Думая об этом, Пьюрити ответила:

— Все произошло по моей вине. Я мчалась не разбирая дороги.

— Ты сделала это, потому что он вывел тебя из терпения.

— Я взрослая женщина, будущая хозяйка ранчо. Мне бы следовало вести себя более благоразумно.

— Он один виноват во всем. Говорю тебе, если он и дальше так будет с тобой обращаться, это ему даром не пройдет!

— Тебя это не касается, Нэш. С Кассом я разберусь сама.

— Нет! — Картер не желал слушать ее возражений. — Ты знаешь, как я отношусь к тебе, Пьюрити. Для тебя я готов сделать все что угодно. Просто ты слишком горда, и это порой вредит тебе. Ты думаешь, что сама сумеешь справиться с Томасом и тем самым доказать всем и каждому, что Стэн не зря доверяет тебе. Нет нужды доказывать что-либо Стэну или кому бы то ни было еще. Любому на ранчо известно, на что ты способна. — Лицо Нэша омрачилось. — И точно так же каждый знает, на что способен Томас. Что там ни говори, он наполовину индеец, к тому же враждебно настроенный. Такой человек может одеваться и вести себя как белый, но быть одержимым безумной идеей мести за убийство, к которому никто из нас не имеет ни малейшего отношения.

Пьюрити нахмурилась.

— Значит, ты уже слышал о Парящем Орле.

— Лишь то, что, по его словам, случилось с индейцем по имени Парящий Орел.

— Что ты имеешь в виду?

Нэш насупился.

— Только то, что я ему не верю. Откуда нам знать, существовал ли на самом деле Парящий Орел и действительно ли Томас не подозревал о том, что ты женщина, в тот день, когда он сбросил тебя арканом с лошади? Быть может, он просто следил за тобой и решил, что ему стоит попытаться… — Подбородок Нэша предательски дернулся. — Я уже заметил, как он смотрит на тебя. Он просто не в силах оторвать от тебя глаз!

— Он считает, что мне известно что-то о гибели Парящего Орла, но я не хочу в этом признаться.

— Вот как? — Выражение лица Нэша сделалось жестким. — Не важно, что он забрал себе в голову. Все равно это ему даром не пройдет.

— Я сама с ним справлюсь, Нэш.

— Ты ему неровня.

Раздраженная его ответом, Пьюрити отрезала:

— Я ни в чем не уступлю любому мужчине!

Нэш кивнул:

— Да… в большинстве случаев. Однако тебе нужно просто открыть глаза, чтобы наконец увидеть: Томас выше тебя ростом по меньшей мере на фут, а тяжелее на сотню фунтов. У него крепкие мускулы, и передвигается он быстро и бесшумно, что твоя тень. При желании он может свернуть тебе шею, как цыпленку.

Рука Пьюрити скользнула к револьверу, висевшему у нее на бедре.

— Очень может быть, но я становлюсь выше на несколько дюймов, когда мой палец лежит на курке… А когда я беру кого-нибудь на прицел, вся разница в росте исчезает.

— Я не могу допустить, чтобы до этого дошло, Пьюрити.

— У тебя нет выбора.

Нэш робко протянул руку, чтобы смахнуть непокорную прядь с ее щеки, нарочно затянув прикосновение.

— Ты так думаешь?

Глубокое волнение, прозвучавшее в голосе Нэша, лишило Пьюрити дара речи. Она почему-то не в состоянии была пошевелиться, когда его ладонь скользнула к волосам на ее виске. Девушка заметила, как дрогнули губы, едва он склонился к ее губам…

— Не пора ли тебе вернуться к стаду, Нэш?

Услышав грубоватый голос Бака, Пьюрити овладела собой.

Рука юноши опустилась, он неохотно отстранился от нее, глядя на своего старшего товарища, который спешился и направился к ним. Пьюрити прочла обещание в глазах Нэша, когда тот обернулся к ней и произнес:

— Я готов отвечать за каждое свое слово, Пьюрити.

