…Той ночью мне почему-то не спалось. Стоило закрыть глаза, в голову начинали лезть разные глупые мысли. Например, что сорок лет – хороший рубеж, чтобы остановиться. Не для того, чтобы оглядеться и постараться понять, что сделано хорошего или плохого за прошедшие годы, а остановиться совсем,полностью завершить свои земные дела. Жизнь была насыщенная, интересная, порой – даже весьма. Есть дом, профессия, небольшой достаток… Но нет главного – того, ради чего строился этот дом, – нет семьи. Точнее, она есть, но уже не рядом со мной, а где-то далеко-далеко… Тогда зачем все это? Не лучше ли решиться и разом прекратить свои бессмысленные страдания?
      …Сердце придавило многотонной бетонной плитой непереносимой тоски. Бездонной безысходностью заныла левая половина груди… Прокатилась по щеке горькая бусинка прозрачной воды… Я встал, зажег на кухне свет и пошел к печке. Она была едва теплая. Чтобы хоть чем-то отвлечь себя от нестерпимого желания накинуть на шею веревку и потуже ее затянуть, решил протопить печь еще раз.
      Набрал в углярке пару ведер угля. Тщательно промешал почти прогоревшие угли, подкинул несколько сухих березовых поленьев в тесную, но прожорливую утробу печки-голландки и стал ждать, когда они разгорятся. Когда дрова покрылись высокими ярко-желтыми языками, я снял пару кружков с плиты и взял в руки ведро, чтобы высыпать уголь.
      Вдруг в окно кто-то постучал – громко, настойчиво, как могут постучать только к хорошо знакомым людям. От неожиданности – как-никак третий час ночи – я чуть не выронил из рук угольное ведро. Но справился с испугом, высыпал уголь в печь, надвинул обратно чугунные кружочки и только потом пошел открывать дверь непрошеному ночному визитеру.
      Гостем оказался Сашка Заречнев – соседский парнишка, несколько лет назад пропавший без вести в Чечне. Поговаривали, что разведподразделение, в котором он служил, попало в засаду и все погибли в скоротечной и жестокой схватке; не то гробанулся в ущелье вертолет, на котором они возвращались с задания… Что же было на самом деле, в нашем поселке никто толком, конечно, не знал. Понятно было лишь одно – Александр пропал без вести – подобно сотням других русских мальчишек, брошенных в мясорубку чеченской войны безмозглыми генералами, греющими свои жирные задницы в прохладном полумраке уютных московских кабинетов. Сашкина мать – Галина Степановна, всю жизнь проработавшая скромным учителем, рано овдовела, замуж второй раз так и не вышла. Воспитывала сына одна. Шурка рано пристрастился к чтению, чуток повзрослев, пошел в секцию САМБО. Занимался с удовольствием, охотно ездил на соревнования, быстро дошел не то до мастера, не то до кандидата… Потом его пригласил к себе другой тренер – Валерий Кремнев. Тот самый «Львович», который подготовил чемпиона мира по тайскому боксу Сергея Митяева…
      В армию Александра призвали после техникума, где он серьезно увлекся компьютером, – ВУЗ мать просто не потянула по деньгам За поступление надо было давать взятку – тридцать тысяч рублей – деньги для сибирячки со скромными доходами просто астрономические.
      …Когда Сашка пропал без вести, Галина Степановна сильно сдала. Вскоре у нее произошел инфаркт миокарда, через три месяца – второй, еще через полгода – инсульт…
      Хоронили ее всей улицей…
      И вот теперь оказалось, что Сашка жив. За несколько лет, которые я не видел его, он сильно изменился. До бронзоты загорел нездешним, похоже, южным загаром. Возмужал. А главное – во взгляде появилось что-то такое, что поначалу даже насторожило – не соответствующая возрасту усталость и… мудрость. Казалось, что он знает про себя, про меня, про всех нас что-то такое, чего мы узнать никогда не сможем или знать не должны.
      Наверное, так оно и было… Я не стал приставать к нему с расспросами – что да как. Захочет – сам расскажет… А не захочет – не клещами же из него тянуть…
      Я достал из холодильника початую бутылку армянского коньяку – того самого, настоящего, с пятью звездочками, приберегаемого для особого случая. Мы налили по стопочке и выпили не чокаясь – за тетю Галю. Потом – еще… Сашка расспрашивал мало – только о матери. Еще меньше рассказывал о себе… Больше слушал… Сказал только, что был очень далеко и раньше попасть домой никак не мог.
      Он сидел за столом, облокотившись на усыпанную крошками клеенку, опершись подбородком на ладонь, сжатую в кулак… Во всей его позе чувствовалось какое-то внутреннее напряжение. Складывалась впечатление, что он оказался перед каким-то непростым выбором, мучительно размышляет над тем, как ему поступить дальше…
      …К утру бутылка опустела. Я достал еще одну… Но Сашка протестующее поднял руку, сказав, что ему достаточно.
      – Ну, возьми тогда с собой! – протянул я ему пузатенький сосуд, до пробки заполненный темно-коричневой жидкостью.
      – Спасибо, дядь Сережа… – неожиданно с большой теплотой сказал он. – Век не забуду… У меня ведь и денег-то нет…
      Я взял с холодильника кошелек, стал открывать его, но Александр вновь остановил меня:
      – Ничего не надо! Мне теперь деньги не нужны!
      – Как? Как, не нужны? – едва ворочая языком, пролепетал я.
      Но Сашка рассмеялся и сказал:
      – Дядь Сережа! Это не то, что вы подумали… Да, кстати… За подарок – огромное спасибо, но ведь и в долгу не останусь… – Он многозначительно глянул на меня, вышел на улицу и вскоре вернулся с коротким цилиндрическим предметом из неизвестного дерева Предмет оказался тубусом, внутри которой находилось множество белых листочков, густо исписанных мелкими черными буквами.
      – Дядь Сережа, Вы ведь, кажется, в газете работали? – с хитрецой в глазах спросил Сашка.
      – Да, а что?
      – Ну, тогда вам и карты в руки… А точнее – вот эту рукопись. Когда ее прочитаете, Вы все поймете… Можете распорядиться ей по своему усмотрению…
      …На прощание мы обнялись. В носу у меня почему-то предательски швыркнуло.
      – Мы увидимся? – спросил я Александра.
      – Все может быть… – немного загадочно сказал он. – Главное – никогда не теряйте надежду, дядя Сережа… – сказал он и растворился в предутреннем полумраке.
      Рукопись я разобрал по листочкам и прочитал меньше чем за три дня. И еще пару месяцев думал, что мне делать с ней. А потом немного поправил, перепечатал на компьютере и отправил в издательство…

      Ар'рахх, молодой охотник из племени Хромой Черепахи, пробирался вдоль морского берега в одиночку. Каждую минуту он с опаской и надеждой посматривал в небо. Липкий страх, подобно болотной птице Вур'р, свил в его душе гнездо, а нервы были напряжены, как тетива могучего охотничьего лука из усов морского чудовища. Выходить на разведку днем, одному, было не просто опрометчивым поступком – это было авантюрой. Безумной и смертельно опасной. Даже младенец, едва пробивший скорлупу своего яйца в родовом Хранилище Жизни, знает, насколько опасно выходить на открытое пространство днем, особенно теперь, когда до начала главного праздника Года остались считанные недели. Крылатые бестии словно сходят с ума в эти дни, они непрерывно патрулируют с неба все открытые участки земли, и только дождь может ненадолго загнать их туда, где, по преданиям, обитают эти прожорливые твари – в жерло горы, плюющей в небо огромные куски огня…
      В дальнюю разведку драки всегда ходят как минимум по двое. Один из следопытов зорко следит за небом, второй – за тем, что происходит на земле. И оба при первых же признаках опасности с неба стремительно разбегаются в разные стороны – особенно, если поблизости нет укрытия. Это позволяет в случае внезапной атаки крылатого демона спастись хотя бы одному. О смельчаке, отважившемся встретить Ужас Неба лицом к лицу и вступившем с ним в неравную схватку, потом слагали легенды. Самого же храбреца больше никто и никогда не видел. Его уносил с собой в когтистых чешуйчатых лапах победитель схватки… А у детеныша героя, дождавшегося своего Часа Рождения в яйце в Хранилище Жизни, была незавидная участь. Очень редко такой детеныш становился взрослым. После смерти охотника его вдова уходила в семью брата погибшего, чтобы продолжать давать потомство. С позиции выживания рода это было правильное решение. Но детеныш оставался без отцовского присмотра и защиты…
      Ар'рахх и был одним из немногих выживших…
      Уже вступив в Пору Взросления, он оставался таким же одиноким и замкнутым драком, как и в Годы Детства. Но Ар'рахх был сметлив и удачлив, и многие из тех, кто вылупился одновременно с ним в Час Рождения, хотели бы пойти с молодым охотником в дальнюю разведку. Даже старший брат Ар'рахха иногда брал его к себе в напарники…
      Но сегодня Ар'рахх пошел на разведку один. И на то была весомая причина. Перед самым рассветом, когда древние Духи Тумана уже выползли из болот и подобрались к самому входу пещеры, в которой он укрылся от ночных хищников, молодой охотник видел, как с неба сорвалась звезда и, прочертив огненный след наискось звездной Тропы Богов, упала где-то неподалеку. Ар'рахх почувствовал едва заметное колебание земли, а много-много времени спустя до него донесся отголосок далекого взрыва.
      Найти кусочек звезды, упавшей с неба, – большая удача. Самые старые драки, чья кожа давно выцвела от времени и из темно-зеленой стала светло-коричневой, почти песочной, долгими зимними вечерами любили рассказывать об удачливых следопытах, которым повезло найти кусочек упавшей звезды. Металл, из которого состояли такие частицы, хорошо поддавался обработке в огне, он шел на изготовление охотничьих ножей, копий и наконечников для стрел. Охотник с таким оружием мог одним ударом копья уложить свирепого хищника или меткой стрелой издалека пробить толстую шкуру травоядного ящера Б'ка, одомашненные родичи которого много Лет таскают на себе тяжелую поклажу на немалые расстояния, но мясо которых от длительного и тяжкого труда становится жилистым и пахнет потом.
      …Была, впрочем, еще одна причина…
      Ар'рахх спешил. Он первым найдет место падения звезды и тогда, согласно законам клана, всенайденное будет егодобычей. Это так, но сперва надо найти место падения звезды…
      …Шел третий час поисков… Ар'рахх стал нервничать еще больше… «Не пора ли возвращаться?» – осторожно поинтересовался из его души страх. «Плохо, если звезда упала в Море, ведь тогда ничего уже не поделаешь», – вторил ему червячок сомнения…
      Ар'рахх просмотрел все места возможного падения звезды, но ничего не нашел. «Может, Боги хотят проверить мое терпение, узнать, достоин ли я Их дара?» – мысленно, в который уже раз вопрошал он себя, цепляясь когтями и карабкаясь наверх по очередному склону многочисленных складок местности… Звезды нигде не было…
      День перевалил за середину. Продолжать поиски стало еще опаснее.
      Но ему, судя по всему, снова повезло.
      Со стороны гор потянулись густые темные тучи, закрапал мелкий колючий дождик. Ар'рахх повеселел и направился к морю. Еще час назад на отлогом открытом берегу шансов уцелеть в случае внезапного появления властелина неба не было вовсе, но сейчас охотник решил довести начатое до конца – не каждому драку хотя бы один раз в жизни выпадает шанс поднять кусочек звезды, упавшей с неба.
      …Странную белесую тварь, издали похожую на осьминога, выброшенного на берег шальной штормовой волной, он увидел сразу, как только поднялся на последний холм, отделявший небольшой заливчик от непрошеных и нежеланных гостей. Существо лежало у самого уреза воды и не шевелилось. Волны прибоя настойчиво лизали ноги твари, как будто пытались загладить свою вину за что-то или хотели утащить его обратно в уютную темноту вечного мрака Моря. Ар'рахх присел за камнем и внимательно присмотрелся к неведомому созданию. Осьминог был еще жив. Он не шевелился, но дышал. Это было заметно даже с расстояния тридцати шагов. Однако Ар'рахх не спешил. Он замер за валуном, внимательно изучая море, берег. Известно, как умны и изобретательны повелители неба. Странный осьминог вполне мог оказаться приманкой, а бухта – ловушкой для беспечного одинокого следопыта. Но дождь и ветер усилились. Молодой охотник выбрался из своего укрытия и осторожно подошел к необычному существу, распростертому на песке.
      Странное чувство охватило его. Предчувствие чего-то необычайного, волнующего и грандиозного возникло у него при виде этого существа, издали так похожего на осьминога. Откуда-то пришло озарение, появилось предчувствие, что эта находкаможет коренным образом изменить его жизнь и жизнь его племени. У твари была белая кожа, на теле не было привычных чешуек, на голове росли волосы, а самое странное – у нее не было хвоста, а на руках и на ногах было по пятьпальцев. Таких существ просто не могло быть в мире, в котором жил Ар'рахх. Но оно, это невероятное создание лежало перед ним на песке и нужно было принимать решение, что делать со странной и необычной находкой.
      Ар'рахх думал недолго. Он на всякий случай стянул руки и ноги осьминога мягкими кожаными ремнями и осторожно закинул его себе на плечи. Существо оказалось на удивление мягким и… теплым. Следопыта это открытие позабавило и одновременно почему-то обрадовало. Он крепко взял тварь за руки и за ноги и поудобнее устроил ее на плечах. Ноша была легкой и не мешала двигаться.
      «К вечеру буду в деревне». Он уже не сомневался в этом, когда трусцой припустил вдоль берега в сторону островерхой, поросшей густым лесом горы, у подножья которой под кронами густых деревьев прятались хижины его рода.
 
      …Сознание Александра затянулось чернильной кляксой, в виски и затылок стальным молотком стучалась режущая боль. Голова болела и гудела так, словно накануне они вдвоем с приятелем выпили литровую бутылку «Истока». Без закуски. Но почему-то Сашка никак не мог припомнить подробностей вечеринки, на которой он так безбожно надрался. Вдобавок сильно тошнило – то ли от выпитого накануне, то ли от непонятной тряски. Сашка хотел попросить ехать потише, но язык опух и не слушался… «Наверное, вчера еще и дрался с кем-то…» Он нехотя открыл глаза… Все окружающее было в густом черном тумане… Заречнев хотел протереть глаза, но руки были кем-то надежно связаны. Единственное, что смог увидеть и понять Санька, – он лежал на плечах здоровенного бугая. Мужик был одет в «камуфляжку» зеленого цвета и без устали, как танк, куда-то пер Сашку бегом. «Ну вот, опять Чечня, опять война, не хватало еще в плен к чехам попасть», – с грустью подумал Александр и с каким-то облегчением отдался навалившейся слабости и дурноте, а затем потерял сознание.
 
      Когда животное на плечах Ар'рахха зашевелилось и промычало что-то, молодой охотник хорошо все слышал. Но он бежал уже несколько часов кряду без отдыха, хотел есть и пить, он опасался остаться на ночевку в лесу, поскольку не был уверен, что с таким трофеем удастся забраться на дерево достаточно высоко, а в селение надо было успевать до захода солнца, и он решил не останавливаться. К тому же осьминог скоро затих и больше не шевелился, хотя продолжал дышать. «Ничего, потерпит, осталось совсем недалеко», – успокоил себя следопыт, и, еще раз поправив на плечах тварь, побежал дальше…
 
      Кар'рлум, глава клана Хромой Черепахи, накануне ночью тоже видел падение огненной звезды. Но, в отличие от молодого охотника, она вызывала у него тревогу и беспокойство… Вождь был немолод. Его когда-то ярко-зеленая кожа после многих и многих прожитых Лет стала песочной. Бессчетное число своих сыновей и дочерей встретил он в Час Рождения в Хранилище Жизни. У некоторых из них были уже свои дети, а у тех, в свою очередь, – свои… Сыновья стали сноровистыми добытчиками – охотниками и рыбаками, дочери – умелыми и заботливыми хранительницами домашнего очага. Но не было среди его детей того, кому глава клана мог бы передать свою власть, когда придет его срок перебирать Звездные Четки на Тропе Богов. Если Кар'рлум не назовет достойного преемника, вождя выберут на Совете племени. И тогда больше всего шансов будет у охотника по имени Ар'рахх. Он молод, красив и силен, а еще – удачлив. Для кандидата в вожди это очень важное качество – удачливость. Удачливым и успешным будет глава племени, успех и процветание будут сопутствовать всему клану. Знали об этом все, знал об этом и Кар'рлум. Он понимал, что пройдет совсем немного времени и его душа, подобно сегодняшней огненной звезде, сорвется с небосклона бытия и, прочертив быстро тающий след, умчится на долгожданную встречу с Богами…
      Кар'рлум боялся признаться даже себе и тщательно скрывал от других, но он опасался и ненавидел Ар'рахха. Ненавидел так же сильно, как любил своих собственных детей и внуков. Его коробило от одной только мысли о том, что его потомки будут подчиняться указаниям драка из рода, у которого даже не было главы, отца, члена семьи, равного ему, Кар'рлуму.
      Сегодняшняя ночная звезда упала как раз в той стороне, куда ушел на разведку Ар'рахх. Вождь практически не сомневался, что опытный следопыт без труда найдет кусочек небесного дара Богов. Что лишний раз подтвердит его удачливость… А это значит только одно – племя Хромой Черепахи на своем Совете выберет вождем, скорее всего, именно его. А там недалеко и до сватовства этого выскочки к его любимой дочке… Не зря же всего месяц назад он добыл и принес вождю и его любимой дщери огромную Слезу Богов – жемчужину размером с яйцо карликовой черепахи Сок'ки, обитающей в речных протоках и неглубоких запрудах, построенных речным ящером…
      Весь день Кар'рлум пребывал в дурном расположении духа, и его настроение стало только хуже, когда перед самым закатом он увидел вбегавшего через единственные ворота молодого охотника с какой-то добычей на плечах.
      Но вождь был стар, а значит, умен и осторожен. Он ничем не выказал своего настроения и первым вышел навстречу удачливому следопыту…
 
      Сашка снова пришел в сознание… Через густой туман в глазах он видел, как великан в темно-зеленом прикиде положил его под густым деревом с темным стволом на что-то мягкое, похожее на ковер, и отошел, чтобы все могли посмотреть на его трофей. Люди, размытыми очертаниями похожие на большие и маленькие темные пятна, которые Заречнев едва видел в наступающих сумерках, обступили связанного пленника. Они что-то негромко обсуждали на незнакомом языке, беззастенчиво трогали тело Александра, больно царапали кожу, переворачивали, заглядывали в рот, трогали язык… Сашка не выдержал:
      – Слышь, братва! – заорал он. – Может, хватит?! Отвалите, а то я вам тут все ковры заблюю!
      «Братва» поначалу никак не отреагировала. Но потом один из них, очевидно главный, резко сказал что-то. Размытые камуфлированные пятна расступились, и тот, который припер его и бросил под это дерево, вышел вперед. В руке у него блеснул нож. Туман в голове у Сашки стал быстро проходить. Дело принимало скверный оборот. Его неизвестные похитители собирались убить его. Или пытать. Сашка резво вскочил на ноги. Перед глазами все поплыло, и он, словно куль с картошкой, свалился на бок. Его похитителя это, похоже, только позабавило. Он наклонился вперед и с ловкостью, выдававшей немалую сноровку, разрезал ремни, стягивавшие руки и ноги Заречнева. А затем черный туман боли и дурноты вновь поглотил Сашку.
 
      Пока незнакомое бесхвостое животное лежа на боку рыгало и выплевывало лишнюю воду, которой оно, скорее всего, нахлебалось в Море, Ар'рахх притащил из хижины клетку, сплетенную из гибких стволов речного тростника. Зацепив за толстый сук веревку, повесил на нее клетку. Повесил так, чтобы не достали ни вездесущие змеи, ни мелкие и злобные Хранители Домашнего Очага, плотоядно рыскающие по ночам между хижин и по всему периметру частокола.
      Подняв теплое и мягкое тело своего странного осьминога на руки, он бережно перенес его в клетку. Он замотал дверку прочными веревками и чутко прислушиваясь к ночным шорохам, не спеша пошел к хижине вождя – туда, где все уже собрались старейшины и где должно было решиться, что делать со странной тварью, которую Ар'рахх так опрометчивопринес в родовое селение.
      …Молодой следопыт понял это сразу, едва начался разговор.
      – Объясни, – обратился к нему один из старейшин, почтенный Зог'гоз, – зачем ты принес неизвестное животное прямо к нашему частоколу? Чем ты можешь гарантировать, что оно неопасно? А если оно сбежит к своим сородичам, запомнит дорогу и завтра нам придется отбиваться от полчищ ему подобных? Хотя ты молод и тебе некомубыло рассказать, как опасны бывают неизвестные животные, даже тыдолжен был догадаться на примере тех же пчел, что любое животное может привести к пище свою стаю. – Зог'гоз сделал паузу, оглядел присутствующих, как бы ища поддержки у них. – Ты говоришь, что нашел это животное на берегу моря… Всего две дюжины лет назад такой же, как и ты, молодой и глупый охотник нашел на берегу моря красивую разноцветную, очень вкусную на вид рыбу с множеством цветных колючек на плавниках и на спине. Семья охотника пожарила на костре эту рыбу и подала ее к ужину. Утром в хижине охотника было полно мертвых тел. Все они отравились этой рыбой. Теперь все мы незнакомой рыбой или дичью сначала кормим Хранителей Очага.
      – Но ведь были и другие неизвестные животные, добытые охотниками нашего клана… – не согласился со старейшиной Ар'рахх.
      – Я понимаю, на что ты намекаешь! – перебил его другой драк с кожей такой же светлой, как и у вождя. – Мы все не хуже тебя знаем историю появления нашего клана и какуюроль в ней сыграла старая черепаха без одной ноги. Ты еще слишком зелен, чтобы учить нас, как жить… Ты лучше скажи, чем конкретно может быть полезен нашему племени твой этот, как ты говоришь, теплый осьминог? Для охраны он не годится – его, как мы все видели, самого нужно охранять. Есть эту тварь тоже не станем – довольно другой пищи – питательной и вкусной… Из него даже сала для светильника не натопишь – такой он худой… – последние слова утонули в возгласах одобрения и смеха…
      …Кар'рлум встал и воткнул перед собой в землю посох. Все замолчали. Обсуждение закончено. Сейчас вождь вынесет свой вердикт. Но вождь не спешил. Он молча обвел взглядом всех семерых присутствующих – шестерых членов Совета и Ар'рахха. Некоторые из них, почувствовав на себе тяжелый взгляд вождя, отводили взгляд или опускали голову. Но старый Гыр'рыхх и «виновник торжества» Ар'рахх спокойно и с достоинством выдержали гипнотизирующий взгляд вождя. И у Кар'рлума где-то глубоко в душе заворочался червячок неуверенности. Он решил повременить пока с расправой над молодым следопытом. Время еще было…
      – Ар'рахх совершил грубую ошибку, притащив прямо к нашим домам неизвестное, и, скорее всего, опасное животное, – сказал вождь. – По его прихоти и благодаря его глупости нас всех могут сожрать или убить во время сна, – ведь даже сейчас это животное он оставил без присмотра. (Вождь внимательно следил за реакцией Ар'рахха. Если бы тот хоть чуть-чуть «дернулся» при этих словах, его участь была бы решена. Однако следопыт остался спокойным.) Но Ар'рахх еще молод и чтобы стать настоящимохотником, ему предстоит узнать еще очень и очень многое. – Он обвел взглядом присутствующих, как бы показывая тем самым, что уж они-то точно постигли все тайны познания и не способны ошибаться. – Он, разумеется, заслуживает наказания, причем самого строгого… – Вождь опять сделал паузу, как будто размышляя и сомневаясь перед тем, как произнести окончательный приговор. Но это была только игра. Решение он принял давно. – Мы много месяцев не приносили Богам жертву. Наверное, они гневаются на нас, если позволили одному из нашего рода поставить под угрозу все племя.
      Это надо исправить. Завтра, в полдень, мы порадуем Богов нашим даром… – Кар'рлум опять сделал паузу, буквально сверля взглядом Ар'рахха. Все присутствующие перестали дышать в ожидании самого худшего. – Принесем в жертву это странное существо, непонятно зачем попавшее к нам в дом, почти к самому входу Хранилища Жизни!
      Все облегченно вздохнули. Вождь еще раз продемонстрировал свою мудрость. Если странного осьминога послали Боги, они не обидятся, когда его вернут обратно. Если неизвестное животное отбилось от стаи, то после жертвоприношения никто никогда не найдет следов этого животного в племени Хромой Черепахи. Не найдет, а значит, не отомстит. И уж она, эта тварь, точно никогда не покажет секретных тропок к хижинам рода.
      …Ар'рахх не скоро поймет причины хитрой игры вождя. А когда поймет, то будет очень далеко от этого места, и его будут занимать другие проблемы, гораздо более серьезные. А пока он шел к подвешенной на ветви клетке, чтобы еще раз внимательно рассмотреть свою находку и попытаться понять, чем же так испугал вождя этот странный, теплый и такой нелепый с виду осьминог?
 
      А Сашка Заречнев спал. Цепкие колючки невыносимой боли, застрявшие где-то глубоко в голове, понемногу ослабли, тошнота накатывалась все реже и реже, и он, уставший и измученный, крепко уснул в ласковом тепле летней ночи, не ощущая ни острых прутьев речного тростника, ни пристального взгляда зеленого верзилы, недвижно замершего под деревом рядом с клеткой.
      Под утро из долины повеяло прохладой. Александр проснулся. Вздрогнув от сырой утренней прохлады и потянувшись, он растер виски и протер глаза пальцами. Осмотревшись, тупо и непонимающе уставился на прочные волокнистые квадратики, окружающие его со всех сторон. В предутренних сумерках он быстро определил контуры клетки, а спустя пару десятков секунд в темноте обозначился и сторож, спокойно посапывающий недалеко от подвесной тюрьмы. «Странно… Что-то новенькое… Чехи пленников обычно в зиндан сажают», – подумал Сашка и внимательно присмотрелся к своему сторожу на предмет возможности покинуть негостеприимных хозяев. Сторож темным пятном по-прежнему ритмично посапывал на фоне дерева. Заречнев не стал мешкать. Он аккуратно развязал веревки (?!), стягивающие дверцу клетки и бесшумно выбрался наружу. Кроваво-красная Луна занимала чуть ли ни половину открытого куска неба между облаками. Но не на странный рисунок лунных морей и океанов обратил внимание Александр. До холодного пота и мурашей по коже сразило его совсем другое – у дерева, под которым беспечно посапывал Сашкин сторож, было две menu.Одна – короткая, четкая, а вторая – размытая, длинная. Заречнев нехотя, через силу, со страхом и внутренним трепетом повернул голову в ту сторону, откуда пришла лишняятень дерева. Сердце упало в глубокий колодец и, гулко бухнув, надолго замерло в ожидании чуда, того, что глаза просто шутят с хозяином глупые и ненужные шутки. Но чуда не произошло. На небе было две Луны, причем обе – с густым облачным покровом. Через облака той Луны, которая висела прямо над Сашкиной головой, кое-где проглядывали коричневые заплатки континентов и сине-зеленые моря, крохотные, как первые мартовские лужи на тротуаре его родного города.
      Весь ужас его положения дошел до Сашки не сразу – да и не мог дойти, по определению – слишком уж неординарной была ситуация. Он тупо и как-то обреченно посмотрел по сторонам и не торопясь… полез обратно в клетку.
 
      Ар'рахх не спал и все отлично видел. И поведение этого странного бесхвостого существа его сильно озадачило. Еще пять минут назад он был готов дать свой хвост на отсечение, что осьминог сбежит, едва окажется на свободе, но сейчас… Было над чем подумать. Тварь вела себя нелогично, не так, как должно вести себя пойманное животное. Это могло означать многое: например, животное сильно болеет или оно… было не животным, а драком неизвестной породы из какой-то неизвестной земли далеко за морем.
      В любом случае, с осьминога глаз спускать было нельзя. Кто знает, какой сюрприз могло преподнести существо, неожиданно оказавшееся в неволе не по своей воле?

      …Ленивое багрово-красное солнце выбиралось из-за горизонта непривычно медленно. Рассвет поэтому получился долгим и невероятно красивым. Вначале неизвестный художник невидимой исполинской кистью подкрасил розовой гуашью нижнюю кромку облаков. На фоне темно-фиолетового неба с редкими брюликами звезд они долго играли оттенками розового и красного цветов, принимали необычные очертания – то это причудливый всадник на розовом слоне, хобот которого, длинный и гнутый, почти касался земли где-то за горизонтом, то чудовищный, на половинку неба темно-серый крокодил с огромной зубастой пастью и неожиданно мультяшным розовым брюхом, то гигантский зефирный бутон, почти идеально круглый, ровный и свежий, словно его выпекли только сейчас. Затем мастер цвета перестал жалеть своей любимой краски и уже вовсю, что называется, от души, залил краснотой и облака, и вершину горы, и лес у ее подножья…
      Наконец, долгожданным гостем стал выплывать сам художник неожиданной утренней красоты. Был он непривычно огромен и поэтому, наверное, немного пугающ. Длинные темные горизонтальные полосы глубокими морщинами избороздили красное лицо великана. Казалось, это сам Бог смотрит сверху, прищурив глаза. Смотрит и недоумевает: что это за зеленые букашки развелись тут у меня прямо под носом?
      А «букашки» совершенно не обращали внимания на эту большую и красную рожу, беспардонно подглядывающую за ними из-за соседней горы. Они были заняты чем-то очень важным и нужным, поскольку все очень спешили, почти суетливо выполняя указания величавого светлого существа, издали похожего на варана, вставшего на ноги. Варан держал в лапах посох с тщательно вырезанной на его вершине черепахой и, казалось, совершенно не обращал внимание на странное белое существо без хвоста, пристально наблюдавшее за ним и его сородичами через прутья клетки.
 
      Чтобы жертва была принята Богами, нужно соблюсти все ритуалы, приличествующие важности такого события. Приходилось спешить. Ритуалов было много, и все они требовали тщательной подготовки. Пренебрегать нельзя ни одной деталью, любая мелочь может повлиять на то, примут Боги жертву или нет. Старый Кар'рлум прекрасно знает все особенности этой непростой церемонии, потому он ею и руководит. К тому же это как нельзя лучше сказывается и на его авторитете в глазах клана. Соплеменники, принимая как должное его статус во время подготовки к жертвоприношению, без сомнения, сохранят к нему трепетное и уважительное отношение и после ритуала принесения подарков Богам.
      Ар'рахх не участвовал в подготовке к церемонии, которая по обычаю должна была начаться ровно в полдень. Он охранял свою добычу и внимательно наблюдал за ней, особенно после странного ночного поступка его трофея. От наблюдательного следопыта не ускользнуло, как потрясло этого странного бесхвостого осьминога появление Отца Богов – главного из трех Богов, которым поклоняются и которых почитают все жители Хвоста Дракона, и не только его.
      Тварь, добытая им накануне, ничуть не была похожа на зверя, на хищника, который добывает себе пищу тем, чем наградили его при создании этого мира бессмертные Боги. Осьминог был щуплым, почти худым, у него не было когтей, не было и мощных зубов, с помощью которых оно могло бы хватать и удерживать добычу. Значит, сделал вывод Ар'рахх, это травоядное животное, которое питается тем, что оно может сорвать на дереве и подобрать в лесу – грибы, ягоды, фрукты, коренья. Следопыт еще больше укрепился в своей уверенности, что странное бесхвостое животное неопасно для его племени и вождь, пожалуй, поторопился избавиться от пленника, да еще таким жестоким способом…
      Но он был воспитан в строгих традициях беспрекословного подчинения старшим и, коль уж решение было принято Советом, отступать или менять что-то было поздно.
 
      …День тянулся ужасно медленно. Сашке казалось, что прошло уже много часов, а здешнее ленивое красно-полосатое солнце только-только стало подбираться к половине своего дневного пути. Густая крона дерева, под которой висела клетка с Александром, надежно защищала от солнечных лучей. Но она не спасала от духоты и жары. Пленнику невыносимо хотелось есть, но еще больше – пить. Сашка заметил, что его бессменный охранник отцепил от пояса круглую плоскую бутыль, в которой что-то булькнуло, и звучно открыв пробку, отпил из нее. Пленник подобрался к прутьям и, просунув сквозь них руку, жестом показал, что тоже хочет пить. Зеленое хвостатое чудовище поначалу как-то растерялось, но потом встало, подошло к клетке поближе, молча протянуло фляжку. Александр с жадностью приник к горлышку. Жидкость оказалась простой пресной водой, на удивление прохладной. Сашка повертел в руках бутыль. Материал, похожий на пробку, был легким и прочным. Он с сожалением вернул емкость хозяину. Тот снова сел на свое излюбленное место, не проявляя к пленнику никакого интереса.
      – Ну вот, – сказал себе пленник, – жить стало лучше, жить стало веселее…
      Он перебрался к другой стороне своей подвесной тюрьмы и с интересом стал разглядывать селение, в котором кипела какая-то работа.
      Посреди селения на большой поляне несколько зеленых хвостатых человечков с помощью кольев и веревок возводили некое подобие помоста вокруг вкопанного в почву столба. На высоте примерно в пару метров они крест-накрест перевязали тонкие жерди, поверх которых в два слоя наложили и привязали настил из таких же тонких и, по-видимому, сухих жердей. Затем несколько маленьких динозавриков (неизвестные существа ассоциировались у Александра почему-то именно с пресмыкающимися) стали подтаскивать и складывать хворост под помост. Когда они закончили, другой динозаврик, побольше, принес и приладил к помосту небольшую лестницу.
      Спустя еще немного времени все жители этой странной деревни, населенной такими невероятными тварями, собрались вокруг помоста и притащив откуда-то два здоровенных обруча, обтянутых светло-желтой кожей, запели, ритмично и гулко ударяя в свои исполинские шаманские бубны.
      Пели они долго. Сашка понял, что он стал свидетелем какого-то праздника, связанного с поклонением огню. Комизм ситуации был в том, что все происходящее сильно напоминало костер пятнадцатилетней давности, когда 19 мая, в День пионерии, стояла такая сильная жара, что они с Женькой Городиловым удрали с праздника и втихаря искупались в холодном и мутном Аламбае… За что им обоим потом пребольно досталось от матерей… Наконец тошнотворное пение аборигенов прекратилось. Они запалили факелы… Отделившись от толпы, прямо к дереву, на котором висела Сашкина клетка, не спеша направились четверо крепких и ловких на вид представителей драконьего племени. И только тут до Александра дошло, ктобыл главным героем неожиданного (как он догадался по суете) праздника и для кого сложили эти динозавры свой «пионерский» костер.
      Он быстро развязал веревки, стягивающие двери клетки, и, выпрыгнув на землю, с воплем: «Я вам не Джордано Бруно!!!» что было духу припустил прочь от помоста и дерева, прямо к открытым настежь воротам.
 
      Ловить сбежавшую тварь бросились почти все жители племени.
      – Закройте ворота, – крикнул старый Кар'рлум кому-то из воинов, схвативших лук и копье.
      Тот резво бросился к единственному проходу в частоколе. Но пленник был невероятно быстр. За считанные мгновения он пробежал почти половину расстояния, отделявшего его от свободы.
      – Стреляйте – снова закричал вождь племени, и в сторону беглеца посыпались редкие и не очень прицельные стрелы. Как на беду, у ворот никого уже не было. «Не уйдет!» – подумал Кар'рлум. Он поднял брошенный кем-то впопыхах могучий лук для охоты на морских тварей, не торопясь, прицелился. До ворот было шагов двести, но вождю случалось бить зверя и на вдвое большем расстоянии…
      Редкие стрелы не могли причинить Сашке никакого вреда. Он легко уворачивался от них на бегу. «Уйду!» – решил он. Преследователи заметно отставали, и он, поддразнивая незадачливых аборигенов, остановился и, согнув в локте руку, хлопнул по предплечью другой. «Вот вам!» – Он победно дернул рукой сверху вниз. Внезапно заметил длинную толстую стрелу, настырно резавшую воздух на пути к его, Сашкиной, груди. Изогнувшись, словно червяк на крючке, он резко ушел с линии полета смертоносного дротика. Стрела обдала его холодком смерти и, едва не задев кожу на груди, смачно врезалась в частокол за его спиной, начисто перерезав толстый канат, удерживавший на весу единственные ворота. Противовес сначала медленно, а затем все быстрее набирая скорость, пошел вниз, и… ворота захлопнулись.
      – Врешь, не возьмешь! – весело крикнул преследователям Александр. Запрыгнул на частокол, ловко цепляясь за неровности изгороди, быстро полез наверх. Оглянувшись, он вовремя заметил, что желто-песочный дракон вдалеке положил на свой мощный лук вторую страшную стрелу. Увернувшись от очередного выстрела, мощным ударом потрясшего частокол, Сашка ловко вскарабкался на самый верх, перебрался через зубья ограды, приготовился спрыгнуть вниз прямо на кучу песка, оставшуюся, очевидно, от недавнего ремонта изгороди.
      И тут…
      Драконы всегда нападают неожиданно. Слушая рассказы о сказочных и жутких существах, называемых Ужасом Неба, Ар'рахх всегда поражался, насколько умны и коварны в легендах эти крылатые создания. Никто не мог сравниться с ними в умении тайно подстеречь свою жертву, атаковать ее всегда неожиданно и неотвратимо, как смерть. Никто не уходил живым из цепких лап летающего демона. Никто и никогда.
      …Когда огромная тень неожиданно накрыла толпу драков, беспорядочно гоняющихся за странным пленником Ар'рахха, сам он бесстрастно наблюдал за происходящим с того же самого места, где просидел всю сегодняшнюю ночь и первую половину дня. Огромный дракон спикировал на преследователей сзади, цепко и зряче выхватил молодую беременную самку, длинным и гибким хвостом сбил еще несколько отставших. Несколько раз взмахнув мощными длинными крыльями, обтянутыми полупрозрачной коричневой кожей летун легко ушел вверх. Драки бросились врассыпную. Ужас Неба легко развернулся высоко над деревьями и, заложив глубокий вираж, снова спикировал на селение драков, очевидно, в надежде поживиться чем-нибудь еще-Шумно хлопнув крыльями, он на мгновение завис в воздухе. Из его пасти вырвалась длинная струя пламени, поджигая соломенные крыши доброй дюжины хижин. «Выкуривает, гад!» – понял молодой охотник и незаметно перебрался за ствол дерева.
      Дракон снова взмыл вверх локтей на пятьсот и, очевидно, только сейчас заметил одинокую маленькую фигурку драка, тщетно пытавшегося уползти оттуда, где настигла его первая безжалостная атака Ужаса Неба. Ноги у малыша перебиты мощным ударом хвоста. Шансов на спасение у него не было. Дракон сделал небольшую паузу, словно желая продлить мгновения своего триумфа, сложил крылья и неотвратимо спикировал на жертву. Сотни глаз неотрывно следили, как снижается Ужас Неба, с каждым мгновением набирая скорость, как он вытягивает свободную лапу с острыми, как зубы акулы когтями, готовыми полоснуть беззащитное тело малыша…
      …Никто не видел, когда странный осьминог – добыча Ар'рахха – спрыгнул вниз с частокола. Единственное, что успели понять невольные свидетели драмы – белое существо с быстротой молнии бросилось наперерез дракону, ловко схватило на бегу лежащего малыша и, не снижая скорости, быстро понеслось прямо к дереву, под которым прятался Ар'рахх.
      Дракона обокрали… Не веря в такое, властелин неба поднялся повыше и словно замер, паря в восходящих потоках теплого воздуха, выискивая безумца, дерзнувшего бросить ему вызов. А тот и не пытался прятаться. На середине большой поляны в центре селения стояла одинокая светлая бесхвостая фигурка и без страха смотрела на парящего в небе дракона. Ужас Неба, не раздумывая, бросился в атаку. Существо даже не шелохнулось. Дракон понял, что это глупое создание просто не представляет, с кем оно так опрометчиво решило посоперничать за его законную добычу. Набирая скорость, он стремительно рванулся на белого карлика. Приближаясь, властелин неба вытянул лапу, чтобы схватить дерзкого безумца и, мощно сдавив, насквозь проткнуть хрупкое тельце когтями, да так, чтобы брызнула кровь, мгновенно унося жизнь вместе с остатками дерзости и глупости.
      …Но он снова промахнулся. В последний миг, когда когти уже готовы были сомкнуться, необычное создание неосязаемо быстрым движением ушло с линии атаки дракона, успев еще и подпрыгнуть над коварным хлыстообразным движением хвоста, которым Ужас Неба обычно сбивал с ног не слишком расторопную добычу.
      Дракон не стал торопиться со следующей атакой. Он осторожно опустил на краю деревни свой первый сегодняшний трофей – самка нужна была ему живой. Поднявшись высоко в небо, он сделал круг над селением драков, тщательно и внимательно осматривая все неровности поляны, в центре которой по-прежнему стоял его бесхвостый обидчик. И когда тень за спиной существа исчезла, он уверенно спикировал на него.
      «Атака со стороны солнца! Ну что же, совсем неглупо», – подумал Сашка и, присев на корточки, подхватил длинную толстую жердину, оброненную кем-то из его преследователей во время бегства от летающего демона. Она была остро заточена с одного конца… Александр уже догадался, для какой цели предназначалась. Вернее, для кого… Подвигав палкой, он упер в почву ее тупой конец. Не спуская глаз с пикирующего дракона, незаметно, прикрывая собой, приподнял заостренный конец жердины ему навстречу. В последние мгновения ему даже стало немного жаль это прекрасное существо, каких не было в его мире, на его родной планете… «Ведь все равно не отстанет! Да еще и поджарит ненароком, Горыныч…» – подумал Сашка. Приподняв рукой деревянную пику навстречу пикирующему дракону, резко оттолкнувшись, «ласточкой» прыгнул в сторону…
      Развязка дуэли произошла неожиданно. Атакующий со стороны Отца Богов дракон неожиданно нелепо и неловко взмахнул крыльями, потерял равновесие, несколько раз кувыркнулся через голову, ломая невысокие деревца, тлеющие остатки хижин, прочные колья забора… Наконец он остановился, оставив на всем пути после себя густую тучу пыли и сажи. Драки долго не могли поверить в произошедшее. А когда они осторожно приблизились к поверженному Ужасу Неба, рядом с ним уже стоял светлокожий пленник Ар'рахха и зачем-то переворачивал дракона на живот. Когда ему это удалось, все увидели заостренный край жертвенного вертела, на три локтя торчавшего из спины властелина неба.
      Ужас Неба не двигался, но был еще жив. Его желтые глаза горели огнем, который медленно, но неотвратимо угасал. Жизнь с неохотой покидала большое, красивое и могучее тело, еще несколько мгновений назад заставлявшее цепенеть от ужаса собравшихся вокруг него драков. Наконец, дракон шумно выдохнул. Перестав трепетать, он навечно замер у ног своего победителя – странного бесхвостого осьминога с хрупким телом и бесстрашным сердцем…
      «Только бы они на меня сейчас не накинулись», – с тревогой подумал Александр об окружающих его аборигенах. Ситуацию разрядил зеленый гигант – тот самый, который всю ночь беззаботно продрых рядом с его клеткой под деревом. Он подошел к Александру и, ткнув себя в грудь трехпалой лапой, прорычал:
      – Ар'рахх!!!
      Сашка немного подумал, тоже ткнул себя пятерней в грудь и представился:
      – Саша!..
      Великан заметно дернулся, но справился с секундной неуверенностью, шагнул вперед и осторожно коснулся пальцев вытянутой Сашкиной руки.
      – Саш'ша! Саш'ша! – зашелестели окружающие.
      – Пожрать бы чего! – обратился Александр к своему первому на этой планете знакомому, незамысловатыми жестами сопроводив свою просьбу. Как ни странно, но этот «Ар'рахх» его понял, быстро принес откуда-то какие-то овощи, фрукты, лепешки и немного… сырого мяса. Все это аборигены разложили на траве перед Сашкой, а сами с видимым любопытством строились неподалеку, видимо, желая понаблюдать, что и как будет кушать неизвестное существо.
      А Александру было не до церемоний. Он аккуратно отломил кусочек лепешки, понюхал его и, найдя запах вполне сносным, положил в рот. Лепешка была пресноватой и несоленой, но вполне съедобной. Запивая водой из фляжки Ар'рахха нехитрую снедь, Сашка с подозрением посматривал на овощи и фрукты. Во рту стояла горечь от желчи, извергнутой желудком накануне. Возобновлять такую пытку у него не было никакого желания. «От этой гадости можно еще и продристаться!» – этот «железный» аргумент окончательно поборол желание Александра отведать экзотических фруктов. Наевшись, он подцепил ножом ломоть мяса и ловко бросил его в сторону странного пресмыкающегося, сильно смахивающего на торпеду с кривыми мускулистыми ногами, мордой крокодила и хвостом, толстым и мощным, давно и издалека деликатно принюхивающегося к брошенному на траву мясу. Кривоногая «торпеда» ловко поймала на лету сочный кусок и, грозно рыкнув на подбежавшего конкурента, не спеша удалилась в сторону забора. «Не иначе, как местная собачонка», – решил Сашка. Он поднялся с травы и заглянул под дерево, чтобы узнать, как чувствует себя спасенный им маленький зеленый аборигенчик. Под деревом, куда он спрятал от зорких драконьих глаз малыша, никого не было, и Александру пришлось вновь обращаться за помощью к Ар'рахху.
      …Они прошли между остатками сожженных хижин и в одной из уцелевших нашли пострадавшего. Вокруг него суетливо хлопотали несколько драков. Они что-то насильно влили малышу в рот. Тот довольно быстро закрыл глаза и перестал двигаться. Сашка оторопел. «Не иначе, отравили, твари. Чтобы не страдал», – подумал он. Но один из присутствующих принес несколько гладких оструганных палочек и стал осторожно прибинтовывать их к правой конечности. Закончив работу, он аккуратно перенес малыша на невысокий плоский топчан из жердочек, накрытый несколькими шкурами. Сказав что-то невысокому тонкому дракончику, он степенно вышел из хижины. За ним вышли и все остальные…
      Сашка немного помялся, затем осторожно приблизился к спящему малышу, присел рядом с ним на корточки. Пострадал он не так сильно, как показалось вначале. Левая нога, хвост и передние лапы были сильно поцарапаны, но не было похоже, что они поломаны. Александр повеселел. Он вышел из хижины и, подобрав что-то на земле, быстро направился туда, где лежал мертвый дракон.
      Ар'рахх в легком недоумении последовал за ним. И следующий поступок Саш'ши его просто потряс. Осьминог с большим трудом, но перевернул на спину мертвого дракона, надрезал острым кусочком морской раковины кожу вокруг ног дракона, прочертил длинную тонкую линию вокруг брюха чудовища и, не спеша, стал… снимать с него кожу. Получалось у него это ловко и споро, словно Саш'ша всю жизнь только и делал, что убивал и свежевал убитых им драконов. Деяние это поразило драков не меньше, чем скоропостижная смерть Ужаса Неба на жертвенном вертеле от рук того, для кого этот вертел предназначался…
      Закончив свою работу, Саш'ша расстелил здоровенный кусок снятой драконьей кожи. Он умело стал выскабливать ее изнутри, очищая от остатков жира и мяса. Процедура эта заняла остаток дня полностью и, когда осьминог повесил шкуру сушиться на приспособленную для этой цели тонкую жердину, Отец Богов уже наполовину ушел под землю и пора было закрывать отремонтированные к тому времени ворота в изгороди.
      Ночь прошла без приключений. Только рано-рано утром Саш'ша выбрался из чем-то так полюбившейся ему клетки, в которой спал. Он сел поодаль от дерева, обхватил тощие белые колени своими тонкими слабыми руками и замер, вглядываясь в чернь пустоты над головой, скупо разбавленную искорками звезд. Над горизонтом всходила крупная блестящая жемчужина Бога Ран – Бога-воина, Бога-следопыта, Бога – вечного путешественника, спешащего на очередную встречу со своей любимой сестрой, Богиней Сау, Богиней плодородия, покровительницей домашнего очага, всех женщин и вообще всего, что связано с домом.
      До начала главного праздника года оставалось всего месяц – три дюжины дней.
 
      …На довольствие Сашку ставить никто и не собирался. Да и не было здесь никакого довольствия. Маленькое племя, борющееся с тучей летающих, ползающих и бегающих тварей едва-едва перешагнуло грань выживания и с трудом могло прокормить только себя. Существовал и другой аспект выживания за чужой счет. Жить за чужой счет – значит, быть зависимым от того, за чей счет живешь. Тот, кто дает тебе кров и пищу, часто начинает требовать беспрекословного себе подчинения. Мог ли Александр допустить подобное к себе отношение? «Да ни в жизнь!» – буркнул он себе под нос и с рассветом отправился посмотреть, что стало со шкурой дракона, повешенной им вчера для просушки. Шкура была на месте. Право личной собственности здесь, судя по всему, блюли свято.
      – Ну что ж, начнем, пожалуй! – громко приободрил себя Александр. Он подобрал кусочек угля со вчерашнего пожарища, расстелил шкуру на траве и как мог, стал наносить контуры выкройки. Закончив, жестами выпросил у любопытного Ар'рахха шило и нож. Разрезав шкуру по черным неровным линиям, Сашка уселся поудобнее под дерево и под любопытными взглядами малышей (все взрослые занимались восстановлением сгоревших хижин) не очень умело стал стачивать края выкроек. К середине дня, длинного как песня про попа и его собаку, он закончил свою работу. Жилет, вырезанный из цельного куска, получился вполне приличным, а вот с брюками вышла промашка. Получились они какими-то некультяпистыми и неудобными. Недовольно хмыкнув после примерки, несостоявшийся Армани в сердцах буркнул: – Брюки превращаются… Брюки превращаются… Превращаются брюки… в элегантные шорты! – и оттяпал ножом снизу обе штанины почти наполовину.
      Лучше всего получилась обувь. Опытной рукой (самбовки из-за финансовых трудностей в семье он шил себе сам) Александр изготовил пару невысоких легких сапог, формой и мягкостью напоминающие те самые самбовки – обувь для занятий борьбой.
      Из остатков шкуры новоявленный Чингачкук попытался связать что-то вроде вожжины, но кусочки получились слишком короткими и длинной и прочной веревки не получилось.
      После полудня, наскоро перекусив остатком вчерашней лепешки, Сашка с Ар'раххом отправились на охоту.
      Бежали недолго. Сила тяжести на этой планете оказалась намного меньше земной и Александр совершенно не устал. Вчерашняя повышенная легкость в теле поначалу казалась переизбытком адреналина в крови. Но уже сегодня сомнений в слабости гравитации не было: во время небыстрого бега он ради забавы легко перескакивал через огромные валуны, валежины, ручейки, кустарники…
      …Примерно через полчаса они с молодым великаном прибежали на поляну. Здесь полно было каких-то следов. Ар'рахх недолго рассматривал довольно свежие отметины. Походив между кустарниками, он уверенно махнул трехпалой клешней… Они снова побежали вдоль подошвы огромной горы с конусообразной вершиной. Минут через сорок они настигли стадо каких-то животных. Не сговариваясь, забрались повыше на гору. Ситуация складывалась просто замечательно. Большая группа рогатых динозавров с шипастой головой и пупырчатой броней на спине и боках невозмутимо жрала какую-то наземную растительность, совершенно не подозревая о том, что из-за ближайшего кустарника за ними внимательно наблюдают две пары голодных глаз. Кончиком копья Ар'рахх указал Александру на молодое животное, слегка поотставшее от стада, затем на кусты далеко позади стада и, наконец, на Сашку и снова на отставшее травоядное.
      – Все ясно! – буркнул он.
      Александр незаметно спустился с горы и осторожно стал подкрадываться к добыче. Зеленый верзила тем временем, крадучись, перебрался к кусту и спрятался за него. Сашка подполз поближе к животному, схватил подобранный по пути здоровенный сук и со страшным криком выскочил из высокой травы прямо перед рогатым страшилищем. Чудовище дернулось в сторону, но увидев, что шумящее существо невелико, незнакомо и, значит, неопасно, отбежало несколько метров в сторону и, опустив голову, настороженно стало наблюдать за Александром.
      – Ах, значит ты меня не боишься! – заорал Сашка и стремительно треснул динозавра по спине. Динозавр от неожиданности вздрогнул, развернулся и что было сил припустил прочь – аккурат в сторону куста, за которым «замышился» Ар'рахх.
      А дальше все было правильно – из-за куста резко выскочил Ар'рахх. Не дав животному опомниться, он со страшной силой воткнул копье в бок шипастого. Динозавр от боли неожиданно громко и жалобно запищал. Все стадо как по команде бросилось врассыпную. Ар'рахх с чувством хорошо исполненного долга несколько раз обошел трофей. Затем он вытащил нож и перерезал горло животного. На землю хлынула кровь – оранжево-желтая, как апельсиновый сок из литрового тетрапака «Чемпион»…
      Через несколько минут кровь вышла. Ар'рахх связал животному попарно задние и передние ноги, просунул между ними длинную тонкую палку, и они с Сашкой, не сговариваясь, взялись за концы жердины.
      Рогатик оказался массивным, но не слишком тяжелым. Они довольно быстро тащили его вперед, изредка останавливаясь на короткие привалы. Сашка, шедший вторым, скоро обратил внимание, что зеленый верзила все чаще стал оглядываться назад, словно предчувствуя недоброе. И, как видно, неспроста. Вскоре сзади послышался отчетливый грозный рык, затрещали кусты… Оба горе-охотника, не сговариваясь, бросили рогатика и быстро-быстро полезли на ближайшее дерево. Буквально через пару секунд на поляну с треском вывалилось несколько поджарых, легких на ногу «зверушек». Хвостатые зубастые динозавры почти двухметрового роста сразу затеяли грызню у брошенного травоядного. Они с шумом, хрустом и чавканьем отрывали куски от Ар'рахховой с Сашкой добычи, совершенно не обращая внимание на «сладкую парочку» буквально в паре метров затаившуюся над ними. Оставив после себя несколько костей, они так же шумно и быстро удалились куда-то. Ар'рахх легко спрыгнул на землю, развязал кожаные веревки на остатках ног и затолкал их за пояс. К заходу солнца оба охотника – белый и зеленый – вернулись в селение. Вместо сгоревших хижин стояло несколько новых – с аккуратной белой крышей из материала, похожего на солому, только потолще и длиннее, и упругого кустарника, плотно сплетенного в зеленый цилиндр. Пожарище тоже разгребли. О вчерашней драме напоминали только несколько круглых черных пятен на зеленом ковре.
      Ар'рахх что-то недолго объяснял соплеменникам, после чего все дружно, почти как люди, покивали головами и разошлись по хижинам. Голодный и злой Сашка полез в клетку…

      …Красное зарево пожарища долго полыхало на западе в том месте, где уходящее на ночлег светило «подожгло» землю. Наконец, буйство красного цвета понемногу стало затихать, пока не прекратилось полностью, уступив место черноте бездонного Космоса с полупрозрачной кисеей газового шарфика Млечного Пути.
      Александр не спал. Ему, разумеется, было не «по барабану», какая из бесчисленных звездочек была Солнцем, родным домом…
      О дороге домой можно мечтать сколько угодно, но если завтра нечего будет покушать, а послезавтра хищники оторвут ногу или руку, то совсем скоро здесь всем будет нас…ть: кто ты, откуда и где твой дом.
      Он понимал: для того, чтобы найти дорогу домой, перво-наперво надо выжить в мире, куда его кто-то или что-то забросило. А чтобы выжить, необходимо для начала научиться добывать пропитание. Причем еще до завтрашнего утра необходимо измыслить, как уберечь кровоточащую добычу от вездесущих хищников. «Очень похоже, что эти твари чувствительные, словно акулы. А акулы находят свежее мясо по нескольким молекулам крови, попавшим в воду, – размышлял Сашка. – Может, попробовать заманить рогатика поближе к деревне, убить и затем быстренько-быстренько перетащить за частокол? Но вряд ли наши „перехватчики“ добычи отходят далеко от стада. Сегодня они появились на удивление быстро. Нет, надо изобрести что-то такое, что даст приличную фору перед любителями халявного мяса. Но что?»
      Александр несколько раз мысленно проигрывал различные сценарии охоты, но ничего путного так и не придумал. А вскоре он уснул…
      …Ему снилось, как бабушка Наталья (точнее, прабабушка, так как бабушкой она была его матери) притащила из сарая жалобно блеющую овечку. Длинные худые ноги ярки были крест-накрест перевязаны грубой волосяной веревкой. С большим трудом бабушка подняла ее на старую дверь, лежащую на двух железных бочках. Потом она долго, с усилием пилила горло бедной овечке длинным тупым черным тесаком. Наконец, из шеи животного брызнула почему-то черная кровь, и маленький Шурка, испугавшись предсмертного хрипа ярки, убежал прочь. Дома он услышал, как мама строго выговаривала тете Тане, что несчастное животное не заслужило такой мученической смерти под тупым ножом бабушки Натальи. На что тетя Таня резонно заметила, что когда в прошлый раз овечку колол сосед дядя Захар, после того как он все сделал, «своей рукой» сложил в ведро почти половину мяса и унес его с собой. Мама промолчала, немного постояла, рассматривая свои ноги, а потом стала помогать бабушке Наталье…
 
      Задолго до рассвета Ар'рахх проснулся от легкого прикосновения к плечу. Саш'ша держал в руках кожаную веревку, скрученную в ровное плотное кольцо и… крупноячеистую рыболовную сеть с большими дырами в разных местах. Сеть он, очевидно, подобрал в куче мусора на окраине селения. Судя по энергичным жестам, осьминог собрался на охоту немедленно.
      Ар'рахх едва не огрел тупое надоедливое животное, но решил, что в том мире, где родилось это странное создание, не ведают, как сладок предутренний сон. Значит, сердиться или обижаться на него не имело никакого смысла – все равно ведь не поймет…
      …Саш'ша на удивление хорошо ориентировался в предутреннем лесу. Он уверенно и точно направлялся к поляне, на которой они вчера впервые обнаружили следы дикого Б'ка. Да и вел он себя так, словно точно знал, как перехитрить жестоких и кровожадных Маг'гов, в последнее время с пугающей регулярностью отбирающих добычу у охотников племени Хромой Черепахи.
      Последние метры зеленый верзила и его спутник крались довольно долго, но зато практически бесшумно. Опытный следопыт по достоинству оценил охотничьи ухватки осьминога. Двигался тот быстро и легко, ставя ноги на землю и траву так, что шороха шагов совершенно не было слышно…
      Б'ка ночевали на излюбленном месте. Темная масса большого числа животных терялась в густоте предутренних сумерек, слышались лишь негромкие всхрапывания ближайших животных, привычно перемалывающих ночную жвачку.
      Саш'ша молча показал на мощное дерево с густой кроной. Несколько толстых сучьев раскинули свои ветви далеко над поляной – прямо над крупным Б'ка, беззаботно улегшимся отдельно от остальных животных. Впрочем, опытный охотник хорошо знал, что беспечность эта – только для непосвященных. Внезапно разбуженное стадо может опрокинуть и насмерть затоптать любого хищника, обитающего в лесах и долинах Хвоста Дракона.
      Саш'ша ловко вскарабкался на дерево. По толстому суку он осторожно стал подбираться к спящему травоядному. Наконец, замер над рогатым животным. Ар'рахх напряженно ждал, что будет дальше. А Саш'ша… достал скрученную сеть, медленно расправил ее и… тут же накинул на ничего не подозревающего Б'ка. Животное соскочило, закружилось на месте, пытаясь скинуть путы. Ар'рахх рефлекторно потянулся за копьем… Стадо зашевелилось, разбуженное шумом… И тут Саш'ша сунул в рот два пальца и просто оглушительно… свистнул. Зеленый верзила от неожиданности присел на развилке у ствола, а огромное стадо Б'ка, не разбирая дороги, ломанулось сквозь кусты в разные стороны. Вскоре далеко в стороне кто-то несколько раз визгливо рявкнул, и все стихло. Саш'ша спрыгнул на землю и подошел к окончательно запутавшемуся рогатику. Подошел и Ар'рахх. Он, торопясь, занес копье для решающего удара. Но спутник перехватил его руку. Он отвязал от пояса кожаные ремни, сделал из них петлю и ловко, вместе с сетью, затянул ее на ногах Б'ка. Затем он заставил Ар'рахха вырубить длинную толстую жердину. Они просунули палку между ног животного и поспешая пошли в деревню. Рогатик немного подергался, но вскоре смирился со своей участью и лишь молча следил за странной парочкой, так неожиданно и необычно лишившей его свободы.
      Отец Богов едва показал над дальними горами краешек своей головы, когда они с Саш'шей, чувствуя, что внимание всего племени обращено только на них, пронесли брыкающегося Б'ка между хижин. Положив его на землю, Ар'рахх зацепил животное за задние ноги, повесил на толстый шершавый сук и сноровисто перерезал ему горло. Когда стекла кровь, он тщательно освежевал и выпотрошил Б'ка. Все это происходило при полном и молчаливо-изумленном молчании соплеменников, немедленно окруживших удачливых охотников.
      Когда дурманящий аромат жарящегося на костре мяса собрал к себе практически всех членов племени, Ар'рахх разбудил задремавшего в клетке напарника. Он привел его прямо к костру и торжественно вручил длинный и острый нож. Саш'ша понял все правильно. Он пошел к костру и вырезал самую аппетитную часть еще дымящегося окорока. Затем он также торжественно вернул нож Ар'рахху, который незамедлительно стал вырезать из туши куски мяса. Вскоре вся добыча была поделена.
      Александр неожиданно обратил внимание, что среди тех, кого Ар'рахх наделил мясом, не было ни малыша с поломанной ногой, ни его матери. «Вот и здесь то же самое. Кто смел – тот два съел», – с досадой подумал Сашка. Он, подхватив свою долю добычи, пошел прямиком к хижине спасенного им дракончика. Его там не ждали. Малыш в какой-то болезненной, неловкой, неуклюжей позе забылся на своем настиле, а матери не было. Дракончик открыл глаза, едва Александр отдернул входной занавес. Он с испугом посмотрел на своего спасителя, но увидел, что у того было в руках, и невольно потянулся к мясу. Сашка располовинил свою долю и молча вручил одну часть малышу. Тот с аппетитом стал уплетать мясо.
      Вошла мать. Моментально оценив ситуацию, она отобрала у дракончика мясо, отрезала часть от его здоровенного куска, меньшую долю отдала сыну, а большую куда-то унесла. Когда она вернулась, странного гостя в хижине уже не было.
 
      Утром следующего дня ситуация повторилась… Каждый день Ар'рахх с Саш'шей приносили новую добычу. Племя, живущее рыболовством, собиранием злаков, корней, овощей и фруктов мясо могло себе позволить очень и очень редко. И вдруг – такое изобилие мясной пищи!!!
      Праздники еды омрачало то, что странная бело-зеленая парочка не предлагала пойти с ними на охоту кому-то еще. Напроситься или тем паче подглядывать в племени, живущем по строгому адату первобытной этики, было делом не просто немыслимым – смертельно опасным. Нарушить неписаные законы племени – значит, отогнать удачу от Рода… Кто ж это потерпит? Преступившего адат карают немедленно и жестоко, не ровен час – могут заживо принести в жертву Отцу Богов на медленном огне…
      Секрет открылся очень просто. На четвертый или пятый день удачливые охотники пригласили под дерево несколько опытных охотников и вкратце объяснили им задачу. Надо было поймать несколько крупных животных. Мясо тогда можно будет закоптить, засолить, завялить – одним словом, заготовить впрок. Крупных Б'ка наловить-то можно было и вдвоем, но вот дотащить в целости и сохранности до деревни, увы…
      Когда четверо охотников еле-еле подняли брыкающегося рогатика и с большим трудом поволокли в сторону селения, Александр почувствовал себя именинником. Как ни крути, со всех сторон правильнее научить аборигенов самим ловить рогатиков, нежели каждый день угощать их мясом, пойманным с большим риском.
      Пора было заниматься языком и учиться стрелять из лука.
 
