Пешки

К концу периода реконструкции армия США фактически была сокращена почти до 25000 человек, приближаясь к численности, установленной конгрессом. До начала испано-американской войны 1898 года армии ничего не оставалось делать, кроме как громить индейцев и разгонять рабочие демонстрации. Когда же к 1890 году не осталось уже индейцев, с которыми можно было воевать, армейская жизнь потеряла всякий смысл и интерес.

В тот период выделились два наиболее заметных военных теоретика — историк, капитан 1 ранга Альфред Мэхен и генерал-майор Эмори Аптон. В то время как Мэхен проповедовал идею господства США на море, Аптон выступал за создание полностью профессиональной сухопутной армии. В 1876 году он отправился в кругосветное путешествие для изучения иностранных армий. В США Аптон вернулся преисполненный нескрываемого восхищения немецкой военной машиной, с помощью которой Бисмарк незадолго до этого поставил на колени Францию и Австрию. В своём докладе, озаглавленном «Армии Азии и Европы», Аптон рекомендовал Соединённым Штатам отказаться от двойной военной системы и создать единую профессиональную армию по немецкому образцу. По его мнению, в мирное время офицеры регулярной армии должны проходить обучение в специальных школах. В военное время эти тщательно подготовленные профессионалы смогли бы руководить массовой армией.

Наиболее значительным опусом Аптона была его неоконченная книга «Военная политика Соединённых Штатов». В ней он отчаянно поносил милицию не только за плохие боевые успехи, но главным образом за то, что её существование породило распространённое мнение о том, что страна может быть готовой к войне, не имея первоклассной регулярной армии.

«Уж если американская военная история и доказывает что-либо, —утверждал Аптон, — так это только то, что плохая подготовка армий в 1775, 1812, 1846 и 1861 годах[24] воспрепятствовала достижению быстрых успехов и все победы стоили нации огромных жертв в людях и материальных ценностях. Ещё одним уроком, извлечённым из этой истории, — писал он, — следует считать то, что армия сильно страдала от контроля гражданских лиц».

Доводы Аптона получили широкую поддержку среди офицеров, которые в то время, так же как сейчас, склонны были думать, что нация должна приспособить свои институты для удовлетворения нужд армии, а не наоборот. Наиболее ярым последователем Аптона оказался, как ни странно, гражданский человек — Элиху Рут, адвокат из нью-йоркской корпорации, который в 1899 году, через восемнадцать лет после самоубийства Аптона, стал военным министром в правительстве президента Мак-Кинли.

Подобно Теодору Рузвельту, в правительстве которого он позднее был государственным секретарём, Рут считал, что Америка должна играть в мире большую роль, и приступил к созданию армии, способной обеспечивать достижение целей империалистического государства. Не будучи специалистом в военных делах, он постоянно обращался за советом и руководством к трудам Аптона.

До 1903 года Рут многое сделал, чтобы привить армии характерный для Европы профессионализм. По его рекомендации в Вашингтоне был открыт военный колледж; одновременно по немецкой схеме был создан генеральный штаб. Его стараниями Акт о милиции 1903 года положил начало процессу превращения милиции штатов в резерв национальных вооружённых сил, и с этого момента милиция стала называться национальной гвардией. Закон обязал федеральное правительство предоставлять национальной гвардии оружие и снаряжение бесплатно. В свою очередь подразделения национальной гвардии должны проводить как минимум двадцать четыре учебных сбора в год, не считая ежегодных летних лагерных сборов продолжительностью не менее пяти дней. Руководить боевой подготовкой частей национальной гвардии и проводить периодические инспекторские проверки должны были кадровые офицеры регулярной армии. Президенту страны разрешалось привлекать части и подразделения национальной гвардии для выполнения задач общегосударственного значения на срок до девяти месяцев. В 1908 году это ограничение было вообще отменено, и национальную гвардию без каких-либо оговорок разрешалось использовать «как на территории США, так и за её пределами».

