1 сентября 1911 года произошло еще одно политическое убийство, не разгаданное до конца до сих пор. В этот вечер в Киеве эсер Дмитрий Богров смертельно ранил П. А. Столыпина. Это случилось в Городском театре, во время второго антракта оперы Глинки «Жизнь за царя». Столыпин стоял лицом к залу у первого ряда кресел. Богров, во фраке, прикрывая театральной программкой оттопыренный браунингом карман, вплотную подошел к нему и почти в упор произвел два выстрела – в правую руку и в живот. Столыпин медленно опустился в кресло, а террорист неторопливо пошел к выходу. Он мог бы и уйти, но в дверях его схватили, повалили и стали избивать. Столыпина увезли в больницу, где он через 2 дня умер.
      Премьер-министр приезжал в Киев почти одновременно с царем на открытие памятника Александру II. В момент покушения Николай II был в ложе и все видел. Столыпин был еще жив, а царь еще не уехал из города, когда началось следствие. Оно произошло необыкновенно быстро: законченное дело поступило в суд, который так же стремительно осудил Богрова, приговорив его к повешению, и через две недели убийца был казнен. На суде Богров, называвший себя «коммунистом-анархистом», представил этот террористический акт как собственную инициативу. Однако накануне покушения просил своих товарищей-эсеров после его казни объявить, что убийство совершено им по воле партии и означает начало новой волны террора.
      На суде выяснилось, что билет в театр дал ему жандармский полковник Кулябко – начальник Киевского охранного отделения. Выяснилось также, что Богров был агентом «Охранки» с 1907 года, когда ему не было еще и 20 лет. Поэтому сразу же возникли две версии – Богров убил Столыпина как революционер, вторая – Столыпин был убит по заданию «Охранки». То, что террориста необыкновенно быстро судили и столь же поспешно казнили, косвенно доказывало – это дело рук жандармов. Когда же по инициативе Думы было возбуждено новое расследование, в центре которого находилась деятельность жандармов в ходе следствия и суда над Богровым, Николай II приказал расследование прекратить. В то же время было известно, что шеф корпуса жандармов и товарищ министра внутренних дел П. Г. Курлов, которого Столыпин собирался снять с должности, – кутила и мот, весь в долгах, подозревавшийся во взяточничестве. Но он был очень дружен с дворцовым комендантом В. А. Дедюлиным – ярым врагом Столыпина. Именно на Курлова и была возложена охрана царя и всех участников киевских торжеств, во время которых Дедюлин всячески унижал Столыпина, то «забывая» выдать ему билет на царский пароход, то не находя ему места в экипажах свиты, так что премьер-министр вынужден был сопровождать царя в наемном экипаже в самом хвосте торжественных процессий.
      Советский историк А. Я. Аврех приводил слова, сказанные Столыпиным незадолго до смерти: «Меня убьют, и убьют члены охраны!» В некрологе, написанном Сувориным вскоре после убийства Столыпина, говорилось следующее: «Просвещенный политик, экономист и юрист, крупный административный талант, он почти отказался от личной жизни и свою удивительную работоспособность, не знакомую с утомлением, вложил в дело государственного успокоения и строительства... Заболев весной 1909 года крупозным воспалением легких, он согласился покинуть Петербург только по настойчивым требованиям врачей... Он всегда являлся блестящим оратором, говорил вдохновенно, сжато и дельно, развивая мастерски и ярко руководящие положения законопроекта или давая ответ и разъяснения по различного рода запросам о действиях правительства. Государственные заслуги П. А. Столыпина были отмечены в короткое время целым рядом царских наград. Как человек, Столыпин отличался прямодушием, искренностью и самоотверженной преданностью. Он был чужд гордости и кичливости благодаря редким качествам своей исключительно уравновешенной натуры. Он всегда относился со вниманием и уважением к чужим мнениям, к своим подчиненным и их нуждам. Враг всяких неясностей, подозрений и гипотез, он чуждался интриганства и интриганов, и мелкого политиканства. По своим политическим взглядам П. А. Столыпин не зависел от каких-то партийных давлений и притязаний. Твердость, настойчивость, находчивость и высокий патриотизм были присущи его честной, открытой натуре. Столыпин особенно не терпел лжи, воровства, взяточничества и корысти, преследовал их нещадно».

