- На новой? Я здесь родился, - хмыкнул Джесон.
      - Бенедикт Арнольд тоже родился в Америке. Это не помешало ему сотрудничать с англичанами, - нашелся Кристофер.
      Джесон со смехом покачал головой:
      - У вас на все готов ответ! Кстати, об отступниках. Как вам удалось порвать с Лафитом и выйти сухим из воды?
      Кристофер замялся. Он был не в восторге от такого поворота разговора. Но и уклоняться не собирался.
      - Я не собираюсь открещиваться от Жана, чтобы снискать себе оправдание. Я занимался каперством, а не контрабандой. Не сомневаюсь, что моя добыча, которую я сбывал Жану, попадала на рынок Нового Орлеана. То есть формально я замешан в контрабанде, хотя эта сторона деятельности Жана меня никогда не интересовала. И он знает, что я не предам его, даже если Клайборн во сто раз увеличит обещанную награду. Жан - мой друг. Он сделал мне много добра. Кстати, не только мне, но и всей Луизиане. Он считает, что обеспечивает людей необходимыми им товарами. Да так оно, наверное, и есть. По крайней мере, недостатка в покупателях он не испытывает.
      - Однако каждая партия контрабанды, доставляемая им в город, - это уже преступление, - возразил Джесон. - Поймите: Клайборн не будет с этим мириться вечно.
      - Знаю, - угрюмо пробормотал Кристофер. - Когда я решил выйти из игры, я предложил Жану последовать моему примеру. Он отказался. А в его противостоянии с губернатором еще неизвестно, чья возьмет.
      - Кто знает, но Лафит наглеет с каждым днем. Это кончится плохо.
      На этой невеселой ноте они и расстались.
      19
      За неделю, прошедшую со дня ссоры, Николь постепенно усмирила свой гнев. Ей пришлось с горечью признать: Кристофер никогда не допустит, чтобы какая-то женщина завладела его чувствами. И Николь решила выбросить из головы мысли о нем. Всю свою волю она направила на то, чтобы под руководством мисс Мауэр освоить изящные манеры.
      - Мадемуазель, нельзя сидеть развалясь в кресле! Нехорошо закидывать ногу на ногу! Так вразвалку ходят только моряки, а ваша походка должна быть грациозной! Нет! Не так! Попробуйте еще раз! - И так повторялось снова и снова, пока Николь не выходила из себя и не убегала, в отчаянии хлопнув дверью. Впрочем - чтобы скоро вернуться, потупившись от смущения.
      Поскольку Кристофер не слишком доверял Николь, Хиггинсу было поручено присматривать за ней. Но ей было даже приятно общество старого знакомого со шхуны. Они с Хиггинсом хорошо знали друг друга и всегда неплохо ладили. А теперь они частенько предавались воспоминаниям о пяти годах, прожитых вместе на борту "Ла Белле Гарче". В компании Хиггинса Николь могла себе позволить быть самой собой. Нередко они усаживались прямо на полу, как на палубе, Николь в совсем не светской манере поджимала ноги, и начиналась азартная игра в кости. Ставки были фантастически высоки, как и положено для всякой фантазии.
      За этим занятием их однажды и застали неожиданно прибывшие Кристофер и миссис Иглстон.
      - Мы вам не помешали?
      Услышав этот произнесенный ледяным тоном вопрос, Хиггинс встрепенулся, проворно вскочил на ноги и, виновато бормоча что-то про неотложные дела, торопливо скрылся.
      Николь и не подумала встать. Она вызывающе взглянула в глаза Кристоферу и фыркнула:
      - Вот некстати! Я так хотела отыграться. А то я осталась должна ему полмиллиона фунтов.
      Кристофер насупился, однако больше для тою, чтобы не рассмеяться над ее ребячеством. Он обернулся к миссис Иглстон и развел руками:
      - Как видите, перед вами стоит задача не из легких!