Нэш вскочил в седло и ускакал, даже не оглянувшись. Когда Бак подошел к Пьюрити, та не произнесла ни слова. Он обратился к ней чуть слышно, не скрывая тревоги:

— Ты ничего не рассказывала Стэну о том, что произошло между тобой и Кассом Томасом с тех пор, как его отец уехал?

— О чем ты говоришь?

Бак презрительно фыркнул.

— Ты опять забываешь, с кем имеешь дело. Я уже не раз замечал, что Томас следует за тобой по пятам. Он пытается залезть к тебе в душу… довести тебя до крайности. Не знаю, что на уме у этого краснокожего, но мне это определенно не по вкусу.

— Умоляю тебя, Бак, ни слова Стэну! Не хочу его беспокоить.

— Я слышал, что сказал тебе Нэш.

— Он… он просто поднимает много шума из ничего.

— Возможно, чувства и делают парня пристрастным в своих суждениях, но все, о чем он тебя предупреждал, чистая правда.

Пьюрити пожала плечами.

— Пьюрити… — Голос Бака стал мягче. — Я был со Стэном в тот день, когда он нашел тебя на реке… оставался рядом с ним, пока ты росла. Стэн воспитывал тебя как родную дочь. Сейчас он не в состоянии сделать то, что непременно сделал бы, не случись с ним несчастья. — В тоне Бака зазвенел металл. — Я друг Стэна, только дай мне знать, и я разберусь с Кассом Томасом раз и навсегда.

— Бак! — Пьюрити недоверчиво покачала головой. — Неужели ты в самом деле пошел бы на такое?

— Даже не сомневайся.

«Нет. Он бы не смог, — пронеслось в голове девушки. — Во всяком случае, я никогда не допущу ничего подобного. Или?..»

Пьюрити судорожно вздохнула.

Подавив минутное желание спрятать лицо на груди Бака, ища утешения в его объятиях и переложив на него все свои заботы, девушка попыталась призвать на помощь остатки смелости, на какое-то время покинувшей ее. Усилием воли она заставила свой голос звучать спокойно, хотя в душе у нее бушевала буря.

— Я сама в состоянии справиться с Кассом Томасом и не хочу, чтобы кто-нибудь из вас в это вмешивался, — твердо сказала она.

— Ты всегда была упрямицей.

— Бак…

— Можешь утверждать все что угодно. Решение остается за мной. Должен предупредить тебя лишь об одном: этот малый уже решил, что добился своего, однако он ошибается. Я бы так и сказал ему прямо в лицо, но знаю, что он мне не поверит, поэтому говорю тебе: если понадобится, я сам с ним разберусь.

— Я не хочу этого, Бак! Бак…

Но Бак уже снова вскочил в седло.

Рука Касса, сжимавшая поводья, дернулась. Спрятавшись в кустах чуть поодаль от Пьюрити, он тихо выругался, когда конь под ним загарцевал. Юноша видел, как Бак верхом на лошади направился обратно к стаду и снова принялся подгонять отставших животных.

Касс не мог разобрать отдельные слова из разговора, невольным свидетелем которого стал, однако в этом и не было нужды. Странные чувства всколыхнулись в его груди, когда он вспомнил, как Картер коснулся щеки Пьюрити. Ему хотелось оказаться на месте этого парня.

Касс снова выругался. Утро преподнесло достаточно откровений. Он совершил ошибку, уехав от Пьюрити после того, как та едва не упала с лошади. В шоковом состоянии девушка была как никогда уязвима, но и сам он, в сущности, испытал не меньшее потрясение. Ему вдруг стало ясно, что страх, пережитый им за долю секунды до того, как он обхватил Пьюрити за талию, открыл ему глаза. Он наконец понял, какие чувства питает к девушке.

Была и другая правда, которую Касс увидел в глазах Картера и Бака, когда те беседовали с Пьюрити. Ради нее они оба готовы были даже на убийство.

