Леди-цыганка - Только ради любви

Ширли БАСБИ

ТОЛЬКО РАДИ ЛЮБВИ

Пролог

Англия, Нортумберленд, февраль 1805 года

Леди Марлоу так и не поняла, что разбудило ее. Она вдруг проснулась и прислушалась к тому, как тревожно колотится сердце. Софи тихо лежала в своей постели Может быть, ее разбудили сильный порыв ветра и начавшаяся гроза?

В слабом мерцании едва тлевшего в камине огня можно было разглядеть комнату. Все было на месте. Неужели снова приснился ночной кошмар?

Снизу донесся пьяный хохот. Это гости ее мужа упились и развлекаются со служанками, если тем не хватило благоразумия запереться в своих комнатах. Правда, маркиз не нанимал для работы по дому добродетельных. Каждая женщина, которая собиралась прислуживать в доме маркиза Марлоу, прекрасно знала, на что шла, поскольку о его нравах было известно во всем Нортумберленде. Впрочем, как в Лондоне, с презрением подумала Софи.

Решив, что размышления о пороках мужа не развеселят ее, Софи уже была готова снова заснуть, когда услышала тихое царапанье у своей двери. Сон мгновенно исчез.

Она села в кровати и нащупала заряженный пистолет, который всегда держала под рукой. Может, это Саймон решил исполнить свои супружеские обязанности? Или кто-то из его мерзких приятелей — наверное. Гримшоу или Маркетт — напились до такой степени, что решили попытать удачу и в ее спальне?

Софи накинула халат, быстро зажгла свечу и, сжимая в руке пистолет, посмотрела на массивную дверь. Блестящая круглая ручка дергалась в разные стороны. Холодная улыбка скривила губы леди Марлоу. Похоже, у нее непрошеный гость.

И далеко не первый. За три года, что прошли с того дня, когда она вышла замуж за Саймона, Софи научилась защищаться не только от своего мужа, но и от его дружков. Она очень изменилась, пройдя долгий и трудный путь от невинной мечтательной девушки, в семнадцать лет польщенной вниманием взрослого мужчины.

«Какая же я тогда была глупая маленькая гусыня!» — с горечью признала Софи. Она поставила подсвечник на маленький столик и сделала глубокий вдох. Затем отперла дверь и широко распахнула ее.

Хотя годы беспутной и развратной жизни наложили свой отпечаток, Саймон Марлоу все еще оставался привлекательным мужчиной: черные волосы были густыми и блестящими, кожа оставалась гладкой, а тело крепким и стройным для его сорока трех лет. Но годы беспробудного пьянства сделали его глаза пустыми и безжизненными. Животный блеск в них пропал в то самое мгновение, как Софи подняла пистолет и прицелилась ему в сердце.

— Разве ты забыл, дорогой мой муж? — тихо спросила она. — Еще год назад я сказала тебе, что больше не потерплю твоих оскорблений. И ни один из твоих поступков с того дня не изменил моего решения. Ты больше никогда не поднимешь на меня руку и не оскорбишь. Если ты попытаешься прорваться в мою спальню, я пристрелю тебя.

— Маленькая надменная сучка! Ты моя жена и не можешь отвергать меня! Как ты смеешь угрожать мне?

Его лицо стало страшным от гнева. Но Софи только улыбнулась.

— Смею. Я скорее предпочту умереть, чем вытерпеть еще одну ночь твоего насилия и отвратительной похоти. Ты потерял всякие права на меня, после того как взял невинную девушку, которая, наверное, даже любила тебя, и изнасиловал ее.

— Я не насиловал тебя! — огрызнулся Саймон. — Ты стала моей женой. Это было мое право.

