Глава 7

Глядя на Эдварда, Лис чувствовал страшную досаду. Кто бы мог подумать, что после стольких лет всплывет эта проклятая рубиновая булавка! И из всех мерзавцев именно барон Сковилль принес ему это неприятное известие.

Они сидели в дальнем углу игорного зала, где собрались самые заядлые игроки. Лис уже был раздражен тем спектаклем, который чуть раньше устроил Эдвард для Софи в отеле, а тут выяснилось, что он довольно много знает и о булавке.

Сама булавка, даже место, где ее нашли, ничего не доказывали. Плохо то, что об этом стало известно именно Эдварду. Очень плохо.

Несмотря на изрядное количество выпитого в тот вечер, барон контролировал себя и, глядя в лицо своему приятелю, пробормотал:

— Бьюсь об заклад, ты думал, что выпутался из этого дела, да? Думал, никто не догадается о значении твоей булавки, не так ли?

Лис удивленно приподнял бровь.

— Боюсь, я не совсем понимаю тебя, приятель. Я терялся в догадках о том, куда она подевалась, и очень рад, что булавка наконец нашлась. Она ведь стоит целое состояние!

— Так почему же ты не спросил меня о ней, когда покидал дом Марлоу после смерти Саймона?

— Мой дорогой, тогда все думали о более важных делах, чем о потере какой-то булавки.

Эдвард прищурился.

— Я имею в виду не просто потерю булавки… — Он беспокойно забарабанил пальцами по столу и отвел глаза в сторону. — Саймон говорил мне, что выяснил личность того, кто покупает наши сведения. Должен признать, ты был очень хитер. Если бы не эта булавка и догадки Марлоу, я бы никогда не сообразил, что ты и есть тот шпион.

Лис хранил молчание. Эдвард выпил еще портвейна и продолжил:

— Саймон просто ошарашил меня, когда сказал, сколько месяцев охотился за тобой. Он был очень доволен собой, а я даже не догадывался, что его так интересовал наш благодетель. Меня волновало только твое золото. Но Саймон никогда не открывал свои карты, ему нравилось иметь власть над людьми. В ту ночь, перед смертью, он говорил, что хочет встретиться с тобой и показать, что ты не так умен. Впрочем, для меня это не важно. Главное, ты был очень щедр, так что лучше не будить спящую собаку.

Лис не вымолвил ни слова. А Эдвард Сковилль уже не мог остановиться. Он доверительно наклонился вперед.

— Дело в том, что мое положение в данный момент не очень надежно. Маркус и Софи ропщут на то, что я разоряю их наследство, которое находится под моей опекой. Мне пора подумать о себе. Наследница Ричмонда — это было бы великолепно, но чертова племянница выбила меня из седла, поэтому, я думаю, ты с удовольствием выплатишь мне некоторую сумму за возвращение улики и за то, что я забуду обо всем.

— А почему ты так уверен в этом?

— Я же узнал твою булавку! — изумился Эдвард. — И я могу назвать еще с десяток тех, кто подтвердит ее принадлежность тебе.

— Не знаю, почему ты считаешь, будто твои домыслы интересуют меня, — холодно парировал Лис. — Я ведь признал, что это вещица моя. А то, что я не кричал о ее потере, ничего не значит. — И Лис надменно улыбнулся. — Ничего у тебя, мой друг, не выйдет.

— Черт бы меня побрал! — взвился Эдвард. — Я знаю, что Саймон собирался встретиться с тобой той ночью и заставить тебя плясать под свою дудку. Только не успел.

Упал с лестницы, по которой спускался и поднимался в течение стольких лет без всяких происшествий, даже когда был совершенно пьяным, а не таким, как в ту ночь. И твоя роскошная булавка была найдена в этом самом месте.

И ты никогда не спрашивал про нее. Сдается мне, надо иметь вескую причину, чтобы просто забыть о таком ценном рубине. Возможно, тебе известно о смерти Саймона больше, чем остальным, а?