Презирая себя за слабость, которую не мог побороть, Касс окинул взглядом тонкую, гибкую фигуру Пьюрити. Как раз в этот миг девушка вскакивала в седло. Он почувствовал ее внутреннюю силу, когда она направила лошадь к двигавшемуся мерной поступью стаду, увидел отблески солнца на уложенной у нее на затылке косе, когда она обернулась, невольно залюбовался ее тонким профилем. Солнечный зайчик, отраженный блестящей поверхностью ее медальона, ударил ему в глаза, и воспоминания захлестнули его жаркой волной.

Подбородок Пьюрити поднялся выше на дюйм. Ее губы были решительно сжаты. В мыслях Касс прикасался к ним с безудержной страстью.

Стадо устремилось вперед, и он пришпорил коня.

— Куда она пошла?

Стэн нахмурился, ожидая ответа Бака, но тот упорно избегал его взгляда. Пьюрити и остальные погонщики вернулись с дневной работы раньше обычного. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять: их молчание объясняется не только усталостью. За столом царила непривычная тишина. Едва отужинав, Пьюрити удалилась, задержавшись, как всегда, в столовой, чтобы поговориш с ним. Что-то тут было не так, однако все вокруг словно прикусили языки. Ему это совсем не нравилось.

Не обращая внимания на Пита, который тут же рядом возился с посудой, Стэн искоса взглянул на Бака:

— Ты слышал вопрос?

— Слышал, но это не значит, что я готов на него ответить.

— Черт побери, Бак…

— Откуда мне знать, куда она ушла? Я же был здесь вместе с тобой!

— Может быть, ты не знаешь, где она сейчас, но должен знать, что ее гложет.

— Ты так думаешь?

— Лучше не пытайся мне лгать. У тебя это плохо получается. — Глаза Стэна сузились. — В чем дело? Она ничего не говорила тебе о том, что именно ее так беспокоит?

Бак молчал.

— Скажи ему правду, Бак! — совсем некстати вмешался Пит.

— Занимайся своим делом! — огрызнулся Бак.

— Это такое же мое дело, как и твое! Если я не работаю на пастбище, то это вовсе не значит, что я не работаю на этом ранчо, как и ты сам!

— Ладно, с меня хватит!

Слова Стэна прервали начавшуюся между мужчинами перепалку.

— Выкладывай, Бак, — не отступал он. — Что тревожит Пьюрити? Я полагаю, что та же причина заставляет Бэрда постоянно дергаться, Тречера — воздерживаться от острот, а Картера — ходить с таким видом, словно он сидит на вулкане, который вот-вот готов взорваться.

— Ты никого не пропустил, а?

— Разумеется. Я еще пока не совсем выжил из ума.

Бак встретил на себе его пристальный взгляд.

— Пьюрити будет недовольна, потому что не хочет лишний раз тебя беспокоить.

— Она дала мне слово, сказала, что не скроет от меня, если у нее возникнут затруднения.

— Девочка уверена в том, что сама сумеет справиться с Томасом.

Какое-то мгновение Стэн молчал, затем заметил:

— А я-то надеялся, что он угомонится.

— И зря. Между ним и Пьюрити словно кошка пробежала.

Стэн пытался ухватиться за спасительную соломинку:

— Вероятно, у них просто не было достаточно времени, чтобы поладить друг с другом.

— Эти двое никогда не смогут друг с другом поладить, поверь мне на слово. Да и все остальные на ранчо прямо-таки не переносят этого парня. Он ни на минуту не оставляет Пьюрити в покое с того самого дня, когда в первый раз отправился вместе с нами на пастбище. Любой из нас скажет, что так больше продолжаться не может.

Стэн насторожился.

— И что он такого сделал?

— Тут дело не столько в том, что он сделал…

Густые брови Стэна сдвинулись.

— Тогда что он ей говорил?

— Да какая разница, что он говорил!

— Но если он ничего не сделал и ничего ей не говорил, тогда…

Глаза Бака были холодными как лед.

— У меня такое чувство, что этот парень точит зуб на Пьюрити и на всех нас и, чтобы дать выход злобе, готов пойти на любую крайность. Я этого не допущу.