      При виде длинноногой девушки, развалившейся у камина, миссис Иглстон вынуждена была отбросить поэтичный образ "малышки Николь". Однако она обратила внимание на ее аккуратно уложенные волосы и со вкусом подобранное платье. Надо было признать, что Николь не совсем безнадежна. По крайней мере, выглядела она как леди.
      Миссис Иглстон ласково улыбнулась и тихо сказала:"
      - Здравствуй, дорогая Николь! Кто бы мог подумать, что, расставшись однажды в поместье Эшланд, мы встретимся снова в этой стране! И надо сказать, что ты, повзрослев, стала очень похожа как на своего отца, так и на мать.
      Не обращая внимания на гримасу Кристофера, Николь сердечно улыбнулась ей в ответ. Потом быстро поднялась, стремительно пересекла комнату и крепко обняла миссис Иглстон как доброго старого друга.
      - Позвольте, я покажу вам вашу комнату. Вы устали в дороге и наверняка хотите отдохнуть.
      - О да. С удовольствием, - ответила миссис Иглстон, тронутая таким теплым приемом.
      - А может быть, желаете чашечку чая? - не унималась Николь.
      - Это было бы чудесно. Дорогая моя, ты так добра!
      Кристофер наблюдал эту сцену с сардонической усмешкой. Он, однако, был доволен, что между женщинами не возникло антипатии. И слава Богу, что они не застали Николь за более неподобающим занятием, чем вульгарная игра в кости с камердинером. Хиггинсу еще достанется! Ведь миссис Иглстон могла впасть в глубокое разочарование, а это спутало бы все планы!
      Но миссис Иглстон была довольна. Ее радовало, что Николь не утратила той непосредственности, которая отличала ее еще в детстве. Приятно быть наставницей того, кто тебе нравится, а миссис Иглстон всегда относилась с симпатией к Николь Эшфорд. Она была уверена, что сможет научить ее всему необходимому.
      Николь также испытывала воодушевление. Наконец-то сделан первый реальный шаг к ее возвращению в Англию. В душе она опасалась встречи с миссис Иглстон. Ей и представить было страшно, что будет, если та от нее отвернется.
      Николь проводила миссис Иглстон в ее комнату, где заботливая Галена уже растопила камин. Со словами "Увидимся за обедом" она оставила ее одну, гак как понимала, что после нелегкого пути пожилой женщине необходимо отдохнуть и собраться с мыслями.
      Миссис Иглстон расположилась у камина с чашкой горячего чая в руках и погрузилась в размышления. Сказать по правде, она только сделала вид, будто полностью поверила в ту невероятную историю, которую ей поведал Кристофер. Она знала его с детства и прекрасно чувствовала, когда его слова были не вполне искренни. Конечно, кое-что из рассказанного им было правдой, однако она понимала: Кристофер достаточно умен, чтобы вплести нить истины в свою историю для придания ей большего правдоподобия.
      Но где же начинается вымысел? И какова его причина? Почти бессознательно она отбросила подозрение о том, что Кристофер мог обесчестить Николь. Разумеется, он на такое не способен!
      Правда, не вызывало сомнения, что между молодыми людьми существует взаимное притяжение. Она ведь знала обоих с колыбели и не могла ошибиться, хотя они повзрослели и сильно изменились. Миссис Иглстон вздохнула, уже в который раз вспомнив о том, как она с полковником оказалась в отъезде, а в это время случилось нечто, о чем ей по приезде с рыданиями поведала Аннабель.
      Еще когда до нее начали доходить первые слухи, миссис Иглстон поняла, что дело тут нечисто. Она помнила Кристофера мягким, чувствительным юношей, а теперь видела перед собой сурового, ожесточившегося мужчину. Эта разительная перемена еще больше укрепила ее подозрения по поводу искренности покойной Аннабель. Миссис Иглстон всегда считала ее циничной и лицемерной. И вероятно, не ошиблась. Однако все это в прошлом. А теперь Кристофер и Николь повзрослели, и дай Бог, чтобы им пошла на пользу эта почти невероятная встреча в далекой стране. Она довольно улыбнулась и вытянула ноги к огню. Еще никогда с того далекого дня, как она покинула Беддингтон Конер, она не чувствовала себя такой спокойной и умиротворенной.