— Ах, прости меня, я, видимо, ошиблась. Это было не совсем насилие. Но у тебя не нашлось ни доброты, ни нежности, ни понимания моего невинного состояния. Мы едва успели покинуть дом моей матери, как ты набросился на меня, словно дикий зверь, и изнасиловал на сиденье своего экипажа, не обращая внимания на мои крики от боли. Увы, твои методы не изменились за прошедшие годы. Ты жестоко обращался, насиловал и, не удовлетворяясь только этим, избивал и презирал меня. Ты приводишь в этот дом негодяев и мерзавцев и думаешь, что я буду в восторге от их наглого поведения. Они оскорбляют меня одним только своим присутствием, и тебя не волнует, когда они пристают ко мне с непристойностями. Неужели ты и в самом деле считаешь, что мне приятно видеть, как твои приятели напиваются и открыто развлекаются со своими шлюхами?

— Ах ты, маленькая благоразумная сучка! — прорычал Саймон. — Думаешь, так высоко вознеслась над нами, простыми смертными? Обвиняешь меня в том, что я оскорбляю тебя. А сама? Ты должна дать мне наследника, но отказываешь мне в моих правах. Ты нарушила свои клятвы.

Софи покачала головой.

— Я ничего не должна тебе. Ты унижал меня, развлекаясь передо мной со своими любовницами. Почти год я терпеливо сносила твои грубости, пока не решила, что скорее умру, чем позволю тебе прикоснуться ко мне.

Саймон сжал кулаки, и только нацеленный на него пистолет удержал от того, чтобы не пустить их в ход.

— Наглая шлюха! Когда-нибудь ты пожалеешь об этом.

Посмотрим, как ты заговоришь, когда при тебе не будет оружия.

— Не стоит рассчитывать на это, дорогой муженек. Мы с пистолетом стали закадычными друзьями. Даже во время твоих частых отлучек он всегда у меня под рукой.

Просторный холл был погружен в темноту. Только частые вспышки молнии высвечивали стоящие вдоль стены кресла. Неяркая колеблющаяся свеча из комнаты освещала Софи, усиливая золотистый блеск ее светлых волос и подчеркивая мягкие изгибы стройного тела.

Глаза Саймона с ненасытной жадностью остановились на ее груди. Слепая страсть мгновенно овладела им, и Саймон прищурился, оценивая свои шансы овладеть женой прямо сейчас.

Софи читала его мысли так ясно, словно он произносил их вслух.

— Не советую тебе делать этого, Саймон. Я застрелю тебя, и без сожаления.

— Не верю! Ты не выстрелишь в меня.

Софи нажала на спусковой крючок. Раздался громкий хлопок, и в воздухе разлился запах пороха. Саймон с ужасом смотрел на аккуратное отверстие, которое появилось в его сюртуке.

— Ты прострелила мне плечо!

— Нет, я только испортила твой сюртук. Если бы я хотела попасть в тебя, то уж не промахнулась бы. — Софи мрачно улыбнулась. — Я с толком использовала твои частые и длительные отъезды и теперь прекрасно обращаюсь с пистолетом. Хочешь еще раз убедиться?

Саймон предусмотрительно отступил назад, зная, что в пистолете осталась еще одна пуля. Неожиданно в его глазах мелькнул коварный блеск.

— Не будь глупцом. Я знаю, что у меня осталась только одна пуля, и не собираюсь тратить ее впустую: если я выстрелю еще раз, то убью тебя.

— Саймон! — раздался голос снизу. — Слушай, Саймон, ты где? Нам показалось, что раздался выстрел.

Бросив на жену полный ненависти взгляд, Саймон перегнулся через перила лестницы и посмотрел вниз. Заметив стоявшего там высокого светловолосого джентльмена и небольшого толстяка рядом с ним, он подтвердил:

— Твоя сумасшедшая племянница только что пыталась застрелить меня.

Светловолосый джентльмен, барон Эдвард Сковилль, который доводился дядей Софи, обворожительно улыбнулся. Он слегка покачнулся, осоловело уставился на своего приятеля, сэра Артура Беллингема, и пробормотал:

— Я же говорил тебе, что она с характером, помнишь?

— С характером? Да ты идиот, Сковилль! — взвился Марлоу. — Это проклятая ведьма! Я намерен развестись с ней.

— О, пожалуйста! Ты же знаешь, я хочу этого больше всего на свете, — подхватила Софи.