Генерал-майор Леонард Вуд, который в 1910 году стал начальником генерального штаба армии, продолжал реформу Рута. Вуд хотел сделать американскую армию сильнее вооружённых сил любого потенциального противника в Европе. Подобно Аптону, он восхищался методами строительства армии в Германии. Он был глубоко убеждён в возможности превращения граждан-солдат в опытных воинов с помощью не очень продолжительного, но интенсивного обучения. Вуд стремился разработать программу всеобщей военной подготовки и создать действительно общенациональный резерв армии, хотя прекрасно понимал, что достижение этой цели возможно только при поддержке со стороны широкой общественности. Поэтому с неустанным рвением в своих речах и газетных выступлениях он внушал американцам мысль, что массовая армия будто бы не только необходима, но и является демократическим институтом. Хотя идеи Вуда не нашли признания в период пребывания его на посту начальника генерального штаба армии, они стали предвестниками грядущих событий.

В 1916 году конгресс усилил федеральный контроль за национальной гвардией. Сроки ежегодных сборов для прохождения боевой подготовки были увеличены до 48 дней, была введена присяга на верность президенту и конституции. Одновременно конгресс принял решение о создании национального резерва, в который должны были войти ветераны регулярной армии и корпус офицеров резерва. Предусматривалась также система подготовки офицеров резерва.

Через год Америка вступила в войну с кайзеровской Германией. Первая мировая война стала в США новым важным этапом на пути к современному возвеличиванию армии, хотя в то время очень немногие предвидели это. Акт о всеобщей воинской повинности 1917 года в значительно большей степени, чем Акт о регистрации 1863 года, явился предшественником действующей ныне системы призыва на военную службу. В нём впервые использовалась всеобщая воинская повинность для формирования частей экспедиционного корпуса. С помощью Акта 1917 года удалось отделаться от неудачных положений закона 1863 года. Теперь граждане мужского пола в возрасте от 18 до 35 лет подлежали обязательному военному учёту. Более того, были запрещены отсрочки и поступление на службу другого лица вместо призывника. По всей стране были созданы тысячи призывных пунктов как часть системы всеобщей воинской повинности. Эта система действовала настолько чётко, что военные стратеги в Вашингтоне были в состоянии принимать решения, не очень беспокоясь об общественном мнении.

Первая мировая война оказалась исторической вехой и в другом отношении. Это была первая для США большая война, в которой общественные эмоции формировались, направлялись и поддерживались искусной правительственной пропагандой. Американский гражданин-солдат из защитника своего поместья превратился теперь в кадрового легионера, обученного и дисциплинированного. Правительство посылало его для сражений на отдалённых фронтах с сильнейшими армиями мира.

К концу 1919 года в армии осталось только 200 000 человек, главным образом кадровых солдат, хотя двенадцатью месяцами ранее под ружьём стояло 2,5 млн. В то время начальник штаба армии генерал Пейтон Ч. Марч выступил в конгрессе с планом реорганизации вооружённых сил, согласно которому они становились более, чем когда-либо раньше, похожими на только что разгромленную армию Германии. Марч предлагал создать постоянную регулярную армию численностью 500 000 человек и национальный резерв. Всем резервистам, способным носить оружие, по плану Марча вменялось в обязанность ежегодно проходить трехмесячную военную подготовку, а в случае войны их должны были направлять в части регулярной армии.

Закон о национальной безопасности 1920 года не пошёл так далеко, как этого хотели Марч и его соратники. Размер регулярной армии был установлен в 280 000 человек, однако и это были достаточно мощные силы, если иметь в виду отсутствие какого-либо противника. Закон также предусматривал кроме национальной гвардии создать организованный резерв, подразделения которого должны возглавляться офицерами из числа получивших подготовку но программе ROTC[25].

В период между мировыми войнами произошли значительные изменения в общественном положении вооружённых сил. До первой мировой войны военные вели почти затворническую жизнь в своих гарнизонах и школах. Леонард Вуд начал выводить армию из изоляции и внедрять её идеи в сознание нации. После первой мировой войны этот процесс чрезвычайно ускорился. Военные деятели путешествовали по стране, проповедуя необходимость подготовки государства к войне. Почти в каждом населённом пункте были созданы новые отделения резерва, и военное министерство надеялось, что через них оно сумеет проводить свою идею обеспечения сильной национальной военной системы, что «взгляды резервистов будут проникать к их соседям до тех пор, пока все население не начнёт уважать мудрость военных». Военные делали всё возможное, чтобы милитаризовать страну.

