– Я – Виктор!!!..

– И ты говоришь, наверху есть вода?.. – вмешалась женщина.

– Да! Только далеко! Но там живут люди!!! Вот, посмотрите – со мной человек оттуда!!!

– ...и что Благодетели – обманщики?..

– Они вруны и злоумышленники!!! Они не хотят, чтобы мы обрели волю!!! Все Недостойные должны вернуться домой!!! – выкрикивал изо всех сил Резец-Виктор, размахивая мечом в ножнах.

– И там нечего есть и негде жить?

– Да!.. Но мы все преодолеем, когда будем свободны!!! Мы – мастера!..

– И у тебя в руках оружие?!..

– Да!!! Это значит, что мы пробьем путь к свободе, если понадобится!!!

– ЭТО ИЗМЕННИКИ!!!

– БЕЙ ИХ!!!..

– А-А-А-А!!!..

Толпа взвыла, отшатнулась, собираясь с мощью, и качнулась вперед, чтобы смыть, стянуть, подмять и растоптать безумных святотатцев и богохульников...

Но их уже не было на месте.

В таких гонках тридцать-сорок метров форы никогда не будут лишними.

Лишь бы они не сокращались.

– Быстрей перебирай ногами!.. – злобно шипел в ухо ошарашенному огранщику Серый, наугад выбирая поворот за поворотом в бесконечном каменном лабиринте стен и вырубленных в них темных пещер и переходов, как два камня похожих друг на друга. Иногда ему начинало казаться, что они все эти двадцать минут бегают по одному и тому же кругу.

– Где мы?..

Но новоявленный пророк мыслями был явно не здесь.

– Они слушали меня!!!.. Они слушали меня!!!.. Они меня слушали!!!..

– И еще бегут послушать!!!

– Я их почти... убедил...

– Идиот...

Пещер вокруг становилось все меньше и меньше, а поворотов все больше...

– А я им еще не сказал... что ты убил... четверых Благодетелей... – судорожно давясь воздухом от непривычно быстрого бега, радостно прохрипел Виктор.

– Вернись и скажи!.. – голос Волка истекал ядом. – Куда теперь?..

– А где мы?..

От такой постановки вопроса Серый остановился.

Огранщику, налетевшему на него, тоже пришлось затормозить.

– Что значит – "где мы"? Это твоя страна! Ты должен знать, где мы! – возмущенно воскликнул Волк.

– Я должен?.. – удивленно переспросил Виктор, даже прекратив на мгновение задыхаться. – Да... Я должен знать... Но я не знаю!.. Я никогда не был... здесь... раньше!..

– Хотя бы приблизительно! Нам надо сориентироваться, пока толпа приотстала. Слышишь, их вопли не так хорошо слышны. Тоже, поди, повыдохлись, как и ты, – снисходительно усмехнулся лукоморец.

– Да... – прислушался рассеяно огранщик. – Почти не слышно... Зато что-то... где-то... постукивает... Как камень о камень... Странное это место какое-то... я говорю...

– Странное? – насторожился Волк.

Теперь, когда Виктор об этом упомянул, Серый тоже смог различить тяжелый стук – как будто где-то неподалеку по каменному руслу текла каменная река.

– Да... Заброшенное... Тут вокруг довольно мягкая порода... аргиллиты, даже... похоже... а нигде нет ни пещер... ни мастерских...

– Ну, и что?

– И на полу – пыль... Здесь... не часто ходят...

– И что?

– И следы инструмента... на стенах... очень старые...

– Рез... Виктор! Слышишь – толпа опять заголосила? Это они отдохнули и отправились за нами! Тут нигде нет ни одного бокового хода! И если ты ничего умнее не придумал, то надо бежать туда, куда ведет этот проход! Быстрее!!!..

Волк рванулся, но, едва завернув за угол, остановился как вкопанный.

Едва волочивший явно отказывающие ему в услуге перемещения ноги огранщик наткнулся на него, и с облегчением на нем повис.

– Кто это? – встревоженным шепотом потребовал у него ответа Серый.

– Где?..

– Там, – и он ткнул пальцем за угол.

