С трудом оторвав от нее взгляд, Роберт галантно раскланялся с миссис Иглстон. Впрочем, обмен формальными приветствиями занял не больше минуты, и он снова обратился к Николь. Он с трепетом припал к ее руке и, задержав ее в своей чуть дольше, чем требовал этикет, с восторгом коснулся губами ее нежных пальцев. В воцарившейся тишине, казалось, было слышно, как Кристофер заскрежетал зубами. Но Роберт не видел ничего вокруг. Страсть, которая когда-то влекла его к Аннабель, вспыхнула вдруг с новой силой и обратилась на юную девушку, которая приветливо улыбалась ему. Лишь строгий голос Саймона привел его в чувство.
      - Хватит обхаживать моих гостей! Поздоровайся с племянником!
      - Прошу меня извинить, - улыбнулся Роберт, - но здесь нечасто бывают такие очаровательные гостьи, в чьем присутствии забываешь обо всем на свете. Привет, Кристофер.
      Напряжение, возникшее в этот миг между двумя мужчинами, казалось, готово было разразиться вспышкой молнии. Словно дикие звери, сошедшиеся в схватке, они выжидательно и враждебно пожирали друг друга взглядами.
      ***
      Когда камердинер Твикхэм объявил о прибытии Роберта, Кристофер на мгновение окаменел, но теперь снова взял себя в руки и сухо произнес:
      - Здравствуйте, дядя. Я очень доволен, что после стольких лет снова вижу вас. Роберт повел бровью:
      - Доволен?
      Кристофер с усмешкой отвечал:
      - О да! Вы не представляете, как я стремился к этой встрече.
      Роберт пожал плечами и буркнул с нарочитой небрежностью:
      - Очень мило! Надеюсь, ты не останешься разочарован.
      - И вы тоже. Я с нетерпением предвкушаю, как мы с вами.., пообщаемся, вежливо поклонился Кристофер.
      Роберт приготовился ответить в том же тоне, но Саймон, почувствовав, что разговор переходит в опасное русло, поспешил вмешаться.
      - Ну, ладно! Ты, сынок, неплохо выглядишь. Я не ожидал тебя увидеть раньше чем на будущей неделе.
      - Что вы! - Лицо Роберта скривилось в двусмысленной улыбке. - Я же спешил увидеться с Кристофером. Не каждый день случается такое, когда покойник, так сказать, встает из небытия и объявляется в родном доме.
      Из всех присутствующих один Кристофер понял скрытый смысл этих слов. Но он предпочел сделать вид, что ничего не заметил. Потом, когда разговор перешел на общие темы, он немного расслабился, довольный, что первая встреча уже позади.
      Ночью, лежа в постели, Кристофер снова и снова мысленно возвращался к разговору с Робертом. Было ясно, что дядя по-прежнему ненавидит его и крайне недоволен его появлением в Англии. То, что Кристофер был жив и здоров, перечеркивало все планы Роберта. Теперь его приходилось всерьез опасаться. Но не только это мучило Кристофера. Образ Николь, с улыбкой протягивающей дяде руку для поцелуя, вызывал болезненные воспоминания об Аннабель.
      Боже, в отчаянии думал он, я, должно быть, сошел с ума, если позволяю прошлому с такой силой владеть мною. Нельзя рассматривать сегодняшний день с позиции дня вчерашнего!
      Но не один Кристофер не мог заснуть в эту ночь. Старый Саймон тоже ворочался в своей постели. Он чувствовал, что, - несмотря на любезные речи, между Робертом и Кристофером таится скрытая вражда...
      Наутро сразу после завтрака Кристофер настоял на приватной беседе с дедом. Саймон ожидал этой просьбы и с готовностью согласился. Он провел Кристофера в свой кабинет и плотно прикрыл дверь. Потом с подчеркнутым недовольством спросил:
      - В чем дело? Что тебя так сильно тревожит, что ты даже не даешь мне спокойно позавтракать?
      Кристофер пропустил строгое замечание мимо ушей, ибо знал, что дед уже полчаса как позавтракал. Дождавшись, пока Саймон расположился в своем кресле, Кристофер произнес:
      - Ничего серьезного. Однако боюсь, что мои слова вас не обрадуют.