— Заткнись! Тебя не спрашивают! — хрипло прорычал Саймон и, посмотрев вниз на Эдварда и сэра Артура, крикнул:

— Убирайтесь! Все в порядке. Передайте остальным, что я буду через минуту. И непременно скажите Энни, что я сейчас вернусь.

— Уходи, Саймон, — устало сказала Софи. — Развлекайся с Энни, со своими приятелями, с кем угодно.

— Черт побери! Ты единственная, кто может дать мне то, что я хочу, — наследника. И отказываешь мне в этой малости. Роди мне наследника, Софи, и, клянусь, я больше ни о чем не попрошу тебя.

Софи оценивающе посмотрела на маркиза. В октябре ей исполнилось двадцать лет, но три года замужества научили леди Марлоу не верить обещаниям мужчин, особенно словам мужа. Она покачала головой.

— Никогда.

Лицо Саймона перекосилось от злобы, и он поднял руку, чтобы ударить жену, как часто делал в прошлом. Софи молча навела на него пистолет. Грязно выругавшись, Саймон резко повернулся и направился к лестнице. Софи в молчании смотрела ему вслед, с трудом веря в то, что одержала победу.

Раздался страшный раскат грома, и яркая вспышка молнии осветила холл. Казалось, дом содрогнулся до самого основания. Испугавшись, Софи застыла на месте; что-то в глубине холла привлекло ее внимание. Блеск бриллианта? Отраженный от зеркала свет? Прищурившись от ослепительной вспышки, она всмотрелась в мрачную темноту. На миг ей показалось, что к стене прижался какой-то человек. Софи напряженно вглядывалась в непроницаемую мглу, но так ничего и не увидела.

Уже в спальне, прислонившись к прохладной деревянной двери, которую крепко заперла, Софи почувствовала, что колени стали ватными, а по спине стекает холодный пот.

Господи, как же найти выход из этого тупика? И не только ради сохранения собственной жизни, но ради благополучия младших брата и сестры.

Софи с беспокойством подумала о четырнадцатилетнем Маркусе и одиннадцатилетней Фиби, находящихся на попечении совершенно безразличного к ним дяди Эдварда. Ее муж категорически отказался позволить детям жить в доме Марлоу, когда их мать, Джейн, умерла два года назад. Отец, граф Грейсон, погиб во время несчастного случая на охоте через три недели после того, как Софи исполнилось четырнадцать. Тогда ей казалось, что это самое печальное событие, но позже произошли и другие несчастья. Софи сразу же вспомнила смерть матери и свое замужество.

Спрятав пистолет под подушку, она скинула халат, погасила свечу и скользнула в постель. Глядя прямо перед собой, она размышляла о том, как совершенно одной, без друзей, дальше жить в этом доме, постоянно отражая домогательства Саймона. Будущее казалось мрачным и беспросветным. Утешала лишь надежда на то, что пьянство скоро сведет Саймона в могилу.

* * *

Мысли Саймона относительно Софи были далеко не добрыми, когда он, с трудом переставляя ноги, шел к лестнице.

С каким удовольствием он придушил бы ее! Тогда можно будет найти другую жену.

Размышляя над этим, Саймон вдруг понял, что находится в затруднительном положении. Из-за дурной репутации его без особой охоты принимали в высшем свете. У маркиза были титул и большое состояние, но ни одно из приличных семейств не желало породниться с ним. А Саймон так хотел жениться! Ему под сорок, и ему нужен наследник. Черта с два он позволит каким-то дальним родственникам унаследовать его состояние! И когда Эдвард Сковилль предложил ему в жены племянницу в обмен на уплату своих карточных долгов, Саймон был безмерно рад.

Софи оказалась подлинным совершенством: молода, невинна, из хорошей семьи, даже имела роскошное поместье, которое переходило к ней после замужества. И к тому же была прелестна — одна из «златовласых Сковиллей». Но лучше всего было то, что они с матерью жили в Корнуэлле и не слышали тех ужасных сплетен, которые повсюду следовали за маркизом Марлоу.