Лис, изображая полное равнодушие, зевнул. Затем снисходительно ответил:

— Дорогой приятель, ты же сам говорил, что наш друг Саймон не называл тебе имени человека, которого вычислил как вашего.., благодетеля. Так что у тебя нет ничего, кроме пустых догадок, на которых ты основываешь свои требования. То, что моя булавка была найдена в доме умершего, где, кстати, я был гостем, ничего не доказывает.

Иди домой, Эдвард, и проспись. А то у тебя от портвейна сильно разыгралось воображение.

— Нет! — воскликнул барон Сковили рассердившись. — Дело не в моем воображении. Не знаю, почему ты связался с французами, да меня это и не интересует, но тебе не удастся убедить меня в том, что ты не тот тип, кто покупал сведения у .меня и Марлоу. Я уверен, что это именно ты.

— Эдвард, Эдвард, ты совершенно потерял рассудок.

Неужели ты и вправду хочешь, чтобы твои неблагоразумные поступки в прошлом стали известны всем? Неужели хочешь, чтобы все узнали, что ты продавал свою страну за пригоршню золота? — Лис печально покачал головой. — Я поражен!

Но мы хорошие друзья, и давай считать твою бессвязную болтовню просто пьяным бредом. Давай больше не будем говорить об этом.

— Неужели? — зло выкрикнул Эдвард. — Подумай получше!

Лис пожал плечами.

— Говори что хочешь, приятель. Посмотри-ка, Беллингем пытается привлечь твое внимание. Оставляю тебя на его попечение. Спокойной ночи.

Он поднялся из-за стола и вышел. Никто бы не подумал, что под спокойным выражением его лица скрываются едва сдерживаемый гнев, холодный расчет и зловещие планы.

Разговор с бароном не столько расстроил Лиса, сколько разозлил. У Сковилля не было ничего, кроме двух фактов: булавка принадлежала Лису и была найдена на верхней ступени лестницы, с которой упал Саймон. Все остальное было чистым домыслом, но Лис не имел ни малейшего желания делать это всеобщим достоянием — ведь любое, даже малейшее, подозрение навредит ему. Может, его и не раскроют, но сплетни и намеки погубят репутацию и он впадет в немилость.

Эдвард превратился в очень скверную проблему, и существовал только один способ ее решения…

Ворочаясь без сна в постели, Айвес размышлял о прошедшем вечере. Он предпочел бы мечтать о прелестях Софи, но, увидев тех троих, что были занесены в список, среди офицеров, Айвес сразу вспомнил о трудностях, с которыми столкнулся, пытаясь выяснить, кто скрывается под кличкой Лис и кто убил его отца и кузенов.

Люди лорда весьма усердно вели расследование, но смогли добавить лишь совсем немного к тому, что было уже известно. Айвес с горечью подумал, что убийца может так и остаться безнаказанным.

Нужно как-то выманить этого человека, решил Харрингтон. Лис хорошо заметает свои следы и вряд ли будет настолько глуп, чтобы привести их прямо к своей норе. Так что надо заставить хищника покинуть свое логово.

Айвес долго строил планы, пока его не сморил сон, но утром он, как это не раз бывало, уже знал, как заманить коварного Лиса в западню. Еще лежа в постели, лорд Харрингтон приказал принести письменные принадлежности и быстро написал записку, которую сразу отослал герцогу Роксбери.

В полдень они встретились в одной из удаленных таверн и заняли отдельную комнату. Не успел Айвес войти, как Роксбери нетерпеливо потребовал:

— Рассказывай, что ты придумал.

Айвес улыбнулся.

— Что? А как же правила хорошего тона?

— Ну конечно, мой мальчик. Похоже, любопытство взяло верх над моими манерами. — Сделав широкий жест рукой, герцог сказал:

— Там на столе портвейн и грог, если ты захочешь выпить.

Выпив портвейна, Айвес сел в кресло напротив своего крестного и стал объяснять:

— Попытки установить личность Лиса будут обречены на провал, если продолжать поиск по-прежнему. Я не знаю, каким образом мой отец и кузен вышли на него Что бы они ни узнали, с тех пор прошло уже больше года, и я уверен, что Лис давно замел следы. Поэтому, вместо того чтобы пытаться выследить его, нужно заставить его покинуть свое логово.