Когда началась вторая мировая война и вооружённые силы США оказались втянутыми в войну одновременно против двух противников на двух противоположных фронтах, вновь была введена всеобщая воинская повинность. Около 15 млн. граждан превратились в солдат. Америка ещё раз доказала, что она может быстро мобилизовать как свои людские резервы, так и экономику.

Однако американская армия, участвовавшая во второй мировой войне, не была демократической, и это с раздражением отмечали миллионы призванных солдат и сержантов. Они не могли понять, почему солдатам и сержантам воспрещён вход в клубы и другие заведения, почему военное правосудие является односторонним мечом — разящим солдат и щадящим офицеров, почему, если они действительно граждане-солдаты, с ними обращаются как с гражданами второго сорта.

Не успели закончиться боевые действия, как началось извержение вулкана протестов. Ветераны маршировали по улицам, писали письма в издательства и петиции делегатам конгресса.

В редакционной статье сент-луисской газеты «Глоуб демократ» говорилось: «Демократическое население, вынужденное содержать постоянные вооружённые силы, требует, чтобы они были демократическими. Это означает необходимость радикальных изменений существующих порядков».

В январе 1946 года пятьсот американских солдат, которых газета «Тайме» назвала «самыми обычными, но недовольными», провели в Париже демонстрацию в поддержку петиции, названной Великой хартией вольностей солдат и сержантов.

В апреле 1946 года институт Гэллапа провёл опрос бывших солдат и сержантов и установил, что 86 процентов опрошенных выступили в поддержку отмены привилегий для офицеров.

В ответ на эти выступления командование армии создало комиссию во главе с генерал-лейтенантом Джеймсом X. Дулиттлом. Эта комиссия изучила письменные и устные показания сотен военнослужащих действительной службы и ветеранов самых различных званий, от рядового солдата до генерала. Её заключение и рекомендации были скромными. Комиссия считала, что «дисциплины можно добиться только тогда, когда существуют ранги различия в воинских званиях, и что вместе с повышением ответственности начальника они получают привилегии».

Командование армии приняло некоторые из предложений комиссии Дулиттла. Была установлена единая форма одежды для офицеров, сержантов и солдат, но сохранены знаки различия; солдатам и сержантам отныне разрешалось посещать все военные клубы; был пересмотрен порядок работы службы генерального инспектора по рассмотрению жалоб военнослужащих. Однако фактически изменения были чисто внешними и проводились они для того, чтобы приглушить голоса, требующие настоящей реформы.

У военного руководства в то время были более серьёзные заботы, которые не давали ему покоя. Прежде всего стоял вопрос о сокращении армии. Народ всей страны, и особенно военнослужащие, с нетерпением ожидал демобилизации, которая обычно проводилась после окончания войны. Но президент Трумэн и командование армии под видом озабоченности намерениями Советского Союза сумели заставить конгресс санкционировать в мирное время содержание армии, самой крупной за всю историю Соединённых Штатов.

Ещё одной проблемой была унификация вооружённых сил. Она была разрешена принятием Акта о национальной безопасности 1946 года. Согласно этому закону было создано министерство обороны и комитет начальников штабов видов вооружённых сил.

Как всегда, краеугольным камнем закона был вопрос о комплектовании вооружённых сил. Генерал Джордж Маршалл рекомендовал ввести всеобщую воинскую повинность с надёжной системой резервов. Трумэн с энтузиазмом его поддержал. За это предложение выступили и другие государственные деятели. Однако некоторые законодатели отнеслись с осторожностью к вопросу милитаризации общества, особенно в связи с появлением ядерного оружия, которое, казалось, исключало необходимость в массовых армиях. В результате конгресс принял на мирное время систему, предусматривающую комплектование вооружённых сил путём организованного призыва. По этой системе фактически только часть граждан должна была призываться, а остальные постоянно получали отсрочку. Новый закон давал президенту фактически неограниченную власть над жизнью молодых людей.