Виктор выглянул было беззаботно из-за плеча пришельца, но тут же бросился на пол и прижался к серому шершавому камню, закрывая голову руками.

Когда он через секунду повернул голову к Волку, цвет его лица, не слишком румяный и в лучшие-то времена, мог с легкостью с этим камнем посоперничать.

– Мы погибли, – едва слышно прошептал он. – Мы в запретном коридоре. А это Страж.

– Кто он такой?

– Каменный великан, стерегущий коридор.

– Великан?! Да это целая каменная стена!!!.. – не выдержал Серый. – Одна дубина больше меня!..

– А у него их две...

– Как его можно миновать?

– Никак, – обреченно покачал головой Виктор. – Мимо него могут пройти только Благодетели...

– Куда ведет коридор?

– Не знаю... Это запретная зона... Никто не возвращается... Никогда не возвращался...

Серый занервничал: гул голосов слышался все ближе и ближе. Но слишком быстро приближаться они что-то не спешили...

Наверное, в отличие от временно потерявшего рассудок, рассудительность и ориентацию в пространстве огранщика, они знали, куда ведет этот коридор.

– И что ты предлагаешь? – сердито спросил Волк.

– Почему – я?

– Это твоя территория!

– Я здесь ни разу не был! Потому, что первое, что узнает ребенок Недостойного, едва научившись ходить, это про Запретные Зоны.

– И что он про них узнает?

– Что ходить туда запрещено.

– Весьма ценная информация...

– И что если ты нечаянно туда... то есть, сюда попал, то нужно бежать со всех ног обратно.

– Обратно? Они нас разорвут!..

– Властимилы... – презрительно хмыкнул Виктор.

– В смысле? – недопонял Волк.

– Милые власти. Покорные. Рабы, – пояснил тот.

– Но разорвут?

– Разорвут... – нехотя подтвердил Виктор.

Голоса, сопровождаемые теперь уже звоном металла, звучали все ближе.

– А ты говоришь, Благодетели ваши мимо этого урода пройти могут? – задумчиво поджал губы Серый.

– Могут. Только они и могут... – печально втянул голову в плечи абориген.

– Значит, он отличает этих карликов от вас, так?

– Наверное, отличает...

– А как?

– Да откуда я знаю!.. Наверное, он видит, Благодетель это, или Недостойный, вот и отличает...

– А чем вы отличаетесь от них? – спросил уже более сам себя, чем своего нового знакомого, Серый и почесал в затылке. – Ростом, чем же еще, – ответил он тут же сам себе, поведя плечом.

– Делай, как я, – решительно скомандовал он Виктору.

Волк присел на корточки, натянул поверх коленок куртку и вразвалочку, переваливаясь с боку на бок по-утиному, обогнул угол и направился прямо к великану.

Заметив в первый раз, что он тут не один, каменный монстр перестал переминаться с ноги на ногу, повернулся к приближающейся фигуре лицом – не лицом, но передней и верхней своей частью – точно, и несколько близоруко попытался разглядеть, кто там к его ногам пожаловал, взяв наизготовку, на всякий случай, обе обсидиановые дубины.

Результат осмотра великана удовлетворил, потому что он поднял то, что за неимением лучшей кандидатуры, Волк про себя называл головою, и посторонился, открывая проход за своей спиной.

Стиснув зубы, Серый изо всех сил сдерживался, чтобы не рвануть в открывшийся тоннель со всех ног.

– Делай, как я, Огранщик! – повернув на ходу голову, яростно рявкнул он. – Быстрей!

И с достоинством заковылял дальше, пока не скрылся за ближайшим поворотом.

Через несколько секунд, умудряясь бежать вприпрыжку даже в таком скрюченном положении, за этот же поворот, заполошно, как вспугнутая курица, размахивая руками, влетел Виктор, но тут же споткнулся, наступив на свою же ногу и неуклюже завалился на бок.

Еще через несколько мгновений за ним последовали несколько бородатых коротышек с мечами наголо.

Впрочем, судьба их была печальна в своей предсказуемости.

– Никудышные они бойцы, – снисходительно хмыкнул Серый, вытирая клинок меча о рубаху последнего. – Привыкли, видать, наводить тут шороху одним своим видом, да мечами перед вами трясти...