      Саймон пожал плечами. Вероятно, теперь-то ему и предстоит узнать, насколько справедливы его подозрения. Однако речь внука его разочаровала.
      - Ты хочешь покинуть меня, поселиться в другом месте? - медленно переспросил он.
      Именно об этом просил Кристофер. Бессонной ночью это решение окончательно созрело. Оставаться в доме Саймона было больше нежелательно. По всей вероятности, в ближайшее время ему предстоят кое-какие дела и встречи, о которых никому не следует знать. Если он желает чего-то добиться, то должен обладать известной свободой действий.
      Была и другая причина. Он просто не желал еще раз наблюдать, как Роберт любезничает с Николь. Слишком болезненные воспоминания это вызывало. К тому же против своей воли он и сам тянулся к Николь. А это была недопустимая слабость. Чтобы совладать с собой, необходимо переехать. Он сделал, что мог, - вернул ее в Англию. Больше на нем не лежит никакой ответственности. Всему, что было между ними, пришел конец. Конец!
      Кристофер ожидал, что Саймон станет возражать, но тот, к его удивлению, лишь махнул рукой;
      - Поступай как знаешь. Ты уже взрослый, и я не могу тебе приказывать. Потом неуверенно добавил:
      - Надеюсь, ты будешь заходить ко мне. Хотя бы иногда...
      - В этом можете не сомневаться. Так я могу навести справки о подходящем жилье, если вы не возражаете? - спросил Кристофер, даже не ожидая ответа; оба они понимали, что этот вопрос - лишь дань вежливости.
      - Я, конечно, возражаю, но не думаю, чтобы тебя это заботило. Я лишь благодарен тебе, что ты не забираешь Николь и Летти. - С улыбкой на устах он признался:
      - Я привязался к этой девочке. Благодарение Господу, она совсем не такая, как ее мать! - При этих словах Кристофер нахмурился, и Саймон поспешил заговорить о другом:
      - Регина нас уморит своим балом, и ты, пожалуй, прав, что бежишь от суеты! Я тебя не виню. Я б отправился с тобой, не будь это мой дом.
      Видя, что дед настроен благодушно, Кристофер с облегчением рассмеялся:
      - Со мной?
      Саймон улыбнулся в ответ:
      - Нет. От Регины не сбежишь.
      ***
      Только теперь Кристоферу бросилось в глаза, что годы душевных терзаний и тяжелых болезней не прошли для Саймона бесследно. Улыбка лишь подчеркнула глубокие морщины, избороздившие его лицо. Кристофер в этот миг ненавидел себя за ту двойную игру, которую он был вынужден вести. Но путь назад был отрезан. Он лишь сказал:
      - Что ж, если вас все это чересчур утомит, мои двери всегда открыты. Саймон фыркнул:
      - Готов побиться об заклад, что в моем присутствии ты меньше всего заинтересован! Кристофер искренне воскликнул:
      - Дедушка! Неужели вы думаете, что я на такое способен?
      Саймон уже без улыбки пристально посмотрел ему в глаза.
      - Я думаю, ты на многое способен. В том числе и на такое, о чем мне лучше не знать. - Потом задумчиво добавил:
      - В этом ты похож на Роберта.
      Кристофера задело такое замечание, и он недовольно буркнул:
      - А вы сами? Неужели нельзя было меня предупредить, что вы ему написали? Кстати, о чем шла речь в этом письме?
      - Это мое дело, и только мое, - отрезал Саймон. Кристофер промолчал. Некоторое время он внимательно разглядывал пейзаж за окном, как будто нашел в нем что-то чрезвычайно интересное. Потом все же решился спросить:
      - А больше не было писем, о которых мне не следует знать? Маркхэмам, например?
      - Да, - недовольно буркнул Саймон. - Я им написал.
      - И ничего мне не сказали? Я же должен подготовиться! - вознегодовал Кристофер.