Закон пригодился в 1950 году, когда Трумэн начал интервенцию против Кореи. Призыв был интенсифицирован с тем, чтобы увеличить численность регулярной армии. Так же как и во время второй мировой войны, несколько дивизий национальной гвардии были переданы в состав регулярной армии и направлены на поля сражений. Таким образом, концепция национальной гвардии как сугубо оборонительного формирования превратилась в миф.

Министру обороны Роберту Макнамаре осталось сделать лишь завершающие мазки на общей картине для получения современной громадной военной системы. Принципы Макнамары послужили основой стратегии «гибкого реагирования», по которой Соединённые Штаты должны быть всегда готовы встретить любое обострение международной обстановки, не прибегая к ядерному оружию. Это давало основание немедленно увеличить численность вооружённых сил и усилить подготовку личного состава. Вскоре Макнамара получил возможность проверить свои теории в Юго-Восточной Азии. Регулярная армия имела теперь большую, чем когда-либо, власть превращать американских граждан в послушных исполнителей политики государства. Но самая главная беда состояла и состоит в том, что эта власть никогда не была столь незаконной, как сейчас.

3

История развития американской военной системы преподнесла нам несколько важных уроков.

Во-первых, стало ясно, что чрезмерные приготовления к войне в мирное время могут оказаться не менее опасными, чем недостаточные приготовления. Никогда ещё ранее Америка не была так хорошо подготовлена в военном отношении, как перед войной во Вьетнаме. Даже Эмори Аптон был бы вполне удовлетворён. Но эта готовность Америки привела её только к излишней самоуверенности, а не к победе. В прошлом Америка доказала, что способна быстро мобилизовать свои ресурсы, если в этом появлялась срочная необходимость.

Однако ей ещё предстоит доказать, что нация может до минимума сократить свои потери, удержавшись от авантюры.

Второй урок состоит в том, что нельзя профессионализм принимать за панацею от всех бед, подобно тому как сейчас готовность считается главным принципом американской военной доктрины. Профессионализм в буквальном смысле слова представляет собой высокую степень подготовки, объединённую с беззаветной преданностью каким-либо идеалам. В военном контексте профессионализм, однако, приобретает дополнительный смысл: профессиональный солдат — это такой солдат, который готов всегда, в любой момент, даже в мирное время, немедленно и не задумываясь ринуться в бой, как только будет отдан приказ. Другими словами, профессионализм создаёт солдат, которые могут не только искусно драться, что неплохо само по себе, но готовы драться где угодно и с кем угодно, что уже становится опасным.

Третий урок состоит в том, что президент Соединённых Штатов приобрёл большую свободу ввергнуть свою страну в войну, чем глава любого из демократических государств. Существует хотя и нелепое, но вполне реальное мнение, что благодаря действующей системе, пожелай президент подготовить дополнительно 20 000 человек для переброски в Азию, ему стоит лишь пальцем шевельнуть. В то же время, если президенту потребуется 20 000 долларов на борьбу с бедностью в Западной Виргинии, он должен будет драться в конгрессе, как лев, чтобы их получить. Ограничения и нормы, выработанные создателями конституции, кажутся более неприменимыми к решению вопросов войны. Право конгресса объявлять войну названо людьми президента «не модным». Контроль конгресса за военными ассигнованиями практически тоже превратился в рудимент. Ведь если президент вначале пошлёт войска воевать, а затем обратится к конгрессу за деньгами, «чтобы поддержать наших парней», вряд ли найдётся политический деятель, который почувствует себя настолько независимым, чтобы проголосовать против этой просьбы. Даже самая крайняя мера политической защиты народа от попытки президента развязать войну — президентские выборы, повторяющиеся каждые четыре года, показали в 1964 и 1968 годах, что они не способны изменить военную политику.