      Сегодня утром Саш'ша вновь бесконечно удивил Ар'рахха. Едва-едва научившись связанно лепетать, этот странный осьминог тут же попросил Ар'рахха… научить его стрелять из стреломета. Тетивник – оружие особое. В нем живет частица души Бога Ран, покровителя и защитника всех мужчин – воинов и охотников. Не каждому удается понять душу Бога, рукопожатие десницы не многих принимает строгий Воин, Следопыт, Путешественник, Охотник… Но перебрав в памяти события последних Дней и хорошенько все взвесив, молодой охотник твердо согласился помочь упрямому Саш'ше. Даже лук для него изготовил – маленький и легкий – в аккурат по тощим, слабым мускулам осьминога.
      Саш'ша довольно быстро научился метать легкие детские стрелы в большой круглый кожаный мешок, подвешенный на частоколе на уровне груди. Правда, в цель попадал он вначале не часто, но вскоре меткость выстрелов стала улучшаться, и Саш'ша попросил сделать более мощный лук.
      Глядя, как с видимой легкостью он натягивает тетиву сильного охотничьего стреломета, Ар'рахх засомневался в своей оценке его физических способностей. Проходили дни. Толстые длинные стрелы сочно впивались в забор вокруг мешка, некоторые попадали в цель, но видимого улучшения не происходило. Тогда Ар'рахх решил приободрить слегка разочарованного осьминога. Он принес дочиста обглоданный Хранителями Очага череп Б'ка и надежно укрепил его на изгороди. Молодой великан отсчитал тридцать шесть шагов, повернулся, вынул две стрелы. Первую он послал стоя, вторую через секунду – с колена, резво перекатившись в сторону через спину. После этого он вернулся к «мишени». Одна стрела торчала в левой глазнице, другая – в правой. Потрясенный Саш'ша долго смотрел на череп, потом собрал все свои стрелы, взял лук и ушел куда-то далеко за ограду.
      Ровно через шесть Дней он, едва заметно волнуясь, пригласил Ар'рахха к черепу Б'ка, по-прежнему висевшему на ограде. Он отсчитал те же тридцать шесть шагов (правда, шаги у него были поменьше) и без суеты послал две стрелы в пустые глазницы животного. Затем Саш'ша отошел еще шагов на тридцать и, тщательно прицелившись, выстрелил толстой охотничьей стрелой точно в кожаный мешок, на котором прошли его первые тренировки…
 
      Вечером все малыши племени собрались вокруг костра в центре деревни. От костровища, на котором поджарили вкуснющего Б'ка, шло приятное тепло, а от мелких немногочисленных угольков почти не было дыма. Все уселись или улеглись ровненьким кружком, словно мальчишки в ночном… Впрочем, на этом сходство и заканчивалось. «Мальчишки» были зеленые и с хвостом, и говорили они очень мало, в основном слушали… Недалеко в темноте примостился на травке и Александр.
       …Много-много лет назад, когда были только звезды и пустота, одинокий Отец Богов сидел на Тропе на берегу Океана Вечности и размышлял о смысле его, Бога, жизни, –рассказывал старый худощавый драк высокого роста. – И было Ему невыносимо одиноко среди звезд и черноты бездонного Космоса. И тогда Отец Богов создал Дракию и покрыл ее водой, а сверху укутал ватными одеялами облаков. Целую вечность восхищался Он созданной Им красотой и гармонией, и ничто не могло омрачить его взор… Но откуда-то из бездны прилетел ужасный Дракон и хотел он пожрать Дракию и выпить воду… Целую вечность длилась битва между Отцом Богов и Драконом. Наконец Отец Богов победил ужасное чудовище. Он отсек ему голову и сбросил мертвое тело на планету. Голова Дракона откатилась далеко на Север и затерялась где-то среди вечных снегов и льда, там, где Звезда Богов недвижимо стоит прямо над головой и нет там ничего живого – ни летающего, ни ползающего, ни бегающего. Там живут только Боги.
       А туловище чудовища упало посреди Океана. Но так велик был Дракон, что не скрыли его морские волны. И стал хребет Дракона горами, ребра – равниной, а хвост – длинной каменистой грядой… И поселились везде всякие твари – и животные, и птицы, и змеи. И наросли деревья и травы, а в реках появилась рыба.
       Возрадовался Отец Богов такой красоте. Создал Он и поселил здесь драков. Стали они плодиться и размножаться и вскоре заселили всю землю Дракона. Но не было мира и согласия между кланами. Нападали они друг на друга, убивали детей, сжигали дома, уничтожали яйца в Хранилищах Жизни. Опечалили Отца Богов деяния эти. И появились тогда целые стаи летающих демонов – Ужасов Неба и пожгли они пламенем всех, кто ходил набегом на чужие города и селения. А всем, кто выжил, дал Отец Богов право убивать себе подобных только один раз в Году. А чтобы не было искушения у драков нарушать Его Законы ночью, когда Отец Богов уходит спать в свое подземное убежище, создал Он и поселил на небе своих детей – сына Ран и дочь Сау. Дочь, как и положено доброй хранительнице дома и очага, каждую ночь выходит присматривать за драками. Сын стал охотником, воином, следопытом. Он много путешествует и только раз в Году приходит на свидание к любимой сестренке. И когда они сверху вместе смотрят на драков, становится так же светло, как при свете их родителя – Отца Богов. Только в эти дни под бдительным присмотром Сау и Ран драк может убить подобного себе, и только в специально отведенном для этого месте. Самые храбрые и самые сильные воины племен собираются, чтобы порадовать своим искусством поединка сына и дочь Отца Богов. Их поединки превращаются в настоящий праздник для всех, кто знает толк в таких состязаниях. О лучших из лучших потом слагают легенды и многие поколения рассказывают своим детям об их ловкости и отваге. Поединки эти длятся целую неделю и давно получили имя – Игры Богов. Только один из числа участников останется в живых после всех схваток, и только он будет иметь право искать дорогу к Храму Богов…
      …Угли совсем уже догорели, но теплая летняя ночь не спешила принести долгожданную прохладу. Сашке не спалось. Его потрясла легенда «о сотворении мира». Он интуитивно почувствовал, что для него в этих непонятных Играх Богов определенно есть шанс попытаться отыскать дорогу домой. Но какой? И в чем? В этом еще предстояло разобраться.
      Утром он попытался расспросить Ар'рахха про Игры Богов, но тот толком тоже ничего не знал. Тогда Александр пошел к вождю. Старый драк вполоборота молча выслушал Сашку, но ничего не сказал, только слегка махнул рукой, давая понять, что «аудиенция» закончена и ушел в свою хижину. «Наверное, он меня не понял», – подумал Александр. Прихватив лук и стрелы, он в одиночку отправился в лес. Побродить, пострелять, подумать в одиночестве…
 
      …Однако старый Кар'рлум понял все и сейчас раздумывал над тем, какую выгоду извлечь из неожиданного вопроса осьминога. Что и говорить, его авторитет сильно пошатнулся после происшествия с Ужасом Неба. Отец Богов не принял жертву, которую предлагал ему он, вождь племени. Конечно, ни сразу, ни потом его никто ни в чем не упрекнул. Но старик знал: будет случай, и ему напомнят обо всех поступках – удачных и таких, как этот. Напомнят именно тогда, когда это нужно меньше всего, например, на Совете во время выборов вождя племени. Конечно, неплохо бы сохранить трофей Ар'рахха в племени. Этот Саш'ша добычлив и смел. Но он также независим и непредсказуем… Нет, от найденыша молодого следопыта лучше избавиться. Тем паче тот сам этого хочет. Неплохо бы заодно убрать из племени и Ар'рахха. Под благовидным предлогом. Например… И тут вождя осенило…
      Но сперва он решил дождался вечера – традиционного времени Совета племени и хорошенько обдумать детали предстоящего разговора.
      На Совет племени Хромой Черепахи пригласили все заинтересованные стороны, включая Ар'рахха и Саш'ша.
      – Вы все хорошо помните, какоерешение было принято на прошлом Совете, – без длинных предисловий начал свое выступление глава клана. – Но Боги не приняли нашу жертву. Возможно, мы не так истолковали Их знаменья. Сегодня я знаю, почему. Как известно, семь – несчастливое число. Числа удачи – это три, шесть, двенадцать, двадцать четыре, тридцать шесть… Нас же прошлом Совете присутствовало семеро. Поэтому Боги отвернулись от нас, поэтому они не позволили нам увидеть правильное решение, хотя оно лежало на поверхности. Сегодня на Совете нас не семь. Здесь десять старейшин племени, молодой охотник Ар'рахх и его новый друг, победитель Ужаса Неба Саш'ша. Итого – двенадцать. А двенадцать – золотое для драков число. На руках и на ногах вместе у нас двенадцать пальцев. В году – двенадцать месяцев, а в каждом месяце – трижды по двенадцать дней. Живем мы в среднем по двенадцать Лет… – Кар'рлум сделал паузу, как бы спрашивая членов Совета разрешения продолжить говорить. Старейшины согласно закивали головами, одобряя ход мыслей вождя племени. – И только один раз в двенадцать месяцев проходят Игры Богов – главного праздника года, и начинается он в двенадцати провинциях Дракона. Самые отважные и умелые воины и охотники стремятся участвовать в Играх Богов. Наше племя – племя Хромой Черепахи находится очень далеко от центра провинции, и еще дальше от главного города страны, в котором находится святилище Сау и Ран – детей Отца Богов. Драки нашего Рода никогда не сражались на аренах городов во имя бессмертных Богов, никто и никогда не выкрикивал имя нашего Рода перед выходом на арену нашего сородича. Думаю, пришло время изменить это…
      Есть и другая причина. Существо неизвестной породы, которое называет себя Саш'ша, не знает, как найти дорогу домой. Но там, в крупных городах, где есть храмы и много жрецов, наверняка кто-нибудь знает, как помочь нашему новому другу. Если таковых среди драков нет, то Саш'ша сам сможет отыскать дорогу к своему дому.
      Как?
      Когда Отец Богов создавал нашу землю, он все знания о мире сохранил в Храме Разума Богов…
      Попасть в Храм Разума Богов может только победитель Игр Богов.
      Для тебя, Саш'ша, есть только один путь попасть домой. Тебе нужно победить в Играх Богов и найти дорогу к Храму Разума Богов. Однако ты совершенно не знаешь нашего мира… Тебе нужен помощник, проводник, спутник. Драки в дальнюю разведку всегда ходят вдвоем. Думаю, наш молодой охотник Ар'рахх не откажется сходить в самую дальнюю в истории нашего племени разведку, да еще и в компании с таким бесстрашным спутником?
      Ар'рахх неожиданно для себя в знак согласия опустил голову и поэтому не заметил, как удовлетворенно блеснули глаза вождя…
      …Ар'рахха и его осьминога провожали все мужчины племени. Охотники обнимали и молча дарили зеленому гиганту свои стрелы, а маленький дракончик, спасенный Александром, принес и вручил тому длинную и узкую, похожую на треуголку шляпу. Головной убор цветом и на ощупь сильно напоминал Сашкины безрукавку и шорты. Догадливый Александр поискал глазами мать малыша, но нигде ее не увидел. Нога малыша зажила очень хорошо, и хотя он еще хромал, чувствовалось, что совсем скоро у него будет полный порядок.
      – …Послушай, а куда делось тело крылатого дракона, которое валялось рядом с забором? – уже в дороге поинтересовался Александр у своего спутника.
      Тот почему-то долго молчал, но потом ответил:
      – Шкуру сняли женщины моего рода. А мясо есть никто не стал. Его в этот же день отнесли очень далеко от села и закопали в огромной куче – там, где многие сотни Б'ка справляют свою нужду. Тебе, что, нужна ВСЯ шкура огневика? – Он остановился и в упор посмотрел на Александра. – Имей в виду, возвращаться – значит гневить Богов…
      – Нет, не нужна… Подарили панаму, стало интересно…
      Зеленый великан с заметным облегчением пошел дальше. Остаток дня они промолчали – вплоть до самого ночлега, который они нашли себе между толстых сучьев огромного дерева с могучей кроной.
      – Ар'рахх! А почему ваше племя называет себя кланом Хромой Черепахи? – поужинав и удобно устроившись между веток, спросил Сашка.
      – Это длинная история…
      – А ты расскажи… Времени до утра еще очень много…
      Молодой следопыт молчал долго, минут пятнадцать. Александр не стал переспрашивать, он понял, что сказал что-то не так, как вдруг неожиданно Ар'рахх заговорил.
      – За такой вопрос на территории деревни тебя убили бы в ту же секунду. Но, как я понял, ты не собираешься возвращаться обратно… А если надумаешь вернуться, я буду первым, кто перережет тебе глотку.
      – А ты не пугай! Я ни вас, ни смерти не боюсь… Есть вещи и пострашнее смерти… Объясни, в чем, собственно, дело-то?
      Ар'рахх снова надолго замолчал, но потом, видимо, решившись на что-то, стал рассказывать:
      – Это было очень давно. Больше полной дюжины Лет прошло с тех пор. Однажды пара молодых охотников-братьев пошла в дальнюю разведку и забралась очень далеко в незнакомую местность. Спасаясь от хищников и Ужасов Неба, они не ели и не пили несколько Дней. Братья ослабли так, что однажды ночью один из них потерял сознание от голода и свалился прямо перед стаей голодных Маг'гов. К утру от него не осталось даже костей. Когда Маг'ги ушли, оставшийся в живых следопыт слез с дерева и что было сил побежал прочь – подальше от страшного места, где погиб его брат. Однако он потерял осторожность и не заметил, как сзади на него спикировал крылатый дракон. Он схватил отощавшего следопыта когтистыми лапами, но почему-то не унес в свое гнездо, немного протащил по воздуху, и просто бросил полуживого охотника посреди поляны.
      У охотника шансов спастись не было никаких. Он понимал это… Уже умирая на поляне под жаркими лучами Отца Богов, не обратил никакого внимания на огромную морскую черепаху, не спеша проползшую мимо него. Но на здешнее Солнце наползла тучка, прошел небольшой дождь, и молодой следопыт ненадолго очнулся. Он увидел след от панциря черепахи и пополз по нему. След привел его к небольшому ручью. Охотник напился воды, немного передохнул и пополз по следу дальше. Вскоре он догнал черепаху, но не стал ее убивать, а решил посмотреть, что будет делать дальше это осторожное животное. У черепахи не было задней ноги, очевидно, откушенной каким-то морским хищником. Видимо, очень острая необходимость заставила ее выползти на берег. И следопыт вскоре стал догадываться, какая. Он не ошибся. Черепаха привела его к неприметной расщелине в подошве огромной горы, похожей на конус. Она заползла внутрь и там, в сумерках подземелья, под наблюдением потрясенного охотника отложила сотни яиц в теплый песок дремлющего вулкана.
      Когда черепаха уползла, следопыт вволю подкрепился и запасся черепашьими яйцами. Спустя месяц он вернулся обратно. Вместе с ним были его братья и несколько молодых женщин. Это были предки и основатели нашего селения.
      – А черепаха? Что стало с ней?
      – Хромая черепаха, спасшая жизнь первому вождю племени, стала живым тотемом племени. Она много Лет ежегодно приплывала из Океана, чтобы отложить свои яйца рядом с яйцами драков племени. И маленькие черепашки появлялись на свет в том же гроте, где родился я и все мы, только намного раньше. Но однажды Хромая черепаха не приплыла… Наверное, она нашла покой на дне бездонного Океана… А маленькие черепашки подросли и тоже стали приплывать откладывать свои яйца в нашем родовом Хранилище Жизни. В дни их паломничества все племя запасается черепашьим мясом на многие месяцы…
      «Так вот почему так насторожил мой вопрос зеленого великана, – понял Сашка. – Где-то на территории деревни имеется вход в родовой „инкубатор“. Что ж, действительно, такой секрет стоит того, чтобы скрывать его абсолютно ото всех.

      …Пошел четвертый День с тех пор, как они покинули родовое селение Ар'рахха. Дороги, как таковой, не было. Путь держали вдоль берега. Огромные белые горы неприступной стеной поднимались слева, справа накатывал длинные высокие волны фиолетовый океан. Иногда он выбрасывал на берег каких-то животных, рыбу, ракушки, водоросли… Ар'рахх безошибочно находил среди океанских даров съедобные. Как-то под вечер они нашли маленького светло-зеленого осьминога, исклеванного морскими птицами или птеродактилями, вперемешку носившимися в воздухе. Зеленый гигант из кучи водорослей за щупальце осторожно вытащил полуразложившееся тело, бросил его на песок.
      – Осьминог! – показал он на морское животное. – Осьминог! – повторил он и показал рукой на Сашку.
      – Ты думал, что я – осьминог? – спросил Александр и получив утвердительный ответ, долго и заразительно хохотал. – Я не осьминог, – сказал он, – я – человек!
      – Чел'век?.. – повторил Ар'рахх и, не торопясь пошел дальше.
      – Да, человек, – подтвердил Сашка, слегка разочарованный отсутствием дальнейших вопросов и добавил: – Ну вот и поговорили… Однако, разговорчив ты, брателло, как Серега Тюленин в гестапо…
      На следующее утро зоркий Александр далеко-далеко впереди заметил странное темное пятно над скалой, выступающей над лесом, словно знаменитые «перья» Столбов над одноименным красноярским заповедником. Пятно шевелилось, меняло очертания и потихоньку смещалось влево, в сторону гор. Сашка свистнул слегка отставшему следопыту и вдвоем они резво побежали в сторону странного явления.
      …На поляне безжалостные Маг'ги с трех сторон окружили небольшого крылатого дракона. Тот отбивался ногами, щелкал пастью, слишком близко подобравшихся хищников отпугивал редкими и короткими вспышками пламени. Однако участь его было предрешена. Левое крыло дракона было перебито и волочилось по земле, полупрозрачная летательная перепонка разорвана в нескольких местах. Над умирающим молодым Ужасом Неба кружилась большая стая крупных и мелких стервятников и падальщиков. Это именно их увидел издалека остроглазый Сашка.
      Он медленно достал и положил желтоватую стрелу на тетиву лука. Осторожно выглянул из-за толстого дерева, за которым они с Ар'раххом спрятались. Зеленый гигант, еще не поняв задумки Александра, тоже достал лук и свои синие стрелы.
      Первым выстрелом Александр просто пригвоздил к земле ближайшего Маг'га. Второго и третьего уложил молодой охотник. Четвертый стал мишенью Сашки, пятый и шестой – Ар'рахха. Не сговариваясь, они стали расходиться в стороны, смертоносным полукольцом охватывая обезумевших от запаха крови Маг'гов. На каждый удачный выстрел человека драк отвечал двумя-тремя мертвыми хищниками. Через несколько секунд все было кончено. Один из Маг'гов был немного похож на покемона. Из него с разных сторон, словно антенны или усики, торчали две стрелы – желтая и синяя. Он получил их, когда пытался прорваться в лес между охотниками…
      Александр затолкал в колчан лук и стрелы и медленно пошел в сторону крылатого дракона. Ужас Неба испуганно прижался к скале, расправил крылья и приготовился в случае чего подороже продать свою жизнь. Сашка не стал подходить слишком близко, остановился шагах в пятнадцати и молча долго смотрел на изуродованного дракона. Помятый, искалеченный, он все еще был необычайно красив. Как бывает красивым подлинное совершенство, идеальный продукт многовекового отбора Природы или человека. Как красивы лошади, как красивы леопарды, как красивы могучие касатки и ловкие дельфины… Крылатый дракон был совершенством, идеально приспособленным для воздушной стихии. Легкое, упругое, поджарое тело с длинным и тонким хвостом венчали длинные и узкие крылья. Шея была гибкой и пропорциональной туловищу. Лапы – маленькими, но сильными.
      – Да, парень, РОСНО попало! – сказал, наконец, Александр. Он сбросил пожитки под толстым раскидистым деревом, за которым они с Ар'раххом прятались всего несколько минут назад, и стал разводить костер. Дракон увидел пламя, вытянул шею, закричал – пронзительно, тонко, жалобно… Человек встал, подошел к Ужасу Неба. Тот забился о скалу, стараясь взлететь. Сашка вернулся к дереву. Дракон немного успокоился. Александр под насмешливым взглядом Ар'рахха сходил к ручью и набрал в мешок воды. Он выкопал перед драконом глубокую ямку, намереваясь вылить туда воду, но передумал, развязал и положил в нее мешок вместе с водой. Крылатый демон недоверчиво покрутил головой, высунул длинный коричневый раздвоенный язык, попробовал воду. Затем опустил в ямку всю пасть, сделал несколько глотков.
      Ар'рахх неожиданно встал, прихватил лук и скрылся в лесу. Заинтригованный Сашка от изумления даже не догадался спросить, куда это он. Впрочем, ответа ждать пришлось недолго. Буквально через пару минут следопыт вернулся и принес с собой пронзенного стрелой молодого птеродактиля. Он протянул его Александру. Человек взял того за ноги, словно это была зарубленная на подворье курица, и положил добычу драка перед Ужасом Неба. Тот долго, одним глазом (вторым он бдительно следил за охотниками) изучал птеродактиля. Затем сделал глубокий вдох и… выпустил долгую струю пламени на брошенную у его ног добычу. Вкусно запахло жареным мясом. Дракон… аппетитно облизнулся и, не теряя из виду своих спасителей, стал неторопливо поедать жареного птеродактиля. Впрочем, летуна хватило ненадолго. Оставив только крылья и лапы, огневик еще раз посмотрел на необычную пару. Понял, что добавки не будет, свернулся клубком вокруг сломанного крыла. Огромные желтые глаза с вертикальными черточками зрачков он наполовину прикрыл складчатыми веками и, казалось, окаменел, практически слившись с темно-коричневой массой горного массива. А когда Отец Богов в очередной раз отправился кутить в свое ночное жилище, увидеть Ужас Неба можно было только в упор – с одного – двух шагов.
      Ночь не принесла каких-то неприятных происшествий, зато утро с лихвой компенсировало ночной покой. Маг'гов на этот раз было очень много. Почти сотня хищников уже издалека затеяла грызню между собой за право первому откусить лакомый кусочек от дракона и его защитников. Сашка прихватил колчан с луком и стрелами и трехметровую палку, еще с вечера вырезанную из куска какого-то прочного дерева и побежал к дракону. Они побросали пожитки у скалы, сами стали по сторонам от раненого огневика. Торопясь и волнуясь, Александр высыпал стрелы под ноги. Он недовольно поморщился и стал быстро-быстро собирать их в колчан. Потом он неожиданно передумал и начал втыкать стрелы в землю, опереньем вверх, наподобие частокола. Ар'рахх увидел это и моментально оценил задумку. Через несколько секунд и его все стрелы торчали из земли.
      Жертвам Маг'гов очень помогло то, что поляна была узкой. Еще уже был вход в нее. «Как бутылка!» – почему-то обрадовался Сашка. Впрочем, это была его последняя мысль перед смертельной схваткой на глазах Отца Богов, устало вылезающего из своей подземной постели.
      А у Ар'рахха давно не было никаких мыслей. Он непрерывно стрелял из лука по накатывающим мерзким тварям. Его стрелы, словно намагниченные, притягивались к телам Маг'гов. Но волна не уменьшалась, все новые и новые хищники лезли по трупам своих сородичей… У Сашки, впервые попавшего в такой переплет, рука несколько раз дрогнула, и он промахнулся. Одного хищника он убил второй стрелой, другому перебил хребет ударом ноги, третьего, кинувшегося на него, меткой струей уже в прыжке поджег Ужас Неба… Неожиданно все стихло. Маг'ги перестали нападать, они выбегали на поляну и полукольцом охватывали странную бело-зелено-коричневую троицу. Готовились к последней атаке. Неотразимой и смертоносной.
      Последний перед атакой миг неожиданно растянулся на несколько секунд. Кровожадные твари медлили. Они прекрасно понимали, что эта атака станет последней не только для дракона и его защитников, но и для многих из них.
      Александр отлично воспользовался паузой. Неожиданно для напарника он подхватил свою жердину и яростно бросился на хищников. Через мгновение он ворвался в самую гущу Маг'гов и молниеносно напал на ближайших из них. Деревянная палка превратилась в полупрозрачный круг. Полет ее был неотвратимым и смертоносным. Удар, укол, поворот, удар, еще удар, резкий укол концом жердины в голову твари… Молниеносные неотвратимые движения превратились в непрерывный поток атак, поворотов, скользящих уходов, нырков, поворотов… Смертоносный полупрозрачный вихрь собирал обильную жатву никчемных жизней, оставляя высокий вал безжизненных тел… Прошла минута, две… Злобное рычание сменилось пронзительным паническим визгом умирающих обреченных Маг'гов. Сильно поредевших хищников меткими выстрелами убивал все еще потрясенный Ар'рахх, оставшиеся в живых стремглав бежали прочь с поляны, от горы окровавленных трупов, оставленных безжалостными незнакомцами.
      Когда напряжение смертельной схватки спало, из Сашки словно вынули какой-то стержень. Он обессиленно опустился на траву рядом с издыхающим хищником, взял протянутую зеленым гигантом фляжку и жадно отпил несколько глотков. Затем он поднял бутыль над головой и вылил всю оставшуюся воду на голову, шею и плечи.
      – Имидж – ничто, жажда – все! – сказал он ничего не понявшему Ар'рахху и бросил тому фляжку обратно.
      Следопыт демонстративно потряс фляжкой кверху дном и пошел к ручью. Александр же помедлил, с усилием встал, запинаясь о неровности земли, побрел к дракону. Ужас Неба поднял голову навстречу и спокойно посмотрел человеку прямо в глаза. В них больше не было страха – только недоумение и любопытство.
      – Ну, что, брат, показывай свое крылышко! – обратился к нему Сашка.
      Он осторожно растянул шестиметровую конечность огневика. Длинная неровная полоса располовинила крыло на две неравные части. Такой след мог оставить острый сук или незамеченный сверху гребень скалы. Молодой (а в этом сомнений уже не было) дракон повредил крыло сам, скорее всего, из-за банальной неосторожности или неопытности.
      – Ну что, больной, лечиться будем? – Он пристально посмотрел в бездонные фасеточные глаза Ужаса Неба. – Говорят, вы все сплошь и рядом сплошные телепаты. Ну, что ж, поверим. – Сашка мысленно представил себе картинку, как он берет прочные толстые нитки и аккуратно, сантиметр за сантиметром стачивает края разорванного крыла. Потом он попробовал представить себе парящего дракона с темной полоской шрама на полупрозрачной летательной перепонке крыла…
 
      Когда Саш'ша наложил первый шов, дракон вздрогнул, дернулся шеей, но боль стерпел. В дальнейшем он только легонько вздрагивал, когда человек острой иглой прокалывал поврежденное крыло и аккуратно стягивал края разорванной перепонки.
      Операция по ремонту крыла оказалась неожиданно длинной. Ар'рахх поначалу внимательно наблюдал за его действиями, но вскоре понял, что процесс этот займет уйму времени, а об обеде никто и не подумал. Он прихватил лук и стрелы, вытащенные и отмытые к этому моменту из тел Маг'гов и уверенной походкой драка, точно знающего, что то, что он делает сейчас, – правильно, отправился в лес.
      Дичь долго не попадалась на глаза, очевидно, распуганная шумом жестокой схватки, но молодой охотник не хотел далеко удаляться от дракона и чел'века и шел «змейкой», прочесывая все укромные места. Однако прошло почти полчаса, прежде чем он увидел первую птицу, сидевшую высоко на вершине дерева. Но была она мелкой и вряд ли могла утолить аппетит двух голодных драков (Ар'рахх с ужасом поймал себя на мысли, что он впервые назвал осьминога драком) и дракона. Надо было найти что-то посущественнее… В общем, когда он нашел подходящую добычу – беспечного детеныша Б'ка – он ушел от поляны не на одну тысячу шагов.
      …Тащить детеныша обратно было нетрудно. Но кусты и ветви деревьев висели низко, цеплялись за шероховатую шкуру животного и неизбежно замедляли движение высокого молодого следопыта. Он спешил. Недоброе предчувствие, неприятный холодок неизвестной опасности не отпускали Ар'рахха, наоборот, усиливались по мере приближения к бивуаку драка, дракона и человека. Добравшись до поляны, зеленый гигант осторожно выглянул из-за дерева, пытаясь понять, что это так могло разбередить его врожденное обостренное чувство опасности. В стиснутой с боков лужайке было все тихо.
      СЛИШКОМ тихо. Не чирикали птицы, не стрекотали кузнечики. Молодой следопыт одним движением бесшумно взлетел на дерево и тотчас его рука рефлекторно дернулась к тетивнику. Причина необычной для дневного времени тишины была шагов двенадцать длинной и толщиной с доброе бревно. Опытный охотник и опаснейший враг любого существа, ядовитая гадина размером с приличного удава, тезка чел'века, змеюка по имени Саш'ша медленно, неслышно и незаметно подбиралась к увлеченному починкой крыла Александру. Последние локти до расстояния броска ядовитый питон двигался медленно, сливаясь с травой и абсолютно бесшумно. Проблема была в том, что убить ядовитого монстра одним выстрелом можно, только попав тому в глаз. Ар'рахх осторожно выбрал самую ровную стрелу и, нащупав коленом шероховатый ствол дерева, уперся в него. В семидесяти шагах от него гигантский змей на мгновение приподнял голову над травой, чтобы оценить расстояние для последнего решающего броска…
      Тонко тенькнула тетива, свистнула и треском разбилась о скалу стрела. Сашка испуганно дернулся, обернулся, дракон открыл измученные глаза. В нескольких шагах от них конвульсивно дергалось огромное змеиное тело. Из глазниц гада текла какая-то черная жидкость, а сама змеюка слепо билась о землю и скалу. Впрочем, недолго. С дерева легко спрыгнул Ар'рахх, подбежал и в упор, толстенной, с руку толщиной стрелой пригвоздил голову удава к земле. Потом, все трое посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, облегченно вздохнули.
      И тут Александр захохотал как ненормальный.
      – Что с тобой? – спросил у него молодой следопыт.
      – Да все нормально, брат… Просто прикольно видеть, когда одновременно вздыхают человек, драк и дракон.
      – Да, наверное, это смешно, – согласился Ар'рахх. – Но если бы я опоздал совсем немного, вздыхали бы только двое – я и Саш'ша, – он показал рукой на мертвую змею.
      – Саша? Эту змею называют так же, как и меня?
      – Да. Только наоборот. Это тебя зовут, как эту змею… – Он пошел обратно к дереву, повесил лук на небольшой высохший сучок.
      – Как ты думаешь, долго еще всякая гадость будет нам надоедать? – пнул Сашка ближайшего хищника.
      – Пока лежат здесь труппы Маг'гов и этого… – Ар'рахх кивнул головой в сторону питона…
      – Так давай их уберем…
      – Лучше сожжем…
      Они наломали и натаскали здоровенную кучу сушняка, выложили из него некое подобие колодца, а сверху и по краям стали набрасывать тела мертвых хищников. Трупов было много, но лежали они двумя довольно компактными группами – та, что побольше, – со стороны зеленого гиганта, поменьше – со стороны человека.
      Часа через два они подожгли свой импровизированный крематорий. Сушняк вспыхнул сразу, веселое пламя поползло вверх, охотно лизало толстые и тонкие сучья. Но когда огонь коснулся тел поверженных Маг'гов, он как-то стазу поскучнел, уменьшился, стал потрескивать и шипеть. Удушливый запах горелого мяса потянуло по всей лужайке, но тяжелый густой дым быстро окреп, собрался с силами и смело пошел вверх, вертикально в небо.
      Горело долго. Огонь то затихал, досыта наевшись остатками деревьев, то заново просыпался, почувствовав новую дозу сушняка. Только к вечеру на месте нескольких десятков мертвых Маг'гов и многометрового ядовитого удава осталась большая куча вонючей золы и несколько черепных костей, включая насквозь пробитый стрелами череп змеюки. Александр в центре костровища острой палкой расковырял глубокую воронку, и они с Ар'раххом закопали в ней все несгоревшие частицы мяса и костей.
      Плотно поужинав, Александр завалился спать чуть ли не у самых ног сытого дракона, а Ар'рахх полез на дерево и поудобнее устроился в развилке дерева. До окончания его смены была добрая половина ночи, хотелось о многом подумать и многое проанализировать. Ровно в полночь он разбудил своего напарника, облегченно отвалился на суке к стволу дерева и тут же уснул, еле слышно равномерно посапывая под шорох шагов Сашки, устроившего себе пост прямо под деревом.
      Утром дозорный изрядно продрог, чего с ним никогда не бывало в селении племени Хромой Черепахи. Не очень уютно чувствовал себя и зеленый гигант. Он тоже давно проснулся, но на землю спускаться не спешил – внизу было еще холоднее. «Ну, хитрюга!» – подумал про него человек и пошел проверить, как дела у дракона.
      У дракона дела шли более чем прекрасно. Нагноения практически не было, а утренняя прохлада, похоже, только целительно сказалась на его ранах. Александр запоздало сообразил, что регенерация тканей у таких существ (назвать огневика животным у него просто язык не повернулся) должна быть на высочайшем уровне. Иначе любое мелкое повреждение крыла неизбежно приводило бы к их гибели. А они не только не погибли, но процветали, доминировали на этой планете. «Ну да, конечно… С такой-то силой тяжести, – завистливо подумал Сашка. – Тут и слон полетит, если начнет хлопать своими ушами…» – «Ну, а конкуренция?» – насмешливо возразил ему его внутренний голос. – Эти драконы выжили и господствуют только благодаря своим неординарным мозгам. Да они нисколько не тупее дельфинов или обезьян. Скажи уж, что просто завидуешь…» – «Да отвали ты… Пристал, как репейник к заднице!» – чуть не сматерился Сашка и пошел к ручью за водой – от дракона так и несло сильным чувством голода и жажды.
      К вечеру крыло практически срослось. Тонкая соединительная ткань затянула весь обширный разрыв. Дракон осторожно стал шевелить поврежденным крылом, аккуратно складывая и выпрямляя длинную шестиметровую конечность. Подошел Ар'рахх, аккуратно просмотрел рану, недовольно покачал головой. Сходил за походным мешком, достал из него нетолстое полено. Полено оказалось деревянным сосудом, плотно закрытым пробкой. Зеленый гигант осторожно раскупорил цилиндрик, тонкой палочкой наковырял светло-коричневой мази с резким мятным запахом и аккуратно помазал шов в нескольких местах. Затем он проделал те же манипуляции с полешком в обратном порядке, унес мешок под дерево.
      Ночь, как и ожидалось, прошла тихо. Первую треть ночи «вахту нес» огневик, остальное время Александр с Ар'раххом поделили поровну. Под утро Сашка ненадолго отлучился в лес и вскоре принес два свежедобытых птеродактиля. Обоих он хорошенько прожарил на костре. Одним летуном они аппетитно позавтракали с зеленым гигантом, второго, как обычно, отнесли Ужасу Неба. Огневик ел почему-то медленно. Он неторопливо отрывал кусочки мяса, проглатывал их, поднимал голову, долго смотрел на белую и зеленую фигуры, снова неторопливо отрывал мясо, глотал его… Складывалось впечатление, что он намеренно тянет время. Драк и человек переглянулись, не сговариваясь, подошли к дракону. Огневик сразу доел жареное мясо, в нерешительности посмотрел на своих спасителей. Расправил крылья, несколько раз энергично взмахнул ими. Перепонка заросла, а о недавней травме напоминала длинная неровная темная полоса через все крыло. Ужас Неба словно демонстрировал, что у него все в порядке и он может лететь хоть сейчас.
      – Ну и лети, сокол, лети! – негромко сказал ему Александр.
      Он заглянул в бездонную желтизну драконьих глаз и тотчас же почувствовал укол-вопрос: «Лететь (можно)? Свобода?»
      Сашка мысленно ответил утвердительно.
      Дракон не стал долго ждать. Он отошел к самому дальнему краю поляны, расправил крылья, замахал ими, побежал, быстро и сильно оттолкнулся от земли ногами и медленно, но неумолимо стал набирать высоту. Поднявшись локтей на пятьсот, он нашел восходящий поток, немного покружил, набирая высоту. Потом заложил изящный вираж, неглубоко спикировал в сторону Ар'рахха и Александра, снова заложил вираж и быстро скрылся из глаз в сторону гор.
      Человек и драк собрали пожитки и оружие, Через несколько минут они уже вернулись к урезу береговой полосы. Их путь снова лежал на Север.
      – Скажи, зачем тебе понадобилось спасать его? – этого вопроса от следопыта Сашка ждал давно.
      – А что, лучше было отдать его на съедение Маг'гам? – немного резковато ответил Александр.
      – Но ты ведь всего несколько дней назад убил одного из них, и даже одежду из его шкуры сделал.
      – Скажи, что делают с драками эти летающие демоны?
      – Едят, наверное…
      – Нет. Меня интересуют не ваши легенды, а точная информация. Предположим, Ужас Неба напал на драка… Дальше что? Он его убивает, съедает? Что делает?
      – Хватает и уносит в лапах, а потом съедает.
      – Кто-нибудь видел, как огневик ест драка?
      – Нет, – слегка подумав, ответил Ар'рахх.
      – Драконы забирают мертвых и живых драков, или только живых?
      – Только живых… – после довольно продолжительной паузы ответил зеленый гигант. – А что, есть какие-то предположения?
      – Пока нет, только догадки… Ты помнишь, что Ужас Неба сделал с вашей беременной соплеменницей перед тем, как он пошел на меня в свою последнюю атаку? Он ее АККУРАТНО положил на землю. Понимаешь? Она нужна была ему живой. Причем обязательно нужна была самка, у которой скоро будут детеныши…
      – Яйца, – поправил его Ар'рахх. – Самка носит несколько яиц, которые в назначенный Богами срок откладывает в Хранилище Жизни.
      – Тогда все понятно… Возможно, огневики не едят драков… Или не только едят, а еще используют для других целей.
      – Каких других? – холодея, переспросил молодой следопыт.
      – Не знаю. Пока не знаю.
      …Через час или полтора лес неожиданно кончился, и на все пространство от предгорьев почти до линии прибоя вытянулись длинные прямоугольники полей, густо засеянные какими-то желтыми растениями с длинным мясистым стеблем. Между полей вилась хорошо утоптанная дорога. Не было сомнений, куда она приведет.
      И еще через час Александр с Ар'раххом увидели впереди высокий белый частокол. Ворота были открыты.
      Шагов за пятьсот из деревни раздался долгий звонкий, мелодичный звук, скорее всего, рога. Из ворот высыпали все жители селения. Драк и человек приблизились к частоколу шагов на пятьдесят и остановились. Ждать пришлось недолго. Толпа вскоре расступилась и вперед вышел высокий старый белый драк. Он внимательно выслушал короткий рассказ о цели путешествия и о самом Ар'раххе, кивнул головой в знак того, что он все понял и спросил: – А что это за животное неизвестной породы несет твое оружие и вещи?
      – Это Саш'ша, – ответил зеленый гигант. – Это существо из неизвестной страны за океаном. Оно называет себя «чел'век» и понимает наш язык. Он ищет дорогу домой и тоже будет участвовать в празднике Игр Богов. Он хочет найти дорогу к Храму Разума Богов.
      Хохотала вся деревня. Минут пять. Наконец, вождь поднял руку, призывая к спокойствию. «Проходите!» – сказал он гостям и странная бело-зеленая парочка не торопясь вошла в деревню.
      Особых отличий по сравнению с селением Ар'рахха не было. Такой же ряд крытых длинной светлой соломой хижин, только намного длиннее, традиционная желтая поляна в центре среди плетеных домиков. Только частокол пониже и бревна в нем потоньше.
      Драк и человек едва успели наскоро пообедать поджаренным на костре куском птеродактиля, как пришел зеленый маленький детеныш и жестом попросил гостей следовать за ним. Около самого большого дома собрались почти все жители села. Затевалось явно что-то интересное. У Сашки в душе прошел холодок. Он уже знал, что если «затевается что-то интересное», то это обязательно как-то связано с ним.
      И он не ошибся.
      На высоком деревянном стуле, очевидно, символизирующем власть в здешнем сообществе, царственно восседал тот самый высокий белый драк, очевидно, глава местного самоуправления.
      – Мы, племя Желтого Мыус'са – гостеприимный род, – начал свое выступление вождь племени. – Наш тейп рад всем гостям, пришедшим на наши земли. Ты, – обратился он к Ар'рахху, – всегда можешь рассчитывать на ночлег и пищу, а если останешься жить навсегда, то и на женщину, которая станет матерью твоих детей, новых воинов и охотников Рода.
      Игры Богов – особенный праздник. Лучшие из лучших бойцы племен стремятся выйти на арену, чтобы сразиться за право искать дорогу к Храму Разума Богов. Есть сильные и могучие воины в роду Хромой Черепахи, есть они и в племени Желтого Мыус'са.
      По адату нашего племени мы не можем проливать кровь своих соплеменников, даже в единожды разрешенное в Году время. Мы можем сражаться только с воинами других племен.
      Ты направляешься на Игры Богов. Значит, ты готов к тому, что тебе рано или поздно придется вступить в смертельную схватку с другим претендентом на победу. Так зачем откладывать начало праздника? Мы все думаем, ты не откажешься от дарованного тебе самими Богами права победить в честной схватке своего соперника. Мы также считаем, что поскольку Месяц праздника уже наступил, тебе и твоему спутнику Саш'ша нет необходимости идти далеко за полетом стрелы, чтобы сразиться на арене. Мы позволим вам сделать это у нас, в селе нашего племени. Мы даже не будем возражать, если вы начнете схватку между собой на поляне в центре селения, ну, скажем, когда Отец Богов присядет отдохнуть на белые вершины Хребта Дракона… Все племя будет наблюдать за вашим поединком. Это большая честь для вас, наших гостей…
      Однажды, несколько лет назад Сашка из чистого любопытства забрел на второй этаж Новосибирского ЦУМа. Доперестроечная гордость советской торговли теперь напоминала обиталище сороки-воровки, много лет собиравшей в свое гнездо блестящие штучки-дрючки. Из неизменного траурного черного бархата, как мини-покойники из мини-гробов торчали дешевые турецкие кольца, сережки, брошки и прочая дребедень. Покупателей, как назло, не было и бойкая смазливая продавщица настойчиво стала предлагать Александру посмотреть то одну вещь, то другую… Наконец, она предложила «просто померить» недорогую печатку из большого числа таких же тусклых желтяков, нелепо торчавших из раскрытых коробочек. Сашка тогда на мгновение задумался. От него не ускользнуло, как к нему сделал несколько шагов и незаметно поудобнее устроил на плече автомат АК-74 крепыш в синей милицейской форме и пара крепких парней как бы ненароком перекрыла оба выхода из секции… Александр тогда печатку мерить, конечно, не стал, к немалому и плохо скрытому разочарованию на лицах автоматчика и его подручных в гражданской одежде.
      Нечто неуловимо похожее было и здесь. Едва начал свое выступление местный вождь, как несколько дюжих драков как бы случайно оказались позади и по бокам Ар'рахха и Сашки. Что будет дальше, предугадать было нетрудно. Человек незаметно толкнул драка и вполголоса сказал: «Мы подумаем над вашим предложением…»
      Ар'рахх немного помедлил и повторил эту фразу же громко, для всех «гостеприимных» хозяев. Вскоре их отвели в какую-то хижину.
      – Что ты задумал? – спросил его зеленый гигант, как только их оставили одних.
      – Пока ничего… Но они явно добивались, чтобы мы стали нарываться на неприятности.
      – Как понять: «нарываться»?
      – Вождь хотел, чтобы мы дали им повод убить нас прямо там, у хижины.
      – Ну и что будем делать?
      – Не спеши, время еще есть, что-нибудь да придумаем.
      И они придумали…
      …Едва уставший Отец Богов присел отдохнуть на краешке горы, в центр поляны вышел большой зеленый драк из числа гостеприимных аграриев и объявил, что поединок можно начинать. Ар'рахх и Александр вышли на середину и начали… бороться. Времени для репетиции было не слишком много, но кое-какую «программу» драк и человек подготовить успели. Броски смерялись подсечками, захваты – кувырками и перекатами. Впрочем, продолжалось, это недолго. «Глава местного самоуправления» встал, подождал, когда все вперятся в него глазами и сказал:
      – Мы думали, что у наших гостей храброе сердце, а они трусливы, словно ночные поедатели падали. Они боятся уронить кровь на песок нашего села. Мы можем им помочь в этом.
      Он поднял руку. Из толпы вышел лучник. По сигналу вождя прицелился в ближнего гостя, (это был Сашка) и выстрелил. Странный бесхвостый спутник молодого следопыта даже не шелохнулся. Все видели, как длинная охотничья стрела, метко пущенная умелой рукой, воткнулась в светлую грудь чел'века. И лишь несколько опытных охотников успели увидеть, что в самый последний миг Саш'ша молниеносно ушел с линии полета стрелы, наклонив туловище, и… поймал летевшую стрелу рукой. Племя ахнуло. Многие – восхищенно, некоторые – разочарованно.
      Александр передал стрелу зеленому гиганту. Тот сделал вид, что внимательно изучает «подарок» вождя. Затем он подошел к «трону» и сказал:
      – Наши племена никогда не проливали кровь друг друга. Мы были добрыми соседями и успешно торговали тем, что посылает нам Отец Богов. Когда наш вождь отправил нас в это путешествие, он запретил нам вступать в смертельный поединок до того, как мы выйдем на арену под светом Сау и Ран. Мы не можем ослушаться нашего вождя и воли Богов. Иначе нас настигнет Их кара…
      Что касается моего спутника, – он кивнул на Сашку, – человека по имени Саш'ша, то его судьба находится в руках Богов. Наше племя хотело принести его в жертву Отцу Богов, на костре, но Создатель не принял нашей жертвы. Когда на нас неожиданно напал Ужас Неба, чел'век жертвенным копьем убил его, а из шкуры дракона сделал себе одежду. Судьбу этого существа могут решать только Боги. И если из вас все же кто-то хочет проверить, достоин ли Саш'ша участвовать в Играх Богов, он может выйти сюда, в центр поляны и в ЧЕСТНОМ поединке убить его. Или меня.
      И последнее. Вы знаете правила Игр Богов. Если ваше племя настаивает, чтобы поединок состоялся в вашей деревне, наше право – назвать тех, с кем мы будем сражаться. Вы хотите, чтобы мы воспользовались этим нашим правом?» – Драк и человек в гнетущей тишине молча забрали свои вещи и спокойно, с чувством собственного достоинства ушли из деревни. За ними никто не пошел. Кто знает, какое слово или поступок являются вызовом на поединок с этими странными гостями, ловящими на лету стрелы и заостренной деревянной палкой убивающих Ужас Неба?

      После деревни «гостеприимных» пожирателей желтого мыус'са села стали попадаться ежедневно. Ар'рахх с Сашкой благоразумно решили судьбу больше не искушать, обходили их стороной, а ночевали в лесу. Александр подобрал на берегу оброненный кем-то или принесенный ветром кусок плотной темно-коричневой материи, с помощью ножа и длинных кожаных ремешков смастерил вполне приличную плащ-палатку. Когда начинался короткий летний дождь, он просто накидывал ее поверх рюкзака и головы. Ночью из плаща получалась отличная подвесная постель наподобие гамака. Наверху, между верхних сучьев и веток меньше докучали насекомые, легкий ветерок нес спасительную прохладу, а на неподвижное темное пятно, похожее на продолговатый нарост на дереве, совершенно не обращали внимание хищники. Зеленый гигант на удивление быстро оценил новаторскую идею спутника. Через пару дней, устраиваясь на очередной ночлег, человек с некоторым изумлением отметил, что на соседнем дереве драк подвешивает искусно сплетенную из тонких волокон постель – точную копию Сашкиного гамака.
      Однако, выражаясь военным языком, полную скрытность передвижения обеспечить не удалось – как ни старались путешественники. На пятый или шестой день после того, как следопыты покинули племя Желтого Мыус'са, они неожиданно увидели небольшую группу охотников. Скрываться или бежать было поздно, да и выглядело бы это, по меньшей мере, странно и подозрительно. Оставалась надежда, что драки просто уйдут своей дорогой. Но те заметили необычную пару, остановились, положили наземь какую-то дичь, поджидая путешественников. Впрочем, не выказывая никаких признаков агрессии или недружелюбия.
      Ар'рахх с Александром поправили поклажу на плечах и неторопливо двинулись к охотникам. Драков было шестеро. «Счастливое число!» – машинально отметили оба – человек и зеленый гигант. Шагов за тридцать молодые зеленые следопыты открыто стали таращиться на Сашку, более опытные воины старались скрыть свое любопытство, но было видно, что им тоже интересно, что это за диковинный зверь уверенной походкой вышагивает рядом с высоким, сильным и ловким охотником. Александр, так и не привыкший к роли негра в сибирской глубинке, на такую заинтересованность к своей персоне внимание обращал, однако виду не подавал, только внимательнее смотрел под ноги, стараясь не зацепиться ногой за незаметный в густой траве корень. Не хватало только растянуться во весь рост на глазах у полудюжины драков.
      Обменявшись приветствиями со старшими членами группы, Ар'рахх быстро выяснил, что ближайшая деревня находится неподалеку и она – последнее село перед единственным перевалом на западную сторону Хвоста Дракона.
      Минут через тридцать перехода лес стал стремительно редеть и вскоре вдали показался первый по-настоящему крупный населенный пункт на их пути в центр континента. Более тысячи разнокалиберных строений длинным полукольцом охватывали небольшую бухту почти идеальной овальной формы. Высокий частокол из нескольких рядов толстых стволов надежно защищал жителей со стороны леса и гор. С наружной стороны изгороди блестел водой глубокий ров и зеленела травой островерхая насыпь из земли, песка и камней – валунов. Александр сразу обратил на это внимание. Деревню Ар'рахха защищал только частокол. Значит, боялись здесь не только зверей. Похоже было, что непрошеных гостей здесь ждут, уважают и опасаются. Из-за частокола в районе бухты торчали несколько длинных тонких жердин с поперечной перекладиной посредине – Сашка готов был дать рубль за сто, что это мачты небольших судов.
      Так оно и оказалось. Несколько небольших темно-коричневых лодок, густо изрезанных диковинными чудовищами по бортам, мерно покачивались в такт длинным океанским волнам. Не было видно и ни одного косого паруса – одного из признаков умения ходить по морю против ветра. Высоко задранные нос и корма делали их похожими на китайские джонки или папуасские пироги. От таких лодок трудно ожидать продолжительных морских или океанских переходов: некуда складывать припасы, да и любая приличная волна запросто захлестнет утлый корпус. Впрочем, все экзотические суда Александр видел только «глазами Сенкевича», поэтому сравнениями увлекаться не стал, просто на всякий случай отметил: передвижение по морю здесь присутствует. Причем на самых простых беспалубных суденышках.
      За воротами к шестерым охотникам присоединились еще шестеро или пятеро драков, вооруженных короткими острыми мечами и недлинными копьецами. Боевое оружие в кривых мускулистых трехпалых клешнях драков смотрелось также неожиданно и нелепо, как наручные часы на крокодильей лапе. Драки сноровисто окружили незнакомцев и вместе с ними неторопливо и уверенно направились в центр поселка.
      На большой утоптанной площадке рядом с бухтой посреди поселения вокруг высокого деревянного помоста небольшими группками толпились многочисленные драки. Они энергично жестикулировали, громко разговаривали, поднимали и опускали какие-то предметы… Здесь все явно что-то продавали. «Местная барахолка!» – решил Сашка.
      Человека и драка провели прямо в центр этой площадки и обступили со всех сторон. «Ну, вот, сейчас начнут впаривать какую-нибудь дребедень!» – решил Александр.
      Но он ошибся.
      Их подтолкнули на деревянный помост. Сашка и молодой следопыт поднялись наверх и на всякий случай сняли и сложили горкой свою поклажу. Это словно послужило сигналом высокому серому драку в ярко-синей накидке, который стоял наособицу рядом с помостом и о чем-то негромко разговаривал с главным из шестерки охотников, встреченной в лесу неосторожными путешественниками. Он выскочил на деревянную площадку, вплотную приблизился к Ар'рахху и что-то спросил у него. Тот немного помедлил, что-то ответил – так же негромко, и даже не взглянув на Сашку, немного отошел в сторону. При этом двигался он как-то странно, неуклюже, слишком напряженно для такого опытного и ловкого охотника. Человека это сразу насторожило. «Будто лом проглотил! Неужели дали нюхнуть какой-то гадости? И когда только успели?» – неприятно кольнула Александра неожиданная догадка.
      Местные драки, возможно, даже не подозревали о Сашкиных способностях, и можно было еще сбежать. «Но это значит – придется бросить Ар'рахха одного… Здесь… Да еще в непонятно каком состоянии. Нет, русские на войне друзей не бросают», – подумал Сашка и спокойно присел около своей поклажи. Серый драк – «аукционист» даже не посмотрел в его сторону. Он уже начал свою работу.
      Торговались долго. «Белого бесхвостого зверя неизвестной породы» продали довольно быстро и всего за два небольших, похожих на серебряные, слитка, кряжистому, совершенно не похожему на других, видимо, не местному драку, а вот за зеленого гиганта началась настоящая торговая битва. Серый драк, распорядитель аукциона, сразу отсек большую часть претендентов на этот «лот», назвав первоначальной непомерно высокую для большинства присутствующих цену – шесть слитков серебра. Толпа разочарованно зашумела, драки стали кричать, размахивать какими-то предметами в руках и, казалось, дело закончится всеобщей потасовкой. Но опытный торговец пригласил на помост шестерых охотников – тех самых, которые привели Ар'рахха. Народ бузить стал поменьше и торг продолжился. Медленно, но неуклонно число претендентов становилось все меньше. Наконец, покупателей осталось только двое, один из которых был тем самым кряжистым торговцем с нездешним цветом кожи, который купил Александра. Он-то и победил в конце концов, отвалив за зеленого гиганта под разочарованно-восхищенные крики толпы ровно три дюжины слитков, – судя по реакции толпы, цену совершенно немыслимую для таких сделок.
      К концу торга Ар'рахх совсем перестал реагировать на окружающее. Он как-то неловко, совершенно по-детски уселся посреди помоста, тупо и бессмысленно глядя то на галдящую толпу, то на дальний длинный ровный ряд островерхих палаток, то на мощных и лохматых животных, равнодушно жующих свою жвачку, совершенно не понимая, как он сюда попал и что он здесь делает. Из-за низких тяжелых туч ненадолго выглянул Отец Богов, недоуменно и лукаво глянул на происходящее внизу и равнодушно скрылся под толстым одеялом высокого темно-синего облака.
      Довольные охотники несколько раз пересчитывали прямоугольные пластины из светлого металла, скорее, из желания продлить удовольствие от получения нежданно свалившегося богатства, нежели из необходимости. Наконец они убрались восвояси, а новый хозяин неторопливо и уверенно подошел к зеленому гиганту, по-прежнему пребывающему в состоянии ступора. Видно было, что он привык приказывать и привык, что его приказы исполняют быстро и беспрекословно. Он приказал завязать Ар'рахху веревкой руки сзади и несильно подталкивая его, повел к одному из многочисленных огромных животных, запряженных в такие же огромные волокуши. Поверх длинных и толстых оглоблей крепились невысокие, но объемные деревянные клетки. Сашка тычка в спину ждать не стал, а подхватил обе дорожные котомки – свою и молодого следопыта и, понурив голову, как на привязи побрел за кряжистым и его пленником. «Развели, как лохов» – зло буркнул он себе под нос.
 
      Среди работорговцев К'нарр пользовался непререкаемым авторитетом. Он был не только богат. Он был невероятно удачлив. У всех торговцев давно и прочно сложилось мнение, что Боги ему явно благоволили. Еще молодым, в одну из первых своих «командировок» К'нарр попал в плен к пиратам Внутреннего Моря. Морское отребье заслуженно пользовалось славой жестоких и кровожадных подонков. Пираты появлялись всегда неожиданно, словно из-под воды, захватывали судно, беспощадно расправлялись со всеми попавшими в плен драками и так же неожиданно исчезали. Ходили легенды, что это не драки, а мутанты, много Лет назад случайно обредшие способность дышать под водой, что у них по три глаза, один из которых прекрасно видит под водой… К'нарр бы одним из немногих, а возможно, и единственным выжившим пленником пиратов. И он знал, что легенды обманывают. Но он даже самым близким никогда не рассказывал, что ему довелось пережить в плену и как ему удалось вырваться от пиратов.
      …Когда его судно, полное крабов и редкого красного мугбарского вина огибало один из многочисленных камышовых островков, прямо из высоких зарослей неожиданно вылетела короткая стрела с широким наконечником, похожим на полумесяц Сау в дни ее молодости и начисто перебила толстый канат, удерживавший большой прямоугольный парус на единственной мачте торгового суденышка. Тяжелая рея упала, придавив собой четверых членов команды К'нарра и плотно закрыв парусиной еще нескольких. Пока они выбирались из-под тяжелого полотна, несколько коротких, вертких сверхлегких лодчонок выскочили из камышей, в несколько гребков добрались до судна. Полторы дюжины морских разбойников ловко вскарабкались на борт. Все было кончено через пару минут. Короткими, широкими, острыми, как бритва, мечами они в мгновение ока перебили всю команду работорговца. Пощадили они только К'нарра. Он отчаянно сражался на мостике, убил и серьезно ранил несколько нападавших. Его броня из толстой кожи Ар'рда выдержала несколько серьезных ударов мечом, из многочисленных порезов на ногах текла кровь. Его окружили и нещадно били мечами с трех сторон. Росло число ран, но торговец не сдавался и не умирал, а продолжал сражаться. Тогда один из пиратов незаметно спустился в воду, вдоль судна пробрался за спину К'нарру и, взобравшись на борт, сзади деревянной дубиной оглушил бесстрашного хозяина судна.
      Очнулся работорговец уже вечером. Его несколько раз окатили холодной забортной водой, чтобы привести в чувство, а потом голого стоймя привязали к мачте, очевидно, чтобы он не упал. Предводитель пиратов, красивая тонкая светло-зеленая самка в ярко-оранжевом наряде (Как она умудрялась выглядеть изысканно в столь отвратительных условиях, так и осталось для К'нарра загадкой), долго и внимательно изучала молодого пленника, потом с расстановкой сказала:
      – Мне нужны крепкие и выносливые молодые самцы. Ты хочешь присоединиться к ним?
      Она широким жестом обвела своих подручных. Пленник понял ее правильно. Атаманша, скорее всего, была еще и хозяйкой мужского гарема. Ему предлагалось стать ее подручным, одним из многочисленных любовников, возможно, даже фаворитом – на какое-то время. К'нарр, прекрасно понимая, что подписывает себе смертный приговор, отрицательно мотнул головой. По лицу самки пробежала ядовитая гримаса, она развернулась и ушла, на ходу негромко сказав что-то пиратам. Флибустьеры быстро закончили выгрузку бочек с вином в лодочки и отчалили от судна К'нарра. Последний пират поджог факел и как-то странно взглянув на пленника, бросил горящую палку на корму судна. Сухое дерево загорелось практически сразу. Вскоре огонь перекинулся на борта, весело заплясал по канатам и парусу, по-прежнему лежащему на палубе. Под ним смутно угадывались очертания фигур членов команды торговца, заколотых пиратами и убитых упавшей сверху реей. Резко запахло жареным мясом. От жирного густого дыма першило в горле и слезились глаза. Огонь пробирался по палубе медленно, но неотвратимо. К'нарра ожидала мучительная смерть. Неожиданно пират, тот самый, который поджег судно и сейчас следивший за тем, как горит судно, незаметно оглянулся, взялся за весла и сделал несколько гребков обратно к обреченному пленнику. Шагов за десять до борта он достал из-за пояса один из подобранных на палубе кинжалов и неуловимо размахнувшись, ловко метнул его в голову К'нарра. Тот дернулся, но веревки удержали. Кинжал разорвал кожу на шее и со стуком вонзился в мачту. По шее и телу работорговца блестящей полосой заструилась ярко-желтая кровь. Пират довольно хмыкнул и налег на весла.
      Едва он скрылся в камышах, торговец живым товаром, насколько позволяли веревки, стал раскачиваться из стороны в сторону, пытаясь вытащить нож. Наконец кинжал свалился под ноги обреченному пленнику. К'нарр рывком подогнул ноги, пытаясь сползти по мачте как можно ниже…
      Дунул ветерок, раздувая пламя. Ситуация сразу стала критической. Густой дым не давал дышать, ярко-желтые языки пламени обжигали тело. Едва не потеряв сознание от боли и вони, работорговец все-таки сполз вниз по мачте, пальцами рук кое-как нащупал рукоятку кинжала и, не чувствуя больше ни рук, ни тела, зацепил лезвием веревку. Путы спали, освобождая пленника, он упал на колени и в полубессознательном состоянии пополз к борту судна. Дальше К'нарр ничего не помнил. Очнулся он уже в воде. Его легкие невыносимо горели. Он медленно дрейфовал вместе с мусором и телами товарищей по несчастью. Густой едкий дым надежно прикрывал его от зарослей камыша, из которых еще, возможно, следили за происходящим флибустьеры.
      Через сутки его подобрали местные рыбаки, привлеченные мощной дымовой завесой. Они-то и доставили работорговца в ближайший портовый город, где К'нарр подробно рассказал обо всем случившемся начальнику Морских Стражей. Выслушав торговца, военоначальник отдал несколько коротких команд своим подчиненным, а обожженного крепыша на повозке, запряженной парой Б'ков, повезли домой – далеко на Север.
      Выздоровев, К'нарр дал себе клятву никогда больше не перевозить товары и рабов по морю и твердо ее придерживался вот уже много Лет. После случая на Внутреннем Море удача больше никогда не покидала торговца-крепыша. Он совершил несколько очень выгодных поездок в отдаленные уголки континента и всегда возвращался с редкими животными (на диковинки в столице всегда высокий спрос!) или сильными послушными рабами. Раз в Год, накануне всеобщего праздника Игры Богов он выезжал в самые отдаленные провинции. К началу первого этапа у него всегда было несколько ловких и сильных рабов, своим мужеством и ловкостью способных украсить собой начало любого праздника в каждом из шести городов-храмов Земли Дракона. Умение предоставить интересные экземпляры для будущих гладиаторских боев Игр Богов высоко ценилось у поклонников главного праздника Года. Поговаривали, что даже сам Верховный Жрец не чурается гладиаторских боев. Во всяком случае, его не раз видели в ложе знати в дни последнего, третьего этапа Игр Богов…
      Были среди клиентов К'нарра и другие влиятельные люди. В его услугах нуждались, к его мнению прислушивались. Однако возросшее влияние удачливого работорговца нравилось не всем, особенно жрецам – высшей касте духовенства. Чтобы исключить ошибки в столь тонком деле, как подбор «материала» на Игры Богов, северянин лично участвовал в поисках будущих гладиаторов. Ибо домоседом он так и не стал, а жажда странствий с Годами в нем совершенно не угасла.
      К'нарр ждал эту странную пару. Еще три дня назад он получил известие о том, что село Желтого Мыус'са посетили двое – высокий зеленый охотник и белокожий бесхвостый драк неизвестной породы. И что именно последний рукой поймал выпущенную в него стрелу, а до этого, со слов молодого следопыта, он в честном бою убил Ужас Неба, что само по себе для посвященных значило очень многое. Обдумав известие, работорговец прихватил несколько слитков серебра и направился к Главному Стражу Ворот – предводителю войска, охраняющего перевал Хвоста Дракона с восточной стороны. За половину дюжины слитков воины, разбившись на шестерки, согласились круглосуточно патрулировать все пространство между морем и горами. А чтобы не вызвать подозрения у тех, на кого охотились воины, они убивали в лесу и носили с собой двух-трех птеродактилей.
      К'нарр до конца выполнил свои обязательства. Когда те, кого он упорно искал несколько дней, оказались-таки на площадке для торга, он купилзеленого гиганта и его спутника по аукционной цене, в честном торговом поединке.
      …Стемнело. Кряжистый работорговец в очередной раз обошел свой немаленький обоз. В передней клетке, густо оплетенной мелкоячеистой сеткой на жердочках сидели несколько десятков разноцветных певчих птиц. Маленькие, верткие певуньи хорошо переносили неволю, охотно радовали своих хозяев божественными руладами и трелями практически круглый Год, быстро привыкали к новому месту и не улетали из дома, даже когда их спустя определенное время выпускали из клетки. Однако, как и во всем, имелась у этих птах своя отрицательная сторона: они не размножались в неволе. Жили они недолго – два-три Года, поэтому спрос на певчих птиц у настоящих ценителей был всегда.
      Не пустовали и другие клетки… Подготовка к завтрашнему утреннему выходу в дорогу домой шла нормально, но он еще раз проверил, сколько запасли корма для животных, еды и питья для драков. Могучие волосатые Ар'рды неспешно перемалывали жвачку, за толстыми прутьями приземистых клеток успокоились пленники и пленницы. Только в последней чувствовалось какое-то движение. К'нарр подошел поближе и увидел, что зеленый гигант лежит на полу клетки, а его необычный бесхвостый спутник раскрыл свой походный баул, достал из него что-то, кажется, жареное мясо, и спокойно ест, запивая водой из небольшой плоской бутылочки. Торговец подошел вплотную к прутьям и молча долго наблюдал за повадками странного белого животного. Поужинав, низкорослый пленник аккуратно сложил остатки трапезы и фляжку в котомку и неожиданно спросил у К'нарра на ломаном языке жителей Хвоста Дракона:
      – Как ты узнал, что мы придем?
      Работорговец опешил, но быстро совладал с собой. Он ничего не ответил, отлучился на несколько минут и вскоре принес небольшую темную деревянную колоду, отдаленно похожую на половинку яйца Ар'рда, только побольше. В ней что-то жужжало и шелестело крыльями.
      – Здесь живут Взыг'ги – пояснил он. – Это крайне редкие насекомые. Они устраивают свои гнезда в дуплах высоких деревьев, любят мед и очень болезненно жалят, если их разозлить. Но у них есть ценное качество: трутни способны находить свою матку, даже если она находится на другом краю Земли Дракона. Если у кого-то в деревне есть трутень из этого улья, – приподнял над головой темную колоду К'нарр, – он обязательно найдет дорогу к своей царице.
      – Зачем ты купил нас? – после некоторой паузы вновь спросил незнакомец.
      – Я продам вас, – немного подумав, ответил работорговец.
      – Нет, ты нас не продашь. Мы сбежим от тебя. – Возразил ему светлокожий пленник.
      – Я продам вас, – повторил К'нарр, – и вы поможете мне в этом. – Он сделал паузу, ожидая вопроса, но его не последовало. – Я продам вас для участия в Играх Богов. Ведь именно туда вы направляетесь? И как я понимаю, для тебя это единственный шанс найти дорогу домой?
      – Да ты, дядя, просто Мюллер какой-то… Тебе надо не торговать, а в разведке работать. – Пленник отвернулся, давая понять, что разговор окончен. Но работорговец не уходил. Он долго молчал, потом наконец спросил:
      – Откуда ты?
      – Из другого мира.
      – Расскажи о нем…
      – В другой раз… Когда очнется Ар'рахх? – кивнул он на своего спутника.
      Торговец помялся, но ответил:
      – Через три Дня, когда пройдем перевал.
      – Ну, ты сволочь, дядя! Значит, все продумал? – Он неожиданно подскочил к прутьям клетки, схватил драка за одежду на груди и рывком подтянул к себе. – А это ты предусмотрел? – Незнакомец сильно сдавил шею работорговца пальцами, душа его и ломая позвоночник. К'нарр не растерялся. Он выхватил кинжал и сильно ткнул им пленника через прутья. Но пришелец словно ждал этого. Он ловко увернулся и коленом намертво защемил ему руку с кинжалом. Нож выпал. Хозяин каравана стал хрипеть, синеть… Но его спасли. На шум прибежали несколько драков. Они буквально выдрали хозяина из цепких лап странного животного и плеснув на пленника кипятком, с трудом отогнали его в противоположный угол. Работорговец был без сознания, но дышал – хрипло и с надрывом. Похоже, зверюга сломал ему какие-то хрящи в горле. К'нарра бережно унесли в палатку, а около клетки оставили двух стражей – следить за опасным животным.
      Утром, едва порозовело небо на востоке, караван двинулся в путь. Работорговец пришел в сознание, но был еще очень слаб и не мог разговаривать. Он приподнялся, попытался что-то сказать, но в горле как-то непонятно булькнуло. К'нарр сложил вместе руки, показал четыре пальца и махнул рукой в сторону последнего животного, на волокушах которого стояла клетка с купленными вчера драком и его светлокожим спутником. Тотчас же со второго воза, на котором ехали охранники, спрыгнули двое и присоединились к паре, идущей рядом с клеткой. Торговец немного успокоился и отвалился на подушки. После бессонной ночи отдых был очень кстати. Спустя немного времени он задремал.
      Ему снилась дочь. Маленькая зеленая изящная фигурка ловко, словно ящерица, прыгала по залитой светом Отца Богов полянке. В руках у нее был сачок из куска тонкой прозрачной материи, привезенной когда-то К'нарром из малонаселенных пустынь Запада. Она прыгала вверх, целясь поймать Глаз Дракона – огромную красно-коричневую бабочку с редким узором на крыльях в виде окантованных коричневым больших желтых пятен с черной точкой посредине. Наконец она прижала летунью к траве, аккуратно вынула ее из сачка и с криком: «Папа, папа, я ее поймала!» – бросилась навстречу отцу. Торговец ласково погладил ее по голове и подал ей медовые соты – любимое лакомство дочери. Она пискнула от радости, выхватила у отца мед и бегом убежала в рощу – поделиться радостью и лакомством с подружками.
 