Саймон нахмурился. По правде говоря, эта глупая гусыня Джейн что-то узнала, но Эдварду удалось провести ее.

Брат убедил Джейн, что свадьба Софи с его лучшим другом, маркизом, будет прекрасной партией. И Джейн не придется рисковать своим слабым здоровьем, чтобы вывозить дочь в Лондон на сезон, — ведь подходящий жених стоит у порога и готов жениться на ее старшей дочери. Саймон знал, что именно аргумент о слабом здоровье повлиял на решение Джейн дать согласие на этот брак. Она умерла спустя год после их свадьбы.

Как могло разрушиться все то, что так хорошо складывалось? Черт! Ну, он еще покажет жене. Софи не удастся одурачить его. Поглощенный своими мыслями, Саймон не заметил темной неподвижной фигуры, наблюдавшей за ним. Мужчина стоял там довольно долго, и из своего укрытия в конце холла все видел и слышал.

Когда хозяин дома подошел к лестнице, мужчина сделал шаг к свету: его правая рука была спрятана за спину.

— Ты? Зачем ты здесь прячешься? — воскликнул изумленный Саймон.

— Я думал, что мы могли бы поговорить наедине.

— Сейчас? Здесь?

— Почему бы и нет? Ведь именно по этой причине ты пригласил меня на вечеринку, не так ли?

Саймон снисходительно усмехнулся.

— Никогда не сомневался в том, что ты умный парень.

Особенно после того, как мы со Сковиллем начали снабжать тебя сведениями, которые ты пересылал своему хозяину…

Наполеону.

— Какой потрясающий вывод! — парировал джентльмен. — Если это правда, тогда я — шпион, а вы с приятелем — предатели.

Саймон беспечно махнул рукой.

— Тебе будет нелегко доказать это.

— Верно. — Гость дружески похлопал Саймона по плечу. — Давай забудем этот непристойный разговор и продолжим пирушку.

— Вряд ли тебе удастся так легко избавиться от меня…

Лис, — мрачно усмехнулся маркиз и с издевкой спросил:

— Или называть на французский манер — Ле Ренар?

— Похоже, ты действительно хорошо осведомлен о моих делах.

— Верно, и тебе придется здорово раскошелиться, чтобы я держал рот на замке. — Глаза Саймона торжествующе блеснули. — Я не собираюсь разоблачать тебя, просто шепну словечко-другое, будто ты не тот, за кого себя выдаешь, и твоя репутация будет подмочена. А потом уж потребуется не так много времени, чтобы раскрыть твои связи с Францией.

— А ты не боишься, что если я буду разоблачен, то станет известно и о твоей неприглядной роли?

Саймон захохотал.

— Неужели ты и вправду думаешь, что кто-то поверит, будто джентльмены вроде нас с Эдвардом могли снабжать тебя какой-то информацией? Это полная чушь. Мы известны как дебоширы и пьяницы, но не предатели. Кроме того, за те крохи, что ты нам платил, мы снабжали тебя обычными сплетнями. Зато я обнаружил, что у тебя есть другие, более надежные источники в Англии, которые действительно поставляют тебе секретные данные о передвижениях наших войск. Мне понадобилось довольно много времени, чтобы установить личность Лиса, но теперь я могу раздавить тебя в любой момент.

— Тогда почему ты не сделал этого?

— А меня забавляет то, что я держу тебя на крючке и могу вытягивать из тебя золото.

— Но ты ведь не нуждаешься в деньгах в отличие от лорда Сковилля. Я всегда удивлялся, почему ты предаешь свою страну.

— Это верно, я не нуждаюсь в деньгах, но всякий раз, когда ты будешь платить мне, ты будешь осознавать мою власть над тобой, — высокомерно изрек маркиз Марлоу и слегка покачнулся. — Я собираюсь здорово позабавиться, глядя на то, как ты будешь извиваться.

— Неужели? — тихо спросил мужчина, когда Саймон повернулся к нему спиной.

— Так и будет, — беспечно бросил Саймон, спускаясь на одну ступеньку.