— И как ты предполагаешь это сделать? — скептически спросил его крестный. — Поместить объявление в «Тайме»?

— Не совсем. Он добывает и продает информацию. Так почему бы не сделать так, чтобы важные сведения попали в руки того, кого подозревают в связях с Лисом? Я уверен, что у вас есть на примете несколько парней, которых вы подозреваете в передаче военных секретов. Так почему бы одному из них не получить доступ к чрезвычайно важному меморандуму — такому меморандуму, против которого шпион не устоит?

Роксбери выпрямился и поставил бокал на стол.

— Выманить его…

— Именно, сэр! Бросить для затравки огромную кость, но сначала аккуратно расставить капканы.

Роксбери снова откинулся на спинку кресла и нахмурился, обдумывая эту идею. Айвес напряженно ждал. Наконец морщины на лице Роксбери немного разгладились и лукавая улыбка скривила его губы.

— Мой дорогой мальчик, это великолепный план! И я знаю подходящего типа в штабе, которого можно использовать для передачи сведений.

— Меморандум должен появиться законным образом, — предупредил Айвес. — Лис слишком хитер и вряд ли клюнет, если почувствует западню.

— Согласен с тобой, — кивнул Роксбери. — Кстати, такой документ, о котором ты говоришь, уже существует. Нужно только внести некоторые изменения в меморандум, добавить ложные сведения на тот случай, если Лису удастся каким-то образом ускользнуть от нас. Безусловно, это должна быть стоящая информация. И конечно, надо устроить так, чтобы наша пешка имела доступ к меморандуму и не смогла бы устоять перед искушением продать эти сведения. Наш дурачок, за которым мы будем пристально следить, побежит с наживкой прямо к Лису, и это будет концом Ле Ренара.

— Надеюсь, что все пройдет так, как мы рассчитываем, — осторожно заметил Айвес.

Роксбери пожал плечами и встал.

— В любом случае это гораздо лучше, чем просто надеяться на удачу. Теперь, с твоего позволения, я должен идти.

Нужно привести механизм в действие. Тем временем я предлагаю тебе подружиться с полковником Мидом. Его часто видят в интересующей нас компании. Мы давно подозреваем его в передаче сведений, но пока не можем ничего доказать. Только подумай: мы сможем поймать Лиса и перекрыть утечку сведений из штаба!

— Мид, говорите? — нахмурился. Айвес. — Похоже, я встретил этого парня вчера вечером. Он был с Гримшоу и остальными. Плотный человек со светлыми волосами и голубыми глазами, да? И лицо пухлое, как у ангела?

Роксбери удивился.

— Даже я не сумел бы описать его лучше! А теперь иди и подружись с нашим милым полковником.

Айвес скривился.

— Благодарю вас, сэр. Всю жизнь мечтал пить и играть в карты с предателями и шпионами.

Вернувшись домой, Айвес немедленно созвал своих людей. Им понравился план Айвеса, и было решено, что каждый из них станет наблюдать не только за своим подозреваемым, но и по очереди следить за Мидом. Эшби, камердинер Айвеса, будет первым.

— Он должен быть под постоянным наблюдением. Я хочу, чтобы вы следовали за Мидом буквально по пятам.

Помните, все должно быть в тайне. И выясните, не следит ли за ним кто-нибудь еще — ведь мой крестный может пустить по его следу своих собак. Если вы обнаружите, что им интересуется кто-то еще, сразу же дайте мне жать.

Преданные слуги кивнули, и Уильям Уильямс поинтересовался:

— А вы, сэр, что собираетесь делать?

— Мне досталась весьма «приятная» обязанность стать закадычным другом полковника, — с отвращением сказал лорд Харрингтон.

Подружиться с Милом оказалось нетрудно. У них было общее военное прошлое, а также несколько знакомых. Пообедав вместе с полковником в тот же вечер, а потом отправившись с ним в один из самых популярных игорных домов, Айвес был поражен тем, насколько быстро и легко удалось втереться в доверие. Мид, несмотря на то что в нем подозревали шпиона, был довольно милым человеком, несколько простоватым, но добрым и общительным. После ночи, проведенной за игрой в карты, выпивкой и распутством, у Айвеса не оставалось никаких сомнений в том, что Мид считал его своим кровным братом.