Стэну вдруг пришло в голову, что ему еще никогда не приходилось видеть Бака таким с того самого дня, когда доктор объявил, что он никогда больше не сможет ходить. В горле у Стэна пересохло.

— Ладно. Ты видел собственными глазами, что происходит, а я нет. Прошу тебя только об одном: предупреди меня, когда ты захочешь предпринять решительный шаг. Я не желаю, чтобы вся ответственность легла только на твои плечи.

Бак кивнул.

Стэн вдруг ощутил приступ тупой боли в груди. Он невольно повел плечами.

— Не могу удержаться от мысли, что Касс мог бы быть моим сыном.

— Да ты что!

Больше не о чем было говорить.

— Стой спокойно, девочка.

На скотном дворе царил полумрак, рассеиваемый только светом подвешенного на крючке фонаря. Пьюрити провела рукой по трепещущему телу кобылы. От ее внимания не ускользнуло, что после того происшествия бедное животное остаток дня прихрамывало на правую переднюю ногу.

Нахмурившись, когда ее любимица заржала от боли, Пьюрити продолжала осмотр уже более осторожно. Заметив рану, она выругалась себе под нос. Девушка чувствовала себя виноватой. Она вела себя как капризный ребенок, вымещая свою досаду на всех, кто попадался под руку, кроме того человека, которым ее раздражение было вызвано. И теперь кобыла страдает из-за нее.

Опустив ногу животного на пол, Пьюрити протянула руку к стоявшей рядом баночке с мазью. Нанеся мазь на заранее приготовленный клочок ткани, она приложила его к поврежденному месту. Выпрямившись, девушка прошептала с искренним сожалением:

— Прости меня, девочка.

— Знаешь, ты все делаешь не так, — неожиданно раздался за ее спиной голос. Пьюрити резко обернулась.

Широкоплечая фигура Касса перегородила вход в стойло, и девушка невольно отступила на шаг. Для кого-то этот человек был Кассом Томасом, но, когда их взгляды встречались, она видела перед собой Бледнолицего Волка.

Усилием воли Пьюрити заставила свой голос звучать естественно:

— Наверное, ты знаешь лучший способ снять опухоль… так же как и справиться с любым делом, за какое бы я ни бралась.

— От припарки было бы больше пользы.

— Я не умею ставить припарки. — Не в силах скрыть усталости, Пьюрити наконец решилась произнести слова, которые почему-то слишком долго не шли у нее языка: — Я не поблагодарила тебя. Ты спас меня от довольно опасного падения.

— Ты мчалась вперед очертя голову, словно какой-нибудь подросток.

— Знаю. — Она бросила взгляд на лошадь. — Моей кобыле приходится расплачиваться за мои грехи. Я еще долго не смогу об этом забыть.

— Расплачиваться за грехи всегда нелегко.

И тут Пьюрити неожиданно для себя с внезапной страстностью в голосе выпалила:

— Ладно, твоя взяла! Как мне убедить тебя в том, что я не имею никакого отношения к исчезновению Парящего Орла?

Ее вопрос застал Касса врасплох, и он машинально ответил:

— Сказать мне правду.

Молчание Пьюрити говорило само за себя. В первый раз он заметил глубокие тени у нее под глазами. Когда она откинула локон с не покрытой, как обычно, легким румянцем щеки, в ее жесте явственно проступала усталость. Та же усталость чувствовалась и в ее голосе:

— Стэн хочет, чтобы наше партнерство было успешным. Для него это крайне необходимо, но выходит как раз наоборот. Дела идут хуже некуда.

— Ты знаешь, что именно может все изменить.

Пьюрити покачала головой. Касс с удивлением заметил, как увлажнились ее прекрасные глаза. Мгновение спустя она пробормотала:

— О, какой в этом толк?