– Клянусь, что в один прекрасный день я буду так же владеть мечом, как ты, о хитроумный Сергий Путешественник! – едва отдышавшись, торжественно пообещал сам себе потрясенный огранщик, выбираясь из-под маленького холмика маленьких тел.

– Будешь, будешь... Если выберемся... – вздохнул Волк. – Ну, Виктор-Победитель, пошли. Дорогу я у тебя, естественно, не спрашиваю...

Тоннель, в котором они оказались, при ближайшем рассмотрении оказался и не тоннелем вовсе, а чем-то вроде естественной расселины, причудливо изгибающейся в разных направлениях во всех трех измерениях, и поэтому через десять минут пути товарищи по несчастью уже решительно не могли сказать, спустились ли они вниз, или, наоборот, поднимаются кверху.

Стены коридора то нависали над самыми головами и грозили вот-вот встретиться, как давно не видевшиеся родственники, и тогда беглецам приходилось сгибаться в три погибели, вставать на колени, а то и вовсе продвигаться ползком, зарабатывая хроническую клаустрофобию на всю оставшуюся жизнь, а то убегали вверх и терялись во мраке, не пробиваемом ни лампой Серого, ни светильником Виктора, и эхо их шагов и голосов гулко разносилось под невидимыми сводами. В далеких стенах угадывались притаившиеся пещеры, и холодное паническое чувство потерянной на берегу океана бусинки охватывало людей, заставляя с тоской вспоминать уютные, гостеприимные тесные лазы, оставшиеся позади. В такие моменты Волк думал, о том, что он так и не спросил у огранщика, из чего, или вернее, из кого они делают сапоги. Да, может, оно и к лучшему...

Так шли они, потеряв счет времени, пока лукоморец не обратил внимания, что пол под ними перестал изображать из себя американскую горку, а ведет себя так, как нормальному полу и прилично – строго горизонтально следует в каком-то одном направлении, и стал больше похож на большую дорогу, противоположную обочину которой, правда, было не разглядеть.

Но куда эта дорога может вести?

Только он решил спросить у своего спутника, что тот думает по этому поводу, как обо что-то споткнулся и упал, больно прикусив язык. Лампа выпала из его руки и погасла.

Неясное очертание фигуры Виктора остановилось впереди.

– Что-то случилось, Сергий?..

– Нет, все нормально, запнулся об булыжник...

Не поднимаясь, Волк попытался нащупать, куда упала лампа – по звуку он слышал, что где-то совсем рядом. Но первым ему под руку попал большой камень – скорее всего, тот, о который он и запнулся.

Серый провел по нему рукой и подумал про орехи.

Орехи?

Какие орехи?

При чем тут орехи?

Ведь камень не шершавый, и даже не ребристый...

Гладкий.

Серый знал, что надо делать в таких случаях.

Он отключил сознание и отдался на волю чувств.

Что ему хочется сделать сейчас с этим камнем?

Найти еще один, плоский, и расколоть орех.

Так они всегда делали в Стелле, когда останавливались на ночевки на берегу моря и, конечно, когда у них были орехи...

Море.

Гладкие камни, отполированные водой...

Здесь?!

И тут он вспомнил.

Где-то здесь когда-то, наверное, протекала исчезнувшая река.

Волк вдохнул полной грудью несколько раз, и ему показалось, что воздух стал чуть влажнее, чем был до этого.

– Сергий, – огранщик озабоченно повернулся и пошел обратно. – Ты нашел свою лампу?

– Нет... Посвети... Послушай, Витя, тебе не кажется, что где-то близко есть вода? Много воды?

– Что?

– Воздух, по-моему, влажный...

– Воздух?.. Да! Да! Это должна быть река!..

– Ты знаешь, что такое река? – на всякий случай уточнил Волк.

– Да, конечно. У нас по нескольким уровням протекает река. В один из ее водопадов – в самый высокий – меня и должны были сбросить.

– А ты представляешь, откуда она берет свое начало?

– Нет, – не задумываясь, ответил Виктор. – Там, откуда она течет, тоже Запретная Зона. И там стоит такой же Страж. Туда никто из Недостойных никогда не ходит.