Четвёртый урок показал, что необходимо различать характер войн, которые Америка вела в прошлом, и те, которые она, по всей вероятности, будет вести в будущем. По существу все войны могут быть разделены на три категории: внутренние, оборонительные и агрессивные. Гражданская война относится к первой категории. Обе мировые войны, скорее всего, могут быть отнесены ко второй, так как были спровоцированы непосредственными атаками на корабли или владения Соединённых Штатов. Они велись при максимальном напряжении сил с мобилизацией всех ресурсов экономики и живой силы; обе были объявлены конгрессом в соответствии с конституционным порядком, и обе были несомненно войнами, в которых победа имела решающее значение. Все прочие войны, которые вела Америка после 1815 года, не обладали по крайней мере одной из перечисленных характеристик и не могут быть названы оборонительными.

Создатели американской конституции ввели такую дифференциацию, чтобы лимитировать военные обязательства граждан. В современных условиях роль и задачи вооружённых сил США коренным образом отличаются от тех, которые имела в виду конституция. Подчинение американцев военной власти оправдывается тем, что якобы все войны, которые ведут США, носят оборонительный характер. На самом деле это вовсе не так. США превратились в нацию, почти непрерывно ведущую войны не из-за того, что они подвергаются нападению, а из-за того, что стремятся проводить так называемую «политику реализма». Под этим термином понимается такой подход к международным отношениям, в котором война, как определил её Клаузевиц, является всего-навсего продолжением политики иными средствами.

Отцы-создатели американского государства не предполагали, что постоянная армия явится проблемой для Америки. Прошло двести лет, и милиция, как таковая, исчезла. Почти каждый теперь обязан быть профессиональным военным, хочет он этого или нет. Военщина в наши дни требует, чтобы граждане находились в армии более длительное время, далеко от родных мест и вели войны, не объявленные конгрессом. Это превратило американских граждан из добровольных защитников своего дома и свобод в беспомощные пешки на мировой шахматной доске. В результате и США превратились из страны, в которую люди стремились, в страну, из которой люди бегут.

Глава II

ТВОЙ СОСЕД — ВЕРБОВЩИК

Париж может стать заокеанской базой морской пехоты, в которую тебя направят!

Из рекламной брошюры морской пехоты издания 1966 года

1

Одной из наиболее крупных привилегий военных властей в любом обществе является их право вербовать молодых людей на солдатскую службу. О том, как они используют своё право, и об американской системе обязательной воинской повинности в последние годы много говорилось и писалось. Газеты часто и с негодованием критиковали отвратительный характер принуждения, используемого во время призыва, факты несправедливости при определении отсрочек, тупость, царящую на призывных пунктах, и т. п. В то же время очень мало внимания уделялось анализу методов вербовки добровольцев. Причины этой невнимательности очень легко выявить. Голос протеста могли бы поднять образованные члены общества, способные выявить проблемы и организовать их обсуждение. Но в этом случае они сами более чем рисковали быть призванными и лишиться спокойной и комфортабельной жизни, ибо воинская повинность является для каждого реальной опасностью. Фактически вербовка добровольцев в США всегда была и остаётся главным источником комплектования вооружённых сил.

ВВС и ВМС США полностью состоят из добровольцев, в морской пехоте их свыше девяноста процентов, а в сухопутных войсках — почти половина. Эти молодые люди добровольно подписала контракты на воинскую службу в вербовочных бюро по месту жительства. Правительство сремится создать вооружённые силы, состоящие полностью из наёмного личного состава, и поэтому каждая акция правительства ведёт к увеличению процента этих лиц в вооружённых силах. Юноши, подписавшие контракт на один срок, находятся на службе три-четыре года и составляют основное ядро вооружённых сил. Приходится лишь сожалеть, что, попав на военную службу, они зачастую встречаются с самым бесчестным отношением со стороны командования вооружённых сил и всех других властей. Сейчас вербовка в армию является отвратительным, грязным бизнесом. Чтобы стимулировать приток добровольцев, вербовщики обещают молодёжи многое такое, что никогда не выполняется, и никто не отвечает по закону за подобный обман. У молодых людей создаётся ложное представление о военной службе из-за рекламы, искажающей всю её суть. Эта реклама по своему содержанию ничем не отличается от того, что делается в торговле. Печальнее всего то, что жертвами обмана обычно становятся те, кто и так уже достаточно обойдён обществом: беднейшая, наименее образованная часть населения.