      Весь день огромные животные один за другим шли по равнине между желтых бесконечных полей, густо засеянных знакомым Александру мыус'сом. Иногда попадались пустые поля или со злаками, вид которых землянину ни о чем не говорил. К вечеру дня, сухого и прокаленного, как финская баня, поля закончились. Караван вошел в лес. Густые кроны высоких деревьев несли оживляющую прохладу, надежно защищали путников от жгучего взгляда Отца Богов. Однако легче не стало. Целые тучи летающих кровососущих паразитов безжалостно набросились на членов команды работорговца. Многие спешно натирали себя какой-то мазью, кое-кто отгонял москитов ветками, а на переднем обозе развели крохотный дымовичок. Сашку кровососы не трогали, а вот Ар'рахху доставалось. Бесчувственное тело плотной бахромой облепили паразиты. Землянин вытащил свою плащ-палатку и плотно укутал ею своего спутника. Помогло, но ненадолго. Крохотные насекомые проникали в самые неприметные складки ткани и Ар'рахх непрерывно вздрагивал от бесчисленных укусов кровососов. Александр задумался. Он вспомнил, что до сегодняшнего дня не видел, чтобы зеленого гиганта кусали москиты. Наверняка тот пользовался каким-то средством от комаров. И, скорее всего, всегда носил его с собой. «Значит, это средство и сейчас должно быть в его котомке!» – наконец догадался землянин. Он открыл следопытов вещмешок и долго перебирал в нем предметы и вещи. Ничего похожего на снадобье от комаров не было. Сашка совсем было расстроился, но вдруг вспомнил про толстенькое полешко, из которого молодой следопыт доставал чудодейственный бальзам для крыла дракона. Полешко оказалось на месте.
      Александр на зеленого гиганта мази не пожалел и вскоре летающие кровопийцы облетали стороной не только Ар'рахха, но и клетку, в которой он лежал. Воины, охранявшие передвижную тюрьму, многозначительно переглянулись, но попросить бальзама не осмелились. У всех еще свежо было в памяти вчерашнее происшествие с К'нарром. Рисковать жизнью даже ради чудодейственной мази не хотел никто.
      Незадолго до заката караван остановился. Площадка, где работорговцы остановились на ночлег, была хорошо утоптана, в центре виднелся след свежего костровища, а по периметру угадывались огромные кучи помета вьючных животных. Место было выбрано неслучайно.
      Поужинать пленникам опять никто не предложил. Припасы у Сашки подходили к концу, а воды не было вовсе. Пекло прошедшего дня совершенно измучило землянина, за день он выпил трехдневную норму воды, и все еще сильно хотел пить. Он жестом подозвал охранника. «Вода!» – для наглядности землянин потряс плоскую бутылочку и показал, как он пьет из нее. Воин взял сосуд и молча ушел куда-то. Через несколько минут он вернулся, виновато помялся, не глядя в клетку. Затем он повернулся к клетке боком и, глядя себе под ноги, сказал:
      – Хозяин сказал, что вода будет тогда, когда вернется Отец Богов.
      – То есть утром! – закончил про себя эту фразу Александр. – Похоже, нам просто решили преподать урок. Ночь без воды выдержать будет очень трудно. Жажда – прекрасный способ сломить любую волю». Но идти напролом в данной ситуации было выходом крайним, последним, когда исчерпаны все средства увещевания. А они у Сашки еще оставались. Он прошел внутрь клетки и сделал вид, что внимательно осматривает лежащего без сознания зеленого гиганта. Особенно тщательно он проверил тому шею. Затем он вполголоса, но так, чтобы слышали охранники, сказал:
      – Если один из пленников умрет к утру от жажды или от чего-то еще,хозяин быстро найдет виноватого. И это будет не он сам…
      Надо отдать должное воинам – судя по всему, здесь в охрану, в отличие от России, тупых не брали. Прошло не больше двух-трех минут, а в клетке уже стояло большое деревянное ведро, полное ледяной родниковой воды. Вволю напившись, землянин наполнил все фляжки – свои и Ар'рахха. Он подошел к зеленому гиганту и чуточку демонстративно, неторопливо вылил остатки воды на грудь и ноги молодого следопыта; вернул ведро воинам. Немного подумав, он вновь достал чудо-мазь своего спутника, звучно откупорил крышку и сорвав ветку, толстым краем зацепил из полешка. Охранники с благодарностью приняли подарок, и вскоре все четверо спокойно расположились поодаль, поочередно попарно совершая рейды вокруг животных и клеток с пленниками.
      Ночь прошла спокойно.
      Восход Отца Богов, как обычно, застал торговый караван далеко от места ночевки. Вскоре начались длинные пологие тягуны. Все, кто ехал на волокушах и на животных, спешились. Резче стали окрики погонщиков, стали слышны редкие хлопки бичей. После полудня лес стал еще мрачнее, кроны деревьев затянуло туманом, заморосил холодный колючий дождик. Склон стал еще круче, вьючные животные тяжело карабкались по каменистым выступам тропы. Воины и погонщики сложили оружие и брони на волокуши, уперлись в них – кто плечом, кто руками, навалились, помогая животным подниматься по крутому склону. Ноги драков проскальзывали по раскисшей от дождя почве, они падали, вставали и вновь упорно толкали свои неподъемные безколесные экипажи. Александр невольно восхитился мужеством и упорством воинов и погонщиков. Что-что, а помощников себе в команду кряжистый набирать умел.
      В конце длинного, как контртеррористическая операция, Дня дождь прекратился; туман, оказавшийся банальным кучевым облаком, остался где-то внизу, и караван со скоростью столетней черепахи, с огромным трудом вполз на вершину перевала. Деревья во впадине между двумя высоченными пиками не росли, флора ограничивалась невысокой жесткой травой и серыми пятнами лишайников поверх источенных временем и ветром камней. Холодный сухой ветер высушил промокшие клетки, одежду и шерсть животных, драконий народ заметно повеселел, прибавил в скорости. Неширокое скалистое седло перевала простиралось вперед примерно на километр и заканчивалось круглой каменной бляхой, на несколько шагов выпиравшей над пологим каменистым склоном.
      Вид с площадки открывался совершенно потрясающий. Наверное, многие драки в тот миг подумали, что, пожалуй, стоило весь день толкать в гору тяжеленные возы, чтобы в конце пути видеть эту панораму потрясающей красоты. Горная цепь Хребта Дракона надежно отсекала сырой восточный океанский ветер от остальной части континента. Потрясающей чистоты воздух позволял на многие десятки километров в мельчайших деталях рассмотреть многочисленные реки, стекающие с ледников горного кряжа, густой темно-зеленый лес по склонам и у подножья гор, лимонные заплатки полей в поймах рек, широкую блестящую ленту могучей полноводной реки, ненасытно пьющей воды всех рек, речушек и ручьев, густой синей паутиной покрывающих склоны гор по обе стороны перевала. И конечно, он позволял увидеть города – огромное скопление домов вокруг массивных светлых зданий, обтянутых белыми паутинками защитных стен.
      Через полчаса, когда восхищенные охи и ахи поутихли, хозяин каравана дал команду начинать спуск. Погонщики и воины неохотно выполнили его распоряжение – самое трудное было позади, можно было заночевать прямо здесь, на перевале. Но они привыкли выполнять распоряжения и приказы и безропотно разворачивали своих могучих лохматых животных влево – туда, где отчетливо желтела тропа, ведущая вниз, в сторону большого красивого города с широким ровным кратером чирья потухшего вулкана и темно-синей змеей реки, полукругом опоясавшей тысячи домов с ровными прямыми улочками, лучами расходившимися от подножья каменного конуса. Но, видимо, у кряжистого были какие-то свои, неизвестные другим резоны побыстрее покинуть заоблачный кряж Хвоста Дракона. Он поторапливал своих драков, стараясь до темноты как можно дальше уйти от этого места.
 
      Нехорошее предчувствие начало мучить К'нарра еще на восточной стороне перевала. Время от времени у него возникало настойчивое желание развернуть караван, спуститься вниз, один-два Дня переждать у подножья Хребта и только потом двигаться на перевал. Опытный работорговец привык доверять своим ощущениям. Годы и Годы путешествий в поисках живого товара сделали его осторожным и предусмотрительным. Предчувствие грядущей опасности досталось ему от предков, оно передалось ему от деда по матери – опытного воина, всю свою жизнь прослужившего в охране самого Верховного Жреца. Обостренное восприятие флюидов чужой злой воли, опасности, агрессии, направленной против К'нарра, поначалу никак не выделяли молодого торговца среди других товарищей по цеху. И только жизнь, в конце концов, жестоко и неумолимо произвела свой отбор среди негоциантов, ищущих свою торговую выгоду в поисках редкостей в отдаленных уголках Земли Дракона. Кто-то попал в безжалостную мясорубку междоусобной войны, кто-то не смог избежать встречи с разбойниками или пиратами, кого-то снесла неожиданная лавина или застал врасплох резкий подъем воды в реке, спровоцированный небывалой жарой в горах. Лишь крепко сбитый северянин счастливо избегал ловушек, расставленных Богами и Судьбой. Всегда, когда у него начинало сосать под ложечкой от недобрых предчувствий, когда на него под самое горло волной накатывался беспричинный страх, К'нарр знал: впереди его ждут неприятности. Знал и всегда адекватно реагировал: менял маршрут, отменял торги, однажды даже бросил весь свой груз – почти три дюжины рабов. Конечно, это были потери. Но сохранялось самое ценное – его, К'нарра, жизнь.
      Но сегодня работорговец впервые за много Лет почему-то изменил свом привычкам. Он сам не знал, почему так и не повернул караван. Пожалел своих драков, вконец измученных тяжелым подъемом по скользкому склону, торопился попасть домой, чтобы поскорее увидеть самую младшую и самую любимую дочь, заняться лечением горла, измятого неожиданно сильным пришельцем? Наверное, и то, и другое, и третье. Свой последний шанс спасти себя и своих драков он упустил, когда отказался разбить ночлег прямо на перевале.
      О том, как плохо менять привычки, не раз спасавшие жизнь, К'нарр понял очень скоро. Но было уже поздно.
      Едва последнее животное каравана, везущее самый ценный товар работорговца – зеленого гиганта и его непредсказуемого спутника, пересекло невидимую границу, отделявшую каменистый бесплодный склон от густого горного леса, со всех сторон в охранников и погонщиков каравана полетели стрелы. Драки, снявшие тяжелую намокшую броню во время подъема и так и не одевшие ее обратно, падали, насквозь проткнутые острыми длинными стрелами, выпущенными невидимыми, но сильными и меткими стрелками. Через несколько минут все было кончено. Из полумрака леса по одному, по двое выбирались местные «робин гуды», держа наготове свои тетивники Они медленно и осторожно приблизились к обозу. Недвижно стоявшие Ар'рды испуганно косились на странных существ в лохматых зелено-черных балахонах, скрывающих голову и тела нападавших. Неожиданно «мертвый» охранник с торчащими из груди двумя или тремя стрелами перекатился на бок, выхватил кинжал и, приподнявшись, метнул его в ближайшего разбойника. Лезвие ножа тускло блеснуло в лесном вечернем полумраке и глухо вонзилось в шею «лесного брата». Тут же тенькнули тетивы и храбрый воин, похожий теперь на большого дикобраза, навечно успокоился между корней огромного дерева, крепко сжимая за лезвие еще один нож, так и не успев метнуть его в разбойников.
      К'нарра стащили с обоза, крепко связали руки веревкой и быстро потащили в мрачную предательскую чернь густого горного леса…
 
      Александр и Ар'рахх не пострадали во время нападения. Стрелы летали рядом с клеткой, но все время мимо и не одна оперенная смерть так и не увидела беззащитных пленников, испуганно прижавшихся к полу во время неожиданного нападения местных «робин гудов». Когда разбойники (Сашка сразу отдал должное их действенной маскировке) утащили в лес хозяина каравана, у человека возникли сильные сомнения, что он еще раз увидит кряжистого живым. Он внимательно следил за поведением лесного братства и сделал вывод, что убивать рабов они не собираются. По крайней мере, здесь и сейчас. Несколько разбойников забрались на козлы брошенных возов, и караван снова тронулся – уже по новому маршруту, глубоко в лес, огибая пни, валежины и упавшие деревья.
      «Разборку» таежные бандюганы устроили около огромной пещеры. Когда безумно уставший за прошедший день караван дошел, наконец, до поляны, там уже все готово было к судилищу. Возле костра, плотно привязанный к дереву стоял бывший хозяин рабов и животных. Горел большой костер, вокруг него ровным кружком сидел здешний народ. Ждали только тех, кто управлял животными. Александр так и не понял, чем они руководствовались, не скрывая от пленников место своего сборища.
      – Ну вот, мы и встретились! – вышел вперед и обратился к приземистому светлый тонкий драк с изящными манерами, одетый в золотисто-розовую накидку. («Одеяние для лесных разбойников более чем странное!» – мелькнула у Сашки мысль.) – Ты много Лет удачно избегал расставленных мной ловушек. Много Лет избегал заслуженной кары за свои прегрешения. Кажется, у тебя даже сложилась репутация любимчика Богов?
      Ты не только не сгорел в очищающем пламени Внутреннего Моря, ты еще и посмел рассказать о нас. О нас – благородных избавителях драков от неволи и рабства…
      …Это ты подмешал в вино сонное зелье! Мои воины пили вино из твоих бочек. Мои воины крепко уснули. Их, сонных, связали Морские Стражи и отправили в далекие северные каменоломни – умирать от непосильного труда и невыносимого холода.
      Но у каждой дороги есть начало и есть конец. Твоя дорога, К'нарр, закончилась! – Разбойничий атаман сделал паузу, чтобы пленник до конца осознал неизбежность и ужас своего положения. Но пленник никак не проявил свои чувства. Он по-прежнему молчал и был неподвижен. – Было бы справедливо прямо здесь, на костре докончить дело, начатое мной много Лет назад… Но есть одно обстоятельство… Ты ведь перестал появляться на Море, не так ли? Чтобы поймать тебя, мне пришлось сменить морское ремесло на лесное. Мы многое потеряли при этом. Потеряли из-за тебя! Так что теперь ты наш должник… И тебе придется с нами расплатиться. Мы, конечно, могли бы просто убить тебя и забрать твоих рабов и твоих животных. Но, как ты наверное, понимаешь, нам их не продать. Ты и твои Ар'рды хорошо известны в этой части Земли Дракона. Значит, продать рабов и животных должен ты! И ты это сделаешь! Не так ли? – обратился лидер «робин гудов» к торговцу.
      Тот ничего не ответил, только отрицательно мотнул головой.
      – Погоди, не спеши с ответом… У нас есть для тебя прекрасное средство убеждения. Вот оно! – Атаман взял кувшин с какой-то жидкостью и протянул его К'нарру. – Пей! – приказал он. Пленник лишь молча отвернул голову. – Пей! – с нажимом повторил многословный лесной хозяин.
      К пленнику подбежали «лесные братья», ножом раздвинули торговцу рот и влили туда немного жидкости из кувшина.
      – Теперь ты сам продашь своих рабов и Ар'рдов и принесешь сюда наши деньги! – удовлетворенно констатировал разбойничий предводитель. – В вине, который ты выпил, находится смертельная отрава. Яд скоро начнет действовать, и ты умрешь ровно через три Дня. Этого срока достаточно для того, чтобы спуститься с горы, продать животных и рабов и вернуться сюда, к этому костру. А чтобы ты вдруг не передумал… – неожиданно зловеще сказал атаман и надолго замолчал, сверля взглядом пленника, – твоя дочь побудет с нами все это время! – Худощавый драк махнул рукой.
      Из темени пещеры к костру вывели невысокую тоненькую молодую самку, чем-то неуловимо похожую на пленника, привязанного к столбу. К'нарр резко дернулся, заерзал всем туловищем, пытаясь освободиться от крепких кожаных пут. К нему подошел лесной хозяин и несколько раз наотмашь ударил торговца по лицу.
      – И знай: у тебя только три Дня. Вином из этого кувшина мы угостили и твою дочь! Если ты не вернешься вовремя, противоядие – атаман демонстративно похлопал по небольшой сумочке, висевшей У него на боку, – может и не понадобиться!
      И тут Сашка рассвирепел. Из клетки он хорошо все видел и слышал. До последних слов «атаманши» (судя по телосложению и по манерам, руководила «робин гудами» скорее всего самка) дальнейшая судьба кряжистого волновала его гораздо меньше, чем участь Ар'рахха. «Не все ли равно, кто будет считать нас своим пленником – работорговец или лесные братья"?» – думал он.
      Но когда разбойники привели и показали дочь Работорговца, маленькую, темно-зеленую, почти ребенка, «объяснили», почему она здесь и сколько ей осталось жить, они в глазах Александра тем самым подписали себе приговор…
      Приняв решение, человек осторожно перебрался в глубь клетки. Он медленно, стараясь не шуметь и не делать резких движений, достал из баула кинжал, припрятанный им вчера после скоротечной схватки с хозяином каравана. Потом накрылся плащ-палаткой и только тогда достал из Ар'раххова «вещмешка» связку ключей, сорванных с пояса работорговца тогда же. Собственно, ради этих ключей-то и симулировал вчера Сашка вспышку беспричинного гнева. Когда подбежавшие охранники вырывали кряжистого (кажется, атаманша называла его К'нарром) из рук человека, он одним неуловимым движением стащил связку у торговца.
      Ключи, видимо, не искали. Возможно, предположили, что хозяин их оставил где-то в укромном месте. А спросить никто не осмелился…
      Александр незаметно перебрался к дверке, просунул связку сквозь прутья и стал ковыряться в замке.
      Подошел третий ключ. Сашка затолкал кинжал за пояс шортов, прикрыл за собой дверцу, закрыл замок ключом и сунув связку под пол клетки, осторожно пошел в лес – прочь от ночного костра, гигантской черной глотки пещеры и ее страшных обитателей. Темно-коричневая плащ-палатка растворилась в черноте леса, надежно скрывая его от враждебных или случайных глаз.
      Затаившись под деревом, выжидая, пока глаза адаптируются к непроглядной темени ночного леса, человек неожиданно заметил два светлых размытых пятна, осторожно пробирающихся прямо к тому месту, где между огромных корней притаился Александр. Вскоре пятна стали четче и оказались двумя охранниками из обоза К'нарра – теми самыми, с которыми вчера Сашка поделился бесценным бальзамом Ар'рахха. Об этом нетрудно было догадаться по резкому запаху, который шел от обоих ночных «пешеходов». Охранники, едва не наступив на человека, присели за деревом. Они долго смотрели в сторону костра, потом перебрались за толстый шершавый ствол. Сев на корень, радом с которым, под плащом, едва сдерживая смех, лежал Александр, стали советоваться.
      – Хозяина привязали к дереву недалеко от костра. Место хорошо освещенное. Но костер скоро погаснет, останутся одни угли. В полночь останутся только часовые. Можно будет незаметно подобраться сзади и перерезать веревки. Ночь длинная, далеко уйдем. Я знаю эти места…
      – Договорились… Ты освободишь хозяина, а я на всякий случай пойду к Ар'рдам. Если не получится уйти незамеченными, разбужу животных, подниму шум, чтобы отвлечь погоню. Встретимся возле большого белого камня…
      – Хорошо придумал…
      – Нет, плохо! – неожиданно раздался позади них тихий голос.
      Охранники вздрогнули, выхватили мечи и… в нерешительности замерли, поглядывая друг на друга и на белого пленника, который появился перед ними словно из воздуха.
      – Вашему хозяину дали отравленного вина. Если он не выполнит условия разбойников, он скоро умрет. Противоядие находится у атаманши… Но самое плохое не это. Отравленного вина дали попить его дочери… Она у них в плену. Ее увели в пещеру.
      Все надолго замолчали.
      – Что ты предлагаешь? – спросил наконец один из драков.
      – Давайте сделаем вот что. После полуночи, когда все уснут, вы освободите К'нарра, отвяжете и уведете к дороге Ар'рдов. Самое главное – не забудьте последнюю клетку – ту, где находится большой зеленый охотник. Вы все поняли? Вопросы есть?
      – Что делать с часовыми? Как мы добудем противоядие? Как мы вызволим дочку хозяина?
      – Предоставьте это мне…
      Драки и человек еще немного посидели за деревом, прислушиваясь к звукам, доносящимся со стороны лагеря разбойников. Там все было тихо. Наконец, над горами взошла Сау, залив серебристым мертвенным светом верхушки деревьев, поляну и вход в пещеру. Александр махнул рукой охранникам и неслышно растворился между деревьями.
      Ситуация была знакомой… Несколько лет назад также были горы, также были часовые и небольшая группа врагов, беспечно спящих в своих палатках…
      Сашка отвлекся от мыслей. К нему приближался один из «лесных братьев», с аппетитом обкусывая мясо со здоровенной белой кости. За несколько шагов «робин гуд» отложил кость в сторону, повернулся к человеку спиной и… присел между двух небольших деревьев.
      «Интересно, какая у них анатомия?» – неожиданно и некстати подумалось Александру. Он отогнал прочь нелепые мысли, неслышно вырос за спиной разбойника, уверенно схватил его за голову. Резко крутанул по часовой стрелке шипастую дыню. В шее что-то хрустнуло. «Лесной брат» кулем свалился на свое же дерьмо.
      …Уходя, Сашка заметил, по крайней мере, четверых стражей. Но, уже зная немного повадки драков, можно было предположить, что постов будет шесть. Или двенадцать.
      …Постов было шесть. Трое драков-разбойников охраняли животных, еще двое бдительно сторожили работорговца, прохаживаясь около дерева, ни на миг не спуская взгляда с пленника, костра и входа в пещеру. Этими двумя Александр решил заняться в последнюю очередь.
      Часовые у Ар'рдов не спали. Блюли дисциплину, так сказать. Но делали это без особого рвения, вальяжно развалившись на земле около клеток. Сашка моментально наказал «робин гудов» за беспечность. Двоим он поочередно свернул шею, вплотную подкравшись по толстому мху, а третьего удавил кожаным ремешком, случайно оставшимся в кармане шортов после изготовления плащ-палатки.
      Оставались еще двое – охранники работорговца. Убирать их поочередно было нельзя – кто-то из сторожей обязательно успел бы «шумнуть». Что означало гибель, по крайней мере, дочери работорговца. А то и обоих – если успеет скрыться с противоядием атаманша. В том, что в пещере должно быть несколько запасных выходов, у Александра сомнений не было. Действовать нужно было быстро, но скрытно.
      Сашка незаметно подобрался к тыльной стороне дерева, с лицевой стороны которого несколькими прочными веревками был привязан К'нарр. Можно было попросить работорговца подозвать «лесных братьев». Но отравленный торговец из-за отравленной дочери был хотя и надежным, но непредсказуемым союзником.
      Александр несколько минут просидел за спиной работорговца, внимательно изучая маршрут и ритм движения часовых. Выяснилось, что охранники расходятся в разные стороны, но недалеко, разворачиваются и идут навстречу друг другу. Встречаются они как раз напротив пленника, проходят мимо друг друга, доходят до конца «маршрута», разворачиваются… И все повторяется заново.
      «Бить надо дуплетом» – решил Сашка. Он выждал, когда часовые сблизятся на пять-шесть шагов, резко выскочил из-за дерева за спиной одного из них. (У второго от удивления на мгновение пропал дар речи, чем человек мастерски воспользовался). Почти без замаха метнул нож точно в горло «удивленному» «робин гуду» и спустя мгновение с хрустом сломал шею второму.
      Оттащив часовых подальше в тень, человек присел около костра. О чем-то на мгновение задумался. Осторожно помазал сажей кончики пальцев и всей пятерней провел наискось по лицу. Затем он повернулся к ошарашенному работорговцу. Тот заерзал всем телом, пытаясь сбросить путы. Александр подумал и решил, что, пожалуй, пока не стоит отвязывать работорговца – в пылу борьбы переизбыток отцовской любви может и помешать. По краешку поляны осторожно приблизился к черному зеву пещеры. Внутри было тихо. Сашка об траву вытер с ножа желтую кровь, змеей скользнул внутрь.
      В пещере тускло горели несколько факелов, кое-где сверху пробивались слабые лучики Сау. Затаившись за выступом, человек медленно привыкал к почти кромешной темноте, моля Всевышнего, чтобы смены часовых была не сейчас. Не дай Бог, обнаружат, что все охранники мертвы, тогда – точно труба. И работорговцу, и его дочери. А, может, и Ар'рахху. «Действовать надо быстрее!» – подстегнул себя Александр. Он вытащил из стены ближайший факел и осторожно пошел вперед, стараясь, чтобы в пятно света не попадали ноги и лицо.
      Идти пришлось долго. Через несколько сот шагов грот разветвлялся на две одинаковые пещеры, но в правую вела натоптанная тропинка. Подчинившись какому-то неведомому зову, чувству, основанному на интуиции и на инстинкте, Сашка повернул налево. И очень скоро, шагов через сорок – пятьдесят он услышал приглушенные странные звуки. Шум возни перемешивался со стонами и вскриками, изредка слышались звуки тупых ударов и звонких шлепков. Осторожно подкравшись и выглянув из-за поворота, Александр едва не вскрикнул: двое «робин гудов» с остервенением… насиловали молодую драконшу – дочь работорговца. Самочка сопротивлялась, ей удалось на мгновение вырваться, ее тут же поймали, стали бить по спине, по лицу… Один из насильников крепко держал пленницу за голову и за плечи, второй схватил за хвост, норовя пристроиться сзади и продолжить начатое. Гибкая зеленая фигурка продолжала сопротивляться. Но видно было, что силы у нее на исходе.
      Сашка мгновенно принял решение, спокойно вышел из-за поворота и неторопливо пошел к насильникам. «Лесные братья» так увлеклись непотребством, что даже не заметили, что теперь их в пещере не трое, а четверо. Человек подскочил к разбойникам, схватил обоих за острые шипастые загривки и что было сил саданул насильников головами друг о друга. Раздался звонкий треск, «робин гуды» мешками свалились на пол. Александр подхватил на руки начавшую падать дочку работорговца и бегом направился к выходу из пещеры.
      И вовремя. Охранники торговца только-только развязали хозяина каравана, и он, один, голый, без оружия, что было сил рванул в пещеру. «Вот дров наломал-то бы!» – подумал Сашка, вынося навстречу отцу его бесценное дитя. К'нарр все понял с полувзгляда, принял дочь на руки и так же бегом устремился куда-то прочь со страшной поляны «лесных братьев».
      Александр вернулся в пещеру. Оставалось самое сложное – добыть противоядие. «Если атаманша не лгала, – размышлял человек, – оно должно находиться в ее сумке или в каком-то ином, укромном месте. Судя по тому, что я увидел на „разборке“, трюк с вином был испытанным средством держать в повиновении не только заложников, но и кое-кого из членов команды сухопутных пиратов. Но если мои предположения верны, Хозяйка Медной горы (Хм… А почему бы и нет?) не станет куда-то прятать столь ценное „средство убеждения“. Его могут случайно найти, да просто проследить, наконец. Оно всегда должно быть под рукой. Значит… Значит, его следует искать где-то рядом с ней. Например, в той же сумке, по которой она похлопала во время „увещевания“ К'нарра».
      На развилке Сашка остановился. На этот раз интуиция почему-то молчала. Немного помявшись, человек свернул вправо. И сразу же услышал шаги. Неторопливые, уверенные шаги нескольких существ. Вот так же немного нехотя ходят на работу некоторые люди. На лице у них словно написано: «Зачем спешить? Работа не волк, в лес не убежит!»
      …Но от этих подневольщиков работа уже убежала. Прикрывшись плащ-палаткой и слившись со скалой, Александр пропустил шестерых «робин гудов» и неслышно двинулся вслед за ними. Здесь, в узком проходе, нападать было нельзя. Неизвестно, насколько близко находилось место ночлега разбойников, на шум очень быстро могла прибежать подмога – со всеми вытекающими отсюда последствиями.
      Идти пришлось довольно долго – почти до входа (или выхода?) в пещеру. Шагов за двадцать – тридцать до выхода, когда из пещеры стало видно полное лицо Сау, Сашка резко сблизился с шестеркой. Он бесшумно напал на последнего в строю. Хрустнула шея, драки обернулись, мгновенно оценили обстановку и выхватив короткие широкие мечи гурьбой бросились, как им показалось, на необычайно большую летучую мышь, неожиданно оказавшуюся здесь. Человек именно этого и ждал. Он неуловимым движением ушел с линии атаки драков, схватил переднего за руку и загривок, легко оторвал от земли и с силой бросил его в скалу по ходу движения нападавшего. Драк пролетел с десяток метров и звучно шмякнулся о скальный выступ. Четверка оставшихся в живых драков окружила неведомое создание (Ох, не зря легенды предупреждали о Гигантском Пещерном Вампире, испокон веку обитающем в мрачных глубоких подземельях. Вот уж не думали, что придется встретиться с этим мифическим существом!) и вновь попытались напасть. Верно, они совсем ничего не слышали о каратэ-до, или просто переоценили свои силы. Но через мгновение после начала атаки двое из четверых драков валялись на полу пещеры со сломанными шеями, а оставшиеся двое со всех сил улепетывали к выходу. Александр легко догнал последнего, сделал ему подсечку. «Лесной брат» упал. Сашка прыгнул ему на спину и схватил за голову…
      Последний из шестерки охранников от смерти в пещере ушел. Он выскочил на поляну, не снижая скорости и не разбирая дороги, понесся прочь, куда глаза глядят. Но глядели они, видно, все же не туда, куда нужно. Откуда-то сбоку под ноги «робин гуду» вылетела жердина, он запнулся и упал. Подняться ему так и не удалось. С другого бока к нему подскочил охранник и несколько раз с силой опустил на голову тяжелую дубину.
      Через минуту все было кончено. К убитому подошел второй охранник и за ноги вдвоем они легко потащили в лес «лесного брата». Человек довольно хмыкнул (Не факт, что сбежавшего разбойника удалось бы поймать сравнительно быстро, если вообще удалось бы поймать – фора-то была приличная! Времени на поиски практически не оставалось.) и легким скользящим шагом побежал в пещеру. Вскоре за развилкой – там, откуда пришли разбойники, послышался негромкий шум и плеск. Александр слился со скалой и очень медленно и осторожно выглянул из-за камней. Плескала и шумела вода. Из темноты, откуда-то сверху падала струя воды. Струи разлетались на брызги, взбивали пену на поверхности небольшого подземного озера. Небольшие волны накатывались на берег, оставляя после себя круглые камешки влажно блестевшей в темноте гальки. Вправо полукругом вокруг озера вела неширокая тропа, а на дальнем конце ее, примерно в полусотне шагов возле ярко горевшего костра сидели двое охранников и бдительно следили за тропой и за входом у них за спиной.
      Это был провал авантюры. Незаметно пройти пятьдесят метров вдоль озера на глазах разбойников было просто нереально.
      «Может, попытаться их отвлечь? – лихорадочно соображал Сашка. – Но как? Чем заставить обоих охранников бросить свой пост? Как добиться, чтобы они сами пришли сюда, на расстояние броска ножом? Как?»
      «Если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе» – неожиданно и очень некстати всплыла много раз слышанная поговорка. «Какая, к черту, гора? Какой Магомет?» – мысленно ругнулся Александр. И вдруг все понял.
      Он молнией слетал к трупам убитых «робин гудов», быстренько обшмонал их и почти сразу нашел, что искал, – тяжелые длинные боевые кинжалы в темных кожаных ножнах. Он сунул пару ножей себе за пояс и бегом кинулся к озеру.
      …Вода в подземном водохранилище оказалась невыносимо холодной – просто ледяной. «Ничего, бывало и похуже», – приободрил себя человек. Стало понятным происхождение подземного водопада – водичка-то наверняка была ледниковая. Неглубоко нырнув, Сашка осторожно, практически на ощупь поплыл к месту падения воды в озерко. Вынырнув, человек из-за падающих струй внимательно осмотрел вход в пещерку, костер и двух драков, бдительно несущих свою вахту. «Свою последнюю вахту» – мысленно поправил себя Александр. Прикинул расстояние до нависающего над берегом камня рядом с костром, несколько раз глубоко вздохнул и ушел под воду.
      Александр тихо выполз на берег, подождал, когда с него перестанет течь вода. Вынул из ножен кинжалы и очень осторожно стал приподнимать над камнем голову. До драков было шагов пять-шесть. «Отличная дистанция!» – порадовался Сашка. Не смотря на все старания, Сашка так и не научился бросать нож с обеих рук. Неделями кряду отрабатывал бросок левой. Не получалось, как надо, – хоть режь! А сейчас об упущенных возможностях горевать было поздно. Нужно было решать задачу.
      Он взял в каждую руку по ножу, уперся коленом в скалу и на половину корпуса приподнялся над камнем. Разбойники его все еще не замечали. Им и в голову не могло прийти, что опасность для них может исходить от озера, в котором, как известно, ничто живое находиться не может из-за слишком холодной воды.
      Первый нож угодил ближнему к пещере «робин гуду» точно под подбородок. Второй успел вскочить, но не успел вскрикнуть. Он услышал глухой удар, почувствовал сильный толчок в шею и с большим удивлением уставился на рукоятку ножа, торчащую у него под челюстью слева. Он так и умер – с выражением безмерного удивления на лице, не успев понять: почему со стороны безопасного озера прилетают убивающие ножи?
      Путь был свободен. Интуитивно Александр почувствовал, что эта «вахта» – последняя на пути к атаманше. Он вернулся за плащом, накинул его на плечи и быстрой походкой, говорящей об уверенности и силе, направился к последнему оплоту «лесных братьев». Вытащил из тел кинжалы, аккуратно вытер об одежду кровь с лезвий, вернул их в ножны. Последний раз осмотрел все укромные места вокруг поземного озерка и осторожно двинулся в черную глотку хода. Идти пришлось недолго. Атаманшу он нашел за ближайшим поворотом. И не только ее.
      На большом толстом настиле из шкур, полотен, ковров, чего-то еще, в свете тусклого костра змеился клубок из нескольких обнаженных драконьих тел. Клубок ритмично двигался, хрипел, шипел, стонал, медленно и хаотично перемещаясь по сексодрому. «Ни хрена себе, оргия!» – поразился человек, как завороженный уставившись на необычное зрелище. Дернул головой, отгоняя наваждение, внимательно осмотрел пространство около совокупляющихся драков. Искомая сумка нашлась довольно далеко от Сашки. Правда, от потерявших бдительность драков она была еще дальше. Решение созрело мгновенно. Александр прикрылся плащом и несколько шагов перебежал по направлению к сумке. Лег. На него никто не обратил внимания. Он перебежал еще несколько шагов и опять поплотнее прижался к земле. Клубок перемещался в прежнем направлении. Человек сделал паузу и сделал последнюю перебежку. Он неслышно опустился на землю рядом с сумкой отравительницы, накрылся плащом и стал внимательно наблюдать за «робин гудами», кувыркающимися со своей предводительницей. Страсти в клубке кипели с прежней силой. Человек высунул из-под плаща руку и аккуратно подтянул сумку к себе. Теперь можно было примитивно сбежать. Но привыкнув все доводить до конца, Александр решил сначала убедиться, что противоядие на месте. Он хотел было запустить руку в сумку, но ее вес, форма и плотно закрытая горловина навела его на некоторые мысли. Он развязал сумку и осторожно, подальше от себя вытряхнул ее содержимое на каменный пол. Из нее выпал какой-то сосуд и спустя пару мгновений тускло мелькнуло змеиное кольцо. Гадина подняла голову, осмотрелась и уверенно заструилась в сторону костра. «На тепло», – догадался человек. Не было никаких сомнений, что змея ядовита, и весьма. Он подхватил сосуд, привстал и, пригибаясь, неслышно ступая, побежал к выходу. Атаманша и ее любовники на это никак не отреагировали.
      На площадке перед входом живым его не ждали. Это было видно по тем приготовлениям, которые вели К'нарр и его верные помощники. Они надели кожаные брони, вооружились копьями, мечами, ножами. Почему-то на спине у всех троих плотно висели маленькие круглые щиты, тускло блестевшие под светом Сау. Драки явно готовились к штурму.
      Александр неторопливо вышел из пещеры, дошел до дерева, к которому был привязан работорговец. Он снял плащ и немного торжественно и демонстративно вынул из складок плащ-палатки сосуд с противоядием. Драки побросали оружие и кинулись к нему обниматься. Их громкие торжествующие крики вспугнули какое-то ночное летающее существо, устроившее засаду прямо на «судебном» дереве разбойников. Он глухо, совсем пофилиньи ухнул и бесшумно скрылся между деревьями.
      – Надо уходить! – сказал он К'нарру, передавая ему драгоценный сосуд с противоядием. – Может быть погоня…
      – Что? Атаманша жива?! – почему-то обрадовался работорговец.
      – Да, жива! – подтвердил человек. – Не было необходимости ее убивать. Она… м-м-м была так занята, что я просто украл ее сумку.
      – А змея? Ты видел змею? – тревожно поинтересовался К'нарр.
      – Да, видел! Но ты не переживай! Змея тоже жива!
      Работорговец и его сподвижники облегченно рассмеялись. К'нарр отдал распоряжение уводить караван.
 
      Погони не было. Во всяком случае, торговец ничего не заметил. Дочка ничего не рассказывала о происшедшем в пещере, а человека К'нарр расспрашивать не стал. «Возможно, – размышлял он, – сыграла свою роль молва о моей легендарной везучести. А может, неглупая атаманша сообразила, что в ночном лесу она легко может потерять многих своих людей».
      Он и его помощники быстро, насколько позволяла сумеречная чернь леса, вели караван к дороге, к проторенному тракту. Большие, тяжелые животные с трудом поспевали за своими хозяевами, бегущими впереди них. Волокуши подпрыгивали на кочках и валежинах, норовя опрокинуться. Лидер снижал скорость, отставшие подтягивались, натыкались на тех, кто шел впереди, стимулируя их вновь ускорять движение…
      Впрочем, такая «гармошка» продолжалась недолго. Впереди желтой змеей обозначилась дорога, все облегченно вздохнули. Никто не обратил внимания, как на последний обоз неслышно забрался белый спутник Ар'рахха. И только богиня Сау видела, что за поясом у него нет больше двух длинных тонких кинжалов, тех самых, с которыми он вернулся из пещеры…
      На тракте работорговец на несколько секунд замешкался, решая, в какую сторону двигаться. Обратно, вверх, к перевалу – безопаснее, вниз – легче… Легкое замешательство прервал звонкий голос белого «драка» с последнего обоза.
      – У нас есть поверье, что возвращаться – плохая примета! – сказал он.
      Это и решило сомнения К'нарра.
      – На город! – скомандовал он, и весь караван, не снижая скорости, двинулся вниз…

      …Зрение после черноты наркотического дурмана и беспамятства возвращалось неохотно. Контуры клетки расплывались, сливались с окружающими деревьями и кустами, могучими Ар'рдами, без устали влекущими свои тяжелые повозки, с коричневой чечевицей Саш'шиного гамака, нахально повешенного почти посредине клетки… Одеревеневшие суставы и затекшие мышцы слушались плохо, но Ар'рахх пересилил ноющую боль. Он сел, руками подтащил непослушное тело к решетке. Отец Богов приветливо улыбнулся из кроны придорожного дерева, лучистой теплой рукой ласково погладил по Щеке приходящего в себя следопыта. Ар'рахх осторожно подергал прочную металлическую дверцу. Тяжелый черный замок несколько раз глухо брякнулся с наружной стороны.
      На стук из охранников никто не обратил внимания и не пришел. Зато бряканье разбудило спящего человека. Саш'ша повернулся на бок в своей воздушной постели, зевнул, потер лицо тыльной стороной ладони и только потом открыл глаза. Он долго, не мигая, смотрел на своего спутника, потом как-то многозначительно улыбнулся и спросил:
      – Тебе, наверное, выйти надо?
      Ар'рахх попытался ответить, но его язык толщиной и гибкостью мало чем отличался от полена, и он лишь мотнул головой. Человек неохотно вылез из своего гамака, развязал свой походный баул и достал оттуда… металлическое кольцо, полное нанизанных на него разнокалиберных ключей. Он ухватил один из них и, держа за ключ всю связку, подал ее зеленому великану:
      – Держи! Этот должен подойти!
      Затем, ничего не объясняя, он забрался обратно в свою подвешенную плащ-палатку и только потом добавил:
      – Не забудь положить на место, когда вернешься!
      Озадаченный Ар'рахх открыл замок и с большим трудом выкарабкался из тесного проема двери. Его, мягко говоря, мутило. Он кулем вывалился на дорогу, с большим усилием приподнялся и, не разгибаясь, с трудом переставляя ватные ноги, побрел в ближайшие кусты. Там его долго и тяжело рвало. Он мычал, всхлипывал и стонал между затяжными спазмами извержения того, что осталось у него внутри, блаженно отлеживаясь в короткие мгновения между приступами рвоты…
      Наконец, спазмы прекратились. Молодой следопыт, опираясь на подвернувшуюся под руку палку, попытался встать, чтобы догнать ушедший далеко вперед караван. Но тут его просто прорвало – из другого отверстия, противоположному тому, из которого только что вышли, казалось бы, все соки, имевшиеся в организме. Оказалось, что нет, не все…
      Когда он вернулся наконец на дорогу, от обоза остались только следы, а сам караван скрылся за неблизким поворотом тракта, желтым удавом уползавшего между деревьями вниз, в сторону далекого города, белыми пятнами просвечивающегося между деревьями.
      Ар'рахх побежал. Поначалу его движения напоминали ритуальные танцы шамана Хос'са, объевшегося грибами Ру в Дни накануне Часа Рождения в племени Хромой Черепахи… Но всего через несколько дюжин шагов зеленый великан почувствовал себя увереннее, его походка стала обретать привычную твердость, а еще через дюжину дюжин шагов он побежал легко, свободно переставляя ноги, удивляясь, что они отказывались слушаться его совсем недавно.
      На повозке его ждали. Саш'ша тревожно поглядывал назад, рядом с ним сидел незнакомый светло-зеленый драк крепкого телосложения и немного удивленно вертел в руках ту самую связку ключей, которую Ар'рахх оставил в замке несколько минут назад. Они о чем-то негромко переговаривались друг с другом, похоже, спорили. Молодой следопыт услышал только окончание разговора. Говорил Саш'ша:
      – …А деньги оставишь у себя! Так надежнее…
      Какие деньги, за что – зеленый гигант уточнять не стал. Он вообще сделал вид, что ничего не слышал: в племени Хромой Черепахи не принято было совать свой нос в чужие дела, особенно, если они тебя не касаются.
      Он еще несколько минут шел рядом с последним Ар'рдом, с удовольствием вдыхая прохладный лесной воздух, восстанавливая утраченную в теле чувствительность. Наконец очертания предметов стали обретать четкость, а лес – глубину, и Ар'рахх с некоторым удивлением отметил, что в караване, не считая его – всего четыре драка. Для шести упряжек это было, мягко говоря, немного. Причем один из погонщиков – молодой следопыт не мог ошибиться – был, а точнее, была молодой неопытной девочкой. Судя по тому, как неловко она держала вожжи и как неумело взмахивала кнутом, видно было, что управляет такой огромной повозкой она впервые в жизни. Только крайняя необходимость могла заставить хозяина каравана доверить управление могучим Ар'рдом столь неопытному и молодому созданию. Молодой следопыт присмотрелся к возам повнимательнее и с неприятным удивлением обнаружил, что кое-где в них торчат воткнувшиеся стрелы, а на местах погонщиков виднеются темно-оранжевые пятна. Очень похожие на те, которые оставляет высохшая кровь.
      – Что произошло? Как мы здесь оказались? Куда мы едем? Как долго я спал? – хотелось спросить зеленому великану у своего светлокожего спутника. Но вместо слов получилось какое-то нечленораздельное мычание. Ар'рахх мысленно проклял непонятную хворобу, одолевшую его и, решив, в его ситуации лучше отдохнуть, чем на подгибающихся ногах плестись за повозкой, полез обратно в клетку.
      И тут произошло нечто совершенно невероятное. Подошел хозяин каравана и… запер на ключ тот самый огромный черный замок, который Ар'рахх открывал перед «походом» в кусты.
      «Да мы, что, пленники, что ли?» – недоуменно подумал зеленый гигант. Ему хотелось спросить об этом у человека, однако, в очередной раз убедившись, что язык все еще отказывается его слушаться, он обиженно отвернулся от коричневого гамака, намереваясь поудобнее устроиться на неровном жестком полу, как вдруг вспомнил, что не менее роскошное подвесное ложе есть и у него, и тотчас же стал развязывать свой походный баул.
      У самой горловины лежал цилиндрический сосуд из кусочка ствола гигантской травы Зо'о, наполненный бальзамом, сваренным из редчайших высокогорных трав, выменянных Ар'раххом Год назад у приезжего торговца за шесть выделанных шкур Б'ка, и смолы хвойного дерева Ы'ы. Притом зеленый гигант хорошо помнил, что положил его на самое дно. Но на этом неприятные сюрпризы не закончились. Количество бальзама сократилось почти на четверть. Молодой следопыт никак не мог уразуметь, кому и, главное, – зачем – в таком огромном количестве могло понадобиться лекарство, предназначенное для заживления открытых ран, переломов, ожоговых пятен и укусов змей и ядовитых насекомых. Такого количества хватило бы, чтобы несколько раз полечить раны у воинов всего племени Хромой Черепахи. От переживаний и волнения у него даже вспотели ладони. Он машинально вытер руки о грудь и бедра. Что-то ему показалось странным в том, как двигались его руки по сухому телу. Вернее, по телу, которое должно было быть сухим. Он поднес ладони к лицу, понюхал их, потрогал языком… Сомнений не было – какой-то чудак все его тело – от кончиков ног до макушки головы измазал… бальзамом Ар'рахха. И он уже стал догадываться – кто этот «чудак».
      «Зачем?» – вслух хотел возмутиться подобным расточительством зеленый гигант. Но одеревенелый язык снова его подвел. Он лишь обиженно промычал что-то и молча стал запихивать обратно в котомку вытряхнутые на пол вещи.
      Гамак он пристроил быстро, но так, чтобы не мешать подвесной постели своего светлокожего спутника. Он с тоской посмотрел на тяжелый замок, негромко постукивающий с наружной стороны дверцы в такт движениям Ар'рда и нехотя полез в гамак. Впрочем, вскоре отравленный и ослабленный организм властно запросил отдыха. Ар'рахх ему сдался и облегченно провалился в сладкую дремоту полуденного сна.
 
      …Город потрясал. Едва заметные с перевала белые черточки стен по мере приближения становились все больше и больше, вырастая из-под земли подобно сказочным подземным жителям страны Н'оа, способным в минуту опасности в считанные мгновения из карликов превратиться в гигантов. Ар'рахх не скрывал своего восхищения. Он долго не мог поверить собственным глазам, удивленно оглядывался по сторонам, мычал, пытаясь спросить что-то у Саш'ши, сидевшего рядом и тоже немного обалдевшего. И было отчего. На три дюжины дюжин локтей вздымались в небо ажурные белые башни – близнецы, широкополыми зубчатыми шляпами бороздившие, казалось, само небо. Идеально ровные, сложенные из одинаковых белых камней стены немногим уступали по высоте башням. По периметру стен блестела рукотворная река довольно приличной ширины и холмилась густо поросшая травой и кустарником насыпь.
      Караван, ведомый уверенной рукой светло-зеленого крепыша, двинулся вдоль стены вправо и вскоре в одной из башен отыскался проход внутрь города. Крепыш о чем-то довольно долго переговаривался с начальником караула. Тот, похоже, поначалу не поверил хозяину каравана, но после короткого обхода обоза они быстро о чем-то договорились. Караван двинулся через ворота, а начальник караула отдал короткую команду одному из своих драков и тот тотчас же куда-то убежал.
      Только внутри города выяснилось, что белокаменный барьер не был сплошным. Он высоченной неприступной стеной слева и справа опоясывал несколько тысяч одноэтажных домов самой разнообразной архитектуры и стиля. Роднило их только одно – все дома были каменными или кирпичными. Кольцо стен разрывалось только в районе прохода в бухту, со стороны широкой, в два перелета стрелы, реки. Две могучие приземистые башни, намертво вцепившиеся в гранитные скалы по обе стороны единственного входа во внутренний водоем града, надежно охраняли единственное уязвимое место в городском периметре.
      Посредине города каменным муравейником поднималась невысокая гора, густо облепленная разноцветными домиками. А почти у самой тупо срезанной вершины гнездилась большая белая пирамида одного из шести Храмов Богов – Храма Воли Богов. В негласной иерархии главных культовых сооружений планеты Дракон он занимал вторую ступень. А если учесть, что на первой находился полумифический Храм Разума Богов, скрытый глубоко в недрах Головы Дракона, который никто не видел уже многие сотни, а может, и тысячи Лет, то лидерство жрецов Храма среди служителей культа Богов было давним и неоспоримым. В нем находилась резиденция Понтифика – Верховного Жреца, здесь принимались самые важные решения, касающиеся сроков и порядка проведения религиозных и культовых мероприятий, главным из которых, безусловно, был ежегодный праздник Игры Богов. Сюда к началу Игр стекалось огромное количество народа – негоциантов, работорговцев, землепашцев, лесорубов, каменотесов, охотников, рыбаков, воинов… Каждого из них нужно было накормить, обеспечить крышей над головой, защитой и, конечно, зрелищами. Главным зрелищем праздника «Игры Богов» были Игры Богов – гладиаторские бои с участием самых опасных животных и самых лучших бойцов единственного континента планеты Дракон.
      Все это Ар'рахху только предстояло узнать, но уже сейчас, едва караван пересек границу города, он всеми фибрами души почувствовал флюиды какого-то грандиозного события, праздника, который приближается и вот-вот начнется, религиозного акта, мистическим образом связывающего в единое целое огромное количество столь разных и так непохожих драков.
      Впрочем, хозяин каравана не дал молодому следопыту и его светлокожему спутнику долго наслаждаться видами города изнутри. Двое драков-охранников откуда-то принесли широченное полотно и плотно закрыли клетку с Ар'раххом и Саш'шей со всех сторон. Скрепя сердце, зеленый гигант согласился, что хозяин обоза, пожалуй, был прав. Едва караван остановился на короткую передышку, как его тотчас же облепили маленькие любопытные драки – местная ребятня. Они бесстрашно лезли прямо под полозья, швыряли камешки в клетки, а некоторые, те, кто побойчей, норовили палочкой или прутиком потрогать или просто ткнуть сидящее в клетке странное светлое бесхвостое животное и необычно большого для здешних мест драка.
      Дальнейшая дорога для пленников осталась тайной за энным количеством печатей. Единственное, о чем с уверенностью можно было судить, так это время, проведенное караваном в пути по городу. Времени прошло довольно много.
      Наконец, повозку перестало подергивать и колыхать. Ар'рахх услышал громкие возгласы погонщиков и настойчивый, властный голос хозяина каравана. Из-за расстояния и шума разобрать, о чем он говорит, было невозможно, но, судя по характерному топоту охранников, хотелось верить, что караван прибыл, наконец, в некую точку, где намерен остаться достаточно надолго, по крайней мере, – расположиться на ночлег.
      Так оно и оказалось. Спустя несколько минут охранники убрали полотно с одной из сторон, открыли клетку. Пленники увидели, что обозы сомкнулись и образуют правильный шестигранник, в центре которого горит небольшой костер, над которым маленькая девочка неумело, но старательно поворачивает на вертеле небольшую тушку Б'ка, от которой в клетку тянет умопомрачительным запахом свежего жареного мяса. Ар'рахх неожиданно вспомнил, что он не ел, кажется, уже два дня, и это открытие в совокупности с дневными «упражнениями» в кустах отозвалось в теле потрясающим чувством голода – настолько сильным, что у молодого следопыта задрожали руки и помутилось в голове. От наблюдательного Саш'ши не ускользнуло изменение состояния зеленого великана. Он пошарил в своей котомке, но из пищи ничего не нашел. Тогда он запустил в свой баул руку еще раз и достал… фляжку Ар'рахха. Молодой следопыт поймал брошенный ему сосуд, который оказался наполненным под самую горловину и с наслаждением выпил больше половины прохладной родниковой воды, неизвестно как оказавшейся в его фляжке.
      Мимо пробежал один из охранников. Саш'ша негромко ему свистнул. Драк подошел, глядя на человека с каким-то суеверным ужасом. «Срочно еды! Немного!» – бросил ему светлокожий пленник. К неописуемому удивлению Ар'рахха, охранник рванул с места так, будто за ним гналась стая голодных Маг'гов. Буквально через несколько мгновений он вернулся, причем не один, а с хозяином каравана – крепко сложенным светло-зеленым драком, судя по манере одеваться, северянином. На широком деревянном блюде они принесли несколько хорошо пропеченных мыус'совых лепешек и соты, желтовато поблескивающие тугим лесным медом.
      – Ешь! – коротко бросил Ар'рахху его спутник, и тот с жадностью набросился на еду.
      – Все ешь! – добавил он через небольшой промежуток времени, видя, как молодой следопыт прекратил есть, оставив на блюде ровно половину пищи.
      – А ты? – еле ворочая языком, возразил Ар'рахх, гипнотизируя оставшиеся лепешки и соты.
      – Я не хочу. Поел, пока ты спал… – ответил Саш'ша и, отвернувшись к хозяину каравана, о чем-то негромко спросил его…
      Зеленый гигант не стал заставлять уговаривать себя, он быстро вернулся к прерванной трапезе и скоро на блюде красовались только крошки и кусочки воска, тщательно перемолотые мощными челюстями Ар'рахха.
      Охранник унес деревянную посудину. Ар'рахх с удовольствием допил остатки воды из фляжки и повернулся к хозяину каравана, неожиданно почувствовав на себе его пристальный взгляд.
      – Иди сюда! – пригласил он к костру зеленого верзилу. Молодой следопыт вопросительно посмотрел на человека. Саш'ша одобрительно кивнул и первым выбрался из клетки.
      Хозяин сел прямо на желтоватый песок, его примеру последовали остальные, включая двух подошедших охранников, молодого охотника и его бесхвостого спутника. Только маленькая темно-зеленая девочка осталась на своем месте, по-прежнему медленно поворачивая тушу Б'ка над ярко-золотистой горкой углей.
      – Меня зовут К'нарр! – обратился к Ар'рахху и человеку хозяин каравана. – А как зовут вас?
      – Ар'рахх! – ответил драк.
      – Саша! – представился его спутник.
      – Ну, вот и познакомились! – удовлетворенно констатировал северянин. – Теперь, когда я знаю ваши имена, а вы – мое, по обычаю нашего племени я не могу продать вас без вашего согласия. Дело в том, – обратился он к Ар'рахху, – что я купил вас у тех шестерых охотников, которых вы встретили в лесу, и теперь вы мои рабы.
      Молодой следопыт скосил глаза на человека, но тот сидел неподвижно, никак не реагируя на оскорбительное заявление, бесстрастно ожидая продолжения монолога хозяина каравана.
      – Не скрою, я совершил очень выгодное вложение капитала, – продолжал К'нарр. – Здесь, на торгах бойцов для Игр Богов я могу выручить за вас в три-четыре раза больше, чем заплатил на той стороне перевала. Еще День назад я был уверен, что именно так и поступлю, как только мы доберемся до этого города. Но за этот срок произошли события, которые полностью изменили мое отношение, прежде всего, к тебе, Саш'ша. Ты, Ар'рахх, не знаешь, что произошло на перевале. Но именно тебе и твоему другу я и моя дочь обязаны своим спасением. На перевале на нас напали разбойники. Они убили почти всех моих людей – за исключением вот их, – кивнул в сторону охранников северянин. – И захватили в плен мою дочь. Саш'ша помог нам всем вырваться из плена разбойников. Теперь я ваш должник. И я готов вернуть вам свободу, так сказать, по доброй воле. Хотя, если честно, я сомневаюсь, найдется ли на всей этой планете кто-то, способный удержать вас в плену силой или хитростью… Но есть одна проблема… Дело в том, что Саш'ша просит меня помочь ему стать участником Игр Богов. Он считает, что только так у него может появиться шанс отыскать дорогу домой, в другой звездный мир… Я не разделяю его убеждения, считаю, что участие в Играх Богов – это прямой путь к ужасной гибели на аренах праздника. Мое мнение – если дорога домой для Саш'ши существует, то найти ее можно другим способом, не столь опасным и кровавым, как Игры Богов. И я готов ему в этом помочь…
      – Спасибо за предложение, – откликнулся со своего места человек, – но я вынужден его отклонить… Не могу объяснить, но я почему-то знаю, а точнее, чувствую, что путь к дому для меня лежит через арены этого города. Я принял решение, и менять его не намерен.
      Однако меня беспокоит судьба моего спутника, моего друга – Ар'рахха. Ему нет необходимости выступать в качестве гладиатора на площадках праздника, подвергать опасности свою жизнь. Предлагаю продать хозяевам этого балагана под названием Игры Богов только меня, а Ар'рахху дать свободу…
      – Можно и не продавать… – перебил его К'нарр. – Если драк не куплен для участия в боях «этого балагана» – немного съязвил работорговец, – а участвует в них добровольно, он в любой момент может отказаться от боев, тем самым сохранит себе жизнь. Если же гладиатор продан на Игры Богов, покинуть их он может, только победив – или умерев.
      – А что думает по этому поводу Ар'рахх? – неожиданно переменил тактику К'нарр.
      Молодой следопыт долго не отвечал, внутренне поеживаясь под обращенными к нему пристальными взглядами человека, северянина и его охранников. Он хорошо понимал, что от его ответа зависит его судьба – а может, и не только его…
      – Я хочу, – услышали наконец присутствующие его сдавленный голос, – чтобы меня продали в гладиаторы на Игры Богов. Вместе с чел'веком…
      – Тема продажи «белого осьминога» на Игры Богов больше не обсуждается, – негромко, но так, чтобы слышали все остальные, подвел черту под обсуждением этой темы Саш'ша. – Этот вопрос решен… Лучше умереть, сражаясь, чем жить, пресмыкаясь…
      К'нарр долго молчал, наклонив голову, размышляя о чем-то. Видно было, что он категорически не согласен с решением Ар'рахха и Саш'ши; но потом встал, отряхнул песок с ног и хвоста и, обращаясь к по-прежнему сидевшим человеку и драку, со вздохом сказал:
      – Ну, что же… Коль решение принято… Мы с дочерью и вся наша семья будем молиться, чтобы Бог Ран послал вам удачу – или быстрое избавление от мучений, если вам, по Воле Богов, придется погибнуть.
      Торги за гладиаторов начнутся завтра рано утром. Вам нужно хорошо покушать и отдохнуть – испытания на торгах для бойцов легкими не бывают…
      …Утро застало К'нарра и его небольшую команду на огромной овальной площади, рассеченной длинным деревянным Т-образным помостом. Настил высотой не уступал Ар'рахху и разделял всех собравшихся на три неравные части – тех, кто покупает, тех, кто продает и тех, кто за этим процессом наблюдает, – попросту говоря, зевак. Судя по огромному скоплению народа на площади, торги за гладиаторов зрелищем были не рядовым, захватывающим; в поведении собравшихся чувствовалась какая-то тайна, интрига, подобная хорошо скрытому языку гигантского хамелеона, способного мгновенно выстрелить и ужалить неосторожную жертву в любой момент.
      Что это за интрига, знали, кажется, все, кроме Ар'рахха и Заречнева.
      Продавцов было немного – всего несколько дюжин, еще меньше – покупателей. В яркой роскошной одежде, под бдительной многочисленной охраной добротно одетых и хорошо вооруженных воинов все они стояли обособленно друг от друга, отдельно от остальной толпы и многочисленной челяди, сопровождавшей их. Эти драки, несомненно, были не только самыми богатыми представителями этого города. Они были его элитой – теми, кто вершит судьбами многих сотен и тысяч жителей города Храма Воли Богов. Это стало понятно, едва они последними, спокойно, немного величаво вступили в свой сектор площади. От Ар'рахха не укрылось, как заметно напряглись работорговцы, занервничали будущие гладиаторы. Судя по взглядам, их встревожил высокий белый драк, возглавлявший процессию. Его одежда заметно контрастировала с пышным убранством городских богатеев. Одет он был небогато и просто. Однако его голову охватывала массивная диадема тонкой работы с тремя блестящими, симметрично расположенными по центру головы, наверняка золотыми кружочками, символизирующими Отца Богов, его детей – дочь Сау и сына Ран.
      – Верховный жрец! Верховный жрец! – удивленно прошелестело по рядам. Молодой следопыт догадался, что появление на аукционе гладиаторов Понтифика – событие исключительное, и участникам торгов ничего доброго оно не обещает.
      В эту минуту из-за гор выглянула макушка Отца Богов, взревели трубы, и торг начался.
      Первым свой «товар» представлял приземистый светло-коричневый торговец в неброской, но аккуратно сшитой кожаной темно-коричневой одежде – коротких брюках, почти шортах и… жилетки, очень похожей на ту, которую носил Саш'ша. Он молча положил руку на плечо невысокого, но широкоплечего, могучего телосложения драка. Тот шагнул на ступени и спустя мгновение легко взлетел на помост. Он, очевидно, исполнял кем-то давно заведенный ритуал. Неторопливо пробежался от центра во все три стороны помоста, охотно демонстрируя свою мускулатуру, легкость и отточенность движений. Наконец, он остановился в центре, вопросительно глядя – уже не на своего хозяина – на Верховного Жреца. Именно Понтифик сейчас определял – вот только что именно, какого решения ждали от него все присутствующие – это ни Ар'рахху, ни Сашке – пока понятно не было. А К'нарр, словно специально куда-то запропастился и спросить, что означают эти странные побегушки по кромке помоста, было не у кого – раб не может разговаривать ни с кем, кроме своего хозяина.
      Однако Верховный Жрец никак не отреагировал на немой вопрос раба. Он вообще не смотрел на помост; в пол-оборота повернулся к Храму Воли Богов, на вершине которого произошло какие-то движение, похоже, давно запланированное действие, суть которого ни Ар'рахх, ни землянин, естественно, не понимали.
      А на помосте тем временем начался аукцион. Продолжался он, впрочем, недолго и Первый гладиатор был продан за сорок восемь слитков серебра. Продавец принародно получил свои деньги, широкоплечий драк спрыгнул с помоста и стал рядом со своим новым хозяином.
      Народ на площади зашумел, требуя скорейшего продолжения аукциона. Судя по нетерпению толпы, явно назревало что-то интересное. Однако и второй гладиатор этого же работорговца без приключений пробежался по деревянному настилу, получив равную с первым рабом цену – сорок восемь монет серебра…
      Вновь ничего не произошло. Но чувствовалось, что напряжение в толпе ощутимо возросло и вот-вот готово было лопнуть, как кожа на брюхе дохлого Ар'рда, трое суток пролежавшего под знойным взглядом Отца Богов.
      Третий, последний «лот» первого продавца гладиаторов шел на помост, как на казнь – обреченно, и вместе с тем спокойно, сдержанно, с нескрываемым чувством собственного достоинства. Был он высок, но худощав. В его теле не угадывалось ни мощи первого гладиатора, ни быстроты и ловкости второго. Он вышел, неуверенно оглядел толпу, как будто спрашивая: бежать ему или нет? Хозяин раба что-то крикнул ему, и тот побежал…
      Маршрут у всех гладиаторов на помосте был один и тот же. Сначала – по короткой «ножке» помоста, отделяющей работорговцев и рабовладельцев. Потом – по высокой деревянной тропе между «элитными секторами» и народом. Заканчивалась пробежка там же, где и начиналась, – в центре. Если…
      Если на краю Т-образного эшафота будущего гладиатора никто не ждал. Этого раба ждали. Крепкий горожанин практически без одежды, но с оружием – широким коротким мечом наподобие тех, которыми вооружаются пираты во время абордажей или носят на поясе молодые негоцианты, не умеющие еще толком владеть личным оружием, но в расчете на быструю прибыль уже отправляющиеся в свою первую, как правило, недалекую поездку.
      Горожанин перебросил меч из руки в руку и уверенно двинулся на претендента в гладиаторы. Раб не побежал. Он слегка согнул колени, выставил вперед левую ногу, снял с себя накидку и намотал ее себе на левую руку. Горожанин убедился, что его противник закончил приготовления к поединку и первым напал на раба. Он сделал несколько ложных выпадов в голову, шею, живот, внимательно наблюдая за тем, как немного широко и чересчур резко, с небольшим запозданием реагирует его противник, а потом провел комбинацию из трех ударов – двух ложных, в голову, которыми он заставил противника приподнять свои руки вверх, и одного настоящего – точно под грудную клетку. Меч зашел почти наполовину. Горожанин быстро вырвал меч и мгновенно отскочил на безопасное расстояние. Несостоявшийся гладиатор еще несколько мгновений простоял, пытаясь сохранить равновесие, но не смог, подогнул колени и с глухим стуком свалился на помост.
      Толпа восторженно взревела. От наблюдательного следопыта не укрылось, как опустил голову хозяин погибшего раба, а в элитном секторе едва заметно переглянулись. Ситуация в общих чертах стала понятнее – рабов на торгах могут убивать.
      Между тем победитель скоротечной схватки что-то проорал, несколько раз подпрыгнул, демонстрируя отменную прыгучесть и отличное расположение духа. Видно было, что покидать помост он и не собирается. Что означало только одно – кому-то из работорговцев придется выставить против него своего раба. Что, в свою очередь, чревато потерей сорока – пятидесяти слитков серебра Если, конечно, будущий гладиатор не одолеет своего противника.
      Между работорговцами произошел короткий яростный спор – чья сейчас очередь. Оказалось, что своего раба должен отдатьсамый молодой из торговцев гладиаторами темно-зеленый Ос'сарр. Причем единственного. Когда до Ос'сарра дошел смысл происшедшего, он из темно-зеленого стал светлосерым. Но изменить что-то было невозможно – так распорядился жребий… А спорить с волей Богов у подножья Храма Воли Богов не просто бессмысленно – еще и очень опасно. Так можно потерять не только раба…
      Ос'сарр что-то шепнул своему рабу перед выходом на помост (Ар'рахху подумалось – на эшафот), и тот в два прыжка влетел наверх.
      На этот раз горожанин напал сразу. Он с холодной яростью атаковал своим мечом гладиатора в голову, шею, ноги, в живот, снова в голову… Раб искусно защищался, неуловимыми движениями уходя от расчетливых, молниеносных ударов противника. Один или два удара он умело парировал намотанным на левую руку плащом… На дальний конец помоста кто-то поставил большие песочные часы. Кварц толстой струйкой побежал вниз и довольно скоро количество песка сверху стало заметно меньше, чем внизу. Горожанин на мгновение разорвал дистанцию, глянул на пузатую стеклянную колбу и… стал снимать свой плащ. Он скомкал его в левой руке так, что ни у кого не осталось сомнения, что он собирается намотать плащ себе на руку. В это поверили все – к сожаленью, включая и его противника… Развязка наступила молниеносно, когда в верхней части прозрачного сосуда оставалось очень мало песка. Совсем чуть-чуть… Горожанин неожиданно бросил скомканный плащ прямо в лицо гладиатору. Раб попытался стряхнуть плащ, но не получилось. Тогда он, решив, что противник нападает и уже рядом, резко попятился назад, по-прежнему пытаясь сорвать плащ, поскользнулся на крови первого гладиатора (толпа ахнула), споткнулся о его тело и навзничь упал на помост. Горожанину хватило мгновенного замешательства его противника. Он быстро подскочил к упавшему гладиатору и стал бить мечом в середину туловища. Раб от ударов несколько раз дернулся и вскоре затих.
      Ос'сарр из серого стал бледно-зеленым и как-то неуклюже опустился на землю. Но на него никто не обращал внимание. Все по-прежнему, как загипнотизированные смотрели на помост. При этом добрая половина работорговцев заметно приуныла…
      – Остался один! – неожиданно раздался рядом негромкий голос К'нарра.
      Драк и человек, увлеченные смертельным поединком, даже не заметили, когда он вернулся. Работорговец выглядел чем-то сильно удивленным и довольным одновременно. – Один воин может убить не больше трех гладиаторов, – пояснил К'нарр. – Причем третьего противника он будет выбирать сам…
      Горожанин подошел к краю помоста и пристально посмотрел на группу рабов, готовых выйти на помост. Его взгляд несколько раз скользнул по толпе и задержался на рослой фигуре зеленого гиганта. Ар'рахх вдруг почувствовал, что сейчас драк на помосте покажет на него…
      Так и произошло. Горожанин вытянул вперед меч и ткнул им воздух в сторону молодого следопыта. Ар'рахх все понял правильно. Он скинул с себя накидку и собирался уже сделать шаг на помост, как его незаметно, за руку придержал Саш'ша.
      – Не убивай его! – услышал он шепот человека. – Просто сломай ему руки!.
      Зеленый гигант почувствовал, как его светлокожий спутник что-то незаметно высыпал ему в руку. «Песок!» – догадался Ар'рахх. Он крепко сжал трехпалую кисть и решительно шагнул на ступеньки.
      Горожанин снизу вверх посмотрел на зеленого гиганта. Сверху он не выглядел таким высоким. В душе горожанина впервые шевельнулась неуверенность. Рядом с молодым следопытом он выглядел подростком, забавным недомерком.
      – Уйди! – негромко сказал ему Ар'рахх. – Я не хочу тебя убивать!
      Горожанин немного подумал, пожал плечами, но потом все-таки развернулся и пошел по направлению к краю помоста. Зеленый гигант с видимым облегчением повернулся к К'нарру, но поймал взглядом Саш'шу и увидел, что тот яростно ему о чем-то жестикулирует. Ар'рахх недоуменно повернул голову в сторону горожанина. Его противник с искаженным злобой лицом молча и беззвучно летел к нему, занеся для удара меч. Молодой следопыт мгновенно напрягся, слегка отклонился в сторону, поймал за запястье руку, держащую меч и резко дернул ее вниз. Горожанин споткнулся, перелетел через голову и, ударившись спиной о настил, проехал по доскам несколько шагов. Однако это его не образумило. Он резво вскочил и снова бросился на зеленого гиганта. Ар'рахх разжал руку, высыпая песок на полосу крови, вытекающую из груди гладиатора, погибшего вторым, и, сделав шаг навстречу своему противнику, как бы случайно слегка наклонил голову вперед. Горожанин это увидел. Он подскочил к молодому следопыту, сделал несколько обманных движений, а потом с силой обрушил свой короткий прямой меч на голову Ар'рахху. Зеленый верзила именно этого и ждал. Он поймал горожанина за руку, с силой сжал кисть. Меч, звякнув, выпал из руки его противника. Молодой охотник, не отпуская горожанина, подобрал меч. Его противник беспорядочно задергался, пытаясь освободиться. Ар'рахх воткнул меч в помост, двумя руками перехватил горожанина за туловище и… по высокой траектории выбросил его в толпу зрителей. Народ расступился, воин звучно шмякнулся о землю. Толпа неприлично заржала… Драк вскочил, дико вращая глазами, кинулся к помосту, потом, опомнившись, бросился через толпу прочь с площади. Народ захохотал уже просто истерически…
      Зеленый верзила, исполняя принятую процедуру, прошел вдоль всего помоста, но больше из толпы никто не вышел. Тогда начался торг.
      К'нарр в своем деле оказался профессионалом. Он долго не соглашался на цены, которые ему поочередно предлагали из элитного сектора. Наконец, он уступил, продав Ар'рахха за девяносто шесть слитков серебра. Когда на помост вынесли «кошелек» с расчетом, размером он не уступал хорошему дорожному баулу. Народ на площади восхищенно ахнул. К'нарр и рабовладелец принародно обменялись товаром (как того, видимо, требовали условия торга за гладиаторов) и молодой следопыт хотел уже сойти вниз, как вдруг его взгляд упал на несчастного Ос'сарра, по-прежнему пребывавшего в состоянии глубокой прострации. Зеленый гигант, конечно, не знал, что в сделку с погибшим рабом молодой торговец вложил не только все свое небольшое состояние. Ос'сарр заложил свой дом и одолжил денег у своего покровителя, давнего друга отца… Чтобы избежать позора, у него оставался только один выход – выйти на помост и погибнуть. С мертвых, как известно, списываются все долги…
      Ар'рахх вытащил из помоста меч горожанина, взял его за лезвие и, присев на корточки, протянул его Ос'сарру. Торговец непонимающе поднял глаза, увидел меч, взял его за рукоятку и как-то странно стал осматривать его лезвие. Потом он направил его острие себе в живот и силой надавил на рукоятку…
      Однако ничего не произошло. Рядом с ним стояло странное бесхвостое светлокожее создание и крепко держало его за руку. Потом незнакомец легко вырвал меч из его рук и, что-то сказав К'нарру, воткнул меч в землю. А дальше произошло что-то совершенно невероятное. Северянин сбросил на землю свой «кошелек», развязал его и, отсчитав тридцать шесть слитков серебра, передал деньги Ос'сарру. Молодой работорговец непонимающе уставился на деньги, потом – на широкоплечего конкурента по гладиаторским торгам…
      – За что? – наконец выдавил он.
      К'нарр долго не отвечал, очевидно, понимая, что любое неверно сказанное слово может окончательно погубить начинающего торговца. Наконец окружающие услышали его голос:
      – Я хочу купить у тебя меч, которым был убит твой раб. Тебя устраивает цена, которую я тебе предлагаю за него?
      Ос'сарр немного подумал, осознавая, чтопроисходит на самом деле. Во рту у него неожиданно пересохло, горло сдавил соленый ком, и он в знак согласия лишь мотнул головой. Сделка состоялась.
      Окружающие непонимающе переглянулись, многие впервые с повышенным любопытством посмотрели на необычного светлого раба. От них не ускользнуло, что светлокожее говорящее животное имеет какую-то странную власть над опытным и хорошо известным торговцем-северянином. Но какую? И почему? У К'нарра словно холодок прошел по телу – так неприятны были эти не произнесенные вслух вопросы. Как и то, как недоброжелательно встретили коллеги по цеху его поступок, охарактеризовав его для себя как проявление минутной слабости. А слабого конкурента принято было добивать – немедленно и решительно – пока он опять не стал сильным.
      Значит, нужно было ждать новых сюрпризов…
      Наконец, все вспомнили Ар'рахха, одиноко стоявшего посреди помоста. Новый хозяин вальяжно шевельнул рукой, и зеленый гигант легко спрыгнул на землю.
      Торг продолжился. Правда, без прежнего напряжения и азарта. Кандидаты в гладиаторы один за другим выходили на помост, совершали короткую пробежку, стуча когтями по дереву, останавливались в центре помоста. Толпа, возможно, удовлетворенная зрелищем трех поединков, на появление новых рабов реагировала вяло. А может, опасалась новых «Ар'раххов», способных «завязать в узел» очередного незадачливого искателя славы и приключений. Так или иначе, на помост с оружием больше никто не поднимался и ярко-оранжевую кровь из гладиаторов не выпускал. И только дамокловым мечом стояли на краю помоста песочные часы, словно в напоминание о том, как опасен путь в гладиаторы и как переменчив характер Бога Удачи Ран…
      …Цены молодого следопыта интересовали мало, его занимало другое – кто купит Саш'шу. Возможно, по Воле Богов, у них вновь будет один владелец… Но торг шел своим чередом – неспешно, в чем-то даже величественно, а человека на помосте все не было и не было. Вот уже продан очередной, двенадцатый кандидат в гладиаторы… «Двенадцать – последнее счастливое число», – машинально отметил Ар'рахх. И… похолодел. Торг за гладиаторов на этой цифре, по сути, окончился. Вряд ли кто-то из богатых и влиятельных покупателей рискнет гневить Бога удачи Ран, или того хуже – пойти против воли Верховного Жреца Храма Воли Богов. Что, в свою очередь, могло означать только одно – оставшихся непроданных кандидатов будут «отсеивать» всеми доступными средствами.
      Так и произошло. Едва очередной соискатель высокого звания «гладиатор Игр Богов» забрался на помост и пробежал половину положенного ему пути, на дальнем конце Т-образного «подиума» его уже ждали. С оружием – длинной дубиной с острыми металлическими зубьями на конце. Стальные ножи хищно поблескивали в лучах Отца Богов так, словно это были живые существа, готовые вцепиться в глотку каждому, кто осмелится бросить вызов их хозяину – здоровенному детине, обезображенному многочисленными шрамами на голове и туловище. Что, между прочим, говорило в его пользу, лишний раз напоминая о поразительной живучести и об умении обладателя этих страшных отметин выпутываться из самых безвыходных ситуаций. Судя по тому, как уверенно стоял этот драк на краю помоста, появление его именно сейчас было отнюдь не случайным. Этот страшила с дубиной был чем-то вроде чистильщика, лишней дюжиной рыбин на традиционном ежегодном состязании Рыбаков, как бы случайно забытой конкурсантом на дне корзины перед взвешиванием улова.
      Нужно отдать должное гладиатору. Или его хозяину. Ар'рахх так и не понял, кто из них первым принял решение не подставлять буйную головушку под увесистую дубину штатного «истребителя гладиаторов». Все-таки, скорее всего, работорговец. Кажется, именно он первым крикнул что-то своему рабу, в мгновение ока спрыгнувшему с помоста. Или крик догнал уже сиганувшего драка?
      Больше из рабов на помост никто не вышел. «Уродливый» уверенно пробежался по деревянному настилу, в такт шагам помахивая своей страшной дубиной. Сбегал к песочным часам, направился к проходу между продавцами и покупателями… Но не прошел. На перекрестье стояло невысокое светлокожее создание, одетое в светло-коричневую кожаную жилетку и короткие брюки из этого же материала. У странного существа не было хвоста. Зато пальцев было явно с избытком – по пять на каждой руке. На голове невысокого соискателя славы гладиатора росла шерсть, подобная волосам Ар'рдов, а в пронзительном взгляде синих глаз не было ни злости, ни вызова, ни нахальства… Только спокойная уверенность и бездонное терпение, сравнимое с глубиной его глаз цвета весеннего неба.
      «Уродливый» был опытным бойцом. Он не стал сходу нападать на неизвестного соперника. Он… отступил на несколько шагов назад по направлению к песочным часам и встал в оборонительную стойку. Весь его вид словно говорил: «Это тебе надо попасть гладиатором на Игры Богов. Подойди, покажи, на что ты способен!!!» Саш'ша подошел. Слегка согнул ноги. Остановившись точно на расстоянии удара страшной дубины. И тоже выжидающе замер, как бы в нерешительности… «Чистильщик» отреагировал мгновенно. Он слегка повел плечами и молниеносно обрушил на Саш'шину голову страшный удар дубины. Но, как выяснилось спустя мгновение, человек именно этого и ждал. Он почти незаметно переместился в сторону и «уродливый» со всей дури… вогнал шипы-ножи в деревянный настил. По самую дубину. Народ на площади от такого поворота событий слегка опешил и разочарованно замолчал. Саш'ша тем временем молниеносно сместился вперед, ладонью припечатал подбородок «чистильщика», да так смачно, что тот оторвался от настила и пролетел по воздуху шагов пять. Упал на спину и больше не шевелился – судя по всему, потерял сознание… Человек подошел к дубине, с видимым усилием вырвал ее из досок и, перехватив за тонкий конец, пошел к «уродливому». На площади наступила такая тишина, что слышны стали пронзительные крики падальщиков, паривших высоко над городом, очевидно, давно привлеченных кровью и смертью. Саш'ша подошел к поверженному сопернику и зачем-то перевернул его на спину. Потом приподнял его за хвост и отпустил (при этом «уродливый» так и остался лежать с приподнятой задницей). Взял дубину за середину, размахнулся и острым концом что было сил вогнал дубину в… помост. Как раз напротив хвоста «чистильщика». Толпа несколько мгновений недоуменно молчала, а потом, все-таки осознав, что произошло, разразилась таким гомерическим хохотом, что, казалось, рухнут стены самого Храма Воли Богов, у подножья которого, как обычно, проводились гладиаторские торги. Хохотали горожане и воины, работорговцы и рабовладельцы, гладиаторы и прислуга… Хохотали все, включая Верховного Жреца. Не смеялся только один – Саш'ша. Он подошел к краю настила, поднял пузатые прозрачные песочные часы и, вернувшись в центр помоста, присел на корточки у его кромки. Он подал часы… Верховному Жрецу, очевидно, сразу распознав в нем того, кто принимает здесь последнее и окончательное решение, и как бы предлагая решить дело миром, закончить на этом бессмысленное состязание между гладиатором и «чистильщиками». Понтифик немного подумал, пронзительно глянул в глаза бесхвостого незнакомца и едва заметно двинул пальцами. Из-за его спины тотчас же выбежали слуги и приняли у Саш'ши часы. Верховный Жрец еще раз едва заметно шевельнул трехпалой конечностью. Из элитного сектора вышел почти белый, роскошно одетый рабовладелец. Он прошел к К'нарру, и они довольно долго торговались. Наконец, объявили цену. Светло-песочный драк заплатил за человека девяносто шесть слитков серебра – ровно столько же, сколько работорговец получил и за Ар'рахха.
      Торг закончился. Но праздник только начинался. Слуги быстро и аккуратно утащили куда-то тела погибших, оставив почему-то на помосте живого, но по-прежнему бесчувственного «уродливого» драка, обильно посыпали свежим песком места, залитые кровью. Наконец, дошла очередь и до «чистильщика». Его несколько раз облили водой, он зашевелился. Потом он сел, довольно долго не мог понять, где он находится и что с ним произошло… Наконец он оторвал свое исполосованное шрамами тело от деревянного настила, прихватил кое-как вырванную слугами из помоста дубину и, опираясь на нее, словно на костыль, пошатываясь, ушел с «поля боя», сопровождаемый смехом и дружескими репликами зрителей.
      Впрочем, этого на Ар'рахх, ни Саш'ша уже не видели. Их, едва закончились торги, развели по разным крытым повозкам и куда-то увезли.