– Может, это та самая река?..

– Какая? Наша?

– Та самая...

Приблизительно часа через полтора пути товарищи уперлись в стену.

Приходилось прийти к выводу, что это стена, потому, что подножие горы не могло состоять из бесчисленного множества камней, величиной с коровью голову.

Стена перегораживала русло от одной стороны до другой и с первого взгляда уверенно заявляла о своей солидности и надежности, и о намерении простоять еще три раза по столько, сколько она здесь уже простояла.

Насыпана она была из кусков пустой породы, вырубленной в забое много лет назад инструментом, похожим на тот, что использовали люди в Подземном Королевстве, авторитетно заявил Огранщик.

Если по откосу постараться забраться на самый верх, то можно будет попытаться разобрать проход – или пролаз – как получится – и перебраться на ту сторону, авторитетно заявил Волк.

Что и было сделано за ближайшие четыре часа.

Путники съехали на спинах по крутому откосу вниз, и свет светильника Виктора сразу отразился в черной, лениво перемещающейся воде тихой заводи. Ближе к берегу из воды показывала свои лысые макушки гладкотелая речная галька. Но чем дальше от берега, тем было глубже, и тем быстрее и сильнее было течение, и тем явственнее и отчетливее слышался глухой гул водопада.

Сняв сапоги и стараясь не терять из виду ближнюю стену пещеры, подняв как можно выше над головой свои источники света, они, осторожно ощупывая ногами дно перед каждым шагом, двинулись вперед.

Но идти им пришлось недолго – когда вода стала доходить им до колен, течение заметно усилилось.

В паре десятков метров от них в нижней части стены зияла огромная, в несколько метров, дыра – туда и уходила вода, с ревом и грохотом низвергаясь куда-то вниз.

Потоки воды вокруг их ног бестолково кружились, как потерявшие след борзые, как будто никак не могли решить – вернуться ли им назад и броситься в черный провал, или поискать после долгого пути спокойной жизни у тихого берега.

Исследователи постояли в ледяной воде еще несколько секунд, потом, не сговариваясь, развернулись и пошли обратно.

– По-моему, я что-то начинаю понимать, – медленно проговорил Волк, натягивая на мокрую ногу заупрямившийся сапог.

– Что?

– Куда делась река у горожан сверху четыреста лет назад. Она ушла глубоко под землю. Нашла там себе новое русло.

– Но откуда взялась эта дыра? – возбужденно взмахнул не надетым еще сапогом Виктор. – Это ведь не простая промоина – поверь мне, Путешественник, я хоть и не шахтер, но знаю, о чем говорю! Это дело рук чело...

И вдруг Виктор как будто подавился своими словами. Он вытаращил глаза, разинул рот, и как окунь на пляже, стал втягивать в себя не нужный ему воздух.

– Что? Что случилось? – забеспокоился Волк.

И, наконец, того прорвало:

– Ах, негодяи!.. Мерзавцы!.. Подлецы!.. Подонки!.. Я убью их!.. Клянусь, я вернусь и убью их всех, до единого!!!.. – взвыл он.

– Кого?

– Благоде... Этих блошиных детей!!! Этих самодовольных уродов!.. Этих недоношенных коротышек!.. Ненавижу!!!.. Только они могли пробить в стене дыру, только они могли подготовить реке новое русло, только они могли загнать в подземное рабство мой народ и назвать после этого себя Благодетелями!.. Сергий, мы идем назад. Сегодня вечером прольется море крови. Нет, как они посмели!!!.. Как могли!!!.. Всех!.. Всех!.. Всех!..

– Постой, Огранщик, – мягко, но уверенно Волк взял распаляющегося миг от мига спутника за руку. – У меня тут тоже появилась одна идея. Пойдем назад, но только вдоль той стены.

– А что там?

– Если я не ошибаюсь – увидишь. Ну, а если ошибаюсь, вернемся в твое Подземное Королевство и устроим там ба-аль-шой тарарам, – произнес Серый, а про себя подумал: "Если, конечно, найдем туда дорогу..."

Серый не ошибся.