      - Я ко всему готов! - Саймон властно хлопнул ладонью по подлокотнику кресла. Уже спокойнее он продолжал:
      - Не надо волновать женщин. Когда явятся Маркхэмы, я обо всем позабочусь. Вот увидишь!
      Кристофер не сдержал улыбку:
      - По-моему, это доставляет вам удовольствие. Саймон ответил не сразу, но потом тоже позволил себе улыбнуться:
      - Человеку моих лет доступно не так уж много удовольствий. Не лишай меня последнего.
      На этот раз Кристофер откровенно расхохотался:
      - О нет, дедушка! Потешьте себя вволю!
      Маркхэмы по прибытии в Лондон не ожидали теплого приема. Эдвард, до той поры возбужденный и суетливый, вдруг изменил свои планы и решил не сопровождать родителей на Кевендиш-сквер. Он был настроен более реалистично, чем Вильям и Агата, и предвидел, что лорд Саксон едва ли поспешит расставаться с Николь. Он легко мог себе представить сцену, которая последует: старый лорд рвет и мечет, его батюшка негодует, а матушка впадает в истерику. Нет, решил он, только меня при этом и не хватает!
      Пускай родители поднимут шум, а он, со своей стороны, тоже предпримет кое-какие шаги. Чего не сумеют они, добьется он! А присутствовать при сцене, которая наверняка вызовет у Николь отвращение, он не желал. Вильяма и Агату сильно удивила резкая смена его настроения. Но Эдвард предпочел держать свои намерения при себе.
      В итоге на Кевендиш-сквер отправились Вильям с Агатой. Камердинер Твикхэм встретил их с подчеркнутой любезностью. Оставив их в гостиной, он удалился со словами:
      - Будьте любезны подождать. Я доложу. Почти бегом он направился к Саймону и взволнованно сообщил:
      - Они прибыли, сэр! И ждут...
      В глазах старика вспыхнул озорной огонек.
      - Наверное, не стоит заставлять их ждать более получаса?
      Твикхэму давно не приходилось видеть хозяина в таком приподнятом настроении. Он улыбнулся кончиками губ и с поклоном подтвердил:
      - Да, сэр. Полчаса, по-моему, достаточно. Джентльмен выглядит очень возбужденным. За это время он остынет.
      Потирая руки, Саймон фыркнул:
      - Спасибо Кристоферу! Давненько не было у меня таких развлечений!
      24
      В то время как Вильям с Агатой томились мучительным ожиданием, Саймон в своем кабинете собирался с мыслями перед ответственным разговором. Рядом суетился Твикхэм, без надобности переставляя какие-то вещи. Он был очень доволен, что молодой хозяин наконец вернулся и принес в дом радостное оживление.
      Регина в своей комнате думала о том же. Возвращение Кристофера пошло на пользу ее брату, и за это она была ему очень благодарна. Особенно она радовалась тому, что Кристофер привез с собой Летицию Иглстон.
      Сама Регина, оставшись вдовой, предпочитала жить в одиночестве. Но вид неженатого мужчины всегда возбуждал у нее стремление устроить его жизнь. С ее точки зрения, холостяк являл собой вызов естественному порядку вещей, и она считала своим долгом исправить такое недопустимое положение.
      Много лет она убеждала Саймона второй раз жениться, представляла ему подходящих вдов и старых дев. К ее великому огорчению, Саймон их всех отверг. Когда умер полковник Иглстон, Регина вознесла краткую молитву за упокой его души, но сердце ее преисполнилось грешной радости. Она не сомневалась, что по истечении траура Петиция выйдет за Саймона, как это и должно было случиться еще много лет назад. Когда она узнала о внезапном отъезде миссис Иглстон, то просто кусала локти. Но теперь все будет в порядке. Уж она-то об этом позаботится!
      Положение Кристофера в тот момент занимало ее даже меньше, чем положение Саймона. Но про себя она решила, что, как только уладит дела брата, сразу же займется устройством жизни Кристофера. А поскольку Регине очень нравилась Николь, то самым естественным шагом казался брак Кристофера с нею.