      21 февраля 1913 года исполнилось 300 лет со дня призвания на царство первого царя из Дома Романовых – Михаила Федоровича. Этот юбилей праздновался необычайно широко и пышно. В Москве состоялся крестный ход, несли самые выдающиеся святыни Православной России – иконы Владимирской, Иверской и Казанской Богоматери. На Красной площади состоялся большой военный парад.
      Тогда же в Александровском саду открыли памятник в честь юбилея – на четырехгранном обелиске из серого гранита были выбиты имена восемнадцати царей и цариц от Михаила Федоровича до Николая II с надписью: «300 лет Дому Романовых» и гербом России – двуглавым орлом. Так началось празднование этого юбилея.
      А 15 мая 1913 года Николай с женой и детьми отправился в путешествие по России. Об этом путешествии сохранились записи в 45-й тетради царского дневника. Посмотрим на все происходившее глазами автора «Дневника»:
      «15-го мая. Среда.
      С утра погода испортилась. В 10 час. поехал в Петербург и посетил автомобильную выставку в Михайловском манеже. Более 140 различных фирм прислали свои машины. Вернулся в Царское Село в 1 1/4. После завтрака читал и затем погулял и покатался с детьми на пруду под дождем. В 6 час. у Аликс был отслужен напутственный молебен. В 7 час. уехали из Царского Села всей семьей через Гатчину в Тосно и дальше на Москву. Сели обедать в 8 час. Затем читал и лег около 12 час.»
      Так началось путешествие царской семьи по России. Предстояло проехать в поезде, на пароходе, в автомобилях и экипажах по тем губерниям и уездам, градам и весям Суздальской и Московской Руси, где три века назад происходили самые главные события, благодаря которым на опустевшем московском троне появилась новая династия – Романовы.
      Из дневника Николая II:
      «16-го мая. Четверг.
      Проснулись на остановке в Москве в 8 1/4. Погода была ясная и теплая. Сели завтракать до 12 час. Ровно в час подошли к г. Владимиру. На станции почетный караул от 9-го гренад. Сибирского полка, высшие гражд. лица, дворянство и земство. Сел с детьми в наш мотор и поехал в город наверх в красивый Кремль в Успенский собор. Осмотрев его после краткого молебна, отправился с дочерьми в Суздаль, куда прибыл в 3 1/4. Посетил собор. Спасо-Ефимовский, Ризоположенский, Покровский монастыри. В этом мон. в келии игуменьи закусили и пили чай. С восторгом и интересом осматривал чудные сокровища, сохранившиеся в ризницах, и сами церкви древнерусского зодчества. По дороге в оба конца народ выходил из сел и деревень с иконами. Приехали в 7 час. в Боголюбово. Посетил собор Боголюбского монастыря и осмотрел сохранившуюся часть палат Андрея Боголюбского. Принял волостных старшин и хуторян Владимирской губ. и к 8 час. прибыл к поезду. Пропустил 250 потешных жел. – дор. школ церемон. марш. Когда тронулись, сели обедать. Совсем не устал, впечатления были такие сильные и хорошие.
      17 мая. Пятница.