Внезапно девушка бросилась вон из сарая. Она была уже почти у двери, когда Касс схватил ее за плечи и силой повернул к себе лицом. Он был не на шутку разгневан. Причин было достаточно. Касс сердился на себя потому, что слезы, блеснувшие в глазах девушки, тотчас же обезоружили его, что лицо ее теперь почти полностью было затенено и он не мог отчетливо разглядеть его выражение. Юноша винил себя за то, что довел Пьюрити до отчаяния и это чуть не закончилось трагически. Он знал, что сознание собственной вины долго не даст ему покоя. А главное, Касс злился, что Пьюрити без каких-либо усилий с ее стороны вошла в его жизнь… и еще из-за того, что имелся всего лишь один способ исцелить терзавший его недуг.

Пьюрити поднесла руку к медальону. Касс увидел, как пальцы ее сжали золотое сердечко. Он бессознательно потянулся к руке, сжимавшей медальон, и накрыл ее своей ладонью, затем притянул Пьюрити к себе.

— Я хочу знать, что случилось с Парящим Орлом.

— Понятия не имею.

— Верю.

Касс почувствовал дрожь удивления, пробежавшую по ее телу, и быстро добавил:

— Я готов допустить, что тебе ничего не известно о судьбе Парящего Орла, но уверен: вина за его исчезновение лежит на одном из твоих людей.

— Неправда!

— Взгляни на меня, Пьюрити.

Касс привлек ее к себе еще ближе. Он не понимал, почему ему доставляло такое ни с чем не сравнимое удовольствие видеть свое отражение в ее светлых глазах.

— Я могу помочь тебе выяснить, что сталось с твоими сестрами.

— Ч… что?

— Если только они не погибли…

— Они живы!

— Я знаю одного человека, который может рассказать тебе о судьбе сестер. Он способен видеть то, что для других людей остается скрытым. Я готов проводить тебя к нему.

Пьюрити насторожилась.

— Такого человека нет на свете.

— Есть.

— Как его зовут? Кто он такой?

— Пятнистый Медведь. Святой человек.

Не сводя с него глаз, Пьюрити взволнованно спросила:

— Если он способен на такое, то почему не рассказал тебе, что случилось с Парящим Орлом и как его найти?

— Он уже это сделал.

— Вот как?

— Он привел меня к вам.

Пьюрити попыталась отступить на шаг.

— Он ошибся!

— В глубине души ты сама понимаешь, что это не так. — Пьюрити ничего не ответила, тогда Касс, чувствуя, что уже близок к цели, добавил: — Ты сама сказала, что нам нужно со всем разобраться, и это так, но я хочу знать всю правду, на меньшее не согласен. — Голос его понизился, превратившись в трепетную мольбу, когда он предложил: — Давай обменяем правду на правду, Пьюрити. Я помогу тебе узнать о судьбе сестер, если ты поможешь мне выяснить, что же все-таки случилось с Парящим Орлом.

Пьюрити покачала головой:

— Все это ложь от начала до конца. Ты просто хочешь вбить клин между мной и моими людьми, заставить меня усомниться в них.

— У тебя и без того уже возникли сомнения.

— Ты хочешь, чтобы я стала предательницей?

— Справедливость и предательство — не одно и то же.

— Даже если они виновны, что помешает им все отрицать?

— Они не станут лгать тебе.

Глаза Пьюрити на миг вспыхнули, но она снова отрицательно покачала головой:

— Нет, я не могу.

— Ты боишься того, что может выплыть наружу?

Пьюрити закрыла глаза. Ее темные ресницы дрогнули. Когда она снова взглянула на него и заговорила, по ее тону он понял, что у нее почти не осталось сил сопротивляться.

— Откуда мне знать, что этот Пятнистый Медведь действительно существует? Почему я должна верить, будто бы он в состоянии мне помочь?

— Потому что я отвезу тебя к нему… завтра же.

— Завтра!

Неожиданно Пьюрити охватила дрожь. Не решаясь отпустить руку, сжимавшую медальон, Касс обхватил другой рукой плечи девушки. Держа ее в плену своих глаз, он с жаром прошептал:

— Этот человек тебе поможет. Ты узнаешь, что случилось с твоими сестрами. Все сомнения наконец уйдут, и боль, которая терзает твою душу, исчезнет. Ты снова станешь самой собой, Пьюрити.

Слова Касса поразили ее. Они отдавались странным эхом в сознании девушки.