      А Николь тем временем без всякой видимой причины пребывала в подавленном настроении. Чуть раньше к ней заглянула миссис Иглстон и предложила вместе отправиться в библиотеку. Николь отказалась. Даже известие о том, что Кристофер будет сопровождать их, не получило отклика.
      Теперь она уже жалела, что не присоединилась к ним. Пойти куда-нибудь было все же лучше, чем бесцельно томиться в своей комнате. Николь стало скучно, и она отправилась поискать Регину, которая могла бы скрасить ее одиночество.
      Николь, погруженная в свои мысли, спускалась до половины лестницы, ведущей в гостиную, как вдруг заметила мужчину и женщину, которые стояли внизу. Она удивилась, потому что Твикхэм обычно не заставлял посетителей ждать. С интересом пригляделась она к этой паре, и постепенно удивление сменилось испугом.
      Ее невольный возглас заставил Вильяма и Агату, сердито перешептывавшихся внизу, поднять головы.
      Николь узнала дядю и тетю почти сразу, но им понадобилось не меньше минуты, чтобы осознать, что эта очаровательная девушка в модном платье и есть их племянница. Они уставились на нее, широко раскрыв глаза, и Николь в этот момент бессознательно отметила, что за прошедшие годы они почти не изменились.
      Агата располнела, но одета была все так же вызывающе безвкусно. Лицо Вильяма, если такое возможно было представить, покраснело еще больше; волосы поредели, живот округлился.
      При виде изящной девушки, которая замерла на ступеньках, Вильям почувствовал замешательство. Ему вдруг стало ясно, что подчинить ее вряд ли удастся. Это был уже не ребенок, которому можно приказывать. К тому же она не в их власти, а находится под покровительством лорда Саксона. Ее уже нельзя игнорировать, а деньгами - безоглядно распоряжаться. Страх разоблачения оказался так силен, что Вильям не смог сдержать переполнявших его чувств.
      Он подскочил к Николь, схватил ее за руку и потянул за собой.
      - Ты пойдешь со мной! Сейчас же! Как смела ты бежать и оставить нас в такой тревоге? После всего того, что мы для тебя сделали, это просто черная неблагодарность. Ты еще пожалеешь об этом. Пошли, я сказал!
      Николь, очнувшись от изумления, рассердилась и стала отчаянно вырываться. Забыв обо всех уроках, преподанных ей миссис Иглстон, она пронзительно взвизгнула:
      - Отстань, свинья, а то как дам в рыло! Пораженный такими словами юной леди, которая воплощала собой благородство и изящество, Вильям ослабил хватку и в тот же миг получил звонкую пощечину. Он схватил Николь еще сильнее и в ярости прорычал:
      - Ах ты стерва! Да я тебя...
      Шум схватки достиг ушей Саймона, и с живостью юноши он бросился в гостиную. Увидев Николь, которая отчаянно боролась со здоровенным мужчиной, он вспыхнул от гнева.
      - Как ты посмел! Отпусти ее сейчас же, негодяй! - Его голос зазвучал подобно раскатам грома, и в тот же миг показались несколько слуг и Регина, привлеченные неожиданной бурей. Регина сразу оценила обстановку, но, зная, что брат не любит чужого вмешательства, пока прикусила язык.
      Вильям мгновенно сообразил, что перегнул палку. Он поторопился изобразить на лице виноватую улыбку. А Агата впала в истерику и шумно заверещала. Впрочем, никто, даже слуги, в создавшейся ситуации не обратил на нее внимания.
      Если бы Вильям догадался обратить свои извинения лично Саймону, то, может быть, дело пошло бы совсем по-другому. Но он пожелал привлечь на свою сторону Николь и этим допустил грубую ошибку. С натянутой улыбкой он пробормотал:
      - Все совсем не так. Мы с Николь просто немножко повздорили. Правда, моя дорогая?
      Николь, напуганная и растерянная, может быть, и подтвердила бы его слова, так как хотела скорее прекратить безобразие. Но Вильям повел себя не правильно. Улыбка сползла с его лица. Он еще сильнее сжал руку Николь и угрожающе переспросил:
      - Ведь правда, дорогая? Николь брезгливо поежилась.