Общение с Мидом отнимало много времени, каждая ночь оказывалась скучным и однообразным повторением первой.

Лорду было очень неприятно находиться в дружеских отношениях с подозреваемыми, а также с теми, кто в прошлом составлял ближайшее окружение Саймона Марлоу.

Ночные похождения почти не оставляли времени для преследования обворожительной и неуловимом леди Марлоу, но Айвесу все-таки удалось нанести ей несколько визитов и дважды уговорить Софи прокатиться с ним по Гайд-парку.

Тот факт, что его уже не так часто видели с леди Марлоу на светских раутах, не остался незамеченным, и Генри Дьюхерст не преминул уколоть Софи на одном из балов:

— Мне кажется или высокий джентльмен, что постоянно вертелся около тебя, исчез из круга твоих обожателей?

Если бы эту вольность сказал кто-то другой, Софи наверняка бы обиделась, но у них с Генри были приятельские отношения и оба часто поддразнивали друг друга.

— Так ты заметил, что лорд наконец-то оставил меня!

Дьюхерст расхохотался.

— А я все удивлялся, сколько ты сможешь выносить его командирские манеры. И даже начал подумывать, уж не изменила ли ты свое решение никогда не выходить замуж.

— Святые небеса, нет! — весело отозвалась Софи, хотя улыбка, сопровождавшая это заявление, была несколько натянутой.

Отсутствие Айвеса задевало, и леди Марлоу не могла отрицать того, что ей недоставало его общества. Причем гораздо сильнее, чем Софи признавалась в этом себе.

Подошел лорд Гримшоу и оценивающе взглянул на Софи.

В этот вечер платье из бледно-золотистого шелка оставляло открытыми ее плечи и красиво подчеркивало грудь. Как всегда, от одного только взгляда Уильяма Гримшоу у Софи по телу поползли мурашки: из всех друзей Саймона она почему-то невзлюбила его больше остальных и, едва познакомившись с Гримшоу, сразу почувствовала к этому человеку инстинктивное отвращение.

Другие мужчины откровенно заигрывали, пытались даже поцеловать украдкой, но в них не было ничего устрашающего — просто реакция пьяных повес на хорошенькую женщину. С Гримшоу все было иначе.

Софи быстро научилась избавляться от назойливых приставаний этих развратников, и они спокойно принимали это, но Гримшоу… Он был невероятно настойчив. Ничто, похоже, не могло сдержать его, и после того как однажды ей с трудом удалось вырваться из его объятий, Софи никогда не оставалась с ним наедине и запиралась в своей комнате, когда Гримшоу гостил в доме Саймона. Рассказывать об этом мужу было бесполезно, он просто обозвал бы ее маленькой недотрогой.

"Словно прочитав ее мысли, Уильям недобро улыбнулся.

— Как же это получилось, что вы вышли в свет, а виконт не кружит возле вас, точно коршун? Он позволяет" вам скучать или вы уже охладили его пыл?

Софи замерла, а Дьюхерст недовольно взглянул на Гримшоу. Но леди Марлоу быстро взяла себя в руки и холодно произнесла.

— Боюсь, что мои отношения с виконтом вас не касаются, и хочу вам напомнить, теперь ни один мужчина не смеет указывать мне, что делать.

— В этом и все несчастье, — ответил Гримшоу. — Я всегда считал, что вам нужна сильная мужская рука. А после смерти Саймона вы стали совершенно несносны, моя дорогая. Если не укоротите свой острый язычок, то вскоре не увидите рядом с собой ни одного мужчины.

— Вы имеете право на свое собственное мнение. А сейчас, с вашего позволения, я поищу себе более пристойную компанию, — резко ответила Софи.

Она повернулась, чтобы уйти, но успела услышать, как Гримшоу раздраженно проворчал:

— Компанию лорда Харрингтона? Я вижу, что он направляется прямо к вам.