— Боюсь, теперь ты не оставил мне выбора, как только убить тебя…

Прежде чем Саймон успел отреагировать, собеседник ударил его по голове кочергой, которую прятал за спиной. Маркиз даже не вскрикнул, покачнулся и полетел вниз.

Саймон с переломанной шеей неподвижно распластался у подножия лестницы, а его убийца бесшумно скрылся в темноте.

Проскользнув в свою комнату, что находилась в этом мрачном холле. Лис аккуратно стер кровь с кочерги и поставил ее у камина. Бросив в огонь запятнанную одежду, он бесстрастно наблюдал за тем, как языки пламени охватили материю, уверенный в том, что теперь ничто не вызовет подозрении о его причастности к этой неожиданной смерти Кончину Саймона можно объяснить только несчастным случаем. Рана на голове могла быть получена в результате падения на ступени — ведь нанесенный удар был единственным и хорошо рассчитанным, — и все наверняка решат, что пьяница просто оступился.

Переведя дух. Лис позволил себе улыбнуться. Все прошло гладко, хотя был момент, заставивший поволноваться: когда Софи долго всматривалась в темноту. Заметила ли она его? Вряд ли. "Но если Софи меня видела, — хладнокровно размышлял убийца, — то придется заставить ее замолчать.

Жаль, конечно".

Отогнав эту мысль, он удовлетворенно посмотрел на свое отражение в зеркале и аккуратно поправил затейливо завязанный галстук. Рука его замерла — галстучная булавка исчезла. Это было весьма заметное украшение с витиеватым орнаментом и большим кроваво-красным рубином. Такую булавку нечасто увидишь.

Мужчина торопливо обыскал всю комнату. Где, черт возьми, мог он обронить ее? В холле? Лис перевел дыхание. Даже если рубиновую булавку увидят на лестнице, в этом нет ничего опасного. Но вот если ее найдут под телом Саймона… Нет, не надо даже думать об этом! Все в порядке. Подобная мелочь никак не сможет разоблачить его.

Однако он уже замешкался. Пора проскользнуть вниз по черному ходу и присоединиться к остальным, пока никто не заметил его отсутствия. Мужчина улыбнулся. Этот Марлоу оказался дураком, рассчитывая, что может перехитрить Ле Ренара. Лис надеялся, что милая Софи оценит его усилия.

* * *

Она лежала без сна и никак не могла успокоиться после стычки с мужем, когда вдруг услышала звук приглушенного удара, за которым последовал шум, словно с лестницы упало что-то тяжелое. Или кто-то. Софи вскочила. Неужели Саймон?

Снова накинув халат, она выбежала в холл. Непроницаемая мгла окружила ее. Однако что-то не отпускало Софи.

Она зажгла свечу, подошла к лестнице и вскрикнула, увидев внизу неподвижного Саймона Мертв? Неужели он был настолько пьян, что споткнулся и упал с лестницы? Софи быстро спустилась вниз и присела возле мужа Она осторожно потрясла его и позвала. Ответа не последовало, да его и не могло быть. В мерцающем свете свечи было видно, что голова повернута под неестественным углом к телу, а густые темные волосы залиты кровью. Не важно, что послужило причиной его смерти — сломанная шея или разбитая о ступени голова, — но Саймон Марлоу был мертв.

Он больше не будет врываться в ее спальню, и Софи больше никогда не придется встречать его с пистолетом.

Побледнев, она задрожала и встала Первым желанием было закричать, разбудить прислугу, но вдруг ужасная мысль остановила Софи. Каждому известно о ее ненависти к мужу, и всего несколько минут назад она стреляла в Саймона. Могут подумать, что это она в гневе толкнула его и убила.

Нет, ее не должны найти здесь. Софи побежала наверх, подальше от мертвого Саймона. Но на середине лестницы остановилась и, приподняв свечу, оглянулась на неподвижное тело, с трудом пытаясь осознать происшедшее: муж умер, и если ее сейчас увидят здесь…

Пытаясь собраться с мыслями и трезво все обдумать, Софи остановилась наверху и беспомощно осмотрелась. В этот момент колеблющийся огонек свечи неожиданно высветил красную искорку на полу. Она наклонилась. Это оказалась булавка от галстука. Кто-нибудь из джентльменов потерял ее этой ночью, иначе слуги нашли бы булавку и доложили об этом.