      В то время как миссис Иглстон блаженствовала у камина, а Николь в воодушевлении не находила себе места, настроение Кристофера было совсем иным. Из них троих он один отдавал себе отчет в том, что задуманное предприятие сопряжено с немалыми трудностями и опасностями. Впрочем, развитие событий его удовлетворяло. Все складывалось удачно. Все, кроме его отношений с Николь.
      ***
      В последующие несколько недель он мучительно боролся с растущей привязанностью к Николь. Им приходилось постоянно быть вместе. Правда, за ними придирчиво наблюдала миссис Иглстон, которая снова и снова заставляла Николь повторять какую-нибудь фразу или жест, чтобы добиться непринужденного изящества. Кристофер старательно исполнял роль кавалера, поддерживал светскую беседу и исполнительно следовал инструкциям миссис Иглстон. Николь, поначалу скованная и настороженная, постепенно обрела некоторую уверенность в себе, хотя присутствие Кристофера все время держало ее в напряжении.
      Она очень старалась. Ее движения понемногу становились не такими угловатыми, из речи исчезли вульгарные словечки. Наставники стремились также восполнить недостаток ее образованности, хотя бы и было делом второстепенным. Миссис Иглстон не скрывала, что от молодой леди никто и не ждет блестящей эрудиции. Миловидное личико, изящные манеры, вежливая речь - вот что имеет цену в обществе.
      У Николь быстро вошло в привычку принимать услуги Мауэр и Галены. Лишь иногда она с сожалением вспоминала о той свободе, которой располагала совсем недавно. Новый образ жизни имел свои преимущества, и постоянное присутствие миссис Иглстон делало общество Кристофера вполне терпимым. По мере того как Николь все больше осваивалась в новой роли, расширялась и сфера ее общения.
      Первым и, пожалуй, самым приятным опытом было приглашение к чаю управляющего Ганса с супругой. Николь с честью выдержала испытание, приняв гостей в полном соответствии со своим положением подопечной Кристофера. Следующим шагом был визит в соседнее поместье. Николь готовилась к нему с трепетом, но и на этот раз все прошло гладко.
      Кристофер, наблюдая за ее преображением, испытывал смешанные чувства. С одной стороны, его радовали ее успехи, но с другой - настораживала та легкость, с какой она вживалась в роль. При виде вежливой улыбки, которая была адресована ему как опекуну, он не мог отделаться от воспоминаний о лицемерии ее матери. Вот так и Аннабель холодно улыбалась ему на людях, с тем чтобы час спустя стонать от восторга в его объятиях, думал он с раздражением.
      Не по ночам злость отступала, сменяясь отчаянием. Днем под неусыпным оком миссис Иглстон ему удавалось караться бесстрашным. А ночь превращалась в пытку. Особенно после тех дней, когда, по настоянию миссис Иглстон, ему приходилось обучать Николь танцам, естественно, выступая в роли кавалера. Прикасаясь к ней, кружиться с ней в танце было для него и радостью, и мукой.
      Николь в эти минуты, когда их тела почти соприкасались, испытывала похожие чувства. Казалось, это испытание невозможно вынести. К счастью, миссис Иглстон не считала возможным, чтобы молодые люди слишком продолжительное время предавались подобным вольностям.
      Наконец настал день, когда Кристофер, посоветовавшись с миссис Иглстон, решил, что они готовы предстать перед новоорлеанским обществом. Сразу по прибытии он отправился к Саважу. Джесон после недолгих приветствий перешел к делу:
      - Вы, должно быть, читаете мои мысли. Я сегодня отправил к вам посыльного с просьбой прибыть в Новый Орлеан, если мисс Эшфорд уже находится в более или менее приемлемой форме. Надо думать, так оно и есть?
      Кристофер кивнул:
      - По-моему, да. По крайней мере если и остаются кое-какие шероховатости, которые необходимо сгладить, то сделать это можно и здесь. Ей следует показаться на людях, а не только сновать между миссис Иглстон и мною.