Вот несколько типичных выявленных мною примеров обмана при вербовке.

Рядовому первого класса Рэнди Уильямсу было всего 17 лет, когда он, ещё очень наивный и неуверенный в себе, заглянул в Коста-Меса (штат Калифорния) к вербовщику из морской пехоты. Отец Рэнди погиб, когда служил в военно-морском флоте, и Уильяме, будучи единственным сыном, по закону имел право на полное освобождение от воинской повинности. «Но, — рассказывает он, — у меня возникли небольшие неприятности в школе, и я подумал, что морская пехота — это как раз то, что нужно. Я считал также, что своей службой принесу пользу стране».

«Вербовщик, — вспоминает Уильяме, — заверил, что меня не пошлют во Вьетнам, поскольку я являюсь единственным сыном». Это вполне устраивало юношу, так как он не рвался в бой. Для зачисления в морскую пехоту вербовщик предложил ему подписать отказ от привилегий, которыми он пользовался как единственный сын. Рэнди подписал бумаги и направился в рекрутское депо, чтобы начать свой четырехлетний срок службы по контракту. Его подготовили как телетайписта, а через шесть месяцев он был послан во Вьетнам. Он пытался жаловаться и требовал объяснить суть данного ему вербовщиком обещания. Однако ему отвечали: «Не имеет значения, что сказал ваш вербовщик. Вы подписали отказ и потеряли свои права». Во Вьетнаме Уильяме прослужил девять месяцев в пехотной части, и, когда возвратился оттуда, у него были две медали «Пурпурное сердце»[26], несколько осколков в теле и широкая полоса едва зажившего ожога на предплечье правой руки — след выжженной старой татуировки.

«Вы знаете, это были четыре большие буквы-USMC[27]. Я сделал их вначале, когда был действительно «ганг-хо»[28]. Затем… Ну, затем Вьетнам. Я проглотил пару красных[29] и выжег татуировку зажигалкой. Так что, парень, я теперь ненавижу морскую пехоту. Меня зверски обманули…» — В его голосе не было злобы — только боль.

Рядовой Джон Дрэйк из Сан-Антонио (штат Техас), 22 лет, аккуратный паренёк с волосами песочного цвета. В Союзе американских военнослужащих-ветеранов он самый задиристый — более других озлоблен.

«Сволочи вербовщики, — ворчал он. — Обещают парню весь мир, благо для этого не требуется письменного подтверждения».

В семье капитана ВВС, погибшего при исполнении служебных обязанностей в 1956 году, Дрэйк, как и Рэнди Уильяме, был единственным сыном. По закону он пользовался правом освобождения от призыва. Он рано женился, начал работать в одной авиационной компании. Затем ему захотелось научиться управлять вертолётом, и он добровольно поступил на армейские авиационные курсы подготовки уорент-офицеров[30] с трехлетней программой обучения. В лётное подразделение слушатели направляются после прохождения курса общевойсковой подготовки и медицинской комиссии.

«А если я не пройду по состоянию здоровья?» — спросил Дрэйк вербовщика.

«В этом случае, — уверял вербовщик, — вас освободят от всех обязательств».

Завербовавший Дрэйка сержант дал ему маленькую, размером с бумажный доллар, карточку, которая называлась «Регистрационное обещание» и должна была служить доказательством того, что его или направят в лётную школу, или позволят отказаться от контракта на военную службу. «Если что-либо будет не так, — сказал ему сержант, — поступай, как написано в карточке». А написано там следующее: «Если контракт о зачислении на военную службу, указанный на обороте, не соблюдается и конфликт не может быть разрешён командиром или офицером отдела кадров, вам надлежит обращаться письменно по адресу ОРО —EPD, ATTN: EPPAS, Department of the Army, Washington, D.C.»[31]