Откуда он знал? Каким образом почувствовал ту беспредельную пустоту в ее душе, которой даже она сама не рискнула бы дать определения? Как догадался, что сестры, с которыми ее разлучила судьба, стали частью ее собственного существа, и только воссоединившись с ними, она снова станет прежней?

В прозрачных глазах Касса появилась какая-то новая, неведомая ей раньше глубина. Чувствуя, что под его пристальным взором теряет всякое желание сопротивляться, Пьюрити хриплым голосом проговорила:

— Ты говоришь правду? Этот шаман действительно может рассказать о судьбе моих сестер?

— Да.

Пьюрити судорожно вздохнула.

— Если я стану спрашивать своих людей о Парящем Орле и они ответят, что им о нем ничего не известно… если ты ошибся…

— Этого не может быть.

— И все-таки?

Глаза Касса вспыхнули.

— Все, что мне нужно, — это знать правду.

Сердце Пьюрити забилось так, что у нее перехватило дыхание. С трудом узнавая собственный голос, она ответила прерывистым шепотом:

— Хорошо. Завтра так завтра.

— Ты ведь не позволишь ей этого, Стэн?

Словно желая испытать терпение Бака, Стэн недоверчиво уставился на Пьюрити, которая стояла возле его кровати, бледная и решительная. Минуту назад девушка заявила ему, что на рассвете уезжает вместе с Кассом в неизвестном направлении. Ошарашенный ее заявлением, Стэн просто не мог найти слов для ответа.

Лицо Бака приняло суровое выражение. Щеки его горели от гнева. Он приблизился к Стэну.

— Скажи ей, что она никуда не поедет!

— Стэн не может меня остановить, так же как и ты, Бак! — Глаза Пьюрити загорелись. — Касс обещал помочь мне узнать, что сталось с моими сестрами.

— С твоими сестрами?

— Да.

— И как он собирается это сделать? — Бак скептически ухмыльнулся. — Он умеет читать по хрустальному шару или что-нибудь в этом роде?

— Касс знает одного… шамана… — Пьюрити перевела дух. — Этот человек может мне помочь. Я должна съездить к нему.

— Кто такой этот шаман? Почему ты уверена, что Томас не выдумал всю эту историю?

— Я верю Кассу.

— Это почему?

— Ему незачем мне лгать.

— Вот как? — Глаза Бака округлились. — Ты, видно, забыла, что именно Касс Томас сорвал тебя арканом с лошади и поднес нож к твоему горлу прошлой осенью? Тогда ему не надо было искать повода, чтобы напасть, не нужен он ему и теперь! А что тебе пришлось пережить за последние несколько дней! Разве ты не помнишь, о чем мы с тобой говорили сегодня утром? Подумай хорошенько, Пьюрити!

— Это… это уже в прошлом, Бак. С тех пор все изменилось.

— Может быть, ты и изменилась, но он — нет! Этот парень не из тех, кто готов пойти на уступки, Пьюрити, и тебе это известно не хуже меня! Я не позволю ему увезти тебя неизвестно куда…

— Ты не можешь мне запретить. Я уже приняла решение.

Бак, у которого просто не нашлось слов для ответа, резко обернулся к Стэну:

— Скажи ей ты, Стэн! Объясни, что Томас просто нашел ее слабое место, и теперь намерен извлечь из этого выгоду для себя! Запрети эту поездку! Иначе ты можешь навсегда потерять девочку.

— Я вовсе не собираюсь ее терять! — Стэн уселся на постели, выпрямив свое сухощавое тело. В его голосе не было ни малейших следов волнения, когда он сказал: — Передай Кассу, что я хочу его видеть… сейчас же.

Пьюрити шагнула в его сторону. Ее прекрасное лицо еще больше побледнело, в осанке появилась какая-то особая твердость, когда она заявила:

— Я уже все решила. Я уезжаю.

Прилив гнева словно обдал Стэна жаркой волной.

— Приведи его сюда!