      - Превосходно! А я в ваше отсутствие предпринял определенные шаги, которые вы, надеюсь, одобрите.
      Мы об этом не договаривались, но, по-моему, вы не станете возражать.
      Кристофер насторожился:
      - О чем речь?
      Джесон достал из секретера бумагу и протянул ее Кристоферу. Это было короткое письмо, и Кристоферу понадобилось лишь несколько секунд, чтобы, просмотрев его, понять его содержание. Храня невозмутимый тон, он спросил:
      - Значит, я отправляюсь в Англию как неофициальный представитель Соединенных Штатов. Позвольте спросить, как вам удалось убедить Монро пойти на этот шаг?
      Джесон многозначительно улыбнулся.
      - Я объяснил, что желаю послать в Англию своего собственного представителя, который на месте смог бы сориентироваться в обстановке. Но я также намекнул, что мой доверенный человек сможет принести больше пользы, если его действия будут санкционированы Государственным департаментом. Как видите, госсекретарь согласился со мной.
      Кристофер задумчиво произнес:
      - В известном смысле, такое положение вещей даже предпочтительнее, чем то, что спланировано мною. Однако с письмом госсекретаря на руках я недвусмысленно принимаю одну из сторон.
      - Я понимаю вас. Но это не меняет сути нашего плана, а лишь укрепляет наш пыл. И надеюсь, поможет получить информацию как можно скорее, - сухо заметил Джесон.
      - Естественно, От этого дело становится особенно увлекательным. Мне придется дурачить англичан у них на виду. Впрочем, я к этому давно привык.
      - Не забывайте про свою роль опекуна мисс Эшфорд.
      - Да, и это тоже, - небрежно кивнул Кристофер.
      Джесон немного удивился такому тону и поспешил перевести разговор на другую тему:
      - Полагаю, вы по приезде не заглядывали в торговые ряды братьев Лафит?
      - Нет, - спокойно ответил Кристофер, но потом, нахмурившись, добавил:
      - А чем вызван этот внезапный интерес к моим отношениям с Лафитом? Я не желаю, чтобы меня использовали ему во вред.
      Джесон поморщился:
      - Не обижайтесь на мои вопросы. Я должен быть в вас уверен, особенно в свете последних событий.
      - Каких событий? - насторожился Кристофер. - Произошло что-то серьезное?
      - О да! Весьма серьезное. Лафит перешел все допустимые границы. Таможенный инспектор Стаут с отрядом из двенадцати человек отправился к братьям Лафит для проверки законности их торговли. Они были встречены вооруженными головорезами, завязалась стычка, в результате которой Стаут убит, двое его людей смертельно ранены, а остальные захвачены бандитами и в качестве заложников препровождены на остров Гранд Терра. Можете себе представить ярость губернатора. И я его понимаю. На сей раз Лафит бросил открытый вызов закону.
      - Не все с этим согласятся.
      Джесон испытующе взглянул на Кристофера:
      - Вы имеете в виду себя?
      С невеселой улыбкой Кристофер ответил:
      - Речь не обо мне. Жан слишком близко сошелся с пиратами. С головорезами, как вы их называете. С той поры, когда контрабандой занимались понемножку и в пределах приличий, он сильно изменился. Я предупредил его, что он ступил на скользкую дорожку. Но он остался глух к моим советам.
      - Жаль. Ведь у вашего Жана Лафита немало достоинств. - Джесон помолчал, потом все же решился спросить:
      - Вы не откажетесь отправиться на остров, чтобы попытаться освободить заложников.., тех, кто еще жив?
      - Я ждал от вас этого предложения, - уклончиво ответил Кристофер.
      - И что же?
      Кристофер пожал плечами:
      - Скажем так: у меня есть кое-какие свои дела на острове, и я не возражаю против того, чтобы передать Жану вашу просьбу. Большего я не обещаю, да и не могу обещать.
      - Меня это устроит, - удовлетворенно кивнул Джесон.
      Полагая разговор законченным, Кристофер поднялся с кресла, но Джесон остановил его.
