Вчерашняя шишка, полученная на поприще защиты униженных и оскорбленных, все еще была на месте.

Перед глазами все поплыло, и трубный глас – как в железной бочке – возвестил прочувствованно: "У-у-у-у!!!..".

Иван не сразу понял, что это был он сам, а понявши, тут же закусил губу – привлекать к себе внимание раньше времени не хотелось. Он осторожно покрутил головой, чтобы увидеть, не смотрит ли кто на него, но все, что он разглядел, была внутренняя стенка шлема.

И тут кто-то осторожно к нему постучал.

– Войдите, – рассеяно проговорил царевич.

– Да нет, я лучше здесь постою.

– Сергий!!! Милый!!! Как ты меня нашел?! А я тут в такое влип... – вырвался против ивановой воли крик сконфуженной и напуганной души.

– Лешего с два я бы тебя нашел, в такой личине-то, если бы не Ярославнина волшебная приспособа, – проворчал Волк. – А что касаемо "влип", то извини, конешно, но...

– Ладно, потом об этом поговорим, – быстро вставил царевич.

– Что ты там вообще делаешь? – Серый был заинтересован всерьез.

– Долгая история, я тебе это тоже расскажу потом. А сейчас мне надо будет сразиться с целой толпой рыцарей, чтобы получить руку и сердце принцессы Валькирии.

– Когда ты успел с ней познакомиться?

– Я не знаком с ней. Но так получилось, что мне приходится...

– Иван-царевич!!! Ты гений!!! Я бы ни за что до этого не додумался!!! Молодчина!!!

– Чево? – недопонял Иванушка.

– Я говорю, что я бы ни за что не додумался жениться на этой Вальке, чтобы жар-птицу за просто так получить, и кучу золота сэкономить! Ну, ты дока!!! Не ожидал я от тебя такой прыти! И доспех чей-то успел спереть! Ай, да царский сын!

– Сергий!!! – взвыл в бессильном отчаянии Иванушка. – Я не хочу замуж ни за каких принцесс! Я – смертник!!! Первый же противник прошьет меня копьем насквозь – они занимаются этим всю жизнь, а я сейчас-то с трудом в седле держусь!

– Ну так пошли отсюда, они еще минут через тридцать только начнут – у них еще пока будет это... Ну, как его... Ну, с лошадями связано...

– Скачки?

– Да нет...

– Выездка?

– Да нет же!

– Бега?..

– Какие бега, царевич! Ты что, издеваешься? Это что-то про кобыл...

– ?

– Или про жеребцов....

– ???

– А, вспомнил! Жеребьевка!

Иван тихонько заржал.

– Это с жеребцами не имеет ни малейшей связи, Сергий. Это значит – они будут узнавать, кто с кем сражается. Ну, чтобы не все со всеми, а время сэкономить...

– Игра на вылет?

– Вот, точно! Только мне-то от этого...

– Так мы идем или нет? – уточнил Волк.

Иван вздохнул, сглотнул непрошенную слезу от жалости к себе, и твердо сказал:

– Нет.

– Ты с ума сошел? – заботливо поинтересовался Сергий.

– Нет, Серый, понимаешь, дело не в этом. Я не сошел с ума. И мне очень страшно. Но дело в том, что Черный Рыцарь пропал, а он должен был во что бы то ни стало получить в жены принцессу Валькирию, они любят друг друга больше жизни, а он пропал, и... Короче, ее отец и брат хотят выдать Валькирию за генерала Айса. А если Кевин Франк жив... Влюбленные этого не переживут.

– Как и ты, – заметил Волк.

– Это не важно. Важно то, что я погибну, сражаясь за самое прекрасное и возвышенное, что есть в мире, за то, что минисингеры воспевали...

– Понятно, – быстро обрубил Волк. – Короче, придется опять тебя из чего-то вытаскивать.

– Это не сможешь сделать даже ты... Знать бы, куда подевался сам Кевин Франк – Черный Рыцарь... – вздохнул царевич.

