Рассказ Гэса Лэндора

31

С 8 по 9 декабря

К моменту отбоя об исчезновении Стоддарда знал каждый кадет, бомбардир и уж, разумеется, все офицеры, преподаватели и преподавательские жены. Домыслы сыпались как из рога изобилия. Миссис Катбуш продолжала настаивать, что тут замешаны друиды. Лейтенант Кинсли предлагал искать ответ в расположении звезд. Миссис Томпсон, хозяйка пансиона для холостых офицеров, во всем обвиняла правительство демократов. Значительно выросло число кадетов, верящих в месть индейских духов. Никто не торопился ложиться спать. Несколько преподавательских жен объявили о своем намерении уехать в Нью-Йорк, поскольку Вест-Пойнт стал «опасным местом» (одна дама всю ночь не сомкнула глаз, наблюдая за сборами в дорогу). Кадеты, которым этой ночью выпало идти в караул, стояли, плотно прижавшись друг к другу спинами, чтобы никто не мог захватить их врасплох. Кто-то из старших кадетов проснулся среди ночи и, вопя от ужаса, сдернул со стены мушкет.

Академия была наводнена страхами, однако лицо ее коменданта по-прежнему оставалось непроницаемым. Когда я в одиннадцатом часу утра появился в его кабинете, Хичкок сидел за столом. Он казался вполне спокойным. Может, только чуточку рассеянным. Единственной частью капитанского тела, не подчиняющейся воле хозяина, была его правая рука. Пальцы снова и снова скользили по волосам, будто никак не могли их расчесать.

– Рано утром мы отправили на поиски еще один отряд, сказал капитан, – хотя вряд ли он окажется удачливее предыдущего.

Правая рука Хичкока замерла. Он прикрыл глаза.

– Нет. Мне трудно поверить в успех их поисков.

– Я бы не торопился расставаться с надеждами, капитан.

– Какие надежды, мистер Лэндор? Боюсь, уже слишком поздно на что-то надеяться. Единственно, я надеюсь грядущей ночью заснуть и выспаться.

– Думаю, у вас это получится, – успокоил я Хичкока и добавил: Я только что осматривал комнату Стоддарда.

Капитан равнодушно кивнул.

– Представьте, я сделал интересное открытие.

– В самом деле?

– Чемодан кадета Стоддарда пуст.

Хичкок очумело взглянул на меня, словно половина фразы не достигла его ушей.

– В чемодане нет одежды. Я говорю о цивильной одежде.

– Ну и на какие мысли вас это наводит?

– Кое на какие наводит. Думаю, в этот раз бесполезно искать труп, капитан. Я уверен, что кадет Стоддард покинул академию живым и невредимым.

Хичкок выпрямился. Опустил на стол свою беспокойную правую руку.

– Продолжайте, – велел он.

– Вы наверняка помните, что кадет Стоддард был одним из… нет, он был единственным кадетом, обратившимся к вам с просьбой прекратить занятия. Вспомнили?

Хичкок кивнул.

– Смотрите, что получается. Не будем скрывать – кадеты исполнены страха. Кто боится больше, кто меньше, но многим мерещатся в кустах ирокезы с томагавками. Однако, насколько я знаю, только Стоддард просил вас отправить его домой. Почему?

Хичкок смерил меня взглядом.

– Потому что у него была особая причина опасаться за свою жизнь.

– И я так думаю. Если помните, капитан, мы беседовали со Стоддардом в самом начале расследования. Он рассказывал нам, как случайно, на темной лестнице, столкнулся с Лероем Фраем. Странная встреча, правда? И не менее странные слова Фрая, который спешил «по неотложному делу».

– Вы думаете, той ночью Стоддард видел что-то еще, о чем умолчал?

– Пока я лишь могу сказать, что не исключаю такой вероятности.

– Но почему же он не рассказал нам? Ведь мы тогда говорили, что готовы в любое время выслушать его, если он вспомнит новые подробности.

– Скорее всего, страх рассказать нам превышал остальные его страхи.

Хичкок откинулся на спинку стула. Взгляд его пропутешествовал к створному окну.

– Уж не хотите ли вы предположить, что Стоддард мог быть причастен к тем двум смертям? – спросил капитан.

– Я могу только предполагать, что на душе Стоддарда лежал какой-то груз, не дававший ему покоя. Тяжкий груз, если он предпочел бегство признанию.