      - Помимо письма Монро, есть еще одна причина, заставившая меня послать за вами. Мы, однако ж, уклонились от нашей главной темы. Дело в том, что я договорился с капитаном одного немецкого судна, на котором вы могли бы отплыть уже через десять дней. Оно называется "Шевенинген", с капитаном я давно знаком. Ваше путешествие будет обставлено с наибольшим комфортом, какой возможен в это время года.
      - Вы оставляете мне совсем немного времени, чтобы уладить дело с Лафитом, не так ли?
      - Да. Но имейте в виду: отплытие в Англию гораздо важнее, чем визит на остров. Когда стоит вопрос о тысячах жизней, приходится сбрасывать со счетов десяток. Поэтому, если возникнут какие-либо затруднения, бросайте все и спешите на корабль.
      - А пока я буду отсутствовать, не будете ли вы с вашей очаровательной женой столь любезны, чтобы взять под свое покровительство Николь и миссис Иглстон?
      Джесон поднял на него удивленный взгляд и, усмехаясь, покачал головой:
      - Вы умудряетесь воспользоваться преимуществами любого положения! Что ж, мы охотно займемся вашими дамами.
      Кристофер широко улыбнулся:
      - Николь не подмочит вашу репутацию в свете. Я бы только не допускал ее к азартным играм, а то она склонна чересчур увлекаться. Они с моим камердинером играли дни напролет.
      Джесон с трепетом представил себе эту картину. Потом вздохнул и неуверенно произнес:
      - Пусть Николь с миссис Иглстон придут к нам сегодня к обеду. Я потом сообщу вам, возьмусь ли я ее опекать.
      - Отлично, - обрадовался Кристофер. - К которому часу?
      - К семи. Не опаздывайте, мне не терпится взглянуть на эту девушку.
      Кристофер, вполне удовлетворенный и довольный собой, отправился домой с новостями. Приглашение к обеду, а также известие о том, что он несколько дней будет отсутствовать, Николь восприняла равнодушно. Но когда он сообщил о предстоящем вскоре отплытии, у нее перехватило дыхание.
      - Через десять дней, - повторила она как завороженная. - А мы будем готовы к этому времени?
      - Разумеется, дорогая, - уверенно заявила миссис Иглстон. - Тебе нечего бояться. А благодаря той исключительной любезности, которую к нам проявил мистер Саваж, ты сможешь окончательно освоиться в обществе.
      Николь не находила слов. Она лишь пробормотала:
      - Ну, раз вы так считаете... Глядя на нее, Кристофер не мог понять, как она восприняла неожиданную новость. Она уже научилась скрывать свои чувства, и сейчас растерянность нисколько не обнажила ее истинного настроения. На мгновение он вдруг пожалел о том, что никогда больше не столкнется с мальчишеской непосредственностью юнги Ника.
      Обед в доме Саважа прошел великолепно. Кэтрин быстро нашла взаимопонимание с миссис Иглстон. Николь поначалу вела себя несколько скованно, но вскоре подключилась к общей беседе. На хозяев она произвела хорошее впечатление.
      Проводив гостей, Кэтрин продолжала думать о своей новой знакомой. Какая красивая девушка! Она с невольной ревностью сравнивала ее высокую фигуру со своей, миниатюркой, почти игрушечной. Потом с улыбкой подумала: маленькие женщины всегда завидуют высоким, а те, в свою очередь, еще кому-то... Интересно, а каких предпочитает Кристофер Саксон?
      Уже в спальне она поделилась своим мнением с мужем. Тот почти не слушал, а лишь искоса поглядывал на ее точеную фигурку, едва прикрытую полупрозрачным пеньюаром. Он оживился, лишь когда она задумчиво произнесла:
      - Николь Эшфорд - самая очаровательная девушка, какую мне доводилось встречать. Надеюсь, Кристофер Саксон относится к ней по-джентльменски. Мне бы не хотелось, чтобы с нею случились какие-нибудь неприятности. Ведь вы, мужчины, такие бессовестные и ненасытные.