Не прошли они назад от стены и километра, держась правой стороны пещеры, как уперлись в черные широкие ступени, ведущие вверх. Остатки роскошных мраморных резных перил грудами причудливо изогнутого каменного кружева лежали по обеим сторонам этой лестницы.

Поднявшись метра на три вверх, Огранщик заметил, что ступени побелели.

– Это, наверное, внизу водоросли были. Лестница вела до самого дна реки, чтобы люди могли поплавать, понырять, и спокойно выбраться на берег, – предположил Волк. – А там, наверху, должен быть большой зал, в середине которого ход, ведущий сюда. Масдай был почти прав...

Когда они поднялись наверх, было уже темно.

Буря улеглась.

По-видимому, спать.

– Так здесь точно так же, как и у нас в Подземном Королевстве... – разочарованно протянул Виктор, задрав голову и разглядывая бездонное небо черного бархата, черное на черном фоне провалов купола дворца и слепых окон. – И светофора нет – только где-то высоко крошечные вкрапления... От них даже не светло ничуть... А своды пещеры – так у нас в Холле Собраний любого Уровня они повыше будут...

Серый обиделся за поверхность.

– Сам ты – светофор! Это же звезды! Они к небу прибиты специально, чтобы ночью светить. А что темно – так ты не расстраивайся. Ты еще нашего утра не видел. И дня. Ты лучше понюхай, какой у нас тут воздух! В вашем погребе такой и коротышкам исподтишка не дают! Его же ложкой черпать можно и на хлеб мазать вместо масла!

Виктор недоверчиво несколько раз потянул носом, но от комментариев воздержался.

– А что – Утром будет еще светлее? – только поинтересовался он.

– Хо-хо! Увидишь!.. Но вот что меня беспокоит сейчас больше всего, так это где у меня Палиндром с Масдаем... Они оставались в каком-то другом зале, но я прекрасно помню, что все двери там были заметены песком... Значит, напрямую до них не добраться... Если это вообще в этом дворце было дело, а не в каком-нибудь другом...

– Эти... двое... твои друзья?

– Ну, что-то вроде... По крайней мере, половина из них...

– Попробуй, позови их.

– Мысль поражающая своей новизной... – и, набрав полную грудь живого ночного воздуха, Волк проревел:

– Масдай!!! Палин... Реб... Кросс... Шарад!!! Вы где?!..

– Зде-е-есь!!!.. – донесся в ответ издалека, на грани слышимости, шершавый шерстяной голос.

– Где – здесь?

– Там же, где и бы-ыли!!!..

– А где старик?

– На мне-е спи-ит!!!..

– Лети сюда!!! Сможешь меня по голосу найти?..

– Лечу-у-у!!!..

– На ком он спит? – испуганным шепотом быстро спросил огранщик. – Кого ты позвал? Кто должен прилететь? Демон Ночи?

– Какой демон ночи, ты чего, Витек? Сказок начитался? – устало отмахнулся от него Серый. – Это Масдай, ковер-самолет говорящий. Болтающий, я бы даже сказал. Помнишь, я тебе про него говорил? Сейчас он будет здесь, и мы поужинаем и ляжем спать. А завтра все обсудим – утро вечера мудренее. А, вот и он, король воздуха!..

Через провал в куполе зала, ловко сманеврировав, под аккомпанемент заливистого храпа, спланировал Масдай и приземлился прямо рядом с попутчиками.

– А где вода? – не успел ковер опустить кисти, как джин сел, кружка наготове в сухонькой костлявой ручке.

– Вниз и направо, – любезно подсказал лукоморец.

Проснулся Волк оттого, что кто-то тряс его за плечо и панически причитал:

– Я ослеп... Я ослеп... Я ничего не вижу... Глаза... Мои глаза горят... Огонь... Огонь...

Мгновенно стряхнув с себя остатки сна, он вскочил, и увидел около себя Огранщика. Он лежал на песке, скрючившись и закрывая лицо руками, как будто надеялся вдавить его в затылок.

– Мои глаза... – стонал он.

– Что слу... – начал и не закончил Серый.

Он все понял.

Утро.

Солнце встало.

– Ты смотрел на солнце?