Софи посмотрела на двери в зал, и радость пронзила ее сердце при взгляде на Айвеса, который, коротко приветствуя знакомых, продвигался к ней. Вечер, казавшийся невероятно скучным, вдруг стал необыкновенно волнующим, и ее счастливая улыбка вызвала изумление у Айвеса.

Низко склонившись над рукой Софи, он произнес:

— Похоже, ты и в самом деле рада меня видеть, милая.

Румянец заиграл на щеках Софи от столь откровенного заявления, и пальцы задрожали в его горячей ладони когда она прошептала:

— Лорд Харрингтон! Если бы вы научились сдерживаться, то я уверена, что наше знакомство было бы более спокойным и приятным.

— Но довольно скучным, разве ты не согласна?

Софи вырвала руку, которую лорд пытался удержать, и вежливо заметила:

— Вы помните мистера Дьюхерста и лорда Гримшоу?

Айвес поклонился мужчинам.

— Ну конечно! Совсем недавно мы отлично провели время, так что нам не нужно никаких представлений. Добрый вечер, джентльмены.

Софи была озадачена. Дьюхерст, может быть, и нравился ей, но он был безрассудным картежником и известным повесой, как и все остальные. А вот Гримшоу… Мысль о том, что Айвес стал другом человека, от одного взгляда на которого ее охватывало отвращение, обеспокоила Софи.

— Вы подружились? — недоверчиво спросила она.

Уильям захохотал.

— Виконт присоединился к твоему любимому дядюшке и ко мне и провел с нами несколько веселых ночей. — Он взглянул на Айвеса и спросил:

— Много вы проиграли вчера вместе с Мидом и Колдуэллом? Пять тысяч? Десять?

— Достаточно, чтобы с удивлением узнать, оказывается, я игрок, — спокойно отозвался Айвес.

Айвес буквально ощутил тот ужас, который испытала милая Софи, услышав, какие огромные деньги он проиграл да еще оказался на короткой ноге с Гримшоу и Сковиллем.

Лорд невольно вздохнул. Софи была с характером, и если решит, что он превратился в безудержного игрока и наслаждается обществом таких людей, то…

Эти невеселые размышления прервал Дьюхерст:

— Вы получили приглашение на вечер к Аллентонам на середину мая? У них всегда весело. Насколько я знаю Томаса Аллентона и его жену, там будут хорошая выпивка и карточная игра. Вам непременно понравится.

— Вечеринка в доме Аллентонов? — переспросила Софи. — Вас пригласили в их поместье?

Айвес недоуменно приподнял бровь, удивленный ее резким тоном.

— Да, но я не решил еще, приму ли это приглашение в Крествью.

— О, там будет весьма забавно! Салли Аллентон прекрасно организует вечеринки, — усмехнулся Гримшоу и многозначительно посмотрел на Софи. — В отличие от некоторых домохозяек она очень общительная и не чинит никаких препон мужчинам в их развлечениях. У нее также много.., сговорчивых служанок.

Этот разговор было недопустимо вести в присутствии леди, подумал Айвес, но она ничуть не смутилась. Что же, если все, о чем довелось услышать про ее мужа, было правдой, то нечему удивляться. Софи, вероятно, слышала и видела и более неприличные вещи.

Айвес ощутил волну гнева, представив, сколько пришлось вынести молодой женщине. «Да этого Саймона Марлоу мало было четвертовать!» — со злостью подумал он и ответил Гримшоу:

— Я тоже это слышал. Но я также знаю, что многие представители высшего света совсем не одобряют Аллентона и его энергичную жену. Их считают слишком фривольными, отвергающими условности, с которыми многие считаются.

— Так говорят только безмозглые старые ведьмы, — проворчал Гримшоу. — А мне кажется, что Аллентоны очень гостеприимные. Вы должны принять приглашение. Компания там соберется веселая.

Генри взглянул на Софи, которая слушала этот разговор с растущим негодованием.

— А вы, леди Марлоу, собираетесь посетить эту вечеринку?

Отказ на присланное приглашение лежал дома на ее письменном столе. Она прекрасно знала, что это будет за вечеринка, так как пережила много подобных оргий в доме Марлоу. Софи думала, что, конечно, никогда в жизни больше не согласится по своей воле приехать на такой вечер.