      Джесон обнял ее и серьезно спросил:
      - Я думал, что за прошедшие годы ты составила иное мнение обо мне.
      - Конечно, дорогой! Но я знаю, какие страдания мужчина может принести женщине. Я не желаю Николь это испытать;
      20
      Приближаясь на лодке к острову Гранд Терра, Кристофер не мог отделаться от ощущения, что за ним отовсюду настороженно наблюдают десятки глаз. Казалось, вся атмосфера над заливом Баратария была насыщена враждебностью. Когда он пристал к берегу, это ощущение еще более усилилось, хотя никаких перемен вокруг и не было заметно.
      На пути к дому Лафита никто его не остановил. Из кабаков и борделей доносился обычный шум и гогот, хотя чувствовалось, что и сами пираты озабочены последними событиями. Судов в заливе не убавилось. На берегу продолжался разгул, хотя и бросалось в глаза, что это веселье несколько натянутое, и оно призвано заглушить напряжение и тревожную неуверенность.
      Впрочем, кое-какие перемены были. Около каземата расположился отряд вооруженных пиратов под началом Доминика Ю. Нетрудно было догадаться, что именно там размещены заложники.
      Жан встретил Кристофера вежливо, но без обычной сердечности. Понимая всю неуместность обмена любезностями, Кристофер сразу перешел к делу:
      - Думаю, ты догадываешься, зачем я приехал? Лафит небрежно пожал плечами:
      - Разумеется, мой друг. Я полагаю, что единственная причина, которая могла привести тебя на остров, это забота о судьбе шпиона с "Ла Белле Гарче".
      Кристофер отрицательно покачал головой.
      - Значит, не только это. Ты явился хлопотать за людей губернатора, не так ли?
      Кристофер позволил себе улыбнуться:
      - Есть на свете что-то такое, о чем бы ты не знал? Выражение лица Лафита не изменилось. Он сухо заметил:
      - Я многого не знаю. Например, я не знаю, насколько глубоко ты сидишь в кармане у Клайборна.
      Улыбка исчезла с лица Кристофера. Едва сдерживая гнев, он спросил:
      - Неужели ты думаешь, что я способен так быстро сменить обличье?
      Лафит снова пожал плечами:
      - А почему бы и нет? Ведь с тобой такое уже случалось.
      Их взгляды встретились. Воцарилась гнетущая тишина. Наконец Кристофер не выдержал:
      - Раз ты так считаешь, то нам не о чем разговаривать. - Он помолчал, ожидая реакции Лафита, но ее не последовало. Тогда он спросил:
      - Я могу уйти?
      - Не торопись, друг мой! - В голосе Лафига смешались огорчение и недовольство.
      Кристофер чувствовал, что не стоит обострять ситуацию, но не смог удержаться от вопроса:
      - Ты действительно считаешь, что Клайборн меня купил?
      Лафит презрительно фыркнул:
      - Если б я так считал, то ты не сидел бы сейчас передо мной. Ты вообще не смог бы ступить на остров.
      - Ты считаешь, что мог бы меня сюда не пустить? Лафит заколебался. В его душе боролись гнев и восхищение. Наконец он усмехнулся, но уже беззлобно.
      - Что мне в тебе всегда нравилось, Сэйбер, так это твой напор. Конечно, я не уверен, что смог бы тебя остановить. Кто знает? Но, слава Богу, об этом речь не идет. Ведь ты здесь, и я против этого не возражаю.
      Кристофер вздохнул с некоторым облегчением:
      - Так ты выслушаешь меня?
      - Ха! Я и так знаю, зачем ты явился. Ты будешь просить за людей губернатора.
      - А почему бы и нет? Кому-то надо договориться об их освобождении. Почему этого не могу сделать я?
      - Хорошо, давай поговорим. Но скажу тебе честно: твой Клайборн меня раздражает.
      - Жан, ты нарушаешь закон и не должен быть в претензии к губернатору, что он пытается тебе воспрепятствовать.
      Лафит на секунду онемел, потом всплеснул руками и принялся нервно расхаживать по комнате.