– Солнце? Это и есть Солнце?.. Да... Я смотрел на Солнце! Но недолго, всего минуты три... А потом у меня пошли круги перед глазами, и я ослеп!.. Это мне наказание за то, что я сбежал из Подземного Королевства!.. Теперь я умру!..

– Ничего страшного, – поспешил успокоить его Волк, ругая себя на чем свет стоит, что не подумал вчера предупредить человека из темноты об опасностях дневного света. Но кто мог подумать, что у того хватит ума смотреть на солнце! Целых три минуты! Но вчера просто все так устали... если не иметь в виду Ребуса... и Масдая... А потом им пришлось еще раз спускаться к старому руслу с бурдюками и идти к реке за водой... А затем последовал незабываемый ужин, когда Огранщик сначала заявил, что никогда не будет есть ничего с таким отвратительным вкусом и отталкивающим запахом, даже если наверху это и называется хлебом, а потом, "через не могу", умял столько продуктов, что полночи не мог заснуть, а все ворочался и постанывал, заглушая иногда даже храп джина... И предстоящее утро поэтому совершенно вылетело из головы... А, откровенно говоря, и отродясь не залетало...

Вспоминая все это, он быстро смочил кусок ткани, оторванный от подола бурнуса Шарада, успевшей когда-то уже нагреться водой из бурдюка, и приложил его к покрасневшим и истекавшим слезами глазам Виктора.

– Подержи так, не убирай. Скоро будет получше. И на будущее – урок тебе: не пялься, куда не надо. Понял?

– Но оно было такое... прекрасное... невероятное... ослепительное...

– Вот и ослеп... – проворчал Сергий, прикладываясь к бурдюку перед тем, как его завязать.

– Так ты точно знаешь, что это пройдет? – тревожно спросил Огранщик.

– Пройдет, пройдет. Не успеешь оглянуться – пройдет, – успокоил его Волк.

– Как я счастлив, что первым из моего народа увидел Солнце!.. – Огранщик, облегченно улыбаясь, откинулся на теплый песок и прижал повязку к глазам. – Когда они выйдут на поверхность, это будет обязательно Ночью, и мы не будем спать всю Ночь, а будем смотреть на Звезды, а Утром все вместе встретим Солнце!.. Но я предупрежу, чтобы они не смотрели на него в упор... Как они будут счастливы тоже... Как рады... Если человек не видел Солнца – жизнь его прожита зря... Кстати, Путешественник, ты имел возможность подумать над тем, как помочь моему народу выбраться наверх?

– Ты хочешь сказать, как сломить их сопротивление и вытащить их наверх? – кисло поправил его Волк. – Или после вчерашнего выступления у тебя еще остались какие-то сомнения по этому поводу?

Улыбка медленно сползла с лица Виктора.

– Что я мог сделать... Глупые люди... Их загнали под землю, как камнеежек, обратили в рабство, а они счастливы!..

– Как кого? – недопонял Серый.

– Ну, ты в детстве приятелям загадку загадывал? – проснулся Шарад.

– Какую загадку?

– "Кто это – маленький, зеленый, камни ест?".

– Н-нет... А кто это?

– Маленький зеленый камнеежка, кто же еще.

– Преглупое животное, но хорошая шкура для сапог, – добавил Виктор. – Из крупного может выйти даже две пары. Хотя такими большими они вырастают редко.

– А-а... А из чего у вас одежду шьют, раз уж про это речь зашла?

– Базальтовое волокно.

– Я так и думал, – с видом знатока кивнул Серый, взяв на заметку при случае спросить у Ивана, где растет базальт.

– Значит, нет никакой надежды возродить наш город?.. – тоскливо проговорил Огранщик, возвращаясь к больной для него теме. – И мои люди так и останутся рабами?.. Я не понимаю, как так можно – предпочесть остаться сытым рабом с крышей над головой, и отказаться от голодной, бездомной, безводной, но свободы!.. Мне стыдно за них, Путешественник...