Хичкок вдруг встал и направился к книжному шкафу, будто собирался что-то оттуда взять. Однако в ярде от шкафа капитан так же неожиданно остановился.

– Мы знаем, что Стоддард одно время был дружен с Фраем.

– Да.

– Но мы ничего не знаем об отношениях между Стоддардом и Боллинджером.

– Теперь знаем, капитан. Вы прочтете об этом в следующей порции расшифрованных дневниковых записей Фрая. Два года назад Стоддард и Боллинджер были друзьями Фрая.

Глаза Хичкока жадно блеснули.

– Интересно, а был ли Стоддард близко знаком с Артему сом?

– Пока я не могу вам ответить на этот вопрос. Не все сразу. Знаю только, что нам очень нужно найти Стоддарда. Куда бы он ни скрылся, мы должны выследить его и найти.

Хичкок помолчал, затем тихим, но твердым голосом произнес:

– Если Стоддард прячется в расположении академии, мы найдем его достаточно скоро.

– Нет, капитан, – как можно мягче возразил я. – Я думаю, он поспешил покинуть Вест-Пойнт.

Я уже собрался уходить и потянулся за плащом. Однако была еще одна тема. Мне не хотелось ее поднимать, и все же я заставил себя это сделать. Я повесил плащ обратно на вешалку и снова сел. Пламя единственной свечки на письменном столе капитана несколько раз качнулось из стороны в сторону.

– Капитан, я хочу просить вас об одолжении.

– О каком же?

– Проявите снисходительность к кадету По.

Хичкок скривил рот. В глазах его вновь начал разгораться знакомый мне огонь неприязни.

– Снисходительность? – переспросил он. – Вы говорите о вчерашнем спектакле, который он устроил у Кембла? Более чем странная просьба, мистер Лэндор. Вы не хуже меня знаете, сколько правил он вчера нарушил. Начнем с того, что он самовольно покинул расположение академии. У Кембла он весьма усердствовал с поглощением спиртного, что было ясно видно по его лицу. И не будем забывать его лицедейство. Выдать себя за другого…

– Вряд ли он был первым, кто…

– За время моей службы комендантом академии он – первый, у кого хватило дерзости выдать себя за офицера армии Соединенных Штатов. Думаю, мистер Лэндор, вам не надо объяснять, как я отношусь к подобному маскараду.

В присутствии Хичкока меня всегда охватывало странное чувство: я ощущал себя подсудимым. Вот и сейчас я упер лоб в сомкнутые ладони и, с трудом выдавливая из себя слова, сказал:

– Я полагаю… думаю, он находился под определенным впечатлением.

– Под каким же?

– Он считал, что помогает мне.

Глаза Хичкока холодно скользнули по мне.

– Нет, мистер Лэндор, в это я не верю. Но мне кажется, я знаю, под каким впечатлением он находился.

Напрасно было напоминать капитану, что любовь может толкнуть молодого парня на любые сумасбродства. У Этана Аллена Хичкока была толстая кожа, и целый арсенал Купидона едва ли оставил бы на ней хотя бы царапину.

– Вы не хуже меня знаете и то, что вчерашнее прегрешение По – далеко не первое. Достаточно вспомнить, как за последние несколько недель он многократно покидал после отбоя свою комнату с целью… Может, вы назовете мне цель, заставлявшую кадета По вечер за вечером наведываться в гостиницу Козенса?

Боже милосердный! Я не выдержал и улыбнулся. А мыто с По считали, что обезопасили его визиты, наняв Кокрейна в сопровождающие. Мы думали, что никто не знает о наших возлияниях и беседах до рассвета. По ни разу не замечал за собой слежки. Мы доверяли нашим чувствам, хотя на самом деле должны были бы доверять репутации Тайера и Хичкока. Не зря говорили, что от них ничего невозможно скрыть. Так оно и вышло.

Хичкок упер ладони в стол и подался вперед.

– Как видите, мистер Лэндор, я не делал попыток вмешаться. Я позволял вам обоим эту вольность. Я ни разу не упрекнул вас и не потребовал объяснений. Точно так же я ни разу не поставил вам в вину частое посещение заведения мистера Хейвенса. Я не настолько жесткий и непримиримый человек, каким вам кажусь. И если вам требуются подтверждения, я рад сообщить: единственным, кто понесет наказание за вчерашнее фиаско, будет лейтенант Кинсли.

– При чем тут Кинсли?

