Пешки

Основное, к чему отчаянно стремится новобранец, — оставаться всё время со своим взводом. Какие бы унижения, какие бы наказания ни выдумывал его инструктор, солдат знает вполне определённо только одно: если он останется в составе своего взвода, то закончит обучение за восемь недель. Вначале этот срок представляется бесконечно долгим. Но рекрут начинает считать, словно проплывающие мимо верстовые столбы, вначале недели, затем дни до окончания. Он больше всего боится пучины неопределённости, в которую канет, если его отчислят из взвода. Это у инструктора последнее оружие; молодой солдат знает это и живёт в страхе.

Инструктору ничего не стоит сделать так, чтобы солдат покинул его взвод. Как в Пэррис-Айленде, так и в Сан-Диего имеются безобидные по названию секции специальной подготовки, или ССП.

В составе ССП имеется пять взводов, каждый из которых предназначен для перевоспитания конкретного вида нарушителей. Попадает же сюда множество солдат— иногда до четверти новобранцев. В ССП имеется взвод физической подготовки. В него попадают физически слабые солдаты. В этом взводе два отделения. Одно — для излишне полных рекрутов, другое — для костлявых. Есть в ССП и взвод академической подготовки, где учат читать и писать неграмотных. Существует взвод выздоравливающих, куда молодой солдат попадает в случае болезни или травмы, и там он находится до выздоровления. И, наконец, два наиболее ужасных взвода: морального воспитания и штрафной. Сюда-то и попадают нерадивые парни, не желающие выполнять программу обучения. Здесь они искупают свои грехи до тех пор, пока, подобно душам, взбирающимся в чистилище из нисходящих кругов Дантова ада, не станут достаточно подготовленными к возвращению в обычный взвод. Только там, если повезёт, они смогут закончить курс обучения.

Моральное воспитание начинается со «страшного суда», длящегося всю субботу. Сержант-инструктор по строевой подготовке выбирает новобранцев, менее других подтянутых, отстающих в беге или тех, кто «не ест глазами начальство».

«Не есть глазами начальство» в рекрутском депо морской пехоты считается ужасным преступлением. В этом обвиняют рекрута, который, находясь в положении «смирно», не смотрит прямо перед собой.

День для попавших во взвод морального воспитания начинается с того, что солдат заставляют наблюдать за подъёмом флага, затем они проходят строем мимо арестантской и дома генерала, командира депо. Неповоротливым дают затрещины, толкают, бьют ногами. После десятимильного форсированного марша вокруг территории депо (на привалах инструкторы заставляют солдат произносить патриотические речи, осуждать молодых людей, сжигающих призывные карточки и т. п.) показывают какой-либо пропагандистский кинофильм. Затем ещё пробежка, ещё упражнения, ещё напоминания сержанта о том, что возвратиться в свой взвод новобранец может, только исправившись.

Наконец, солдатам предстоит преодолеть 225-метровую полосу препятствий; канавы, заборы, участки болотистой местности. Солдат должен пронести 13-килограммовый патронный ящик с песком, пробираясь под препятствием или через него.

Парню кажется, что, прежде чем донесёт ящик, он упадёт в обморок, или утонет, или умрёт, распростёртый на солнцепёке. Он слышит, как сержант вопит: «Если ты не возьмёшь полосу в этот заход, мы будем здесь до тех пор, пока ты не научишься». Промокший до костей, весь в грязи, жадно, словно последний раз в жизни, хватающий воздух, солдат добирается до конца полосы. Ему повезёт, если он возвратится в свой взвод и сможет закончить программу вместе со своими приятелями. Если же не повезёт, он останется во взводе морального воспитания ещё на неделю, а иногда и на две.

Всех, кто находится во взводе морального воспитания, делят на две группы: группу побуждения и группу зазнаек. «Группа побуждения предназначается для „маменькиных сынков и плакс, которые никогда не участвовали в драках“, — объясняет полковник Уильям Ч.Джослин, начальник рекрутского депо морской пехоты в Сан-Диего. — Группа зазнаек используется для перевоспитания „трудных парней“, не желающих стать членами единой команды». Назначение в ту или другую группу производится сержантом, когда он беседует с новобранцами, прибывающими в барак взвода морального воспитания.