Странный звук — то ли истерический смех, то ли рыдание — вырвался у Софи. Ее муж умер, а она думает о какой-то булавке! Несчастная бросила последний взгляд на Саймона и скрылась в своей комнате.

Софи без сил упала на стул перед туалетным столиком, бессознательно вертя в руках рубиновую булавку. Она понимала, что гораздо легче сейчас думать об этой находке, чем о мертвом муже, лежавшем у подножия лестницы. Булавка, украшенная рубином, показалась удивительно знакомой. У кого же она могла видеть ее?

Софи застонала. Да она просто сумасшедшая! Разве имеет значение, чья это булавка?

Дрожа от страха, она спрятала безделицу в маленькую шкатулку, которую подарила ей мать, затем легла в постель.

И стала ждать, не смыкая глаз, когда обнаружат ее мертвого мужа.

* * *

Два дня спустя, в холодное и дождливое февральское утро, Софи стояла у свежего могильного холма на фамильном кладбище Марлоу. Ей все еще не верилось, что Саймон умер. — Она плохо помнила, что происходило после того, как Эдвард обнаружил тело и поднял тревогу. Но лотом Софи стала замечать косые взгляды его друзей, перешептывания и слухи, которые продолжали распространяться даже после того, как смерть мужа официально была признана несчастным случаем.

Похороны были скромными. По ее настоянию Эдвард попросил гостей уехать в тот же день, когда было обнаружено тело Саймона. Только Эдвард, сэр Артур, Софи и наследник маркиза, Уильям Марлоу, восемнадцатилетний юноша, в сопровождении своей вдовствующей матери собрались возле могилы послушать викария. Когда были произнесены последние слова и последний венок из цветов положен на могилу, Софи облегченно вздохнула и направилась к дому.

Эдвард проявил удивительную доброту, взяв на себя хлопоты о похоронах, но слишком многое произошло между ними, чтобы Софи смягчила свое отношение к дяде. И теперь, глядя на Эдварда через разделявший их широкий стол, Софи холодно произнесла:

— Вам с сэром Артуром больше нет никакой причины оставаться здесь. Дом и собственность теперь принадлежат Уильяму. Что касается меня, то сегодня же я отправлюсь в Корнуэлл.

— О, Софи, ты думаешь, что это благоразумно? Я хотел сказать, что твоего мужа едва успели похоронить, а ты сразу уезжаешь в Корнуэлл. Это не очень хорошо.

— С каких это пор, дядя, ты стал заботиться о соблюдении приличий? — спросила Софи, вцепившись в крышку стола.

— С тех пор, как стали распространяться слухи о смерти Саймона, — с грустью ответил Эдвард. — Буду с тобой откровенным — некоторые его друзья думают, что ты столкнула мужа с лестницы. Думаю, тебе следовало бы побыть здесь, пока все утихнет.

— Спасибо за совет, дядя, но я решила, что буду жить вместе с Маркусом и Фиби. Кто-то же должен позаботиться о них.

Эдварду было сорок три года, так же как и Саймону. Он был уже не таким моложавым, как десяток лет назад, но появившиеся морщины делали его даже привлекательным. С зачесанными назад густыми светлыми волосами, открывавшими широкий лоб, высокий и поджарый, одетый в самые модные костюмы, сшитые у самых дорогих портных Лондона, Эдвард Сковилль производил неотразимое впечатление. Но Софи знала, что все в нем было фальшивым.

Роскошная светская жизнь барона оплачивалась доходами с имения ее отца. Эдвард промотал в карты собственное огромное поместье несколько лет назад. Он был безвольным, пустым, беспринципным и эгоистичным человеком и больше не играл никакой роли в жизни племянницы, поскольку после замужества Софи вместе со своим имением перешла, словно участок земли, из-под контроля дяди под власть Саймона. Эдварду было не по душе, что такой огромный куш ускользал из его рук, но выбора не было: по завещанию отца Софи ее часть наследства переходила к ней только после замужества.