      …Верховный Жрец был в смятении. Предсказание начинало сбываться.
      Он был, наверное, последним из оставшихся в живых Посвященных. Только он в этом мире знал, что на самом деле никаких Богов на небе нет. А есть звездная система с множеством планет и их сателлитов. Что красная, чудовищно разъевшаяся морда, каждый день выползающая из-за горизонта, – обычный красный карлик, а не Отец Богов, как его здесь величественно именуют. Что планеты Сау и Ран – отнюдь не дети Отца Богов, а спутники ближней к красному карлику планеты Дракон. И «блудность» младшего братца Ран объясняется отнюдь не его страстью к путешествиям, а излишней вытянутостью орбиты этой планеты, ставшей такой в результате какого-то космического катаклизма.
      А Единственный Истинный Бог этой планеты, Всесильный и Всемогущий Эл'лоххим умер много сотен Лет назад в своем подземелье. Случилось это в те времена, когда, выражаясь языком язычников, Бог Ран еще не уходил в дальние странствия, а как всякий послушный отпрыск шустро крутился вокруг Дракона вместе с сестрой Сау, причем расторопнее ее почти в два раза. Откуда-то из темных глубин Бездонного Космоса прилетел Кусок Звезды – сгусток необычайно мощной энергии. Он ударил по ближнему спутнику планеты Дракон, выбил из него множество осколков густым метеоритным дождем пролившимся на соседние планеты. В результате этого удара чудовищной силы Ран сошел со своей орбиты и устремился в Космос, а на Драконе на короткое время резко изменился климат. Из-за сильного потепления почти растаяли крохотные полярные шапки, и там, где Веками торосился лед, заблестело иссиня-черное море. Чем не преминули воспользоваться вездесущие пираты и торговцы. Они каким-то образом нашли затерянный в море остров Головы Дракона, отыскали вход в тайный подземный храм Эл'лоххима, преодолели многочисленные хитроумные ловушки внутри прохода, ведущего к святая святых – Ложу Бога Эл'лоххима… Единственный и Всемогущий, удивительным образом всегда побеждавший своих внешних врагов, оказался совершенно беззащитным перед врагами внутри него. Пираты и торговцы убили Бога. Они вырвали у Него Его нутро, растащили по своим городам и стали поклоняться частям Его тела как святыням…
      Прошло немало Лет. Благодаря чудовищной силе притяжения Отца Богов, усиленной тяготеньем Дракона и Сау, не затерялся навсегда в глубинах Вселенной Ран. Он вернулся к родной планете и остался на ее орбите. Однако в память о драме, разыгравшейся в незапамятные времена, осталась у Ран теперешняя траектория – невероятно вытянутая, с периодом оборота ровно в Год. С тех пор календарь сверяли по звездам, но летосчисление вели по приходам «блудного» сына Отца Богов.
      Инопланетная пыль, многолетним багровым занавесом прикрывавшая планету постепенно пошла на убыль. Небо очистилось, однако прежний климат так и не вернулся. Он стал более контрастный, с холодными дождливыми зимами и знойными засушливыми летами.
      В те страшные для последователей Единого Бога времена даже адепты теперь почти забытой религии пали духом и потеряли уверенность в будущем. Все были убеждены: Воля Единого Бога утрачена навсегда. Но нашелся праведник, единственный в своем роде пророк, который предрек, что много-много Лет спустя вернется на эту многострадальную планету Всемогущий, воскреснет из небытия, и поможет ему в этом неизвестный герой, посланец далекой земли.
      «Как узнать Спасителя?» – задали пророку вопрос.
      «Только ему по силам будет в одиночку победить самое страшное создание планеты Дракон – гигантского огнедышащего нелетающего дракона Э'го из джунглей Р'онно.
      «Как узнать, кто лучший из лучших?» – задали еще один вопрос праведнику.
      «Подумайте…» – был ответ.
      Первосвященники думали и советовались долго. Вариантов было несколько, из которых основными считались два. Первый – построить высоко в горах, в отдалении от всех несколько монастырей-школ, в которых кропотливо отобранные молодые драки под руководством опытных наставников будут изучать воинское искусство, и второй – регулярно, а лучше – раз в Год устраивать публичные состязания, в которых сразятся не только специально отобранные воины, но и все желающие. У второго варианта сторонников было больше. Многие Жрецы не без оснований опасались, что большая группа прекрасно обученных и хорошо вооруженных воинов под руководством Жреца-Наставника может стать веским, а возможно, решающим аргументом в борьбе за власть в клане Жрецов. После длительных споров большинство Жрецов проголосовали за второй вариант.
      Так родились Игры Богов.
      За много столетий из религиозного действия по поиску спасителя погибшего Бога Игры Богов превратились в невероятно популярный (и не только в народе) праздник. Из-за невыносимой жары проводили его, как правило, по ночам, в период, когда возвращался к родной планете Ран, ибо оба спутника Дракона давали так много света, что ночью было светло, как днем. Довольно скоро Игры Богов стали ассоциироваться только со светом двух лун, приходом долго отсутствующего Ран… Постепенно выкристаллизировался новый культ – теизм Отца Богов, его детей Сау и Ран. Народ стал забывать имена Истинного Бога – Единственного и Всемогущего. Общество медленно, но неуклонно, все глубже и глубже сползало в пучину язычества и многобожия. И только немногочисленные Посвященные помнили то, ради чего все это затевалось. Одним из немногих, а теперь, возможно, и единственным, кто знал истинную причину, цель и смысл Игр Богов был Понтифик – Верховный Жрец Храма Воли Богов.
      И сегодня он был в смятении. Высокий молодой дикарь, охотник из племени, кажется, Хромой Черепахи(?), как никто другой подходил на роль драка, которому по силам пройти через мясорубку гладиаторских боев и выстоять в схватке с невероятно живучим чудовищем – огневиком.
      Если бы не этот «Саш'ша»…
      За свою долгую службу Верховным Жрецом Понтифик видел сотни, а возможно, даже тысячи схваток. Но таких, какие он наблюдал сегодня, не было никогда. Поразил Жреца необычный вид светлокожего бесхвостого пришельца из неизвестных (а значит, очень далеких земель!) и его приятеля – здоровяка Ар'рахха. Но еще больше – нелогичность, с которой эти бойцы вели себя на арене схватки. На их месте двенадцать бойцов из двенадцати обязательно прикончили бы поверженного противника. Эти – не стали. Такую неосмотрительную доброту (у поверженного и униженного противника оставался шанс отомстить) могли позволить себе только слишком смелые или чересчур наивные воины.
      Или другие Истинные Боги, подобные Эл'лоххиму, если таковые действительно где-то существовали и вдруг решили посетить эту многострадальную планету. И неизвестно, какой из вариантов предпочтительнее для Единственного и Всемогущего…
      От глубоких раздумий Понтифика отвлек Младший Жрец, он же – слуга, неслышно ступающий по мягкому толстому ковру. Он принес немного хорошо прожаренного мяса, лепешку мыус'сового хлеба и небольшой кувшинчик красного вина. Верховный Жрец взглянул на поднос и вдруг вспомнил, что не ел со вчерашнего вечера. Он жестом отослал слугу и принялся за трапезу, по-прежнему размышляя над тем, кто из двух поразивших его бойцов может оказаться Спасителем Истинного Бога, а кто – только похож на такового…
 
      …Проснулся Сашка от неприятного толчка в бок. Всю дорогу он проспал, зацепив, как обычно, плащ-палатку за стенки клетки. Толкал его острой палкой через решетку какой-то малый, одетый, как одеваются здесь слуги важного господина.
      – Что надо? – хмуро спросил его Александр, раздумывая над тем, как бы повежливее объяснить этому уроду, что толкать спящего человека палкой – нехорошо. Так можно и на неприятности нарваться.
      Слуга выпучил глаза, бросил палку и с криком: «Оно разговаривает!» – кинулся прочь, в какую-то дверь. Вскоре из дома, больше похожего на небольшой дворец, спустился по лестнице новый хозяин гладиатора. Он подошел к клетке, не глядя на человека, проронил:
      – Выходи!..
      Сашка свернул плащ-палатку, сунул ее в вещмешок и неторопливо выбрался из клетки.
      – Это – оставь! – показал рабовладелец на баул Александра.
      Сашка ничего не ответил, только поудобнее перехватил котомку и закинул ее на плечо. Неожиданно сбоку подскочил слуга – тот самый, который тыкал в человека палкой, вцепился в вещмешок и стал стаскивать его с плеча Александра. Сашка, не глядя на него, перехватил руку приспешника и, сильно сжав, резко крутанул по часовой стрелке. Раздался хруст. Слуга с воем отскочил и заковылял, баюкая неестественно вывернутую конечность.
      – Это мой баул! – сказал он изумленному богатею. – И я его никому не отдам.
      Работорговец немного подумал над тем, как половчее приструнить непокорного раба, но потом, видимо, решив, что странному светлокожему созданию все равно скоро «кирдык», а он еще должен отработать вложенные в него деньги, милостиво разрешил купленному гладиатору его маленькую прихоть. Но тут прибежал слуга с поломанной рукой в сопровождении полудюжины мордоворотов – судя по виду, отъявленных головорезов. Совершенно не обращая внимания на протестующие возгласы работорговца, они с палками в руках накинулись на Александра.
      Охрана, которая не подчиняется" тому, кого она «как бы» охраняет – это не охрана. Это узаконенный рэкет, «пасущий» «дойную корову» и не дающий, чтобы ее доили другие. Богатей-рабовладелец был явно «под колпаком» у «охраны», которая в данную минуту собиралась своими методами проучить непокорного раба – чтобы знал свое место.
      Однако у Сашки на этот счет было иное мнение. Он не стал дожидаться, когда его огреют палками. Резко двинул плечами, сбрасывая на землю походный баул, так некстати ставший «яблоком раздора», и одним молниеносным движением ушел вправо с линии атаки разъяренных «слуг».
      Скорость они успели набрать приличную… Пролетев по инерции несколько шагов, они тормозили, разворачивались и поочередно нападали на человека. Во всяком случае, добросовестно пытались это сделать. Александр расправился с ними так, как матерый волк учит молодых волчат, по глупости показавших зубы вожаку стаи – без злости, но быстро и жестко, так, чтобы щенки впредь знали свое место.
      Первого он поймал за руку, резко дернул ее вперед и вниз, заставил драка кувыркнуться в воздухе. Мордоворот со всего маху приземлился на спину, выронил палку, которая покатилась, звеня по неровностям вымощенного камнем двора. «Металлическая!» – сделал неприятное для себя открытие человек. – «Похоже, меня здесь собирались не только проучить…» Он слегка обиделся на неблагородных драков-рэкетиров и решил, что хорошая взбучка им не помешает.
      Второго драка он встретил кулаком в лицо – максимально жестко, легко уйдя от размашистого удара дубиной сверху вниз; почти одновременно поймал третьего ударом ноги в живот. И когда тот на долю секунды замешкался, согнувшись пополам от крепкого лоу-кика, подскочил и безжалостно добавил локтем сзади по основанию черепа. «Слуга» рухнул как подкошенный.
      Трое оставшихся моментально, как по команде, окружили человека, держа в руках дубины и палки, но не нападали, словно чего-то ждали. Сашка на секунду замешкался, сомневаясь, стоит ему доводить начатое до конца, или преподанный урок оказался достаточным. Однако тут прибежал драк со сломанной рукой и притащил небольшой лук, намного меньше тех, какие видел Александр в племени Ар'рахха. Из такого тетивника невозможно охотиться на осторожных животных или крупных птиц: с дальнего расстояния не попасть, а на небольшую дистанцию дичь просто не подпустит. Видно, эти уменьшенные луки нужны для иных целей, не связанных с охотой на животных.
      Рабовладелец протестующее заверещал, размахивая руками и брызгая слюной. К нему подскочил один из мордоворотов и несколько раз основательно двинул по слюнявой харе. Богатей обессиленно свалился на брусчатку, поднял руки, защищая голову от ударов. Один из драков-рэкетиров взял лук, вытащил стрелу и положил ее на тетиву. Над двором повисла мертвая тишина.
      …В такие мгновения Сашка воспринимал окружающее, как в замедленной киносъемке. Время растягивалось, словно хорошо прожеванный чупа-чупс, воздух становился видимым и плотным, как вода, а предметы, люди, животные или, как сейчас, – драки – начинали двигаться медленно-медленно, как будто это были не живые существа, а роботы-трансформеры, у которых сели батарейки. Впервые такое с Александром произошло в детстве, в классе, наверное, во втором или третьем. Они тогда с Женькой и Васькой Городиловыми катались на лыжах с длиннющего обрыва над речкой Хмелевкой. Катались, конечно, не просто так, а прыгали с хорошо утоптанного снежного самодельного трамплина в самом низу обрыва, у реки. Маленький Шурка бесстрашно раз за разом скатывался по заледенелой лыжне на своих крохотных лыжах. Скорость была приличная – такая, что слезились глаза от напора холодного воздуха. И однажды, во время очередного полета, «лыжики» каким-то образом снялись с валенок. Сашка полетел, как обычно, прямо, а лыжи кувыркнулись в воздухе и воткнулись в снег прямо перед местом приземления горе-прыгуна. Александр тогда впервые увидел, КАК замедляется время. Метровые зеленые лыжи долго-долго летели вперед, так же медленно воткнулись в снег, и также медленно на них сверху животом напоролся Шурка. Носки у «лыжиков» отломились, но Сашка каким-то образом успел крутануться и кубарем покатился по снегу. Время вновь потекло как обычно…
      Когда мордоворот положил стрелу на тетиву, Александр моментально переместился в «чупа-чупсовое» время. Он как бы со стороны, почему-то даже с любопытством наблюдал, как распрямляется лук, как витая кожаная струна бросает в его грудь тонкий кусочек дерева с нанизанной на переднюю часть нашлепкой из какого-то тусклого металла… Сашка подождал, пока стрела пролетит две трети своего пути и только потом начал движение. Он слегка отклонил и повернул туловище, давая свободу полету смертоносной частицы дерева, а потом поднял руку и коротким клевком, сверху вниз, движением, каким ловят над столом надоевшую муху, поймал стрелу за середину древка.
      …Время снова потекло как обычно. Сашка не стал ждать второй стрелы. Он яростным рывком переместился к стрелявшему и с размаху… воткнул ему пойманную стрелу точно в центр туловища. Стрела вошла до руки – почти до середины. Драк-лучник непонимающе уставился на оперение, торчащее из его груди и грузно рухнул на каменные плиты двора.
      Александр не стал жалеть двух оставшихся «слуг». Одного из них он припечатал по голове металлическим стержнем, подобранным под ногами, а второго – уже в спину «угостил» дубинкой, валявшейся здесь же и метко брошенной вдогонку улепетывающему «стражу». Драк со сломанной рукой как-то панически, с суеверным нескрываемым ужасом посмотрел на человека, но увидел, что добивать его никто не собирается, подобрал упавший лук и, оглядываясь, заковылял в какую-то дверь.
      Сашка подошел к ошарашенному рабовладельцу, по-прежнему сидевшему на «пятой точке», и протянул ему руку. Богатей немного подумал и протянул свою. Человек помог ему встать и сказал, не отпуская руки:
      – Давай знакомиться! Меня зовут Саша! А тебя?
      Рабовладелец едва заметно изменился в лице, но быстро совладал со своими эмоциями.
      – Н'аурр – представился он и, немного нервничая, добавил:
      – Скоро придут друзья этих!
      Он трехпалой кистью показал на шестерых охранников, валяющихся на брусчатке.
      – Где живут гладиаторы во время Игр Богов? – неожиданно спросил у него человек. Драк уже с нескрываемым удивлением посмотрел на Сашку, немного помедлил и сказал:
      – Да тут недалеко…
      – Тогда пошли туда!
      – Зачем «пошли»? – возразил Н'аурр. – Лучше поедем!
      Он махнул рукой. Подвели пару Б'ка, запряженных в небольшую крытую повозку. Александр забросил в нее свой походный мешок, залез внутрь, следом вскарабкался рабовладелец, и они выехали со двора.
      – Давно у тебя эта охрана? – спросил Сашка.
      – Давно… Как начал дед заниматься торговлей, так и появилась эти…
      – А без них никак?
      – Нет… Другие все отберут. Или заставят платить вдвое-втрое больше.
      – У ворот я видел несколько вооруженных воинов…
      – А… Это Стражи ворот. Они охраняют только себя и – ворота. Да и то, наверное, только потому, что вход в город – денежное место. Еще бывает, что иногда в горах разбойников ловят. Но это редко и только тогда, когда есть, чем поживиться…
      Сашка молча кивнул головой – дескать, все понятно, отвернулся и с нескрываемым любопытством стал рассматривать дома, мимо которых они проезжали. Посмотреть действительно было на что. Крохотные разноцветные коробочки, едва заметные с перевала, вблизи оказались роскошными домами, настоящими дворцами с великолепной архитектурой. Во многих – да, пожалуй, практически во всех Дворах блестели небольшие водоемы с потрясающе чистой водой. Дорога от подножья горы по склону спиралью тянулась вверх, к белоснежной пирамиде Храма Воли Богов. Домов-дворцов стало встречаться все меньше, пока они не исчезли вовсе, уступив место просто богатым домам, по-видимому, местных негоциантов. Шагов за пятьсот до Храма строения перестали попадаться вовсе, дорога выпрямилась и вскоре исчезла в портале между двумя толстыми круглыми колоннами, стоявшими по краям от входа в пирамиду.
      Повозка въехала в пирамиду.
 
      Весть о том, что Н'аурр привез своего светлокожего гладиатора намного раньше условленного срока, Верховного Жреца застала врасплох. Вскоре после трапезы, умывшись и переодевшись, Понтифик спустился вниз и стал на молитву. Беззвучно шевеля губами, он произносил слова, смысл которых давно был утерян живущими ныне на планете Дракон. Когда-то давно-давно эта словесная формула, произнесенная Посвященными вслух в определенном месте, позволяла им напрямую общаться с Единственным и Всемогущим. Творец щедро делился с Избранными и Посвященными океаном знаний, заключенным в его необъятной памяти. Эл'лоххим знал абсолютно все – касалось ли это погоды, видов на урожай, судьбы конкретного индивида, богатых рыбой мест в океане, архитектуры, геологии, астрономии… Он умел оживлять умерших и знал, как залечить страшные раны или вылечить от любой болезни. Жрецы Всемогущего поначалу охотно делились полученными знаниями со всеми жителями Дракона. Но довольно скоро поняли, что знания – это власть. А власть – это не только деньги, это вообще – все. Адепты Истинного Бога перестали распространять Его откровения «просто так». Они стали это делать за плату. Поначалу они брали лишь самые простые предметы, необходимые для выживания – хлеб, мясо, одежду, воду… Но постепенно корысть полностью вытеснила чувство ответственности перед народом, избравшим их для прямого общения с Богом. Каста Жрецов стала богатеть – также стремительно, как растет в поймах рек гигантская трава Зо'о после обильного весеннего паводка. Повсюду стали строиться храмы в честь Всемогущего Творца, а самые богатые общины Жрецов воздвигли такое храмовое великолепие, что драки-простолюдины частенько только от одного их вида впадали в религиозный экстаз.
      Но теперь все это кануло в такую древность, что только самая первая библиотека планеты – Сокровищница Знаний Храма Воли Богов сохраняла крупицы сведений о том Золотом периоде истории для Жрецов Истинного Бога. Почти не сохранилось свидетельств и о том, как радикально менялась роль касты священнослужителей в жизни общества.
      После гибели Бога исчез и поток информации, которой Он так щедро делился со жрецами. Обитателям Храмов пришлось перестраивать свою деятельность в соответствии с новыми реалиями. Кто-то ушел в горы, надеясь в бесконечных медитациях восстановить прерванный контакт с Создателем, кто-то приспособился для обслуживания нового нарождающейся культа – Отца Богов и его детей – Сау и Ран. Кто-то просто погиб под развалинами небольших храмов, до конца, порой – с оружием в руках, отстаивая свое право вешать от имени Истинного Бога. И была небольшая группа адептов Единственного, которая объединилась в тайное общество Посвященных – хранителей Истинной Веры. Из поколения в поколение они осторожно отбирали в свою секту тех Жрецов, которые могли стать надежными хранителями знаний об утраченном Боге, могли восстановить прерванную связь, когда воскреснет из небытия Творец. Вот только рекрутов в Посвященные с каждым поколением жрецов почему-то становилось все меньше и меньше, а заветная формула на забытом языке давно перестала что-то значить даже для тех, кто ее заучивал и произносил. Верховный жрец вот уже много Лет был единственным Посвященным в тайну гибели и возможного возрождения Истинного Бога. Каждый день, в одно и то же время он спускался глубоко в подземелье, в Сокровищницу Знаний и, стоя лицом на Север у прямоугольного серого каменного алтаря, шепотом молился, призывая откликнуться Того, кто много веков назад умер, но мог возродиться, если отыщется на планете герой, способный вновь подарить Ему жизнь…
      …Понтифик хорошо слышал торопливые шаги слуги по истертым каменным ступеням, ведущим в Сокровищницу Знаний. Уже то, что Младший Жрец осмелился потревожить Верховного Жреца во время молитвы, говорило о том, что в Храме за время его отсутствия произошло что-то экстраординарное. Такое, что требует его немедленного вмешательства Поэтому, когда жрец-слуга осторожно кашлянул за дверью, привлекая его внимание, Понтифик не стал напоминать Младшему Жрецу об этике взаимоотношений между адептами, а вышел к нему навстречу и просто спросил, что случилось. Заикаясь от волнения (Нарушение субординации в Храме, построенном на строгой иерархии, считалось очень серьезным проступком. Его появление в молельной во время медитации или молитвы без достаточно веской причины могло повлечь для него довольно жесткие последствия, вплоть до телесного наказания или изгнания из Храма.), Жрец коротко доложил о неожиданном визите Н'аурра, и о том, что случилось во дворе у рабовладельца.
      – И это та причина, по которой ты осмелился побеспокоить меня? – уже строже спросил его Понтифик.
      Младший Жрец похолодел и едва двигая языком от страха, добавил, что следом приехали «охранники» работорговца и ТРЕБУЮТ немедленно выдать им светлокожего бесхвостого раба, купленного Н'аурром утром на торге.
      – Требуют, говоришь? – переспросил Верховный Жрец.
      Слуга судорожно глотнул слюну и молча кивнул головой.
      – Ну, что же, они получат то, чего заслуживают… – с непонятной скрытой угрозой в голосе сказал Понтифик и спешно стал подниматься по ступенькам из молельной вверх, к главным воротам Храма Воли Богов.
 
      …Внутри Храма было прохладно. Сверху через многочисленные окна проникал свет, но не обжигал, как снаружи, а, отразившись от белоснежных стен, рассеивался, равномерно освещая все внутреннее пространство языческого святилища. Сашку охватило странное чувство. Высокие своды не давили, наоборот, они словно приглашали к полету, создавали ощущение легкости, чего-то величественного и божественного. Александру почудились даже отдаленные, приглушенные звуки органа. Он тряхнул головой, отгоняя наваждение, легко выпрыгнул из повозки и, повинуясь какому-то неведомому зову, не обращая внимания на изумленные взгляды служителей культа, окруживших коляску, пошел вперед – туда, где, как подсказывала интуиция, происходило главное действо Игр Богов – гладиаторские бои.
      Человек прошел через весь Храм и шагнул в небольшой квадратный проем, ярким золотистым пятном горевший в полумраке внутреннего пространства Храма. Проем оказался дверью, выходившей точно посредине огромного амфитеатра. Он был пуст. Бесчисленные серые каменные ступеньки-скамьи ровными кольцами расходились влево и вправо от широкой лестницы, выложенной из белоснежного мрамора. Лестница начиналась в самом низу гигантской воронки и поднималась высоко вверх – к самой вершине Храма. Дно естественного цирка играло кварцевыми звездочками ярко-желтого песка; в стенах амфитеатра, за несколько метров обрывавшихся вертикальной стеной, темными полукружьями и прямоугольниками угадывались несколько разных по размерам и форме дверей. Повинуясь все той же зовущей силе, Александр, сопровождаемый, как тень, несколькими безмолвными Жрецами, неспешно спустился вниз и остановился точно в центре арены.
      Неожиданно по телу снизу вверх шершавой волной пробежала дрожь… Подчиняясь наитию, он запрокинул голову, раскинул руки в стороны ладонями вверх и закрыл глаза… Текли минуты… Неясный шум в ушах постепенно превратился в гул, распался сначала на десятки, потом – сотни, тысячи голосов. Они как будто о чем-то спрашивали, чего-то требовали, о чем-то умоляли… Неожиданно все затихло, но через мгновение голоса вернулись, но это уже были другие голоса… Они о чем-то горячо спорили, потом послышался многоголосый, громкий, как залп старинных пушек, торжествующий рев огромного количества драков. Так самозабвенно могли орать только болельщики…
      Сашка открыл глаза, и наваждение мгновенно пропало. Гигантский цирк был по-прежнему пуст и тих. Лишь небольшие группки служителей культа поочередно выходили из темных проемов дверей и рассаживались на каменные скамейки по периметру амфитеатра. Александр" оглянулся в сторону выхода. Посреди центральной лестницы он увидел большую группу вооруженных мечами, дубинами и ножами драков, одетых так же, как и его недавние противники во дворе дворца Н'аурра. Они сопровождали Верховного Жреца, одетого уже в другую, но по-прежнему очень скромную одежду. Золотая диадема на голове Первосвященника, в такт его неспешным шагам в лучах уходящего на заслуженный отдых Отца Богов заиграла неожиданно яркими бликами, словно перед выходом Понтифик минут тридцать надраивал ее шерстяной портянкой. Сашка прыснул, представив себе Верховного Жреца, трущего диадему куском застиранной солдатской ткани, и направился обратно к лестнице. У первых ступеней его жестом руки остановил Понтифик, спустившийся к этому моменту на самое дно вулканической воронки, усилиями многих поколений рабов и священнослужителей превращенной в местный Колизей. Его и человека плотным кольцом окружили представители «охраны» работорговца.
      – Эти драки, – обратился к Александру Верховный Жрец и обвел рукой «гостей», – полагают, что ты заслужил смерть. Возможно, так оно и есть. Однако ты приехал в Храм, значит, рассчитываешь на защиту и справедливое к себе отношение… Но мы – не судьи, чтобы доискиваться, что произошло на самом деле и определять: кто прав, а кто – виноват… Мы – Жрецы. Для нас все верующие равны. Мы во всем привыкли полагаться на Волю Богов и не намерены отступать от догматов Веры. Особенно здесь, в Храме Воли Богов, и сейчас, в праздник Игры Богов…
      Решение таково… – Понтифик поднял руку с посохом, призывая всех к вниманию и сигнализируя, что он намерен произнести свой вердикт. – Пусть Свое слово скажут Бессмертные Боги. Сейчас, на арене Игры Богов, по тем правилам, которые существуют для тех, кто ступил на этот песок,вы должна доказать свою правоту – или умереть. И пусть Боги решают, кто из вас прав: ты, Саш'ша, защитивший свою честь и жизнь, или вы, Гар'ры, требующие за это голову нашего гладиатора.
      Драки-рэкетиры недоуменно переглянулись между собой, потом, не сговариваясь, посмотрели на своего товарища с перебинтованной рукой. Потом они собрались вместе и о чем-то коротко и зло переговорили друг с другом. Затем один из них, видимо, главный, вышел вперед и обратился к Верховному Жрецу.
      – Никто нам не сказал, что это существо – гладиатор. Поэтому мы не могли знать, что на него тоже распространяются правила Игр Богов.
      …Гар'ры никогда не пойдут против Воли Богов. Мы только просим перенести наш поединок на третий День Игр Богов, когда, по традиции, любой житель нашего города может сразиться на этой арене с любым гладиатором, выжившим в первые Дни Праздника…
      Понтифик сделал вид, что внимательно обдумывает предложение незваных гостей. Он прекрасно понимал, что вот так просто отпускать наглецов нельзя. Если сегодня дюжина паразитов, живущая за счет других, более успешных драков, начнет диктовать свою волю самому Верховному Жрецу, то почему завтра это же не могут сделать своры других проходимцев, возомнивших себя силой, способной распоряжаться судьбами других драков? Он незаметно подал тайный знак. Из амфитеатра спустились несколько младших жрецов и устремились к огромным черным воротам, густо окованным длинными и толстыми пластинами железа. Повинуясь руке Понтифика, они подошли к воротам и взялись за створки.
      – Вы знаете, ЧТО находится за этими дверьми?! – полувопросительно-полуутвердительно произнес Верховный Жрец. – Вижу, что знаете… Так вот, если вы сомневаетесь, что решение, произнесенное нами, – это выражение Воли Богов, вам придется сразиться с тем, кто является выразителем прямой и окончательной Воли Богов!
      Драки-рэкетиры как-то затравленно переглянулись; тот, который был главным или старшим в этой группе, подошел к драку с поломанной рукой и с размаху, по самую рукоять вонзил ему свой короткий меч в брюхо. После этого «слуги», даже не взглянув на еще трепещущее тело провокатора, втравившего их в такуюисторию, отошли на несколько десятков шагов в сторону и о чем-то довольно долго совещались. Наконец, главный в группе подошел к Верховному Жрецу и громко, так, что слышали все присутствующие в Колизее, сказал:
      – Мы готовы!
      Сашка не стал спрашивать ни о чем – все и так было предельно ясно и понятно. Он подошел к одному из молодых жрецов, стоявших у окованных железом створок и молча протянул руку к длинной, прочной на вид пике, которую тот держал в руках. Жрец встретился взглядом с Понтификом и так же молча отдал копье Александру. Тотчас же все Жрецы быстро покинули арену. На ней остались двенадцать бойцов – одиннадцать «слуг» и человек с темно-коричневым древком копья без наконечника.
      Поединок начался.
      Противники сразу взяли Александра в круг. Наверное, они были не просто напуганы увиденным во дворе рабовладельца, а напуганы сильно. Они, похоже, искренне полагали, что тому, кто легко разделался с полудюжиной опытных бойцов, по силам одолеть и вдвое большее число соперников. Никто не хотел нападать первым, все только кружили вокруг человека и словно чего-то ждали. Какого-то сигнала, знаменья, а может, просто надеялись на чудо, на то, что их светлокожий соперник бросит древко от пики или сам наклонит покрытую светло-русой растительностью голову перед острыми мечами Гар'ров…
      …Но так и не дождались. Сашка напал первым. Он встал в оборонительную стройку и несколько раз прокрутил над головой свое оружие, с каждым оборотом увеличивая скорость вращения. Когда древко превратилось в полупрозрачный круг, он сделал шаг вперед и обрушил конец палки на голову ближайшего драка-рекетира. Следующего противника, не по-джентельменски бросившегося на него сзади, он, не оглядываясь, жестко встретил концом пики точно в грудь.
      И пошла рубка. «Слуги» нападали то поочередно, то все вместе, то накатывались небольшими группами… Норовили ударить сзади или преодолеть защиту сбоку… Александр давно уже переместился в «чупа-чупсовое» время и безжалостно крошил противников, как когда-то в детстве за огородом бабушки Натальи рубил лопухи выпрямленным кусочком ржавого обруча. С каждой секундой противников становилось все меньше, пока не остался последний и главный из непрошеных гостей – тот самый драк, который вел все переговоры с Верховным Жрецом. Сашка остановился, бросил ему под ноги свое оружие и сказал:
      Надеюсь, я доказал, что мои действия во дворце Н'аурра были просто оправданной самозащитой?
      Драк непонимающе уставился на деревяшку, ставшую в многопалых руках светлокожего незнакомца страшным оружием, поднял голову и посмотрел на человека. Наконец, до него стал доходить смысл сказанного. Он промолчал, лишь утвердительно кивнул и зачем-то поднял брошенную у ног палку.
      – Забирай своих друзей и возвращайся туда, откуда вы приехали. И благодарите Отца Богов, что вы все остались живыми… – добавил Александр. Он отвернулся и устало пошел к лестнице, чтобы попросить, наконец, показать ему то место, где он может отдохнуть и сосредоточиться перед начинающимися уже завтра ночью гладиаторскими боями.
      Поднимаясь по лестнице, он краешком глаза перехватил взгляд Верховного Жреца. Понтифик выглядел чем-то очень удовлетворенным и не скрывал этого. Однако, едва встретившись взглядом с человеком, он, словно испугавшись чего-то, отвернулся – излишне поспешно, на что наблюдательный Александр сразу обратил внимание. Сашка каким-то образом вдруг понял, что Верховный Жрец с самого начала был уверен в его, Александра победе, и весь этот «цирк» в цирке с запугиванием драков-рэкетиров чем-то или кем-то очень страшным предназначался именно для непрошеных гостей, незвано вломившихся в святилище Богов.
      … Сашка вернулся к повозке, достал из нее свой походный баул, так некстати и неожиданно ставший катализатором, видимо, давно назревавшего конфликта между Н'аурром и его «охраной», или как бы сказали дома – «крышей». Он повернулся к толпе Жрецов, с нескрываемым восхищением следившим за каждым его движением; спросил:
      – Ну, что, иноки, кто покажет мне дорогу к вашей гостинице?
      К его удивлению, «иноки» поняли его правильно. От толпы, повинуясь незаметному сигналу, отделился темно-зеленый Жрец приглашающе взмахнул рукой и направился в сторону одного из многочисленных проходов, темневших в стенах святилища. Александр закинул свой самодельный рюкзак на плечо и двинулся вслед за молодым священнослужителем.
      Проем оказался дверью в начале длинного темного наклонного коридора, по периметру опоясавшего арену гладиаторских схваток. Спускаясь по кривому коридору все ниже и ниже, в подземную часть Храма Воли Богов, Сашка вновь стал ощущать знакомое уже по амфитеатру жгучее покалывание. Сначала потеплело в кончиках пальцев ног, потом – в районе коленей, бедер… Постепенно жаркой волной охватило поясницу…
      По мере движения вниз по коридору горячая волна поднималась все выше и выше, пока она не захлестнула человека полностью. Александр вновь услышал знакомый гул, распадавшийся на голоса… «Освободи! Вызволи нас! Спаси! Дай нам свободу!» – вразнобой умоляли его невидимые просители. Человек поначалу немного растерялся, но постепенно шершавая накидки из колючей верблюжьей шерсти стала мягче, заметно потеплела, превратилась в теплое байковое одеяло. Она рукой матери коснулась его лба, и Сашка услышал еще один голос, глубокий и властный, непохожий на другие. «Кто ты, незнакомец, как ты попал в наш мир?» – спросил он.
      Александр ничего не ответил. Он растерялся. Сашка не знал, с кем разговаривает и как ему отвечать – так же мысленно или нужно вслух озвучивать свои мысли. Ему помог тот же голос. «Говорить ничего не нужно, – услышал человек, – просто думай…»
      «А я не хочу с тобой разговаривать! – почему-то взыграло в Сашке самолюбие. – И вообще, кто вы такие и почему я должен отвечать вам или от чего-то там спасать?» – «Ты можешь, конечно, не разговаривать, – согласился голос, – но тогда ты потеряешь единственную возможность победить на Играх Богов… И найти дорогу домой», – после некоторой паузы добавил тот же голос.
      Александр задумался. Осторожность нашептывала ему, что не стоит безоглядно доверять неизвестным, да еще и невидимым «благодетелям». А еще она напомнила, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Любопытство не соглашалось с осторожностью, оно твердило, что только новые знания позволят приблизиться к отгадке того, как он попал в этот мир, зачем он здесь и как ему отыскать ту единственную тропинку, которая, в конце концов, приведет его домой.
      В безмолвном внутреннем споре победило любопытство.
      – Ну вот, мы и пришли! – вырвал Сашку из глубоких раздумий голос молодого Жреца.
      Келья оказалась небольшой. Она была вырублена целиком в мягкой вулканической скале, вместо передней стены – решетка, в которой на двух мощных петлях подвешена небольшая дверь. Впрочем, замка на двери не было – только засов, – с внутренней стороны. Александр открыл дверь и пнул ногой деревянный топчан, стоявший в углу. «Это нужно убрать!» – сказал он Жрецу. Тот шустро бросился выносить шкуры и доски. Человек по-хозяйски оглядел убогое внутреннее убранство, состоящее из умывальника в углу и накрытой железной решеткой ямы под ним. Он внимательно пригляделся к нескольким толстым железным крючьям, вбитым в стену. Подошел к одному из них, самому крепкому на вид, сильно дернул его. Металлический стержень остался в руке Александра. Он дернул другой. Этот оказался крепче. Сашка удовлетворенно хмыкнул и, достав из котомки плащ-гамак, стал привязывать ее к этому крюку. Второй конец гамака он укрепил за решетку.
      Вернувшийся Жрец застал человека в его любимой подвесной постели, уплетающим приличный шмат мяса, рачительно припасенный им еще у К'нарра. Покушав, Александр спрятал копченый окорок обратно в походную сумку и блаженно вытянулся в гамаке. Сон пришел почти сразу.
      …Ему снилась огромная воронка арены, доверху наполненная народом. Он был в самой ее сердцевине, в центре круглой площадки, и он был вооружен. Длинная – не то секира, не то алебарда отбрасывала две тени. Страшная усталость и напряжение чувствовалось во всем теле. Он сражался уже сутки. Его очередной соперник должен был вот-вот появиться из больших окованных железом ворот. Под торжествующе-нетерпеливый рев толпы жрецы, одетые в необычные желто-серые одежды, вцепились в толстые кованые кольца и с большим усилием начали тянуть створки на себя. Они не сразу, но подались – медленно, тяжело, неохотно… С каждой секундой Щель в воротах становилась шире, пока, наконец, не достигла почти двух шагов. Неожиданно из нее в Сашку устремилась длинная оранжевая струя обжигающего пламени. От усталости он не успел среагировать, пламя обожгло голову, бок и грудь, невыносимой болью отдалась в хвосте. Александр скрючился и упал на песок, пытаясь вдохнуть воздух, ставший вдруг нестерпимо жгучим. Но тут в спину ударила еще одна струя, прожигая одежду, кожу, выжигая до костей бесчувственные мышцы… Последнее, что увидел Сашка, – это огромные золотые глаза, надвое разделенные вертикальной чертой зрачка. А потом наступило небытие…
      Александр проснулся и сел в гамаке.
      Что это было? Наваждение? Предостережение? Воспоминание? Он долго и медленно «прокручивал» в голове «кадры» увиденного во сне. Там, на арене, у него был хвост. И алебарду он сжимал рукой, на которой было, кажется, три пальца… Значит, это не могло быть картинкой из будущего. Тогда что это было за видение?
      Сашка осторожно выбрался из своего гамака и, стараясь не скрипеть, открыл дверцу. Снизу по коридору шел приятный теплый воздух. Кое-где на стенах висели масляные светильники, дававшие ровный, но слабый свет. Ориентируясь по ним, но больше полагаясь на свою интуицию, Александр пошел вверх по коридору. Шел он недолго. Вскоре в проеме одной из дверей мелькнула местная Луна. Сашка, не раздумывая, шагнул в проем.
      В амфитеатре было пусто. Два огромных прожектора – Сау и Ран ярко освещали арену, на которой меньше чем через один оборот Дракона начнется действо, могущее объяснить, наконец, кто, и главное – с какой целью забросил его сюда. Почему, чтобы попасть домой, он должен победить (убить?) всех, кто выйдет против него завтра, и, будем надеяться, в последующие дни? Что это за могучие силы, способные по своей прихоти похитить человека с его родной планеты, переместить на много-много миллиардов километров (или световых лет?) и не просто заставить его сражаться с неведомыми созданиями, способными присниться только в самом кошмарном сне, но и страстно желать этого – так, как будто от этого зависит жизнь самого ближайшего родственника, например, матери или сына?
      – Кстати, о монстрах! – вполголоса сказал Александр. Он отыскал взглядом самую большую дверь, тускло поблескивающую накладной металлической решеткой, и направился прямо к ней, на ходу не забыв проверить, нет ли нежелательных свидетелей его ночных экскурсий. В амфитеатр никто не вышел, никто не остановил человека на его продвижении к, вероятно, самой секретной двери главного пристанища гладиаторских боев, хотя у Сашки сложилось стойкое убеждение, что за ним наблюдают, – незаметно, но неусыпно. Впрочем, это его волновало мало: если наблюдают, но не останавливают, значит, его действия не противоречат местным правилам боя, а если противоречат, то Александр нарушил уже, наверное, так много уложений адата, что еще один проступок вряд ли серьезно повлияет на возможность выйти ему на этот песок и умереть под торжествующие вопли толпы.
      Сашка подошел к темно-коричневой двери и осторожно положил на нее руки. Дерево оказалось неожиданно теплым, гладким, мягким на ощупь. От него шел тонкий приятный аромат, неуловимо знакомый. «Запах бальзама Ар'рахха!» – почему-то удивился Александр. Он приблизился к двери и осторожно прислонил ухо к большому квадратному проему между железных пластин. Прислушался, затаив Дыхание. За дверью было тихо. Сашка сместился к середине двери и приложил ухо к тонкой, едва заметной щели между створками.
      За дверью была пещера. Судя по сиплым шумным ритмичным звукам, делившимся на несколько и дававшим четкое эхо – довольно большая. Похоже, в пещере стоял какой-то механизм или машина – вероятнее всего, паровая. Сашка заметно повеселел, легонько оттолкнулся от двери руками и бегом направился в свою келью – отдыхать, досматривать странные сны, переставшие быть страшными, внутренне готовиться к самому важному и самому необычному событию в его жизни – инопланетным Играм Богов на небольшой, Богом забытой планете, около красноватой звезды на самом краю Вселенной.

      Утро Дня начала Игр Богов Ар'рахх проспал самым бессовестным образом. Накануне вечером новый хозяин гладиатора и большая часть его многочисленной челяди, а также чада и домочадцы, пируя по поводу удачной покупки и начала Игр Богов, в которых они теперь, благодаря зеленому верзиле, полноценные участники, самым отвратительным образом напились. А заодно напоили и молодого следопыта. Ар'рахх, не привыкший к употреблению такого количества горячительной жидкости, довольно скоро свалился с ног, чем вызвал доброжелательный смех всех присутствующих. Его аккуратно подняли и уложили спать в ту самую повозку, в которой привезли с торга. Утром почти все болели с похмелья и о гладиаторе на время попросту забыли. А когда пришло время увозить бойца на гору, в Храм Воли Богов, тут-то кто-то и вспомнил, что Ар'рахха до сих пор даже не разбудили. Слуги кинулись к повозке, стал тормошить гладиатора, запрягать Б'ка…
      …К Храму молодой следопыт подъезжал голодный и злой. Болела голова. Сильно сосало в желудке. В довершение всего они приехали последними из всех участников гладиаторских боев. Под неодобрительные взгляды рабовладельцев Ар'рахх и его хозяин проследовали в Храм. Верховный Жрец пристально посмотрел в глаза молодому следопыту, отчего у того участилось дыхание и сильнее забилось сердце. Зеленый верзила хотел что-то сказать в свое оправдание, но все слова стали в горле комом, и он только виновато опустил голову, разглядывая когти на ногах, испачканные чем-то красным и липким. Он тяжело вздохнул и, не поднимая головы, пошел к повозке – забирать свой немудрящий скарб, состоящий из одной-единственной котомки с лямками. Внутри баула находилось немного еды, вода, бальзам, плетеный самодельный гамак, кое-что из одежды и обувки…
      Ар'рахха проводили внутрь горы, на которой стоял Храм, и оставили одного в тесной низенькой хижине, выгрызенной прямо в камне. Молодой следопыт выбросил в коридор не внушающее доверия деревянное ложе, наверняка кишащее насекомыми, отыскал несколько крючьев, вбитых в стену, и повесил на них свою плетеную постель. Времени до первого выхода на арену оставалось довольно много. Он вытянулся в гамаке, закрыл глаза и мысленно попытался отыскать своего светлокожего бесхвостого спутника среди бесчисленных ячеек каменных хижин вдоль наклонного коридора.
      …Не удалось. Он вновь огорченно вздохнул, повернулся на бок и незаметно для себя уснул.
 
      Уход в опочивальню Отца Богов Верховный Жрец провожал на вершине Храма Воли Богов. Дальние прибрежные улочки и бухта уже начали тонуть в полумраке вечерних сумерек. Многочисленные ручейки драков, со всех сторон города стекающихся к подножью Храма Воли Богов сверху оттого были еще больше похожи на наполненные кровью кровеносные сосуды неведомого существа. Подобно осьминогу, оно закинуло свои многометровые щупальца в самое нутро мегаполиса, через кварталы богачей и ремесленников пробралось к самым отдаленным, бедным, трущобным районам рыбаков и теперь с наслаждением качало из него жизненные соки… По мере приближения к Храму щупальца сливались, становились толще, начинали виться между многочисленными палаточными городками, образованными прибывшими издалека почитателями самого захватывающего праздника Года… Наконец, ручейки сливались в одну-единственную струю, впадавшую в темный портал главного входа почти под ногами Понтифика.
      Вход в амфитеатр был платный. И был он весьма и весьма недешев. Многие из небогатых горожан по нескольку Лет понемногу скапливали средства специально для того, чтобы иметь возможность хотя бы раз в жизни увидеть гладиаторские бои Игр Богов.
      Верховный Жрец дождался, когда темно-красный диск целиком поглотит горбатая чернь горизонта, и только после этого дал знак невидимым сигнальщикам.
      Взревели трубы. Во всю мощь своих тренированных легких трубачи возвестили окружающим что всего через несколько часов, сразу после восхода Сау начнется зрелище, ради которого сюда всего один раз в Год собираются драки, – смертельные бои с участием животных, гладиаторов и… даже самих зрителей.
      Понтифик, громко приветствуемый многими тысячами собравшихся, сопровождаемый Жрецами всех уровней Посвящения, начал длинный спуск по спирали вниз по наружным лестницам Храма, на ходу отдавая какие-то распоряжения… Этот последний проход Верховного Жреца и его свиты перед началом Игр перед прибывшими со всех концов континента драками также был составной частью представления, демонстрацией всей иерархической структуры Храма и четкой организованности его работы.
 
      В обществе драков, опирающемся на почитание единоборства и проповедующем культ личного успеха, наверняка могут быть оценены только такие качества, как мужество, сила, храбрость, благородство, – примерно так мыслил человек, подтягивая слегка ослабшие от воды кожаные ремешки подошвы на одном из самодельных мокасинов, изготовленных из куска драконьей кожи.
      В гладиаторских боях все гораздо проще и одновременно – сложнее. Победитель единоборства, а потом всего турнира здесь только один. И единственная его награда не имеет цены, поскольку для каждого бойца она – своя, и она – бесценна. Часто – это жизнь гладиатора. Часто, но не всегда. Для драка или человека – не имеет значения; для бойца, вышедшего на арену сразиться и знающего, что он, скорее всего, погибнет, на первом месте зачастую другие приоритеты. И стержневой из них – это честь.
      Умирают все. Кто-то от старости, кто-то от несчастного случая, иные – от болезни или передозировки наркотиков… Бойцу, который знает, что может умереть на арене, важен не только факт смерти. Имеет значение то, какон погибнет, как встретит смерть, как он будет вести себя в мгновения, ей предшествующие… Для гладиатора, добровольно идущего на верную гибель, имеет значение не только итог конкретной схватки или поединка, для него важно, что о нем будут говорить все оставшиеся в живых. Сегодня, завтра, через месяц, через год… Всегда…
      Сашка понимал, что гладиаторские бои – не просто огромный риск. Это еще и огромная ответственность. За себя. За Ар'рахха. За К'нарра. За тех представителей человеческой цивилизации, которые, возможно, когда-то придут на эту планету и о которых будут судить по его, Сашкиному, поведению…
      …Александр на личном опыте много раз убеждался, что мелочей в спорте нет. Любая, на первый взгляд самая незначительная ерунда способна не только серьезно повлиять на результат, она может напрочь зачеркнуть годы и годы напряженнейшей подготовки. И это – в спорте. Где есть определенные правила. Где проигравший может отыграться и зачастую доволен не меньше, чем победитель, а материальная составляющая даже не попавших в число призеров весьма и весьма существенна…
      Поэтому, закончив проверку и подготовку самого главного элемента экипировки – обуви, Сашка занялся одеждой. Шорты – не самая подходящая одежда для гладиаторских боев. Но другой у него попросту не было. Александр не стал проклинать себя за отрезанные штанины, а внимательно посмотрел, как и чем можно укрепить свои мини-брюки. Он нашел только одну возможность – сделал надежный ремень из длинной прочной полоски коричневой материи от плащ-гамака.
      С жилеткой усовершенствований тоже получилось немного. Сашка без сожаления ножом отрезал продолговатые деревянные цилиндрики, заменявшие пуговицы; сделал несколько новых отверстий и продел через них длинную неширокую полоску материи от все того же гамака так, чтобы в случае необходимости легко можно было ее затянуть, наподобие шнурков на кедах или бутсах.
      Теперь к поединкам было готово почти все. Оставалось придумать, что делать с волосами и бородкой.
      Планета Дракия делает полный оборот вокруг своей оси примерно в два; в два с половиной раза дольше, чем Земля. Стало быть, и местный День в два с половиной раза длиннее. Всего таких Дней за время Сашкиного недобровольного пребывания на этой планете прошло ровно сорок – человек свой локальный календарь вел строго. За это период волосы на голове отросли так, что можно было заплетать небольшие косы, а бородка навевала мысли почему-то именно об Иване Сусанине…
      Кос Александр себе никогда не заплетал, он даже и представить не мог себя с такой немужской прической. Впрочем, решение созрело мгновенно. Он пошарил в карманах шортов и, как и ожидал, нашел длинный кожаный ремешок из драконьей кожи – тот самый, который остался после изготовления жилетки и который ему уже приходилось использовать – на перевале например… Сашка, как мог, пятерней расчесал и пригладил назад волосы, смочил их водой из фляжки. После этого собрал свои космы сзади в пучок, перетянул их на затылке кожаным ремешком. Волосы совершенно не мешали при беге и прыжках, а возможному противнику стало намного сложнее ухватиться за них во время схватки.
      С бородкой Александр мудрить не стал. Он взял нож и аккуратно обрезал колючие рыжие волосы у самого лица. Получилось неровно. Сашка, еще раз подровнял остатки лицевой растительности, но путного из этого так ничего и не получилось.
      За ним пришли примерно через час. Подчиняясь жесту служителя культа Отца Богов, он энергично встал, прихватил свое единственное оружие – нож, на ходу засунул его за мягкое голенище самодельных мокасинов, сосредоточенно пошел за сопровождавшим его Жрецом, пытаясь уловить звуки, доносившиеся с арены, понять, что сейчас происходит в амфитеатре.
      На арене было тихо. Двенадцать гладиаторов сомкнутым строем образовали небольшой круг. Они стояли спиной друг к другу, лицом к зрителям и ждали, когда последний из них выйдет из небольшой, узкой двери и займет свое законное место в их строю. Последним был Александр. Он легко выскочил на песок, мигом сориентировался в ситуации и уверенно направился к единственному свободному месту в круге – как раз напротив лестницы.
      Взревели трубы. Гигантская воронка, заполненная зрителями до самой верхней кромки, на короткое время зашумела, забурлила, загалдела, стала двигаться, выражать свои эмоции, приветствовать гладиаторов. Но вскоре гул вновь стих. По каменным ступеням спустился Жрец с большим коническим раструбом. Он остановился в нескольких шагах от нижнего края лестницы и начал представлять гладиаторов. Жрец коротко и зычно выкрикивал через раструб имена бойцов. Названный гладиатор делал три шага вперед, глашатай коротко рассказывал, откуда этот боец и какой клан он представляет.
      …Предпоследним назвали Ар'рахха. Зеленый верзила услышал свое имя и вышел вперед.
      – Этот гладиатор защищает честь Племени Хромой Черепахи! – возвестил глашатай. – Земля этого племени находится далеко на юге, возле самой оконечности Хвоста Дракона.
      Народ удивленно – восхищенно зашумел, приветствуя бойца из столь далеких земель, о существовании которых многие из здесь собравшихся даже и не слышали…
      Последним представляли Сашку.
      – Разумное животное из неизвестной нам земли! – прокричал мажордом в свою трубу.
      Александр вышел вперед.
      – Порода его – чел'век. У неизвестного животного есть имя! – после небольшой паузы продолжил Жрец. – Его зовут Саш'ша!
      Зрители, утомленные многочасовым ожиданием начала боев, отреагировали вяло. Раздалось несколько жидких хлопков, кто-то из зрителей на верхних ярусах прокричал что-то совершенно непонятное.
      На этом знакомство с гладиаторами закончилось.
      Бойцов увели внутрь. Но не развели по кельям, а оставили недалеко от входа, в светлой, прохладной, но довольно тесной комнате, которую человек тут же мысленно окрестил предбанником. Гладиаторы рассаживались в «предбаннике» на массивные длинные деревянные скамьи, лицом к единственной двери на арену. Вдоль одной из стен, перпендикулярной входу, устроились несколько вооруженных воинов – в латах, с мечами или короткими толстыми шипастыми булавами. Гладиаторы немного недоуменно косились в сторону неожиданной охраны – в кельях у них была полная свобода; за ними там никто не присматривал. Недоразумение прояснилось быстро. В «прихожую» протиснулся огромный, весь в шрамах, омерзительного вида драк, осмотрелся, особенно подозрительно он оглядел Ар'рахха и Александра. Потом он ненадолго вышел и вернулся с другим драком, который сразу показался человеку чем-то подозрительно знакомым. У драка руки были связаны за спиной и на нем не было почти никакой одежды. «Атаманша!!! – осенило Сашку. – Так вот почему вчера во время торговли куда-то исчезал К'нарр. Вот почему он выглядел потом таким довольным и удивленным. Наверняка „на опознание“ приглашали». Александру тут же припомнился еще один интересный эпизод: когда караван еще не прошел через ворота, после короткого разговора с работорговцем куда-то убежал один из стражей…»
      «Поймали-таки предводительницу! Робин гудам теперь крышка!» – почему-то огорчился Сашка. Несмотря на учиненную им расправу над этими самыми «гудами» он, воспитанный на фильмах про благородных лесных разбойников, видимо, в самой глубине души все-таки немного сочувствовал «лесным братьям»; многим из них попросту подарил жизнь, включая и саму атаманшу.
      Между тем предводительнице лесных разбойников развязали руки, драконша подошла к гладиаторской скамье, на ходу растирая руки. Она вплотную придвинулась к Сашке, сидевшему рядом с Ар'раххом и в упор стала рассматривать его. Александр поднял на нее глаза и вдруг понял, что она его знает, скорее всего, по россказням долбанутых друг об друга башками и поэтому выживших насильников юной драконихи – дочери К'нарра. атаманша когтистой лапой неожиданно схватила человека за горло и силой сдавила его. Стражники повыскакивали со своих мест, на ходу вытаскивая из ножен мечи. Человек замер, боясь шелохнуться, – коготь большого пальца предводительницы упирался точно в сонную артерию. Стоит ей чуть-чуть сжать руку, и тогда… атаманша скосила глаза на окруживших ее и гладиаторов охранников и с большим сожалением отпустила Сашкину шею.
      – Ничего, я с тобой еще поквитаюсь за пещеру! – проворчала она Александру, неохотно возвращаясь на свое место около стены.
      Гладиаторы стали недоуменно переглядываться. Ар'рахх спросил:
      – Откуда она тебя знает?
      Сашка пожал плечами, не желая особо распространяться о подробностях приключений на перевале, но потом передумал.
      – Эта драконша. – сказал он, – предводительница лесных разбойников. На перевале она и ее воины захватили обоз, в котором мы с Ар'раххом добирались до этого города. Они убили почти всех воинов; оставили в живых только нашего первого хозяина – К'нарра. Вдобавок они напоили его и его дочь отравленным вином. Атаманша прятала противоядие в своей сумке. Я украл противоядие ночью, когда она забавлялась со своими… Кое-кто из них меня видел. Наверное, рассказали…
      Гладиаторы сдержанно похлопали короткому рассказу человека. Атаманша злобно сверкнула глазами, что-то негромко проворчала и отвернулась к двери.
      …Первого бойца увели на арену минут через десять. Двое огромных стражников по очереди протиснулись в узкую дверь; второй из них прорычал имя одного их бойцов. Гладиатор встал, вышел в проем. Снаружи за ним тут же закрыли толстую деревянную дверь. Теперь о том, что происходит на арене, можно было догадаться только по шуму амфитеатра.
      Зрители шумели не очень громко. Ровный, без всплесков гул неожиданно начинал расти, начинали слышаться отдельные, особенно громкие выкрики, но потом также неожиданно гигантский цирк стихал, чтобы спустя какое-то время вновь начать шуметь и накатываться волнами гула голосов.
      …Второго гладиатора забрали из комнаты минут через двадцать, третьего – примерно через полчаса после него. Судя по шуму, на арене ничего экстраординарного не происходило. Бойцы обратно в комнату не возвращались, но интуиция подсказывала Александру, что у них все в порядке: не должны столь дорогие приобретения «портиться» при первом же испытании.
      …За Ар'раххом пришли часа через три после начала боев. Едва он ушел, амфитеатр сразу зашумел как-то «не так». Вначале он восхищенно взвыл, реагируя, очевидно, на великолепные внешние данные могучего южанина, потом коротко и восхищенно рявкнул и… разочарованно затих. А буквально минут через пять в цирк вывели атаманшу. Сашка, конечно, догадывался, что случилось на арене. Наверняка зеленый верзила, как опытный следопыт и охотник, не стал тратить лишнее время на своего противника – какое-то животное, возможно, даже не очень опасное. Судя по тому, что никому из гладиаторов не дали никакого оружия, это вполне могло быть какое-то травоядное…
      Атаманша тоже «воевала» недолго. Правда, встретили ее оглушительным криком, переходящим в отвратительный многоголосый вой, но вскоре все стихло… Наконец, открылась дверь, и оба стражника посмотрели на последнего гладиатора. Им был Александр. Сашка встал и шагнул в проем…
 