      - Отпустите мою руку! Нет, мы не просто немножко повздорили. Вы набросились на меня и хотели силой увести из этого дома.
      Все присутствующие испустили изумленный вздох. А Саймон гневно вскричал:
      - Вон из моего дома, и чтоб ноги вашей здесь больше не было!
      Этот крик разъярил Вильяма, и, повернувшись к Николь, он злобно прошипел:
      - Это ты виновата, мерзавка! Но я - твой опекун, и ты пойдешь со мной. Потом он бросил на Саймона недружелюбный взгляд. - Вы забываетесь, милорд. Николь - моя племянница, и я - ее законный опекун. Я желаю забрать ее отсюда, и вы не имеете права мне препятствовать.
      Николь понимала, что Саймон не настроен ее отдавать, но он ничего не сможет сделать, если она сама за себя не постоит. Гордо вскинув голову, она воскликнула:
      - Никуда я с вами не пойду!
      С этими словами она повернулась и двинулась вверх по лестнице, но Вильям, вне себя от ярости, схватил ее за плечо, грубо повернул к себе и с размаху ударил по лицу.
      - А это мы посмотрим, мисс! Я покажу тебе, кто здесь главный!
      Жизнь научила Николь давать сдачи, а руки, натруженные на корабельных снастях, таили недевичью силу. Вильям понял это слишком поздно, когда искры брызнули у него из глаз, а ноги бессильно подогнулись. Поверженный стремительным ударом, он кубарем скатился по ступенькам к ногам Агаты, изрыгая проклятия.
      Когда он умолк, воцарилась мертвая тишина. Но тут раздался властный голос Регины:
      - Твикхэм, немедленно выставить этих людей вон! Николь, ступай в свою комнату, мы поговорим позже. И тебе, Саймон, надо отвлечься. Не забывай, доктор запретил тебе волноваться.
      - Ты права, - буркнул старик, пряча довольную улыбку. В ту же минуту он и Николь покинули гостиную.
      Вильям, пошатываясь, поднялся на ноги и плаксиво пробубнил:
      - Нет! Николь пойдет с нами. Регина смерила его уничтожающим взглядом и презрительно изрекла:
      - Не думаю, сэр! Вы ворвались в дом моего брата, подняли руку на нашу гостью, а меня вынудили выслушать такие, выражения, с какими я надеюсь не столкнуться больше никогда. Я как свидетельница всего произошедшего заверяю вас: Николь Эшфорд не будет передана в ваши руки. И еще: я серьезно обдумаю обвинения, которые следует выдвинуть против вас в суде. С вашей стороны, разумнее всего удалиться, прежде чем я приму такое решение.
      Вильям замер, разинув рот. Но прежде чем он собрался духом, чтобы ответить, Твикхэм с помощью слуг деликатно, но твердо вытолкнул его с женой за порог и захлопнул за ними дверь.
      Твикхэм почтительно поклонился Регине и произнес:
      - Если мне позволено будет сказать, вы держались великолепно, мадам, и поступили блестяще.
      - Пожалуй, да, - кивнула Регина. - Саймон, где ты? Я же знаю, что ты, как горничная, подслушиваешь за дверью. Иди сюда!
      - Угу, - буркнул Саймон, появившись так быстро, что полностью подтвердил нескромную догадку Регины. За ним показалась и Николь. Опасаясь пристальных взглядов слуг, Саймон кивком пригласил дам в свой кабинет. Конечно, Твикхэм позаботится, чтобы прислуга держала язык за зубами. Тем не менее дело приняло серьезный оборот.
      Николь чувствовала себя скверно. Ей было стыдно за свое поведение. Дрожащим голосом она проговорила:
      - Я прошу прощения за свое участие в этой безобразной сцене. Мне не следовало так себя вести. Если вы сейчас вышвырнете меня на улицу, это будет меньшее, чего я заслуживаю.