      Прибыли в Нижний Новгород в 10 час. утра при холодной серой погоде. На ст. почет. караул от 37-го пехот. Екатеринбургского полка. Поехали в собор, оттуда после молебна были у могилы Минина, пошли за крестным ходом на площадь за Кремлем, где была произведена закладка памятника Минину и Пожарскому. (Николай заложил в его основание первый камень – В. Б.) Затем Екатеринбургский и Тобольский полки прошли церем. маршем. Приехал во дворец с дочерьми в 12 1/4. Вид на Волгу напомнил нам пребывание там в 1896 г. Завтракали семейно. Принял духовенство и всех должностных лиц в зале наверху и волостных старшин в саду. В 4 ч. посетил новое здание Конторы Госуд. банка в древнерусском стиле. Вернулся за Аликс и детьми и вместе поехали в дворянское собрание. Там все было, как в Смоленске. В 6 час. уехали на пристань, где большая депутация волжских судовладельцев поднесла нам несколько красивых вещей. Перешли с радостью на приготовленный для нас пароход пут. сообщ. «Межень». Уютно и со тщанием устроены наши каюты. В 8 ч. пошел с Ольгой и Татьяной на парох. столовую «Царь Михаил Федорович». Простившись со всеми, вернулись к себе и в 10 1/4 отвалили при иллюминации города и всех судов и пошли вверх по матушке Волге. Пройдя ярко освещенный Сормовский завод, спустился в свою каюту и рано лег спать.
      18-го мая. Суббота.
      Спал долго, убаюкиваемый спокойным ходом парохода. День был ясный, но очень холодный с сильнейшим ветром, так что даже неприятно было выходить наверх. Из всех сел народ приходил к берегу реки, повсюду были устроены арки, многие провожали пароход бегом. Мы шли очень хорошо. В 10 час. вечера стали на бочку, не доходя до Костромы 20 верст. К вечеру совсем стихло. Читал бумаги и лег в 12 1/2.
      19-го мая. Воскресение.
      Около 6 час. утра пошли вверх и в 9 ч. проходили мимо Костромы. Чудное солнце озаряло множество белых церквей. Остановились у новой пристани в поле в 3 верстах выше города. В 10 час. сошел на берег. Прямо против пристани, на высоком берегу стояла моя рота Эриванского полка. Приятно было увидеть ее. Сели в коляски и поехали в Ипатьевский монастырь. По пути стояли шпалерами Эриванский и 138 Пултуский пех. полки. В монастыре с другой стороны встретил подошедший крестный ход с Федоровской Божией Матерью и затем вышел в собор. Обедня и молебен были отслужены менее чем в полтора часа. Осмотрели со всей фамилией дом Михаила Федоровича, где собрана богатая ризница из собора, и той же дорогой вернулись на пароход. Сели завтракать, сделалось совсем тепло. В 3 ч. наш пароход пошел в Кострому, в 4 ч. вышли на берег. После Городской думы принял поч. кар. от Пултуского полка и поехали в новый Романовский областной музей. Оттуда – в дворянское собрание. В 6 ч. – обратно на пароход – и к старой Ипатьевской пристани. В 8 ч. был большой обед на парох. столовой. Сидел между т. Мари и т. Микен. Затем смотрели на фейерверк, кот. пускали перед городом.
      20-го мая. Понедельник.
      Проснулся дивным утром. В 10 час. подошли к пристани в Костроме и поехали к собору, вокруг кот. стояли войска шпалерами. Обошел их, затем вошли в собор и скоро пошли за крест. ходом к месту закладки большого памятника 300-летия царствования Дома Романовых. Каждый из нас положил свой именной камень. После закладки войска прошли церем. маршем. Там мы разделились – Аликс поехала с детьми в Богоявленский женский монастырь, а я в дом губернатора. Принял у него в саду должностных лиц и волостных старшин и представителей белоземцев. Для них был приготовлен обед. Оттуда заехал в Пултуский полк и осмотрел офицерское собрание. Вернулся на «Межень» в 2 1/4. После завтрака поехал в старую церковь Воскресения на дебрях, затем в новое здание общины Красного Креста и, наконец, на выставку, устроенную земством. Интересно, но утомительно.