      …На Игры Богов К'нарра уговорила пойти его дочь. Маленькая чертовка, похоже, полностью отошла от пережитого в пещере у «лесных братьев». Она легко и беззаботно, словно пташка, скакала по комнатам дома – дворца Ал'лурра, весело щебетала о чем-то с его старшими сыновьями и их женами… Дело в том, что северянин, как обычно, остановился на постой у своих старых знакомых, с главой семьи которых дружил еще его отец. В клане негоциантов, с успехом торговавших копченой рыбой и морепродуктами почти по всему континенту, подрастало двое сыновей – ровесников его дочери. К'нарр где-то в глубине души был не прочь породниться с родом уважаемого Ал'лурра. Вот только на сверстников – потенциальных женихов – дочка пока не обращала никакого внимания. Ближе к вечеру она совершенно извелась сама и извела отца своими настойчивыми просьбами пойти «посмотреть на Саш'шу». Работорговец сгоряча уже хотел было как следует шлепнуть ей ладонью по одному месту, но вовремя вспомнил, чтодочке довелось пережить за последние Дни. Он еще немного походил по комнате, заложив руки за спину и размышляя над причинами, по которым им не следовало идти на Игры Богов, но неожиданно поймал себя на мысли, что его и самого неудержимо тянет посмотреть и поддержать Ар'рахха и его спутника Саш'шу – странное светлокожее существо, в считанные часы полностью перевернувшее его жизнь и его представления о том, как можно и должно поступать в этом мире в тех или иных ситуациях…
      Собирались они недолго. Дочка надела свой любимый костюм из светло-коричневой кожи, а К'нарр – свою обычную одежду и плащ, под который он, немного подумав, прицепил меч – тот самый, который купил на торгах. Во дворце Ал'лурра, при более тщательном знакомстве с приобретенным оружием выяснилось, что меч-коротыш сильно отличается от другого подобного оружия, каким за долгую торговую стезю работорговцу не раз приходилось пользоваться или держать в своих руках. Первая странность, которая сразу бросалось в глаза, – меч был двуручным. Очень было похоже, что это – обломок древнего клинка, изготовленного в какой-то неизвестной стране. Рукоять, чересчур длинная для меча в один локоть, серебрилась изысканным узором диковинного змея. Голова гада, на самом верху украшенная двумя мутно-желтыми бусинками глаз, сгибалась почти под прямым углом, образуя выступ, не дающий мечу выскальзывать из руки, а раздвоенный хвост, под непривычным острым углом выступающий по обе стороны клинка на половину ладони, не давал оружию противника повредить пальцы, сжимающие рукоять. К'нарр несколько раз взмахнул мечом, атакуя и отбивая удары воображаемого противника. Клинок удобно ложился в ладонь и был прекрасно сбалансирован. Работорговец удовлетворенно хмыкнул. Не глядя, кончиком лезвия он легко нашел устье ножен у себя на поясе и кинул в них меч.
      Шли пешком. Дорога вилась вверх между палаток приехавших зрителей. Возле некоторых из них К'нарр останавливался, приветствуя знакомых. Но ненадолго – Отец Богов уже почти полностью ушел в землю, вот-вот должны были прозвучать трубы, чей рев означал официальное начало праздника Игры Богов…
      Работорговец не поскупился. Для себя с дочерью он заплатили за самые лучшие места, в первом ряду. В обмен на две серебряные пластины они получили небольшие квадратные деревянные жетоны, на которых были вырезаны ряд и номер места. Младший Жрец проводил К'нарра и его дочку к первому ряду. Они присели на краешек круговой каменной скамьи и ненадолго остались в этом углу цирка вдвоем. Дочка, попавшая сюда впервые, с любопытством рассматривала широкую вулканическую воронку амфитеатра, ряд разнокалиберных темно-коричневых дверей в высоких стенах арены, ручейки зрителей, просачивающихся из многочисленных дверей и растекающихся в длинные ровные полукружья серовато-желтых рядов…
      Впрочем, ожиданье продолжалось недолго. Из-за гребня кратера выглянула Сау, добавив свое широкое полное добродушное лицо к изрезанной шрамами разбойничьей физиономии Ран. Стало намного светлее – почти как днем. В последний раз в эту ночь взревели трубы, возвещая, наконец, начало первого боя Игр Богов. Из многочисленных дверей амфитеатра по-прежнему продолжали выходить драки, торопливо пробиравшиеся к своим местам, как правило, в верхних или средних рядах.
      Передние ряды практически пустовали. Однако К'нарр знал, что так будет только сегодня. Уже завтра, когда гладиаторам предстоит встретиться с настоящей опасностью, когда против них на арену выпустят не травоядных, в общем-то, безобидных животных, а жестоких и беспощадных хищников, когда наверняка прольется кровь, и, возможно, не одного бойца, зрителей на первых, элитных рядах будет намного больше. Однако полностью их займут только в третий День, когда, по традиции, любой желающий может выйти на поединок и сразиться с любым из гладиаторов.
      …К зачинателям поединков жребий (или Жрецы?) был благосклонен. Специально подготовленные к гладиаторским боям Б'ка, как правило, имели скверный характер и острые рога. Четыре бивня, попарно расположенные по обе стороны бронированной головы, надежно прикрывали животное спереди, а толстый костяной воротник защищал самую уязвимую часть тела травоядного – шею. В природе Б'ка жили стадами, чем обеспечивали себе относительную безопасность от мелких и средних хищников, а крупные плотоядные нападали достаточно редко по одной простой причине – их было мало. Единственным по-настоящему опасным врагом для Б'ка были драконы – крылатые огнедышащие ящеры. Защититься от них на большом ровном пространстве было невозможно. Поэтому рогачи инстинктивно старались держаться поближе к деревьям, кустарникам – там, где гуще растительность и проще спрятаться от безжалостных огневиков.
      И где у стаи мелких свирепых хищников вроде Маг'гов появлялся шанс…
      В общем, откормленные, специально подготовленные Б'ка были идеальным противником для первого дня гладиаторских боев. Для тренированного бойца они не представляли большой опасности, но у гладиатора, случайно оказавшегося на этой арене, не имеющего надлежащих навыков единоборства могли возникнуть (и возникали!) серьезные проблемы.
      Однако сегодня к первым поединщикам Бог удачи Ран был благосклонен. Ускользая от острых бивней травоядного ящера, измотав на песке довольно тяжелого и неуклюжего рогача, гладиаторы, в конце концов, попросту… загоняли своих травоядных противников обратно в дверь, из которой их выпускали на арену.
      И все же одному из бойцов «немного» не повезло. Уворачиваясь от тяжелой торпеды с острыми посеребренными рогами, он неожиданно поскользнулся на золотистом песке, упал на бок, попробовал перекатиться в сторону, но не успел. Мощное животное на бегу наклонило голову, одним из бивней проткнуло грудную клетку драка и несколько шагов протащило бойца по песку. Когда Б'ка остановился, гладиатор свалился с рога и пополз, оставляя на песке темно-оранжевую полосу. Рогач отбежал немного в сторону, неожиданно быстро и легко для столь массивного тела развернулся, наклонил голову и вновь атаковал своего противника, едва успевшего подняться с песка на колени. Раненый боец увернуться не успел (или не захотел?). Б'ка с ходу воткнул в гладиатора оба левых бивня, потащил его по арене, мотая головой из стороны в сторону. Боец несколько раз конвульсивно дернулся и обмяк, безжизненно волоча ноги по песку. Рогач еще несколько раз дернул головой, сбрасывая поверженное тело, вихрем пронесся по цирку и исчез в темном провале двери, подгоняемый копьями выбежавших на арену стражников. Мертвого гладиатора те же стражники зацепили крючьями и утащили с арены, освобождая место для следующего поединка…
      …Следующим бойцом был Ар'рахх. Зеленый верзила спокойно, даже как-то буднично, словно он всю предыдущую жизнь только и занимался тем, что участвовал в гладиаторских боях, вышел из слишком низкой для него двери и уверенно направился в центр арены. Он оглядел передние ряды амфитеатра, легко нашел взглядом К'нарра и его дочку и приветственно помахал им рукой. Открылась дверь. На арену выбежал очередной Б'ка – такой огромный, что К'нарр поначалу принял его за другое животное…
      Рогач маленькими злыми глазками оглядел цирк, увидел фигуру, стоящую в центре арены. Он, не раздумывая, наклонил голову и, с каждым шагом набирая скорость, уверенно пошел в атаку.
      Ар'рахх не побежал. Он терпеливо дождался, когда могучее животное разгонится. Потом немного напружинил ноги, качнул тело в сторону, подстраиваясь под ритм движений рогача. В последнее мгновение он молниеносным, неуловимым для глаз движением ушел с линии атаки травоядного ящера, поймал его за рога и резко дернул на себя и вниз шипастую голову Б'ка. Животное воткнулось бивнями в песок. При этом тело рогача, набрав огромную скорость, продолжало быстро двигаться по инерции вперед. Шея травоядного ящера резко согнулась и, не выдержав чудовищного напряжения, сломалась с громким, отчетливым хрустом, слышимым даже на самых верхних рядах…
      Такого на аренах Игр Богов еще не было… Десятки тысяч зрителей изумленно замолчали, завороженно глядя на огромную тушу Б'ка с неестественно вывернутой головой, а потом, как один, взорвались восторженными криками.
      Ар'рахх подошел к поверженному животному, ухватился руками за рог, ногой уперся в толстый лоб животного. Он изо всех сил потянул на себя посеребренный бивень… Рог с хрустом выломился из черепа. Молодой следопыт подхватил вырванный с корнем трофей, подбежал к лестнице, намереваясь пройти по ней вверх. Но его остановили стражники – выставили вперед свои копья. Зеленый верзила через копья охранников протянул серебряный рог К'нарру. Работорговец встал со своего места, прошел к лестнице; не обращая внимания на протестующие возгласы стражников, легко спустился на арену. Едва его ноги коснулись золотистого песка, охранники подняли копья и вернулись на свое обычное место – по обе стороны от главной лестницы. Теперь они не имели право защищать жизнь северянина – для ступившего на песок амфитеатра существовали особые правила…
      К'нарр, прекрасно знающий законы Игр Богов, бесстрашно подошел к Ар'рахху и остановился в паре шагов от него. Молодой следопыт наклонил голову и опустился перед торговцем на одно колено. На вытянутых руках он протянул свой трофей северянину. К'нарр с благодарностью принял серебряный бивень, слегка поклонился в ответ и неторопливым бегом вернулся на свое место.
      На скамье он слегка сощурился, подыскивая нужные слова, потом повернулся к дочери, сказал: «Мне кажется, этот подарок предназначается тебе!» Он протянул ей серебряный рог, дочка настороженно-боязливо взяла неожиданный подарок, подержала его на руках и аккуратно положила его рядом с собой на скамью.
      Едва Ар'рахх покинул ристалище, на него вышла… атаманша. Предводительница тех самых «лесных братьев», которые захватили обоз К'нарра на перевале. Работорговец от неожиданности, гнева и желания вонзить ей меч в глотку чуть не подскочил на своем месте. Он знал, что Стражи Ворот ее поймали, даже участвовал в ее опознании. Но ему и в голову не могло прийти, что пойманную предводительницу разбойников могут продать в гладиаторы.
      Однако, немного поразмыслив, он пришел к умозаключению, что в таком, на первый взгляд, парадоксальном решении есть и свои положительные резоны. Продать атаманшу на серебряные рудники равносильно тому, что запустить в домашний пруд ядовитую гадину – никогда не знаешь, где и когда она нанесет свой удар, если не уползет… Просто отрубить голову – нерационально. Зачем уничтожать то, на чем еще можно заработать, причем неплохо?
      Впрочем, К'нарр нисколько не сомневался, что гладиаторство атаманши – последнее и, наверное, единственное доброе дело в ее продолжительной и насыщенной пиратско-разбойничьей жизни. Его рука непроизвольно потянулась к поясу, коснулась теплой головы серебристого змея на рукояти меча. Решение пришло мгновенно: послезавтра, если к этому сроку атаманшу не задерут хищные звери (а северянин почему-то не сомневался, что не задерут), он выйдет на арену и этим самым мечом уничтожит это подлое отродье, исчадье ада, ядовитую ехидну…
      …Атаманша не напрасно много Лет удерживала в повиновении лесное и морское братство. Было чем. Выглядела она просто потрясающе, а телом владела виртуозно. Несколько раз она позволила могучему Б'ка пронестись в неприятной близости от своего великолепного тела. Видно было, что опасность ее возбуждает, и сильно. Наконец, ей попросту надоело уворачиваться от тяжелого разгоряченного тела травоядного ящера. В очередной раз она легко уклонилась от смертоносных бивней, зацепилась рукой за краешек костяного воротника соперника, несильно оттолкнулась точеной ножкой от песка и свободно запрыгнула на спину Б'ка. Потом она засунула руки ему под «воротник» и что-то сделала с шеей животного. Рогач замотал головой, остановился, захрипел и упал на колени, атаманша спрыгнула с заваливающегося на бок поверженного животного, спокойно пошла к двери, открывшейся для нее в противоположной стороне цирка.
      Последним на арену выпустили чел'века. Саш'ша повел себя как-то странно. Поначалу он легко уклонялся от острых рогов Б'ка, стоя посредине цирка. Но потом животное неожиданно перестало нападать с ходу. Оно наклонило голову, ощетинилось острыми бивнями и стало понемногу теснить светлокожего бесхвостого гладиатора к стене цирка, норовя зажать в углу между стеной и лестницей. Саш'ша, опасаясь попасть под острые рога, стал отступать. Животное почувствовало неуверенность своего противника, заметно осмелело и поперло на гладиатора уже внагляк. Когда Б'к практически зажал чел'века в угол, Саш'ша неожиданно сделал пару шагов вперед, оттолкнулся от песка почти перед самыми бивнями, и легко, по высокой траектории перемахнул через рогача. Весь амфитеатр, как один человек, ахнул. Травоядный ящер недоуменно покрутил головой, разыскивая неожиданно пропавшего соперника. Обнаружил его в центре арены. Он быстро развернулся и снова мощно попер на гладиатора.
      К'нарр сразу понял, что Саш'ша почему-то не хочет убивать этого Б'ка. «Да он просто не знает здешних правил, не ведает, какова цель такого единоборства – убить животное или просто не дать ему поранить себя», – догадался работорговец. Он хотел крикнуть, подсказать, чел'веку, как ему справиться с затруднительной ситуацией. Но правила гладиаторского боя запрещали зрителям вмешиваться в ход поединков. «Все равно надо как-то помочь!» – решил негоциант. Ему вдруг почему-то вспомнилась ночь, ярко освещенная поляна перед входом в пещеру атаманши, и Саш'ша – с надетым на плечи плащом, подобным сложенным крыльям летучей мыши… К'нарр встал со своего места, снял свой плащ и бросил его на арену. Гладиатор недоуменно проводил взглядом кусок коричневого материала, увидел, ктоего бросил в цирк и вопрошающе посмотрел на хозяина плаща. К'нарр жестом показал, что этот плащ – ему. Чел'век подхватил кусок тонко выделанной коричневой кожи, осмотрел с обеих сторон, расправил его и… спрятался за него от стремительно надвигающегося Б'ка. Амфитеатр взревел, предвкушая, как рогач проткнет гладиатора бивнями вместе с его плащом. Бивнеголовый противник светлокожего бойца разогнался и на большой скорости врезался в расправленное полотнище. Точнее, всем показалось, что врезался. Потому что в последнее мгновение плащ непостижимым образом упорхнул в сторону, а Б'ка на огромной скорости пронесся дальше. Оказалось, что за плащом – пусто, а Саш'ша спокойно стоит практически на том же месте, где он стоял до атаки рогача, и невозмутимо расправляет материал в ожидании следующей атаки своего противника. Б'ка, похоже, был испытанным турнирным бойцом и не заставил себя долго ждать. Он вновь наклонил шипастую голову, глухо, по-звериному рявкнул. Не поднимая головы, он могуче помчался на слегка подрагивающий кусок материи, за которым, как он сам только что видел, спряталось раздражающее его все больше и больше невысокое, такое хрупкое на вид, светлокожее существо с непонятной растительностью на голове.
      Однако на этот раз у него получилось даже хуже, чем в первый раз, – он проскочил так далеко, что едва сумел остановиться перед противоположной стеной. Б'ка вновь не понял, куда это в последний миг исчезает так раздражающая его тряпка. К неописуемому удовольствию зрителей, он, раз, за разом атакуя неуязвимый плащ, всякий раз промахиваясь, злобно ревел, с каждой минутой зверея, и к концу схватки полностью потерял осторожность и контроль над собой. Чем не замедлил воспользоваться его хитроумный противник. После очередной атаки бивнеголового ящера Саш'ша увидел, что силы у того на исходе. Наверное, из сострадания к несчастному животному он решил прекратить его мучения. Чел'век сделал вид, что напуган атаками рогача и быстро побежал от него к стене… Б'ка помчался за ним. При виде наконец-то убегающего врага у него словно прибавилось сил. С каждым шагом он все больше набирал скорость. Наконец, его противник остановился у края арены и спрятался за куском коричневого материала.
      …В свой последний прыжок рогач вложил все оставшиеся силы. Он мощно оттолкнулся от песка и, пролетев по воздуху добрых три шага, всей массой своего могучего тела головой ударился в плащ. Два или три бивня отломились, а единственный оставшийся целым рог… на всю длину вошел в толстую деревянную дверь, перед которой размахивал плащом К'нарра Саш'ша. Своим бивнем ящер расколол толстенную доску и намертво в ней застрял.
      Рев стоял такой, что не было слышно собственного голоса. К'нарр попытался что-то прокричать дочери на ухо, но она его не услышала, только непонимающе пожала плечами и покрутила головой. Неожиданно она вспорхнула на широкий и толстый каменный бордюр, отделявший зрительские места от арены, бесстрашно спрыгнула вниз и побежала к гладиатору, спокойно рассматривающему поверженного, оглушенного, но по-прежнему живого противника.
      Амфитеатр замер. Такой драматической развязки не ожидал никто – теперь девочка, по правилам Игр Богов, полностью находилась во власти бойца. И было неизвестно, что еще можно ожидать от этого светлокожего бесхвостого существа. Юная драконша вплотную подбежала к повернувшемуся ей навстречу Саш'ше, потянула его за руку, принуждая наклониться, и когда гладиатор послушно согнулся, что-то сказала ему прямо в его огромные, уродливые, торчащие в стороны уши. Чел'век внимательно ее выслушал, распрямился и отрицательно покачал головой. Девчушка гневно сжала кулачки, топнула ножкой на бойца, добиваясь своего, но он вновь отрицательно покачал головой. Гладиатор взял ее за руку, подвел к краю арены, поднял к себе на руки и… легко запрыгнул с девочкой на бордюр. Затем Саш'ша осторожно передал дочку ее отцу, и… вдруг увидел подарок Ар'рахха, бесхозно валяющийся на каменной скамье. Он спрыгнул вниз, сбегал к поверженному Б'ка, вытянул из-под его тяжеленной башки изрядно потрепанный плащ, оставив в стене вместе с застрявшим бивнем изрядный кусок материала, вернулся обратно к тому месту арены, где сидели К'нарр с дочерью. На этот раз, опасаясь неадекватной реакции опасно приблизившихся охранников, он на стену запрыгивать не стал. Просто скрутил плащ в тючок и несильно бросил его работорговцу. К'нарр поймал свою вещь, поднял с пола откатившийся серебряный бивень и завернул в него «сувенир» Ар'рахха.
      Повернувшись к арене, он помахал на прощание гладиатору рукой, уходящему в потайную дверь. Взяв дочь за руку, негоциант стал пробираться с ней к выходу из амфитеатра, расположенному где-то намного выше того места, откуда они следили за гладиаторскими боями.

      …До восхода Отца Богов было времени еще много. К'нарр с дочерью терпеливо дожидались, пока большая часть зрителей покинет амфитеатр. Наконец, они устало поднялись по центральной лестнице до середины амфитеатра, прошли через главный вход в Храм Воли Богов. Смешавшись с толпой, негоциант и его дочь двинулись по центральному коридору к высокому порталу выхода из святилища. Но недалеко от середины пути их остановили. Важный немолодой Жрец приблизился и осторожно коснулся руки торговца. К'нарр повернулся в пол-оборота, остановился, настороженно глядя на служителя культа Богов явно не Низших Уровней. Рука сама собой незаметно переместилась к поясу и легла на рукоять клинка, скрытую под свернутым в тючок плащом. От внимательного Жреца не ускользнуло движение работорговца.
      – Не беспокойтесь! – сказал он приятным глубоким голосом. – С вами не случится ничего плохого.
      У торговца от сердца немного отлегло. Жреческое сообщество пользовалось в обществе большим и, надо признать, заслуженным уважением. Всеобщая признательность жителей Драконии служителям культа зижделась не только и не сколько на уважении, безусловно, почитаемых Богов, но и на личных качествах Жрецов. Например, они всегда выполняли обещания, которые давали дракам или друг другу. Были еще несколько составляющих из практически безграничной власти, о которых говорить вслух принято не было, но которые у К'нарра и его товарищей по купеческому цеху вызывали чувство легкой, но не уходящей зависти…
      Жрец через цепь хорошо освещенных комнат и коридоров проводил работорговца с дочерью в довольно большое помещение. На пороге комнаты он слегка поклонился и приглашающим жестом предложил войти купцу и его дочери внутрь. Гости вошли. Жрец закрыл за ними дверь и остался снаружи.
      Половину высокой комнаты занимали богато украшенные, стоящие по периметру, вырезанные из дерева фигуры животных, инкрустированные золотыми и серебряными пластинами. Перед резными изображениями животных, населяющих Драконию, полукругом стояли несколько тяжелых мраморных скамей, роскошеством и изыском каменной вырезки больше похожие на переносные алтари, нежели на место, где обычный драк может приземлить свое тело. Длинные светло-голубые полотна дорогого тонкого мугбаргского шелка сплошной стеной поднимались за деревянными статуями животных. Высоко над головой они крепились к большому золотистому кольцу, как бы символизирующему око Отца Богов, подтверждая тем самым, что все происходящее здесь совершается с Его ведома и под Его неусыпным приглядом. Посредине зала стояло тонкой работы кресло – с высокой спинкой, резными подлокотниками и светло-коричневым кожаным сиденьем…
      Впрочем, К'нарр с дочерью внутренним убранством залы любовались недолго. Где-то в темной половине помещения едва слышно стукнула дверь. Из полумрака зала к негоцианту и его дочери вышел… сам Верховный Жрец. Мягкими скользящими шагами, характерными больше для воина, чем для служителя культа, он быстро прошел к креслу и сел в него. Работорговец с дочерью недоуменно переглянулись и, не сговариваясь… повернулись к Понтифику спиной, намереваясь выйти из этого помещения в ту же дверь, через которую только что они вошли.
      – Постойте, я все объясню! – остановил их голос Верховного Жреца.
      К'нарр неохотно остановился, демонстрируя стремление немедленно уйти из зала для аудиенций, если причина, по которой их сюда пригласили, не окажется достаточно весомой.
      Работорговец имел полное право уйти из этой комнаты или из Храма в любой момент. И никто, включая Понтифика, не мог ему помешать в этом. Согласно адату этого города и многих других городов континента, драки, занимающиеся торговлей, в негласной иерархии кланов и профессиональных цехов стояли выше, чем кто-либо; во всяком случае – намного выше, чем служители культа Отца Богов и Его отпрысков – Сау и Ран. Ни один, даже самый мелкий торговец, не подчинялся никому из Жрецов, будь он хоть сам Понтифик. Эту простую аксиому знала даже несовершеннолетняя дочка К'нарра… Именно поэтому их так неприятно удивило пренебрежение служителей культа общепринятыми нормами поведения по отношению к тем, кто в этих самых нормах прекрасно разбирается.
      – Прошу меня извинить, – вновь услышали они голос Верховного Жреца, – у меня просто не было времени объяснить вам, для какой цели я хотел вас видеть. Поэтому пришлось пригласить вас таким, ммм… необычным образом.
      Я хотел бы переговорить с вами о тех двух гладиаторах, которых вы продали на торгах. Речь идет о молодом следопыте из племени Хромой Черепахи и разумном животном по имени Саш'ша… Если вы, конечно, располагаете для этого временем…
      К'нарр немного подумал и вернулся.
      – Что конкретно тебя интересует? – немного резковато ответил работорговец, удобно усаживаясь на одну из мраморных скамей. Дочку он посадил рядом, но так, чтобы все время хотя бы краем глаза видеть ее.
      – Расскажите, как вы приобрели этих гладиаторов.
      Работорговец замер с мгновенно окаменевшим лицом, хотя внутренне он недовольно поморщился. У каждого клана были свои профессиональные тайны, строго охраняемые в сообществе. Причем наиболее важными секретами являлись как раз те которые были связаны со способами получения и доставки информации. Именно об этом, пока косвенно, правда, спрашивал Понтифик.
      Несмотря на внешние атрибуты независимости, реальная власть первосвященника была все же неизмеримо больше, чем у довольно богатого торговца К'нарра. И ему очень не хотелось портить отношения со служителями культа. Очень. Он уже много лет взаимовыгодно с ними сотрудничал. А ведь давно известно, что только ужаленный дикими осами Хранитель Домашнего Очага станет кусать руку, с которой он получает пищу. Сам Верховный Жрец хорошо знал К'нарра, правда, пока только косвенно.
      Негоциант молчал. Он раздумывал, как выстроить свой ответ так, чтобы не раскрыть секретов «кухни» работы торговых агентов К'нарра и одновременно не испортить отношения с лидером многотысячной общины Жрецов. Однако Понтифик паузу в разговоре истолковал по-своему. И он решил сменить тактику.
      – Позволь взглянуть на твои трофеи? – неожиданно предложил он своему собеседнику. Работорговец недоуменно глянул на Верховного Жреца, но встал со скамьи, подошел к трону, аккуратно развернул порванный в нескольких местах плащ, расстелил его на полу. Сверху он положил посеребренный бивень поверженного Б'ка, подаренный Ар'раххом. Отошел на несколько шагов назад. Понтифик сделал вид, что заинтересованно рассматривает измятый и изорванный кусок материи и рог с кусочками плоти и крови на конце бивня, вырванного из головы животного.
      – Как ты думаешь, купец, сколько будут стоить эти вещи, если один из твоихгладиаторов победит на Играх Богов? – неожиданно спросил он К'нарра.
      От такого вопроса работорговец даже немного опешил. Но он быстро пришел в себя и так и не поняв, к чему клонит его собеседник, ответил:
      – Думаю, слитков по пятьдесят… Каждая…
      – Позволь с тобой не согласиться, многоуважаемый К'нарр, – впервые обратился к нему по имени Понтифик. – Я думаю, этим вещам просто не будет цены. – Он помолчал, посматривая на лицо работорговца и пытаясь понять, какое впечатление произвели на него эти слова. Но негоциант сидел с каменной физиономией, по которой совершенно невозможно было определить, что твориться у него в душе или что он в данный момент думает. Верховный Жрец отдал должное профессиональной выдержке своего гостя и продолжил:
      – Думаю, тот, кто будет обладать этими бесценными реликвиями, станет одним из самых богатых драков нашего города.
      К'нарр неопределенно пожал плечами, до сих пор не представляя, для чего Понтифик начал этот разговор и, вообще, к чему он клонит.
      Верховный Жрец это понял. Он сделал еще одну паузу, самую длительную в аудиенции, внимательно наблюдая за тем, как меняется – нет, не выражение лица – поза работорговца. Наконец он произнес:
      – Хотя это не принято в нашем Храме, я хочу сделать тебе торговое предложение.
      – Какое именно?
      – От имени Храма Воли Богов я предлагаю тебе продать нам твои подарки, – слегка шевельнул Понтифик светло-коричневой кистью в сторону плаща и бивня. – В какую сумму ты оцениваешь эти вещи?
      К'нарр немного удивился, но вновь внешне это никак не проявилось. Он задумался. «Совершенно ясно, что первосвященнику нужны не этот разорванный кусок материи или длинный серебряный рог, лежащие на мраморном полу, – думал он. – Ему нужен я, К'нарр. Покупка плаща и бивня, скорее всего, скрытая форма взятки… Взятки – за что? В начале разговора Верховный Жрец обмолвился, что его интересуют двое – Ар'рахх и Саш'ша. Интересуют, судя по всему, неспроста. Может, спросить?
      Вряд ли Жрец скажет истинную причину интереса к персонам гладиаторов. А лишние вопросы могут возбудить нездоровое внимание к его, К'нарра, скромной персоне. Нет, пока нельзя показывать, что мне понятно направление хода его, первосвященника, мыслей. Надо подождать…
      А не предложить ли ему для начала такую цену, чтобы он ни за что не согласился? Может, тогда он сам скажет, зачем ему сведения о проданных мной двух гладиаторах?»
      – Сто слитков серебра, – спокойно сказал, наконец, работорговец. И добавил, внимательно следя за реакцией Понтифика: – За каждую вещь.
      Дочка подпрыгнула на скамейке от неожиданности, но промолчала. Верховный Жрец, надо отдать ему должное, тоже владел собой очень хорошо. Он с непроницаемым лицом выслушал умопомрачительную цену на куски хлама, валявшиеся у него под ногами, немного подумал и два раза хлопнул в ладони. Практически мгновенно из темноты за его спиной неслышно проявились два Жреца. В руках они несли небольшой, но увесистый деревянный ящик, закрытый плотной деревянной крышкой. Они поставили ящик перед троном Понтифика и так же неслышно удалились.
      – Здесь триста слитков серебра, – сказал первосвященник, – они твои. При одном условии – если ты также расскажешь, где, когда и при каких обстоятельствах ты встретил и приобрел тех двух рабов, которых ты два Дня назад продал на торгах гладиаторов.
      В горле у работорговца неожиданно пересохло. К'нарр гипнотизирующе посмотрел на ящик и незаметно проглотил слюну. Триста слитков серебра – это ведь его годовой доход. Причем не в самый плохой год. Весьма не в самый плохой…
      – Я согласен… – сквозь нарастающий звон в ушах услышал он свой собственный голос…
 
      …Ар'рахх и Сашка покидали ристалище последними. Не сговариваясь, они пропустили вперед всех гладиаторов, негромко обмениваясь впечатлениями по поводу прошедших поединков. Сашка, не скрывая восхищения, поздравил зеленого верзилу с прекрасным началом, а он, в свою очередь, расспрашивал, как это его светлокожий спутник догадался с помощью плаща так ловко управиться со свирепым рогачом.
      – На той планете, где я родился и жил, – сказал Александр, – специально обученные воины с помощью небольшого плаща и тонкого длинного меча, называемого шпагой, ведут поединки с большими, сильными и очень опасными рогатыми животными. Поединки эти называются – коррида, а воины – тореро…
      – Ты был тор'рерро?
      – Нет, не был… Но я видел, как они это делают…
      Сашка не стал уточнять, что видел корриду только по телевизору. Потому что потом пришлось бы каким-то образом перевести на язык драков, что такое телевизор и объяснить, что это такое, а заодно – еще многое-многое другое…
      «Рано – подумал Александр. – Пока еще очень рано». Вдруг он неожиданно перехватил колючий взгляд атаманши, брошенный ею через плечо. «На время отдыха не мешало бы позаботиться о собственной безопасности и безопасности Ар'рахха. А то эта дамочка, чего доброго, нам, сонным, махом горло перережет».
      – Знаешь, что, – сказал он молодому следопыту, – а давай жить вместе, в одной келье?
      – В чем-чем? – переспросил его Ар'рахх.
      – Ну, в этой… – замялся Александр, подыскивая эквивалент слова «келья» на языке жителей этой планеты. – В каменной хижине!
      – Что, опасаешься атаманши? – насмешливо спросил зеленый верзила. Судя по всему, от него тоже не укрылся взгляд, которым предводительница лесных разбойников «наградила» его бесхвостого спутника.
      – У нас дома – там, где я жил,есть поговорка: «Береженого – Бог бережет!»
      – Какой Бог? Отец Богов или Ран?
      – А оба! – мысленно кляня себя за неосторожную фразу, выкрутился Сашка.
      Жрецы развели гладиаторов по тем же кельям, из которых они вечером ушли на арену. Атаманшу поселили в камеру, в которой коротал свои последние часы перед выходом на арену погибший гладиатор. Охранники повесили в проушины двери огромный кованый замок и с чувством исполненного долга удалились.
      Светало. Александр проворно покидал свои вещи в походный баул, отцепил от крючьев плащ-гамак, закинул его на плечо и пошел искать келью Ар'рахха.
      Проходив мимо клетки предводительницы «робин гудов» он буквально физически ощутил флюиды ненависти, источаемые атаманшей. Драконша неподвижно лежала на деревянном топчане, но во всей ее позе, в положении головы, рук, ног, туловища, хвоста чувствовалось колоссальное внутреннее напряжение. Она была похожа на бомбу, готовую взорваться в любое мгновение. Сашке было хорошо знакомо такое состояние. Он его тоже испытывал. Тогда, в горах, их со всех сторон окружили бородатые боевики. «Аллах Акбар!» – кричали они, забрасывая гранатами безусых русских мальчишек. И было только два выхода. Первый – сдаться в плен, и тогда «отмороженные» хаттабовцы почти наверняка отрежут голову перед объективами телекамер, и второй – обвязаться гранатами и шагнуть навстречу «нохчам», засунув палец в кольцо чеки гранаты…
      Он остановился перед камерой предводительницы разбойников. Ему хотелось найти для нее какие-то поддерживающие слова, объяснить, что это ее, а не его вина, что она оказалась здесь. Но человек понимал, что любые слова в такой ситуации только добавят масла в огонь, пожирающий сейчас атаманшу изнутри.
      «Так чем же ей помочь?» – даже слегка растерялся Александр. Он отпустил на пол свой баул, развязал его. На глаза попался все еще большой кусок копченого мяса и фляжка, наполовину наполненная водой. Сашка достал нож из-за голенища мокасинов, отрезал приличный шмат балыка, спрятал клинок обратно в кожаный сапог. Он взял в руку мясо, во вторую – воду и вплотную подошел к решетке, атаманша лежала не шелохнувшись, казалось; она совершенно не замечает ни протянутого мяса, ни воды, соблазнительно булькнувшей во фляжке.
      Неожиданно она вскочила и бросилась к решетке. Александр остался стоять на месте, по-прежнему сжимая в руках мясо и воду. Предводительница разбойников остановилась в полуметре от решетки, с каким-то невыразимым удивлением посмотрела в глаза странного светлокожего создания, предавшего ее несколько Дней назад, а сейчас предлагавшего ей пищу и воду. Принять у него пищу означало разделить с ним его трапезу. И отказать себе в удовольствии убить его…
      Прошла минута или две. Атаманша полыхала огнем своих ярко-желтых глаз, неотрывно глядя на человека. Она уже несколько дней была без пищи, и что хуже всего – без воды. Пленившим ее Стражам Ворот, а потом – купившим ее Жрецам, и в голову не пришло накормить ее или хотя бы преддожить ей попить… Но она все еще сомневалась… Наконец, предводительница пиратов и разбойников протянула вперед руки и осторожно приняла из уродливых пятипалых лап мясо и воду – то, без чего ей сейчас было просто не выжить… И не отомстить…
      Откуда-то из темноты вышел охранник. Он подошел к клетке с атаманшей, увидел в ее руках пищу. Взгляд стражника скользнул по раскрытому Сашкиному баулу, продолговатому утолщению на его правом мокасине, иссиня-черному стальному булыжнику замка, по-прежнему висевшему на середине решетки… Охранник развернулся и беззвучно утонул в темноте коридора.
      У Александра немного отлегло от сердца. Он решил подождать, пока атаманша закончит свою трапезу. Однако на это потребовалось совсем немного времени. Предводительница разбойников быстро уничтожила мясо, сделала несколько больших глотков из фляжки. Ее взгляд непроизвольно скользнул по Сашкиному баулу, по-прежнему раскрытому. Александр перехватил взгляд, наклонился, достал из вещмешка остаток копченого окорока, ножом распластал его пополам. Атаманша растерянно и пристыженно опустила взгляд, понимая, что только что допустила непростительную слабость. Но хуже всего – при этом выдала себя глазами. Человек спрятал нож, отдал мясо предводительнице «робин гудов»… Он затянул горловину котомки, закинул на плечо сброшенную на пол плащ-палатку и пошел по коридору дальше – искать келью Ар'рахха. Фляжку оставь себе! – не оборачиваясь, на ходу бросил он атаманше.
      «Апартаменты» зеленого верзилы отыскались довольно скоро, клеток через пять или шесть. Молодой следопыт не спал. Сашка потянул на себя дверцу, без приглашения ввалился в келью и нахально стал пристраивать свою подвесную постель чуть ли не над гамаком Ар'рахха. Это возмутило даже непробиваемого представителя племени Хромой Черепахи. Он резво выпрыгнул из гамака и возмущенно выпалил:
      – Ты что, не можешь в другом месте повесить?! Обязательно надо над моей головой?!
      – Не пыли! – буркнул Александр. – Спать все равно будем по очереди. А если в этой «каменной хижине» придется драться, то так, – он провел рукой по гамакам, висящим один над другим, – будет больше свободного пространства. И шанса выжить – тоже! – добавил он, забираясь в свой плащ-гамак.
      Ар'рахх немного подумал, что-то негромко проворчал себе под нос.
      – Дай нож! – наконец сказал он человеку.
      Сашка согнул ногу, вытащил из сапога клинок, перехватил его за лезвие. Не поворачиваясь, он передал его драку. Зеленый верзила взял нож, ушел в дальний от двери угол, присел на корточки. Нож он куда-то спрятал. С учетом, что одежды на нем практически не было, это было настоящим фокусом.
      Впрочем, этого Сашка уже видеть не мог. Едва его голова коснулась натянутого полотна гамака, он мгновенно провалился в сладкое небытие долгожданного сна…
 
      …Отец Богов забрался уже довольно высоко в небо, когда К'нарр и его дочь наконец покинули Храм Воли Богов. Тяжелый деревянный ящик, доверху наполненный серебряными слитками, работорговец тащил сам. Окованный стальными полосами сундук он закинул себе на плечо, придерживая его обеими руками. Дочка шла рядом. Несколько минут назад работорговец отказался от помощи двух молодых Жрецов. Но довольно скоро он понял, что поступил опрометчиво, решив, что сможет самостоятельно доставить огромную сумму денег вниз, в дом своего друга Ал'лурра. Плечо сначала заныло, потом по нему побежали горячие муравьи, мелкими иголочками закололо в шее и на груди. Негоциант несколько раз перекидывал ящик с сокровищем с одного плеча на другое, но мышцы под большим весом уставали быстрее, чем восстанавливались. Вскоре К'нарр понял, что он окончательно выдохся. Он скинул ящик на землю и уселся прямо на него, вытирая крупные капли пота, обильно выступившие на шее и на груди. Дочка осторожно присела рядом, настороженно осматриваясь по сторонам. Хорошо натоптанная тропа немного попетляла между светлых островков островерхих палаток и привела их в небольшую рощу, примерно в половине пути между городом и Храмом. От палаточных городков, свободно раскинувшихся на большой площади между рощицами деревьев и зарослями кустарников, их отделяло уже довольно большое расстояние. Густая крона деревьев надежно скрывала путников и от Жрецов, непрерывно патрулирующих периметр Храма Воли Богов, и от слишком любопытных взоров ближайших к Храму жителей города. «Прекрасное место для засады!» – подумал вдруг негоциант, словно уколотый изнутри неприятным предчувствием какой-то беды. Он быстро встал, подбросил сундук на плечо и торопливо пошел по направлению к городу. Но уйти ему удалось недалеко.
      За следующим поворотом его ждали. Четверо драков, особо не прячась, вышли на тропу впереди него. Прошуршали одеждой кусты позади него, и еще двое незнакомцев оказались на тропе выше по склону К'нарра и его дочери. В руках у них не было оружия, но зато на поясе средств умерщвления себе подобных имелось в избытке. Работорговец сбросил ящик на землю. Серебро предательски звякнуло. Незнакомцы мгновенно напряглись, словно Хранители Домашнего Очага, почуявшие дичь. В глазах у разбойников появился алчный блеск. Они переглянулись, ничего так и сказав друг другу, вытащили мечи, кинжалы и дубинки, разошлись в стороны, широким полукольцом охватывая северянина и его дочь снизу и сверху.
      К'нарр вытащил меч и рукой задвинул за спину дочь. Отец Богов с высокого безоблачного неба немного осуждающе посмотрел на восьмерых драков, через мгновение готовых перерезать друг другу глотки из-за трех сотен серебряных монет. Ему стало грустно. Он протянул свою теплую бесконечную руку и наполнил светом и теплом гада, обернувшегося вокруг рукояти оружия работорговца. Северянин почувствовал, как рукоять его меча неожиданно стала горячей, а желтые камушки глаз змеи загорелись сильным внутренним огнем, залучились необычным ярким светом. По руке негоцианта пробежали мурашки, от меча он наполнился светом, силой и какой-то новой внутренней энергией. Он легко, совершенно не чувствуя усталости и веса меча, со свистом разрезал перед собой воздух своим оружием. Разбойники (а у К'нарра не было сомнений, что перед ним представители этого «славного» племени) от неожиданности остановились, перестали сжимать свое кольцо вокруг обреченных северян. Но потом самый высокий из них, видимо, предводитель, вышел вперед и с силой обрушил свой длинный тяжелый палаш на голову работорговца. Негоцианту показалось, что меч вырвался из его руки – так неожиданно быстро и мощно парировал он удар разбойника. Казалось, это сам клинок бросился вперед, защищая своего нового хозяина. К'нарр перевел клинок нападавшего в сторону, в землю и, пользуясь небольшой длиной своего, наискось, снизу вверх полоснул острием клинка по незащищенному брюху разбойника. Едва он успел отскочить, под ноги ему тут же вывалились кишки предводителя. Бандит непонимающе уставился на свои кроваво-оранжевые внутренности, зачем-то попытался сделать шаг вперед, запнулся об свои кишки и рухнул лицом в собственные потроха, едва не обрызгав кровью, смешанной с дерьмом, своих товарищей… Разбойники опешили. Первоначально они, судя по всему, не планировали убивать работорговца и его дочь. Они казались им легкой добычей, считалось, достаточно слегка припугнуть приотставшую парочку, и они сами, по собственной воле отдадут все свои деньги.
      Кто же мог знать, что денег окажется так много? Кто мог предположить, что у работорговца окажется с собой меч, которым он так ловко умеет махать?
      Разбойники окружили К'нарра и дружно напали на него. Негоциант сражался словно могучий Ар'рд, окруженный сворой Маг'гов. Получив несколько глубоких порезов, бандиты быстро поняли, что торговца им не одолеть даже впятером. Тогда они сменили тактику. Вчетвером они оттеснили работорговца от его дочери и ящика. Один из нападавших выхватил нож, подскочил к ней и приставил кинжал к ее горлу.
      – Бросай меч! – крикнул он К'нарру. – Иначе ей – крышка!
      Работорговец побелел, потом позеленел от злости, зло сплюнул и с силой, по самую рукоятку воткнул клинок в землю. К нему тут же подскочили разбойники и кто-то из них, подкравшись сзади, тяжелой дубинкой оглушил северянина. К'нарр рухнул как подкошенный. Бандиты с четырех сторон подхватили сундук и резво потащили его в лес.
      – А с этой что делать? – обернувшись, крикнул вдогонку пятый разбойник, по-прежнему прижимая лезвие кинжала к тоненькой шее дочери К'нарра.
      – Перережь ей горло! – крикнул кто-то из бандитов, уносивших сокровище работорговца. Однако воспользоваться «любезным» советом разбойник, державший дочку К'нарра, не успел. Воспользовавшись тем, что бандит на долю секунды отвлекся и убрал лезвие ножа от ее шеи, юная драконша извернулась и со всей силы вонзила свои длинные тонкие острые клыки в запястье руки, державшей кинжал. Разбойник от неожиданности завизжал, отпустил девушку, и она стремглав бросилась в лес, подальше от страшной полянки. Бандит кинулся было следом, но, видимо, быстро понял, что по кустам и подлеску темно-зеленую чертовку искать можно вплоть до следующего утра. Он зло сплюнул на землю, погрозил кому-то невидимому кулаком и трусцой рванул в противоположную сторону – догонять своих товарищей, убегавших куда-то с небывалой добычей.
      …Маленькая драконша хорошо видела, как исчез бандит, державший лезвие ножа у ее горла. Однако она выждала несколько минут, прежде чем покинула свое убежище под ветками кустарника. Крадучись и пригибаясь, опасаясь засады, она по большой дуге стала пробираться к месту их встречи с бандитами.
      На полянке никого из них не было. Она осторожно обошла мертвого разбойника, по-прежнему лежавшего на своих кишках в луже крови, и присела возле отца. К'нарр не дышал. Драконша сорвала лохматый одуванчик, растущий рядом с тропой и медленно поднесла его к самому носу работорговца. Крохотные, белые, почти прозрачные ворсинки едва заметно шевельнулись.
      «Живой! – обрадовалась девушка. – Живой, слава Богам!» Она зашла со стороны и попробовала приподнять отца. Удалось. Но он был слишком тяжел для нее, чтобы нести на плечах. Драконша стала озираться по сторонам, лихорадочно соображая, что бы предпринять, чтобы побыстрее доставить отца вниз, туда, где много драков. И где наверняка есть лекарь. Неожиданно ее взгляд упал на рукоятку нового меча К'нарра, торчащую из земли. Она подскочила к серебряной змее, изо всех сил потянула ее на себя. Меч сидел в земле, как в камне. Тогда она всем телом навалилась на рукоять, начала раскачивать ее вдоль линии лезвия меча. Змейка поначалу неохотно поддавалась усилиям, но потом сдалась, амплитуда ее движений увеличилась и девушка наконец вытащила меч из земли. С клинком наперевес девушка бросилась… в ближайшие кусты. В них она ловко срубила две гибкие тонкие жердочки и потащила их на тропу. Возле отца она, как могла, скрепила их между собой. Получились маленькие и легкие волокуши. Перевалив отца на них, она взялась за концы веток, как за рукоятки носилок, оторвала тяжелое тело отца от тропы. Она уперлась когтистыми пальцами ног в землю, напрягаясь все телом и поволокла все еще дышащего К'нарра вниз – туда, где ему пока еще могли помочь выжить…
      …Разбойники вернулись на поляну довольно быстро – вскоре после того, как припрятали в надежном месте сундук с сокровищами. Они спешили. До полудня, когда в свой очередной обход по склонам храмовой горы двинутся стражники святилища, надо было забрать меч, успеть унести и похоронить погибшего предводителя, закопать в ближайших кустах мертвого северянина. Но на тропе лежал только труп бывшего главаря банды. Не было никаких следов, объясняющих, куда исчезло тело торговца и его меч – как будто северянин вдруг обрел крылья и улетел по воздуху, прихватив с собой свою дочь и свое оружие. Разбойники переглянулись и, не сговариваясь, ринулись обратно в лес…
      …Дочка К'нарра дотащила своего отца до ближайших домов еще нескоро. Она несколько раз бессильно садилась на тропу, опуская на землю невыносимо тяжелую ношу. Размазав кулачком влагу, сочившуюся из глаз по щекам и смешивающуюся с потом и дорожной пылью, она раз за разом поднималась, впрягалась в свою неподъемную волокушу и упорно тащила полумертвого отца вниз по тропе. Тащила до тех пор, пока совершенно не обессилела и не свалилась на бок под жгучим взглядом Отца Богов. Где-то рядом послышался злобный отрывистый рык Хранителей Домашнего Очага, а вскоре пожаловал и сам хозяин торпедоподобных «зверушек». Он склонился над К'нарром, учуял его невесомое дыхание, громко рявкнул что-то подбежавшим слугам. Те осторожно подняли северянина на руки и быстро, но бережно отнесли в дом. Дочку работорговца владелец дома поднял на руки и аккуратно отнес к бассейну. Он отпустил ее в водоем, бережно поддерживая на весу голову девушки.
      Прохладная вода подействовала на драконшу не сразу. Несколько минут она лежала без движений, шумно втягивая раскаленный воздух. Но вскоре по телу прошла легкая судорога, дыхание замедлилось, и она пришла в себя.
      – Где отец? – одними губами спросила она.
      – Отец? В доме. Он сильно пострадал, но все еще жив. Скоро приедет лекарь – ответил ей немолодой драк – хозяин дома. Наказав слугам присматривать за девушкой, по-прежнему лежащей в прохладном бассейне, он вытер полотенцем влажные Руки и шагнул навстречу повозке лекаря, подъезжавшей к воротам его дома…
 
      …А Сашке опять приснился тот же странный сон. Он вновь стоял на арене. Но он был, похоже, уже другим драком. Обычно невыносимо жаркий взгляд Отца Богов сегодня был просто испепеляющим. Длинная рваная царапина начиналась на боку и заканчивалась на середине хвоста. Надсадно ныла покалеченная чем-то мощным и тяжелым рука. Другой рукой Александр сжимал длинное копье с небольшим, но острым крючком на конце, отчего оно сильно напоминало обычный багор с родной планеты. Сашка, как и в прошлый раз, стоял на середине арены. Но едва начали открываться створки самой большой и толстой двери, Александр, повинуясь необъяснимому внутреннему чутью, сделал несколько шагов в сторону от центра ворот.
      Ворота открывались медленно, неохотно. Могучие кованые петли надсадно и тревожно верещали, сигнализируя о том, что их очень давно не смазывали, рассказывая, как тяжела дверь, которую повесили на них в незапамятные времена. Наконец створки разошлись в стороны. В серой темноте заворочалось что-то большое, сильное и чрезвычайно опасное. Оно несколько раз звякнуло цепью, послышался шорох шкуры тяжелого тела по каменным стенам коридора, ведущего к распахнутой двери… Несколько секунд в амфитеатре стояла абсолютная тишина, нарушаемая только редкими сиплыми звуками дыхания какого-то могучего животного. Неожиданно дыхание прекратилось. Через мгновение из дверей вырвался длинный толстый огненный канат, расширяющийся на конце… Сашка инстинктивно отпрянул в сторону, но неожиданно поскользнулся на толстом слое предательского песка. Резво кувыркнулся в сторону, потом в другую… Вдруг дверь резко дернулась от чьего-то сильного толчка. На арену с необыкновенной легкостью для столь длинного и высокого тела, выскочило чудовище. Именно чудовище, потому что другого слова для того, что явилось перед ним на ристалище, у Александра не нашлось. Огромного роста, если считать таковой высоту между землей и головой монстра, поднятой кверху на максимальную высоту. Толстую, но длинную и гибкую, как водяной удав-анаконда, шею венчала голова, пасти и зубам которой позавидовал бы любой из земных аллигаторов. На конце длинного хвоста, заканчивавшегося шипастым наростом, и в его начале, многочисленными костяными зубами торчали остроугольные защитные пластины. Эти же светло-коричневые «зубы» надежно защищали тело дракона вдоль всего хребта, они спускались вниз, занимали все пространство груди и боков. Опускаясь еще ниже, они превращались в желтоватые прямоугольники, сплошным щитом покрывавшие живот и нижнюю часть груди. Чудовище развернулось, пристально посмотрела Сашке в глаза, отчего у него почему-то перестали слушаться ноги. Монстр, демонстрируя уверенность в своей полной неуязвимости, а возможно, просто для собственного удовольствия несколько раз взмахнул небольшими крыльями, слишком маленькими для того, чтобы летать и слишком большими, чтобы о них забыть совсем. Нелетающий дракон не нападал. Он наслаждался Долгожданной и… кратковременной свободой, потому что в следующее мгновение Александр каким-то непостижимым образом почувствовал, что сейчас ЭТО случится. Дракон пригнулся, прижался к песку, наклонил голову почти к самому песку. Его грудные воздушные мешки, похожие на зоб ощипанной Курицы, пережравшей зерна, неожиданно наполнились изнутри каким-то газом, стали большими и твердыми, как кубовые бочки из-под кваса. Чудовище открыло пасть и резко выплюнуло струю огня точно в Сашку. Драк-Александр попытался спастись от струи пламени, прыгнув в сторону, но ноги отказались слушаться. Он только дернулся всем телом в сторону, упал на бок, со страхом провожая глазами огненный смерч в нескольких сантиметрах над своей головой… Через несколько мгновений к лежавшему навзничь гладиатору подошел крылатый монстр. Он склонил голову низко, к самому лицу поверженного соперника, шумно вдыхая воздух огромными, черными провалами ноздрей. Наконец, он схватил Александра за ногу, высоко подбросил полупарализованное тело в воздух так, чтобы оно летело головой вниз и, подставив раскрытую пасть, на лету ловко поймал воина пастью за голову и туловище. Спустя мгновение монстр сделал глотательное движение и Сашка, по-прежнему живой, но недвижимый, очутился в желудке чудовища.
      «Сожрали!» – почему-то удивился такому повороту событий человек. В желудке было темно и сыро. Какая-то жгучая жидкость почти сразу стала разъедать раны и царапины, полученные в предыдущих поединках. Гладиатор попытался пошевелиться. Но незримые путы держали его по-прежнему крепко. Тогда он с трудом перевернулся на бок и стал искать, во что бы вцепиться зубами, – может, от боли в желудке дракон отрыгнет все-таки проглоченную добычу. Однако вцепиться ни во что не удалось, боль в ранах стала все сильнее, а голову медленно, но неотвратимо стал заполнять черный туман…
      …Проснулся Сашка оттого, что его сильно тряс за плечо Ар'рахх. Александр долго не мог понять, что с ним и где он находится – такое сильное впечатление оставил о себе этот то ли сон, то ли воспоминание давно погибшего гладиатора. Наконец он пришел в себя, тряхнул головой, с удовольствием осознавая, что он все еще жив, а темный и тесный желудок дракона был просто кошмаром. Он бодро впрыгнул вниз, забрал у зеленого верзилы свой нож. Устроившись в том же углу, где минутой раньше сидел его хвостатый напарник, он хотел порасспросить у Ар'рахха про его сны. Но пока он раздумывал, как бы потактичнее начать столь непростой разговор, молодой следопыт несколько раз вздохнул и… громко захрапел, демонстрируя полнейшее пренебрежение к его, Сашки, внутренним проблемам… Александр недовольно хмыкнул, но потом он подвинул под свою костлявую задницу вещмешок, поудобнее устраиваясь в дальнем от двери углу. Кушать не хотелось, заняться было решительно нечем. Он вытащил из мокасина нож и стал терпеливо затачивать его об грань вулканического камня, густо пропитанного тем же золотисто-желтым песком, который покрывал и арену ристалища.
      Нож точился медленно. Гораздо быстрее тупилась некогда острая грань одной из стен их временного убежища. Светло-коричневый камень, судя по его «твердости», был чем-то вроде вулканического туфа – такой же мягкий и легкий. Сашка хотел уже бросить свою затею с доведением трофейного кинжала до нужной кондиции, но тут под ножом чиркнуло что-то твердое, струей брызнули искры, выцарапанные клинком из какого-то камня. Александр не поленился. Он выдрал из мягкого камня один из бесхозных железных крючьев. Острием крюка он со всех сторон обдолбил неизвестный минерал Подцепив его сбоку, с четвертой или пятой попытки Сашка выковырял камень, внимательно осмотрел со всех сторон. Камень был как камень – ничего особенного. Черный, неправильной остроугольной формы ромб напоминал семя какого-то неизвестного растения. Человек несколько раз провел камнем по незаостренной грани кинжала. Камень отозвался почти живым воем и выпустил густую струю ярко-желтых железных искр. Несколько огоньков попало на сухие травинки под ногами. Они мгновенно выпустили крохотные змейки серых дымков, неожиданно резким неприятным запахом царапнули в носу… Александр передней частью ступни быстро затоптал тлевшие соломинки. Еще раз оглядев со всех сторон камень, человек довольно хмыкнул. Он приподнялся, нашел под собой горловину своего походного баула, одним ловким движением развязал его. Затолкав трофей подольше в угол вещмешка, Сашка вновь затянул его горловину. Через несколько секунд он вновь сидел в облюбованном Ар'раххом углу, поджав под себя ноги, размышляя над тем, что могут значить два таких похожих и одновременно таких разных сна, пытаясь понять, что это было: видение будущего, чье-то воспоминание о пережитом, предупреждение?…
 
      …После разговора с работорговцем у Верховного Жреца осталось двойственное впечатление. Хитрый северянин, разумеется, сдержал свое обещание. Он рассказал все, что знал об этой странной парочке – верзиле Ар'раххе и бесхвостом Саш'ше… Однако обстоятельства появления двух будущих гладиаторов в последней перед перевалом деревне так и остались невыясненными.
      К'нарр не дал ответа на главный вопрос Понтифика: как на Драконию попал бесхвостый гладиатор. Не дал потому, что не знал сам. По сути, оба и так направлялись на Игры Богов; предприимчивый К'нарр просто сумел использовать это их желание в своих целях и о-очень неплохо на этом заработал. Не ответил работорговец и на вопрос о том, кто еще, кроме него, может знать, откуда взялось это странное светлокожее создание, быстрое, как полет стрелы, и отважное, как целый табун Ар'рдов?
      Вот и получалось, что фантастическую по меркам простых жителей сумму в триста слитков серебра Верховный Жрец заплатил К'нарру напрасно.
      Однако большой опыт Понтифика подсказывал ему, что отрицательный результат – тоже результат. Не нужно жалеть о потерянных серебряных слитках. Необходимо просто изменить вектор поиска информации.
      Мысленно перебирая всевозможные варианты добычи сведений о потенциальном спасителе умершего Бога – Единственного и Всемогущего, первосвященник все больше склонялся к тому, что наиболее достоверным источником информации о гладиаторе со странным именем Саш'ша является… сам гладиатор. Вот только так прямо, в лоб задавать ему интересующие Верховного Жреца вопросы было никак нельзя. Если этот Саш'ша хоть немного разбирается в хитросплетениях политических игр, он легко догадается, что Понтифик кровно заинтересован в его помощи. Чем наверняка постарается воспользоваться в своих интересах. Во всяком случае, так было всегда и со всеми, кому священнослужитель хоть ненамного приоткрывал завесу над причинами, побудившими его к тем либо иным действиям. Нет, для начала надо хорошенько «прощупать» неизвестное создание, понять, чем он «дышит» каковы его цели, в чем его слабые места… Только после этого можно будет подумать, как лучше всего можно использовать его неординарные способности в его, Первосвященника, целях…
      А что касается финальной схватки Игр Богов, то ведь легко может статься, что перед самым ее началом огневик… заболеет или сдохнет. Например – от старости или по какой-то другой причине…
      …Где-то наверху Храма Богов проревели трубы, возвещая о том, что взошла Сау и начинается вторая ночь гладиаторских боев. Верховный Жрец накинул на плечи плащ священнослужителя Высшего, Двенадцатого Уровня. Только четыре первосвященника на планете Дракон имели право надевать такую же расшитую серебром хламиду. Первым был он, Понтифик. Трое других служили в других Храмах Богов, и все они были Верховными Жрецами. Но только один из четверых имел право вместо серебряной надеть золотую диадему. Первосвященник величественно поправил золотой обруч на голове, вышел на небольшую площадку, примыкающую к главной лестнице амфитеатра. На глазах многих тысяч зрителей, доверху заполнивших воронку кратера потухшего вулкана, он громко запел молитву, призывающую явить гладиаторам справедливость Богов во время их сегодняшних поединков с хищными и ядовитыми тварями, специально собранными со всего континента и подготовленными для праздника Игр Богов.
      Молитва эта, написанная много-много поколений назад неизвестным жрецом-поэтом, теперь не была понятна никому из присутствующих. Даже Понтифик не знал, о чем ее слова. Совсем еще зеленым дракончиком, едва вступив на путь служения Отцу Богов, он легко выучил несколько четверостиший с ритмично повторяющейся внутренней основой. С тех пор он редко задумывался над смыслом стиха, произносимого им по нескольку раз в день. Где-то в бездонной глубине Лет затерялся его перевод…
 
О, наш Господь – Творец Великий
Пред образом твоим безликим
Могу лишь об одном просить:
В мольбе грехи мне отпустить…
 
 
Взываю к милости Твоей
И искренне прошу, поверь
Все неразумное былое
И равнодушное порою…
 
 
Обман, гордыню и другое…
Прошу простить мне все плохое
Душе прошу дать очищенье
Обрел чтоб разум просветленье…
 
 
Ведь мы, Господь, – твое творенье
Во всех, всех наших воплощеньях
На путь нас истинный наставь,
Все по местам своим расставь.
 
 
Ты научи нас верно жить,
Чтоб перестали мы грешить,
Чтоб напрочь о плохом забыли
И лишь прекрасное вершили.
 
 
От доброты ведь, не иначе
Душа становится богаче…
 

      Завершив молитву, Верховный Жрец опустился на колени и трижды низко наклонился, коснулся лбом поверхности площадки. Первый поклон – ушедшему на ночной отдых Отцу Богов. Второй – Его сыну Ран. Третий – дочери Сау…
      На этом ритуал завершился. Жрецы проводили своего Понтифика в Центральную Ложу, где для него давно было приготовлено специальное место. Тонкая работа, красное дерево, высокая спинка – этому креслу мог позавидовать любой удельный правитель. Оно было похоже на трон, хотя формально, конечно, им не являлось. Формально вообще все Жрецы были равны – перед Богами и друг другом. Отличали их только Уровни Посвящения – в теологию культа Богов… Формально трон был просто стулом, который вынесли в Центральную Ложу для того, чтобы Понтифику было просто удобно сидеть. На деле же присутствие в Ложе стула-трона означало, что Первосвященнику требуются повышенные удобства, потому что он собирается задержаться здесь надолго – до самого окончания сегодняшних боев, вполне возможно, что до самого восхода Отца Богов. Ибо предсказать, какой временной отрезок потребуется для сегодняшних поединков, не возьмется никто, будь он хоть трижды прорицатель…
      Первосвященник расправил сутану и присел на трон, облокотившись на массивные резные подлокотники. И тотчас же надрывно взревели трубы, возвещая о выходе гладиаторов на арену.
      Сегодня бойцы вступали в амфитеатр все одновременно. Они быстро, но с достоинством занимали «свои» места в круге, лицом к зрителям. Началось их повторное представление. Ко второму Дню Игр Богов на трибунах зрителей заметно прибавилось, многие прибыли из отдаленных провинций только сегодня. В амфитеатре появилось много новых лиц, да и «старым» любителям острых зрелищ не мешало напомнить, кто есть кто из гладиаторов, вышедших на золотистый песок арены.
      На бойцов-поединщиков зрители реагировали по-разному. Некоторым не досталось даже жиденьких хлопков, иных приветствовали громкими криками и шумными аплодисментами… Пока не дошла очередь до зеленого верзилы из племени Хромой Черепахи. Стоило мажордому проорать его имя в свой огромный медно-золотистый раструб, весь амфитеатр разом, словно один человек, приветственно взревел тысячами глоток. Драки долго не желали прекращать аплодисменты. Они устроили молодому следопыту настоящую овацию, на которую он, впрочем, не обратил никакого внимания или сделал вид, что не обращает внимания…
      Последним, как и вчера, представляли Саш'шу… Рев стоял такой, что Понтифику показалось, что он оглох. Один из владельцев гладиаторов, кажется, тот самый, который купил Саш'ша на торге, наклонился к самому уху Верховного Жреца, что-то сказал ему. Однако из-за чудовищного рева первосвященник ничего не расслышал. Рев прекратился так же неожиданно, как и начался. Понтифик повернул голову к цирку. Он увидел, что бесхвостый гладиатор стоит посредине арены и жестами просит зрителей не кричать. И многотысячный амфитеатр его слушается! Легкая зависть неприятно уколола Верховного Жреца. У этого существа – без роду, без племени – кажется, начинают появляться свои почитатели?
      …Сегодня к зрителям жребий был благосклонен. Бог удачи Ран решил сразу «угостить» своих чад изысканным «блюдом» в виде поединка Ар'рахха и его пока неизвестного соперника.
      «Бойца» из мира хищников так же, как и гладиатора, на каждый конкретный бой определял только жребий (на все воля Богов!). Народ в амфитеатре притих. Через одну-две минуты в цирке закипит смертельная схватка, но сначала драку-поединщику предстоит выбрать оружие. И это тоже один из факторов, способный существенно повлиять на результат схватки. Ведь он не видит своего соперника, не знает, какое оружие будет самым эффективным в борьбе с ним. Здесь свою роль играет, конечно, везение. Но (опять же на все воля Богов!) ведь не зря говорят, что Ран помогает только сильным и храбрым…
      У стены – тринадцать видов оружия. Каждый из бойцов может взять только одно средство нападения. Попутно сужая выбор оружия для тех, кто выйдет на арену позже. У гладиатора, который выйдет в цирк последним, выбора оружия, как такового, не будет – он возьмет то единственное, которое останется после всех…
      Ар'рахх стоял у стены с оружием довольно долго. Многотысячный амфитеатр уважительно молчал, понимая неспешность гладиатора не как его нерешительность, а как вдумчивость и взвешенность при принятии важнейшего решения. Наконец зеленый верзила определился с оружием. Он сделал шаг вперед, наклонился и поднял то, с чьей помощью надеялся сегодня победить любого хищника. Народ на трибунах присмотрелся, неодобрительно загудел, осуждая его выбор. Верховный Жрец несколько секунд спустя тоже увидел оружие Ар'рахха. Им оказалась ловчая крупноячеистая сеть – редкий выбор для гладиаторских боев. Особенно – для поединков с хищниками…
      Однако, поразмыслив, Понтифик нашел объяснение странному, на первый взгляд, решению бойца. Темно-зеленый южанин – он кто? Простой охотник из глухой провинции на самом Юге Хвоста Дракона. Они там наверняка и меча-то толком ни разу не видели…
      …Зеленый верзила свернул в большое кольцо сеть, вышел в центр цирка, встал лицом к двери, из которой выпускали на арену хищников. Двери открылись…
 
      За сравнительно недолгую жизнь молодой следопыт успел накопить изрядный опыт единоборств с самыми разными хищниками. Прыгающие черепахи Т'ызз, могучий Р'ырг, гигантский хамелеон Д'ронн, Маг'ги… Эти и другие представителей плотоядных не раз пытались сделать Ар'рахха своей добычей. Но всегда – с одинаковым «успехом». Правда, некоторым, особо резвым, удавалось спастись – бегством.
      Из большого числа смертельных поединков с хищниками молодой следопыт сделал несколько выводов, главным из которых был: никогда не бояться противника. Плотоядные наделены каким-то неведомым чутьем на страх; например, при нападении на Б'ка они безошибочно выбирают в стаде жертву, которая будет сопротивляться меньше других, животное, в поведение которого заведомо чувствуется покорность воле Богов, какая-то обреченность… Хищник откуда-то точно знает, когда его бояться. Это прибавляет ему смелости, силы, придает ему уверенность в своих силах… В отношениях между драками такое тоже иногда случается…
      В поединке с хищником важно не только оружие, но и внутренний настрой на схватку. На охоте у Ар'рахха не раз бывало, что зверь, чувствуя уверенность и психологическое превосходство молодого следопыта, отступал без боя. Конечно, такое может случиться где-то в лесу, на склоне вулкана, но вряд ли возможно здесь, в тесных стенах цирка, где отступать противнику некуда, где он чувствует себя загнанным в угол…
      …Дверь открылась. Сначала из ворот показалась голова. Уродливая, с мощными челюстями, покрытая многочисленными мелкими шишечками с неожиданно тонким и чувствительным носом и маленькими, но зоркими глазками. Голова быстро осмотрелась и двинулась вперед. Вслед за крупной головой на арену неторопливо, даже слегка лениво выползло довольно большое – длинное и высокое – туловище с коротким и сильными конечностями. Толстые когти на передних и задних лапах предназначались не для того, чтобы хватать и удерживать добычу. Они служили другим целям: намертво вцепляться в землю, не дать телу скользить вперед. Длинный, гибкий, похожий на медлительно речного удава хвост медленно поворачивался из стороны в сторону, словно у него были собственные глаза и они высматривали, за что бы ухватиться. Не найдя дерева или камня, хвост ненадолго упокоился, но стоило животному сделать несколько шагов к центру арены, он вновь начал свой неустанный поиск любого предмета, в который можно вцепиться мертвой хваткой.
      Ар'рахх узнал его сразу. Более отвратительной внешности, чем у гигантского хамелеона Д'ронна не было ни у одного хищника; да что хищника – вообще ни у одного представителя фауны планеты Дракон. Хамелеон бегал медленно и не мог догнать драка или Б'ка, которые составляли основную часть его довольно богатого меню. Д'ронн охотился из засады. Причем этим приемом он владел мастерски… Стоило ему узреть потенциальную добычу в центре арены, он тут же всем телом прилег на песок, ловко, примерно на половину ступни зарылся в него. Д'ронн быстро стал менять цвет кожи. Прошло совсем немного времени и там, где только что находился большой и опасный хищник, лежала груда песка, неотличимая от окружающего материала даже при самом ближайшем рассмотрении.
      Ар'рахх на мгновение задумался. Лучшим оружием в охоте на бронированного хамелеона были огонь и стрелы. Пламенем его можно спугнуть с лежки, а длинные толстые стрелы издалека пробьют бугристую шкуру зверя, тем самым лишая хамелеона возможности нанести ответный шаг: челюсти на конце его языка были сильными, а зубы – острыми. И еще они были очень ядовитыми. Все это зеленый верзила прекрасно знал.
      Однако Д'ронн был для него легкой добычей. Стоит только опытному следопыту зайти немного сбоку и набросить сеть на неподвижно лежащего зверя – и он обречен. Со спутанными короткими ногами быстро не побежишь, через сеть не выплюнуть ядовитый шип на конце сложенного в несколько слоев языка… В основании шеи у Д'ронна имелись несколько небольших точек, при нажатии на которые хищник испытывал сильнейшую боль. Опытные охотники показали их местоположение Ар'рахху еще тогда, когда он был совсем молодым темно-зеленым следопытом…
      Ар'рахх на мгновение задумался над тем, как ему победить зверя. Убить быстро? Или сначала устроить представление вроде того, какое придумал Саш'ша во вчерашнем поединке с Б'ка? В нем боролись два драка. Драк – охотник, следопыт, разведчик, – прекрасно знающий животный мир настолько, что он стал его неотъемлемой частицей, понимающий, что зверь убивает только тогда, когда хочет есть и уже поэтому он не заслуживает долгой и мучительной смерти. И драк, родившийся в нем, по сути, только вчера, во время поединка светлокожего спутника Ар'рахха и рогача. Этот, второй, неожиданно почувствовал, что такое настоящий кураж, понял, что коль уж животное попало на арену для гладиаторских боев, то пусть оно умрет так, чтобы доставить своей смертью как можно больше удовольствия для зрителей. Тысяч зрителей… Многие из которых, прежде чем попасть в Храм Воли Богов, преодолели путь в невообразимое количество перелетов стрелы и заплатили деньги, на которые можно купить соли, стрел и копий для племени Хромой Черепахи не на один Год.
      …Ар'рахх снял с плеча сеть. Он не спеша стал заходить на хамелеона сбоку, раскручивая над головой большую ловчую сеть. Секунда, другая – и она полетела на хамелеона. Широко раскрылась над зверем, зависла над ним и уверенно накрыла… хвост Д'ронна, запутавшись в нем.
      Амфитеатр заревел. Теперь, по сути, Ар'рахх был безоружен. Если он только не сумеет каким-то образом снять злополучную сеть с гибкого, как червяк, хвоста хищника, он обречен. Так, во всяком случае, думали большинство из тех, кто наблюдал за поединком…
      Однако зеленый верзила сдаваться без боя не собирался. Он быстро побежал к хвосту хамелеона, всем видом показывая, что намеревается снять сеть, либо запрыгнуть на зверя сверху. Однако Д'ронн был начеку. Он с быстротой, какую трудно было заподозрить в этакой махине, развернулся и молниеносно напал на молодого следопыта: выстрелил языком в бежавшего Ар'рахха. Светло-оранжевая зубастая лиана языка с ядовитым жалом на конце опоздала всего на долю мгновения. Зубы звучно клацнули, пролетая почти у самой шеи зеленого верзилы. Светло-оранжевый шлейф бессильно упал на песок и быстро вернулся туда, откуда начался его полет – в пасть гигантского хамелеона. Зверь пожевал челюстью, выплюнул песок. Он снова повернулся всем телом за непрерывно бегающим вокруг него Ар'раххом, стал неотрывно буравить его желтыми глазами, выбирая удобный момент для новой атаки. И он, этот момент не заставил себя долго ждать. Молодой следопыт, по-прежнему двигавшийся по круговой траектории вокруг хищника, вдруг запнулся. Он ничком упал на песок и громко вскрикнул, обеими руками обхватив лодыжку правой ноги. Хамелеон отреагировал мгновенно. Он немного приподнялся над песком, слегка наклонил голову и повторно, быстрее, чем в первый раз плюнул язык в по-прежнему лежащего на песке зеленого верзилу. Расстояние между головой Д'ронна и Ар'раххом было небольшое. С предельно малых расстояний хищник атакует намного точнее, чем издалека. Его язык выскочил из пасти подобно кулаку завзятого драчуна в постоялом дворе – мощно, неотвратимо. Он с силой ударил в бок молодого следопыта и… пролетел дальше, глубоко зарывшись в песок. Амфитеатр просто взорвался. Шум стоял такой, что казалось, это сам дух грозы спустился на землю и изо всех сил лупит кулаками в свой громовой барабан. Каким-то непостижимым образом Ар'рахх в последнее мгновение сумел приподняться над песком, и теперь смертоносный язык хищника оказался прямо под ним. Хамелеон быстро стал втягивать его обратно. Но вместе с языком, намертво вцепившийся в основание зубастого нароста на конце светло-оранжевой лианы, к нему стал подбираться его противник. Зверь не растерялся. Он открыл свою огромную пасть, демонстрируя свои длинные и острые зубы, готовые воткнуться и разорвать тело любого, кто попадет между ними. Зеленый верзила «доехал» на языке почти до самой головы хищника. В последний момент он неожиданно отцепился от языка, целой тучей песка окатив морду хамелеона. Зверь обиженно заревел, моргая глазами, мотая головой – пытаясь избавиться от тысяч крохотных острых камешков, неожиданно оказавшихся у него под веками. Но этим он только ухудшил свое положение. С каждым движением тяжелых век твердые, как алмаз, песчинки проникали в мягкую ткань глаза все глубже, доставляя гигантскому хамелеону страданий все больше и больше. Наконец, он оставил попытки избавиться от жгучих угольков в своих глазах. Он свирепо развернулся, непрерывно меняя окрас, играя всеми оттенками цвета, волнами пробегавшими по его большому и длинному телу. Где-то там, в мутном, расплывчатом мире находился его обидчик, его противник. Д'ронн чувствовал его запах, слышал его дыхание. Его надо было немедленно уничтожить. Хищник заметил какое-то пятно, мгновенно выстрелил в него языком… Пятно оказалось чьей-то тенью… Зверь втянул лиану с налипшим на нее песком и тотчас же плюнул им еще раз – в другое пятно. И снова – промах… Неожиданно хамелеон почувствовал легкое движение в районе хвоста – это Ар'рахх снимал с него свою сеть. Хищник повернул голову и опять стрельнул языком… Жало воткнулось во что-то тонкое, гибкое, скользкое, очень похожее на ногу драка. Д'ронн напряг мышцу и впрыснул яд в то, во что вонзилось его жало…
      …У гигантского хамелеона нет противоядия против собственного яда. В этом зрители гладиаторских боев лишний раз убедились, вместе с Ар'раххом глядя, как корчится на песке тело Д'ронна после того, как он ужалил свой собственный хвост.
 