Солдаты, попавшие в группу зазнаек, подвергаются как бы психологическому осаживанию. На них здесь не кричат. Фактически на них совершенно не обращают внимания. Теория воспитания состоит в том, что своевольные и упрямые парни, направленные в эту группу, обидятся на внезапное отсутствие внимания, начнут скучать и, остро переживая бездеятельность, будут стремиться возвратиться на путь, который быстрее всего приведёт их к волнующим кровь боям.

В группе побуждения с солдатами обращаются более жёстко, чем в обычном учебном взводе. Здесь более интенсивная физическая нагрузка, непрерывные наказания и сильные психологические стрессы. Солдаты тысячи раз выполняют команду «На плечо» с десятифунтовой винтовкой. Каждое движение сопровождается определёнными выкриками. Им приходится выполнять такой сизифов труд, как рытьё и закапывание окопов или траншей, насыпание и высыпание из вёдер песка и т. п.

Теоретической основой воспитания в группе побуждения является принцип доказать солдатам, что они способны вынести все тяготы, и заставить их мечтать о возврате в учебный взвод. Вот что рассказал один капрал, прошедший побудительную программу:

«Ребята выходят оттуда или больные, или как варёные, безразличные ко всему, задёрганные от постоянных толчков взад-вперёд, готовые выполнять любой приказ. Однако в сравнении со штрафным взводом взвод морального воспитания может показаться оплаченным отпуском».

В штрафной взвод направляют серьёзных нарушителей, тех, кто вступает в пререкания с сержантами-инструкторами, нарушает правила курения или пытается бежать из рекрутского депо. Среди солдат штрафного взвода много новобранцев, которые решили, что морская пехота им не по вкусу и им в ней не место.

Слова новобранцев о том, что штрафной взвод — это скованные одной цепью каторжники, лишь частично характеризуют царящие здесь средневековые жестокие порядки.

Перед бараками штрафного взвода рекрутского депо в Сан-Диего висит плакат, отражающий основную идею деятельности взвода: «Дисциплина, дисциплина, дисциплина— нелёгкий путь».

Новобранцев, прибывших в штрафной взвод, под конвоем проводят мимо этого плаката и ставят внутрь нарисованного здесь красного круга, затем им приказывают делать прыжки на месте, выставляя вперёд то одну, то другую ногу. Эти упражнения проходят под издевательские окрики инструкторов.

После этого солдат знакомят с правилами поведения и содержания личного состава штрафного взвода. Вот эти правила:

1. Выход из-под надзора, т. е. неразрешённое отсутствие или побег, является очень серьёзным проступком, который карается продлением срока пребывания в штрафном взводе или тюремным заключением на срок до одного года (по приговору суда военного трибунала).

2. Личному составу запрещены всякие разговоры между собой. Солдат может вступить в разговор только с разрешения инструктора или старших начальников.

3. Солдатам штрафного взвода запрещается курить.

4. Запрещается иметь при себе сигареты, зажигалки, спички, бритвенные лезвия, ножи, журналы, книги, продукты питания, любые виды наркотиков или алкогольных напитков и любые другие предметы, которые посчитает контрабандой командир взвода, помощник командира, старшина взвода или сержант-инструктор.

5. Симуляция заболевания строго наказывается продлением срока пребывания в штрафном взводе. Симуляцией считаются преднамеренные действия ради избежания работы, дежурства или выполнения служебных обязанностей.

6. Каждое действие по приказу сержанта-инструктора выполняется дважды, и обязательно бегом.

7. Ни при каких обстоятельствах не разрешено самому останавливаться, садиться, ложиться или класть ноги на ранец. Последний должен быть всегда аккуратно заправлен. Инструктор может потребовать от солдата повторно заправлять ранец до тех пор, пока не сочтёт достаточной приобретённую сноровку и скорость.

8. Вся одежда должна складываться и размещаться согласно указаниям инструктора, который может потребовать от солдата сложить одежду повторно, чтобы достичь желаемой скорости и аккуратности.

9. Солдат может пойти в туалет, принимать душ и пить воду из фонтанчика только с разрешения инструктора.