– Ему вчера было приказано тщательно следить за Южной казармой. Особенно после наступления темноты. Лейтенант не выполнил приказа.

– Но По находился…

– Я еще не забыл, где он находился. Однако мое столкновение с ним нужно расценивать как несчастный случай. Если бы не известные вам обстоятельства, я бы, возможно, выпил за его здоровье и поаплодировал забавному маскараду. Даже сейчас я не вправе наказать этого лоботряса лишь за то, что судьба подстроила ему ловушку.

Я ждал, когда мое тело подаст признаки облегчения. Казалось бы, от слов Хичкока у меня должны выпрямиться плечи и ровнее забиться сердце. Но мое тело никак не отзывалось. Нет, читатель, я не верил в гуманность Хичкока. Я ожидал, что вслед за показанным мне пряником непременно свистнет кнут. И не ошибся.

– Тем не менее, мистер Лэндор, отныне кадет По перестает быть вашим помощником в расследовании.

Я ожидал услышать нечто подобное, и все же эти слова ударили по мне.

– Не понимаю, капитан… мы достигли… благодаря помощи кадета По мы существенно продвинулись в расследовании. Он здорово мне помог.

– Не сомневаюсь. Но после гибели двоих кадетов и исчезновения третьего я не хочу даже мысленно подвергать опасности кого-либо из своих подопечных.

И все-таки, читатель, мое тело отозвалось на слова Хичкока: у меня вдруг вспыхнуло лицо и шея, как будто я стоял рядом с пылающим камином. То был запоздалый приступ стыда. По действительно рисковал жизнью, а я почти не задумывался об этом. Я читал о его подглядывании за Леей и Артемусом на заднем дворе, как читают увлекательный роман. А его ночной встрече с Маркисом-младшим я вообще не придал особого внимания, хотя в темном вестибюле казармы тогда могло произойти что угодно.

– Наверное, это не единственная причина отстранения кадета По, – сказал я капитану.

– Вы правы, мистер Лэндор, не единственная. Я уже говорил вам, что… приятельские отношения с По не самым лучшим образом влияли на вашу объективность. Теперь, когда ваши регулярные встречи прекратятся, вы сможете целиком сосредоточиться на…

Хичкок не договорил, но я и так знал конец его фразы. Я выпрямился, сделал большой глоток воздуха и сказал:

– Даю вам слово, капитан: с этого момента кадет По не будет принимать никакого участия в расследовании.

К чести капитана, он хотя бы не показал своего торжества. Глаза Хичкока были обращены внутрь, а правая рука теперь скользила по поверхности стола, стремясь оттолкнуть тени.

– Должно быть, вы знаете, что полковник Тайер сообщил командующему инженерными войсками об исчезновении Стоддарда.

– Представляю, как встретит эту новость командующий. Одно дурное известие за другим.

– А я могу вам сказать, как командующий встретит эту новость. Скорее всего, полковник Тайер понесет наказание за… гадательный, скажем так, способ ведения расследования.

– У командующего нет оснований упрекать полковника Тайера.

– Это вы так думаете. А полковнику недвусмысленно напомнят, что с самого первого дня он должен был бы поручить расследование офицеру академии, но никак не штатскому лицу.

Слова эти были произнесены жестким тоном, и таким же жестким эхом они еще долго звучали у меня в мозгу. Мне вдруг показалось, что я подслушиваю разговор, состоявшийся несколько дней назад. Разговор, который Хичкок и Тайер вели при закрытых дверях.

– Уверен, капитан: вы тоже уже не раз напомнили об этом полковнику Тайеру, – сказал я, стараясь говорить с предельным спокойствием. – Вы ведь с самого начала противились моему участию в расследовании. Вы отговаривали полковника, как могли.

Хичкок не стал возражать. Он продолжал, и голос его был ровным, как линия горизонта.

– Сейчас это уже не имеет значения, мистер Лэндор. Мы с полковником Тайером оба несем ответственность за все, что происходит в академии. И за эту «жажду правосудия» нам тоже придется отвечать вдвоем. Я уверен: командующий инженерными войсками не замедлит прислать сюда своего человека и наделит его всеми полномочиями для завершения расследования.

Рука Хичкока вновь заскользила по столу, прогоняя назойливые тени.