      Выпив чаю и простившись со всеми, пришел на пароход. Отошли снова к нашей Ипатьевской пристани; народ стоял сплошной стеной по берегу, даже в воде по колено. К 8 час. был также большой обед в нашей плавучей столовой. Прошла хорошая гроза. В 10 1/2 вечера пошли дальше вверх реки. Воздух был дивный.
      21-го мая. Вторник.
      Дивным утром в 9 час. прибыли в Ярославль. Город выглядел таким чистым и красивым с реки. На пристани обычная встреча и поч. кар. от 181 пех. Астраханского полка. Поехали в Успенский собор. Затем Аликс вернулась с Алексеем на «Межень». А я с дочерьми посетил церковь Иоанна Предтечи Спасского монастыря, тут же осмотрел покои Михаила Федоровича и, наконец, Ильинскую церковь. Одна другой краше и лучше. В час был большой завтрак в столовой. Сидел в каюте и занимался до 3 1/4. Сделалось очень жарко. Поехали в приют для сирот в память 300-летия, кот. при нас освятили, и затем осмотрел земскую выставку производств Ярославской губернии. Возвратился на пароход в 5 1/4. Пошли вверх реки и посетили интересный Толгоский монастырь, стоящий на левом берегу Волги, окруженный красивой кедровой рощью. Около 6 1/2 вернулись на «Межень» и только отошли на середину реки и стали на якорь, как началась гроза с настоящим ливнем. Во время обеда снялись с якоря, вернулись в Ярославль к пристани. Малые дети уехали в 9 1/4 на станцию в поезде. В 10 час. поехали с Ольгой и Татьяной в дворянское собрание на раут. После представления был короткий концерт и затем чай. В 11 1/2 уехали из собрания и в 12 ч. покинули Ярославль.
      22-го мая. Среда.
      Всю ночь простояли на маленькой станции Козмодемьянск. В 10 ч. прибыли в Ростов. Аликс очень устала и, кроме того, у нее сделалась ангина, так что она пролежала весь день. После встречи поехал с детьми в автомобиле в древний город Ростов Великий. Посетил Успенский собор, слушал знаменитый звон колоколов, прошел по кремлевской стене в Белую палату и Княжьи терема, осматривал по пути внутренние церкви. Возвращаясь в поезд, остановились у церкви Благовещения, где явилась в 1910 г. чудотворная икона Умиления Божией Матери. После завтрака снова поехал в город и осмотрел Яковлевский монастырь на берегу озера Неро и в 3 вер. старую деревянную церковь Иоанна Богослова на Ишне. Возвратился в поезд с детьми в 4 1/4. Пил чай и занимался. В 6 1/2 с дочерьми отправился в Кремль, в красивую церковь Воскресения Христова ко всенощной. Покинули Ростов в 8 час. и остановились в 8 1/2 на ночь на крошечной ст. Деболовской.
      23-го мая. Четверг.
      В 10 час. прибыли на ст. Петровск, около кот. в поле принял волостных старшин Ярославской губ. Оттуда поехал с дочерьми в Петровск к обедне по случаю Вознесения. Вернулся в поезд в 12 1/2 к завтраку. Около 2 час. отправился с ними же в Переславль по отличному шоссе; на 13-й версте переехал во Владимирскую губернию. Не доезжая до города, остановился у Никитского монастыря, затем в городе посетил Даниловский мон. и Федоровский женский монастырь. Несколько раз собирался дождь, но проходил благополучно. Выехал за город вдоль красивого переяславского озера в усадьбу Владимирского дворянства. Осмотрели ботик Петра Великого и памятник ему, поставленный на том самом месте, где когда-то стоял его дом. Спустились к озеру и с пристани смотрел на катание морских потешных на шлюпках. Затем поднялся к павильону, в кот. нас угостили чаем и пр. Для публики были разбиты шатры между деревьями. После взаимного пития здравий уехали и прибыли в Петровск в 7 1/2 (40 верст в 45 мин.). Аликс тоже была на приеме с своими родителями, она проехала с нами в поезде до след. станции. Остановились на ночь на ст. Балакирево в 10 1/2.