10. Запрещается пересекать красную линию без разрешения инструктора.

Данное правило определяет собой особую практику, которая принята в большинстве штрафных подразделений морской пехоты. Пол в бараках пересекается целым рядом красных линий, отстоящих друг от друга приблизительно на шесть-семь метров. Каждый раз, когда солдат подходит к красной линии, он должен остановиться и выкрикнуть: «Сэр! Рядовой просит разрешения обратиться к инструктору». Если он получает разрешение говорить, то должен крикнуть: «Сэр! Рядовой просит разрешения пересечь красную линию».

Будни солдат штрафного взвода заполнены бесконечными тревогами и изнурительными физическими упражнениями. Часто солдат посылают «протрястись» вокруг территории депо с шестифунтовой кувалдой. Иногда им приказывают разбивать этими кувалдами камни на мелкие кусочки, складывать их в ровные кучки, а затем переносить эти кучки с одного места на другое.

После окончания работы штрафников могут послать в бараки, чтобы там, ещё в течение нескольких часов, чистить до блеска ведра и скоблить полы.

Все это время наблюдающий за работой сержант-инструктор без устали твердит стандартные для штрафного взвода нравоучения:

«Вы могли бы освоить военную дисциплину более лёгким путём, но сами избрали этот. Не думайте, что вам удастся уйти со службы. Этого не будет никогда и ещё никому не удавалось. Отсюда лишь один выход — полностью пройти предусмотренную программу. В противном случае пойдёте под трибунал и получите несколько лет тюрьмы».

Солдаты находятся в штрафном взводе до тридцати суток, пока инструктор не решит, что штрафник «достаточно обтесался». Но некоторые новобранцы отказываются «обтесываться», они не хотят служить в морской пехоте и готовы принять любые наказания, чтобы доказать это. В таких случаях происходит настоящая война характеров. Новобранец ставит целью никогда не возвращаться к военному обучению, а инструкторы, напротив, стремятся заставить его выполнять их требования. Для этого они располагают экстраординарными средствами.

В углу барака штрафного взвода есть место, где так же, как на асфальте при входе в депо, нарисованы жёлтой краской следы армейских ботинок. Упрямых солдат заставляют стоять на этом месте по 5-8 часов в день по стойке «смирно» лицом к стене. Если же через два дня солдат все ещё отказывается повиноваться, инструктор переводит его на ограниченный рацион питания. Если и эта мера не помогла, новой пыткой является приказание стоять перед большим зеркалом.

Солдата заставляют раздеться догола, на него надевают наручники и приковывают перед зеркалом на 10 и больше часов. Известен случай, когда рядовой Форес подвергался этому наказанию в течение двадцати одного дня, оставаясь перед заркалом иногда по двенадцать часов. Вышеупомянутый полковник Джослин так объясняет цель этого наказания: «Мы даём солдатам возможность оценить себя». Полковник гордится высоким процентом возврата в строй «исправившегося сырья» морской пехоты. За период с сентября 1968 по октябрь 1969 года в рекрутском депо в Сан-Диего описанный способ «самооценки» прошёл двадцать один солдат, из них четырнадцать согласились возвратиться к войсковой подготовке и только к семи пришлось применять дополнительные дисциплинарные меры, включая отдачу под суд.

3

В сухопутных войсках начальная общевойсковая подготовка по наиболее важным направлениям очень схожа с подготовкой в морской пехоте. Оскорбления, постоянное дёрганье там наблюдаются в той же мере, что и в рекрутских депо морской пехоты. Курс обучения продолжается восемь недель и проводится по той же самой философской схеме.

Однако имеются и различия. В сухопутных войсках нет ничего подобного взводу морального воспитания или штрафному взводу, а инструкторы менее жестоки, чем в морской пехоте. Правда, и здесь, как у всякого правила, встречаются исключения. Так, например, в 1969 году сержант-инструктор в Форт-Орде решил припугнуть своих только что прибывших подопечных «уколом гранёной иглой в левое яичко». Сержант Даниэль Ривера договорился с младшим медицинским специалистом Моррисом Китоном о том, что тот будет делать уколы шприцем с самой большой иглой, которую только сможет найти. Китон, прежде чем его остановили, успел сделать уколы стерильной водой в мошонку десяти новобранцам. Обоих садистов отдали под суд военного трибунала, однако Ривера судом был оправдан, а Китон получил всего шесть месяцев тюрьмы.