– Командующий инженерными войсками обычно не затягивает с принятием решений. Полагаю, что через три дня его следователь уже будет в Вест-Пойнте. До сих пор мы действовали так, будто у нас впереди – бесконечное количество времени. А теперь мы ясно видим предел. У вас, мистер Лэндор, есть еще три дня, чтобы найти виновного или виновных. – Он сделал паузу и добавил: – Если, конечно, вы по-прежнему хотите, чтобы они были найдены.

– В этом, капитан, можете не сомневаться. Я обещал полковнику найти виновных. Мы, если помните, обменялись с ним рукопожатием. А это крепче любых соглашений, написанных на бумаге.

Хичкок кивнул, но по изгибу его бровей, по сцепленным пальцам и еще другим, почти невидимым признакам я ощущал его недовольство. Он вновь подался вперед, нависнув над столом.

– Мистер Лэндор, вряд ли я ошибусь в своих предположениях. Я чувствую в вас скрытую враждебность по отношению к нашей академии… Погодите возражать. – Он поднял палец. – Эту враждебность я интуитивно почувствовал с самой первой нашей встречи. Но вплоть до сегодняшнего дня я старался не придавать ей значения.

– А теперь?

– Теперь я опасаюсь, что эта ваша… предубежденность может явиться еще одним препятствием к завершению расследования.

Когда он кончил говорить, все во мне бурлило. Мне хотелось запустить в Хичкока первым попавшимся под руку предметом: чернильницей, пресс-папье или еще чем-нибудь. Но все они казались несоизмеримыми моему гневу. Оставались только слова, которыми можно ударить больнее, чем пресс-папье.

– Черт вас побери, капитан! – зарычал я, вскакивая на ноги. – Что еще вы от меня хотите? Я работаю на вас, не получая ни цента…

– Вы сами отказались от вознаграждения.

– Работаю как собака, если вам угодно знать. Я почил другое «вознаграждение» – удары саблей, затем удар по затылку, чуть не отправивший меня на тот свет. Или вы станете отрицать, что я рисковал жизнью ради спасения репутации вашего драгоценного заведения?

– Никто не отрицает принесенных вами жертв, – сухо ответил Хичкок. – А сейчас я хотел бы получить ответ на заданный вопрос. Вы действительно настроены против нашей академии?

Я отер пот со лба. Мне не хватало воздуха, и я глотнул его ртом.

– Капитан, напрасно вы думаете, что я враждебно настроен к вашей академии. Я желаю вам и дальше готовить из этих парней настоящих солдат, знающих солдатское ремесло. И тем не менее…

– Что?

– Ваша академия чем-то напоминает монастырь, – ответил я, выдерживая его взгляд. – А монастырь, как известно, еще не делает людей святыми.

– Ваше сравнение неуместно. Академия и не должна делать из кадетов святых.

– Но она и не всегда делает из них солдат… Я не встаю на одну доску с вашими врагами. Мне все равно, как о вас думает президент. Я провел в Вест-Пойнте достаточно времени, чтобы составить собственное мнение. И я твердо убежден: когда вы отнимаете у молодых парней их волю, когда окружаете их обилием разных правил и грозите взысканиями за любой пустяк, когда вы учите их не думать, а только подчиняться… они выходят отсюда менее человечными, зато более отчаявшимися.

Думаете, Хичкок побагровел? Ударил кулаком по столу? Накричал на меня? Ничего подобного. Он дышал ровно, будто мы говорили о том, когда окончательно замерзнет Гудзон.

– Я пытаюсь разобраться в вашей логике, мистер Лэндор, но вынужден призвать вас на помощь. Вы что же, намекаете на то, что в гибели этих кадетов повинна… академия?

– В их гибели повинен некто, связанный с академией. В этом смысле, да, академия тоже разделяет вину за их гибель.

– Но это же смехотворно! Если следовать вашим меркам, каждое преступление, совершенное христианином, ложится пятном на Христа.

– Так оно и есть.

Впервые мне удалось застичь капитана Хичкока врасплох. Его голова откинулась, пальцы переплелись в замок. На какое-то время он утратил дар речи. И пока длилось его молчание, я ясно понимал, как будут складываться наши дальнейшие отношения.

Никак.

Нам с Хичкоком уже не пить мадеру в кабинете заводчика Кембла. Нам с ним не играть в шахматы, не слушать музыку, не совершать прогулки к форту Путнам и не читать газеты, закусывая новости грейпфрутами. С этого момента мы будем встречаться только по необходимости и разговаривать тоже только по необходимости. Я знал и причину нашей размолвки: мы никогда не согласимся простить друг друга.