Пьюрити приоткрыла рот, собираясь что-то сказать, но передумала и решительно направилась к двери. Выждав, пока она выйдет, Стэн повернулся к Баку:

— Выйди из комнаты, Бак. Я хочу поговорить с Кассом наедине.

— Я останусь здесь.

— Выйди, я сказал!

Бак развернулся и, хлопнув дверью, вышел из комнаты.

Эхо еще не успело замереть в тишине спальни, когда Стэн уверенно потянулся к столику рядом с постелью и вынул из ящика револьвер.

— Можешь войти. Закрой за собой дверь.

Касс окинул беглым взглядом хрупкую фигуру Стэна. Лицо старика казалось бледным и изможденным. Пышная копна седых волос, в которой словно тонуло его лицо, была растрепана, ночная рубашка измята, словно он только что проснулся. Сейчас, когда Стэн сидел на постели, откинувшись на поддерживавшие его подушки, вид у него был трогательно-жалкий. Однако рука крепко сжимала револьвер, дуло которого было направлено прямо на Касса. Как только Касс переступил порог комнаты, ему пришло в голову, что он и не ожидал от Стэна ничего другого.

— Достаточно. Стой там. — Жесткий взгляд Стэна словно пронзил юношу. — А теперь скажи мне: куда ты собираешься отвезти Пьюрити завтра утром?

Касс ответил не сразу. С момента своего появления на ранчо он намеренно избегал общения со Стэном, понимая, что если между ним и стариком появится какая-то близость, то это может только помешать ему. Нет, он ни в коем случае не собирался отступать, даже под испытующим взглядом Стэна. Однако сложившееся положение требовало от него большего, чем он еще недавно готов был допустить.

— Я жду, — напомнил о себе Стэн.

Касс невозмутимо ответил:

— Что именно вы хотите знать?

Стэн поджал побелевшие губы.

— А ты хладнокровный парень, черт бы тебя побрал. Я ведь уже сказал, что хочу знать, куда ты собираешься отвезти Пьюрити.

— Я не стану отвечать на этот вопрос.

— Ах так? — Подбородок Стэна дернулся. — Даю тебе три секунды на то, чтобы объяснить почему.

— Не хочу, чтобы кто-нибудь последовал за нами. Это только привело бы к лишним осложнениям.

— Осложнениям для кого?

— Для всех, кого это касается.

— А ты не хочешь осложнений?

— Вот именно.

— И ты полагаешь, что я буду спокойно сидеть дома и ждать.

Касс не ответил. Он заметил, как подбородок старика приподнялся, а его пальцы крепче сжали рукоятку револьвера.

— Сколько времени должна занять эта поездка? — поинтересовался Стэн.

— Две недели или около того.

— По словам Пьюрити, ты обещал отвезти ее к какому-то шаману, который может рассказать ей о судьбе сестер. Это чистейшей воды ложь! — прямо заявил Стэн.

Касс решительно возразил:

— Нет, правда.

— Индейские штучки! Ты и сам веришь в это не больше моего.

— Вы забываете о том, что говорите с индейцем.

— Нет, я говорю не с индейцем, а с человеком, подписавшим со мной соглашение о партнерстве, с парнем, который здесь для того, чтобы помочь нам поставить ранчо на ноги, с мужчиной, обязавшимся трудиться здесь в поте лица бок о бок с Пьюрити, а не увозить ее бог знает куда, притом без каких-либо гарантий! — На посеревшем, покрытом морщинами лице Стэна появилосьвыражение нескрываемой угрозы; его рука, сжимавшая револьвер, дрогнула. — Неужели ты и вправду решил, что я позволю тебе забрать с собой Пьюрити без всякой охраны?

— У нее будет охрана.

— Вот как?

Палец Стэна дернулся на курке, когда Касс подошел ближе к его постели.

— Мы с Джеком подписали с вами контракт, который я твердо намерен соблюдать. Кроме того, мой отец многим вам обязан. Он хочет вернуть свой долг, и я не могу запятнать его доброе имя.

— Сейчас меня не интересуют соглашения, как, впрочем, и старые долги чести!