Концепция морально-политического воспитания в сухопутных войсках, как и в других видах вооружённых сил, довольно проста. Она охватывает три основных направления: антикоммунизм, уважение к власти и беспрекословную покорность.

Новичков различными путями «доктринируют». (Это слово, означающее внушение желательных взглядов на военно-политические события, заимствовано из армейской терминологии.) Солдатам показывают стандартные фильмы, выпускаемые министерством обороны, заставляют слушать лекции, читаемые офицерами, и, конечно, с помощью инструкторов подвергают непрерывной обработке для формирования определённых антикоммунистических взглядов.

По заказу министерства обороны фирмой «Гагенхейм продакшен» из Сент-Луиса подготовлен фильм «Ночь дракона». Цель его — «объяснить» вьетнамскую войну. Фильм цветной, включает много кадров боевых действий. Начинается он с рассказа о проникновении северовьетнамцев на юг страны, но ни слова не упоминается о диктатуре южновьетнамского правителя Дьема, о царящей в Сайгоне коррупции, о необходимости выполнения Женевского соглашения 1956 года.

Вторым основным направлением в морально-политическом воспитании солдат является тема уважения к власти. Оно прививается ежедневно сержантом-инструктором и военным священником — капелланом. Капеллан должен объяснить солдатам, почему им необходимо быть послушными. «В каких бы условиях ни приходилось людям жить вместе, — говорит капеллан, — они должны иметь над собой власть. Эта необходимость вытекает из самой природы человека. Человек, который верит в бога, скажет, что источник власти находится в боге. Он скажет, что власть существует из-за того, что бог-создатель этого хочет». Вот так, по воле капеллана, сквернослов и хам сержант-инструктор становится орудием воли всемогущего.

«Послушание, — определяет далее капеллан, —полезно для души. Самый свободный солдат — это тот солдат, который охотно признает над собой власть. Когда ты следуешь законному распоряжению, тебе нечего бояться, нечего беспокоиться. Ты можешь посвятить всю свою энергию успешному выполнению задания».

Капеллан применяет и другой вид тактики: он объявляет, что послушание есть вопрос чести, так как солдат принял присягу. «Ты торжественно клянёшься, что будешь поддерживать и защищать конституцию Соединённых Штатов от всех врагов, внешних и внутренних. Ты даёшь присягу, что будешь истинно верным, и даёшь это обязательство добровольно, без задней мысли её нарушить. В этом ты просишь бога помочь тебе. Это может быть сделано только при уважении и поддержке должным образом установленной власти».

Капеллан не ограничивает свой гимн власти только военной обстановкой. Он хвалит послушание как добродетель саму по себе, вне зависимости от того, где может находиться человек. «Только условия, в которых она применяется, отличают военную власть от гражданской».

Так же настойчиво проходит через весь курс лекций капеллана и третья тема морального воспитания, суть которой состоит в том, чобы «всегда более разумно повиноваться существующей системе, потому что, помимо всего прочего, она гораздо сильнее тебя». Этот тезис усиливается во время короткого курса изучения Единого военно-судебного кодекса[42], Эти занятия не улучшают понимания солдатом вопроса, почему он должен воевать, но зато дают ему возможность узнать, что произойдёт с ним, если он не захочет воевать. Он узнает о строгом наказании по статье 85 кодекса за дезертирство, по статье 86 за самовольную отлучку, по статье 92 за невыполнение приказа или требований устава.