Дрэйк был доволен своим контрактом и считал, что ни в коем случае не прогадает: он или получит подготовку, о которой мечтает, или же уйдёт со службы. В период общевойсковой подготовки, проходившей в Форт-Полке (штат Луизиана),он выделялся как старательный и образцовый солдат, стремящийся к овладению техникой пилотирования вертолёта. Затем медицинская комиссия обнаружила у Дрэйка незначительный дефект зрения. О поступлении в лётную школу не могло быть и речи. Сильно разочарованный, Дрэйк подаёт рапорт об увольнении со службы. И тут его настиг ещё один удар: оказывается, что в соответствии с какой-то небольшой оговоркой в тексте контракта его вовсе не обязаны отпустить со службы. Видите ли, всякий, кто не получил звание уорент-офицера и не был принят в специальную школу, должен отслужить свой срок в качестве рядового. Тогда Дрэйк вспомнил о той маленькой карточке, которую ему дал вербовщик, и показал её командиру. Он даже написал по указанному там адресу. Ничего не помогло. Не смогли ничего добиться и свыше трети других молодых людей, записавшихся в школу, чтобы стать уорент-офицерами и пилотами вертолётов, но не получивших этого звания.

Так выяснилось, что обещание вербовщика о возможности уволиться со службы ничего не стоит.

Рядовой Джон С. Фэйлд из Хайлэнд-Спрингс (штат Виргиния) принял за чистую монету разъяснения прикидывавшегося совершенно беспристрастным вербовщика. Будучи развитым и серьёзным парнем, Фэйлд стремился попасть служить в какую-либо медицинскую лабораторию. Он неоднократно заходил в вербовочный пункт сухопутных войск в Ричмонде и в разговоре с вербовщиком долго разъяснял, какой характер службы устроил бы его. По совету вербовщика он заключил контракт на три года и получил направление в 91-ю армейскую медико-санитарную группу подготовки специалистов, рассчитывая поступить затем в медицинскую школу сухопутных войск в Форт-Сэм-Хьюстон (штат Техас), а после её окончания служить специалистом-лаборантом. Ему было известно, что из 91-й группы его могут и не направить в медицинскую школу, но вербовщик заверил его, что этого не следует опасаться. И что же? После завершения программы общевойсковой подготовки Фэйлда зачислили на курсы подготовки инспекторов по качеству продовольствия в Чикаго, то есть он получил именно то назначение, которое, как уверял вербовщик, он не получит. Хотя срок службы идёт и на проверке продуктов и некоторые считают это неплохим делом, но Фэйлд ожидал другого. Более того, он выяснил, что специальность лаборанта не включена в перечень специальностей, для получения которых личный состав направляется из 91-й группы, и что об этом знал его вербовщик. Возмущённый Фэйлд попытался резко протестовать против своего назначения на курсы инспекторов. В результате командование группы решило направить его в артиллерию. Не успел он освоиться на новом месте, как пришёл приказ об отправке во Вьетнам. Это переполнило чашу терпения, и он решил дезертировать. Сейчас он живёт за границей.

«Я помню, с каким желанием мой сын поступал на военную службу, и знала, на что он рассчитывает, — заявила мать Фэйлда. — Я знала, как он был уверен в получении медицинской подготовки, и эта уверенность возникла только в результате консультаций на вербовочном пункте. Потом я увидела его пришибленным, опустошённым и расстроенным. Озлобленному юноше казалось, что его предали. Я полностью с ним солидарна. Любая попытка помочь ему в сложившейся обстановке вызывала равнодушие и отказ командования. Кажется, у них на все есть только стандартный ответ: „Не повезло“. И вот сейчас моя семья раскололась. Мой единственный сын уже никогда не сможет возвратиться домой».

Рядовому Рональду Е. Стокеру из Лортона (штат Виргиния) не повезло ещё больше. Стокер бросил школу и поступил на военную службу, когда ему было всего 17 лет. Вербовщик уверял, что, поскольку ему всего семнадцать, а он подписал контракт только на два года, его не пошлют в действующую армию. Но Стокеру в ноябре 1968 года исполнилось 18 лет, и через несколько недель он оказался в Юго-Восточной Азии. 20 января 1969 года он погиб при взрыве мины.

Командование сухопутных войск отрицает, что вербовщик мог обещать Стокеру освобождение от службы в действующей армии. Однако отец Стокера, который вместе с сыном заходил на вербовочный пункт, клянётся, что это так.