– У вас есть три дня, – напомнил мне Хичкок. – Через три дня вы освободитесь от нас, мистер Лэндор.

Я уже выходил из его кабинета, когда услышал довесок к предыдущей фразе:

– А мы – от вас.

Рассказ Гэса Лэндора

32

10 декабря

Капитан Хичкок мог бы обрушить на мою голову еще немало обвинений и упреков, но насчет кадета Стоддарда я оказался прав. Вчера утром к академическому начальству явился местный рыбак по имени Эмброс Пайк и рассказал следующее. На берегу к нему подошел какой-то кадет и пообещал доллар, если Пайк довезет его до ближайшей пароходной пристани. Рыбак согласился, и они поплыли вниз по Гудзону до Пикскилла. Там кадет расплатился с Пайком. Рыбак собственными глазами видел, как этот парень достал из бумажника еще пару долларов и купил билет на ближайший пароход, идущий в Нью-Йорк. Сам Пайк, скорее всего, забыл бы об этой истории, но его жена сильно встревожилась: а вдруг этот кадет – беглец, совершивший какое-то преступление? Если Пайк не хочет загреметь в Синг-Синг[163] за пособничество преступнику, пусть быстрее идет в академию и все расскажет сам. Естественно, в академии никто не стал грозить Пайку Синг-Сингом. Перво-наперво его спросили: почему он уверен, что его пассажир был кадетом? Вопрос, конечно, дурацкий; а кем же еще, если на парне была серая кадетская форма? Уже в лодке, когда они отплыли на достаточное расстояние от Вест-Пойнта, кадет переоделся в цивильную одежду, повязал шейный платок и стал неотличим от местных парней.

Второй вопрос был вполне уместным: чем этот кадет объяснил свой спешный отъезд? Пайк догадался его спросить. Парень ответил, что дома случилось несчастье (какое именно – умолчал) и что ему некогда дожидаться, пока в Пикскилл пойдет академический баркас.

Пайк добавил, что за всю дорогу до пристани этот кадет не произнес больше ни слова. Даже не попрощался.

Хичкок, расспрашивавший Пайка, хотел знать, как выглядел беглый кадет. Рыбак не обладал талантом По описывать лица. Сказал только, что парень был очень бледен. И еще: его постоянно бросало в дрожь, хотя он был достаточно тепло одет и над рекой ярко светило солнце.

Пайка спросили, что сам он думает по этому поводу. Рыбак долго чесал затылок, потом сказал:

– Парень был сильно испуган. Словно от дьявола улепетывал.

В тот же день я получил весьма интересное ответное письмо от своего нью-йоркского друга Генри Кирка Рейда.

Весь вечер я читал и перечитывал бумаги, присланные Генри, и мне становилось все грустнее. Наши отношения с По неминуемо двигались к разрыву. Когда я услышал знакомый стук, то поблагодарил себя, что предусмотрительно запер дверь на ключ. Не получив ответа, По дернул ручку, вначале осторожно, затем настойчивее. Вскоре я услышал его удаляющиеся шаги. Я вновь был один.

Отчет Эдгара А. По Огастасу Лэндору

11 декабря

Лэндор, где вы были минувшим вечером? Я никак не ожидал найти дверь вашего номера запертой на ключ. Постучав в нее, я не получил ответа. Это меня еще более удивило, ибо я был почти уверен, что видел свет в вашем окне. Неужели вы ушли из номера, не погасив свечей? Трудно поверить в такую забывчивость. Ведь вы же не хотите спалить дотла великолепную и совсем недавно построенную гостиницу Козенса?

Я теряюсь в догадках, застану ли вас нынешним вечером. Но еще большую загадку представляет для меня поведение Леи. Она противится всем моим попыткам встретиться с нею. Остается лишь предполагать, что новая волна ужаса, поднятая исчезновением Стоддарда, сильно всколыхнула ее нежную, чувствительную натуру. Может, она не хочет, чтобы я видел ее женские слабости? Как это все печально! И как же мало она меня знает, Лэндор! Ее слабость ничуть не охладит моей любви к ней. И даже окажись она на смертном одре, моя любовь к ней стала бы только крепче. Она должна знать об этом! Должна!

Где вы, Лэндор?