– Черный, говоришь... – задумчиво молвил Волк.

– Ну, да!

– Из черной палатки у самого леса?

– Да, да!!! Ты его видел?!

– Нет. Не припоминаю, – более чем искренне пожал плечами Серый. – Убей, не помню.

– Ну, ладно... – меланхолично произнес Иванушка. – Значит, когда я... То есть, когда меня... Ты родителям...

– Ваше высочество! Ваше высочество! – к царевичу бежал запыхавшийся оруженосец. – Жеребьевка! Подъезжайте скорей к королевской ложе!

Иван по мере возможности оглянулся, успел ли отрок Сергий отойти и не попасться на глаза слуге лотранского принца, но никого вокруг него уже не было и близко. Царевич вздохнул, преисполнился сурового мужества, и скорбно тронул коня.

Хроника столь знаменательного и судьбоносного для четырех держав дня сохранилась в мюхенвальдских летописях, и теперь историки, студенты и просто любопытствующие могут с разрешения главного архивариуса заглянуть в них и прикоснуться к событиям того славного турнира.

"... Первый поединок Черного Рыцаря прошел с сэром Ингваром, графом Корринским. Тот разогнал коня как ураган, и копье его было нацелено прямо в сердце противнику, но за мгновение до того, как поразить Черного Рыцаря насмерть, он отвернулся, чтобы посмотреть неизвестно куда, взмахнул рукой со щитом – и удар сэра Кевина, принца Лотранского (ибо кто же еще это мог быть, сражаясь как лев за руку и сердце прекрасной Валькирии, обещанные победителю отцом ее, королем Шарлеманем) выбил его из седла, едва не проткнув сэра Ингвара вместе с доспехами его и конем его...

... Второй поединок Черный Рыцарь провел с сэром Якобом, эрлом Эстрандии. От могучего удара сэра Кевина противник его вылетел из седла, не успев опомниться...

... Третий поединок Черный Рыцарь должен был иметь с сэром Джулсом, бароном Шварценвальдским, но едва взяв разбег, скакун сэра Джулса взбесился и понес, и поймать его смогли лишь через четыре часа, на границе с Лотранией...

... После этого на ристалище вышли менестрели и воспели во многих балладах благородство и мужество отважных рыцарей, мудрость и величие короля, храбрость и ум кронпринца Сержио и очарование и скромность принцессы Валькирии...

... Последний, решающий поединок должен был состояться с непобедимым генералом Айсом, опорой и надеждой обороны королевства, доблестным всесокрушающим воителем, равных который не знал себе с отроческих лет. ... Но едва прозвучал сигнал боевого рога, дающий начало завершающему поединку, как генерал пришпорил что было силы коня своего, и все подумали, что не замедлит он обрушиться всей мощью оружия своего на злосчастного противника, чья недобрая звезда привела его сегодня на этот турнир на верную погибель. Но случилось невероятное, объяснения чему нет и не будет никогда – генерал Айс, герцог Стефанбергский, быстрее пущенной стрелы пронесся мимо Черного Рыцаря, даже не сделав попытки поразить его, и в мгновение ока скрылся из виду. Это оставило счастливым победителем и женихом принцессы Валькирии сэра Кевина, принца Лотранского...

... Король сделал ему знак подъехать к монаршей ложе и спешиться, но едва сэр Кевин сделал попытку соскочить с коня, как покачнулся и упал, с силой ударившись оземь. Видно, он был ранен во время одной из схваток, хотя какой – того не ведаем мы...

... И тогда добросердечная принцесса, вне себя от горя, кинулась на ристалище, сжала суженного своего в объятиях, подняла на руки и понесла на окраину леса, к его шатру..."

– Нет, ваше высочество, просто бинтов, за которыми ушел оруженосец, не достаточно. Ему нужен самый лучший лекарь, а кто может быть лучше придворного лейб-медика!

– Нет, я не отойду от него, пока не увижу, что жизнь его вне опасности! – сквозь рыдания воскликнула Валькирия, заламывая руки.