      - Ты и правда вела себя неподобающе, - изрекла Регина, однако лукавый огонек в ее глазах явно противоречил строгому тону. - Хотя следует признать, что твоей вины тут нет. Ну и скверный же человечишко твой дядя! Понятно, что ты не жаждешь вернуться под его крышу. Однако все случившееся очень серьезно. Что будем делать, Саймон?
      Саймон нахмурился. Он прогонит меня и будет прав, подумала Николь. Только сейчас она осознала, как сильно успела привязаться к старому лорду и его сестре. Покинуть их - как будто снова потерять семью. Она открыла рот, чтобы еще раз просить прощения, но Саймон остановил ее.
      - Что будем делать? - воскликнул он с неожиданной живостью. - Бороться! Верно, девочка?
      Холодные тиски страха разжались. Николь улыбнулась дрожащими губами:
      - Как скажете, сэр...
      - Разумеется, я так и скажу. Я не позволю этому...
      - Называй его, как хочешь, - вмешалась Регина, - но он официальный опекун Николь. По закону он вправе забрать ее отсюда. - Регина покосилась на Николь и фыркнула:
      - Угораздило тебя иметь таких родственников!
      - Какой он мне родственник! - воскликнула Николь. - Тетка Агата - сводная сестра моей матери. Когда мои родители погибли, больше никого не осталось.
      - Понятно, - кивнула Регина. - Но это также означает, что их опека может быть отменена. Особенно если свое слово скажет человек с таким общественным весом, как Саймон. Ты готов к этому? - повернулась она к брату.
      - Конечно. Я тотчас отправляюсь к моему другу судье Уайту. Он нам поможет, не сомневаюсь. Толковый парень этот Уайт! А Маркхэмы, полагаю, никуда не пойдут. Я наслышан, что дядюшка неплохо погрел руки на наследстве и теперь вряд ли пожелает громкой огласки. Надо подождать. Думаю, они пока ничего не предпримут.
      - Наверное, ты прав, - согласилась Регина. - Они едва ли подадут в суд. А если и рискнут, то события сегодняшнего дня выставят их не в лучшем свете. Есть несколько свидетелей тому, как он ударил Николь. А ведь он ей даже не родственник! Опеку же можно оспорить на том основании, что наследство Николь гораздо солиднее, чем их собственное состояние. Не так ли, дорогая?
      - Возможно, и так, - неуверенно ответила Николь. - Я точно не знаю.
      - Я знаю, - сухо заметил Саймон. - Вильям Маркхэм - обыватель среднего достатка. Его средств хватало, чтобы прокормить семью, не более того. Отец Николь был богат. Таких Маркхэмов он мог купить и продать дюжину. Нам сейчас надо лишь выиграть время. Через три года Николь достигнет совершеннолетия. А если выйдет замуж, то вступит в свои права даже раньше.
      - Но не могу же я жить у вас целых три года! - воскликнула Николь.
      - А почему бы и нет? - усмехнулся Саймон. - Я вас с Летицией всем обеспечу. Меня это не затруднит.
      Николь прикусила губу. Саймон и так сделал для нее немало, и она чувствовала себя очень обязанной.
      - Я не могу вам этого позволить, - тихо произнесла она.
      - Не можешь мне позволить? - саркастически переспросил Саймон. - Послушай, девочка, либо ты соглашаешься остаться, либо отправляешься к своему дяде.
      Николь гордо вскинула голову и голосом, в котором уже не было почтительной мягкости, произнесла:
      - Вы знаете, что у меня нет выбора. Но я настаиваю, чтобы расходы на мое содержание тщательно записывались. Когда я вступлю в свои права, я расплачусь до последнего пенни.
      Не задумываясь о том, насколько ее манеры соответствуют образу благородной леди, она порывисто повернулась и выбежала из комнаты.
      Регина и Саймон проводили ее взглядом, потом переглянулись. На лице Саймона появилась несмелая улыбка.
      - У этой девочки есть характер! Боюсь, я был слишком строг с нею.
      - Именно так, - подтвердила Регина. - Своей бестактностью, Саймон, ты меня иногда просто поражаешь.
      Старик лишь махнул рукой:
      - Ну вот, оседлала любимого конька. Оставь, Регина. Утро и так выдалось беспокойное.