      Верховный Жрец довольно хмыкнул, привстал со своего трона, вытер запотевшие ладони о заботливо предложенный младшим Жрецом платок. Только после окончания поединка ему стал понятен мотив, по которому зеленый верзила не стал убивать зверя сразу. Ларчик открывался просто: Ар'рахху, по-видимому, очень нравилось внимание зрителей. Он не хотел их разочаровывать. Побеждать он хотел только красиво… «Ну, что же, посмотрим, как это будет получаться дальше!» – подумал про себя Понтифик. Он отхлебнул из чаши, заботливо поднесенной незаметным младшим Жрецом, откинулся на спинку трона и с нетерпением стал ожидать появления следующего бойца.
 
      В центре арены зеленый верзила обошел все еще бившегося в конвульсиях хамелеона. Поднял руки вверх, навстречу зрителям, наслаждаясь мгновениями всеобщего восторга и упоения его, Ар'рахха, успехом. Как хорошо, что свидетелем его триумфа стала та, которая… Он внимательно пробежал глазами по первому ряду, забитому зрителями. На местах К'нарра и его дочери была пустота. Молодой следопыт покрутил головой, всматриваясь в лица всех зрителей первого ряда – может, они просто поменяли место? Но работорговца и его дочери нигде не было… Тревожное предчувствие неприятным холодком коснулось его сердца, он необъяснимым образом почувствовал, что с ними приключилась какая-то беда. Но вдвойне неприятно было то, что Ар'рахх ничем не мог им помочь… По крайней мере, пока не мог…
 
      От Верховного Жреца не ускользнула мгновенная перемена в настроении гладиатора. Смутное предчувствие, что произошло что-то не так, как планировалось, заставило его на мгновение задуматься, вспомнить все события последнего Дня… Он встал со своего трон-стула, подошел к широкому массивному поребрику, отделявшему ложу от нижней части амфитеатра. Понтифик внимательно проследил за взглядом Ар'рахха. Вслед за ним он осмотрел весь первый ряд. Кажется, он догадался в причине мгновенной перемены настроения гладиатора. Он жестом подозвал к себе одного из Жрецов низших Уровней, что-то негромко сказал ему на ухо. Жрец кивнул в знак того, что он все понял и почти мгновенно растворился во тьме проема, ведущего внутрь Храма.
      …Тем временем с арены, затянув толстый канат на хвосте Д'ронна, несколько стражей вытаскивали поверженного хищника. Наконец, ворота за ними закрылись… Судьба тела гигантского хамелеона была предрешена. По давно заведенным в Храме правилам, туловища погибших животных (И гладиаторов – тоже. Но это было одним из самых больших тайн Храма) не уничтожалось, а «утилизировалось». Что на практике означало, что трупы потрошились, разделывались и использовались в качестве корма, например, для тех же хищников. Или довольно многочисленной своры Хранителей Домашнего Очага, которые исправно несли свою службу на дальних и ближних подступах к Храму и которых, естественно, так же приходилось подкармливать. Мяса после Игр Богов всегда оставалось много. Так зачем же пропадать добру?
      Кто будет следующим гладиатором? Почему-то сегодня это волновало зрителей гораздо больше, чем обычно. Дракам, до краев заполнившим воронку амфитеатра, в первом же поединке вкусившим зрелища редкостного, изысканного – наивысшего качества – хотелось продолжения этого «пиршества» мужества, ловкости, силы, изобретательности. И не их вина, что следующему гладиатору просто немного не повезло.
      Началось все с выбора оружия. Очевидно, этот высокий, сильный гладиатор когда-то и где-то послужил Хранителем Ворот или стражником. Потому что он, ни на мгновение не усомнившись, выбрал копье. Прекрасное оружие для единоборства один на один с другим гладиатором или тяжелым неповоротливым хищником вроде того же Д'ронна. Похоже, иного он и не ожидал. Но Бог удачи Ран распорядился иначе…
      …Едва гладиатор занял положенное ему место в центре арены, из приоткрывшихся ворот кубарем выскочила… свора разъяренных Маг'гов. Свора была небольшая – всего шесть хищников. Но на редкость кровожадная. (Перед поединком их, как и всех остальных хищников, подкармливали мясом гладиаторов, погибших на прошлых Играх Богов Для этой цели имелось даже специальное хранилище, в котором по особой, тщательно скрываемой технологии не один Год можно было хранить мясо не теряющее своих питательных и вкусовых качеств.) Маг'ги известны не только своей неистребимой жаждой убийства, они очень осторожные, сплоченные и изобретательные животные. Впрочем, их осторожность простирается до того момента, пока они не нащупают слабое место своей жертвы. Стоит им понять, что жертва им «по зубам», осторожность мгновенно уступает место безудержной ярости и храбрости. И тогда только смерть может остановить их бешеное стремление вцепиться в горло жертве.
      Гладиатор, судя по всему, все это хорошо знал. Он уверенно стал в оборонительную стойку, прокрутил копье над своей головой.
      Это было ошибкой. Опытные хищники с врожденным обостренным восприятием чувств жертвы мгновенно подметили неуверенность своего противника, проскользнувшую в нескольких неточных, «размытых» движениях гладиатора. Нечеткие, немного размашистые, а потому замедленные движения бойца словно послужили сигналом для шестерки Маг'гов. Они одновременно, словно повинуясь сигналу невидимого дирижера, набросились на гладиатора. Воин тупым концом копья отбил одного из нападавших хищников в сторону, насквозь проткнул второго… Вытащить копье он не успел. Один из хищников в прыжке добрался-таки до ноги гладиатора, полоснул по бедру острыми, как отколотый край морской раковины, зубами, оставил глубокую рану и мгновенно отскочил на безопасное расстояние. Маг'ги тут же сменили тактику. Они перестали нападать, окружили раненого гладиатора довольно большим кольцом. Хищники непрерывно и хаотично двигались вокруг него, выжидая удобный момент для последней, решительной атаки на бойца.
      «Да! – подумал Верховный Жрец. – В сообразительности этим кровожадным тварям отказать сложно. Зачем тратить энергию, силы, рисковать жизнью, если можно просто подождать, пока добыча истечет кровью и сама свалится под ноги торжествующему победителю?»
      Но и гладиатор по уровню отмобилизованности мало чем отличался от предыдущих бойцов. Погибать «за так» он не собирался. Боец наклонил голову, взревел, перехватил копье за середину. Он бросился на Маг'гов, прихрамывая и шатаясь из стороны в сторону. Покуда гладиатор был жив, он сдаваться не собирался. Он ловко подцепил за ноги ближайшего хищника, перевернул его на спину, занес копье для решающего удара. Но Маг'г оказался увертлив. Он успел вскочить на ноги и резко сиганул в сторону от наконечника копья. Гладиатор, вложивший все силы в этот удар, промахнулся, сильно оперся на раненую ногу, оступился на ней и неловко свалился на бок…
      …Его последними усилиями были отвращающие, отталкивающие, защитные, выброшенные навстречу хищникам движения рук… Его коричневое тело почти молниеносно скрылось под пятеркой черных тел Маг'гов, с хрустом рвущих на части…
      Зрители восторженно закричали, замахали руками… Было видно, что эта группа драков явно «болела» за хищников. Такое на Играх Богов тоже было не редкость. Многие, едва ли не большая часть зрителей приходили, чтобы увидеть, как хищные твари разрывают на части гладиаторов.
      Понтифик не разделял восторгов по поводу победы зверя над воином, все знали, что издавна его симпатии всегда – на стороне гладиатора. Хотя, бывали исключения и у него… Одно из таких редчайших исключений вот-вот должно было выйти на середину ристалища – если младший Жрец, ничего не напутал со жребием.
      Слуги на Ар'рдах, в тяжелом вооружении – в бронях и с копьями – загнали, наконец, обезумевших от вкуса и запаха крови Маг'гов в одну из дверей, охранники крючьями утащили с арены то, что осталось от гладиатора, они же шустро присыпали многочисленные кровавые места свежим золотистым песком… Через несколько минут бои гладиаторов можно было продолжать.
      Третьим гладиатором сегодня была атаманша. Она вышла на середину цирка, въедливо, дотошно, так, словно только от этого зависела ее жизнь, осмотрела снизу доверху весь амфитеатр. Она несколько раз довольно странно взмахнула над головой и сбоку мечом, который она, не раздумывая, выбрала в качестве средства в единоборстве с неизвестным пока хищником. Предводительница разбойников сделала еще несколько движений, демонстрируя отменную гибкость и прекрасное владение собственным телом. Наконец, она закончила подготовку к поединку, опустила руку с оружием вниз, давая тем самым понять, что она готова к схватке.
      И тут же выпустили хищника. Точнее, охранники просто быстро открыли воротину, за которой он находился, разбежались в стороны от нее к потаенным дверям. Однако неизвестный пока хищник повел себя как-то странно. Вместо того чтобы с угрожающим, леденящим душу рыком выскочить на арену, он довольно долго не показывался. Наиболее нетерпеливые зрители с верхних рядов даже стали выкрикивать какие-то ругательства… Но вскоре все прояснилось. Через арену опять пробежали – правда, в обратную сторону – несколько стражников с копьями-крючками. Они затолкали свои длиннющие багры в дверь, стараясь держаться от нее на почтительном расстоянии, долго кого-то в ней тыкали, потом неожиданно побросали свое оружие и стремглав бросились от ворот в разные стороны. Один из охранников неожиданно запутался в длинной сутане, споткнулся и плашмя упал на песок.
      Лучше бы он этого не делал…
      Из двери выскочила – нет, просто молнией вылетела… гигантская змея длиной в несколько десятков шагов и толщиной в полтора локтя! Она увидела черную фигуру охранника, мгновенно развернулась и неотвратимо атаковала пытающегося встать стражника. Она стрелой метнулась к его голове, стремительным ударом сбила его с ног. Жрец мешком свалился на песок. Змея молниеносно обернулась вокруг его туловища, серо-зеленые кольчужные кольца на долю секунды напряглись… Послышался негромкий, но отчетливый хруст, голова стражника поникла, свалилась набок. Хищница тотчас же отпустила безвольное тело, волны блестящего туловища стекли на песок. Удав был готов к новой атаке.
      Опытный воин, атаманша во время нападения змеи на Жреца даже не шелохнулась. Она терпеливо дождалась, когда хищница полностью обовьет свою жертву. Только после этого она двинулась всем телом, одновременно разворачиваясь навстречу гигантскому гаду и принимая оборонительную стойку. Шаг и разворот драконши не остались без внимания исполинского гада. Змеюка приподняла и повернула в сторону неожиданного движения голову, размером не уступающую булыжнику из фундамента стен вокруг города Храма Воли Богов. Она гипнотизирующе, неотрывно, своим «змеиным» взглядом уставилась на атаманшу, внимательно следя за каждым ее, самым малейшим движением. Она не нападала. Несомненно, змеюка обладала всеми качествами, присущими крупным хищникам – быстротой, ловкостью, силой, смелостью… Однако при этом была намного осмотрительнее и осторожнее, чем другие плотоядные или ее сравнительно небольшие горные собратья. Наконец безмолвный поединок взглядов закончился – ничем.
      Оба противника сделали свои первые движения. Змея – чтобы зайти в тыл вооруженному мечом драку, гладиаторша постаралась не дать ей эту возможность. Она, осторожно ступая по предательскому песку, ни на мгновение не теряя из виду свою противницу, стала отступать к высокой стене арены. Хищница неотступно следовала за ней, но держалась на почтительном расстоянии и не нападала. Наконец, атаманша почувствовала спиной и кончиком хвоста надежный теплый камень стены. Она вновь встала в оборонительную стойку, неожиданно довольно глубоко погрузив в песок правую ногу. Змея прямо перед ней, всего в нескольких шагах, стала собираться кольцами. Хищница толстой спиралью накрутила несколько оборотов тела. Ее голова приподнялась над телом очень высоко – намного выше стен арены. Наверное, с такой высоты ее противница показалась ей такой маленькой, такой беззащитной… Змея замерла на долю секунды, словно все еще сомневаясь, что сможет победить этого гладиатора и обрушилась на атаманшу с высоты своего огромного роста.
      Видимо, предводительница разбойников неплохо знала повадки этих гигантских безногих хищников. Возможно, в многолетних странствиях по горам и лесам Драконии ей не раз приходилось отстаивать свое право занимать ту же «жилплощадь», на какую претендовали самые разные создания из числа плотоядных, и не только. И, судя по тому, что она все еще была жива, она вполне преуспела в этом.
      Когда голова гада, словно исполинский молот, обрушилась на нее сверху, гладиаторша сделала всего два движения. Первым – она правой ногой отправила в воздух прямо перед мордой хищницы целую тучу песка, вторым – молниеносно отскочила в сторону всего на половину шага. Но этого ей вполне хватило, чтобы выиграть смертельную схватку. Змеюка на мгновение потеряла ориентацию, проскочила через то место, где должна была находиться атаманша и, не встретив сопротивления (хищница явно рассчитывала, что погасит свою скорость за счет удара по гладиаторше), смачно шваркнулась булыжникоподобной башкой о каменную стену арены.
      Что дальше происходило в туче пыли и песка, доподлинно знал только один, точнее – одна. Потому что когда песок и пыль осели, атаманша спокойно стояла рядом с исполинской змеюкой, голова которой, отсеченная острым мечом, лежала отдельно от туловища – примерно в двух шагах от него.
      Зрители восхищенно-разочарованно замолчали (все хорошо знали, КТОи ПОЧЕМУсейчас вышел на арену). Но потом все же восхищение мужеством и находчивостью атаманши, в одиночку победившей одного из самых страшных хищников планеты, поборол другие чувства. Драки на короткое время позабыли о личности драконши, стоявшей сейчас у тела ядовитого удава длиной в несколько десятков шагов, они просто отдавали должное гладиатору, выигравшему у хищника себе право на жизнь, пусть всего еще на несколько Дней. В верхних рядах послышались приветственные возгласы, они переросли в крики, затем – в овацию. Восхищенный рев верхних рядов подхватили средние, а потом и нижние ряды амфитеатра, крики переросли в скандирование, волнами прокатились по трибунам… Наконец, они стихли. Атаманша неожиданно поклонилась амфитеатру. Она изящно, не торопясь, чувствуя, что к ней прикованы тысячи взглядов, с чувством выполненного долга удалилась в уютное темное помещение для гладиаторов. Для тех гладиаторов, которым удалось сегодня выжить…
      …Пока стражники вытаскивали с арены обезглавленные тела местной анаконды и раздавленного ею охранника, Верховный Жрец внимательно выслушивал младшего Жреца, что-то вполголоса докладывавшего ему. Понтифик слегка наклонил голову вперед, стараясь в шуме многотысячной толпы не упустить ни одного слова из того, что говорил ему его доверенный помощник. Наконец младший Жрец закончил. Он поклонился; не разгибаясь, стараясь не смотреть в глаза Верховному Жрецу отошел на несколько шагов от трон-стула Понтифика. Он знал, как страшен бывает Верховный Жрец в гневе… Однако Первосвященник не покарал его за сообщенную весть, а ненадолго о чем-то задумался… Наконец, он жестом подозвал кого-то из своей многочисленной свиты. Сказал тому всего несколько слов. Жреца словно ударили или окатили кипятком. Он резко выпрямился. Кровь ударила ему в лицо. Из светло-зеленого он стал зелено-оранжевым. Не разбирая дороги, спотыкаясь о чьи-то ноги, скамьи, какие-то предметы, он стрелой бросился к выходу…
      …А из двери, противоположной той, в которой скрылась атаманша, уже появился очередной поединщик. На Земле про такого сказали бы – богатырь! Огромные мышцы покрывали все его тело – руки, подобные клешням, ноги, такие мощные и толстые, словно в них натолкали коричневые валуны. Шеи, как таковой, практически не было: голова, шея и туловище объединены были в могучий торс, словно выточенный из цельного куска толстого дерева… Высоченный драк ростом если и уступал Ар'рахху, то самую малость. Зато толщиной превосходил его вдвое, а может быть, и втрое. Да и Годами он был явно его старше. Это чувствовалось по его движениям – неторопливым, замедленным на первый взгляд, но преисполненным могучей силой. А еще – по цвету кожи. У молодого бойца с юга Хвоста Дракона она была ярко-зеленая, с блестящим матовым отливом. У его пока заочного противника – светло-коричневая, с коричневато-золотистым отливом – признаком зрелости и мудрости… Возможно, через несколько Дней Воля Богов сведет этих гладиаторов в одном поединке, и они порадуют многотысячный амфитеатр прекрасным поединком во славу Богов… Но пока одному из них предстоит еще доказать свое право выйти на этот золотистый песок еще раз. Доказать – то есть победить своего неведомого пока противника. Гладиатор-богатырь, впрочем, нисколько не сомневался, что это ему вполне по силам. Может, этим и было вызвано его несколько… легкомысленное отношение к выбору оружия на предстоящий поединок?
      Гладиатор подошел к месту, где находились предметы, могущие облегчить его поединок с неизвестным пока животным. Он быстро окинул взглядом оружие и выбрал короткую палку-копье с крюком на конце наподобие тех крючьев, какими охранники вытаскивают с арены погибших животных или окровавленные труппы поверженных гладиаторов. Богатырь перехватил в левую руку свое оружие, издали по сравнению с ним показавшееся забавной игрушкой и легко, даже как-то весело шагнул в сторону середины амфитеатра. Все происходящее казалось ему приятным сном, легкой прогулкой перед «настоящими» поединками, которые начнутся завтра или послезавтра…
      …Но Боги, похоже, думали иначе.
      Из ворот медленно выполз гигантский Ом'мрр – жуткая смертоносная помесь краба и паука. Тех и других на этой теплой планете водилось во множестве. Было несколько животных, отдаленно напоминавших представителей того и другого животного племени. Некоторые их них добывали себе пропитание, охотясь на представителей других видов фауны Дракона. Ом'мрр был самым крупным из них. И он питался Маг'гами.
      Гладиатор понял, что проиграл. Проиграл еще до начала поединка. Проиграл тогда, когда выбрал оружие. Только чудо могло помочь выиграть ему поединок с крабо-пауком, имея такое смехотворное снаряжение.
      Медлительность, с которой Ом'мрр выполз на арену, была обманчивой. Редкое животное могло поспорить в скорости с ним в рывке на короткую дистанцию – двадцать-тридцать шагов. Обычно этого расстояния хватало крабо-пауку, охотившемуся на Маг'гов из засады, чтобы выскочит из укрытия, молниеносно догнать(!) хищника и одним движением могучей клешни прикончить, перекусив его пополам… Если Маг'г оказывался слишком велик или чересчур ловок, чтобы подставиться под удар гигантских ножниц, Ом'мрр просто ловил мелкого хищника шипастыми клешнями и заталкивал себе под брюхо. Где, как хорошо было всем известно, у него находилось несколько маленьких, но очень ядовитых желез, расположенных прямо у основания парочки острых наростов, торчащих вниз из толстого хитинового панциря головогруди крабо-паука…
      Охотились Ом'мрры и на драков… Охотились редко, потому что хищников было мало, и обитали они, как правило, в очень труднодоступных местах. Но охотились обычно успешно. Спастись бегством от крабо-паука еще не удавалось никому. А вот хорошее вооружение, в обязательном порядке включавшее мощный панцирь и длинное копье, иногда помогало… Уязвимое место у Ом'мрра было одно – скопление нервных узлов у основания черепа. Вот только попасть в него было ох как непросто. Скрытое за толстым панцирем, скопление нервов выполняло ту же функцию, какую у позвоночных выполняет спинной мозг. Только гораздо эффективнее. Известны были случаи, когда Ом'мрр в схватке лишался нескольких ног, клешни, но все равно выходил победителем. Стоило его противнику на долю мгновения потерять бдительность, почувствовать себя победителем поединка, а значит, расслабиться, хищник карал его за это решительно и неотвратимо. Его смертоносность становилась неодолимой, словно лавина камней на отлогом сыпучем склоне вулкана… И она оставалось таковой, пока у Ом'мрра оставалась хотя бы одна клешня…
      Драк – богатырь дошел до центра арены совсем с другим настроением, нежели начинал путь к ней. Всего двух десятков шагов оказалось достаточно, чтобы так круто изменить его восприятие окружающей действительности. Возможно, этих шагов было гораздо меньше… Может быть, всего один… Но об этом он сможет рассказать еще нескоро. И только в том случае, если выйдет с арены живым. А это сейчас было ох какой непростой задачей. Потому что времени на размышления больше не оставалось – Ом'мрры никогда не медлят с атакой. Не стал задерживаться и этот…
      Верховный Жрец неодобрительно покачал головой, оценивая выбор оружия гладиатора. Он, конечно, уже знал, какоестрашилище приготовили для богатыря-гладиатора его помощники, и будь его воля, он не позволил бы этому прекрасному представителю драконьей породы совершить такую непростительную ошибку… Но даже Он, Верховный Жрец не осмелиться открыто противиться Воле Богов…
      …На гладиатора – богатыря, стоявшего в центре арены, словно черная мохнатая молния налетела – такой стремительной была атака членистоногого хищника. Но его противник не растерялся. Он стал умело отражать быстрые атаки клешней Ом'мрра своим смехотворным оружием. Несколько громких щелчков хищника его шипастыми конечностями подтвердили неуязвимость обороны гладиатора. Ом'мрр моментально сменил тактику.
      Он быстро отбежал на несколько шагов назад и попробовал обойти соперника сбоку. Но гладиатор разгадал его маневр. Он просто сместился в ту же сторону, что и хищник… Ом'мрр попробовал обойти его теперь уже с другой стороны… Богатырь ответил тем же…
      Поединщики в центре арены еще несколько раз повторили эти движения… Крабо-паук щелкал клешнями над головой гладиатора, тот отвечал редкими, но болезненными уколами в нижние конечности хищника. Стало понятно, что схватка может затянуться.
      …Так оно и получилось. Силы были примерно равны, и теперь оставалось только ждать, у кого они иссякнут быстрее. «Для хищника, привыкшего нападать из засады, наверное, должны быть очень утомительными такие вот длительные схватки. Так должно быть», – убеждал себя драк-богатырь, в очередной раз уходя от смертоносной атаки клешней и нанося свой ответный укол в одну из многочисленных, заросших густой щетиной ног крабо-паука. Наконец, он убедил-таки себя в правоте своих умозаключений. И перешел в решительную контратаку…
      Из трон-стула Верховного жреца хорошо было видно, как неожиданно сменился рисунок поединка драка и крабо-паука. Теперь нападавшей стороной стал гладиатор. Он быстро и уверенно наносил удары по ногам Ом'мрра. Хищник стал сначала прихрамывать, потом он неожиданно поджал под себя искалеченную лапу, остался на семи ногах… Потом – на шести, на пяти… А драк-богатырь наступал на своего соперника все смелее, с каждым мгновением его удары становились все точнее, все болезненнее… Наконец, он прижал Ом'мрра к стене и начал безостановочно лупить его по уже четырем ногам… Наконец, хищник поджал под себя все ноги и, подняв тучу пыли, упал брюхом прямо на песок, выставив над головой свои огромные шипастые клешни. Он несколько раз щелкнул ими, отражая удары заостренной палки гладиатора, но тот уже вошел в раж… Несколько ударов по голове хищника окончательно убедили его, что противник, наконец, сломлен. И можно добить его, пробив толстый панцирь на его щетинистой спине – там, где находится то самое заветное сплетение нервных волокон. Драк-богатырь коротко разбежался и через голову запрыгнул прямо на спину крабо-паука. На спине хищника он быстро развернулся, размахнулся, чтобы посильнее ударить по панцирю… Но неожиданно был пойман за руку – ту самую, в которой он крепко сжимал свое оружие. Еще мгновение – и откушенная рука, по-прежнему крепко сжимающая заостренную палку, упала на песок рядом с Ом'мрром… Надо отдать должное гладиатору – он не издал не звука и продолжал бороться за свою жизнь, пытаясь единственной рукой все-таки добраться до заветной цели. Он изо всех сил бил ею по панцирю, стремясь пробить крепкий хитин… Неожиданно хищник вскочил на ноги, драк покачнулся, потерял равновесие и неловко свалился со спины своего противника. Прямо перед его могучими клешнями… Все остальное заняло всего несколько мгновений. Раздалось несколько приглушенных ударов, очень похожих на те, которые издает топор мясника, разделывающего мясо Б'ка перед продажей… Когда Ом'мрр спустя некоторое время отошел от стены, все увидели, что стало с несчастным гладиатором. Несколько растерзанных кусков мяса мало напоминали того красавца-атлета, который предстал перед зрителями всего несколько минут назад. Голова, туловище, нога, часть руки – вот и все, что осталось от драка-богатыря.
      А ведь все могло сложиться иначе, выбери он на поединок иное оружие…
      Крабо-паука, заметно прихрамывающего на все восемь ног, стражники, вооружившиеся факелами на длинных палках, стали теснить к вновь открытым воротам. Хищник несколько раз негодующе щелкнул клешнями, но все же подчинился. Каким-то звериным чувством он понимал, что больше его не хотят убивать. Просто хотят вернуть в клетку, в которой он прожил несколько последних Дней.
      Ом'мрр был очень вынослив. И не его вина, что его соперник не знал, какие длительные, часто – многодневные переходы приходится совершать представителям его вида, чтобы найти наконец стаю Маг'гов, откочевавшую вслед за стадами Б'ка. Как и то, какими трудными многочасовыми поединками в брачный период приходится добывать себе право оставить после себя пусть немногочисленное, но такое желанное потомство…
      …Верховный Жрец не смог скрыть своего разочарования исходом поединка. Едва загнали в клетку раненого хищника, он раздраженно встал и, никому ничего не объяснив, нервно шагнул внутрь Храма. Несколько Жрецов устремились вслед за ним, едва поспевая за Понтификом, на ходу выдергивая из стен горящие факелы…
      …Прошло довольно много времени, а Первосвященник по-прежнему недвижимо сидел в своем тесном рабочем кресле, неотрывно глядя на тусклый язычок пламени на верхнем конце осветительной палочки, слегка наклонившейся в середине темно-бронзовой кованой подставки, стоящей на самом краю его стола. Верховный Жрец о чем-то напряженно думал. Немногочисленная свита была где-то рядом, но о ее присутствии можно было догадаться только по слабому движению светло-желтого пятна свечи, изредка и запоздало реагирующему на отдаленное дыхание приспешников первого лица культа Отца Богов. Понтифик молчал… Молчало его окружение… Иногда через толстые стены Храма прорывались звуки с арены, где по-прежнему шли поединки… Но затем все снова стихало… Неожиданно резко качнулось пламя единственного источника света в комнате, послышались негромкие шаги. К Верховному Жрецу приблизилась фигура, скрытая капюшоном и оттого похожая не то на тень, не то – на бестелесное привидение, обитающее в развалинах замка Аз'зрр… Фигура наклонилась к самому уху Первосвященника, сказала несколько слов… Снова растворилась в кромешном подземельном мраке.
      Неожиданно Верховный Жрец встал со стула и выпрямился. Он незряче обвел взглядом помещение, увидел свечу… Кажется, он принял для себя какое-то решение…
      …Понтифик вернулся так же неожиданно, как и покинул его. Не глядя по сторонам, ничего не объяснив, он через всю ложу быстро прошел к своему пустующему трон-стулу. Поудобнее устроился на нем. Далеко-далеко на востоке предрассветные вестники Отца Богов уже начали понемногу раскрашивать нижнюю кромку облаков в нежно-розовый цвет. Пройдет еще немного времени, и облака станут красными, потом – нальются пурпуром… И только потом свой лик присутствующим явит владыка этого мира – Отец Богов. Первосвященник быстро окинул взглядом арену. На ней суетились стражники, крючьями вытаскивавшие из золотистого песка большие куски окровавленного мяса. С такого расстояния невозможно было понять, чьи это останки – хищника или его противника – незадачливого гладиатора… Да теперь это уже и не имело большого значения… Что произошло – то произошло. Изменить что-то было не по силам даже самому Отцу Богов.
      Верховный Жрец жестом подозвал к себе одного из младших приспешников, что-то полуутвердительно-полувопросительно сказал ему. Жрец согласно кивнул головой и тут же сделал несколько шагов назад. Стараясь не терять из виду лица Понтифика, он вернулся на свое место… Первосвященник удовлетворенно откинулся на резную спинку своего сиденья. Все же, несмотря на гибель одного из его любимцев-гладиаторов и неприятную, но закономерную (скрепя сердце Верховный Жрец вынужден был с этим согласиться) победу атаманши, второй день гладиаторских боев складывался весьма успешно. Самое главное – все поединки с хищниками удастся завершить за одну ночь. Это было большой удачей. Все последние Годы схватки между гладиаторами и плотоядными никогда не продолжались менее двух-трех ночей. К концу поединков уставали зрители, выматывались стражники, «сгорали» от ожидания гладиаторы… Нынешние Игры Богов складывались как никогда удачно… На одном дыхании прошел первый этап. Всего одна ночь потребовалась для выяснения отношений между зверями и драками…
      Оставался всего один гладиатор… Но у Понтифика не было сомнений, что и он завершит свой поединок до наступления рассвета. Потому что этим гладиатором был Саш'ша…
 
      …А вот у Сашки эти сомнения были… Глядя, с какой легкостью кошмарные создания убивают и разрывают на части гладиаторов, он заметно приуныл…
      Когда мажордом проорал в свою медную кричалку его имя, амфитеатр, пресытившийся зрелищем смерти, отреагировал вяло… Александр на вдруг одеревеневших ногах шагнул на арену.
      Из оружия у стены оставался только нож. Длинный, очевидно, боевой клинок или что-то вроде этого… Он одиноко, как-то сиротливо лежал у стены, матово отсвечивая розовым светом неизвестно как попавшего сюда первого луча предвестников Отца Богов. Сашка наклонился и поднял оружие. Коричневые кожаные ремешки, туго упеленавшие рукоять, – мягкие, теплые, немного шершавые, – приятно скользнули по ладони, удобно ложась в раскрытые пальцы… Александр несколько раз взмахнул оружием, оценивая его вес и сбалансированность…
      Некоторые из зрителей, утомленные бессонной ночью, восприняли его поведение как нерешительность, как желание на несколько мгновений оттянуть неизбежное; то, что случится очень скоро… Послышались выкрики, требующие, чтобы Сашка побыстрее заканчивал выбор оружия, тем более что выбирать, собственно-то, и не из чего было…
      У Александра неприятно засосало под ложечкой… Откуда-то появилось навязчивое желание бросить этот нож и сломя голову бежать прочь отсюда, подальше от этой арены, амфитеатра, зрителей… Подальше от жестоких и огромных хищников, каждый из которых мог прикончить его за долю секунды…
      Преодолевая нарастающий страх, чувствуя, как целое полчище «мурашиков» поднимается вверх вдоль позвоночника, как деревенеют руки и отказываются слушаться ноги, Александр пошел к центру арены.
      Сашка шел долго. Очень долго. За время, которое он потратил на путь к середине площадки для поединков, он успел вспомнить всю свою жизнь, но особенно ярко – тот момент, с которого он помнил себя… Ему было тогда полтора года. Дядя Витя из нескольких дощечек и большой зубастой шестеренки сделал «тачку». Он целый день катал его почти по такому же мягкому желтому песку прибрежной полосы тихой алтайской речушки. Позади нехитрого транспортного средства в одну мальчишечью силу оставались неровные строчки следов, рожденные босыми ногами дяди Вити и большой зубчатой звездочкой от какого-то давно умершего сельхозагрегата… Сашка успел почувствовать какое-то болезненное внимание всех зрителей, с любопытством или неприязнью рассматривавших неизвестное «животное», увидеть, что пустуют два места в первом ряду – те самые, которые в прошлый раз занимали К'нарр и его дочь… «Они же собирались сегодня быть на поединках с хищниками. С ними что-то случилось!!!» – кольнула гладиатора неприятная догадка.
      «Надо срочно выбраться отсюда и узнать, в чем же дело!» – Как ни странно, эта мысль неожиданно успокоила Александра. Пропала дрожь в ногах. Исчезли все до единого холодные «мураши», всего секунду назад полчищами топтавшие его спину… У него вновь появилась цель. И он вновь готов был драться…
      Сашка неожиданно ощутил приятную тяжесть клинка в своей руке. Он сделал последний шаг, отделявший его от невидимой точки, означавшей центр арены.
      И тотчас же распахнулись ворота. На арену вылетел – именно вылетел – одним огромным скачком хищник, невиданный, огромный. Его по-жирафьи длинная, но гибкая и мускулистая шея плавно вырастала из могучего бочкообразного туловища и заканчивалась неожиданно изящной головой с могучими челюстями, маленькими, глубоко посаженными глазками и острым веретенообразным наростом на затылочной части головы. По бокам могучего туловища когтистыми столбами упирались в золотистый песок арены четыре лапы, которые и лапами-то назвать было" сложно. Три гигантских когтистых пальца оставляли в песке такие глубокие борозды, что при желании Сашка легко мог спрятаться в одной из них.
      Вот только прятаться он не собирался.
      Да это и не удалось бы. На арене чудовище мгновенно затормозило, одним движением погасив инерцию большого и, как теперь оказалось, – ловкого тела. Быстро покрутило головой… Увидело фигурку, одиноко стоящую посреди арены… Ненадолго, оценивающе задержалось взглядом на бесхвостой малявке… Через секунду вновь возобновило движение, разыскивая «настоящего» противника… Достойного бойца так и не обнаружилось…
      Длинношеий хищник моментально сориентировался в возникшей ситуации. Он могуче развернулся всем туловищем в сторону своей жертвы, грозно рыкнул (у Сашки от этого рыка волосы на голове стали дыбом), пригнул шею к земле, словно гусак-шипун, идущий в атаку на мелкую собачонку… Неторопливо начал обход соперника, внимательно наблюдая за ним и одновременно незаметно сокращая расстояние до него. Спустя какое-то время (а мгновения для Александра сейчас тянулись подобно минутам или часам) хищник настолько приблизился к гладиатору, что Сашке пришлось сделать шаг назад… Потом – еще один… Еще… Вскоре он почувствовал лопатками теплый камень стены арены. Дальше отступать было некуда. Длинношеий монстр неожиданно поднял голову высоко вверх и сделал по направлению к Александру еще один богатырский шаг. Вдруг оказалось, что отступить невозможно даже в сторону. Все пространство около стены надежно контролировалось плотоядным жирафом с его смешными птичьими лапами-столбами. А наверху, в опасной близи жаром горела смертоносная пасть… Сашка растерялся… Он выставил вперед свое смехотворное оружие в надежде, что это хоть как-то отпугнет настырного хищника. Но получилось все наоборот. Хищный гусак-переросток неожиданно резво мотнул головой вдоль стены и… выбил ею нож из руки гладиатора. Александр попросту опешил. Его положение из очень тяжелого стало просто катастрофичным. В отчаянии он пригнулся, схватил пригоршню песка и резким движением бросил его в сторону быстро приближающейся морды хищника. Хищник среагировал мгновенно. Он отпрянул, высоко задрав голову, уходя от неожиданного «подарка» своего соперника. Но несколько песчинок все же достигли своей цели. Длинношеий монстр несколько раз мотнул головой, стряхивая с головы и из глаз налипшие камушки…
      Этих нескольких выигранных мгновений человеку хватило, чтобы сгруппироваться, коротко разогнаться и ласточкой прыгнуть вдоль стены, уходя в сторону от длинношеего противника… Уходя, но так и не уйдя… Хищник на движение человека отреагировал необычайно быстро. Он моментально развернулся в сторону Сашкиного «полета» и своей трехпалой когтистой лапой прямо в воздухе поймал и сверху вниз, к песку, надежно прихлопнул бесхвостого гладиатора. Пойманный Александр заворочался под неимоверной тяжестью, но – тщетно. Трехпалый пресс держал надежно – не вырваться. Он дернулся еще раз, но добился только того, что вместо груди бревоноподобный палец уперся в живот… Кишечник человека не выдержал страшного давления… Он шумно опорожнил его… Прямо в шорты из кожи дракона…
      Откуда-то сверху к Сашкиному телу приблизилась чудовищная голова. Могучие ноздри несколько раз шумно вдохнули воздух, принюхиваясь к незнакомому запаху… Запах не понравился… Чудовище высоко подняло голову и огласило об этом амфитеатр своим могучим ревом…
      «Все… П….ц!!! – подумал Сашка, в очередной раз тщетно пытаясь вырваться из-под твердой конечности монстра. – Мало того, что сдыхаю ни за понюх табаку, еще и обо….ся перед смертью!!!» Мысленно Александр еще раз выматерился, костеря, на чем свет стоит тех, кто приволок его сюда. Неожиданно человек заметил рукоять ножа, торчащую из песка. Сашка мгновенно вспомнил, что именно в эту сторону отлетел злополучный клинок. Он вытянулся вперед изо всех сил, кончиками пальцев стараясь дотянуться до оружия… Осталось совсем немного… Еще чуть-чуть… Наконец кончиком ногтя гладиатор дотянулся до навершия кинжала, зацепил, потянул его на себя… Нож неохотно, но подался… Через несколько мгновений рукоятка кинжала удобно легла в руку. Сашка размахнулся и что было сил ткнул в чешуйчатую лапу монстра. Хищник от неожиданности заревел и… затряс трехпалой конечностью, пытаясь стряхнуть с нее не существующего ядовитого гада.
      Александр моментально перекатился в сторону. Не спуская настороженного взгляда со своего противника, он вновь встал на середину арены, лихорадочно размышляя, как можно победить такого громадного хищника. Идти на него с ножом – все равно, что пытаться победить танк, имея только пистолет. Каким-то образом надо было раздобыть другое оружие, более мощное… Или хотя бы более длинное…
      «Длинное… Более длинное… – лихорадочно работала Сашкина голова. – Где-то нужно взять более длинное…» Неожиданно его взгляд упал на стражника, с неподдельным интересом наблюдающим за ходом поединка. Решетчатая дверь из толстых кованых прутьев надежно защищала его от происходившего на арене. Жрец, в отличие от гладиатора, чувствовал себя в полной безопасности.
      Это его и подвело.
      К двери, надежно запертой им изнутри, неожиданно подбежал бесхвостый поединщик. Своим длинным острым ножом он довольно больно ткнул охранника в живот… От такой наглости и неожиданности Жрец на долю мгновения опешил. Потом он схватил свое похожее на багор копье и сквозь прутья с размаху ткнул им Александра. Сашка легко увернулся, быстро перехватил оружие стражника в свои руки и резко дернул на себя. Жрец, не ожидавший рывка, пребольно саданулся головой о прутья решетки и выпустил копье их рук.
      Как оказалось, человек добивался именно этого. Перехватив поудобнее свой трофей, он двинулся на монстра. Хищник к этому моменту полностью пережил нанесенную ему обиду и вновь готовился оттеснить гладиатора в стене арены.
      Но Бог удачи Ран в это утро уже отвернулся от него.
      Монстр это почувствовал сразу, едва начал свою новую спираль вокруг стоящего в центре арены бойца. Он прошел меньше круга, когда его голова на пригнутой гусачиной шее уперлась в острый кончик копья Александра. Стальной шип незамедлительно ткнул его в богатые нервными окончаниями ноздри, вызвав болезненный рев. Несколько капель оранжевой крови окропили золотистый песок под ногами монстра.
      «Если его можно ранить, значит, его можно убить!» – повторил незабываемое шварценеггеровское Сашка. Он воспрял духом и нанес еще один колющий удар в область носа. Но на этот раз зверь был начеку. Он быстро дернул головой назад, одновременно делая шаг назад… Человек незамедлительно занял отвоеванное пространство.
      Так продолжалось довольно долго. Наконец гладиатор прижал гигантского хищника к стене. «Моська, загоняющая слона!» – почему-то подумалось человеку. – Как же убить эту гору мяса?! Не ждать же, когда он подохнет с голоду!»
      На удачу Александр несколько раз ткнул копьем в живот и бока хищника. Тот практически никак не отреагировал. Стало ясно, что если у него и есть уязвимые места, то не здесь.
      «Тогда где?» – в очередной раз мысленно вопрошал себя Сашка. Но ответа не находил. Тогда он решился на рискованный шаг. Он разбежался, забежал сбоку, оттолкнулся от песка арены копьем. Через несколько мгновений он уже находился на задней части спины монстра. Хищник от такой дерзости поначалу немного опешил – он даже не попытался на лету поймать своего противника. Хотя, наверное, вполне мог бы. Он развернулся и зубастой пастью стал ловить человека, ловко скачущего у него на спине. Но, как быстро выяснилось, скорость и подвижность его шеи, развернутой в сторону туловища, заметно уступали той, которая была у него, когда он ловил добычу прямо перед собой.
      Первым это понял гладиатор. Он ловко прошмыгнул по могучей спине к основанию толстенной шеи и сразу стал недосягаем для зубов хищника. Шея монстра просто не сгибалась под таким углом, чтобы схватить то, что находится в этом месте его тела. Недолго думая, Сашка выхватил кинжал, предусмотрительно засунутый за пояс. Он размахнулся и со всей мочи воткнул клинок в неглубокую ямку точно посредине туловища прямо у основания шеи.
      Монстр заревел. Заревел так, что оглушил всех зрителей и гладиаторов, включая Александра. Хищник вдруг упал на грудь, подогнув передние лапы. Упал так неожиданно и резко, что гладиатор, не ожидавший подобного движения, кубарем скатился со столоподобной спины монстра. Сашка быстро вскочил на ноги и со всей скоростью, на какую был способен, побежал к копью, застрявшему в песке (нож остался в спине хищника). Но копье ему так и не понадобилось. Монстр от ужасающей боли ревел так, что лопались барабанные перепонки. Он свалился на бок, забился, задергал ногами и головой, пытаясь избавиться он невыносимой боли в спине…
      Ревел и катался он долго. Наконец он прекратил реветь, в последний раз дернулся и затих, навсегда перекрыв веками глубокие провалы маленьких глаз…
      Оглушенный ужасным ревом Александр краем глаза перехватил сигнал руководителя стражников, предписывавшего его подопечным начинать «уборку территории». Он с облегчением понял, что поединок наконец завершился. Бросил на золотистый песок копье и медленно, чувствуя, как с каждым шагом многотонная плита усталости давит на плечи все сильнее и сильнее, пошел к заветной двери, туда, откуда с нескрываемым страхом и нетерпением выглядывал Ар'рахх…

      Маленькая девочка почувствовала легкое прикосновение к своей щеке и моментально проснулась. У них с няней был свой маленький секрет. Рано-рано утром, когда предвестники Отца Богов только начинали подкрашивать розовым нижний край облаков и все в замке еще крепко спали, няня тихонечко приходила в спальню маленькой принцессы и будила ее легким прикосновением пера. Иногда она касалась шеи, но чаще поглаживала темно-зеленую щечку будущей наследницы трона… Маленькая девочка моментально просыпалась. Она быстро одевалась, и они вдвоем с няней – такой же девчонкой, только постарше, – тайком убегали в скалы. В предрассветном полумраке они забирались на самую вершину утеса Камень Любви. Освежающий утренний бриз быстро прогонял последние остатки сна. Принцесса и ее няня устраивались поудобнее между покатых каменных складок, плотно облепленных мелким зеленым прибрежным лишайником, и с замиранием сердца ждали появления Отца Богов.
      Красная голова великана вот уже много Лет украшала родовой герб принцессы. Но она любила его не за это. Ей нравилось, какОтец Богов приходит в этом мир. Ей было приятно ощущать Его прикосновение к ее нежной зеленой коже… Она любила Отца Богов так же естественно и просто, как любят сад, в котором плещет фонтан, поют птицы и цветут цветы; как любят теплый ветер или легкий летний дождик… Она любила, потому что была молода и беззаботна и ей просто хотелось любить…
      Принцесса открыла глаза… Наваждение пропало… Она снова стала пленной атаманшей, а на небольшом уступе, рядом с ее головой, сидела подземельная крыса и что-то увлеченно ела, держа это «что-то» в маленьких когтистых лапках. Ее длинный скользкий хвост свисал вниз. Именно его кончиком она коснулась лица атаманши, когда та спала на твердом каменном полу рядом со стенкой. Предводительница разбойников осторожно пошевелила затекшими пальцами и незаметно вытащила из-под одежды руку. Давно обретшая способность видеть в темноте почти так же, как и при свете, она прекрасно видела все, что творилось в келье. Молниеносный рывок – и животное, утробно пискнув, оказалось крепко зажатым в стальной руке предводительницы разбойников. Она ловко свернула маленькому грызуну шею, острым когтем подцепила тонкую брюшину… Выпотрошив животное, атаманша, с трудом подавив брезгливость, неспешно его съела, тщательно пережевывая маленькие мясные кусочки… Мясо – это силы. А силы ей ох как скоро понадобятся. Может статься, что – все, до последней капельки…
      …Четыре Года ее отряд держал под контролем огромную территорию на севере континента Дракон. О ней слагали легенды. Одни видели в принцессе Фул'ланн символ новой веры в Отца Богов, свободы, новой жизни, защитницу отверженных, другие – фурию, преступницу.
      Отряд не удавалось ни победить, ни взять измором, на даже подкупить: тысячи слитков серебра назначались за голову «королевы бандитов», но Хранителям Ворот не удалось заполучить даже ее изображение!
      Никакие засады и никакие ловушки не были страшны отряду Фул'ланн: все отмечали ее способность предугадывать события, читать знаки судьбы. Не однажды ей просто чудом удалось увести своих «робин гудов» от Хранителей Ворот, буквально на несколько минут опередив своих преследователей. «Я жила в постоянном страхе – признавалась на допросе она позже, – будто кожей чувствовала приближающуюся погоню. Не могла заснуть и присела к костру. Вдруг что-то скользнуло по моей ступне. Это была змея, но какая-то необычная. Я успела рассмотреть ее и поняла, что она – вестница Отца Богов. И тут я услышала голос, предупреждающий об опасности. К счастью, моя покровительница Сау не оставила нас». Лишь однажды Фул'ланн не удалось предотвратить беду. Это случилось совсем недавно: она услышала знак – вопль крылатого ночного хищника, сидящего на дереве. Но не придала этому большого значения. И поплатилась свободой…
      Беззаботное детство маленькой принцессы закончилось тогда, когда стены их крохотного родового замка Дэв'ви окружили кочевники степей Запада. Осада длилась недолго…
      Когда заполыхали огромными желтыми языками крыши дворцов и началась резня на узеньких улочках замка, стало ясно, что живыми кочевники, по своему обыкновению, не оставят никого. Продравшись сквозь огонь и смерть, мать принцессы королева Мал'ланн успела силой затолкать сопротивляющуюся Фул'ланн в крохотную щель подземного потайного хода и запереть за ней окованную железом дверь… Она насмерть стояла с мечом в руках у этой дверки вместе с горсткой своих телохранителей. Они погибли все. Но в последний момент могучий Ур'рнн успел-таки своей секирой подрубить одну из толстых каменных колонн, поддерживающих тяжелую каменную крышу над входом в древнее святилище, откуда начинался потайной ход. Огромная каменная плита с шумом накрыла густо истыканную стрелами спину верного Ур'рнна, поднимая облако пыли и навсегда скрывая тайну маленькой железной створки в дальнем углу родового святилища замка Дэв'ви.
      Испуганная маленькая принцесса долго плакала у запертого входа… А когда стихли звуки сражения на улицах замка, она стала толкать окованную железом дверь… После нескольких неудачных попыток она поняла, что эта дверь больше не откроется для нее никогда. В кромешной тьме, на ощупь она стала пробираться вдоль стены потаенного хода…
      Шла она долго. Очень долго. Несколько раз она теряла надежду на спасение, в отчаянии садилась на скользкий уступ. Слезы горячими ручьями обильно омывали ее детское личико, ей становилось немного полегче, и она вставала. Касаясь правой рукой прохладной стены подземного хода, она вновь продолжала свой путь в неизвестность…
      Свет в конце пещеры она увидела через полтора Дня своего пути. Наверное, у взрослых, хорошо знакомых с этим путем в замок и из замка, он занимал намного меньше времени. Но она была маленькой девочкой и было просто чудом, что она вообще смогла найти выход из подземелья. Ведь если бы она пошла вдоль левойстены, неизвестно, чем бы вообще закончился ее вояж сквозь скалу.
      А еще ее спасла именно эта нелогичная задержка в пути. Кочевники, конечно, догадывались, что в замке должен быть тайный подземный ход, они обшарили буквально каждый квадратный локоть в окрестностях, но принцессу так и не обнаружили. Им и в голову не могло прийти, что маленькая наследница Дэв'ви все еще пробирается вдоль холодной каменной стены подземного прохода.
      Разграбив замок и уничтожив всех его защитников, кочевники не стали долго задерживаться в замке. Они покинули его так же неожиданно и быстро, как и подступили к его стенам.
      Прошел Год или два, когда кочевники неожиданно вернулись. Они привели с собой в пустующий замок несколько Жрецов Отца Богов. Жрецы и кочевники долго ходили по мертвым комнатам, залам и улицам родового замка Дэв'ви. Дикие Хранители Домашнего Очага и Маг'ги давно «очистили» их от тел погибших защитников. Не осталось даже запаха. Но весь воздух был словно наполнен душами погибших и непогребенных драков… Жрецы сильно засомневались. Их первоначальное стремление купить за бесценок замок у кочевников сильно поколебалось… Видя, что Жрецы уже готовы отказаться от сделки, предводитель кочевников приказал схватить одного из Жрецов и привести его на самую высокую башню замка. Жрецу перевязали ноги веревкой и опустили вниз головой между зубьев башни.
      «Если вы отказываетесь от сделки, то я вправе потребовать компенсации за потерянное время, – сказал Жрецам предводитель кочевников, демонстративно занеся свой короткий кривой меч прямо над веревкой, туго натянутой на каменном уступе. – Компенсацией за потерянное мной и моими людьми время будет вот этот служитель вашего Отца Богов. Чтобы принять решение, у вас есть столько времени, сколько потребуется мне, чтобы досчитать до двенадцати… А потом я перерублю эту веревку…»
      Жрецы согласились купить замок Дэв'ви при счете «десять»…
      …Выбравшись из подземного хода, принцесса попыталась найти кров в ближайшей деревне рыбаков. Но там уже все хорошо знали, что случилось в замке. Из боязни навлечь на себя гнев безжалостных кочевников, Фул'ланн выгнали из деревни. Она долго скиталась вдоль побережья, питаясь тем, что посылал ей океан и Отец Богов. Наконец, принцесса пришла в селение, где драки занимались земледелием. Она поселилась в этой деревне, попыталась начать нормальную жизнь. Но судьба распорядилась иначе: ее изнасиловали и избили несколько взрослых самцов из этой деревни. Теперь ей оставалось одно: мстить. Тогда-то она и собрала «боевую группу»: команду таких же отверженных и отчаявшихся, как она сама.
      Принцесса быстро взрослела. Жгучая обида на судьбу, обошедшуюся с ней так несправедливо, быстро выжгла в душе маленькой девочки сострадание.
      Боль… Только боль наполняла ее изнутри все Годы ее разбойничье жизни, полной приключений, крови и смертей. И все равно глубоко-глубоко в душе она по-прежнему оставалась маленькой девочкой, принцессой, забравшейся на Камень Любви встречать восход Отца Богов. Она впервые за долгие Годы это почувствовала вчера, когда ее самый лютый враг, бесхвостый драк по имени Саш'ша неожиданно поделился с ней, как она это хорошо видела, отнюдь не лишним куском своего мяса. Прохладная вода и пища не погасили огонь ненависти и злобы, пылавший в ее душе много Лет. Но неожиданно что-то сдвинулось в сознании королевы разбойников, стало меняться в ее мировосприятии, в оценке ситуации и места, в которое она попала…
      …Атаманша встала с каменного ложа. Повинуясь годами выработанной привычке, она начала свою обычную утреннюю тренировку. Она быстро, порой – неуловимо для глаза – металась по тесной камере, наносила невидимому противнику разящие смертоносные удары… Она нападала, кувырком уходила от ответной атаки, снова нападала и вновь ставила защиту от невидимого соперника…
 
      К рассвету второго Дня К'нарр все еще не оправился от коварного удара разбойника. Голова немного кружилась, съеденная пища не хотела задерживаться в желудке, она периодически норовила выскочить обратно. И только большая сила воли и чувство благодарности за спасение не позволяли К'нарру извергнуть из желудка то, чем его беспрестанно потчевали его спасители…
      Вскоре из Храма Воли Богов неожиданно пришел посланец Верховного Жреца. Он подробно расспросил о том, что произошло на узенькой тропинке между густых кустов, ничего не сказал и исчез так же неожиданно, как и появился. Пока К'нарр гадал, что бы могло значить появление представителя Понтифика, совершенно неожиданно на виллу спасителя работорговца пожаловал сам Первосвященник. Он поинтересовался здоровьем К'нарра, довольно подробно расспросил о том, как выглядели нападавшие, – во что они были одеты, на каком диалекте разговаривали… А потом произошло нечто совершенно неожиданное. Повинуясь незаметному жесту Верховного Жреца, в комнату вошел один из младших служителей культа. В руках он держал сверток, очень похожий на… плащ, купленный Понтификом у К'нарра накануне.
      Плащ расправили. В него были завернуты бесценные сокровища – рог с засохшими кусочками плоти и меч с перевитой змеями рукоятью, утраченный во время схватки с разбойниками. Как и где нашли его Жрецы – навсегда осталось тайной для К'нарра и его дочери, которая оставила клинок недалеко от кустов, в которых она вырубала жердочки для волокуши… Это – ваше! – неожиданно спокойно, как о чем-то давно решенном сказал Понтифик. Он встал, всем своим видом демонстрируя, что собирается уходить… – Мне нужна ваша помощь! – неожиданно сказал Верховный Жрец перед тем как покинуть комнату К'нарра.
      Работорговец весь внутренне напрягся, что не укрылось от цепкого взгляда опытного и наблюдательного Первосвященника. Он немного помедлил, понимая и уважая чувства, которые бушевали сейчас в душе негоцианта.
      Верховный Жрец немного подумал, размышляя, стоит ли озвучивать его просьбу к негоцианту. Наконец, пересилив себя, он сказал:
      – Разбойники, ограбившие вас, все еще в городе. Они, судя по всему, хотят освободить эту королеву разбойников, Фул'ланн Дэв'ви. Без вас среди многих тысяч гостей нам их просто не найти…
      У К'нарра немного отлегло от сердца. Что не ускользнуло от проницательного взгляда Понтифика.
      – Мы вам немного изменим внешность, – продолжил он. – Вы побываете во всех людных местах, внимательно посмотрите… Может, что-то и увидите…
      – Ну, хорошо… Но как мы найдем разбойников среди многих тысяч драков?
      – А вам и не надо искать… Разбойники сами придут к вам…
      – Это как?
      – Потерпите немного… Завтра все узнаете…
      Верховный Жрец развернулся и, не прощаясь, вышел. Следом заторопилась его многочисленная свита…
      На полу остались развернутый плащ, меч и рог…
 
      …Саш'ша с Ар'раххом проспали почти весь день. Сразу после схваток оставшихся в живых гладиаторов собрали всех вместе. Выживших в поединках с хищниками оказалось на удивление мало: всего четверо. Первым был Ар'рахх, вторым – атаманша, третьим – бесхвостый драк породы чел'век. Наконец, еще один гладиатор из тринадцати, начинавших бои, добился победы – невысокий, но на удивление крепкий и шустрый малый Ун'налл из клана так называемых воинов-«невидимок» – приверженцев и последователей проведения Игр Богов только для избранных, специально подготовленных бойцов. Воинов к боям они начинали готовить с самого раннего детства. Жили последователи этого направления культа Отца Богов, как правило, в монастырях – горных и труднодоступных. В них они занимались беспрестанными упражнениями и медитациями. Годами постигали премудрости умерщвления себе подобных, оттачивали мастерство в бесконечных спаррингах и тренировочных схватках.
      Не однажды они применяли полученное мастерство и в настоящих, не потешных поединках. Помимо почетного, но малоприбыльного занятия – участия в ежегодных Играх Богов, бойцы-«тени» за весьма хорошую плату частенько подряжались для выполнения, мягко говоря, деликатных поручений. «Деликатность» этих поручения заключалась в том, что никто и никогда не должен был узнать, кто нанял «невидимку». Эффективность «теней» была такой, что за всю историю существования горных монастырей не было ни одного случая провала порученного «деликатного» поручения. Правда, злые языки утверждали, что иной раз для поддержания чести клана свои жизни по очереди отдавали несколько воинов… Но на то они и злые языки, чтобы нести всякую чушь…
      Сразу после восхода Отца Богов Понтифик лично осмотрел выживших гладиаторов на предмет ранений или повреждений, которые могли бы поставить под сомнение их дальнейшее участие в Играх Богов. Повреждений было два. У Ун'налла на голени подсыхала длинная вертикальная царапина, а у светлокожего бесхвостого Саш'ши на животе обнаружилось большое фиолетовое пятно. «Синяк, – спокойно пояснил он, – через два дня пройдет…»
      Поднимаясь вверх по главной лестнице Храма Воли Богов, сопровождаемый многочисленной свитой, Верховный Жрец мысленно несколько раз удовлетворенно потер руки. Сразу четверо гладиаторов вышли в следующий этап Игр Богов. Это было неслыханным везеньем! Бывали Годы, когда его Храм после схваток с хищниками на третий этап Игр Богов не мог делегировать ни одного бойца… Удачей было, когда хотя бы один драк проходил через сито жесточайшего отбора второго Дня Игр Богов и его состояние позволяло ему достойно соперничать с представителями других Храмов. А нынче – сразу четверо!
      Несомненным плюсом было так же и то, что всепоединки прошли за одну ночь. Для Храма это было большим послаблением и одновременно – экономией ресурсов. По существующей традиции все зрители платили только один раз. Вне зависимости от того, сколько ночей продолжались схватки, жетон-пропуск в амфитеатр давал право видеть всебои гладиаторов с хищниками без дополнительной оплаты. Бывали Годы, когда схватки затягивались на три Дня… Хотя, как правило, хищникам и гладиаторам на выяснение отношений требовалось не более двух ночей…
      Разумеется, третий и последний – четвертый – этапы главного праздника Года – это особое состязание. По традиции каждый Год они проходили в одном и том же месте – на арене Храма Воли Богов. Однако считались отдельным зрелищем и оплачивались, поэтому так же отдельно. И, разумеется, гораздо дороже, чем в первый или второй День. Вот и получалось, что гладиаторы для Жрецов-устроителей, ну и для себя, разумеется, выиграли два дополнительных Дня отдыха – отнюдь не лишних, с учетом предстоящих поединков и особенно последней, венчающей Игры схватки…
      Во время аудиенции, которой Первосвященник удостоил гладиаторов прямо на золотистом песке арены, он спросил, есть ли у них какие-то просьбы или пожелания. Первым неожиданно откликнулся Саш'ша.
      – Мяса! – сказал он, – и воды… Побольше!
      – Побольше – это сколько? – не преминул уточнить Верховный Жрец.
      – Чтобы хватило помыться и постирать… кое-что – на секунду опустив голову, ответил чел'век.
      – Всем четверым! – еще немного подумав, добавил он.
      Прямо на арене стражники стали наполнять водой четыре широких перламутровых емкости. При ближайшем рассмотрении емкости показались раковинами каких-то гигантских моллюсков. Или верхними половинками панциря неизвестных, но очень больших черепах… Пока они суетились с небольшими бронзовыми ведрами, королева разбойников исподтишка наблюдала за диковинным светлокожим созданием без хвоста, зато с пятью пальцами на руках. Сколько пальцев у него на ногах, она рассмотреть не смогла, поскольку чел'век был одет и обут в необычную обувь из светло-коричневой кожи, как она неожиданно поняла – дракона-огневика. «Наверное, нашли где-то погибшего летуна», – решила она, продолжая по-прежнему незаметно наблюдать за Саш'шей и его другом верзилой Ар'раххом. Этот провинциал и деревенщина вообще повел себя очень странно. Сначала он помог стражникам вытащить на арену тяжеленные емкости. Охранники с трудом передвигали перламутровые толстостенные раковины вдвоем. Он легко справился один, моментально выкатив на арену сначала одно, затем – второе бывшее пристанище неизвестного океанского обитателя. А когда стражники стали, наконец, наполнять их водой, он, ничтоже сумняшеся, скинул с себя всю одежду и нагишом, на глазах многих сотен зрителей, с любопытством наблюдающих за необычными приготовлениями охраны, забрался внутрь и с удовольствием отдался прохладной свежести чистейшей воды из подземных источников Храма Воли Богов. К ее удивлению, чел'век тоже не отличался стыдливостью. Он так же быстро разделся донага, демонстрируя красивые мышцы под тонкой белой кожей, ловко вскарабкался внутрь перламутровой чаши. Саш'ша плюхнулся в воду на спину, раскинул руки в стороны, демонстрируя отменную плавучесть своего тела и уверенность опытного пловца. Но затем он повел себя совершенно странно. У старшего стражника – того самого, у которого он хитростью завладел крючковатым копьем, он неожиданно потребовал добавить в емкость горячей воды. Стражник поначалу заколебался, но Саш'ша испытующе посмотрел на него. Жрец не выдержал тяжелого взгляда пришельца и нехотя отдал команду добавить в емкость горячей воды. Благо в подземных источниках, бьющих из недр потухшего вулкана, ее имелось в избытке.
      Горячей воды потребовалось много. Когда, наконец, чел'век остался доволен, температура воды была такой, что нормальному драку невозможно было хоть какое-то время удерживать руку внутри нее. А Саш'ша выглядел совершенно счастливым и довольным. Он долго лежал на поверхности невыносимо горячей воды, раскраснелся, тщательно вымылся… А под конец еще и постирал всю свою скудную одежду, состоящую из коричневой кожаной безрукавки и небольших шортов, неровно обрезанных на середине бедра гладиатора.
      Королева разбойников тоже не стала ждать, когда ее уговорят принять ванну. Мысленно благодаря Отца Богов за столь неожиданный, но щедрый дар, она преодолела внутреннее сопротивление, категорически предписывающее приличной девушке не обнажаться перед посторонними, разделась и осторожно скользнула внутрь перламутровой ванны. Пока она наслаждалась чистотой и прохладой воды, зрители потихоньку все-таки покинули арену: приличному драку не принято было подсматривать за тем, как другой драк принимает ванну. Остаться – означало признаться в полном незнании правил поведения, либо в дремучей невежественности.
      Невоспитанным грубияном прослыть не захотел никто.
      Ун'налл в воду не полез. Он осторожно пристроился на краю панциря, скинул курточку, демонстрируя отменную мускулатуру на гибком теле. Почерпнул руками воду из перламутровой ванны, вымыл лицо, голову, тело, долго и тщательно промывал царапину на голени, выказав в себе тем самым опытного воина и разведчика, не понаслышке знающего, чем может обернуться пренебрежение к небольшой ссадине или, на первый взгляд, несерьезной ране. Видимо, по этой же самой причине он отказал себе и в удовольствии окунуться в воду полностью, всласть поплавать в прохладной воде.
      …Саш'ша с Ар'раххом проспали почти весь день. Атаманша не спала, неожиданно разбуженная мерзкой подземной тварью… Вчера ночью, на арене, среди зрителей она заметила несколько своих сподвижников из уцелевшего «осколка» своей боевой группы. Те самые странные движения и прыжки, которые каждый истолковал по-своему, на самом деле были условным сигналом, кодом связи, давно выработанным в банде королевы разбойников. Невозможно докричаться до засады, расположенной в тысяче шагов, предупреждая об опасности, или о том, что по горной тропе едет желанная добыча – караван купца-работорговца. А движения рук и ног «робин гуда», подающего сигналы, заметны и на более далеком расстоянии… Атаманша теперь была уверена – ее обязательно вызволят из неволи. Плен – не более чем эпизод, временная неудача в ее продолжительной разбойничьей биографии. Нужно только набраться терпения и ждать… Ждать… Ждать…
      …Верховный Жрец был одним из немногих, кто обратил внимание на странные вчерашние телодвижения королевы разбойников. Опытный, проницательный Первосвященник культа Отца Богов отличался еще и редкими аналитическими способностями. Именно наличие этих качеств в сочетании с выдающимися организаторскими способностями, целенаправленностью, настойчивостью, умением «держать удар» и находить выходы из, казалось бы, безнадежных ситуаций позволили ему, тогда еще молодому Жрецу, сделать головокружительную карьеру в церкви Отца Богов.
      Но достичь вершины и удержаться на ней – задачи разные по уровню сложности. К чести для него, Понтифик это прекрасно осознавал. Одним из главных его козырей было умение адекватно реагировать на возникающие проблемные ситуации. Вот и сейчас, сопоставив необычную для гладиатора-смертника уверенность, странные пассы руками и ногами, больше похожие на какой-то условный код, нежели на подготовку к предстоящему поединку, появление в окрестностях Храма Воли Богов целой группы разбойников, отличающихся нехарактерной для городского жулья жестокостью, их внешний вид, говорящий о том, что они не являются постоянными жителями города вокруг Храма Воли Богов, неминуемо привели Верховного Жреца к мысли о том, что готовится акция по освобождению королевы разбойников.
      В создавшейся ситуации он видел для себя несколько выходов. Самый простой и самый примитивный – казнить атаманшу. Тогда ее сподвижники, может быть, откажутся от своих планов и уберутся восвояси. Но при ближайшем рассмотрении это решение не выдерживало никакой критики. Во-первых, атаманша была нужна ему живой. По крайней мере, до окончания гладиаторских боев. Она весьма умелая, а главное – удачливая воительница, и ее имя привлечет в амфитеатр много дополнительных зрителей. А зрители – это деньги… И немалые.
      Вторым выходом, как ни странно, Верховный Жрец считал дать «робин гудам» возможность освободить атаманшу. Пусть будет все по-настоящему: схватки, погоня, раненые, убитые… Но пусть они уйдут… Живая королева разбойников полезнее, чем мертвая. Урон от ее немногочисленной банды в масштабах континента, прямо скажем, был небольшой, зато страх перед возможным ограблением заставлял многих и многих негоциантов нанимать охрану для защиты своих обозов… А где лучшие на Драконе воины? Правильно: в храмах Отца Богов.
      Живая атаманша – это тоже деньги. И хорошие деньги. Главное – они поступают постоянно, в течение всего Года. В то время как праздник Игр Богов бывает только один раз в Году…
      Но, поразмыслив, Верховный Жрец решил пока отказаться от такогорешения возникшей проблемы. Побег такой одиозной фигуры, как Фул'ланн Дэв'ви из Храма Воли Богов, где, как известно, лучшие в стране воины… «Нет, это не выход!» – подумал Понтифик и решил, по крайней мере, на какое-то время отложить второй вариант.
      Третьим вариантом было использовать королеву разбойников как наживку для поимки разбойников. Этих-то казнить можно было без промедления… Для создания нужного страха необходима была только Фул'ланн, а не вся ее банда… Но существовала опасность, что она все-таки сбежит, если ее выпустить с охраной в город…
      Верховный Жрец отдавал себе отчет, что атаманша была очень серьезным противником. Отпрыск знатного рода, наделенная к тому же от природы выдающимися интеллектуальными способностями, она не раз ставила в тупик ищеек Жрецов и «невидимок» из горных Храмов. Скрепя сердце Первосвященник вынужден был признать, что единственная выжившая из клана Дэв'ви превосходит его как по уму, так и по быстроте принятия правильного решения…
      «Значит, нужна другая „приманка“!» – решил он, окончательно склоняясь к тому, чтобы на время перевести атаманшу в тайное укрытие, усилить охрану, а для поимки шестерки бандитов придумать другую схему, исключающую участие в ней атаманши – в любом качестве.
      …Решение пришло только глубокой ночью, когда стихли даже малейшие шорохи, и Верховному Жрецу, наконец, перестали мешать думать веселые песни пьяных рыбаков на далекой окраине городских трущоб…
 
      Ранним утром, едва Отец Богов показал краешек своего бронзового диска над зубчатыми макушками Хребта Дракона, стражники разбудили Ар'рахха и Сашку. Они принесли немного воды и пищи. А еще – предупредили, чтобы гладиаторы не задерживались с завтраком: их ждет Верховный Жрец. От неожиданности оба на мгновение перестали жевать, потом, не сговариваясь, побросали лепешки и мясо в свои котомки и попросили, не мешкая, проводить их в «келью» Первосвященника.
      «Келья» оказалась довольно большим помещением с множеством невиданных украшений. Александр с любопытством покрутил головой, но потом энергично прошел и в кресло (или на трон?) напротив них уселся Верховный Жрец.
      Гладиаторы уже были готовы внимательно выслушать его.
      – Вы, наверное, обратили внимание, что в последнюю ночь Игр Богов не было работорговца и его дочери, которых вы спасли в пещере? – без длительных предисловий начал Понтифик. – Их ограбили, они чудом остались живы. Сейчас их здоровье вне опасности. Чего нельзя сказать об их жизни. Разбойники понимают, что если К'нарр и его дочь живы, рано или поздно они могут узнать их… Разбойников схватят и казнят…
      Вы показали себя опытными воинами, и вы должны понимать, что лучшая защита – это нападение. Мы не можем ждать, когда грабители вернутся за торговцем и его дочерью. Но мы можем сделать так, чтобы они сами пришли к нам. Для этого нам нужна «приманка». Этой приманкой послужите вы…
      – Да, да, не удивляйтесь, именно вы, – вы оба… Сегодня и завтра мы отправим вас в город – для того чтобы вы смогли немного отдохнуть, развеяться перед последним этапом Игр Богов. Такова традиция… Появление героев гладиаторских боев привлечет много драков. Наверняка там будут и те пятеро, которые ограбили и едва не убили ваших старых знакомых… Надо постараться схватить живым хотя бы одного.
      – Кому? Нам постараться? – не понял Александр, внутренне багровея оттого, что его «женили», даже не узнав, согласен ли он. По враждебному тону человека Понтифик мгновенно сообразил, что допустил промашку, не поинтересовавшись даже, хотят ли гладиаторы участвовать в поимке разбойников. Для него это согласие логично вытекало из тех событий, которые произошли в пещере атаманши. Но, возможно, у человека была своя, иная логика?
      – Нет, не вам, – мгновенно сориентировался Первосвященник. – В толпе будет несколько наших Жрецов, переодетых в простолюдинов. Задерживать разбойников будут они. А вы, если хотите, можете незаметно охранять К'нарра и его дочь… – как бы между прочим добавил Верховный Жрец, внимательно наблюдая за реакцией зеленого верзилы. Ему понравилась, какмолодой следопыт отреагировал на предложение охранять дочь К'нарра…
      И в своей необъятной памяти Понтифик отложил еще один фактик, зацепочку – так, на всякий случай: вдруг пригодится в будущем?
 