В сухопутных войсках обращают особое внимание на запугивание новобранцев возможными неприятностями, которые его ждут в случае, если он будет уволен из вооружённых сил «без почёта». Обучаемым показывают тридцатиминутный цветной фильм под названием «Удачный исход». Известный комедиант Боб Хоуп рекомендует новобранцам «не отрываться». Вскоре становится понятным, что имел в виду актёр. Симпатичный парень появляется на экране в сопровождении красивой женщины в бикини. Пока они резвятся на берегу, диктор обещает «счастливые годы» для солдат, которые идут в ногу со всей системой. Затем сцена меняется, камера переходит к едва освещённой улице, на углу которой стоят четыре опустившихся молодых мужчины и тянут по очереди из бутылки дешёвое вино. «Или, — звучит голос диктора, — ваша жизнь может превратиться в сплошные неудачи, одиночество и бедность. Всё зависит от того, уволитесь вы с военной службы „с почётом“ или „с позором“. В фильме показана карьера двух молодых солдат, один из которых — сверхправильный парень, чётко выполняющий свои обязанности и получающий увольнение „с почётом“, а другой — беспокойный тип, который играет на гитаре, ходит в самоволку и в результате изгоняется из армии „с позором“.

Наконец всё становится на свои места: гитарист, уволенный «с позором», не может найти работу и задерживается полицией за бродяжничество, а его друг, добрый, «с почётом» уволенный старина Джо, приходит к нему в тюрьму, чтобы внести залог и взять на поруки. Конечно, это фальсификация. Из числа уволенных «с позором», возможно, и были арестованы за бродяжничество несколько человек, но идея безошибочна: веди игру честно, и ты приобретёшь признание общества и все преимущества ветеранов. Если ты отклоняешься от норм армейской жизни, становишься потерянным человеком до конца своей жизни.

Более эффективным, чем фильм или классные лекции, во время идеологической обработки новобранцев, однако, являются действия сержантов-инструкторов, служебное положение которых отличается от положения капеллана или другого классного лектора. Инструктор всё время находится в непосредственном контакте с новобранцами и, несомненно, оказывает на их взгляды весьма существенное воздействие.

Начиная с 1966 года в сухопутных войсках США на должности инструкторов назначают только сержантов, имеющих опыт участия в боевых действиях в Индокитае. Обычно это военнослужащий примерно 23 лет, бывший во Вьетнаме командиром отделения и после этого продливший свой контракт на службу в армии. Он склонен разделять мнение многих людей, посвятивших свою жизнь военной карьере, о том, что «гражданские институты— семья, школа и даже церковь — ничто, и только армия может спасти настоящее поколение молодых американцев».

Именно такой взгляд на вещи постепенно передаётся от сержанта-инструктора к новобранцам. Когда молодые солдаты идут в строю, инструкторы заставляют их повторять в ритме марша такие прописи: «Я хочу во Вьетнам, я хочу убить вьетнамца сам» или «Я хочу быть воздушным диверсантом, жить в крови, выпускать кишки, прыгать с десантом». Обучение военному делу перемежается с захватывающими рассказами «из собственного опыта инструктора», воевавшего с «коммунистами» в Юго-Восточной Азии. В казарменных разговорах то и дело упоминаются слова «гуки», «динки»[43], а также сжигатели призывных карточек и хиппи — все «получеловеческие» создания, для которых инструктор не оставил ничего, кроме презрения, и которых он мгновенно убил бы.

К тому времени, когда новобранцы пройдут курс молодого бойца, они такого наслушаются, что будут мечтать о дешёвых кинокамерах и доступных блудницах, а некоторые на самом деле будут стремиться убивать «гуков».

4

Поскольку солдат всегда заранее готовят к войне, никого не удивляют меры по их закаливанию, подавлению в них чувства боязни крови и боли. Тревога, возникающая в связи с обучением солдат в Соединённых Штатах Америки, появляется из-за сомнений в правильности целей, для достижения которых предназначен весь мощный процесс подготовки. Особое беспокойство вызывает то, что начальная военная подготовка не только формирует у молодых людей навыки, необходимые на войне, но и оставляет в их психике след, который не исчезает долгие годы, а порой с годами становится даже более глубоким.

В свете направленности современной американской внешней политики вовсе не удивительно, что формирование облика солдата сосредоточивается на укреплении в нём привычки повиновения, а не способности к самостоятельным действиям. Как реклама, призывающая молодёжь добровольно поступать на военную службу, избегала упоминаний о войне в Юго-Восточной Азии, приводя множество других причин необходимости вербовки добровольцев, так и армейское обучение сосредоточивает внимание на психологической обработке солдат в духе антикоммунизма, готовит солдат прежде всего для войны с коммунистами.