      - Это уж точно, - усмехнулась она. - Когда ты собираешься увидеться с судьей Уайтом? По-моему, это дело не терпит промедления. Ведь Маркхэмы могут подать свой иск!
      Саймон поморщился:
      - Я отправлюсь к нему сегодня же. Сейчас напишу ему записку и узнаю, удобно ли это. Ты удовлетворена? Регина позволила себе улыбнуться.
      - О да, дорогой. Вполне. Однако не заходи слишком далеко. Я знаю - ты не любишь, когда напоминают о твоем здоровье. Но я хорошо помню, как пять лет назад ты был почти при смерти. Доктор не рекомендует тебе волноваться. Почему бы не попросить Кристофера сходить к судье?
      - Черт возьми, Регина! Я, слава Богу, еще жив и не нуждаюсь в том, чтобы поручать свое дело мальчишке. Кроме того, - добавил он с лукавой улыбкой, для меня это неплохое развлечение.
      Регина покачала головой:
      - Вижу. Только не увлекайся.
      С этими словами она вышла из кабинета и направилась к себе. Лицо ее приняло озабоченное выражение. Обстоятельства складываются скверно. Если Маркхэмы законным путем добьются возвращения Николь под свой кров, ее жизнь наверняка превратится в кошмар. Впрочем, она, как и Саймон, полагала, что они не станут торопить события. Если им хватит благоразумия, то они сделают вид, будто Николь гостит у Саксонов с их благословения. Пока мистеру Маркхэму не будут предъявлены претензии в связи с его расходами, он, вероятно, предпочтет вести себя тихо. Однако в таком шатком положении предстояло провести еще целых три года, если, конечно, Николь до той поры не выйдет замуж...
      Регина вдруг замерла, напряженное выражение ее лица сменилось довольной улыбкой. Ну конечно же! Вот в чем выход! С этой мыслью она поспешила в свою комнату.
      Час спустя она завершила кропотливую работу над своей внешностью, прерванную неожиданным вторжением, и теперь была вполне довольна тем, как она выглядит. Она собиралась заглянуть к Николь, но неподалеку от ее комнаты столкнулась с Мауэр, которая вопреки обыкновению выглядела озабоченно и хмуро.
      - Как она? - только и спросила Регина. Служанка замялась, потом неуверенно ответила:
      - Этот ужасный человек ударил ее очень сильно. Пройдет не меньше недели, прежде чем она сможет показаться на людях.
      Регина решила пока оставить Николь в покое, тем более что в этот момент возвратились миссис Иглстон и Кристофер.
      - Ах, Регина, ты только посмотри. Мне посчастливилось раздобыть экземпляр "Корсара" пера лорда Байрона. Совсем новая книга, только что напечатана.
      - Очень хорошо, дорогая. Меня, правда, не интересуют труды этого молодого человека, но он весьма популярен с тех пор, как пару лет назад опубликовал "Чайльд Гарольда".
      - О да. Я сразу по приезде прочитала эту книгу. По-моему, это замечательный молодой человек!
      - Не стану спорить, дорогая, но ты так долго отсутствовала и многого не знаешь. Его отношения с Каролиной Лэм выходят за все рамки приличий. Хотя, удовлетворенно добавила Регина, - эта история, кажется, подходит к концу. Я слышала, он теперь увлечен леди Мильбэнк.
      Миссис Иглстон воскликнула с неподдельным интересом:
      - Неужели? Откуда ты все это знаешь? Кристофер понял, что пора оставить дам, которым не терпелось обсудить светские сплетни. Он вежливо поклонился:
      - Прошу прощения, но я договорился встретиться с агентом по недвижимости и не хотел бы заставлять его ждать.
      Миссис Иглстон одарила его улыбкой и снова рассыпалась в благодарностях за то, что он любезно проводил ее в библиотеку. Но Регина удержала Кристофера:
      - Прежде чем ты уйдешь, я хотела бы сказать тебе пару слов. С твоего позволения, Летиция, мы оставим тебя на минутку.