Аллентон был частым гостем в доме ее мужа и по характеру весьма напоминал Гримшоу. Неожиданная новость о том, что Айвес вошел в круг самых близких приятелей Саймона, заставила Софи задуматься. Трудно поверить, что лорд Харрингтон был таким же распутным типом и что спокойно говорил об этом. Возможно, ей следует поехать к Аллентонам и самой во всем убедиться?

Софи улыбнулась.

— Решение мною еще не принято. Я слышала, что Крествью — очень красивое место. Было бы великолепно ненадолго покинуть Лондон в мае и отдохнуть за городом.

— Не думаю, что подобный отдых будет вам по душе, — заметил Айвес, и между его бровями пролегла суровая складка.

— С чего это вы взяли? — беззаботно бросила Софи. — Могу вас заверить, что я уже присутствовала на таких вечеринках.

Айвес пожал плечами и оставил эту тему. Сейчас не самое подходящее время, дабы убеждать Софи, что ей не следует ехать туда. Если он все верно понял, то это будет пьяная вакханалия и благовидный предлог для самых развратных выходок. Он был убежден, что Софи не слишком искушенная женщина, и не хотел подвергать ее каким-нибудь неприятностям. «Но что более важно, — мрачно подумал Айвес, — я не хочу, чтобы эта очаровательная умница видела меня в роли отвратительного дегенерата».

К досаде Софи, лорд Харрингтон сам прошел в музыкальную комнату, где она читала новый роман. Хозяйка дома решила, что он слишком самонадеян и его необходимо поставить на место.

Обменявшись приветствиями, Айвес сразу же заговорил о вечере в доме Аллентонов.

— Мне интересно, ты действительно решила принять это приглашение? — осторожно начал он.

— А что? — вызывающе ответила Софи. — Почему вас это так волнует?

С другой женщиной и при других обстоятельствах он повел бы себя по-иному, но несколько бессонных ночей с обильным возлиянием алкоголя и страстное желание удержать Софи как можно дальше от неприглядной стороны его жизни заставили Айвеса забыть о дипломатии.

От его улыбки у Софи потеплело на душе. Айвес быстро поднялся и заговорил:

— Потому, моя милая, что я не думаю, будто такой вечер принесет тебе удовольствие. С твоей стороны очень неблагоразумно ехать туда.

Софи чуть не задохнулась от возмущения. Он указывает ей, что делать! Какой наглец! Да как он смеет!

— Вы глупец, если думаете, что можете указывать мне, куда я могу ездить! Вы переоцениваете себя, милорд. Мои дела никак не касаются вас, и постарайтесь в будущем помнить об этом, — произнесла Софи ледяным тоном.

Айвес едва не застонал. Проклятие! Теперь ее не удержать, и он сам виноват в этом. Но все же попытался исправить положение.

— Вы неверно поняли мое намерение, леди Марлоу. Я только хотел предупредить, что вы вряд ли привыкли к подобного рода развлечениям.

— Думаю, вы забыли, милорд, что я была замужем за одним из самых распутных мужчин Англии. Поверьте, меня не удивит ничто из того, что может произойти в доме Аллентонов.

— Так вы намерены принять это приглашение? — мрачно поинтересовался он.

— Можете побиться об заклад на деньги! — с огромным удовольствием ответила Софи.

Глава 8

Погода стояла прекрасная: теплое золотое солнце, ярко-голубое небо, прозрачный воздух, напоенный ароматом роз и лилий. Софи мрачно смотрела из окна своей комнаты, и ее не радовал ни чудесный майский день, ни красивый пейзаж.

Она признала, что здорово сглупила, позволив упрямству и темпераменту руководить своим поведением. Да, она сама виновата в том, что оказалась в такой ситуации.

Приехав вчера из Лондона в поместье Аллентонов и увидев большинство гостей, Софи сразу поняла, что вечеринка, как она и боялась, действительно будет пьяным и развратным сборищем. Ее подкосило известие о том, что ожидалось прибытие Эдварда. Но наихудшим было то, что Айвес Харрингтон оказался совсем не таким человеком, каким показался ей вначале он вел себя прошлой ночью ничуть не лучше остальных, непристойно хохотал, пил без меры с Гримшоу и военным по имени Мид. Но больше всего Софи угнетало то, что он щипал и гладил по заду одну хорошенькую служанку, которая наверняка провела ночь в его постели.