      24-го мая. Пятница.
      В 10 час. утра при отличной погоде приехали в Троице-Сергиеву лавру. Элла встретила нас. Поехал с дочерьми к обедне и молебну. Затем зашли в митрополичьи покои и выпили чаю. В 12 1/2 продолжали путь. После завтрака стало жарко в вагонах. В 3 1/2 прибыли в Москву на бывш. Брестск. ныне Александровский вокзал».
      Итак, царь прибыл в Первопрестольную. Здесь царскую семью ждали с нетерпением. Царский поезд еще шел от Троице-Сергиевой лавры к Москве, а уже тысячи горожан скапливались вдоль Первой Тверской-Ямской и Тверской, и на всех площадях, мимо которых с вокзала в Кремль должны были проследовать августейшая фамилия, свита его величества государя, московские родственники государя, столичные сановники и конный государев конвой.
      К Александровскому вокзалу уже прошел в почетный караул любимый государев полк – Астраханский гренадерский, уже по одну сторону царской дороги встали шпалеры войск из других полков московского гарнизона, а по другую – всякая партикулярная публика и простой народ, отделенные от дороги частой цепочкой городовых и полицейских; уже вышли на паперти храмов, стоящих по пути к Кремлю, архиереи, попы и монахи с иконами и хоругвями, и промчался в пролетке – в который уж раз! – московский градоначальник, сновавший по главной московской улице чуть ли не с самого утра. Но на этот раз все заметили – как-то особенно взволнованно и поспешно и именно в ту сторону, откуда и должна была появиться процессия. Несколько раз волнение охватывало собравшихся, но тут же оказывалось, что понапрасну, что еще не едут.
      Наступило уже 2, а потом и 3 часа пополудни, солнце стояло в зените, было безветренно и жарко, а государь все не объявлялся. Наконец, в три четверти четвертого со стороны Триумфальной площади донеслось долгожданное «ура!» – это гренадеры-астраханцы отвечали на приветствие государя. Эхо солдатского «ура» еще висело в воздухе, когда у Александра Невского, что на Миуссах, ударили колокола. И вслед за тем над Первой Тверской-Ямской, с запада на восток, поплыл по синему небу золотой колокольный звон. В октаву Александру Невскому грянули звонницы Страстного монастыря, и от церкви к церкви, от колокольни к колокольне, все нарастая и усиливаясь, поплыл над Первопрестольной торжественный благовест. А потом вплелся в него низкий и густой бас 1000-пудового колокола с Ивана Великого.
      А меж тем царь, обойдя почетный караул, подошел к встречающим его сановникам, генералам, тузам промышленности и торговли, городским думцам, к московским своим родственникам и, ласково улыбаясь, стал пожимать руки, глядя каждому в глаза, будто знал каждого из них. Хотя, конечно же, не знал и десятой части собравшихся.
      Затем царь помог усесться в один из экипажей императрице Александре Федоровне с наследником-цесаревичем, одетым в его любимый наряд – матроску и бескозырку; посмотрел, как в другой экипаж впорхнули одна за другой четыре его дочери – здоровые, веселые девочки, и пошел в голову выстраивавшейся кавалькады, где двое конвойцев держали в поводу приготовленного для него белого коня редчайшей красоты и стати. Сев в седло, Николай пропустил половину конвоя вперед и, легонько тронув коня шенкелями, направился к Триумфальной арке.
      В белой офицерской гимнастерке с полковничьими погонами, без регалий и орденов он не выглядел владыкой великой Империи, а казался обыкновенным армейским полковником, направлявшимся в летние лагеря или на маневры.
      А колокольный звон все продолжался, войска держали «на караул», тысячи москвичей улыбались, поднимали на плечи детей, махали платками и шляпами, и царю подумалось, что этот его въезд в Москву такой же торжественный, как и Коронационный, далекого 1896-го года.