      - Как ты можешь так говорить? Какой закон я нарушаю? Закон, который разжиревшие американские дельцы придумали, чтобы монополизировать торговлю? Я поставляю жителям Луизианы товары, которые лучше и дешевле! И за это я вне закона! Объясни мне, за что я должен платить таможенные поборы!
      Кристофер угрюмо буркнул:
      - Я приехал сюда не для того, чтобы вести дебаты. Моя цель - освободить заложников.
      - А зачем? Им и тут неплохо. Теперь уже Кристофер рассердился.
      - Послушай, Жан, не говори глупостей. Ты зашел слишком далеко! Думаешь, Клайборн простит тебе троих убитых? Он вызовет войска и пошлет их штурмовать остров. Если ты освободишь заложников, то хотя бы чуть-чуть разрядишь атмосферу и продемонстрируешь, что ты незаурядный пират, который готов за выкуп заточить кого угодно.
      Лафит насмешливо прищурился.
      - Не думаю, что, Клайборну удастся вызвать войска. Золото, мой друг, сделает нужных людей глухими к его призывам.
      Кристофер распалялся все больше:
      - Может быть, тебе и удастся выкрутиться на этот раз. Но предупреждаю тебя, Жан, - твое время прошло. Власти набираются сил, и ты не сможешь вечно противостоять закону. И пойми наконец - общественное мнение уже не на твоей стороне!
      - Помилуй Бог, какое общественное мнение? У меня нет отбоя от покупателей. Никто не желает переплачивать законопослушным дельцам! Пускай твои любезные бизнесмены честно конкурируют со мной. Тогда и посмотрим, кого предпочтет покупатель. Кристофер процедил сквозь зубы:
      - Оставим этот спор. Но, Жан, заложников надо освободить!
      Воцарилась гнетущая тишина. Лафит прикидывал в уме, что ему выгоднее держать заложников в заточении или все-таки отпустить. В конце концов он махнул рукой:
      - Ради Бога! Я это сделаю. Но только для того, чтобы доказать: я - честный человек, который всего лишь встал на защиту своего имущества.
      Кристофер не был настроен спорить. Он только спросил:
      - Могу я забрать их сегодня же? Лафит пожал плечами.
      - Как тебе будет угодно. Я могу выделить тебе три лодки. Кое-кто из заложников даже не ранен, они могут сесть на весла. В знак своего великодушия я даже выдам им паек на дорогу. До самого города вас будут сопровождать мои люди. Надеюсь, у тебя нет возражений?
      Разумеется, на сей счет у Кристофера имелись возражения, но он понимал, что высказывать их бесполезно. Оставалось только молить Бога, чтобы люди Лафита в пути не перерезали им глотки. Кристофер молча покачал головой.
      Они стояли друг против друга, и, хотя их разделяло всего несколько футов, это расстояние казалось невероятно большим. Напряженную тишину первым нарушил Лафит:
      - Как жаль, что мы с тобой оказались по разные стороны. Но я все равно доверяю тебе, мой друг. Не предавай меня!
      Кристофер не ответил. Они оба понимали: хотя судьба и развела их, прошлое связывает их незримой нитью, которую невозможно порвать.
      - А что будем делать с Баллардом? - поинтересовался Лафит.
      - Пускай еще посидит под замком, если ты не возражаешь.
      Лафит неторопливо кивнул:
      - Разумеется. Мы ведь с тобой друзья, а друзья должны оказывать друг другу услуги.
      Кристофер сделал вид, что пропустил мимо ушей это многозначительное замечание, и продолжал:
      - Цепи с него можно снять. Я на этой неделе отплываю в Англию. Не знаю, вернусь ли к сентябрю. Но так или иначе - к этому сроку отпусти его.
      Лафит в изумлении вскинул брови:
      - Отпустить? Шпиона?
      Кристофер ответил невозмутимым тоном:
      - Да. Я дал обещание поступить так. А его мы можем не опасаться. К тому времени информация, которой он располагает, безнадежно устареет.