– Если вы не отойдете от него, вы можете увидеть его преждевременную кончину в страшных муках! Поверьте мне, раны, что не сразу видны – самые ужасные!

– О, нет!

– О, да!

– Тогда я бегу, но вы должны мне поклясться, что не покинете этого доблестного рыцаря ни на секунду!

– Его? Да ни за что! Клянусь! Ну, быстрее же!!!

Раскрасневшаяся зареванная принцесса пулей вылетела из шатра.

Пара десятков точных ударов острым ножом – и доспехи, больше не удерживаемые кожаными ремнями, как яичная скорлупа слезли с героя.

– Быстро на ноги и дуй отсюда, пока опять кто-нибудь не приперся! – сквозь зубы прошипел Волк. – Жди меня у городских ворот!

– Сергий!!! Я не знаю, как ты это сделал, но я у тебя в долгу по гроб жизни!!! Ты невероятен!!! Ты – чудо!!!

– Снимай с головы этот чугунок! Благодарности потом!!! – и он выскочил наружу.

Через минуту он вернулся, волоча за ноги бесчувственное тело.

– Ты еще здесь?!

Иван к тому времени уже смог подняться на колени.

– Кто это?

– Конь в пальто! – сострил Серый. Царевич не обратил внимания.

– Это – Черный Рыцарь? Где ты его нашел?! Что с ним?!

Серый почему-то предпочел не отвечать на такие простые вопросы, а сразу заявил:

– Щас примчатся прислужники, лекари, прынцессы – они его быстро в чуйства приведут. А что было – до свадьбы заживет. Все. Сматываемся. Или ты хочешь, чтобы тебя тут застукали?

– Нет, конечно, но ведь...

Не дожидаясь конца тирады, Серый дернул нетвердо еще стоящего на ногах Иванушку за рукав и выволок его на свет божий.

– Пошли. Бодрым шагом. Головой не крути. Вон, уже кто-то бежит, башками вертит, со львами на пузах – спальничьи-постельничьи королевские, наверное, прынца твоего обихаживать. Дорогу уступи, витязь.

Объяснения Серого, к великому отчаянию Ивана, были кратки.

– Исчезновение принца Кевина – твоя работа?

– Он меня толкнул.

– А турнир?

– Пришлось поломать голову...

– А что ты сделал с сэром Ингваром?

– Солнечный зайчик.

– А сэр Якоб?

– Ты бы знал, сколько масла ему на седло пришлось вылить...

– А третий?

– На него ушло всего пол-банки горчицы.

– То есть? Он ее всю съел?

– Не он, а его кобыла. И не то, чтобы съела...

– Ну а генерал Айс? Тоже горчица?

– Хм. Тут все немножко сложнее. Когда ты сказал, что в последнем поединке тебе наверняка придется сразиться с Айсом, я подумал, что в конце так близко к нему подобраться не удастся, и поэтому, не теряя времени даром, быстренько нашел в ихнем лесочке одну хорошую травку, благо она тут растет, заварил, и под видом торговца освежительными напитками споил ее ему. Правда, на то, чтобы она сработала, было нужно время, и пришлось уговорить Гарри и Санчеса, чтобы они его немножко потянули... Чтобы в самый раз пришлось.

– Ну, и?..

– Ну и получилось. Сам же видел.

– Но что за травка?

– Хорошая травка. Слабительная. Только, боюсь, перестарался я, тройную дозу ему втюхал... Зато дней пять у него будет на одну проблему меньше. Или больше. Как посмотреть.

Первой реакцией царевича было сказать, что на рыцарских турнирах все должно быть честно – и победа, и поражение, и жизнь, и смерть – этим, вроде, и знамениты они, и королевич Елисей, например, отвернулся бы от него на всю оставшуюся жизнь за такие штучки, но тут кто-то внутри него, язвительный и ворчливый, шепнул, почему-то голосом Серого, что поражение и смерть честны тогда, когда они чужие, а некоторым молодым идиотам надо завести привычку хоть иногда думать перед тем, как куда-нибудь влазить, а Волк только спасал его никчемную шкуру, за что ему в очередной раз большой спасиб и низкий поклон, а не твои душеспасительные беседы. Иван слегка оторопел, потом почему-то решил, что это – голос его совести, и не стал возражать. И только потом пришло ему в голову, что, может быть, совесть, выговорившись раньше, молчала, а к микрофону прорвался ее заклятый друг – здравый смысл. Но кто из них прав – Иванушка так и понял. Ведь не может же быть так, что правы двое? Или не прав никто?

Этим вечером дружеские посиделки в "Веселой Радуге" повторились один-в-один, лишь с той разницей, что все угощение было за счет Гарри, а вина – раза в два больше. Никто не задавал ему вопрос, откуда у минисингера деньги – все и так поняли, что выступление перед королевской семьей и придворными совсем неплохо оплачивается.

Когда гости насытились и зазвучали первые аккорды, Гарри, выдержав театральную паузу, осчастливил всех известием, что, возвращаясь с турнира, он сочинил новую песню о дамах, менестрелях и рыцарях, каковую и не замедлил исполнить под шквал всеобщих восторгов.

Среди собравшихся легкомысленных певцов и веселых музыкантов, как черный каравай на подносе с пирожными, выделялся человек в кирасе и с мечом на перевязи из дорогой кожи. Его не было в прошлый раз, но поскольку никто не тыкал в него пальцем и не спрашивал, что господин офицер делает в этом вертепе муз, Иван решил последовать всеобщему примеру, и обращать на странного незнакомца не больше внимания, чем он того заслуживал. Хотя, наверное, в этом была какая-то тайна, и уж королевич-то Елисей ни за что не прошел бы мимо...

Гарри нетрезво подмигнул Иванушке раскосым зеленым глазом, кивнув кудрявой головой в сторону загадочного гостя.

– Это – майор Мур. И он – начальник городской стражи. Вы не поверите, но у него голубые глаза, он играет на мандолине и пишет стихи. И он вам посоветует, как можно получить аудиенцию у Шарлеманя. Вам повезло, что сегодня майор смог посетить нас. Лучше него никто из нас не смог бы рассказать о дворцовых порядках, об этикете двора, о привычках короля... Эй, Мур, будь так любезен, пересядь, пожалуйста, к нам – наши гости хотели бы с тобой переговорить...

– Ну, так как, Сергий – ты со мной? – задал невинный с виду вопрос царевич на следующее утро.

– Разумеется, – отрок метнул на Ивана настороженный взгляд – похоже было, что его почти звериное чутье шепнуло ему о чум-то нехорошем.

– А ты помнишь, что говорил вчера Мур?

– Это ты на что намекаешь? – на всякий случай обиделся Волк.

– Да нет, ты что, я вовсе не об этом... – смутился Иванушка от этой малости. Да и, честно говоря, чтобы его смутить, многого и не требовалось.

Волк смягчился, но напряжение его не покинуло.

– Так о чем это ты?

– Ты, кажется, очень привязан к этой бесформенной рубахе?

– Это – элегантная мешковатость, – парировал Серый.

– К этим стоптанным сапогам?

– Они почти новые. Ты же сам мне их пожаловал в день нашей встречи.

– К этому нелепому ремешку на голове?

– Санчес сказал, что это называется хайратник, и что у них в школе это было очень модно.

– Сергий, Мур сказал, что аудиенцию у Шарлеманя могут получить только высокородные дворяне, а чтобы сойти за такого, тебя нужно разодеть по последней мюхенвальдской моде, – мстительно напомнил Иван, с особым смаком выговорив "разодеть".

Он все еще не мог простить Волку своего вчерашнего переодевания.

Во время турнира Серый сполна навидался моделей придворного платья летнего сезона, и поэтому предложение друга произвело на него такой предсказуемый эффект.

– Ты хочешь, чтобы я выглядел как какое-нибудь вондерландское чучело?!

– Почему – "чучело"?

– Ты что, не видел, что они носят?!

– Видел. Вполне приличные наряды.

– Приличные?! Ты что – издеваешься?!

– Нет, что ты, что ты, я же как лучше стараюсь...

– Лучше?! Терпеть не могу всякие дурацкие тряпки!

– Это не дурацкие тряпки. Это – образец тонкого вкуса.

– Я не собираюсь их есть! А наряжаться вообще ненавижу! Ты можешь представить меня в этом?!.. Да я лучше свою рубашку лишний раз выстираю! Ты видел, какого цвета у них поддевки?!

– Что?

– Ну, это... – разбойник беспомощно взмахнул руками около своей персоны. Иван, кажется, понял, что имелось ввиду.

– Это не поддевки...

– Тем более! Это уже даже не поддевки! А что они носят вместо нормальных штанов?! А что у них на шее? Я на себя ЭТО не надену!!! За кого ты меня принимаешь?! Только слепые идиоты могут носить такое!!!

Иванушка слушал негодующие вопли Волка и торжествующе ухмылялся, чувствуя себя наконец-то отомщенным.

– Хотя, ладно, – поток негодования Серого вдруг иссяк, и он хитро прищурился на Ивана. – Надену, если и ты в таком пойдешь.

Тут и наступил звездный час царевича.

– А мне зачем, – демонстративно-недоумевающе хмыкнул он. – У меня мое лукоморское платье вполне ко двору пригодное. А ты вот на...

Не успел он договорить, как Серого будто ветром сдуло – только по лестнице дробно затопотали подкованные каблуки.

Иванушка непонимающе оглянулся, пожал плечами, и решил вернуться в свою комнату, чтобы закончить умывание.

Коварство Сергия он раскусил лишь тогда, когда тот на его глазах со сладкой улыбкой вылил на кафтан Ивана полную кружку чего-то, что по виду вполне могло быть минуту назад частью содержимого одного из самых зловонных красильных баков Санчеса. Или, не приведи Господь, чана для мытья посуды.

– !!!!!!!!!!! – набрал царевич полную грудь воздуха.

– Ну, так я не понял – мы идем за вондерландскими костюмами, или нет? – недоумевающе захлопал невинными глазами разбойник.

– Как прикажете доложить о вас королю?

– Иван, царевич Лукоморский, и... Сергий, князь Ярославский. По важному делу.

– Слушаюсь-с, – и главный церемониймейстер с поклоном растворился.

Теперь оставалось только ждать, и Иван мог не торопясь рассмотреть огромный зал с витражами в длинных стрельчатых окнах и сводчатым потолком, исчезающим где-то в полумраке высоко над головой – знаменитый Конвент-Холл, о котором рассказывал им Мур.

Потолок был расписной, говорил он, и эта роспись была одной из величайших тайн королевского дворца Шарлеманей. Каждый, кто смотрел на нее, видел что-то свое, и объяснение этому искали лучшие умы королевства вот уже двести пятьдесят лет – и не находили.

Легенда гласила, что дворец был сооружен прославленным зодчим Куллиганом в период увлечения его экзотическими травами, что отразилось на проекте – говорили, что Конвент-Холл был построен в форме листа одной из них. После, великий Коло дель Градо – друг и последователь Куллигана – провел под этим потолком, не спускаясь, десять лет своей жизни, украшая каждый миллиметр каменной поверхности тончайшей росписью, по его словам, не имевшей равных во всем свете.

По его словам – потому, что никто после того, как сам гениальный живописец спустился с лесов и сжег их за собой, так и не смог больше подняться туда, а снизу разглядеть что-либо было практически невозможно, кроме того, что сам потолок, скорее всего, существует. Но, поскольку весть о том, что сам Маэстро расписывал эту деталь архитектуры, разнеслась по городам и весям, благороднейшие из рыцарей и прекраснейшие из дам проделывали немалый путь, чтобы хоть одним глазком взглянуть на его бессмертное творение, и рассказывать потом об этом свои детям, внукам и менее удачливым соотечественникам. И, конечно же, по возвращении домой, когда дети, внуки и вышеупомянутые соотечественники начинали расспрашивать паломников, что же те видели, они получали описание в полном объеме – вплоть до последнего когтя, кирпичика, травинки, складочки, буковки и наконечника стрелы.

И все шло замечательно, когда вдруг совершенно случайно выяснилось, что двух одинаковых свидетельств очевидцев не было – как не бывает двух одинаковых снежинок. И все поняли, что это или магия, или чудо, и это породило четыре религиозные войны, девять университетов, пятнадцать школ предсказателей будущего и двадцать династий толкователей Вещих Картин Конвент-Холла. Один человек, предложивший соорудить длинную лестницу, избежал публичного сожжения на площади только потому, что был растоптан толпой до этого.

И вот теперь Иванушка, задрав голову и прижав к макушке берет, во все глаза пялился ввысь, вспоминая повествование Мура. Удивительно, что профессиональный солдат мог так любить свой город – в его рассказах он волшебным образом оживал, превращаясь из нагромождения серых каменных стен, каким привыкли его воспринимать люди, в увлекательнейшую книжку с яркими картинками, и царевич, мысленно составляя список, что бы он хотел увидеть в Мюхенвальде, пришел к выводу, что проще будет выписать на маленький клочок бумаги то, что он увидеть здесь не захочет.

Серого же предания старины глубокой, похоже, ничуть не задели, и он с высокомерно-скучающим видом, приличествующим своему костюму, разглядывал придворных равнодушно. Как голодный волк овечье стадо. И не один обрывок разговора не пролетал мимо его чисто вымытых ушей.

– Кристина, милая, вы не знаете – принц Сержио будет сегодня участвовать в аудиенциях вместе с его величеством?

– Боюсь, что нет, Жизель – говорят, что он еще не оправился от раны, полученной им от этих бандитов.

– Ах, он такой отважный, такой безрассудный – броситься на защиту какого-то бедного незнакомца против целой шайки грабителей!

"Еще один ненормальный, вроде нашего Ивана. Не дай Бог, встретятся – тогда хоть стой, хоть вешайся будет", – про себя хмыкнул Волк, и стал прислушиваться дальше.

– ...пятеро!

– Нет, восемь!

– Да нет же, я совершенно точно знаю, что их было четырнадцать человек!

– Ах!

– И он успел уложить семерых, перед тем, как ему нанесли этот предательский удар сзади!

– Ах!

– Нет, десятерых!

– Нет, пятнадцать!..

– Ах, принц Сержио!

– Его усы сводят Катарину с ума, ха-ха.

– Не одну меня, Гретхен, не одну меня, если ты знаешь, что я имею ввиду...

Едва заметный поворот головы...

– Риана, ты обратила внимание на платье принцессы, которая была на ней во время турнира? Клянусь, это была настоящая шатт-аль-шейхская парча! А рельеф передней полочки выходил из проймы!

– Генриетт, у меня будет такое же сегодня к вечеру.

– Как и у меня, Рианна. Не думай, что ты одна такая быстрая.

– С начала шантоньской войны это только второе изменение фасона...

– А ведь уже третий месяц идет...

– Поражение Айса в битве при Шлессе не прошло бесследно.

– Совершенно верно – эти купцы дерут теперь за парчу втридорога!

– Они говорят, что эти чертовы шантоньцы перекрыли наши торговые пути и берут теперь с них свою пошлину.

– Чем-то еще закончится сражение при Гранте...

– М-да... Если Шарлеманю придется снаряжать еще одно войско, он останется голым.

– А что, у меня на примете как раз есть пара подходящих портных!..

Еще поворот...

– ...оплатить снаряжение армии Айса.

– Не может быть!

– Да, и теперь клетка не золотая, а просто позолоченная, и вместо драгоценных камней – цветные стекла!

– Тс-с-с! Если кто-нибудь услышит!..

– Ладно, на балу вечером поговорим...

Небрежно поправим перо на берете и повернемся еще в пол-оборота...

– ...должно было состояться дней пять назад. Со дня на день должен прибыть гонец – надеюсь, с вестью о победе.

– А Айс как раз вчера вечером отправился к своей армии. В карете. Говорят, верхом ему не позволила ехать рана, полученная на турнире... – фраза завершилась взрывом хохота.

Серый не сдержал ухмылки и поспешно отвернулся. Он почти не сомневался, что пара-другая зорких глаз следит за ними из укромного местечка, и вовсе не хотел, чтобы вдумчивый наблюдатель пришел вдруг к каким-нибудь неожиданным выводам.

Но порассматривать витражи ему не удалось.

– Великий король Шарлемань Семнадцатый примет принца Лукоморского Ивана и князя Ярославского Сергия! – прокатилось под сводами Конвент-Холла.

– Когда зайдем – молчи. Говорить буду я. У тебя нет дипломатического таланта, – шепнул Иванушка последнее напутствие другу, и шагнул вперед.

– О, это и есть принц Иван Лукоморский? – поднялся с трона король, не успели они переступить порог тронного зала. – Как же, как же! Знакомы с твоим батюшкой! Воевали лет пятнадцать тому назад! Ха-ха-ха! Славная была кампания! Если бы не зима – ни за что бы не помирились! Да хватит вам кланяться – свои же люди, можно сказать, почти родня. Ха-ха!

Повинуясь монаршему слову, Волк поднял глаза и впервые получил возможность разглядеть Шарлеманя. Услышать он его уже наслушался.

Король был довольно высокого роста, дородный, с маленькой круглой краснолицей головой на широких плечах. За выдающимся носом прятались крошечные подвижные глазки неопределенного цвета и выражения. Массивная золотая корона была надвинута на низкий лоб подобно берету придворного щеголя, а невероятное количество золотых цепей, подвесок и кулонов всех размеров, форм и цветов на алой атласной груди и зеленых шелковых рукавах скептично настроенного наблюдателя заставило бы сомневаться в их подлинности.

– Да вы, молодые люди, проходите, садитесь, – сделал шаг монарх им навстречу. – Раньше сядешь – раньше выйдешь, – и раскаты громоподобного смеха сотрясли пыль на портьерах и знаменах.

– Разрешите с вами не согласиться, ваше величество – мы не достойны сидеть в присутствии такого великого правителя, – поклонился царевич – дипломат с дипломом.

– Ну, что ж ты – в чужой монастырь со своим самоваром! Как говорится – не плюй в колодец – вылетит, не поймаешь! Что у трезвого на уме, то не вырубишь топором! Ха-ха! Лукоморская народная мудрость! – и Шарлемань метнул цепкий взгляд из-под кустистых бровей, чтобы проверить, какое впечатление на иностранных гостей произвела его эрудиция. Впечатление было нормальное – в открытый рот Ивана воробей залететь-то уж мог бы точно. В широко распахнутых глазах князя отразилось и застыло страдальческое удивление. Увиденное короля, судя по всему, удовлетворило, и он продолжил:

– Как видите, не только вы хорошо говорите по-вондерландски. Я тоже большой любитель лукоморской культуры! Я даже прочел книгу вашего известного писателей, правда, я уже не помню, как его звали, и какую. Но это замечательная книга! Все говорят. А в молодости я изучал вашу великую страну. Ваши пословицы и поговорки – это кладезь мудрости! Я заучивал их наизусть ночами! Мои предки всегда говорили – язык врага надо знать! Ха-ха! Волков бояться – ни одного не поймаешь! Лукоморская народная мудрость!

Тут к Иванушке вернулся утраченный было дар речи.

– Извините, ваше величество, но эта пословица...ооууй! – несколько преждевременно и неожиданно закончил царевич фразу. И зачем-то запрыгал на одной ноге.

– Что-что? – недопонял король.

– Его высочество хотели сказать, что эта пословица заставила вспомнить его о цели нашего визита.

– А что же он сам это не сказал? – в искреннем непонимании наморщил Шарлемань узкий лоб.

– О, ваше величество, вы знаете, царевич Иван такой стеснительный, он так легко смущается, теряет нить разговора, так сказать, и даже нервный тик с ним от волнения приключается. Эпиплексия. Особенно в присутствии такого харезматичного финтралопа, немцената и орниптолога, как ваше непревзойденное величество. И он перед тем, как войти сюда, попросил меня об одном одолжении – чтоб я сам, как его доверенное лицо, корпус реликта, так сказать, донес до вашего величества нашу нижайшую просьбу. Как говорится, одна голова хорошо, да жестко спать. Лукоморская народная мудрость, – И Серый расшаркался и сделал паузу, чтобы убедиться, что до Шарлеманя все дошло, впиталось и осело.

Казалось, было слышно, как скрипят королевские мозги. Орниптолог и финтралоп явно запали правителю в душу.

С Иваном, похоже, тоже случился один из приступов, про которые князь так предусмотрительно упомянул.

Прошла минута.

– Да-да, конечно, – наконец обрадовано закивал король. – В тихом омуте не без урода.

Сергий Ярославский Волк ободряюще улыбнулся.

– Так вот, видите ли, дело в том, что скоро у царицы-матушки, да преумножатся ее годы, случится день рождения, юбилейная дата, так сказать, восемнадцать – баба ягодка опять. Ха-ха.

– Ха-ха, – заговорщицки подмигнул вондерландец.

– И ваш покорный слуга, юный царевич Иван, будучи примерным сыном и благородным витязем, решил подарить матушке в этот знаменательный день нечто такое, что запомнилось бы не только ей на всю жизнь, но и о чем говорили бы десять поколений после него, что-то обычное для зарубежных стран, но диковинное для Лукоморья.

– Та-ак? – заинтересовано склонил голову Шарлемань.

– И его выбор пал на позолоченного павлина, что, как говорят, живет в чудесном саду Мюхенвальда, – и видя, как начинает багроветь лицо короля, и как в легкие уже набирается воздух для решительного отказа, Волк быстро договорил:

– ...И предлагает вашему величеству за него полмешка золота.

Король на секунду замер – сработал арифмометр в его лысеющей голове. Дебет-кредит, победа-поражение, войско-свадьба... двор-развлечения... турниры-фасоны... Щелк-щелк, щелк-щелк, щелк-щелк... Щелк.

Решение созрело.

– Нет, на это я согласиться не могу, – как и ожидал Серый, Шарлемань замотал головой, но далеко не так решительно, как собирался в начале – в ней уже накрепко засело видение большой кучи такого необходимого ему сейчас металла пятьсот восемьдесят пятой пробы.

Иван тоже почувствовал это, и решил внести свою лепту в разговор.

– Князь хотел сказать – ч...ауууй!

– Что? – не расслышал Шарлемань.

– Его высочество великодушно соглашаются на мешок, – разъяснил князь.

– А почему он опять прыгает на одной ноге?

– Это он от смущения, – расплылся в умильной улыбке поверенный царевича.

– Какая прелесть! – заулыбался король. – Семь мешков.

– Чрезвычайно милый мальчик, – согласился с ним князь. – Полтора.

– Зол... Жар-птица – это символ нации. Шесть с половиной.

– Символ нации – это ее монарх, – глубокий поклон. – Два.

– Другой такой вы не найдете нигде. Шесть.

– А если найдем? Два с половиной.

– Пожалуйста, ищите. Это ведь не я к вам пришел, требуя продать семейную реликвию. Пять с половиной.

– Продать – не подарить. Три.

– Если бы вы знали, как она смотрится вечером в верхнем саду! Пять.