К счастью, Саймон был достаточно богат сам и не проявлял никакого интереса к доставшемуся ей наследству. Софи поразилась, когда поняла, что как вдова стала обладать гораздо большими правами. Она могла делать все, что хотела.

Она, наконец, могла взять под свой полный контроль немалое наследство, перешедшее от отца, а также значительную вдовью часть от имущества Саймона, и никто не мог препятствовать этому.

Софи вдруг осознала, что стала невероятно богатой женщиной. Но самое главное, впервые в жизни она не находилась больше под властью мужчины. Не зависела ни от отца, ни от опекуна, ни от мужа. Особенно от последнего!

— Ну что ж, я не могу ничего поделать, чтобы остановить тебя, — пробормотал Эдвард. — Если хочешь, чтобы люди думали, будто ты убила своего мужа, это твое дело.

— Благодарю за заботу, — сухо ответила она. — Теперь, если не возражаешь, я оставлю тебя. Мне нужно успеть кое-что сделать до отъезда.

Двумя часами позже ее вещи были сложены в экипаж, который предоставил новый лорд Марлоу, и Софи покинула место, которое было ее тюрьмой в течение трех долгих, жутких лет. Никогда больше она не вернется сюда! А через несколько дней приедет домой, к Маркусу и Фиби. И никто не сможет снова разлучить их!

Вся жизнь впереди, и, конечно, она не будет похожа на прежнюю. Софи была молода, богата — и свободна!

Глава 1

Лондон, апрель 1809 года

По количеству собравшейся здесь блистательной публики можно было подумать, что лорд и леди Деннинг решили провести у себя в доме обряд посвящения в рыцари всего высшего света.

Отыскав укромный уголок, откуда можно было наблюдать за всем происходящим, лорд Айвес Харрингтон с раздражением смотрел на ослепительное столпотворение.

Неужели это предел мечтаний большинства: набиться в душные залы, точно толпа новичков на борту корабля, направлявшегося в далекую Индию, только для того, чтобы показать себя и посмотреть на других, обсуждая полнейшую ерунду с едва знакомыми людьми? Харрингтон покачал головой. Сумасшествие! Он предпочел бы встретиться лицом к лицу с лучшими кавалеристами Наполеона, чем вынести еще один такой вечер.

«Так ради чего я здесь? Ах да, чтобы подобрать себе эту проклятую жену!» — с раздражением вспомнил Айвес, глядя на сверкающую толпу женщин, одетых по последней моде.

Ему все еще трудно было привыкнуть к своему положению.

Всего полтора года назад он жил беззаботным холостяком и женитьба совсем не занимала его. Он был доволен своей должностью — майор в королевской кавалерии, у которого во время войны с Наполеоном появилась блистательная возможность быстрого продвижения по службе. Айвес был совершенно не готов к тому, что окажется наследником титула и имения своего любимого дяди. И столкнется с необходимостью произвести на свет наследника.

От резкой боли защемило сердце. Четырнадцать месяцев назад он был потрясен известием о том, что его отец, дядя и два кузена погибли на яхте, когда их настиг небывалый шторм.

И в мгновение ока Айвес оказался единственным мужчиной одной из ветвей гордого рода Харрингтонов. Он с отвращением подумал, что теперь ему необходимо жениться, так как его долг перед погибшими — родить двенадцатого наследника Харрингтонов.

Айвес вздохнул и снова безрадостно подумал, что действительно предпочел бы сражаться против Бонапарта.

Айвес обвел взглядом комнату. Интересно, как эти девушки отреагировали бы на его прямолинейное предложение: «Дай мне наследника, а я позабочусь о том, чтобы ты ни в чем никогда не нуждалась. Ты станешь виконтессой, будешь жить в роскошном доме, А как только родишь мне сына, мы больше не будем досаждать друг другу. Ты сможешь делать со своей жизнью все, что захочешь. Главное, чтобы ты была осмотрительной и не порочила мое имя».