Военное командование заявляет в своё оправдание, что вооружённые силы существуют только для того, чтобы вести войну, что солдат должен прежде всего уметь драться и что современная подготовка солдат почти ничем не отличается от обучения в 1942 году. Если мы ограничим свою точку зрения указанными рамками, то действительно можно согласиться с приведёнными доводами. Однако даже в этом случае методы, применяемые для выработки определённого мировоззрения и дисциплины у молодых людей, для использования их в индокитайской авантюре, не оправдываются историческими ссылками на роль американской армии в прошлом.

Не может эта практика быть принятой и из-за простой необходимости «завершить начатое дело». То, что делалось для обучения американцев во время второй мировой войны, можно было терпеть главным образом потому, что сама война была морально и политически оправданна. Лишённые своей моральной подоплёки, методы подготовки должны рассматриваться не только относительно целей, к которым ведёт подготовка, но и в смысле вреда, который они причиняют людям.

Курс начальной военной подготовки в дополнение к немедленному воздействию на личность новобранца вызывает эффект длительного влияния, которое трудно описать и измерить. Верно, кое в чём это влияние бывает иногда положительным. Многие мальчишеские «вывихи», граничащие с преступлением, «выпрямляются» во время подготовки в армии. Офицеры любят этим хвастать. Однако не менее часто эффект воздействия не так уж целителен. «Многое зависит от устойчивости психики перевоспитуемого, — говорит специалист-психиатр Дэррелл Ч. Джеветт. — Большинство молодых людей достаточно стабильны, чтобы понять искусственность атмосферы обучения. Они принимают её как необходимость. Беспокойные же юноши склонны воспринимать процесс в собственной интерпретации, применительно к своим чувствам. По их мнению, существующая система уничтожает индивидуальность человека. И вот из-за своего неразрешимого эмоционального конфликта с представителями официальной власти они неспособны принять состояние, которое вооружённые силы требуют от них — превращение в агрессивного человека, способного убивать без чувства сожаления или жалости».

Многие из таких беспокойных юношей идут в самовольные отлучки во время курса общевойсковой подготовки или вскоре после этого, а затем их служба превращается в непрерывные переходы из одного дисциплинарного заведения в другое. Когда они наконец выберутся с военной службы, оказывается, что они превратились в озлобленных, запутавшихся, выбившихся из колеи людей.

Каково бы ни было воздействие армейской подготовки на личность новобранцев, влияние её на политические взгляды молодых американцев при этом несомненно, и не столько из-за того, что в вооружённых силах бытуют определённые политические взгляды — они действуют только в незначительной степени, — но, скорее всего, из-за отношения к политическим вопросам, которое постепенно прививается в течение курса обучения, обязательно имеющего политический оттенок. Автоматическое почитание властей, прививаемое новобранцу всеми, от инструктора до капеллана, несёт в себе воспитание безоговорочного подчинения властям в обществе. Свобода — в послушании, несогласие — явление непатриотическое. Мужественность означает бессознательную жестокость; добропорядочное гражданство — презрение к коммунистам. Таким образом, если подобные взгляды прививаются и переносятся в последующую сознательную жизнь, курс обучения новобранцев становится орудием выработки политического послушания в Америке, особенно по вопросам её внешней политики.

Военное командование в США всегда сталкивается с дилеммой, как сочетать требование беспрекословного послушания солдата с основным положением демокра-тии о том, что гражданин должен принимать участие в процессе выработки решения. Американские военные руководители ещё больше усложняют проблему, утверждая, что всё необходимое для военной службы хорошо также и для гражданской жизни, что дисциплина и беспрекословное выполнение распоряжения руководителя не просто неизбежная потребность военной организации, но также и всеобщая добродетель для общества.

Казалось бы, гораздо более подходящим является принцип дифференциации гражданской и военной систем. Инструкторы могли бы разъяснить новобранцам, что некоторый короткий период времени им придётся жить в ненормальной среде, и что в этой ненормальной среде временно будет требоваться безоговорочное послушание, и что это всего-навсего оборотная сторона нормальной среды, к которой большинство солдат в конце концов возвратится, и что свобода несомненно восторжествует.