Рассказ Гэса Лэндора

33

11 декабря

Вечером того же дня он пришел ко мне. Помню, в номере у меня стояла жуткая холодина. Я сидел над дневником Лероя Фрая, но строчки путались и куда-то исчезали. Наконец я оставил все усилия, и дневник просто лежал у меня на коленях, будто спящий котенок. В камине медленно гасли угли. У меня начали стыть пальцы. Сам не зная почему, я никак не мог встать и несколькими поленьями оживить камин.

Та же странная апатия, овладевшая мной, помешала мне запереть дверь на ключ. В начале двенадцатого раздался знакомый негромкий стук… дверь приоткрылась, и в ней показалась не менее знакомая голова.

– Добрый вечер, – привычно выпалил По.

Что-то бесповоротно изменилось. Вряд ли кто-то из нас дал бы определение этой перемене, только мы оба ее ощущали. Раньше По непременно плюхнулся бы в качалку, но сегодня он не садился. Стоять он тоже не мог. Он слонялся из угла в угол, то попадая в полосу света, то скрываясь в тени. Останавливался возле окон, принимался барабанить пальцами и тут же брел дальше. Возможно, он ждал, что я, как всегда, предложу ему монангахилы.

– Странно, Лэндор, – наконец произнес он. – Я нигде не мог разыскать Кокрейна.

– Ничего удивительного. Думаю, у Кокрейна теперь другие занятия.

По рассеянно кивнул, не совсем улавливая смысл моих слов.

– Пустяки, – сказал он. – Я достаточно хорошо изучил путь сюда. Меня не поймают.

– Вас уже поймали, кадет По. Нас обоих. Оттого вы и не могли нигде найти Кокрейна.

Некоторое время мы смотрели друг на друга.

– Сядьте куда-нибудь, не мельтешите у меня перед глазами, – сказал я.

По избрал не качалку, а присел на краешек кровати. Пальцы беспокойно теребили покрывало.

– Я должен вам кое-что сказать. В обмен на снисходительное отношение к вашему балагану, устроенному у Кембла, капитан Хичкок отстранил вас от участия в расследовании.

– Он не мог этого сделать.

– Как видите, мог. И сделал.

Его пальцы заплясали на покрывале, точно мечущиеся мотыльки.

– И вы не сказали ни слова в мою защиту? Не объяснили, насколько я вам полезен?

– Говорил. Объяснял.

– Неужели это не подействовало на Хичкока?

– Он тревожится за вашу безопасность, как и положено коменданту. Хичкок с самого начала был против вашего участия.

– Тогда нам стоит обратиться к полковнику Тайеру.

– Тайер вполне согласен с Хичкоком.

По дерзко улыбнулся. Совсем как мятежный лорд Байрон.

– А нам-то что, Лэндор? Мы будем и дальше встречаться. И они нам не помешают.

– Вас могут отчислить из академии.

– Ну и пусть! Я заберу Лею и навсегда забуду об этом проклятом месте.

Я встал, скрестив руки.

– Воля ваша, мистер По. Но я освобождаю вас от каких-либо обязательств передо мной.

Сначала По решил, что это шутка. Затем в его глазах что-то блеснуло. Он затих и выжидающе смотрел на меня.

– В чем вы клялись мне сравнительно недавно? Здесь, в этом номере? Неужели забыли?

– Я клялся… говорить правду.

– Да. Правду. Однако при вашем блестящем умении разбираться в словах вы так и не постигли смысл этого простого слова. Я могу иметь дело с поэтом, но никак не со лжецом.

По встал.

– Извольте объясниться, Лэндор, – сказал он, тщательно выговаривая каждое слово. – Иначе я буду вынужден потребовать сатисфакции.

– Мне незачем объясняться. Потрудитесь взглянуть вот на это.

Выдвинув ящик стола, я достал стопку желтых листов, присланных Генри. Я бросил их на кровать. Покосившись на листы, По настороженно спросил, что это за бумаги.

– Я попросил одного своего друга заглянуть в историю вашей жизни.

– Зачем?

– Полицейская привычка, – равнодушным тоном ответил я. – Если я беру кого-то себе в помощники, мне нужно знать, что он за человек. Особенно если этот человек запросто рассказывает о совершенных им убийствах… У моего друга было мало времени, и он собрал далеко не все, что мог бы. Но думаю, достаточно и этого. На меня его отчет произвел не меньшее впечатление, чем ваши.

– Смотрите, Лэндор, вы заговорили почти шекспировским языком. Только у Шекспира было чуть-чуть не так: «Но думаю, и этого нам хватит».