Он ухмыльнулся, когда подумал, что его предложение не слишком отличалось от большинства браков, заключенных в высшем свете. Но Айвес также с горечью признал, что не хочет такого брака, какой был у его отца: жена сбежала с другим мужчиной, оставив ему на попечение двоих сыновей.

Черт возьми, нет!

Тихий смех прервал неприятные мысли, и виконт заметил девушку не старше восемнадцати лет, которая уже несколько минут пыталась привлечь его внимание. Однако мрачное выражение на запоминающемся лице и злые мысли, отразившиеся в зеленых глазах Айвеса, заставили ее побледнеть и попятиться назад.

Он был Поражен такой реакцией, и обаятельная улыбка вдруг совершенно изменила его лицо. Это можно было сравнить с улыбкой разбойника, которая ничуть не уменьшала риск столкновения с ним. Айвес знал, что довольно красив, хотя и считал, что его нос несколько длинноват, а скулы слишком выступают. Но, как говорили женщины, в нем было нечто такое…

Девушка взглянула на Айвеса еще раз, замедлила шаги, улыбнулась и кокетливо опустила глаза. Айвес едва не расхохотался.

— Она очаровательна, эта Фелис Олден, хотя, пожалуй, слишком юна для такого опасного негодяя, — раздался рядом знакомый голос. — Я тебя умоляю, не обнадеживай бедняжку ради ее же блага.

Айвес был искренне рад.

— Персиваль! Что, черт возьми, ты делаешь здесь? Я-то думал, что такие скучные сборища не для тебя.

Персиваль Форрест, высокий щеголь, который был всего несколькими годами моложе Айвеса, сделал кислую физиономию.

— Сестра моего отца приехала в Лондон и настояла на том, чтобы я сопровождал ее сюда сегодня вечером. — Лукавая улыбка заиграла на немного резком, но приятном лице Персиваля. — Нет нужды спрашивать, почему ты здесь. Как продвигается охота за невестой?

Айвес в ответ только пожал плечами.

Они знали друг друга всю жизнь — поместье Форрестов находилось недалеко от фамильного дома Харрингтонов, и во время службы в кавалерии они тоже были закадычными друзьями. Айвес знал, что под фатоватой внешностью Персиваля скрываются бесстрашное сердце и тонкий ум. Поэтому после возвращения в Англию он первым делом нанес визит Персивалю. Совместное военное прошлое только укрепило их дружбу.

В отличие от Айвеса, который предпочел бы похоронить себя в деревенской глуши, Персиваль любил покрасоваться в высшем свете и чувствовал там себя как рыба в воде. Прибыв в Лондон месяц назад, Айвес все больше полагался на знание Персиваля обычаев высшего света и надеялся на друга в поисках жены.

Они несколько минут обсуждали лошадь, которая понравилась обоим на аукционе, потом разговор перешел к самой волнующей новости, которая достигла Лондона несколько дней назад, — о разгроме французского флота при Аяксе. А от этой победы разговор плавно перешел к обсуждению недавнего прибытия в Португалию сэра Артура Уэлсли.

Айвес был совершенно поглощен беседой с Персивалем, когда что-то привлекло его внимание. Возможно, мелодичный смех? Он поднял голову, словно тигр, почуявший добычу.

Толпа неожиданно расступилась, и он увидел.., ее.

Схватив друга за руку, лорд Харрингтон спросил:

— Кто она?

Форрест, застигнутый в момент рассуждения о сложном военном маневре, оказался в некотором замешательстве. Но, проследив за взглядом Айвеса, застонал.

— Ну почему из всех присутствующих здесь женщин именно она привлекла твое внимание? — Видя, что Айвес пристально следит за сверкающим созданием, окруженным воздыхателями, Персиваль неохотно ответил:

— Ну что ж, если ты хочешь знать, это Софи Марлоу, точнее — маркиза Марлоу.

Айвес был поражен охватившим его чувством страха.

— Она замужем?

Персиваль снова вздохнул.

— Нет. Вдова.