К сожалению, этого не происходит. Военное командование считает себя защитником старых принципов добродетели в стране и рассматривает курс обучения новобранцев как последнюю возможность спасти поколение, которое начинает мыслить по-иному.

К вопросу о воздействии на личность армейского обучения примыкает вопрос об используемых средствах, то есть насколько важны грубость и постоянное напряжение в процессе формирования американских солдат, и прежде всего в морской пехоте.

Офицеры и сержанты-инструкторы часто утверждают, что начальная подготовка в 70-х годах слишком мягка и что военная служба воспитывает солдат «только для хорошей погоды». В их время, заявляют эти «специалисты», подготовка в самом деле была трудной, а инструкторы действительно были грубы и жестоки. Основанием для таких заявлений служит представление о прямой зависимости между грубостью при подготовке и эффективностью в бою, то есть чем строже инструктор к беспомощному новобранцу, тем будто бы сильнее и яростнее тот будет драться с врагом.

Каким бы удобным этот тезис ни казался для распустившихся инструкторов, он не выдерживает проверки на практике. Во время второй мировой войны, когда методы подготовки были строже, чем сейчас, почти двадцать пять процентов из тех, кто участвовал в боях, вообще не произвели ни одного выстрела из своего оружия. Бригадный генерал С. Маршалл изучил это явление с целью выявить его причины. Он нашёл, что причиной, задержавшей так много пальцев на спусковом крючке, явилась не плохая дисциплина или низкое политико-моральное состояние, не недостаток покорности, которой инструктор обучал солдат, а то, что людей неправильно ориентировали в вопросе о важности ведения огня, не привили им достаточной храбрости и инициативы. В современном бою, пишет Маршалл в книге «Люди против огня», солдат становится изолированным почти сразу же, как только открывается огонь; наиболее надёжный солдат не тот, который готов выполнить приказ, а тот, который инициативен, который обучен действовать самостоятельно и не требует постоянных приказаний.

В послевоенные годы военная подготовка продолжала ставить послушание выше инициативы, однако в огневую подготовку были внесены существенные изменения.

Новобранцев сейчас учат быстро открывать огонь по появляющимся целям, так же как и стрельбе по традиционным неподвижным мишеням с заранее известной дистанции.

Судя по объявленным потерям сторон во Вьетнаме, огневая подготовка наших солдат неплохая, но это имеет мало общего с издевательствами над новичками в рекрутских депо, с применением средневековых пыток к молодым новобранцам морской пехоты, наказаниями без всякого намёка на законность.

Морские пехотинцы часто хвастливо говорят о своём принципе «друг за друга», о том, что они являются якобы лучшими бойцами, чем солдаты сухопутных войск. Их мнение основано на существовании в морской пехоте более жёстких методов обучения. Но даже если и считать правдой, что в результате подготовки морские пехотинцы каждый в отдельности грубее, чем солдаты сухопутных войск, то эта мужественность не превращается автоматически в высокую боевую эффективность. Следует отметить тот факт, что морская пехота особо не отличалась во Вьетнаме от сухопутных войск, хотя потери у неё и были в три раза больше.

Более серьёзным аргументом в пользу сохранения у солдат в период начальной подготовки особо высокой напряжённости, граничащей с жестокостью, является стремление приблизить солдата к боевым условиям, закалить его. Довод заслуживает внимания, но необходимо более осторожно подходить к различным видам психических стрессов. Начальник отдела психиатрической гигиены в Форт-Орде полковник Уильям Е. Дэйтел изучал уровни стрессов новобранцев в течение почти десяти лет.

Он обратил внимание на весьма незначительное нервное возбуждение у новобранцев, прибывающих в рекрутские депо, и полное отсутствие у них каких-либо признаков озлобления. Однако через несколько дней у солдат появляется тревожное беспокойство, которое к середине курса обучения достигает максимума, и тогда они кипят от злобы. Уровень стресса у. них при этом фактически значительно выше, чем, например, у врача, впервые летящего на вертолёте для участия в опасной операции по спасению людей, или у солдата, ожидающего атаки противника. Несмотря на то что жизнь солдата-бойца находится под угрозой, его индивидуальности ничто не угрожает, и в этом основная причина силы стресса у новобранца.