Касс посмотрел прямо в глаза старику. Молодой человек вдруг подумал, что, если бы Стэн захотел, он давно бы уже нажал на курок. Эта мысль придала невозмутимости его взгляду, и он спокойно произнес:

— Я не причиню вреда Пьюрити, просто отвезу ее к человеку, который может ответить на интересующие ее вопросы, только и всего.

— А как быть со всей этой чушью насчет Парящего Орла?

Касс с трудом удержался от горького замечания, уже готового сорваться с губ.

— Пьюрити говорит, что ничего не знает о его исчезновении. Я ей верю.

— В самом деле? — Глаза Стэна превратились в узкие щелочки. — С каких это пор?

— С сегодняшнего дня.

— И что же заставило тебя изменить свое мнение?

— Это уж мое дело.

— Вот как? — Ответ Стэна ничем не выдавал его переживаний, рука перестала дрожать, и палец, лежавший на курке, обмяк. От внимания юноши не ускользнула едва заметная перемена в тоне старика, когда тот добавил: — Значит, теперь ты готов поверить Пьюрити, что она никогда ничего не слышала о Парящем Орле?

Касс кивнул.

— Тем лучше, потому что должен тебе прямо сказать: если и есть на свете такая вещь, на которую Пьюрити не способна, то это ложь. — В голосе Стэна проступили резкие нотки. — Я не забыл о том, что случилось во время перегона скота прошлой осенью. Ты совершил ошибку, когда напал на нее… и очень крупную к тому же.

Глаза Касса сузились.

— В таком случае мне пришлось заплатить за это сполна. Если же вы таким образом хотите спросить меня, не собираюсь ли я снова поднести нож к горлу Пьюрити, должен ответить вам «нет».

— Ах, значит, нет?

— И если вам угодно знать, будет ли Пьюрити в безопасности рядом со мной, то мой ответ — да.

— Ты готов дать мне слово?

Касс кивнул.

— Я хочу услышать это, парень!

— Даю вам слово.

Но Стэн никак не мог успокоиться:

— Этого недостаточно! Я хочу, чтобы ты поклялся мне честью своей матери.

В глазах Касса промелькнуло изумление:

— Честью индианки?

— Честью женщины, которую мы оба любили.

Чувствуя на себе пристальный взгляд старика, Касс молчал, после чего ответил:

— Клянусь вам… честью моей матери.

Рука Стэна бессильно упала на кровать. Он проворчал:

— Убирайся! И передай Баку, чтобы зашел ко мне. Я должен поговорить с ним перед сном, иначе ты вряд ли протянешь до утра. — Заметив, как Касс стиснул зубы в ответ на его слова, он добавил: — Не беспокойся. Я сам обо всем позабочусь.

Касс направился к двери. Его ладонь уже лежала на ручке, когда он глубоко и с облегчением вздохнул. Какую-то долю секунды молодой человек даже не был уверен, что этот вздох был его собственным.

Первые проблески рассвета появились на ночном небосклоне, когда Пьюрити показалась на пороге дома, держа в руке седельные сумки. Она нахмурилась, увидев, что ее гнедая уже оседлана и ждала бок о бок с мерином Касса. Тут же стояла вьючная лошадь, нагруженная вещами. Девушка взглянула на Касса, возившегося с упряжью, и в горле у нее встал ком.

Касс оставил голову непокрытой, волосы его поддерживались на индейский манер повязкой. На нем был наряд из оленьей кожи, прекрасно облегавший широкие сильные плечи и рослую мускулистую фигуру. Одежда явно носила на себе следы женских рук — так аккуратно и старательно она была сшита. Сам он чувствовал себя в ней вполне непринужденно. В облике Касса Пьюрити заметила некий вызов, его стремление лишний раз подчеркнуть свое индейское происхождение и верность традициям предков, от которых он не собирался отрекаться.

По спине Пьюрити пробежал холодок. Одетый таким образом, Касс выглядел точно так же, как в тот день, когда она лежала на земле, чувствуя на себе взгляд его удивительно светлых глаз и острие ножа у горла.