Снова мелькнула мысль уехать отсюда. Большинство гостей были старыми приятелями Саймона и определенно не принадлежали к тому типу людей, с которыми ей хотелось бы возобновить знакомство.

События прошлой ночи явно говорили о том, что сегодня повторится то же самое. Софи была в опасности, так как становилась доступной для домогательств мужчин, отвратительных ей. Она должна уехать отсюда, и сейчас же. Ничто не удерживало ее здесь, ничто.., кроме Айвеса.

Внезапная острая боль пронзила сердце. Софи не могла понять, когда же лорд стал так много значить для нее, и больше была не в силах притворяться, что в его обществе испытывает только раздражение и негодование. Она полюбила Айвеса. Черт бы его побрал!

Софи не представляла, как это произошло и когда, но само его присутствие рядом сделалось жизненно необходимым. Он потихоньку разрушил оборону леди Марлоу и незаметно пробрался к ее сердцу. Теперь надо было вырвать Айвеса из этого чувствительного пространства и забыть его как можно скорее.

Софи нахмурилась. Единственный способ добиться этого — собраться с силами и выдавить жало. Она должна увидеть его с наихудшей стороны, чтобы презрение и отвращение вытеснили из сердца все нежные чувства. А это можно было сделать, только оставшись в Крествью.

Проснувшись с раскалывающейся головой и жжением во рту, Айвес больше всего желал оказаться где угодно, только бы подальше отсюда. Минута, когда Софи увидела его развлекающимся со служанкой, была самой худшей в жизни лорда. Уже достаточно мерзко было то, что Софи видела его в компании тех, кого сам Айвес считал негодяями и мерзавцами, но наблюдать, как он вел себя хуже последнего развратника…

Боль и разочарование исказили ее милое лицо. И Айвес ничего не мог поделать с этим! Он не мог выйти из игры, чтобы не спугнуть преследуемого зверя.

Лис был рядом, Айвес поклялся бы в этом. Он нисколько не сомневался в том, что взял верный след. События развивались в нужном ему направлении. Если бы только не приезд леди Марлоу!

Притворившись, что выпил гораздо больше, чем на самом деле, Айвес всю ночь играл в вист с Гримшоу, Мидом и Коулменом. Маркетт, Дьюхерст и еще несколько человек наблюдали за игрой, и, к большому удовольствию Айвеса, было упомянуто о меморандуме.

Естественно, сболтнул об этом Мид, так как совершенно опьянел. Маркетт — или это был Дьюхерст? — сказал что-то о продвижении войск Уэлсли на континенте, и Мид не устоял перед искушением поведать о секретном меморандуме, который днем положили ему на стол.

Когда Гримшоу и Коулмен стали наседать на него, чтобы узнать о содержании документа, тот только усмехался и, кроме нескольких заманчивых намеков, ничего не открыл.

Айвес был уверен, что Лис слышал это и теперь знал о существовании очень важного документа, доступ к которому имел только Мид. Оставался один вопрос: заглотит ли опытный шпион эту наживку?

Эшби вошел в спальню с серебряным подносом.

— Скажи, что ты принес мне очень крепкий и горячий кофе, много кофе, — попросил Айвес слугу.

Эшби понимающе улыбнулся.

— Похоже, прошлой ночью вы слишком много выпили, милорд?

Айвес сел и сразу же застонал. Казалось, что голова раскалывалась на кусочки.

— Да, боюсь, чересчур много. Еще несколько таких ночей — и я преждевременно состарюсь. Есть что-нибудь интересное?

— Ничего такого, но могу вам сказать, что это отвратительный дом. Здесь столько хорошеньких служанок, и большинство из них резвились с жирными мерзавцами — надеюсь, вы понимаете, о чем я. Уильям и Джон тоже ничего не обнаружили, разве что ваши друзья привезли с собой полно прислуги.