      - А ты и правда сильно изменился, мой друг. В былые дни ты без колебаний приказал бы его повесить.
      - Наверное. Но теперь мне хочется быть великодушным.
      Лафит только развел руками:
      - Хорошо. Все будет сделано, как ты желаешь. Больше ничто не удерживало Кристофера на острове. Пару часов спустя, захватив заложников, он под конвоем вооруженных пиратов отплыл в Новый Орлеан.
      Путешествие было нетрудным, хотя и не слишком приятным. Утомленного Кристофера клонило ко сну, но он не мог позволить себе заснуть, так как не доверял головорезам, которых Лафит назначил им в сопровождение. Освобожденные узники также беспокоили его. Четверо были тяжело ранены, и Кристофер молился о том, чтобы доставить их в город живыми.
      К счастью, в пути никто не умер. Кристофер вздохнул с облегчением, когда вблизи города непрошеный конвой покинул их и отправился в обратный путь. Вскоре лодки пристали к заброшенной пристани на окраине города. Это безлюдное место Кристофер с Джесоном облюбовали заранее.
      На пристани их уже ждали. Еще издали Кристофер заметил Джесона. В стоявшем рядом с ним человеке он с удивлением узнал Дэниэла Паттерсона, чья строгая военно-морская форма резко выделялась на фоне захолустного пейзажа. Кристофер плохо представлял себе, как должна осуществляться процедура возвращения узников, но присутствие столь ответственных лиц явилось для него неожиданностью. Зачем сюда явился Джесон? Что-нибудь случилось с Николь? Этот вопрос, наверное, так явно был написан на его лице, что Джесон поспешил его успокоить:
      - С Николь все в порядке. Просто я решил, что мое присутствие здесь будет нелишне. Паттерсон недоволен, что я взял это дело в свои руки. Теряюсь в догадках, откуда он проведал о наших планах. Вероятно, я недооценил морскую разведку. А для вас у меня новость: вы отплываете послезавтра. Но об этом поговорим позже.
      Тем временем люди Паттерсона помогли товарищам подняться на пристань. Раненых уложили на носилки и быстро унесли. Провожая их взглядом, Кристофер заметил:
      - Как видите, я выполнил свою миссию. Жан проявил добрую волю и отпустил их без возражений. Он лишь подчеркнул, что, как и всякий гражданин на его месте, он был вынужден защищать свое имущество.
      Джесон скорчил презрительную гримасу:
      - Все не так просто, и Лафит должен это понимать!
      Кристофер не успел ответить. В этот момент к ним подошел Паттерсон. Лицо его было суровым, взгляд - колючим. Всем своим видом он демонстрировал явное недовольство - Я бы хотел с вами поговорить, - обратился он к Кристоферу. Эта просьба прозвучала скорее как приказ, и Кристофер сразу почувствовал себя несколько неуютно. Не смея возразить, он лишь спросил:
      - Прямо сейчас?
      - Прямо сейчас! - отрезал Паттерсон. Кристофер настороженно покосился на Джесона, но тот сохранял непроницаемое выражение лица. Казалось, он не меньше Паттерсона был заинтересован кое-что выяснить.
      - Хорошо, - неохотно согласился Кристофер, - но имейте в виду, что я не спал почти двое суток и не расположен к длинной беседе...
      Они с Джесоном последовали за Паттерсоном к обветшавшей деревянной постройке, которая в былые времена, вероятно, служила пакгаузом. Внутри никою не было, повсюду царило запустение. Паттерсон провел их в маленькую комнатку, когда-то служившую конторой. Кристофер отказался от предложенного стула и остался стоять, прислонившись спиной к стене и скрестив руки на груди. Джесона обстановка нисколько не смущала. По всей видимости, ему уже приходилось здесь бывать. Уверенным жестом он достал из пыльного буфета бутылку дешевого виски и три стакана.
      - Надеюсь, вас не смутит качество напитка. Здешние жители предпочитают именно этот сорт. Выпьем?
      Паттерсон отрицательно покачал головой, явно не одобряя попытку Джесона перевести разговор в неформальное русло.