      Так проехал он до Иверской, пересек Красную площадь и возле Спасских ворот, сойдя с коня, перекрестился на узорчатые купола храма Покрова, на златоглавые кремлевские соборы и, отдав повод подбежавшему казаку-конвойцу, пешком пошел за крестным ходом, направлявшимся к Архангельскому собору. Здесь предстояло и ему и всем его ближним возжечь лампаду и отстоять литию у гробницы первого русского царя Михаила Федоровича Романова.
      Мог ли кто-нибудь тогда подумать, что всего через 5 лет вся царская семья будет убита и даже не похоронена?..
      И снова – царский дневник:
      «25-го мая. Суббота.
      Дивный день с ветерком. В 11 час. начался выход. В Георгиевском зале Самарин от всего дворянства поднес ларец с грамотою. Красиво было Красное крыльцо с морем голов. В Успенском соборе было отслужено молебствие. Затем прикладывались к мощам и впервые поклонились гробнице Св. Ермогена. Прошли в Чудов мон. и оттуда вернулись к себе. Завтракало все семейство. В 3 ч. поехал с дочерьми в Чудов мон., где в Патриарш. ризнице осматривал интереснейшую выставку церковных вещей за последние 300 лет. Прошел во вновь устроенную церковь на месте кончины Св. Ермогена. Поехал в Знаменский монастырь и осмотрел дом Романовых. Вернулся домой в 5 1/4. Мария Павловна пила с нами чай. От 6 1/2 до 7 1/2 принимал. В 8 час. был парадный обед с тремя салютами во время пития здравий. Вечером читал.
      26-го мая. Воскресение.
      С 10 час. принимал депутации. В 11 ч. поехал с детьми в Новоспасский монастырь к обедне. Служил митрополит Макарий, пел синодальный хор и народный хор. После обедни сошли в подземелье к гробницам наших предков, где была отслужена лития. Алексей приехал к концу обедни. Оттуда в общину Эллы, которая угостила нас завтраком. В 2 1/2 уехали домой, принял Сазонова и в 3 1/2 с детьми отправился в собрание купеческого общества, где был концерт мещанских училищ, гимнастика мальчиков на дворе, представление вышивных работ учениц и чай. Вернулись домой в 4 1/2. После своего чая принимал без конца до 7 1/2, даже читать не успел. В 10 час. поехали с Ольгой и Татьяной на бал в Благородном собрании. Зала вечером была очень красива. Началось с полонеза. Я шел с Базилевской. Аликс уехала через час. Я ходил, смотрел на танцующих и курил в комнатке. В 12 1/2 уехал с Ольгой и дочерьми. Был очень потный.
      27-го мая. Понедельник.
      Опять с 10 час. начал прием: Комитета Булыгина, Московской Городской управы и выпускных воспитанников Лицея цесаревича Николая. Затем осмотрел превосходные вещи Строгановского училища, выставленные в Оружейной палате. В 12 1/4 был завтрак с митрополитом, епископами и всеми губернскими предводителями. Окончательно сел на ноги от усталости. Около 4 час. покинули Кремлевский двор, и на пути к Александровскому вокзалу посетили Вознесенский женский монастырь. По всему пути стояли войска с одной стороны и народ – с другой. Проводы были очень теплые. Простились с семейством и прочими и в 4 1/2 тронулись в обратный путь».
      Читаешь дневник Николая II и невольно задумываешься, каким же был последний российский император, если больше всего ему в десятидневной поездке по стране запомнилось, какая была погода, как он пил чай и читал по вечерам, «курил в комнатке» и «был очень потный»...
      Мог ли такой государь удержать огромную Империю, сотрясаемую бунтами и противоречиями в обществе?

На втором месте

Самый экспортируемый продукт

В. Г. Короленко. «О сложности жизни (из полемики с “марксизмом”)»