      Переодеваться или гримироваться К'нарр категорически отказался. В ответ на настойчивые просьбы изменить свою внешность он сначала потемнел от злости, долго терпел, и, в конце концов, выдохнул: «Я честный торговец, а не соглядатай Хранителей Ворот! Я никого и ничего боюсь в этом городе! Если есть на то Воля Богов, разбойники меня узнают в любой одежде. А что подумают обо мне те торговцы, которые ничего не знают о вашей секретной операции? Что К'нарр стал настолько стар и настолько глуп, что переодевается и ходит, вынюхивает секреты товарищей по ремеслу? Да после такого со мной просто никто не будет торговать!»
      Стражники не нашлись, что ответить честному, но чересчур упрямому и прямолинейному работорговцу. К'нарр накинул на плечи плащ, прицепил под него меч со змеями на рукояти и заторопился к выходу. Во дворе его уже ждали дочь и, к немалому его удивлению, – рабы, проданные им на Игры Гладиаторов. Те самые Ар'рахх и Саш'ша…
      Только увидев их, К'нарр, сообразил наконец, чтоимел в виду Верховный Жрец, когда обещал, что разбойники сами придут к нему, К'нарру.
      Бывшие рабы одеты были так же просто, как и при первой встрече с работорговцем – там, на помосте для торга, в деревне на восточном берегу континента, – всего несколько Дней назад. Хотя казалось, с тех пор прошла целая вечность… С одной небольшой, но существенной разницей – тогда у обоих на поясе не были прицеплены неброские ножны, из которых виднелись боевые кинжалы – одинаковые тесаки с тяжелыми рукоятями и длинными клинками, остро заточенными с обеих сторон.
      К'нарр поймал себя на мысли, что очень рад такой неожиданной подмоге: с такой охраной он чувствовал себя и свою дочь почти что в полной безопасности.
      …До площади все четверо пошли пешком. К'нарра вновь удивил Саш'ша. Обычно немногословный чел'век сегодня не умолкал ни на минуту. Он все время о чем-то спрашивал… Его интересовало практически все… Этим он очень походил на драка, приехавшего из какого-нибудь захолустья и впервые в жизни оказавшегося в большом городе… Иногда К'нарра его вопросы ставили в тупик. И тогда – вот вторая неожиданность! – на выручку негоцианту приходила… его дочь. Оказалось, что она знает гораздо больше, чем большинство ее темно-зеленых сверстниц. Вот уж чего не ожидал от своей дщери вечно странствующий работорговец, так это почти энциклопедических знаний о самых разных сторонах жизни!
      За разговорами дорога до главной торговой площади показалась на удивление короткой. Т-образный помост с нее уже убрали; вся территория была теперь ровными рядами заставлена торговыми повозками. В каждом из рядов продавали что-то свое… Сотни крытых повозок стояли на площади, с наступлением темноты они разъедутся… До охраняемых железных контейнеров здесь еще не додумались. Да и не было еще на этой планете никаких контейнеров…
      Шум над площадью стоял великий. Потому что традиция торговли предписывала покупателю и продавцу торговаться– то есть путем аргументированного спора по поводу качества товара договариваться о его цене. Ну, а там, где спор – там и эмоции, которые нередко перехлестывали через край. До рукоприкладства, конечно, дело не доходило – за этим следили строго, но в громкости голоса себя не ограничивал никто.
       Торговалисьодновременно около каждой из примерно трех сотен повозок…
      И вдруг вся площадь почти в одно мгновенье замолчала – драки увидели гладиаторов. Удивление на лицах продавцов и покупателей быстро менялось на восхищенье и радость. Вся площадь снова зашумела, загалдела… Каждому хотелось, чтобы гладиаторы, которых по традиции почитали как избранников и выразителей Воли Богов, подошли именно к их повозке. При этом не делалось различия между драком и чел'веком. Многие запомнили необычное имя бесхвостого пришельца и сейчас во всю мощь своих легких выкрикивали его имя. Кому-то больше нравился зеленый верзила – деревенщина с самого Юга Хвоста Дракона. Рев на площади поднялся сильнее прежнего…
      Саш'ша поступил мудро. Ни на мгновение не упуская из виду своих спутников, особенно К'нарра и его дочь, он начал обход торговых точек с первого, ближайшего к ним ряда. Почти сразу их обступили любопытные. Опасаясь приближаться слишком близко (многие сразу обратили внимание на оружие, висевшее на поясе у Ар'рахха и его белокожего спутника), в некотором отдалении они следовали за гладиаторами, ловя буквально каждое слово, каждый жест необычных существ, воинов, выстоявших в схватках с хищниками. Многие из присутствующих здесь торговцев и покупателей наблюдали за вчерашними поединками. У некоторых из них в глазах помимо восхищенья угадывался суеверный ужас…
 
      На эту пятерку драков, с первого взгляда – обычных покупателей, Александр обратил внимание сразу. Они были единственной группой, никак не отреагировавшей на появление на площади гладиаторов. Драки полукругом осадили одну из повозок во втором ряду и торговались не так увлеченно, как большинство присутствующих. Скорее, по необходимости, так, чтобы не бросаться в глаза пренебрежением к местным традициям…
      Наконец один из них повернулся. Сашка перехватил его взгляд, равнодушно скользнувший по высокой фигуре Ар'рахха, его коричневому плащу… Вдруг взгляд стал колючим, прямо-таки кинжальным: «покупатель» увидел К'нарра и его дочь. Увидел и, судя по всему, узнал. Он обернулся, что-то сказал своим спутникам. Те на долю мгновения глянули в сторону процессии с гладиаторами и моментально растворились в толпе…
      – Рыбка заглотала наживку! – негромко, так, чтобы слышал один Ар'рахх, сказал он, – Ждем «гостей»!
      Зеленый верзила, кажется, никак не отреагировал на слова Александра. Только слегка переместил правую руку поближе к навершию кинжала… Однако что-то неуловимое произошло с его фигурой. Молодой следопыт моментально внутренне собрался, стал как туго взведенная пружина, готовая распрямиться в долю секунды…
      Они с Ар'раххом, не сговариваясь, как бы случайно разошлись по разные стороны от работорговца и его дочери. От наблюдательного северянина не ускользнули эти странные маневры. Он поискал взглядом глаза Александра, нашел их, прочел в них что-то, важное именно ему. Он вплотную подошел к дочери и длань с рукояти меча больше не снимал…
      Все произошло очень быстро. Это для Сашки, К'нарра и Ар'рахха время тянулось, словно жижа из топей Кур'раххарра. Для остальных неспешное действо в виде ленивого прохождения гладиаторов и их спутников вдоль повозок с фруктами и овощами неожиданно прервалось каким-то одним, очень энергичным движением. Которое прекратилось также внезапно, как и началось. Только в пыли у повозок остались лежать четыре тела. Два – с неестественно вывернутыми шеями. В груди третьего торчала рукоятка меча, перевитая серебряными змеями, а лицо четвертого просто превратилось в какую-то кровавую кашу, в которой не было видно ни носа, ни глаз…
      Все происходило очень долго… Сашка увидел это,потому что был готов увидеть что-то…Что-то такое, что должно убить К'нарра и его дочь. Этим что-тооказались крохотные деревянные отравленные иглы, выстреливаемые бандитами из небольших деревянных же трубочек. Таких миниатюрных, что их легко спрятать не то что в рукаве – в ладони. Правда, для того чтобы убить, нужно подобраться к жертве как можно ближе… Но если жертва не знает об этом, какое это имеет значение? Да никакого…
      Жертвы о смертельной опасности, конечно, ничего не знали. Поэтому вели себя вполне естественно. Чем окончательно усыпляли бдительность нападавшей стороны. Разбойники так уверовали в собственную незаметность, что постарались подобраться к К'нарру и его дочери как можно ближе – на расстояние одного-двух шагов. Они так и не поняли, почему у одного из них, едва стоило ему поднять руку с трубочкой к лицу, вдруг запрокинулась голова, послышался негромкий хруст – такой, какой бывает при переломе шейных позвонков, особенно если хозяин этих самых позвонков от неожиданности даже не успевает напрячь мышцы шеи.
      Еще один из «робин гудов» попытался довершить задуманное злодеяние тем же способом, но поплатился за это жизнью – так же быстро и так же непонятно. Двое их трех оставшихся в живых разбойников, видя неудачу товарищей и мгновенно оценив ситуацию, решили довершить начатое традиционным образом – ножом и короткими мечами, которые удобно прятать под широкими складками одежды. Они все трое одновременно выхватили свое оружие. Немного мешая друг другу, двое убийц коротко замахнулись, намереваясь одним хорошим ударом прикончить К'нарра и его дочь; своими спинами загораживая от третьего место скоротечной схватки. Но нанести разящий удар они так и не успели. Одного из «меченосцев» хорошо поставленным ударом меча в грудь встретил северянин, другого прямым встречным в голову «угостил» Ар'рахх, напрочь выбив из того не только жажду убийства, но и душу. От мощнейшего удара, сплющившего ему все лицо, «робин гуд» пролетел по воздуху несколько метров, попутно унеся с собой последнего из пятерки нападавших разбойников. Что, в конечном счете, спасло тому жизнь. Моментально скинув с себя безжизненное тело бывшего товарища, он в мгновение ока переполз под повозкой в другой ряд и растворился в толпе продавцов и покупателей…
 
      Когда за Фул'ланн пришли, она спала. Осторожно разбудив спящую королеву разбойников, стражники приказали ей собирать вещи и следовать за ними. Чувствуя какой-то подвох, атаманша все же подчинилась. Перехватив в левую руку тючок с одеждой, она незаметно проникла в него правой рукой, осторожно нащупывая рукоять кинжала бесхвостого гладиатора, который она «позаимствовала» из его вещей, прокравшись в их с зеленым верзилой келью сразу после того, как Саш'шу с Ар'раххом куда-то увели охранники. (Или они ушли по доброй воле? Это Фул'ланн так и не поняла.)
      Шли довольно долго. Атаманша прекрасно ориентировалась в тесноте бесчисленных коридоров. Стоило ей один раз увидеть дорогу, она запоминала ее навсегда. Коридор постоянно заворачивал вправо и шел немного под уклон. Королева разбойников вскоре поняла, что ее зачем-то переводят на новое место. А вскоре догадалась – какое. Поплутав несколько минут по темным коридорам, двое охранников привели ее наконец к маленькой железной дверке, так похожей на ту, которая захлопнулась за ней много Лет назад в ее родовом замке. Судя по звуку, с которым открылась дверца, ее давно не открывали.
      Из темного подземелья дохнуло таким нежилым запахом, что атаманша впервые за много Лет испытала страх. Эта дверка, готовая вот-вот захлопнуться за ней, вполне могла оказаться факелом ее погребального костра. Фул'ланн знала, что в таких вот помещениях, в которые много Лет никто не заглядывал, поселяется Смерть. И стоит драку остаться в нем хотя бы на День, он неминуемо умрет. Время, которое Смерть отпускала своим жертвам перед тем, как забрать их к себе, было всегда разным, но оно никогда не превышало трех Дней. Королева разбойников интуитивно догадывалась, что, возможно, дело тут в чем-то другом… Ведь стоит этому же помещению всего дюжину Дней простоять открытым, в нем можно безбоязненно жить даже детям…
      – Заходи! – миролюбиво бросил охранник, вполоборота встав у раскрытой дверки. – Заходи! – уже более требовательно повторил он, видя, что пленница все еще колеблется. Наконец, охранник не выдержал и вытащил меч. Он сделал шаг вперед, намереваясь острием клинка принудить атаманшу пересечь порог помещения. Он не заметил, что этим шагом он полностью перекрыл обзор своему напарнику. Поэтому его напарник, один из лучших в храме воинов, поначалу не понял, с чего это так неожиданно замер его друг в немного неестественной позе, по-прежнему крепко сжимая в руке вытащенный меч. А когда понял, то было поздно – его сердце уже почувствовало холодок клинка, неизвестно как оказавшегося в руках у королевы разбойников.
      Аккуратно вытерев кровь с ножа об одежду охранников, Фул'ланн осторожно присела на одного из стражников и перевела дух. Она лихорадочно размышляла над тем, как ей теперь незаметно покинуть Храм Воли Богов.
      «Так! Прежде всего, надо спрятать трупы!» – наконец решила она. Затащив мертвых воинов в приготовленную для нее келью, она поменялась одеждой с одним из них. Прихватив меч, она накинула на голову его просторный капюшон, делающий ее совершенно неузнаваемой… Она уже спокойно пошла по коридору к одному из многочисленных выходов из святилища, но неожиданно вернулась. Ее память услужливо подсказала ей, что где-то здесь должна быть одна из сокровищниц Храма. О ней ей несколько Лет назад во время «допроса с пристрастием» рассказал один из работорговцев, пытаясь вымолить таким образом себе жизнь или хотя бы – быструю и легкую смерть. Атаманша тогда рассмеялась ему в лицо: она не могла поверить, что когда-нибудь окажется в Храме Воли Богов…
      Негоциант умер от боли и потери крови только через День. А она и ее разбойники еще долго со смехом вспоминали этого купца – всякий раз, когда пленники предлагали им «взятку» в виде клада, спрятанного где-то далеко-далеко. «Ты нам еще и о сокровище в Храме Воли Богов расскажи!» – говорила им атаманша. И приказывала усилить пытки.
      И вот теперь ей представилась возможность проверить правдивость слов давно сгинувшего пленника.
      «Третий коридор направо…» – мысленно повторяла она рассказ работорговца. – Теперь влево… Вправо… Здесь должен быть тупик, сюда мы не пойдем…» Наконец, она нашла то, что искала. На ее удивление, дверь была заперта очень плохо. Темные проушины перехватил очень старый и очень ржавый замок. Судя по всему, его не открывали несколько Лет. «Может, Жрецы и сами не знают, что за этой дверью?» мелькнула у нее мысль. Она просунула кончик меча в петлю замка и надавила не него. В замке что-то хрупнуло и он развалился на несколько частей. Королева разбойников прислушалась: не привлек ли кого посторонний звук? Но все было тихо. Наконец она, помня, какой звук издавала давно не смазывавшаяся железная петля, вплотную поднесла факел к той, на которых висела эта дверь… Несколько капель горящей смолы попали внутрь стального кружочка… Эту же операцию она проделала и со второй петлей… Наконец дверь можно было открывать… Створка негромко скрипнула и открылась…
      Купчина не обманул. Сокровищница была полна серебра, золота, каких-то вещей, давно превратившихся в тлен за долгие Годы хранения… Атаманша сняла с себя пояс, расстелила, закрутила в него несколько десятков золотых монет. «На первое время хватит!» – мысленно сказала она себе, туго опоясывая себя драгоценным кушаком.
      Прикрыв за собой дверцу, она неожиданно наклонилась и подняла с пола переломившийся в нескольких местах замок. О чем-то ненадолго задумалась, потом приоткрыла дверь, забросила замок в сокровищницу…
      Из храма она выбралась без приключений. Никто не обратил внимания на стражника, спешащего по каким-то делам. В дни главного праздника Года все охранники и Жрецы куда-то спешили… Однако спокойно королева разбойников вздохнула только тогда, когда за ее спиной остались белые стены города-крепости.
      «На Север!» – решила она, когда окончательно убедилась, что погони за ней нет.

      …Атаманшу хватились только утром следующего Дня.
      Верховный Жрец проснулся задолго до восхода Отца Богов. Ему не спалось: одолевали какие-то неприятные предчувствия. Какие – он и сам не мог толком понять.
      Понтифик не стал задерживаться в постели. Он встал, умылся, оделся и долго молился Отцу Богов, прося у него просветления разума и успеха в проведении Его праздника… Наконец он закончил молиться и пригласил к себе одного из Младших Жрецов. За дверью его кельи независимо от времени суток, сменяя друг друга, постоянно находились Жрецы разных Уровней – охранники, распорядители, порученцы… Это не было прихотью Первосвященника. Так было заведено много Лет назад, многократно подтвердило свою эффективность, и Понтифик пока не видел причин что-то менять в сложившемся укладе.
      – А где находятся тела разбойников, которых нейтрализоваливчера на площади? – как бы мельком поинтересовался он у Младшего Жреца, внимательно выслушав доклад о том, что произошло в городе и Храме вчера вечером и прошедшей ночью.
      – В районе складов. Их готовят к утилизации…
      – Что ж, пойдем, посмотрим! – неожиданно предложил Верховный Жрец. Младший Жрец, привыкший к тому, что Понтифик лично вникает в каждую деталь происходящего в Храме Воли Богов, даже не удивился.
      – Пойдемте! – быстро и просто ответил он – так, как будто ждал только такого приказания Первосвященника.
      …В районе складских помещений находилась специальная емкость, в которой утилизировалисьтрупы животных и гладиаторов, погибших во время схваток Игр Богов. Емкость размерами напоминала небольшое озеро и уже много Лет исправно служила средством заготовки мяса впрок.
      Свойства чудесной жидкости, наполнявшей озерко до краев, как водится, открыли совершенно случайно. Когда только начали возводить Храм Воли Богов, никто не обратил внимания на небольшой ручеек, берущий начало в ключике между несколькими изъеденными чем-то камнями. Вода в родничке была с каким-то странным привкусом и слишком теплой, чтобы ее можно было использовать в качестве питьевой. Ручеек хотели уже было вывести в сторону подземной реки, выносящей из вулкана наружу все, что могла вынести небольшая река, но один дотошный Жрец, снедаемый жаждой познания, решил-таки проверить: а не обладает ли вода какими-нибудь лечебными свойствами. Он поместил в родничок небольшое животное и стал наблюдать за тем, какие с ним будут происходить изменения.
      Изменения стали происходить, но не те, на которые рассчитывал не в меру любознательный служитель культа Отца Богов. Когда через пару дней он заглянул в свою «лаборатории», он, к ужасу своему, обнаружил, что животное давно мертво. Он так расстроился, что даже забыл вытащить тельце из ямки с водой, в которой животное нашло свою смерть. Через несколько Дней Жрец вспомнил о неудачном эксперименте, вернулся к родничку и очистил его от плававшего в нем трупа. В назидание самому себе – для улучшения собственной памяти – Жрец повесил животное рядом со своей кельей. Чтобы вонь от разлагающегося тела всякий раз напоминала ему, как бывает полезно иногда помнить о делах, которые не завершены. Но проходил День за Днем, а запаха от трупика животного все не было и не было. Наконец, эксцентричный Жрец, которому все-таки надоело беспрестанное напоминание о его же собственной неудаче, сорвал с крюка тельце животного и забросил его подальше в подземную реку. Однако, по Воле Богов, на берегу в этот момент утолял жажду храмовый Хранитель Домашнего Очага. Хищник мгновенно среагировал на соблазнительный всплеск в реке, плюхнулся в воду и вскоре на травке пожирал выловленное им в воде животное… К немалому удивлению Жреца, Хранитель Очага не только не околел на следующий День, как это обычно бывает с этими ненасытными плотоядными, случайно сожравшими падаль, но и заметно повеселел… Надо отдать должное экспериментаторскому зуду Жреца, который не поленился и проделал еще один опыт с вымачиванием мяса в странном родничке – на этот раз просто с куском задней ноги Б'ка.
      Результат превзошел все ожидания! Мясо, выдержанное в воде три – четыре Дня, в подвешенном состоянии могло храниться Годами! Для драков к употреблению в пищу оно было малопригодным: кисловато-соленый привкус плохо гармонировал с представлениями жителей Дракона о вкусной и здоровой пище, но вполне удовлетворял многочисленных хищных животных, привозимых со всего континента для участия в ежегодных Играх Богов. Возможность заготавливать корм для хищников впрок заметно повысило статус Храма при проведении главного праздника Года…
      Вскоре родничок раскопали до размеров большой лужи, затем расширили еще… За долгую жизнь чудо-родничок претерпел несколько реконструкций, связанных, прежде всего, с изменением его ширины и глубины, пока, наконец, не обрел сегодняшние очертания. Но кто мог бы поручиться, что очередному Первосвященнику не придет в голову «гениальная» идея сделать емкость для консервирования мяса еще вместительнее? Да никто…
      Между тем он сам в сопровождении Младшего Жреца бесстрастно рассматривал четыре тела разбойников. «Робин гуды» были аккуратно выпотрошены и выложены в ряд – головами к воде: так того требовала технология консервирования мяса. Рассматривал почему-то слишком долго для обычного контроля за качеством заготавливаемого корма.
      – Приведите сюда, как ее… Эту… Королеву разбойников! – неожиданно приказал он Жрецу.
      Оторопевший Жрец бегом бросился выполнять приказание… Верховный Жрец остался на берегу озерка, по-прежнему безучастно рассматривая четверых бандитов, убитых вчера на площади работорговцем и его бывшими рабами.
      Прошло время, достаточное для того, чтобы привести атаманшу из подземной тюрьмы к месту, где ее ожидал Первосвященник. Однако Младший Жрец почему-то пока не спешил выполнить приказание своего старшего товарища…
      Верховный Жрец по-прежнему спокойно ждал, в очередной раз прокручивая в голове фразы, которыми он встретит королеву разбойников, когда ее доставят на берег рукотворного озерка… Прошло довольно много времени, прежде чем вдалеке показался Младший Жрец, посланный за пленницей. С неохотой переставляя ноги, он возвращался один. Шел как на казнь.
      Его поведение сказало Понтифику больше, чем те слова, которые тот промямлил после того, как приблизился на расстояние, с которого его мог услышать Первосвященник.
      – Что? Ее нет? Она умерла? – переспросил Верховный Жрец, буквально испепеляя взглядом несчастного порученца.
      – Нет, она сбежала…
      – Как сбежала? Когда? Немедленно ко мне стражников, которые виноваты в ее побеге!
      – Это невозможно…
      – Как невозможно? Что, нет виноватых?
      – Виноватые есть… Но они убиты атаманшей во время побега…
      Верховный Жрец сдержался только каким-то чудом. Он едва собственными руками не утопил Младшего Жреца в кисловато-соленом водоеме, на берегу которого ему «посчастливилось» услышать «радостную» новость. В последний момент он краем глаза увидел большую группу Жрецов, бегом приближающихся с каким-то известием. Понтифик знал уже – с каким…
      Поэтому на доклад об исчезновении пленницы он отреагировал на удивление спокойно.
      – На все воля Отца Богов! – единственное, что услышали от него приспешники, доложившие о ночном происшествии в подземелье Храма Воли Богов.
      А через мгновение Верховный Жрец развернулся и неспешно, твердой походкой ушел в Храм.
 
      …Утром Сашка и Ар'рахх хохотали так, что распугали даже летучих мышей, пристроившихся в самом дальнем и самом темном углу их кельи. Воздушные охотники, мирно почивавшие после тяжелых ночных погонь за крупными москитами, составлявшими львиную долю их пищевого рациона, недовольно зашевелились, захлопали кожаными перепончатыми крылышками, выражая недовольство слишком громкими звуками. Было заметно, что еще немного – и они снимутся с насиженных мест и улетят из помещения. Возможно – навсегда…
      Летучие мыши для храмовых обителей были на редкость полезными соседями. Теплые катакомбы коридоров Храма привлекали множество кровососущих насекомых – от крупных москитов, с легкостью прокусывающих шкуру даже толстокожего Ар'рада, до мелкого гнуса, больше всего доставлявшего неудобств жителям Храма с самой нежной кожей… Которыми были, конечно же, драки.
      А летучие мыши просто-напросто питались всеми этими крохотными вампирами. Аппетит у крылатых хищничков был отменный, охотились они, как правило, только ночью; так, что пользу от этих крохотных созданий переоценить было просто невозможно. Сашка с Ар'раххом все-таки сообразили, наконец, чемим может грозить перемена места жительства ихлетучих мышей. Они мгновенно перестали гоготать, хотя смеяться продолжали по-прежнему, но уже шепотом…
      Пропажу своего ножа Александр обнаружил еще вечером. Правильно связав его исчезновение с отсутствием в соседней келье атаманши, оба, однако, предпочли об этом промолчать. Главным образом – из чувства некой солидарности с таким же, как они, гладиатором; девушкой (Сашка поймал себя на мысли, что впервые назвал эту молодую драконшу девушкой, и при этом его ничуть не покоробило), сумевшей выжить в кровавой мясорубке второго Дня Игр Богов.
      Гладиаторы представляли себе, какменяется надменное обычно лицо Верховного Жреца, которому доложили о том, что из Храма сбежала королева разбойников, и обоих снова распирал неудержимый смех…
      …Между тем сегодняшний День был предпоследним перед решающей ночью гладиаторских боев. Сегодня в Храм Воли Богов из четырех других городов-храмов прибывали шесть гладиаторов – всего стольким бойцам удалось выжить после двухступенчатого кровавого «сита» первых Дней Игр Богов. По два бойца делегировали Храм Жезла Богов и Храм Времени Богов, по одному – Храм Ока Богов и Храм Сердца Богов. Если бы не сбежавшая королева разбойников, в финальной части Игр Богов сражались бы рекордное число гладиаторов – десять. Без нее же – девять…
      Три четверти дюжины! Многие в Драконии почитали это число счастливым, кое-кто из Жрецов Высшего Уровня находил число гладиаторов, пригодных для схваток в последний День праздника, многообещающим предзнаменованием…
      Гладиаторы прибывали не одни. В составе «группы поддержки» – Верховный Жрец Храма, воины, летописцы, порученцы… Большое количество воинов в составе уполномоченного представительства каждого их четырех городов-храмов объяснялось до тривиальности просто: деньги. Очень много серебряных монет. Тех монет, которые, согласно традициям, разделят между собой Храмы – участники финального этапа Игр Богов. Опять же, согласно традиции, все деньги, полученные от продажи жетонов на третий День Игр Богов, вне зависимости от числа гладиаторов, преодолевших «сито» отбора в каждом Храме, поделят ровно на шесть долей. По одной доле каждому из городов-храмов. Две доли получит Храм Воли Богов как организатор проведения финальной части.
      Даже шестая часть сбора от проданных пластинок-жетонов – сумма просто фантастическая, несопоставимо большая по сравнению с доходами не только обычных драков, но и даже негоциантов.
      Желающих завладеть несметным богатством Жрецов было хоть отбавляй: от пронырливых хитрых воришек и мошенников всех мастей, до серьезных, хорошо организованных преступных сообществ, обычно называемых в обиходе «бандами», хотя реальные банды и в подметки не годились этим настоящим небольшим армиям хорошо вооруженных татей. Нападения на караваны с деньгами случались и раньше. Как правило, с переменным успехом. Иногда Жрецам, конвоирующим многочисленные ящики с серебряными монетами, удавалось отбиться от нападавших, иногда – нет…
      Регулярные нападения потихоньку стали «убивать» интерес к Играм Богов. Сначала – у наиболее отдаленных Храмов, потом – у тех, кто поближе… В конце концов, терпению тогдашнего Понтифика пришел конец. Он снарядил небольшую армию «невидимок» их Жрецов горных Храмов, долго и настойчиво преследовал одну из наиболее одиозных преступных армий – банду так называемых Черных Маг'гов; в конце концов, настиг ее в одном из глухих мест в предгорьях Хребта Дракона. Резня была жесточайшая. Из всех татей дали выжить только одному. Да и то – только потому, что хотели, чтобы он рассказал своим собратьям из других преступных объединений, чтослучилось с бандой Черных Маг'гов.
      С того Года нападения на уполномоченные представительства с серебряными слитками Игр Богов прекратились вообще. Разумеется, преступные объединения не самораспустились… Просто многоликое жулье стало искать другие способы зарабатывания денег около Игр Богов. И, надо отдать должное, весьма преуспело в этом. Взять хотя бы только знаменитый подпольный тотализатор… Его оборот всего за один День Игр Богов составлял, по некоторым оценкам, десятки тысяч серебряных монет…
      Из заклятых врагов Игр Богов армии татей стали их самыми ревностными защитниками. Кто же захочет уничтожить черепаху, которая ежегодно «приносит» золотые и серебряные «яйца»? Да еще в такихколичествах!
      Впрочем, это отнюдь не исключало неослабевающий интерес к «серебряным» караванам более мелких банд. Но здесь уже всегда начеку была охрана обозов…
      …После полудня Ар'рахх и Александр вышли на арену. Амфитеатр был заполнен почти на треть. Многие Драки приезжали на Игры Богов из самых что на есть отдаленных провинций континента. Тратили на дорогу и входные жетоны практически все свои сбережения, накопленные на Годы и Годы… У некоторых попросту больше не оставалось средств на постоялые дворы или гостиницы, которые в Дни главного праздника Года стоили безумно дорого… Другим просто нравилась атмосфера праздника, та чудовищная по силе эмоциональная энергетика, которая пронизывала весь Храм Воли Богов в Дни праздника. Словом, драков на скамьях воронки кратера вулкана, образовавшей естественный амфитеатр, в Дни праздника много было всегда. Единственный раз, когда все зрители добровольно покинули свои места – когда четверка выживших гладиаторов устроила себе купальню прямо на арене…
      Ар'рахх и Сашка вышли, конечно, только для того, чтобы как следует размять затекшие в тесных кельях мышцы перед решающими схватками завтрашнего Дня, а уж если быть очень точным – ночи. Разминались они долго. Бег, прыжки, кувырки – всего лишь небольшая часть упражнений, которые выполнил Александр, а вслед за ним – и Ар'рахх на глазах изумленных тысяч зрителей: ничего такогона Играх Богов они не наблюдали никогда.
      Потом гладиаторы разошлись в стороны и стали метать друг другу через всю арену здоровенный… валун из вулканической пемзы, неизвестно как попавший на арену. (Хотя Ар'рахх давно догадался – как, припомнив подозрительную припухлость Сашкиной одежды, которую он заметил, когда они направлялись на арену.) Только теперь Александр наконец-то осознал, насколькосильно местные условия отличаются от привычных земных. Булыжник, выпущенный огромной рукой зеленого верзилы, пролетал всю арену за несколько секунд. Сашке, привыкшему к другим нормам поведения летающих камней стало казаться, что валун сначала немного зависает в верхней точке своей траектории, а потом неспешно опускается в его руки. Для эксперимента он попробовал подбросить валун вертикально вверх – как можно выше. От рывка Александра он взлетел так высоко, что Сашка никак не хотел верить свои глазам…
      Он молча протянул пойманный булыжник Ар'рахху. Тот понял его правильно и запульнул камень на такую высоту, что тот едва не пропал из виду…
      «Наигравшись» с камнем, гладиаторы начали «потешную» рукопашную схватку. Боролись они умело. Вернее, так казалось со стороны. Потому что там, где зеленый верзила стремился применить силу, у его бесхвостого спарринг-партнера всегда находился аргумент в виде парочки необычных для этой планеты приемов.
      Но Ар'рахх быстро учился. Необычайно быстро. Всего несколько раз Александр показал ему, как выполняются бросок через бедро и передняя подсечка. Этого хватило, чтобы зеленый верзила сначала немного неуклюже, медленно выполнил незнакомые для себя движения, с каждым разом все увереннее и увереннее бросал на песок своего белокожего наставника. Всего через несколько десятков минут его выполнение борцовских приемов стало намного увереннее, быстрее, точнее-Совершенно неожиданно для зрителей на арене стало тесно от гладиаторов. Это в амфитеатр вышли поочередно все семеро оставшихся бойцов. Без оружия, но одетые так, что сомнений не оставалось, – они тоже хотят принять участие в тренировке перед гладиаторскими боями.
      Александр сомневался всего секунду. Он молча вышел на середину арены и приглашающим жестом попросил бойцов встать в линию перед собой. Гладиаторы, недоуменно переглянувшись, все же выполнили странную просьбу странного создания. А дальше произошло то, о чем дракам даже подумать было совершенно невозможно: Сашка стал всем показывать те приемы, которые они только что разучивали с Ар'раххом. Показывать и учить так же, как когда-то его учил его тренер – Михаил Файвович. Мастер спорта, чемпион СССР…
      Гладиаторы разбились на пары и с увлечением принялись разучивать новые для них движения. Захват – бросок – подъем в стойку…
      Захват – бросок – подъем в стойку…
      Захват – бросок – подъем в стойку…
      Через четверть часа Александр показал бойцам новое движение… Еще через полчаса – другое… Наконец, он приостановил тренировку, внимательно присмотрелся к гладиаторам. Час интенсивных занятий отложил-таки отпечаток на их внешнем облике… Все, кроме Ар'рахха, привычного к многочасовым и многодневным переходам или преследованиям добычи (а иногда – и спасению от хищников!), покрылись серебристым бисером пота… Однако каких-то других, более значимых признаков усталости новоявленный «тренер» не заметил.
      – Ну, что, отдохнем? – обратился он к неожиданным ученикам.
      – Давай! – отозвался за всех Ун'налл. И как бы мимоходом добавил:
      – А потом можно и с мечами попрактиковаться…
      Александр хотел возразить, но вовремя услышал одобрительные возгласы гладиаторов. Он решил на всякий случай промолчать – а вдруг его нежелание махать заостренными железками будет истолковано как трусость? Из-за которой его могут попросту отстранить от завтрашних поединков?
      Но железками махать не пришлось… Небольшую паузу поединщики использовали для того, чтобы сходить в свои кельи и принести обычные деревянные палки с некоторым подобие рукоятей.
      Палок хватило на всех. Гладиаторы разошлись в стороны, разбились по парам и так же, как и несколько минут назад, продолжили отрабатывать друг с другом приемы нападения и защиты… В пару с Александром хотели попасть многие, но первым подскочил и протянул свой второй деревянный меч-палку незнакомый драк. Судя по небольшому росту и широкой кости – северянин. Судя по цвету кожи – очень молодой, не старше Ар'рахха. Он несколько раз довольно ловко напал на Александра, заставляя того отступать под своим натиском, что не ускользнуло от внимания его более опытных товарищей. К ним подошел светло-зеленый гладиатор, жестом остановил спарринг, что-то негромко сказал Сашкиному напарнику. Неохотно, но тот подчинился, уступил свое место более опытному воину.
      Учебная схватка с этим гладиатором отличалась от предыдущей так же, как деревянный меч отличается от стального. Светло-зеленый обрушил на Александра целый шквал атак. От которых он едва-едва отбивался, не помышляя даже о хоть какой-то контратаке. Так продолжалось довольно долго. Наконец, противник Александра сделал какое-то неуловимое движение и человек неожиданно для себя оказался на песке, а прямо над ним замахивался «мечом» драк. Сашка мгновенно перекатился в сторону, уходя от «смертоносного» удара, рывком вскочил на ногу и вдруг почувствовал, как в шею ему… уперся кончик деревянного меча его соперника. «В настоящем бою я бы уже проиграл!» – неприятным холодком кольнула Александра предательская мыслишка. Он резко отпрянул назад и… споткнулся о ногу своего противника, предусмотрительно подставленную сзади.
      – Вот тебе первый урок! – хрипловатым голосом, негромко, неожиданно сказал его светло-зеленый соперник. – Никогда не вскакивай навстречу мечу! Если упал, вставай в сторону, лучше – перекатом! – Он отвернулся и пошел вперед, всем видом показывая, что он то ли ждет нападения от Александра сзади, то ли хочет преподать ему какой-то урок…
      Но Сашка нападать сзади не стал. Он выждал, когда светло-зеленый отойдет на несколько шагов, опустил «меч»; дождался, когда соперник обернется.
      – У нас не принято бить в спину! – невозмутимо солгал он гладиатору, так и не дождавшемуся от человека нападения сзади. – Но я с удовольствием узнаю, как защищаться от такой атаки – добавил он…
 
      Когда Верховному Жрецу доложили, что на арене происходят несанкционированные поединки гладиаторов с участием всех девяти бойцов, он пришел сначала в неописуемый ужас; а когда до него все-таки дошло, что мечи – деревянные, его ужас мгновенно сменился такой же по силе яростью.
      – Немедленно выгнать это мясос арены! – топал ногами и брызгал слюной Первосвященник. – Немедленно!!!
      Жрецы, никогдане видевшие Понтифика в таком состоянии, поспешили выполнить его приказание, хотя многие в душе не были согласны с таким решением. Им даже успели понравиться красивые некровавые схватки-спарринги, да и необычное зрелище привлекло в амфитеатр много новых зрителей… Кое-кто из охранников даже успел взять с некоторых из них небольшую плату за просмотр…
 
      …Когда стражники выскочили на арену и копьями стали загонять гладиаторов в двери, ведущие к кельям, Александр и его новый знакомый как раз отрабатывали отражение нападения сзади. Драк нападал, а человек по слуху старался понять, что происходит за его спиной. Понять и адекватно ответить. Для новичка у Сашки получалось неплохо…
      Увидев стражников с перекошенными лицами и с копьями-крючьями наперевес, гладиаторы ситуацию поняли правильно. Они спокойно собрали одежду (некоторые из-за удушающей жары скинули курточки и жилетки), подобрали свое деревянное «оружие» и неторопливо направились к узким невысоким дверям, ведущим с арены.
      Но что-то замутило в этот День обычно чистый взгляд Отца Богов. Потому что один из охранников – кажется, тот самый, у которого тремя Днями раньше Сашка хитростью «добыл» копье, решил дать-таки выход раздражению, кипевшему к его душе не первые сутки. Один из гладиаторов замешкался – тот самый молодой северянин, с которым Александру довелось начать сегодняшние спарринги с мечом. Замешкался, поддавшись, очевидно, минутному желанию хотя бы еще небольшое время побыть на свежем воздухе, на просторе арены. Может, ему просто нравилось внимание зрителей… Впрочем, спрашивать об этом у него никто не собирался… Да и не спросит уже никто и никогда… Потому что «обиженный» охранник решил поторопить его уйти с арены – копьем в спину, разумеется. Северянин в дверях замешкался, он довольно резко и неожиданно притормозил. Стражник не успел среагировать и с ходу… проткнул копьем спину зеленокожего парнишки. Молодой драк от неожиданности успел только вскрикнуть – тонко, звонко, с болью и удивлением…
      Человек обернулся, в долю мгновения понял, что произошло…
      И тут Александру ударил в голову гнев. Испепеляющая ярость просто затопила его сознание так, что он перестал контролировать себя… Сашка мгновенно выхватил из-за пояса у стоявшего рядом с ним стражника кинжал и с яростным воплем бросился на Жреца, убившего молодого драка. Стражник не ждал этого нападения, но справился с собой быстро. Он быстро выдернул копье из мертвого гладиатора, выставил свое оружие навстречу человеку, намереваясь насадить его на копье, как на шампур для обжаривания мяса.
      Сашка даже не изменил траекторию своего движения. Он левой рукой схватил за копье, увел его в сторону и резко дернул древко на себя. Охранник потерял равновесие, вынужденно сделал за копьем пару шагов вперед. Сделал и… животом наткнулся на остро заточенный клинок своего собрата по службе. Клинок несколько раз провернулся у него во внутренностях, добрался, наконец, до сердца, унося остатки сознания и, вместе с ними – обиду и боль от душевной раны. Обиду, которая, в конце концов, все-таки побудила его на нехарактерный для этого зрелого уже бойца поступок, и вот так неожиданно лишила его самого дорогого, что было у него, – жизни.
      Охрана, сначала, конечно, опешила. Но потом стражники, все – как один – бросились мстить, кинулись убивать светлокожего гладиатора, посягнувшего на неприкасаемых этого мира – на Стражников Храма Богов!!!
      Десять копий хоть как сильнее одного ножа. Сашка это понимал. Его, скорее всего, все же закололи бы в этот день. Закололи, если бы не Ар'рахх. И другие гладиаторы, совершенно неожиданно пришедшие на помощь.
      Первым выдрался из коллективного ступора зеленый верзила. Он вытащил из-за пазухи «разминочный» камень и что было сил запустил им в охранников, уже теснивших своими копьями светлокожего гладиатора к стене помещения. Булыжник звонко брякнулся о голову одного их стражников, отскочил в плечо второго… Группа нападавших от неожиданного отпора слегка опешила… Это позволило выиграть несколько мгновений для Александра. И для шестерки зеленокожих хвостатых воинов, волею Отца Богов оказавшихся здесь и сейчас… Гладиаторы быстро повыхватывали свои деревянные мечи и, нимало не смущаясь несерьезностью своего оружия, смело бросились на охранников.
      Схватка была скоротечной. Жрецы, стоявшие снаружи, на арене гладиаторских схваток слышали только тупые удары, вскрики… Потом все стихло. Несколько стражников, прибежавших в помещение, увидели тела в ярко-красных хламидах, их оружие, в беспорядке лежавшее на полу, и восьмерых гладиаторов, настороженно стоявших в дальнем конце, в устье коридора, ведущего к кельям, в которых они обрели себе временное пристанище. Один из бойцов трехпалой рукой зажимал бедро, из которого на пол капала оранжевая кровь.
      – Убили! – ужалила одного из прибежавших ужасная догадка. – Всех убили! – Он бросил на пол копье, развернулся и стрелой вылетел обратно на арену. Самый короткий путь к Верховному Жрецу – по главной лестнице. Стражник полетел по ней, перепрыгивая через две-три ступени…
      …Верховный Жрец не заставил себя долго ждать. Шутка ли – взбунтовались ВСЕ гладиаторы! Такого не бывало еще никогда. Да, можно было припомнить отдельные случаи, когда один гладиатор на том либо ином этапе Игр Богов отказывался от участия в оставшихся поединках. Трусость на главном празднике Года иногда имела место, но дезертирство – никогда. Жрецы просто не могли допустить, чтобы кто-то из бойцов покинул Игры Богов по своей воле, отказавшись от участия в поединках. Участь таких бойцов была незавидна, а жизнь – коротка. Об их дальнейшей судьбе могли бы рассказать животные, в чьем чреве переварились дезертиры, но разговаривать они не умели, а все прочие участники постыдного фарса под названием «…Можешь идти! Мы только проводим тебя до ворот!» хранили молчание. В том числе из-за опасения, что лишнее сказанное слово может вполне оказаться той причиной, по которой очередным куском свежего мяса для любого из многочисленных хищников, обитающих в Храме Воли Богов, может оказаться твое тело.
 
      От покоев Первосвященника до помещения, в котором произошла скоротечная схватка – всего несколько десятков шагов. Сначала – по коридору, потом – вниз по лестнице, затем – еще несколько шагов по арене. И все же Понтифику хватило времени, затраченного на этот путь, чтобы осмыслить происшедшее, все взвесить и принять правильное решение.
      «Игры Богов без гладиаторов невозможны. Охранникам жизнь не вернешь…» – размышлял Верховный Жрец, неторопливо спускаясь по ступеням главной лестницы. – Скорее всего, именно они виноваты в том, что произошло. Вряд ли гладиаторы, которые прибыли только сегодня, ни с того ни с чего начали бы нападать на стражников. Наверняка был какой-то конфликт… Если мне не изменяет память (а она меня никогда не подводила), именно одного их Жрецов-охранников обидел Саш'ша, когда отобрал у него копье? Надо во всем разобраться… Но гладиаторы в любом случае должны завтра выйти на арену и сражаться…»
      Когда Верховный Жрец пересек арену и шагнул в полумрак комнаты, в которой произошел конфликт между охраной и гладиаторами, для себя решение он уже принял.
      Понтифик несколько мгновений постоял, привыкая к скудному освещению внутри помещения. Несколько больших красных пятен, в беспорядке лежавших по комнате, как и предполагалось, оказались трупами стражников. В дальнем углу, около коридора угадывалась группа «заговорщиков». Впереди, как следовало ожидать, стоял бесхвостый Саш'ша и его высоченный спутник, южанин Ар'рахх. У шестерых гладиаторов в руках были… деревянные мечи, у чел'века и молодого следопыта в руках не было ничего. Впрочем, это ровным счетом не говорило ни о чем. Нет сейчас – это не значит, что его не было тогда…Гладиаторы стояли и напряженно ждали, что скажет или предпримет Верховный Жрец.
      Первосвященник жестом остановил у двери многочисленных охранников, с мечами и копьями норовивших протиснуться в помещение. Он бесстрашно подошел вплотную к бойцам, остановился, спокойно посмотрел каждому из них в глаза. В лицах гладиаторов не было злости, обиды или чего-то еще – такого, что делало бы их непредсказуемыми или неуправляемыми. Верховный Жрец увидел только ожидание и тревогу. Что еще больше укрепило его в правильности принятого им решения. Но спектакль следовало доиграть до конца.
      – Что случилось? – спросил он у гладиаторов, вроде бы ни к кому конкретно не обращаясь. Однако он несколько раз глянул на гладиатора без хвоста, словно хотел, чтобы именно он рассказал, что послужило причиной конфликта между охраной и бойцами. Зачем? Да хотя бы для того, чтобы заставить его потом оправдываться за свой поступок.
      К его удивлению, вперед вышел светло-зеленый драк – из новеньких, только сегодня прибывших гладиаторов. И, судя по поведению остальных бойцов, никто не возражал, чтобы от их имени с Понтификом разговаривал именно он.
      – Меня зовут Зог'гарр. – сказал он. – Меня хорошо знают Жрецы в Храме Жезла Богов. Меня и моих воспитанников – гладиаторов, многократно участвовавших в Играх Богов. Мат'тулл тоже был моим учеником. Он был не самым лучшим бойцом… Но он очень хотел сразиться на аренах Игр Богов… И это удалось бы ему. Но твой охранник зачем-то проткнул его копьем… И Мат'тулл умер… Этот белый драк, у которого нет хвоста и по пять пальцев на руках и на ногах, бросился на стражника, убившего Мат'тулла и заколол его ножом. На нас, словно свора бешеных Маг'гов, набросились все ваши стражники. Нам пришлось защищаться…
      – Защищаться? – переспросил Верховный Жрец. – Это ты называешь – защищаться? – повторил он, повернулся и рукой указал на тела мертвых охранников.
      И тут одно из тел… пошевелилось. Понтифик от изумления замер. Он даже забыл опустить руку. Следом зашевелилось еще одно тело, потом еще… Спустя несколько минут практически все стражники пришли в себя. Некоторые из них встали, часть – все еще сидела на полу, непонимающе мотая головами… Но все они, за исключением, конечно, охранника, убитого Саш'шей, были живы.
      И это кардинально меняло дело.
      Это означало, что можно найти виновных.
      И наказать их.
      Надо отдать должное терпению Верховного Жреца. Он таки дождался, когда все охранники придут в себя полностью, узрят своего Первосвященника и, в конце концов, построятся перед ним.
      – Ну, что? – зловеще начал Верховный Жрец после того, как гладиаторы покинули помещение и разошлись по своим кельям. – Что вы мне скажете? Кто из вас решил, что он выше всех? Выше Верховного Жреца? Или это было ваше общее решение? Кто из вас решил, что он может отменить Игры Богов?
      Первосвященник походил перед строем, терпеливо выжидая, когда до всех дойдет смысл сказанных им слов.
      Смысл наконец дошел. Понтифик увидел это по страху, который появился в глазах некоторых стражников. Его поняли правильно.
      – Как вы, наверное, догадывались, – с иронией в голосе добавил Верховный Жрец, – третий этап Игр Богов – это сначала бои гладиаторов между собой, и только потом – финальный, венчающий поединок… Вы решили, что можете отменить третий этап… Я не спрашиваю, я просто констатирую это, – поднял перед собой руку Первосвященник, заметив, что кое-кто из охранников пытается ему возразить. – Убить всех гладиаторов – это, по сути, значит отменить третий этап праздника… А ведь именно это вы собирались сделать? И сделали бы… Если бы гладиаторы вам в этом не помешали.
      Сегодня я хочу преподать вам небольшой урок. (Охранники заметно напряглись.)
      Хочу, чтобы вы поняли, наконец, что такое нашавласть. Не только моя… Но и ваша власть – тоже… (Охранники немного расслабились и заметно повеселели.) Наша с вами власть, как и любая другая, – это не только свобода в принятии решений. Это, прежде всего, ответственность за те решения, которые мы принимаем, равно как и за те поступки, которые мы совершаем…
      За свои решения мне, как и всем остальным Верховным Жрецам Храмов, приходиться отвечать своей головой… Думаю, это для вас не секрет…
      Но ведь мы все равны перед Отцом Богов, не так ли? Я думаю, что вам тоже пришло время понять всю меру ответственности за те решения, которое принимаете вы…
      Вы, Жрецы-охранники Храма Воли Богов сильно изменились в последние Годы. Вас может убить практически безоружная разбойница; у вас могут отобрать копье во время гладиаторских боев; вас, с копьями и мечами, может одолеть небольшая группа смертников, вооруженных оружием… из дерева. Вы разленились…
      Но вы не просто разленились. Вы забыли, что в Храмах Богов всегда были лучшие на Дракии бойцы.
      Но сегодня Храму Воли Богов нужна свежая кровь. На ваше место придут новые воины, не такие умелые, как вы, но и не такие ленивые. Пройдет время, и они всему научатся. Но урок, который я преподам вам сегодня, будет все время стоять у них перед глазами. Он не даст им чрезмерно увлекаться молодыми самками и перебродившим соком винограда из храмовых подвалов…
      Что это за урок? Об этом вы узнаете завтра А пока идите в свои помещения, отдыхайте, набирайтесь сил… Они вам скоро понадобятся. Очень скоро…
 
      …Вечер сегодня затягивался. Сумерки на эту планету всегда приходят очень медленно, и как-то незаметно. Ночь не особенно торопится вступить в свои права. После ухода в ночное убежище Отца Богов верные слуги ночи – Духи Тьмы – долго еще не спешат на освободившееся на небосводе место. Сначала они посылают вперед своих разведчиков. Тонкие ленивые языки холодного воздуха осторожно спускаются с гор. Они пробираются по лощинам, оврагам, прячутся в длинных складках Хребта Дракона, наполняя сначала низины и впадины. И когда теплого воздуха останется совсем мало, а остатки дневного жара чувствуются только на горбатых каменистых выпуклостях коры, покрывающей Живот Дракона, – только тогда Духи Тьмы – стражи сумерек, – ненадолго выползают из своих заоблачных убежищ откуда-то из-за Хребта Дракона. Плотным холодным одеялом ночь укутывает горы, дома, лес… Только белые стены города и река долго сопротивляются Владычице Тьмы. Вода впитывает в себя искорки звезд и потом щедро делится их скупым светом, отгоняя Духов Тьмы.
      Но скоро сдаются и они. И тогда на Планете Дракон ненадолго наступает царство ночи, правление Владычицы Тьмы.
      Все меняется, когда приходит Сау. Полное добродушное лицо дщери Отца Богов чем-то сильно пугает прислужников царицы ночи. Они испуганно прячутся за деревьями, домами, складками местности…
      Но сегодня вечер затягивался еще дольше. Где-то недалеко на Востоке Отец Богов от Головы Дракона до его Хвоста своим огненным жезлом прочертил длинную-длинную, – во весь небосвод, – линию. Ярко-оранжевая полоса стала понемногу толстеть, наливаться небесными соками. Показалось даже, что она стала немного ближе… Длинная отметина Отца Богов давала почти столько же света, сколько дает в пасмурный день ее создатель. И ночь неожиданно ненадолго превратилась в вечер…
      Гладиаторы обрадовались неожиданному подарку Отца Богов в последний перед решающими схватками Игр Богов вечер. Они спонтанно, но как-то дружно стали собираться в одной из больших комнат, окна которых выходили в сторону Хребта Дракона. Каждый принес с собой воду, вино и снедь, заботливо припасенные некоторыми еще дома.
      Саш'ша тоже расстелил свой плащ и выложил на него все, что осталось у них с Ар'раххом, хлебные лепешки, немного мяса и воду во фляжке, заботливо закрытую плотной пробочкой. Гладиаторы последовали их примеру. Они расселись вокруг плаща быстро и слаженно; так, словно уже не первый Год они выезжают на пикничок в этой компании. Продукты, вино и вода быстро оказались на плаще. Еды и питья хватило на всех… Ели молча и довольно долго. Каждый из воинов был погружен в какие-то свои, ведомые только ему мысли. Тишину нарушали только хруст разгрызаемых костей и негромкое бульканье воды или вина, вливаемого в гладиаторскую глотку.
      Первым тишину нарушил Зог'галл.
      – Как тебя зовут? – обратился он к зеленому верзиле, меланхолично дожевывавшему свой последний кусок лепешки.
      – Ар'рахх! – ответил молодой охотник. Он прекратил жевать, всем телом развернулся к Зог'галлу, показывая тем самым, что с почтением и уважением относится к более старшему воину, чем он. Что не ускользнуло от наблюдательных воинов и разведчиков.
      – С тобой всегда рядом светлокожее животное. Оно без хвоста, и у него по пять пальцев на руках и на ногах. Ты относишься к нему как к другу, нет, больше – как к своему брату… Говорят, вы были вместе уже тогда, когда вас купили на восточном берегу Океана. Где ты нашел это существо? Почему вы все время вместе?
      – Это существо – Саш'ша. Он – из породы чел'век. Я нашел его на берегу Океана. Саш'ша не был жив и не был мертв. Но он дышал. И я принес его в нашу деревню…
      – За такой поступок тебя или его могли сжечь на огне!
      – Да… Именно это и пытался сделать наш вождь. И если бы не Саш'ша…
      – Так почему вы все время вместе? – перебил его старый гладиатор.
      – Саш'ша мой друг. Он хочет найти дорогу к своему дому, который расположен где-то далеко за Тропой Богов. Я хочу ему помочь – если смогу.
      – Завтра, может быть, вам придется сойтись на арене в поединке, живым из которого должен выйти только один. Ты убьешь своего друга?
      – Нет, это исключено.
      – Но тогда он убьет тебя!
      – Это невозможно. Так же, как и я, – ему, Саш'ша никогда не причинит мне вред.
      – Но не может быть двух победителей на Играх Богов!
      – Если воля Отца Богов сведет нас в поединке, я просто откажусь от схватки.
      – Но это против правил! Тебя убьют!
      – Скажи, Зог'галл! – неожиданно вмешался в разговор тот, о ком, собственно, и шла речь. – А почему ты решил, что гладиаторы должны обязательно убивать друг друга?
      – Ну… Это просто. Такова традиция Игр Богов. Все сражаются, пока не останется в живых только один гладиатор. И тогда…
      – Традиция разрешает только победителю Игр Богов искать потерянный Храм Разума Богов?
      – Да, это так.
      – Но разве победителем считается только тот, кто истребил всех своих соперников?
      – Ну… В общем-то, это бесспорно. Тот, кто выжил, тот и победитель.
      – А разве нельзя стать победителем, не убивая своих соперников?
      От такого неожиданного вопроса гладиаторы даже опешили. Впрочем, ненадолго. Они заспорили, загалдели, словно стайка темно-зеленых дракончиков, едва вылупившихся из яйца в Родовом Хранилище Жизни, впервые увидевших жирную мохнатую гусеницу и не знающих: ЭТО можно есть или ЭТО нужно бояться?
      – К чему ты клонишь, чужеземец? – громко прекратил спор Зог'галл. – Ты трусишь; боишься, что завтра тебе выпустят кишки на арене?
      – Я не боюсь потерять кишки на арене! Мне, собственно, терять-то давно уже нечего. А вот вам… У многих из вас – братья, сестры, друзья… В том мире, где родился и вырос я, считают, что самая высшая ценность, которая дается чел… ммм… разумному созданию – это жизнь. Она дается только… ммм… Богами. Забрать ее могут тоже только они.
      Сегодня вы победили Жрецов-стражников. И не убили никого. Значит, можно победить, не убивая. Сегодня, сейчас, я клянусь вам, что не убью никого из вас, если кто-то выйдет против меня на арене завтра…
      Ну, а вы можете поступать так, как считаете правильным.
      – Я тоже клянусь! – неожиданно послышался глуховатый голос зеленого верзилы. – Клянусь не убивать никого из тех, кто сидит за этим столом.
      – Странные оговорки! – неожиданно подал голос один из гладиаторов. Тот самый, у которого по-прежнему кровоточила длинная царапина на бедре. – Не значат ли они, что завтра в гладиаторских боях кроме нас, будет участвовать кто-то еще? Но это тоже против правил.
      – Ничего странного, – ответил за друга Саш'ша. – Вы не слышали, о чем разговаривал со стражниками Верховный Жрец. А я уловил несколько слов… Как мне подсказывает интуиция, часть этих стражников (а, возможно, все) будут завтра на арене не в роли охранников.
      – Тогда в какой же?
      – В роли гладиаторов, возможно, наших соперников…
      –  Их,значит, ты можешь убить? Значит, на них не распространяется правило ваших Богов, что жизнь могут забирать только они? – не преминул съязвить Зог'галл.
      Саш'ша ненадолго задумался.
      – Согласен с тобой, Зог'галл. Правило должно быть одно. Или его не должно быть вовсе…
      Гладиаторы вновь замолчали, задумались, провожая взглядом закат, возможно, предпоследнего Дня их жизни.
      Бесхвостый гладиатор увидел, наконец, в окне след огненного жезла Отца Богов. Он как-то странно занервничал, посмотрел несколько раз то на оранжевую струю высоко в небе, то на окружавших его воинов, словно хотел что-то спросить у них.
      Но промолчал. Успокоился. Только в глазах у него появился какой-то странный блеск, словно он только что узнал что-то новое, очень важное для него.
      В глазах у него появилась надежда. Появилась цель, ради которой стоило выжить.