      Миссис Иглстон была озадачена, однако понимала, что Регина вправе поговорить с внучатым племянником с глазу на глаз. Она торопливо удалилась.
      С ее уходом словно улетучилась и беззаботная улыбка Кристофера. Испытующе глядя в глаза Регине, он спросил:
      - Итак, тетушка, в чем дело? Регина замялась. Вероятно, поведать Кристоферу о событиях сегодняшнего утра лучше было бы доверить Саймону. Однако ей самой хотелось увидеть, как Кристофер воспримет новость о визите Маркхэмов и особенно о поведении Вильяма в отношении Николь. И она рассказала ему все. Однако вопреки ее ожиданиям он остался почти невозмутим, лишь глаза его на миг сверкнули недобрым блеском. Когда Регина закончила свой рассказ, он спросил довольно спокойно:
      - А где теперь Николь?
      Огорченная таким равнодушием, Регина досадливо поморщилась:
      - Не пойму, зачем она тебе. Наверное, она в музыкальной гостиной.
      Кристофер лишь усугубил ее недовольство, заметив:
      - Что ж, раз она настолько хорошо себя чувствует, что покинула свою комнату, то, наверное, не сильно переживает визит Маркхэмов. - С ироничной улыбкой он добавил:
      - Насколько я знаю Николь, она скорее всего даже довольна. А теперь я могу вас оставить? Регина сердито махнула рукой и отвернулась. Покинув тетушку, Кристофер преобразился. От напускной небрежности не осталось и следа. Быстрым пружинистым шагом он направился в свою комнату. Отвергнув помощь Хиггинса, он переоделся, а тому лишь отдал краткое распоряжение:
      - Выясни, где остановилось семейство Маркхэм. Я собираюсь заглянуть к Николь и сразу же после этого нанесу визит мистеру Маркхэму.
      Музыкальная гостиная была украшением особняка. Обилие цветов и комнатных растений придавало просторному помещению вид цветущего зимнего сада. Правда, по своему назначению гостиная почти не использовалась, за исключением тех редких случаев, когда в доме устраивался какой-то прием. Николь сумела оценить достоинства этого места, где она всегда могла спокойно уединиться.
      Вот и теперь она неподвижно сидела у аквариума и следила отрешенным взглядом за плавными движениями золотых рыбок. Она не расслышала, как вошел Кристофер, и лишь когда он ее тихонько окликнул, удивленно обернулась. По выражению его лица она сразу поняла, что ему уже обо всем известно. Правда, как он отнесся ко всему случившемуся, понять было трудно: Кристофер умел владеть собой. Ничто его не трогает, с горечью подумала Николь.
      Она прохладно поздоровалась с ним, также не желая демонстрировать своих чувств. Еще одной бурной сцены она просто не выдержала бы.
      Но Кристофер, кажется, не был настроен выяснять отношения. Он подошел к Николь и внимательно посмотрел ей в лицо. Ее левая щека стала почти пунцовой, и Кристофер, болезненно поморщившись, слегка коснулся ее пальцами. Его движение было мягким и почти нежным, но Николь отстранилась и недовольно произнесла:
      - Один мерзавец уже ударил меня сегодня. Вы тоже хотите сделать мне больно?
      Губы Кристофера скривились в обычной насмешливой улыбке:
      - Разве я когда-нибудь бил тебя. Ник? Глаза Николь сверкнули. Срывающимся голосом она выкрикнула:
      - Нет! Вы поступили со мной намного хуже. Вы меня изнасиловали!
      На щеке Кристофера нервно дернулся мускул. Но он сдержался и в том же насмешливом тоне спросил:
      - Разве? А мне казалось, что ты сама была не против и к тому же получила удовольствие.
      Николь побледнела и, не в силах больше сдерживаться, со всего размаху влепила Кристоферу звонкую пощечину.
      Он невольно отступил и стиснул зубы. Потом угрожающе процедил:
      - Отлично понимаю твоего дядюшку! Думал вызвать его на дуэль, но, пожалуй, стоит выразить ему сочувствие.
      Николь, уже успевшая пожалеть о своем неразумном порыве, испуганно прошептала: