И, не дожидаясь, пока его воинство снова окажется в седле, пришпорил свою сатару и помчался по дороге к Кент'туру.

Хмурый сержант закинул, как мешок, несопротивляющегося пленника поперек холки сатары, подождал, пока молодой солдатик соберет всех трофейных сатар на одну веревку, вскочил в седло и поскакал вслед за быстро удаляющимся отрядом.

В лесу свистнуло какое-то насекомое.

Издалека отозвалось другое...

Через три поворота на их маленький отряд из двух человек и семнадцати сатар напали.

У старого служивого хватило ума рухнуть на землю и притвориться мертвым.

У солдатика – быстро перерезать веревку и умчаться вперед на своей сатаре, бросив остальных.

У пленника – только тихо застонать, когда Хок'фар объявил его мертвым.

– Живой!..

– Быстрее тогда в седло – и сматывается отсюда!

– Рен'рох – поскачешь последним! Увидишь, что нас догоняют – свистнешь!

– Уйдем опять в кусты?

– Догада ты наша! – заржал Хок'фар и пришпорил сатару, на которой уже висел его атаман.

Через двадцать минут его отряд влетел на всем скаку в гущу воинов клана Ит.

Мгновенно посчитав, на чьей стороне численное преимущество и едва успев пожать плечами, разбойники снова нырнули в спасительные кусты.

Мгновенно узнав знакомую фигуру поперек седла, предводитель клана Ит расхохотался.

– Это же наш женишок!.. Глазам своим не верю!.. Воистину, будет что рассказать гостям и чем оправдаться перед женщинами за задержку и остывший обед! Вперед!..

Еще через двадцать минут превосходящие силы воинов клана Ак, воодушевляемые боевыми кличами предков и солидными премиальными, рассеяли воинов клана Ит, и главный приз – стонущий Но'аар – перешел вместе со своей сатарой в собственность Ак'гана и его клана.

Перевязав раненых и погрузив на спины не успевших разбежаться сатар тех, кому не так повезло, воины клана Ак медленным шагом направились обратно в Кент'арк.

И благополучно добрались аж до самой базарной площади.

У дверей храма в засаде их поджидали разбойники.

Вслед за ними в Кент'турнские ворота въехали все мужчины клана Ит, способные носить оружие.

В ворота Коронации, едва не опередив конкурентов, ворвался отряд герцога К'са.

По каким-то неуловимым признакам горожане Кент'арка поняли, что базар превращается в кино про войну, и моментально заняли места на балконах домов, фасадами выходившими на площадь, согласно уплаченным счастливым домовладельцам суммам.

Отряд клана Ак занял круговую оборону вокруг фонтана.

И действо началось.

– Именем закона – я, герцог К'са, требую выдачи разбойника Но'аара!

– Верните нашего атамана, и вам ничего не будет!

– Но'аар принадлежит клану Ит!

– Папа, не отдавай его!..

– Через мой труп!..

– Я приказываю!..

– ...прольется кровь!..

– ...месть до могилы!..

– ...если ты любишь меня!..

– ...не сдаются!..

– ...позор...

– ...На-ши!.. На-ши!.. На-ши!..

Иванушка, сквозь традиционный в голове туман и слабость во всех остальных частях тела понимая, что задерживаться в этом мире ему, в общем-то, не стоит, дрожа каждой шерстинкой, и чувствуя, что его руки то желтеют, то сереют, то белеют от напряжения, изо всех своих бессильных пока сил перевалился через гребнястую голову этого разноцветного чудовища, так удачно остановившегося попить водички, прямо на бортик центрального городского фонтана.

Раздался короткий всплеск.

– ...извините, что не прощаюсь – мне очень некогда...

Не успел Саид – старый прислужник Толстого Мансура задуть лампу, задвинуть задвижку, защелкнуть защелку, накинуть крючок, повесить замок, вставить шпингалет, опустить засов и приставить к двери швабру, как снаружи снова постучали.

– Ну, кто еще там? – позевывая, ворчливо отозвался он. Откровенно говоря, Саид рассчитывал еще поспать пару часиков до того, как неизбежные хлопоты и не менее неизбежный хозяин поднимут его неласково с кучи старых тряпок, которые днем защищали от солнца окна, а по ночам служили ему постелью под лестницей.

– Это мы. Бедные декхане – сборщики капусты. Утомились сидеть на улице и решили поспать в наших комнатах. За которые мы уже заплатили твоему хозяину, кстати.

– А-а-а... Чтоб вас... – в сердцах пробормотал старик и убрал швабру, достал засов, открыл замок, отодвинул задвижку, откинул крючок и отвел защелку.

Завершив все это, он с облегчением вздохнул, вытер пот со лба, выступивший от усердия и пригласил нежданных гостей.

– Заходите, что ли...

Дверь дернулась и осталась на месте.

– Закрыто, – сообщил кто-то снаружи.

– Как закрыто?.. Щас посмотрю... Щас проверю... Что-то не сделал... Наверное... Опять... Шакал укуси этого хозяина вместе с его дверью...

Саид задвинул задвижку, защелкнул защелку, накинул крючок, повесил замок, открыл шпингалет, опустил засов и приставил к двери швабру.

– Так... Погодите... Сейчас все сделаю по-порядку... – забормотал он себе под нос. – Так... Швабра... Засов... Замок...

Так, походя выдавая незнакомым людям секретные компоненты системы безопасности кофейни, он убрал швабру, достал засов, открыл замок, отодвинул задвижку, вставил шпингалет, откинул крючок и отвел защелку.

– Всё. Заходите, – горд и доволен собой, выдохнул он.

– Так закрыто же!.. – раздраженно прозвучало с улицы.

– Как закрыто?!.. Опять?!.. Не может быть!.. Я же... Все по-порядку... Вот, смотрите... Задвижка... Так...Защелка... Ай!.. Крючок... Ой!.. Ух-х-х-х... Замок...

И Саид снова, защемляя себе пальцы, ломая ногти и сдирая кожу, быстро задвинул задвижку, защелкнул защелку, накинул крючок, повесил замок, открыл шпингалет, опустил засов и приставил к двери швабру.

– Я же делаю все по инструкции!!!... Швабра... Защелка... Крючок... Задвижка... Замок... Шпингалет... Защелка... Нет, защелка уже была. Или не было? Нет, была... Или это в прошлый раз?.. Замок... О, нет... Засов... Крючок... Или не было?.. Так, начнем все сначала... Кхм... Эй, уважаемые декхане...

– Н-да? – донеслось зловеще с улицы.

– Не могли бы вы подсказать, открываю я сейчас дверь, или закрываю?..

– ОТКРЫВАЕШЬ!!!

В темном ночном воздухе что-то зашипело, затрещало, черная вспышка ослепила запутанного и сконфуженного Саида даже через дверь, ударил беззвучный гром, и он отлетел под лестницу и приземлился на кучу тряпья, о которой он так мечтал еще несколько минут назад.

То, что осталось от двери, накрыло его сверху, и сознание покинуло его на заветные два часа.

– Что ты наделал!!!.. Нас же услышат!!!.. – шепотом проорал Иудав прямо в ухо едва не дымящемуся от ярости Гагату.

– Мне плевать!!!.. – таким же шепотом прорычал Гагат и, оттолкнув брата, кинулся к лестнице и вверх.

– Послушай!.. Может, это был не он! Вор же должен был прийти один!.. Может, он появится после!..

– Вор должен был прийти! Точка! И он пришел – и пусть шайтан проглотит меня, если мне не все равно – один он, или с армией!.. – сквозь зубы прорычал Гагат и бросился к лестнице.

– Но который из них вор? Ты разглядел его тогда? – подпрыгивая от возбуждения на ходу и едва поспевая за братом, шипел Иудав.

Гагат резко остановился, и Иудав не налетел на него только потому, что мгновение назад наступил на край своего плаща и, стараясь производить как можно меньше шуму, свалился вниз.

– Конечно, это тот, который нес ковер! Какие могут быть сомнения? На том были такие же черные штаны! И ковер, видно, тоже где-нибудь спер – это же понятно и слепому погонщику ишаков!.. Это же вор!.. Иудав?.. Эй, Иудав!.. Ты где?.. И чего ты там стучишь?..

– Ох-х-х-х... – только и смог вымолвить в ответ брат, вытаскивая на ощупь из спины бренные останки того, что еще несколько минут назад было входной дверью кофейни, на которую он, снеся перила, так точно приземлился.

К счастью, Саид под ней все еще был в блаженном беспамятстве и не напомнил лишний раз в недобрый час о себе.

– Эй, где ты там есть!.. Перестань копаться! А то я пойду к нему без тебя, и ты пропустишь самое интересное! – прошипел Гагат.

– Э, нет!.. Подожди!.. Как это – без меня?!.. – и Иудав, почему-то полагая, что бег на цыпочках – это то же самое, что хождение на цыпочках, только быстрее, торопливо затопал по ступенькам.

– Чего вы там чехарду устроили – заснуть невозможно!..

Дверь самой ближней к лестнице комнаты распахнулась, и в коридор выглянул Виктор с ярко горевшей лампой в руке.

Откровенно говоря, ему было все равно, кто там топает или стучит, но ведь возможность сделать неуклюжим торопыгам замечание – это еще одна возможность зажечь САМОМУ лампу и САМОМУ, самостоятельно, появиться с ней на людях, чтобы все увидели, что это ЕГО лампа, и что ОН запросто делает с ней что хочет – а с того дня, как взбунтовавшийся Огранщик впервые выбрался на поверхность, он не только не упускал ни одной такой возможности, но и всячески старался создавать их сам!

– Это он!!! – в один голос шепотом воскликнули воодушевленные братья, и не успел ошеломленный Виктор опомниться, как оказался на полу своей комнаты, связанным по рукам и ногам поясом Гагата и с кляпом из куфии Иудава во рту.

Эх, говорил ему Сергий – постирай свои белые штаны...

Иудав осторожно прикрыл за собой дверь и ласково улыбнулся пленнику.

Тот истолковал его улыбку совершенно правильно, и забился в панике, пытаясь освободиться.

– Если ты сейчас же не замрешь, я отрежу тебе голову, и разговаривать потом буду только с ней, – склонился над самым ухом жертвы Гагат.

Жертва по инерции дернулась еще раз, и по рекомендации замерла.

Иудав беззвучно щелкнул пальцами, и в воздухе вздулся и повис под потолком иссиня-белый светящийся шар.

– Вот ты и попался, гиеново отродье, – довольно улыбаясь, проговорил Иудав, устраиваясь поудобнее на ногах Огранщика. – Ну, что, узнаешь нас? Думал, от нас можно убежать? Ха! Не хотел бы я сейчас оказаться на твоем месте! Ну, да ничего. Не долго тебе еще мучиться. Отвечай, где кувшин?

Виктор, вытаращив глаза то ли от ужаса, то ли от попыток дышать ими, так как рот и нос его были наглухо замотаны, осторожно, но отчаянно замотал головой.

– Что ты со мной тут глухонемым притворяешься? – гневно оскалился Иудав, не дождавшись членораздельного ответа.

– Подожди, – прервал его монолог брат. – Послушай, несчастный, – обратился он к пленнику. – Поклянись, что если я вытащу эту тряпку у тебя изо рта, ты не будешь кричать. Кивни один раз, если нет, и два – если клянешься. Если ты нарушишь свою клятву... Ты знаешь, что будет дальше.

Огранщик яростно закивал головой.

Платок был размотан и заброшен в угол.

– А теперь слушай меня внимательно, сын падальщика. Куда ты дел волшебный кувшин, который украл у нас в доме?

– Кувшин?.. Кувшин?.. Кувшин?!.. Да вы что!.. – все еще хватая ртом воздух, просипел злосчастный Огранщик, и убеждение в своей правоте и оскорбленная невинность сквозила даже не в каждом его слове, а в каждой букве. Ее почувствовали и ей уже готовы были поверить даже выпускники школы черных магов и злых чародеев Шатт-аль-Шейха.

Братья переглянулись.

"Не врет", – читалось во взгляде одного.

"Придется прирезать просто так и по-быстрому", – проступало сожаление во взгляде другого.

– Какой кувшин?.. Я не крал никаких кувшинов ни в чьем доме!.. Вы меня с кем-то... с кем-то... – и тут Огранщику пришла, да там и осталась, чтобы навеки поселиться, одна маленькая, но чрезвычайно крамольная мысль.

– ...путаете... – беспомощно закончил он.

При первых же признаках дрожи сомнения в голосе пленника братья встрепенулись, как стервятники при виде медленного черного пятнышка на горизонте.

Когда же непрошенное озарение не только устроилось по-домашнему в голове Виктора, но и полностью вступило во владение его лицом, братья, не сговариваясь, шелковыми голосами вопросили:

– С кем?

Огранщик, у которого было, увы, слишком мало опыта в отрицании очевидного, и воспитание которого даже не предусматривало возможность такого действия, только набычился и мужественно поджал губы.

– Не скажу.

Воспитание братьев такую возможность предусматривало.

И с ней же имело дело их образование.

– Ах, не скажешь? Замечательно, брат. А то уж, я думал, ночь пропала зря, – улыбнулся Гагат.

Обычно такая улыбка встречается на лице человека только после того, как его труп пролежит лет двадцать в земле.

– Давай, начнем с того, что расскажем этому доблестному человеку, не желающему выдавать своих друзей, почему от его упрямства пострадает только он сам, – поддержал его Иудав.

– И как конкретно пострадает, – подхватил Гагат.

– И сколько долго, – завершил вступительную часть его брат.

– Для начала, давай совьем вокруг нас кокон тишины Крустацена, чтобы снаружи нас никто не мог слышать, – предложил Гагат, и в ответ на изумленный взгляд Иудава, напоминающий, что именно на этом они срезались на экзамене на втором году обучения в пятом классе, взмахнул с вывертом рукой, и вокруг них натянулась полусфера из тончайших пересекающихся зеленых лучей.

Иудав сделал большие глаза, похлопал ими, потом беззвучно сказал: "А-а!.." и понимающе кивнул головой.

Человеку, не отличающему кокон тишины Крустацена от заклинания отталкивания Репеллента, нечего было и объяснять, что теперь, в отличие от звука, ни один комар ни проникнуть, ни покинуть зеленый овал без разрешения чародеев был не в состоянии.

– Потом мы приступим к самой волнующей части процедуры – гаданию по внутренностям. Как правило, средний житель Сулеймании и сопредельных государств до самого последнего момента и не подозревает, что в его компактном и небольшом с виду теле может содержаться такое количество самых разнообразных органов самой неожиданной расцветки, консистенции и информативности, – продолжал экскурс в курс гадания Гагат, искоса с удовлетворением поглядывая на вполне ожидаемые перемены в расцветке лица жертвы.

– ...Вот, например, возьмем кожу. Не каждый знает, что с человека средней комплекции её можно снять два квадратных метра, и весить она при этом будет от двух с половиной до четырех килограмм. Вес зависит от качества работы, остроты инструментов и какое количество подкожного жира останется на ней. Твоя кожа, например, потянет килограмма на два – уж больно ты тощ, но поскольку она у тебя стала теперь такого редкого изумрудного оттенка, то продать ее можно будет за хорошие деньги. Если точно раскроить, то хватит на небольшую банкетку. Потом, у тебя есть печень. Даже если отрезать от нее девяносто процентов, она все равно будет расти и расти – то есть, каждый раз можно отрезать еще и жарить – со сметаной, с луком, с карри – м-м-м... – очень удобно, когда дома... Потом, что в тебе есть еще интересного?.. А, кишки. Восемь метров. Зато кровеносных сосудов, если их все вытянуть, наберется около тридцати шести тысяч километров. И если их связать, то их можно обмотать вокруг нашего мира два раза. И можно устроить так, что ты за всем этим будешь наблюдать. А сколько в твоем теле жидкости!.. Одного желудочного сока можно за день нацедить до полутора литров. За всю жизнь можно заполнить семьдесят ванн!..

– Кажется, он лишился чувств, – остановил разошедшегося брата Гагат.

– Как, уже?.. – обиженно покосился тот. – А я ведь даже не дошел до самого занимательного!.. Ну, да ладно. Сейчас приведем его в себя, и, может, придется продолжить.

Иудав достал из своего мешка крошечный зеленый пузырек, вытянул пробку и поднес к носу Огранщика.

Тот, вдохнув несколько раз, судорожно дернул головой, всхлипнул, ахнул и открыл глаза.

– ...Я говорю, за всю жизнь можно заполнить семьдесят ванн среднего размера... – радостно вступил Иудав, но продолжить ему снова не дали.

– Что это у тебя? – с подозрением покосился на пузырек Гагат.

– Это – нашатырь. Купил перед отъездом у слепого Саляма.

– От этого глохнут, слепнут или сходят с ума?

– Нет. Просто приходят в себя.

– Что за ерунда? – сердито фыркнул старший брат. – А что – простого поджигания пяток уже недостаточно?

– Я тебе потом всё объясню, – шикнул на него младший и продолжил:

– Ну, да опустим детали. Наверное, тебе также будет интересно узнать, что точность этого гадания достигает ста процентов. Мы много раз имели возможность убедиться в этом на опыте других. Сначала мы обычно узнаем имя того человека, которого мы ищем. Этап этот хоть и длительный, потому, что все нужно делать не торопясь и очень тщательно, но зато один из самых увлекательных. Подготовив весь необходимый инструмент – всего наименований двадцать-двадцать пять, не больше, не буду утруждать тебя подробным перечислением всех этих игл, крючков, крюков, ножей, зажимов, щипцов больших и малых – для каждого органа – свои, фитилей и тому подобного – можно приступать к делу. Чтобы извлечь селезенку у гадального материала, и при этом зафиксировать, в каком положении она находилась на момент обнаружения, приходится медленно и осторожно разрезать и раздвинуть...

– Стой! – шепнул Гагат. – По-моему, он снова распрощался со своим сознанием. Слабонервный материал попался какой-то... Ну, что ты стоишь? Приводи его в себя!

– Как?

– Попробуй снова... этой... вашей... тырью...

– Чем?!.. А-а!.. Один момент!..

– Значит... это такое... точное... гадание?.. – прохрипел Виктор, едва очнувшись, и будучи, видимо, не в силах выслушивать краткий курс юного колдуна далее. Гагат с академическим интересом отметил, что кожа его теперь приобрела интересный оттенок бирюзового, ранее на человеческих существах никем не наблюдавшийся, и это могло бы принести им на черном рынке лишние пять-семь динаров.

– Абсолютно, – с гордостью подтвердил Иудав.

– И вы... все узнаете... если даже я... ничего не скажу?..

– Абсолютно.

– И нет... возможности... помешать... моим внутренностям... это сделать?..

– Абсолютно.

– Ну, тогда... если все равно... не скрыть... – и в голосе у него прозвучал незаданный вопрос.

Оба брата в унисон покачали головами.

– Я скажу... Но после этого... вы меня... не убьете?..

Братья переглянулись.

– Может быть, – ответил Гагат.

Он имел в виду "Может быть, не сразу".

Огранщик понял это по его глазам.

Ни одно живое существо с такими глазами сразу не убивает.

Он отвернулся и уткнулся лбом в стену.

Виктору не хотелось умирать. Особенно теперь, когда цель их путешествия была так близка (если верить старику Шараду). Еще какие-то несколько дней – и его народ будет хоть насильно, хоть под угрозой смерти, но освобожден, извлечен на поверхность земли и получит в дар для начала новой счастливой жизни целый огромный новенький город – "муха не сидела", как выразился бы Сергий Путешественник в свойственной ему цветистой манере – и караван, груженый темными очками в придачу.

Но еще меньше ему хотелось предавать Путешественника на растерзание этим сумасшедшим убийцам. Подумать только – он считал Благодетелей жестокими!.. Вот уж, действительно: век живи – век учись.

Дураком помрешь...

Но что ему оставалось делать?!..

Ведь иначе эти с ним сотворят такое, что Благодетелям бы и в голову не пришло, и что, наверное, только кошмарам снится в кошмарах!..

Что же делать?..

Что делать...

А, может, они меня просто пытаются запугать?.. Люди не могут делать такого с другими людьми!..

Или могут?

Но их гадание... Они всё равно всё узнают...

Сергий обречен.

Из-за меня.

И я никак не могу ему помочь. Он даже не успеет понять, что с ним случится!..

Если они нападут внезапно.

А если нет?.. Если они будут осторожны?

А почему они должны быть осторожны?

Если они будут напуганы.

На прощание я им докажу, что в эту игру могут играть и трое.

А там, глядишь, или они себя чем-нибудь выдадут, или он успеет убежать...

А я...

Всё равно я должен был умереть еще там, в водопаде.

– Я... все скажу... если так... – набравшись решимости, Виктор повернулся в сторону колдунов. – Этот кувшин... который вы ищете... он у моего спутника... могучего мага из... из... из-за границы....

– У старика?

– Н-н... Да. Он старик, конечно, но выглядит как юноша. Ему уже ст... дв... три... четыреста лет... Он вообще может выглядеть так, как хочет!.. Если захочет, он может превращаться в любое животное, насекомое или птицу и... и... и принимать облик любого человека!.. Да-да, все время – только так! Только этим и занимается!.. Бац! – и он похож на меня как брат-близнец!.. Бац! – и на еще кого-нибудь!.. Вот... А еще он может... может... заставить вещи летать!.. Да!.. Только рукой махнет – и – р-раз – и кувшин полетел!.. Р-раз – и сам воду в чашку наливает!.. Раз плюнуть!.. Да он и сам может летать!.. Да. Очень легко даже!.. Вот так вот – как мне пойти пешком, так ему – взять и полететь!.. Р-раз – и все!.. И улетел!.. А потом – р-раз! – и прилетел! А одного его слова слушаются и верблюды, и ящерицы, и собаки!.. А его взгляда не выдерживают даже змеи!.. Он как посмотрит на змею – а она р-раз! – и в обморок!.. А он их потом ест. Живыми. С хвоста. И нахваливает. А еще – когда захочет, он может читать мысли вслух на расстоянии у любого человека, или внушать кому угодно что угодно!.. Посмотрит в глаза – и ка-а-к внушит!.. Ка-а-к внушит!.. У него глаза – как два буравчика! Насквозь тебя видят!.. Вот, например, однажды одному торговцу, который подсунул ему свиную колбасу, он посмотрел в глаза две секунды и внушил, что он – птица, и у того сразу же выросли перья на руках, и он взлетел на крышу своей лавки и...

Виктора, не страдавшего никогда в своей жизни красноречием, понесло.

Как неуклюжий серфер, который первый раз в жизни поймал волну и теперь, одурев от счастья и ужаса, несется над пальмами и гостиницами, потому что это волна оказалась цунами, так и он, начав сочинять всемогущему магу Сергию что-нибудь такое этакое для иллюстрации его всемогучести, теперь понял, что не может остановиться, и что под застывшими взглядами гадкой парочки несет такое... такое... ЭТАКОЕ...

– Врет, – хищно оскалившись, не выдержал первым тот, который помладше, после очередного пассажа о сверхъестественных свойствах каждой волосинки из головы великого иностранного волшебника.

Но в голосе его, где-то далеко-далеко, глубоко-глубоко прозвучала тоненькая крохотная нотка испуга, и у Виктора от непрошенной надежды замерло сердце и пропал голос.

– А если нет? Нет шипения без змеи! – встревожено заметил старший.

– Да нет... Врет... наверное...

– А если нет!

– Тогда надо осторожно... Чтобы этот Путешественник раньше времени чего не заподозрил... Если он хоть в десятую часть такой сильный колдун, как расписывает это ничтожество, просто украсть кувшин недостаточно...

– Я уже об этом думал. Двухходовка Садреддина.

– Что?..

– Двухходовка Садреддина. Второй класс. Третья четверть.

– А-а-а-а!..

– Ага.

– Но он не станет с нами ничего пить.

– С нами – нет. С ним – да, – и Гагат кивнул на замершего в своем грязном углу Огранщика.

– Ты думаешь, он будет нам помогать? – туповато уставился Иудав на их пленника.

– Конечно нет!.. Он нам вообще не будет нужен!.. Лично...

– Ты предлагаешь...

– Да. Мы же можем это делать. "Мираж Марраша". Каждый может сделать это!

– Но он дольше нескольких минут не держится! У нас.

– Мы будем меняться. Один вышел, другой зашел – этот заграничный маг ничего и не заметит!.. Всего-то тут и потребуется несколько минут!

– Н-ну, ладно... Тогда, если ты не против, я сначала остановлю сердце у этого деревенщины – я как раз тут недавно выучил одно интересное заклинание – "Точка Яасда" – и хочу его испробовать.

– Эй-эй!.. – ухватил его за плечо Гагат. – А тебе не кажется, что человек, облик которого принимают, должен быть жив?

– Не обязательно.

– Как же – "не обязательно"! А у тебя с мертвого хоть раз за пятнадцать лет получилось?

– А у тебя?

– И у меня.

– Понятно... Ну, хорошо. Поставлю свою "Точку" потом. Тогда давай, проверим, чтобы этот тип был надежно связан, и подготовим все, что надо.

– Какой яд будем использовать?

– Новый. Цианистый калий. Свежий. Витаминизированный.

– Ты чего, кофе тут перепил? – Гагат яростно покрутил у виска. – Или записался в добрые феи?

– Теперь наши лавочники другого не продают, – смущенно пожал плечами Иудав. – Ты разве не читал решение последнего всемирного Совета чародеев – оно же прибыло нам дней десять назад со змеиной почтой?

– Есть мне когда заниматься всякой чепухой! – фыркнул его брат. – О чем там?

– Чтобы улучшить наш имидж в глазах обывателей – не спрашивай меня, что это такое, это какой-то новый раздел магии, придуманный недавно – всем нам, простым черным магам, предписано заботиться о тех, с кем мы имеем дело. Жертвы должны мучаться благодаря искусству профессионала, а не тупому ножу. Ремни и веревки не должны быть грубыми, сочетание цветовых эффектов заклинаний должны быть приятны для глаз, а яды – быть полезными для здоровья. Всем ослушникам – медленная смерть под тупым ножом. Подписи. Печати. Там еще много чего понаписано, вернемся домой – прочитаешь.

– Бред какой-то!.. Они там что – спятили?..

– Бред, – охотно согласился Иудав. – Но приходится исполнять – решение Совета – закон. Впрочем, наш алхимик Слепой Салям говорит, что этот новый яд ничем не отличается от старого, кроме быстродействия – теперь оно четыре с половиной минуты. Объясняет это тем, что убить оздоровленный организм несколько сложнее.

– Когда мы будем председателями совета старейшин, мы со всей этой ерундой разберемся, – в предвкушении скорого торжества зловеще ухмыльнулся Гагат. – Они сами будут умолять нас о медленной смерти под тупым ножом.

Серый уже доскребал со дна фарфоровой пиалы остатки плова своей походной деревянной ложкой с росписью "под хохлому", когда дверь комнаты без стука отворилась, и вошел Виктор с двумя серебряными чашечками, распространяющими в воздухе аромат кофе и миндаля.

– О, кофей, – сквозь набитый рот удивился Волк. – А на что ты его мне-то притащил? Я же его не пью.

По и без того взволнованному лицу мастерового пробежала легкая тень испуга.

– Как не пьешь?.. Но... Я угощаю!.. Здесь очень хороший кофе – самый лучший во всем городе!..

Серый покачал головой.

– Во всей Сулеймании!..

– Не-а. Все равно чай лучше.

– Но ты только попробуй!..

– Не хочу. Я же уже пробовал – бурда бурдой.

– Но этот лучше! Ты должен выпить несколько чашек, чтобы понять его вкус!

– Да не хочу я ничего понимать – я спать хочу! И тебе того же советую.

– Но кофе!.. Я приготовил его специально для тебя!.. – в голосе Виктора уже сквозила неприкрытая паника. – Сам!..

– Ну, ладно, – видя страдания своего спутника, Серый смягчился. – Давай, садись за стол со своим кофиём. Но учти – если и сейчас не понравится, то больше ко мне с этим питьем не приставай. Тебе нравится – вот ты и пей на здоровье.

– На здоровье, на здоровье, – радостно закивал гость, осторожно ставя чашечки на стол.

– Ну, давай, попробую, – протянул руку к одной из чашек Волк, но Огранщик быстро отодвинул ее подальше и подвинул другую.

– Лучше вот эту.

– Почему?

– В этой вкуснее.

– Да?

– Клянусь Сулейманом!..

– Ладно, вот эту, так вот эту... Послушай, а что у тебя с лицом, Вить? – Серый озабоченно потянулся к лампе. – Чевой-то тебя всего перекосило, а? Уж не с кофию ли твоего, часом?

Лже-Виктор ойкнул, схватился руками за щеки и, не слова не говоря, выбежал из комнаты.

Дверь, возвращенная пружиной, гулко хлопнула, низвергнув с кривых глиняных стен белесые лавины пыли.

В безмолвном и пустынном коридоре на пути к комнате настоящего Виктора, чтобы снова принять его обличье, Иудав пробегал мимо Гагата.

– Ну, как? – быстро спросил тот, имея в виду, поставил ли он чашку с отравленным кофе Путешественнику.

Иудав на бегу покачал головой: "Нет, он еще не пил из нее".

Гагат моментально сориентировался, коротко кивнул, и без дальнейшего промедления ринулся в комнату заграничного конкурента.

Они ему еще покажут, кто в Сулеймании хозяин!..

– С тобой все в порядке? – заботливо поинтересовался у него Волк, едва тот появился на пороге.

– Да, конечно. Все в порядке. Лучше и быть не может. Я просто выходил чихнуть. Апчхи. Вот, – и чародей изобразил улыбку.

– Будь здоров, – удивленно покосившись на него, пожелал ему Волк. – Может, ты устал? Переутомился? Может, не будем сегодня этот твой кофий пить, а? Может, ну его? Потом попробую? Как-нибудь?.. Все равно ведь пойло-пойлом?..

– Будем-будем!.. – встрепенулся вошедший. – Я сварил его специально для тебя!..

– Ну, тогда давай, – обреченно вздохнув, Серый подтянул к себе поближе блюдечко с чашкой.

– Нет-нет, не эту, – заботливо остановил его лже-Виктор. – Лучше вот эту.

– Почему?

– В этой вкуснее.

– Да?

– Клянусь Сулейманом, – и лже-Виктор заглянул ему проникновенно в глаза.

Честность в них можно было добывать в промышленных масштабах.

– Ну, давай эту. Как ведь скажешь... – слегка удивленно пожав плечами, Серый поменял чашки.