      На бои последнего Дня Игр Богов К'нарр засобирался уже с утра. Вначале он тщательно почистил щеткой свою одежду. Обувь, купленную накануне на рыночной площади взамен отнятой «робин гудами», работорговец натер специальной смазкой, изготовленной из жира длинношеего морского хищника, делающей кожу мягкой и долговечной. Собственно, обуви, как таковой, с точки зрения, например, человека, не было. По мнению любого из людей, драки ходили босиком. Свою родную планету они попирали тремя могучими пальцами с толстыми ногтями на кончиках, размером и толщиной напоминавших скорее копытца, чем более привычные для человеческого глаза когти или ногти. Обувью дракам служили одеваемые на голени, покрытые крупными светлыми чешуйками, высокие кожаные «ботфорты».
      Дочка работорговца все утро пронежилась на мягких простынях в отдельной спальне особняка гостеприимного К'наррова друга, но потом все же встала, заинтригованная неожиданно вернувшейся обычной утренней энергичностью отца. Она долго и скептически смотрела на отцовы приготовления; все поняла, конечно.
      – Тебе обязательнонадо видеть, как ихубьют? – Спросила она, наконец, моментально насупившегося отца.
      К'нарр потемнел, но промолчал. Он по-прежнему молча продолжал готовиться к визиту в Храм Воли Богов, до блеска начищая и без того чистые новые сапоги. Наконец, он не выдержал пристального взгляда дочери, аккуратно поставил обувь к дверям, достал из ножен меч. Негоциант быстро, но цепко глянул вдоль клинка, заметил какую-то зазубрину на лезвии меча. Он достал из кармана заранее, видимо, припасенный точильный камень и так же молча принялся гладить им по клинку, выводя на металле идеальную прямую.
      Наконец, меч тоже был наточен. Работорговец глазами поискал, куда бы еще приложить свою неуемную энергию, но не нашел.
      Значит, придется отвечать на дочкины вопросы. К'нарр тяжело вздохнул, не глядя, сунул острие клинка в ножны, отработанным Годами жестом ловко забросил в них клинок.
      Он повернулся всем телом к дочери, чувствуя, что та по-прежнему ждет ответа на свой вопрос; всеми тремя пальцами потер подбородок, собираясь – не то с мыслями, не то – с духом…
      – Ты знаешь, дочка! – наконец обратился он к своей любимице. – В последнее время у меня появилось какое-то новое чувство. Его сложно выразить словами. Иногда мне кажется, что я точно знаю, как будут развиваться те или иные события дальше, что произойдет в ближайшем будущем с нами и нашими знакомыми… Я не знаю, как называются такие мысли. Но они есть.
      Мое новое чувство подсказывает мне, что наши бывшие рабы и наши спасители не погибнут на арене для гладиаторских боев. Но они выживут и смогут победить только при одном условии…
      – Каком?
      – При условии, что в этом им поможем мы.
      – Мы?
      – Да, мы. Ты – и я!
      – Но как?
      – Я пока не знаю этого, дочка. Но чтобы помочь нашим новым друзьям, нам надо быть рядом с ними во время поединков…
      К'нарр с некоторым удивлением увидел, что его любимица тут же сорвалась с места и побежала в комнату – тоже готовиться к вечернему визиту. Он опять взял в руки ножны, достал из них меч. Неожиданно как-то по-новому глянул на особенную форму рукояти, необычайно острую и твердую серую сталь клинка. Огненно-красный глаз змеи испытующе посмотрел на работорговца, словно хотел еще раз проверить его решимость перед чем-то… Потом глаз неожиданно потускнел, и наваждение пропало так же неожиданно, как и появилось.
 
      …Утро последнего Дня Игр Богов в Храме Воли Богов началось с еще одного незапланированного представления. Гладиаторы проводили утреннюю разминку – последний штрих в подготовке к вечерним поединкам.
      Они разбились по парам, вооружились деревянными мечами и без устали отрабатывали друг на друге приемы нападения и защиты.
      Саш'ша показал Ар'рахху несколько новых приемов САМБО, тот с увлечением начал их отрабатывать… Немного погодя к ним присоединились другие гладиаторы… Ничто не говорило о том, что эти драки совсем скоро погибнут – возможно, уже грядущей ночью.
      Неожиданно на арене показались стражники. Оружные, в тяжелых кожаных доспехах, они мгновенно насторожили гладиаторов. Но, как оказалось, напрасно. Совершенно не обращая внимания на бойцов, они также разбились по парам и начали свои «потешные» поединки. Вот только мечи у них были настоящие, не деревянные, да и бились они как-то без огонька, словно выполняли провинность или отрабатывали поставленную задачу.
      Чем закончились тренировочные бои стражников, Саш'ша и Ар'рахх смотреть не стали. Поваляв друг друга еще немного по золотистому песку арены, они подобрали одежду, небрежно брошенную на песок, и неспешно направились в келью. Немного погодя за ними последовали остальные гладиаторы. До захода Отца Богов и восхода Сау нужно было немного отдохнуть. Неизвестно, сколько времени вообще будут продолжаться схватки Третьего Дня. По традиции, поединки последнего Дня Игр Богов не прекращаются до тех пор, пока жив хотя бы один из гладиаторов. Гладиаторы – воины искусные. Нередко бывало так, что поединок между двумя равными бойцами затягивался настолько, что, начавшись при свете Сау, он завершался уже под пристальным огненным взглядом Отца Богов.
 
      В келье Сашка, не раздумывая, забрался в свой гамак, закинул руки за голову. Он уперся взглядом в темный провал потолка, выискивая какие-то черточки, точки… Наконец, он нашел, что искал, «впечатал» в сетчатку незамысловатый природный рисунок скалы и медленно закрыл глаза. Срабатывала годами выработанная привычка – хорошенько выспаться перед соревнованиями. Веки налились тяжестью, по всему телу разлилась приятная теплота… Не прошло и десяти минут, а Александр уже спал. Он тихонько похрапывал во сне, только изредка почему-то начинал делать короткие отрывистые движения руками и ногами и что-то нечленораздельно мычал…
      Впрочем, продолжалось это недолго. Спустя немного времени человек успокоился, задышал спокойно, глубоко… Ар'рахх не стал его тревожить. До выхода на арену еще оставалась уйма времени… Он последовал примеру своего спутника, забрался в свою плетеную подвесную постель и, как мог, устроился в ней. Не намереваясь спать, он, тем не менее, закрыл глаза. Несколько минут он так лежал на спине, скрестив руки на груди, размышляя над тем, какие сюрпризы могут поджидать их во время ночных поединков… И даже не заметил, как тоже провалился в сон…
      …Очнулся он уже на арене. Он стал почему-то ниже ростом, правая нога роняла оранжевую кровь из рваной раны бедра, а единственная левая рука с трудом сжимала испачканный чем-то липким и густым меч. Правая рука отсутствовала напрочь, вместо нее болтался окровавленный обрубок, наскоро перетянутый кожаным ремешком повыше предплечья. Но боли Ар'рахх почему-то не чувствовал. Он оперся на клинок, как на палку, и медленно стал поворачиваться назад – в ту сторону, где надрывно заскрипели ржавые петли тяжелых ворот.
      Свою визгливую песню натруженный металл пел недолго. Тяжелые кованые ворота открылись, и Ар'рахх заглянул в предательскую темень. В глубине портала что-то шевелилось – большое, темное, опасное. Это большое и темное Нечто прямо-таки источало Ужас и Злобу. Если и была на этой планете Смерть, то это Нечто было ее живым воплощением. Ар'рахх вдруг почувствовал, что ноги перестали его слушаться, а все тело налилось свинцовой тяжестью. Он попробовал двинуть ногой, чтобы убежать, скрыться, спрятаться от этого ужасного неведомого Ужаса. Но ноги отказались ему подчиняться. Он кулем свалился на золотистый песок и потерял сознание…
      …Проснулся Ар'рахх незадолго перед закатом. Он открыл глаза, взглядом обшарил все тело. Руки и ноги были в полном порядке.
      Чел'век тоже не спал. Он лежал в своем гамаке и неотрывно смотрел в потолок. Неожиданно он сел на своей подвесной кровати и невидяще посмотрел в сторону своего темно-зеленого спутника. Ар'рахха поразило выражение его лица. За Дни, проведенные вместе, по богатой мимике пришельца он худо-бедно научился угадывать настроение своего странного осьминога. Однако сейчас только Отец Богов мог узнать, о чем думал Саш'ша… Непроницаемое лицо, плотно сжатые губы, отсутствующий взгляд… Ясно только одно – чел'век максимально сосредоточен, ничего в этом мире для него не существует. Ничего, кроме предстоящих схваток на арене Храма Воли Богов…
      И еще… От человека неиссякаемо шел поток энергии потрясающей силы. Впечатление было такое, словно у него неожиданно выросли крылья. Ар'рахх мельком глянул в отрешенные глаза Александра, ему почему-то еще раз вспомнился странный недавний сон. На самом донышке его души заворочался липкий страх, свивший в ней гнездо подобно болотной птице Вур'р… Страх был никудышным помощником в предстоящих поединках.
      Ар'рахх ушел в дальний угол неожиданно ставшей чересчур тесной кельи. Он расстелил на полу чистый кусок оранжевый материи, совсем недавно бывшей плащом горе-охранника, дерзнувшего посягнуть на жизнь гладиаторов, преклонил на него колени. До этого Дня Ар'рахху молиться доводилось всего несколько раз, да и то в раннем детстве. С трудом вспоминая слова молитвы-обращения к Отцу Богов, он встал на колени, обхватил лодыжки когтистыми пальцами, несколько раз наклонился вперед, неловко втыкаясь бородавчатым лбом в пол кельи, покрытой тонким куском жреческой хламиды… Несколько раз он повторил когда-то слышанные слова на незнакомом языке, стараясь произносить их так же нараспев, как и тот приезжий не то – шаман, не то – жрец в ярко-оранжевой одежде, который наставлял драков племени Хромой черепахи несколько Лет назад, тоже, кажется, в канун Игр Богов…
      Как ни странно, но продолжительное собственное монотонное бубнение непонятных слов подействовало на зеленого великана успокаивающе и обнадеживающе одновременно. Страх из души стал потихоньку уходить, покуда не исчез вовсе. А его место в душе заняла небольшая тревога – чувство для бывалого охотника, в общем-то, вполне привычное и во многом даже полезное: беспечность на охоте, даже самая незначительная, была непозволительна.
      А потом за ними пришли Жрецы.
 
      …К'нарр с дочкой едва не опоздали к началу поединков. Проталкиваясь между широких и крепких спин земляков-северян, заполнивших почему-то почти все пространство внутри Храма Воли Богов, работорговец несколько раз ощутимо получил острыми локтями под ребра, раздраженно подтолкнул кого-то сам… На его «невежливость» тут же обратили внимание, дело могло обернуться небольшим скандалом (ох уж эти северяне с их неизменной пассионарностью!), но негоциант был узнан кем-то из своих бывших уже земляков. На него обратили внимание, со всех сторон посыпались вопросы… От незапланированной пресс-конференции К'нарра спасли резкие звуки фанфар, известившие о том, что до начала поединков осталось всего несколько минут. Северяне, как по команде, задвигались, потянулись в сторону светлого пятна портала, ведущего на арену. Вместе с ними теперь уже без труда в амфитеатр проникли работорговец и его дочь.
      Едва они заняли свои места, из ложи, где находился Верховный Жрец, кто-то незаметно махнул платком. Фанфары пропели в последний раз. Распахнулись ворота, ведущие на арену, на золотистый песок один за другим с оружием в руках стали выбегать гладиаторы. Они выстраивались полукругом, лицом друг к другу… И сразу начались сюрпризы. Вместо ожидаемых девяти бойцов в цирк выбежали только восемь гладиаторов. Пока зрители недоуменно задавали друг другу вопросы, что могло произойти с девятым бойцом (все хорошо помнили, что во время вчерашней разминки на арене было девять воинов), на арену неторопливо спустился неизвестно когда успевший покинуть свою ложу Верховный Жрец. Он без малейшего страха, с достоинством ступил на золотистый песок арены. Многотысячный гул голосов мгновенно стих – словно невидимый дирижер взмахнул исполинской палочкой. Все знали, что драка, добровольно вступившего на песок арены, не защищал никакой Закон и никакие правила, – будь он хоть сам Понтифик. Здесь жили и умирали по правилам, которые действовали только на этой арене. Если кто-то из гладиаторов сейчас накинулся бы на Первосвященника, тому пришлось бы принять бой. Принять бой или умереть. Только очень смелый и уверенный в себе и своем авторитете Жрец мог позволить себе выйти на арену в Дни Игр Богов, особенно в Третий День, когда гладиатором, собственно, терять-то уже было нечего. Ничего, кроме своей жизни и своей чести.
      Никто из бойцов даже не шелохнулся, когда Верховный Жрец проследовал через всю арену и стал точно посреди невидимой линии, соединяющей углы полумесяца гладиаторской шеренги.
      А дальше произошло нечто совершенно невообразимое. Понтифик повернулся спиной к восьмерке вооруженных смертников! Он поднял вверх руку, призывая к полной тишине и показывая, что намерен что-то сказать. Изумленные драки, и без того сидевшие тихо, замерли так, что стало слышно скрипение песка под подошвами Первосвященника.
      – Жители Дракии! – негромко, но отчетливо, неожиданно звонким голосом сказал он. – Нынче у нас, по воле Богов, особенный Год, а сегодня – особенный День. Близится к финалу миссия, ради которой много Лет назад задумывались и создавались Игры Богов. Что эта за миссия, вы все, я думаю, скоро узнаете. Узнаете тогда, когда станет ясно окончательно, что древнее предсказание сбывается… А о том, что оно начинает сбываться, говорит многое. Например, то, что впервые в нашем празднике принимает участие неведомое создание. Это существо не животное, но оно и не драк. Оно почти такое же разумное, как и мы…
      Существо само изъявило желание сражаться на арене Игр Богов. Мы никому не можем запретить испытать благосклонность Богини Сау на этом песке, если он, по Воле Богов, добровольно ступил на него. Кто знает, может быть, именно это создание – тот, кому суждено отправиться на поиски Храма Разума Богов? Ибо на все Воля Отца Богов, и постичь ее нам, смертным, невозможно…
      Но есть дела, в которых можем разобраться и мы, простые смертные драки, – неожиданно возвысил голос Верховный Жрец. – Одно из них – это то, как несут службу Жрецы во вверенных нам Храмах Богов. Несут ее не просто плохо, а порой – отвратительно плохо. Некоторые из наших Жрецов разленились настолько, что совершенно забыли о необходимости ежедневно заниматься воинскими упражнениями, тренировать свое тело, закаливать дух… – Неожиданно он сделал рукой что-то вроде приглашающего жеста. И тотчас же, повинуясь его команде, на арену отворились еще одни ворота – противоположные тем, из которых недавно выбегали гладиаторы. Из открывшейся створки в амфитеатр стали выходить… охранники. Выходить так, словно это были их последние в жизни шаги. Одеты они были тоже не так, как обычно. Во-первых, у каждого из них при себе был только один вид оружия (обычно стражники имели при себе три-четыре орудия убийства и усмирения). А во-вторых, на каждом из Жрецов матово чернела скорлупа металлической брони.
      Амфитеатр ахнул. Стало ясно, почемувышел на арену именно Верховный Жрец, а не его помощник рангом ниже. Случай действительно не имел прецедентов. До этого Дня стражники появлялись на арене только в качестве… стражников, но никак не гладиаторов!
      – Несколько Дней назад, – продолжил между тем Первосвященник, не дожидаясь, пока окончательно утихнет волнение многотысячной толпы, – по вине этих Жрецов едва не сбежала опаснейшая преступница. А вчера наши «доблестные» охранники напали на гладиаторов и убили одного из них!
      Амфитеатр ахнул еще раз, но уже потише, чем в первый раз.
      Верховный Жрец в последний раз поднял руку, призывая к тишине.
      – Напав на гладиаторов, эти драки решили заменить Волю Богов своей волей. Они посчитали, что могут лишить нас Третьего Дня праздника Игры Богов… – Понтифик сделал паузу, выжидая, пока до всех присутствующих дойдет смысл сказанного. Из редких разрозненных выкриков он понял, что дошло довольно скоро. – И все же не я вправе судить Жрецов за их проступок.
      Это могут только бессмертные Боги.
      Вы все знаете, что наивысшая справедливость Богов выражается здесь, вот на этом золотом песке Храма Воли Богов. – Он слегка притопнул правой ногой по арене. – Поэтому мое решение таково: пусть гладиаторы и Жрецы охраны здесь, на арене довершат начатое вчера. И пусть Боги покажут, на чьей стороне была правда.
      Верховный Жрец развернулся и, не сводя взгляда с глаз Ар'рахха, двинулся к выходу за спиной зеленого верзилы и Саш'ши. Похоже, он не остерегался нападения со стороны гладиаторов. А вот коварной атаки бывших стражников опасался. Но негоциант почему-то был твердо уверен, что если в спину Понтифику полетит меч или копье, пущенные предательской рукой, эти двое не допустят убийства Первосвященника – здесь, на глазах тысяч драков…
      Он, конечно, не ошибся. Опальные Жрецы дали уйти с арены живым их Верховному единоверцу. И все же у К'нарра осталось твердое мнение: не будь на арене этой пары его бывших рабов, для Понтифика все могло бы сложиться иначе.
      …К'нарр с дочкой, как ни странно, увиденному совершенно не удивились – за прошедшие Дни насмотрелись и не такого. Работорговец, однако, повинуясь выработанной Годами привычке моментально реагировать на любую опасность, непроизвольно подался вперед, инстинктивно подобрал под себя ноги так, словно вот-вот готовился прыгнуть, а его рука сама собой незаметно потянулась к мечу, скрытому на поясе под складками широкого плаща.
 
      …Стражников, как и гладиаторов, было восемь. В полной тишине шестнадцать бойцов стояли друг против друга. И гладиаторы, и стражники почему-то медлили, не начинали сражения: в их вынужденном противостоянии было что-то противоестественное, чуждое духу Игр Богов. Возможно, срабатывали Годами формировавшиеся догматы, один из которых гласил: на золотистую арену гладиаторских боев выходят только по доброй воле. Жрецы-стражники никогда не сражаются на аренах Игр Богов – через это правило, как, оказалось, перешагнуть было тоже не так-то просто.
      Пауза начинала затягиваться. Со стороны хорошо было заметно, что ни те ни другие не хотят убивать друг друга. Обида и злость вчерашнего Дня давно сгорели в топке Времени, от них остались только сожаление и неловкость за поступок, недостойный настоящих воинов… И все же ни один из воинов не мог добровольно отказаться от навязанного им сражения, не уронив при этом своей чести.
      Выхода не было. Им все же придется пролить кровь друг другу – видимо, к такому же выводу пришел и Верховный Жрец накануне ночью. Судя по всему, Понтифик рассчитал все точно. Не учел он только одного: уже не все на этой планете живут только по адату, принятому здесь. Что есть другие миры, где другие разумные создания существуют по другим, более гуманным Законам, где свободу выбора одного-единственного индивидуума не может изменить воля многих тысяч или миллионов других разумных созданий… Что эти правила могут оказаться «заразными», ими легко «пропитаться», как пропитывается влагой кора дерева Ус'том во время сезонных дождей…
      Все произошло очень быстро. От восьмерки гладиаторов неожиданно отделилась высоченная зеленая фигура молодого охотника. Ар'рахх неторопливо вышел на середину арены и… спокойно бросил к своим ногам большую шипастую дубину, которую он выбрал в качестве оружия на сегодняшние схватки. Бросил и отошел на пару шагов в сторону, всем видом показывая, что намерен сразиться с кем угодно – без оружия, врукопашную; и предлагал последовать его примеру.
      В стане Жрецов охранников произошло некоторое замешательство, но потом кто-то из них, по-видимому, самый решительный или сообразительный, так же спокойно вышел вперед и бросил рядом с дубиной Ар'рахха свое копье. Стражник немного помедлил, но потом все так же неторопливо, с чувством собственного достоинства снял и оставил на золотистом песке черную скорлупу брони. (Что было скорее рациональным поступком, нежели эмоциональным, поскольку бороться без тяжелой стальной брони было все же намного легче и удобнее.)
      Опальный Жрец-охранник и зеленый великан стали молча кружить вокруг друг друга, делая ложные выпады, выискивая прорехи в обороне соперника. Первым терпение не выдержало у стражника. Он резко прыгнул вперед, стараясь левой рукой ухватить Ар'рахха за его одежду и одновременно готовя коварный удар справа… Замысел его был очевиден даже для тех, кто сидел на самом верху воронки потухшего вулкана. Но молодой охотник никак не отреагировал на дерзкий выпад своего соперника. Он терпеливо дождался, когда Жрец – охранник покрепче ухватится за его кожаную куртку и начнет движение правым плечом, предваряющее мощный удар справа. Его выдержки хватило даже на то, чтобы не отреагировать на сам удар, направленный точно в голову зеленому верзиле. И лишь тогда, когда трехпалая десница охранника преодолела больше половины своего пути к лицу Ар'рахха, он немного наклонил голову вперед и вправо, убирая ее с траектории прямого удара, неожиданно подсел под яростным кулаком жреца, перехватил его правую руку своей правой рукой и быстро развернулся, подставляя жрецу свою утыканную шипами спину. Охранник провалился вперед от собственного движения, молодой охотник «поймал» это его движение и, подставив спину, мощно бросил жреца на золотистый песок арены.
      «Ипон! Чистая победа!» – с легким оттенком белой зависти подумал Александр, проводив взглядом темное тело охранника, прочертившее над Ар'раххом высокую дугу. Жрец звучно шмякнулся о песок спиной. Дернулся, пытаясь вскочить на ноги, но не смог. Он еще раз двинулся, пытаясь подняться теперь на колени и доказать хотя бы самому себе, что способен встать и продолжить поединок. Но это движение, похоже, отняло у него остаток сил. Он вдруг вспомнил, что поединок – не до смерти, неловко завалился на бок и замер в скрюченной позе, демонстрируя полное нежелание или неспособность продолжить поединок.
      Тотчас же из ворот выбежали одетые в броню охранники с традиционными копьями-баграми. Они нацелились было поглубже вонзить свои крючья в своего поверженного коллегу, но один из них перехватил взгляд молодого охотника и… передумал. Он передал свое копье одному из подбежавших стражников, махнул рукой другому. Вдвоем они ловко подхватили поверженного жреца под руки и быстро утащили его в одну из дверей арены. Ар'рахх остался на арене. Он вернулся в строй гладиаторов встал рядом с Александром.
      И опять над ареной повисло напряжение. Впрочем, ненадолго. Его вновь разрядил один из гладиаторов. Кажется, тот самый, которого все смертники еще вчера определили как неформального лидера. Да, это был Зог'гарр. Он вышел на середину арены и, немного подумав, бросил-таки свой меч на песок арены. От жреческого полумесяца отделился один из охранников. Он почти вплотную подошел к гладиатору, долго молча смотрел смертнику в лицо, не отводя и не отпуская глаз. Затем он скосил взгляд на темную полоску меча противника, наискось прочертившую золото арены. Неожиданно он сделал шаг в сторону, нагнулся, ухватил рукой за клинок противника и так же молча подал его сопернику. Амфитеатр заметно оживился, загудел, затопал ногами и застучал руками. Зрители, потерявшие было надежду насладиться любимым зрелищем, увидели, что поединок до смерти одного из бойцов все же состоится – пусть и не между гладиаторами. Но так могло оказаться даже интереснее…
      Зог'гарр сразу, по первым двум-трем выверенным движениям распознал в стражнике опытного бойца на мечах. Гладиатор решил, поэтому, не торопиться, предпочел выждать, когда соперник сам покажет все на что способен. И только потом атаковать самому, искать бреши в его обороне.
      Но и Жрец-охранник оказался не так прост. Он долго кружил вокруг обреченного на смерть соперника, демонстрируя неожиданную быстроту в мощном высоком теле, непривычную змеиную ловкость в руках и отточенное до совершенства чувство дистанции между собой и противником. Несколько раз он с быстротой языка хамелеона нападал, наносил быстрый укол или скользящий, на самой грани касания удар и тут же отскакивал на безопасное расстояние. Чаще всего его стальное жало не достигало цели, но иногда после его молниеносных движений на теле гладиатора оставались небольшие порезы. С первого взгляда они совершенно не доставляли неудобств его противнику. Во всяком случае, на поведении Зог'гарра это не отражалось никак. Но оба бойца знали: когда количество таких вот мелких повреждений достигнет нескольких дюжин, гладиатор будет обречен. Понимал это стражник, знал это и опытный воин-гладиатор. Он попытался изменить ход поединка, стал чаще и злее нападать, пытаясь пробить искусную защиту жреца, но всякий раз натыкался на острие клинка своего неуязвимого противника. Наконец, как ему показалось, он стал одолевать опального стражника. Жрец перестал нападать, только отбивал злые удары все больше наседавшего смертника. Наконец, он не выдержал напора, отвернулся и… побежал. Гладиатор погнался за ним, занося меч для последнего, решающего удара.
      Лучше бы он этого не делал.
      Стражник неожиданно резко остановился, развернулся и мгновенно нанес удар точно в грудь потерявшему бдительность гладиатору. Зог'гарр напоролся на меч, сделал по инерции еще шаг, а потом медленно опустился на колени. Стражник рывком выдернул клинок из груди противника и одним движением смахнул сопернику голову. Толпа заревела от восторга. Шипастая коричневая дыня несколько раз кувыркнулась по золотистому песку и, наконец, замерла – почти у самых ног светлокожего осьминога. Александр невольно дернулся, сделал шаг назад. Его испуганное движение не ускользнуло от зрителей и от победителя схватки. Многотысячная толпа неодобрительно загудела, а жрец – победитель схватки как-то странно посмотрел на спутника Ар'рахха. Однако он ничего не сказал, молча вернулся на свое место, на ходу вытирая клинок меча о край одежды, торчащей из-под брони.
      Едва он занял свое место в шеренге опальных жрецов, вперед шагнул его собрат. Жрец-стражник, вдохновленный успехом коллеги, довольно бодро дошагал до шеренги гладиаторов. Он уверенно прошел вдоль полумесяца смертников, вернулся назад, неотрывно вглядываясь в непроницаемые лица гладиаторов. Наконец он сделал свой выбор. Его соперником станет (а почему нет?) светлокожий бесхвостый спутник зеленого великана! Тем паче вооружено это странное пятипалое создание откровенно слабо – какой-то странной длинной палкой, так похожей на те батоги, которыми жрецы-охранники иногда загоняют в стойло чересчур вольно почувствовавших себя Б'ка. Стражник едва заметно ухмыльнулся, вспомнив недавнюю реакцию этого бесхвостого (едва не подумал – безмозглого!) создания на отрубленную голову павшего гладиатора. Неужели он боится, что в следующий раз этой головой может оказаться его собственная? Что ж, сейчас мы это и выясним…
 
      К'нарр недоуменно проводил взглядом долговязую фигуру стражника, выбравшего своим соперником спасителя негоцианта-северянина Жрец не оставил на песке оружия и не снял броню. Тем самым он показал, что намерен сражаться до смерти – своей или соперника. Саш'ша, как показалось работорговцу, немного охотно вышел на середину арены. Он поудобнее перехватил свою длинную жердину, немного выставил вперед ногу и стал спокойно ждать действий соперника. И жрец не заставил себя долго ждать.
      Он уверенно напал на светлокожего соперника, нанося удары мечом сверху, сбоку, но ногам. Саш'ша без труда уклонялся от ударов противника. Но жрец наседал, напирал… Гладиатору волей-неволей пришлось сделать несколько шагов назад. Наконец опальный стражник, к немалому удивлению зрителей и гладиаторов, почти прижал соперника к стене, тем самым до минимума ограничив его возможности к обороне. Некоторые из зрителей недовольно заворчали: мол, этот странный осьминог может побеждать только безмозглых животных. Стоило же делу дойти до НАСТОЯЩИХ поединков, этот Саш'ша просто поджал хвост. Хотя какой хвост?! У него даже и хвоста-то нет! Кое-кто даже стал откровенно высказываться о том, что этому чужаку и трусу охранники могли бы и ребра пощекотать копьями. Может, хоть это прибавит ему смелости?
      – Трус! Суньте ему пику под ребра! – кричали они. Особенно злобствовали на верхних рядах. Что не ускользнуло от внимательного взгляда работорговца и… Верховного Жреца, незаметно вернувшегося на свое место. Такой необычной антипатии должна была быть причина. Чем же она вызвана? Часом, не сообщники ли это грабителей, отнявших у К'нарра сундук с серебром? Или, может, это друзья сбежавшей королевы разбойников, недовольные участием пришельца в ее поимке? Найти ответы на эти вопросы, причем тотчас же, Понтифик поручил начальнику Храмовой Стражи, подозвав его едва заметным кивком.
      Между тем события на арене приняли неожиданный оборот. Неожиданный для стражника, разумеется. Палка, которую гладиатор держал в своих руках, странным образом оказалась между ног опального охранника и стала поворачиваться, норовя уронить стражника. Жрец попробовал перешагнуть через нее, запнулся и оказался на песке. Саш'ша ловко выдернул палку из-под соперника, воткнул конец своего оружия в песок за головой стражника и, как рычагом, придавил его шею жердиной к песку. Жрец вывернулся, махнул мечом… Чел'век отскочил назад. В его руке остался лишь короткий кусок жердины. Длинная часть торчала в песке позади разъяренного стражника, сноровисто вскочившего на ноги. Жрец моментально оценил свое преимущество в оружии и, как безумный Б'ка, набросился на гладиатора. Он махнул мечом высоко над головой, пластанул им сверху вниз, намереваясь одним движением разрубить жалкие остатки палки в руках соперника и, если получится, – его самого. Но Саш'ша только этого и ждал. Он едва заметно сместился в сторону, терпеливо выждал, когда тяжелый меч его противника со всего маху вонзится глубоко в песок; словно ртуть перекатился за спину жреца и коротким резким ударом уцелевшего куска палки по затылку отправил стражника в беспамятство. Обездвиженный жрец постоял еще несколько мгновений, а потом, как куль с мыус'сом, свалился на золотистый песок арены.
      Амфитеатр вновь, в который уже раз за эту ночь, взревел от восторга, по достоинству оценив и воинское искусство светлокожего пришельца, и его благородство. К'нарр несколько раз довольно хлопнул себя по напряженным ляжкам, выражая таким образом свое довольство и попутно снимая накопившееся напряжение. Он повернулся к своей дочери, надеясь услышать ее одобрение в адрес их спасителей. Но его непослушная дщерь смотрела совсем в другую сторону, не туда, куда увлеченно смотрели почти все зрители. Она смотрела не на победителя схватки, в самый напряженный момент поединка ее увлек совсем другой участник ночного действа под названием Игры Богов. Она не могла отвести глаз от молодого охотника, Ар'рахха, зеленого великана с самой южной оконечности Хвоста Дракона. От ревностного взора отца не укрылось, какего дочь смотрела на темно-зеленого гладиатора. Он быстро отвернулся, не подав виду, что неожиданно узнал о маленькой тайне дочери. Он откинулся назад на своей скамье, сцепил пальцы рук на животе. Что ж… Наверное, пришла и ее пора влюбляться… Значит, через Год или Два она, возможно, надумает выйти замуж, а потом… Потом вместе с мужем она отнесет созревшие яйца в родовое Хранилище Жизни. В назначенный Час Рождения из яиц вылупятся маленькие дракончики, которые, когда немного подрастут, будут радовать своими забавными повадками его, К'нарра. И продолжится вечный круговорот жизни… Жаль только, что ничего этого не увидит темно-зеленый верзила. Не увидит, потому что погибнет сегодня на арене под светом двух детей Отца Богов – Сау и Ран. Так было всегда. И вряд ли что-то изменится сегодня. Сказав утром дочери о том, что их новым друзьям, возможно, понадобится их помощь, работорговец имел в виду, конечно же, светлокожего пришельца. Он, как один из посвященных, знал о том, что говорилось в пророчестве почти досконально, – намного больше, чем большинство драков. И в пророчестве ничего не говорилось о высоком молодом охотнике. А раз так, то и переживать по его поводу особо не стоило. Вероятнее всего, зеленый верзила все же погибнет сегодня, как и тысячи его предшественников на этом золотом песке. Ведь никто и ничто не сможет устоять против того, кто выйдет к последнему оставшемуся в живых гладиатору. И все же… Все же будет очень жаль этого молодого великана… У них с дочкой могли бы вылупиться очень симпатичные дракончики… Которые со временем могли бы стать высокими, как Ар'рахх и сообразительными и милыми, как дочь…
      От размышлений работорговца отвлекло легкое прикосновение к плечу. Северянин неторопливо повернул голову и увидел храмового Жреца – посланника Первосвященника. Жрец жестом пригласил негоцианта последовать за ним. К'нарр шепнул дочери, что скоро вернется и, немного пригнувшись, чтобы не загораживать от зрителей происходящее на арене, покинул свой ряд.
      Верховного Жреца в ложе уже не было. Он нетерпеливо прохаживался из угла в угол в уже знакомом работорговцу помещении. Работорговец вошел в полутемный зал в сопровождении Жреца. Посыльный уловил едва заметный кивок головы Понтифика, позволявший ему покинуть помещение и с заметной нервозностью поспешил воспользоваться разрешением. К'нарр и Первосвященник остались вдвоем. Верховный Жрец не предложил ему сесть. Не сел и сам, по-прежнему продолжая маятниковые проходы по комнате из угла в угол. Так продолжалось довольно долго. Наконец он резко остановился напротив работорговца и пристально посмотрел ему в глаза. Несколько мгновений он словно пытался загипнотизировать своего гостя, неотрывно поедая того горящим, полным беспредельной тревоги и ненависти взглядом. Наконец он, словно не выдержав твердый, как сталь северного клинка ответный взгляд негоцианта, резко шагнул назад, развернулся и… спокойно, даже величественно взгромоздился на свой трон-стул.
      – Ну, что ж… – негромко, словно разговаривая сам с собой, начал Понтифик. – Ты нашел этого гладиатора, Ты продал его на Игры Богов… И если что,тебе тоже не избежать ответственности… Как, впрочем, и мне. – Он вновь замолчал, пожевал губы, крепко ухватился руками за массивные резные подлокотники, закачался в такт своим невысказанным мыслям. – У меня для нас плохие новости, К'нарр! – вновь заговорил Первосвященник, не переставая раскачиваться вперед-назад на своем троне. Северянин едва заметно вздрогнул, мгновенно обратив внимание на слова «для нас» и обращение по имени. Должно было действительно произойти что-то из ряда вон, если первый человек планеты поставил себя на один уровень с торговцем рабами, сказав ему «для нас». Да и обращение по имени от Верховного Жреца можно было услышать не чаще, чем свадебную песнь ядовитой лягушки Ж'ба, которая, как известно всем, выводит свои громкие трели только один раз в Году, в самое окончание сезона дождей, когда приходит ее Срок отложить грозди икринок на длинные стебли луговой травы, подтопленные высокой водой вспучившихся от переизбытка осадков ручьев. В мозгу работорговца, мгновенно включившего все свои недюжинные аналитические способности, прокрутились десятки возможных причин, по которым он мог услышать от Понтифика такие слова. Могли быть среди них и те, о которых К'нарру не хотелось даже и думать. С языка готовы были соскочить вопросы; очень хотелось уточнить, что же произошло, но, прекрасно понимая, что сейчас, в непонятной, но накаленной обстановке не только каждое неосторожно сказанное слово, но любое неверное движение могут стоить ему свободы, а то – и жизни, промолчал. Однако общее направление беседы он уловил правильно. Северянин развернулся, поискал взглядом в полутьме скамью и неспешно присел на нее, не без оснований полагая, что в данной ситуации это его желание не будет истолковано как чрезмерное проявление обычной купеческой вольности. Верховный Жрец недовольным взглядом уколол спину непокорного северянина, но промолчал.
      – Первую плохую новость ты, наверное, уже знаешь, – продолжил он. – Из Храма сбежала опаснейшая преступница, враг всей Дракии и мой личный враг – Фул'лан. Она направилась на Север и всего за один или два Дня ей каким-то образом удалось собрать довольно большую банду. Пока не знаю, как это произошло, но факт налицо – сегодня, всего через два Дня после побега, она возглавляет больше двух дюжин таких же, как она, отбросов и подонков. Неприятно думать, но что произойдет через дюжину Дней, если ее не остановить сейчас. Ты понимаешь меня?
      – Понимаю… Но не совсем. Чем может помочь торговец рабами в поимке разбойницы, если ее не смогли нейтрализовать дюжины таких опытных воинов, как Стражи Ворот или Жрецы храма?
      – Торговец рабами, чей товар помог означенной преступнице убить Стражников Храма, рабами, за которые выплачено весьма немалое количество серебряных монет, может и долженпомочь ликвидировать сложности, которые возникли по вине некачественноготовара. Не так ли?
      К'нарр мгновенно сообразил, куда клонит Верховный Жрец. М-да… Во въедливости и доскональном знании торговых правил этому Понтифику не откажешь. Да, действительно, имелся в неписаной негоциантской хартии пункт, по которому работорговец обязан был загладить вину или полностью возместить причиненный ущерб, нанесенный товаром,купленным у него, если причиной урона стала неверная информация о свойствах товара.Что, в принципе, имело место в случае с Ар'раххом и его светлокожим спутником. Ну, кто же мог предположить, что они помогут сбежать опаснейшей преступнице? Да никто. Но отвечать придется теперь ему, К'нарру.
      Оставалось только узнать, каким образом работорговцу придется ответить за свою оплошность? Северянин промолчал, не желая нагнетать и без того напряженную обстановку. Молчал и Первосвященник, судя по всему, не пришедший еще к какому-то определенному решению.
      – Вот что мы сделаем, – заговорил, наконец, Верховный Жрец. – Прямо сейчас, не мешкая ни минуты, ты отправишься на Север. Ты найдешь Фул'лан, проникнешь в ее банду и уничтожишь разбойницу. А пока ты будешь выполнять мое небольшое поручение, вернее, исправлять допущенные тобой промахи, твоя дочь побудет при Храме. Здесь присмотрят за ней, защитят, накормят, дадут кров. Ты ведь не против, не так ли?
      У ворот храма тебе дадут старого, но еще вполне крепкого Б'ка. Все, что тебе сейчас нужно – это вода, немного пищи и оружие. Меч твой, как я уже успел заметить – при тебе, воды ты наберешь по дороге. А пищу… Пищу ты добудешь себе сам. Ведь ты опытный, очень опытный воин и путешественник, – с нескрываемой иронией проронил Понтифик.
      К'нарр едва заметно потемнел, но вновь сдержался. Его рука, вцепившаяся в пояс возле рукояти оружия, даже не шелохнулась. Вряд ли такая уверенность Верховного Жреца в своей безопасности была случайной. Работорговца всегда безотчетно раздражала извечная полутемность комнат и залов в Храмах Богов. В углах, бездонных и темных, как души татей, могли скрываться Жрецы-лучники. Или «охранники-невидимки», прошедшие длительное и сложное обучение в горных Храмах Богов. Он дернул плечом, намереваясь направиться к выходу, но его остановил окрик Первосвященника:
      – Постой! Давай-ка все же сделаем немного иначе. Твой отъезд в самый кульминационный момент Игр может вызвать кривотолки. А то и верно подскажет твой маршрут. Наведет на твой след ЕЕ соглядатаев, которых, я не сомневаюсь, здесь немало. Так что сейчас ты вернешься на свое место и досмотришь до конца Игры Богов. Вряд ли что-то случится сегодня необычное. Твоим рабам не одолеть ЕГО. Но ты заплатил за право увидеть это зрелище, и ты досмотришь его. Ведь, возможно, ты больше никогда не будешь иметь возможность посидеть на каменных ступенях Храма во время Игр Богов.
      К'нарр подавился тугим комком ненависти, раздиравшим его горло. Он ничего не смог ответить, только молча кивнул в знак согласия. Выбора у него не было. Его дочь останется при Храме. Останется, по сути, заложницей – до тех пор, пока ее отец не выполнит возложенную на него миссию. Или пока… он не погибнет среди скал Спины Дракона, где прячется Фул'лан Дэв'ви – королева разбойников, наверняка ставшая для своих, после побега из Храма Воли Богов, легендарной. Убить разбойницу, при жизни ставшую легендой, – это задание для самоубийцы. К'нарр опустил голову. Он не стал дожидаться официального объявления об окончании аудиенции, резко повернулся и, не спрашивая разрешения, покинул зал для приемов, оставив Верховного Жреца наедине с его тяжелыми мыслями.
      А на арене между тем осталось всего четверо гладиаторов. Все было как всегда в последний День Игр Богов. Кое-где на песке темнели пятна крови, в бесформенных комочках, облепленных мелким золотистым кварцем, угадывались частички плоти. Было только одно небольшое отличие – на арене – то здесь то там чернели куски и кусочки брони стражников. Видно было, что совсем недавно рубились здесь всерьез, и мало кто предпочел бескровный поединок традиционной схватке до смерти. Молодой охотник из племени Хромой черепахи, его светлокожий друг, высокий стражник, победивший во втором поединке и еще один гладиатор из числа прибывших на Третий День Игр Богов – вот все, кто оставался в живых, когда К'нарр незаметно вернулся на свое место. На бедре и руке зеленого верзилы виднелись длинные глубокие порезы от какого-то оружия, скорее всего, от копья; у остальных поединщиков заметных повреждений не было.
      – Отец! Ты где пропадал?! – услышал он возмущенный шепот своей дочери. – Здесь такое было! ТАКОЕ!!! – замахала она руками, пытаясь рассказать о том, что пропустил работорговец. Но северянин почему-то лишь прикрыл ей рот своей ладонью, взял ее за плечи и развернул к арене. Удивленная таким поведением отца, молодая драконша сразу замолчала. Она хотела обидеться, но еще раз взглянув на лицо К'нарра, неожиданно догадалась, что там, где только что был ее родитель, с ним произошло нечто странное или даже страшное. ТАКОГО лица у отца она не видела никогда.
      Что же могло так расстроить ее отца? Драка, повидавшего многие ужасы и несметное количество смертей? Воина, чье презрение к смерти давно стало предметом восхищения и подражания для многих коллег-негоциантов? Она хотела спросить об этом его самого, но на арене вновь началось движение. Она вновь устремила свой взор туда, где стояли высокий охотник и его неразлучный спутник.
      Высокий Жрец-охранник, единственный из стражников, уцелевший в гладиаторских поединках, двинулся вперед и остановился напротив среднего из смертников. Его право выбрать себе соперника почему-то никто не стал оспаривать. Наверное, в предыдущей схватке выбор делали гладиаторы… К'нарр неожиданно для себя, за долю мгновения до того, как опальный Жрец совершил выбор своего противника, догадался, кто им будет. И не ошибся. Стражник ткнул мечом в сторону чел'века и, не оглядываясь, пошел к центру арены. Многотысячный амфитеатр заревел так, что у северянина не осталось сомнений – исход поединка будет непредсказуемым, и драки предвкушают интересную борьбу с непредсказуемым финалом.
      Так оно и произошло.
      Оружия у странного осьминога не было. Обрубок палки, оставшийся от выбранный им в самом начале боев жердины куда-то исчез. Сражаться теперь ему предстояло практически голыми руками. Северянин хорошо знал, как ловок и быстр Саш'ша, но и ему в душу стали запускать свои липкие щупальца тревога и страх за него. Теперь, после разговора с Верховным Жрецом он больше не было уверен ни в чем. Наверняка эти служители культа обладали какими-то знаниями, недоступными простым смертным. Может, они просто умели видеть будущее?
      …Пришелец не дошел до своего противника всего несколько шагов. Стражник, спокойно стоявший в ожидании начала схватки неожиданно выбросил вперед свою левую руку. Ком песка из нее рассыпался на мельчайшие золотистые частички и с быстротой шершня полетел в лицо чел'века. Тот, судя по всему, все-таки не ожидал от жреца такого подвоха и среагировал с самым крошечным, но запозданием. Этой ничтожной доли времени хватило, чтобы несколько десятков кусочков колючего кварца попали в глаза пришельца. Острые песчинки вонзились в мягкую ткань глаз осьминога. Он часто-часто заморгал, стал тереть глаза руками, пытаясь удалить неожиданную помеху. Жрец несколько мгновений стоял, наслаждаясь результатом своей хитрости. А потом напал – быстро, яростно, неотвратимо.
      К'нарр так и не смог понять, как Саш'ша сумел уклониться от острого меча, просвистевшего буквально в волоске от его головы. Чел'век отскочил далеко назад, не прекращая своих попыток вернуть себе нормальное зрение. Жрец не спешил. Он спокойно догнал осьминога и еще раз ударил – правда, почему-то не так быстро, как в первый раз. Саш'ша вновь отскочил назад, потом еще и… наткнулся спиной на стену арены. Дальше отступать было некуда. Стражник подошел поближе, нагнулся и зачерпнул полную руку песка. Он неторопливо разжал пальцы, глядя, как золото вытекает у него между пальцев, сжал кисть. И вновь швырнул остатки песка в лицо чел'века. Саш'ша уклоняться не стал. Он закрыл на долю мгновения глаза и резко ушел в сторону, не без основания полагая, что следом за песчаной атакой незамедлительно последует более грозная – мечом.
      Клинок Жреца звучно клацнул по облицовочному камню арены, послышался его тяжелый выдох и яростный вопль толпы, разочарованной неудачной атакой охранника. Судя по всему, симпатии зрителей в этом поединке были явно не на стороне пришельца. Интересно, почему? К'нарр приподнялся, чтобы получше видеть происходящее на арене. Он заметил, как чел'век полностью закрыл глаза кулаками, трет их… Северянин решил, что вот теперь-то осьминог точно обречен. Работорговец видел много воинов на своем веку, но Жрец, несомненно, был одним из лучших воинов этой планеты. Не приходилось сомневаться попал он сюда после основательной подготовки в Храмах Жрецов-«не-видимок». С таким воином непросто бороться в полном вооружении, а уж без оружия и практически ослепленному… Шансов нет.
      Кажется, именно так считал и противник его бывшего раба. Уверенный в своей победе, он не спешил добивать практически поверженного врага, смаковал мгновения своего триумфа и… тем самым невольно давал драгоценные мгновения форы своему оппоненту. Он поднял вверх свои мощные трехпалые руки, похожие, скорее, на клешни краба, нежели на конечности драка. Мечом, словно выросшим из его руки, он помахал зрителям. Насладился восторженным ревом тысяч и тысяч драков, до краев заполнивших воронку потухшего вулкана и неспешно направился к чел'веку.
      Добивать.
      Спокойное выражение лица его противника никак не гармонировало с трагической ситуацией, в которой тот оказался. Жрец сделал ложный замах мечом, желая в последний раз убедиться, что все идет по его сценарию. Осьминог на ложный замах не отреагировал, недвижимо и безучастно смотрел перед собой. Стражник, мысленно уже вкушая сладостные плоды своей победы (после Игр Богов его наверняка ждало возвращение на службу, наверняка с существенным повышением в табели о рангах), невысоко размахнулся, очевидно, желая продемонстрировать отточенную технику рубки мечом с укороченного замаха. Он рубанул несчастное создание наискось, намереваясь не только отделить его голову от тела, но и отсечь изрядный кусок от этого самого тела (была такая профессиональная «фишка» у заматеревших стражников Храма Воли Богов). Меч свистнул и… провалился в пустоту. Каким-то образом практически побежденный осьминог сумел избежать смерти, уклонившись от клинка Жреца буквально на долю ногтя. Стражник опешил. Он вновь напал на Чел'века, потом еще и еще… Наконец, ему удалось зацепить краешком меча слишком далеко отставленную ногу пришельца. По бедру гладиатора потекла кровь. Была она странного ярко-алого цвета. «Так вот какая у тебя кровь! – подумал К'нарр. – Она почти такого же цвета, как Отец Богов перед уходом на ночной покой. Это неспроста. Наверняка этот пришелец как-то связан с нашим Верховным Богом. Случайным такое совпадение быть не может. А это значит только одно: Верховный Жрец не прав. Этот Саш'ша послан нам Богами». Работорговец в сильнейшем волнении приподнялся над скамьей, хотел что-то крикнуть своему бывшему рабу, но его возглас утонул в могучем реве многотысячной толпы, с восторгом приветствовавшей успех своего любимца.
 
      …Боль была прожигающей. Словно горячий чайник булькнул кипятком прямо на ногу. Сашка моментально переместился, стараясь избежать еще большего повреждения. Кровь быстро заполнила весь порез и быстро потекла по ноге, пачкая ногу, мокасин, оставляя заметные следы на золотом песке арены. «Сейчас опять накинется добивать!» – неохотно подумал он о сопернике. Умирать категорически не хотелось. Но и желания продолжать поединок тоже не было. Александр несколько раз довольно неуклюже отскакивал от меча, оставляя себе все меньше и меньше шансов для спасения. Наконец, он перестал бороться и просто встал во весь рост, как бы предлагая своему сопернику закончить, наконец, поединок, исход которого для Жреца давно уже был ясен. Жрец не стал на этот раз медлить, придвинулся поближе и в последний раз замахнулся мечом, рассчитывая, что уж этот-то удар точно будет последним.
      Неожиданно закричал Ар'рахх. Громко, обреченно, предостерегающе. Сашка проводил потухшим взглядом размытое темно-зеленое пятно, в которое превратился его друг, услышал звук удара тела о тело, негромкий рык, удар, и потом все стихло. В амфитеатре настала такая мертвая тишина, что слышно стало свадебное пение лягушек далеко за воротами Храма Воли Богов. Сашка открыл глаза и увидел, что Жрец лежит с переломанной шеей около его ног, а зеленый верзила вытаскивает меч из руки мертвого Жреца, чтобы встретить им тройку стражников, быстрым аллюром приближающихся от ближайших ворот. В ложе Верховного Жреца тонко пропела одинокая труба, Жрецы остановились как вкопанные, глянули вверх, быстро развернулись и так же споро, как бежали на арену, выбежали с нее.
      Дураку было ясно, что, спасая Александра, молодой охотник нарушил какое-то очень важное правило Игр Богов. Вопрос был только в том, насколько важным было это правило и каким будет наказание за него.
      Наказание последовало незамедлительно.
      Жрецы-охранники быстро подбежали к самым большим воротам, за которыми, как предполагал землянин, находилось нечто вроде паровой машины. Они по трое ухватились за края могучих, обитых толстым листовым железом воротин, и что было сил потянули за них. Ворота поначалу не поддавались, но Жрецы налегали со всем усердием, рывками, враскачку заставили тяжелые створки сдвинуться со своего места. Ворота заскрипели громко, тяжко, так, словно их не смазывали целую Вечность. Пели свою «песню» они долго, тяжело, словно жаловались на жизнь, хотели рассказать о своей тяжелой воротной доле. Наконец, ворота распахнулись. Жрецы очень быстро скрылись в почти незаметных узеньких калиточках, чье предназначенье заключалось только в том, чтобы быть как можно ближе к большим воротам. Довольно долго из ворот никто не показывался. Зрители на удивление терпеливо ждали, не иначе как пауза с появлением последнего действующего лица сегодняшней драмы была запланированной.
      Наконец, в темноте глубокого провала заворочалось что-то большое, сильное, опасное. Прошло еще немного времени, и на арену стало выползать это «что-то». Вначале показалась огромная уродливая голова с длинной пастью, густо заселенной длинными острыми белыми зубами. Толстые, заостренные назад гребни нависали над могучей шеей, глубокие воронки надежно скрывали небольшие глаза, тускло блестевшие в провалах черепа. Потом появилось туловище – большое, неожиданно гибкое и легкое в движениях. Мощные когтистые лапы уверенно несли могучее тело, закованное в устрашающую броню. Если и был на этой планете Ужас, то существо, показавшееся на арене, было его живым воплощением. Гигантский – другое слово просто не подходило, дракон с рудиментарными крылышками, страшной уродливой головой на крепкой шее и могучими темно-коричневыми защитными пластинами по всему телу. Особенно толстыми пластины были на спине и по бокам чудовищного пресмыкающегося, непонятно, каким образом пойманного Жрецами и как удерживаемого ими в повиновении.
      Сашка в изумлении застыл на краю арены, моментально ставшей слишком тесной для молодого охотника и его светлокожего спутника.
      Первым опомнился гладиатор, о существовании которого все на какое-то время забыли – несостоявшийся соперник Ар'рахха. Он крикнул что-то непонятное, поудобнее перехватил свое оружие – короткое толстое копье с острым широким наконечником. Сделав несколько шагов в сторону дракона, он с силой метнул копье ему в бок. Наконечник глухо звякнул о светло-коричневые пластины и бессильно упал рядом с лапой дракона. На его броне не осталось даже царапины. Однако гладиатор не стушевался. Он быстро подбежал к чудовищу, подхватил копье и ловко вскарабкался ему на спину. Несколькими короткими ударами копья в разные места он попытался пробить спину дракона-великана. Чудовище взмахнуло длинным хвостом, попало по спине гладиатору. Драк свалился на песок. Он взглянул в глаза пресмыкающегося и тотчас же почему-то замер, словно парализованный каким-то неизвестным ядом мгновенного действия. Дракон наступил своей когтистой лапой на поверженного гладиатора, широко открыл пасть, демонстрируя идеальную белизну своих устрашающих «зубок». Он перехватил поудобнее парализованного гладиатора, подбросил его вверх, ловко поймал вдоль туловища и… проглотил добычу, направив тело драка головой вниз.
      «Ни хрена себе ящерица!!!» – невольно вырвалось у Александра. Он все еще оторопело смотрел на то, как дракон заглатывает свою добычу, когда с места сорвался Ар'рахх. Зеленый верзила подобрал меч, выпавший из руки убитого им стражника. Он с невероятной для его большого тела ловкостью забрался на спину чудовищу, несколько раз без труда уклонился от смертоносных ударов длинного хвоста дракона, стал подбираться к шее животного, не без оснований полагая, что если есть шипастый гребень над шеей, то он должен прикрывать какое-то наверняка уязвимое место. Нужно только добраться до этого места, определить его и нанести в него удар. Чудовище замотало головой, намереваясь скинуть цепкого драка. Животное вытянуло голову вперед и вверх, прижимая гребень к шее, еще сильнее замотало головой. Ар'рахх не удержался на шее, свалился прямо перед передними ногами дракона. Хищник прямо в воздухе перехватил падающее тело молодого охотника и уверенно пригвоздил его к песку. Зеленый верзила без замаха ткнул дракона мечом в ногу, меч отскочил, не причинив чудовищу ни малейшего вреда. Дракон перехватил поудобнее Ар'рахха, подбросил его вверх, намереваясь поймать и проглотить, но молодой охотник не собирался сдаваться. Извернувшись в полете, он мечом ткнул чудовище в широко раскрытую пасть. Дракон от неожиданности дернул головой, взревел, захлопнул пасть. Ар'рахх вновь упал на песок прямо перед жуткой мордой хищника. Он не стал дожидаться, когда его вновь прижмет к песку бронированная лапа. Он быстро перекатился в сторону, ловко вскочил и быстро побежал в сторону, противоположную той, в которой находился его светлокожий спутник.
      Александр наконец тоже пришел в себя. Он поискал глазами оружие, но рядом с ним ничего не было. Почти у самых ног дракона виднелось короткое копье с широким наконечником, оставшееся на арене после гибели гладиатора. Сашка, пользуясь тем, что дракон отвлечен убегающим Ар'раххом, подбежал к хищнику сзади и подхватил потерянное гладиатором оружие. Его маневр не остался незамеченным со стороны зрителей. Они отметили его громким ревем, который при желании можно было истолковать как угодно. Как восхищенный – тем, что пришелец еще жив. Или как разочарованный – тем, что гладиатор – осьминог до сих пор не уничтожен, вопреки всему тому, что происходило до этого на арене. Однако Сашка сейчас решал иные проблемы, причины рева драков, до краев заполнивших чашу потухшего вулкана его интересовали меньше всего. Он разбежался и, к немалому удивлению драков, попросту запрыгнул на спину чудовища. Дракон мгновенно отреагировал на нового противника. Он резко развернулся, пытаясь стряхнуть неожиданного врага. Но Александр предвидел это движение хищника и легко удержался на бронированной спине. Помня о неудаче Ар'рахха, он не стал пытаться забраться на шею чудовища. Оседлав загривок дракона, он широко размахнулся и со всей силы метнул копье под гребень хищника. Оружие отскочило от шеи, как от резиновой, не причинив никакого вреда. Хищник тотчас же перестал интересоваться букашкой, прилепившейся к его бронированной спине, вновь погнался за зеленым верзилой. Он несколько раз пронесся по арене, уверенно отсекая Ар'рахху все пути для спасения. Неожиданно он шумно набрал полные легкие воздуха и с ревом исторгнул из себя длинную толстую струю желтого пламени, едва не поджарив молодого охотника. Ар'рахх кувырком ушел от обжигающей струи, перекатился в сторону, стал подниматься на ноги и вдруг… замер, словно кто-то невидимый накинул на него прозрачную сеть. Он несколько раз неуклюже дернулся, пытаясь освободиться от невидимых пут, но – тщетно. Подоспевший дракон внимательно осмотрел свою добычу, осторожно поднял за середину туловища зеленого верзилу, перехватил его поудобнее и с видимым удовольствием проглотил, высоко вытянув шею. Ар'рахх тугим комом прокатился по горлу дракона и исчез в его чреве.
      Александр остался один. Он в ярости ударил кулаком по спине чудовища, но тот даже не отреагировал. Длинным гибким хвостом он несколько раз хлестанул себя по спине, сгоняя с нее теперь безопасное, но нежелательное существо. Сашка подумал немного и отцепился сам; оттолкнулся обеими ногами от спины Дракона, стараясь приземлиться как можно дальше от опасного пресмыкающегося. Это ему удалось. Он вновь подхватил торчащее из песка наискось копье с широким наконечником, бесстрашно рванул навстречу дракону. Хищник шумно вдохнул воздух, при этом странные утолщения у основания его шеи, видом и формой напоминавшие зоб пережравшей зерна курицы стали заметно больше. Землянин не стал дожидаться, когда его поджарит эта ящерица-переросток, он с силой метнул копье, целясь в темный провал глаза под массивными надбровьями хищника. Дракон дернул головой, копье попало ему в середину лба и… раскололось на несколько частей.
      Александр остался без оружия. Он поискал глазами меч, но к своему удивлению, не нашел его. Или меч затоптал глубоко в песок бронированный хищник, или его втихаря, пользуясь моментом, унесли с арены злопамятные коллеги поверженного жреца-охранника.
      Без оружия победить это чудовище можно было даже и не мечтать. Сашка покрутил головой, разыскивая стражников, надеясь разжиться оружием у них. Но памятливые Жрецы, не забывая печального опыта своего товарища, неожиданно лишившегося оружия в самый разгар боев с хищниками, благоразумно отошли за двери. И все же Сашка сдаваться не помышлял. Он вспомнил о наконечнике копья, обломанного о голову дракона. Наконечник вполне мог стать оружием. Обнаружился он довольно скоро. Вот только лежал он практически у самых ноздрей чудовища. Чтобы завладеть стальным жалом, сначала нужно было выманить дракона в другое место.
      Человек довольно рискованно несколько раз пробежался перед самой мордой бронированного чудовища. Удивленное такой дерзостью, животное даже не захотело пыхнуть огнем в странное и, наверное, неопасное существо. Но вскоре дерзость бесхвостого создания стала раздражать дракона. Подобно танку с автоматической наводкой на цель, он вцепился взглядом в Александра, ни на мгновение не упуская того из виду. Он не двигался, словно ждал, когда эта светлая букашка упадет парализованная к его ногам. Так было прежде всегда, так будет – рано и поздно – сегодня.
      Но букашка никак не хотела останавливаться. Тогда дракон стал действовать сам. Он стал понемногу прижимать человека к противоположной стене, умело пресекая любые попытки прорваться к нему за спину. Еще два-три шага и можно будет попробовать плоть этого чужака, оценить вкус его крови, попробовать, так ли хрупки его косточки, каковыми они кажутся сейчас?
      Сашка уловил плотоядный огонек в глазах дракона. Ему стало по-настоящему страшно. Кто ж знал, что дорога к Храму Разума Богов, дорога домой окажется такой сложной? Человек даже и предположить не мог существование столь могучего и несокрушимого создания на этой планете, у него просто не хватало времени осмыслить, понять, какможно победить такое создание, где его уязвимое место. Этот дракон защищен был не хуже БТРа. С небольшой, правда, разницей: БТРы не обладают разумом и не жаждут сожрать своего противника.
      Александр стал лихорадочно вспоминать все, что когда-либо читал или видел про подобные создания. И вдруг… вспомнил. Вспомнил!!! Когда-то давно – давно, классе наверное в третьем или четвертом он прочитал фантастический рассказ о драконах на планете Меркурий. Так вот, одного из них убили, бросив гранату ему в пасть. Взрывом дракону оторвало голову. Земляне победили. Победили и вернулись домой, на Землю.
      Беда была только в том, что ни гранаты, ни другого взрывчатого вещества сейчас у человека не было. Да и вряд ли было на этой планете вообще. Пока, во всяком случае, Александру видеть либо слышать взрывы не доводилось. Хотя…
      Неожиданная догадка молнией пронзила его мозг. Он лихорадочно пошарил по карманам, нашел то, что искал, – темный камешек, выпускавший забавные искры при трении им по металлу. Надо срочно найти металл. А взрывчатка… Взрывчатки здесь в избытке.
      Сашка сделал еще одну попытку добраться до наконечника копья. Тщетно. Он собрался уже пойти на рискованный шаг – с разбега перепрыгнуть через дракона. И тут он прямо над собой услышал голос. Голос звал его по имени. Александр на долю мгновения опешил, потом поднял голову вверх и увидел… работорговца. Кажется, Канарра или как там его… Его бывший владелец держал за лезвие небольшой стальной меч, готовился не то бросить его на арену, не то предлагал землянину поймать его. Человек поднял руки вверх. В них тут же свалился меч. Рукоять меча была перевита змеиным телом, в глазу безногой ярко горел какой-то камень красного цвета.
      Александр чикнул камнем по мечу, увидел то, что хотел, и почти без разбега запрыгнул на спину дракона. Он ловко пробежал по спине чудовища до самой его головы, стал забираться на шею. Арена, не понимая, чего добивается бесхвостый гладиатор, взревела так, что у Сашки едва не лопнули барабанные перепонки. Не обращая внимания на то, что хищник, не прекращая, мотает головой из стороны в сторону, он каким-то чудом забрался сначала на костяной воротник, защищавший шею, а потом перебрался на голову чудовищного животного. Дракон от такой смелости пришел в неописуемую ярость. Он стал мотать головой из стороны в сторону. Но человек сидел на ней, как приклеенный. Тогда в ярости бронированный хищник задрал голову высоко вверх, извергая пламя, заревел так, что задрожали стены Храма. А когда он на какое-то время прекратил прожигать небо огнем, вдохнул воздух, в это самое мгновение Александр, изловчившись, больно уколол дракона мечом точно в нижнюю челюсть, поближе к раздвоенному языку. Чудовище от неожиданности широко разинуло свою необъятную пасть, и человек головой вперед, не выпуская из рук меча… скользнул прямо в разверзнутое горнило смерти.
      Амфитеатр мгновенно стих.
      …В желудке у дракона было темно. Пахло чем-то резким, руки и ноги моментально покрылись чем-то липким. В ране на бедре сразу защипало. Сашка пошарил в темноте и довольно скоро обнаружил своего неизменного спутника. Ар'рахх был жив и не прекращал попыток освободиться от невидимых пут, парализовавших его тело.
      «Та-ак… Судя по запаху, газ для этого живого огнемета образуется именно здесь. Но что-то было непохоже, что пламя он извергает из того же горла, в которое заглатывает пищу. Значит, должно быть одно или несколько отверстий, через которые из желудка газ попадает в те самые мешки – зобы у основания шеи». Александр встал на колени и принялся интенсивно ощупывать стенку желудка с той стороны, где, как он предполагал, должна находиться голова дракона. Интуиция его не обманула. Через несколько секунд, почти у самого верха он нащупал странные кругообразные выросты. Сунул руку в один из них. Рука с трудом, но пролезла в какое-то иное пространство внутри тела дракона. «Вот они! Те самые мешки под горлом у этой ящерицы-переростка», – обрадовался гладиатор. Он высвободил руку, стал заталкивать в найденное отверстие меч, стремясь расширить его так, чтобы пролезли обе руки. Наконец ему удалось это. Александр нащупал в кармане камешек, крепко зажал его в кулаке и протолкнул руку вперед, туда, где уже находилась рука с мечом. Там, в полной темноте и тесноте он, как мог, стал водить по лезвию меча камешком, стремясь высечь искры…
 
      …Когда пришелец САМ нырнул в пасть смерти, К'нарр отказался верить своим глазам. Он схватил дочку за руку и стал лихорадочно спрашивать у нее: «Ты видела?! Нет, ты видела?!» Дочка, пораженная не меньше его и вдобавок расстроенная гибелью молодого охотника, ничего не отвечала, только молча вырывала руку из клешней возбужденного отца. Неожиданно ее привлекло странное поведение дракона. Вместо того чтобы спокойно удалиться в свою пещеру до следующих Игр Богов, хищник стал проявлять явные признаки беспокойства. Он стал бить хвостом, реветь, мотать головой. Видно было, что с ним происходит что-то неладное. Все драки в амфитеатре, словно по команде, встали со своих мест, загалдели, зашумели, стали тыкать руками в сторону арены, на которой дракон, только что сожравший трех гладиаторов, совершал неописуемые пируэты и орал так, будто ему под хвост засунули огромный колючий кактус. И вдруг все прекратилось. Дракон быстро, как-то странно вытянул шею, послышался глухой взрыв и… голова хищника вместе с большим куском шеи осталась лежать на песке. Лежать отдельно от туловища.
      Прошло совсем немного времени, а из рваного отверстия на месте, где раньше у дракона росла шея, показался Саш'ша. Одной рукой он раздвигал тяжелую плоть хищника, второй тащил наружу своего друга – зеленого верзилу с южной оконечности Хвоста Дракона.
      Пророчество сбылось.
      Первым осознал это Верховный Жрец. Потому что когда работорговец пришел в себя от увиденного и пережитого, повернул голову назад и поискал глазами Понтифика в его ложе, того на его привычном месте уже не было.

      Больше шести Дней прошло после окончания Игр Богов. Стало заметно, что в свой очередной дальний небесный вояж удаляется Ран, когда Верховный Жрец решился наконец пригласить к себе странного осьминога, непонятно как победившего Э'го – страшного гигантского дракона, многие Игры кряду успешно истреблявшего каждого последнего из оставшихся в живых гладиатора. Необычайная сила, прочная, никаким обычным оружием не пробиваемая снаружи броня, покрывающая почти все тело (имелось лишь несколько уязвимых мест у основания хвоста, снизу), наконец, огонь, делали его несокрушимым противником для всех. Для любого существа, родившегося на этой планете. Потому что главным оружием этого огнедышащего гиганта был… временный паралич, которому он подвергал свои жертвы. Природный гипноз действовал, правда, на сравнительно небольшом расстоянии, но практически без осечек. Из-за своей медлительности Э'го был бы довольно уязвим, если бы ни чудовищная по прочности броня. Бояться в Дракии ему было некого…
      Единственным гладиатором, который не поддался гипнозу хищника, стал невысокий светлокожий пришелец, неизвестно, как и зачем попавший на эту планету. Но особенно необъяснимым было то, какчел'век, или Саш'ша, как его называл этот работорговец-выскочка, смог вызвать мощный взрыв, разделивший драконье тело у основания тела. Вряд ли это было его природной способностью… Видно, не обошлось без Воли Богов…
      Эти и множество других мыслей уже много Дней кряду одолевали Первосвященника, не давали ему покоя и умиротворения, на которое тот надеялся с тех пор, как появились первые признаки, что сбывается древнее пророчество… Все оказалось совсем не так, как хотелось Верховному Жрецу. Совсем не так.
      Играми Богов трудности с возвращением к жизни умершего в древности Истинного Бога не заканчивались. Они ими начинались. Перед тем как отправить гладиатора в Храм Разума Богов предстояло решить такие заковыристые задачи, перед которыми самые страшные схватки на аренах Игр Богов могли оказаться легкой прогулкой. И решить их предстояло только победителю главного праздника Года. Точнее, победителям, поскольку выживших гладиаторов было два, что тоже никак не вписывалось в привычные представления об Играх Богов. Значит, с ними придется сотрудничать, помогать во всем. А это ох как непросто. Особенно после того, как они помогли бежать главному врагу жреческого сообщества… Хотя вина гладиаторов была весьма спорной, и Верховный Жрец не сомневался, что нож королеве разбойников они не передавали; наверняка эта бестия похитила клинок, воспользовавшись их временным отсутствием. Верховный Жрец даже без труда вычислил этот момент – тогда, когда гладиаторы находились у него в малом зале для аудиенций. Однако выступать в защиту чужаков Понтифик не стал бы никогда. В Храме устойчиво укоренилось мнение, что виноваты гладиаторы. Погибли Жрецы, и никакие, самые убедительные доводы не убедили бы их товарищей, что зеленый верзила и его спутник не виноваты. Не потому, что стражники в это верили. Просто так было удобнее. Есть конкретные виновники, есть зримый враг, которому на время присвоен статус неприкосновенности. Но ведь статуса-то за что-нибудь могут лишить… И тогда…
      Нет, никак не стоило брать под защиту бывших гладиаторов. Обвинение в пособничестве побегу разбойницы – это хороший рычаг. А рычаг, как добрая старая серебряная монета, рано или поздно обязательно пригодится…
      Верховный Жрец на минутку расслабился, откинулся на высокую твердую спинку трона-стула, закрыл глаза… До прихода его друзей-врагов оставалось совсем мало времени.
      Разговор будет тяжелым.
      Надо собраться с мыслями и с силами…
 
       г. Новосибирск
       23 февраля 2003 г. – 22 декабря 2004 г.