– В принципе, можно вернуть реку обратно в старое русло, – пожав плечами, стал рассуждать вслух Волк. – Можно спустить вниз те металлические ворота, которые мы видели в том зале, привалить их к дыре, а сверху присыпать камнями и песком. Масдай нам в этом поможет. Тогда колодцы наполнятся, и в городе снова можно будет жить. После капитального ремонта, конечно... И завоза продовольствия... Можно пробраться в ваше Королевство и поодиночке перебить стражу и запугать всех остальных недомерков, чтобы они не мешали нам. Но как заставить людей вылезти из-под земли, если они этого не хотят... Я не знаю.

– Конечно, я всегда могу вернуться... – угрюмо заговорил Огранщик. – И еще раз попробовать поговорить с ними... Сначала с родней и друзьями... Потом... если они не передадут меня стражникам... с остальными, кому можно доверять... Наверное... И тогда, может быть, мы соберемся и вырвемся на волю...

– Ты сам веришь в то, что говоришь? – вмешался в разговор Шарад.

Виктор вздохнул и отвернулся.

– Вот видишь, – удовлетворено продолжил джин. – Даже ты понимаешь, что заставить их оттуда выбраться может только чудо. Поэтому давайте не терять времени и...

– Или волшебство, – вдруг проговорил Волк.

– Что?..

– Ребус. Когда мы найдем твой кувшин, и ты поменяешься местами с Иваном, мы сможем вернуться сюда и все исправить?

– Я не Ребус, я Шарад!.. И – да, я один из самых могущественных джинов в нашем мире. Я могу построить дворец или разрушить город...

– А можно, чтобы и дворец построить, и город? – загорелся идеей Огранщик и даже вскочил на ноги.

– Легко, – снисходительно повел сутулым плечом Шарад.

– И вытащить мой народ на землю?

– Не проблема.

– И наказать угнетателей?

– С удовольствием! – энергично потер ладошки джин. – Что мы с ними будем делать? В этом веке самое модное наказание угнетателям подземных народов – это...

– Потом, потом, – замахал на них руками Волк. – По дороге обсудите. А сейчас, джин, погадай лучше, там ли еще твой сосуд. Нам надо спешить.

– Слушаюсь и повинуюсь...

Иван отложил фолиант в сторону, отодвинул чернильницу с пером и стопку пергаментов, на которых он выписывал основные даты и события "Истории Третьей Великой Войны джинов и людей" автора, пожелавшего остаться неизвестным.

Если бы не события, сопутствующие его появлению здесь, он мог бы подумать, что попал в рай. Все полки, стеллажи, этажерки, шкафы, тумбочки, корзины и даже тазы под кроватью были забиты книгами. Научными трудами, магическими трактатами, описаниями самых невообразимых стран и земель, приключений и путешествий, которые бедному королевичу Елисею, наверняка, даже и не снились. Самые старые из них были написаны еще на папирусах, грубо выделанных шкурах и глиняных дощечках, а новейшие, если как следует принюхаться, еще распространяли запах свежей краски – наверняка, и месяца не прошло, как вышли они из-под пера переписчика.

Свободной от беспорядочной экспансии вещей оставалась только одна стена.

Она была ровна и гладка, как бывает ровной и гладкой поверхность воды. Как вода, она отражала в себе все, что размещалось и происходило в кабинете джина. В движение, подобно потревоженной брошенным камнем поверхности озера, она приходила только тогда, когда его вызывал из их мира Фарух. И тогда царевич мог противостоять этому призыву не больше, чем лосось перед нерестом – зову реки, в которой он когда-то появился на свет. Что бы он ни делал – все мгновенно выпадывало у него из рук, и он, не разбирая пути, бросался в это безводное озеро, поднимая волну, выплескивавшую его на той стороне реальности...

Вспомнив о Елисее, Иванушка почувствовал себя виноватым. Ведь, если посчитать, он не вспоминал про него уже несколько недель!.. Раньше о таком святотатстве и помыслить было немыслимо, и скажи ему кто-нибудь такое дома, он не только поднял бы его на смех, но и посчитал бы за ненормального.

А вот, гляди-ка же...

Не вспоминал...

Надо же...

Кряхтя и ойкая, он кое-как поднялся с ковра. Ноги, шея, спина, руки и даже уши затекли от долгого полусидения-полулежания в разнообразных позах – одна неудобнее другой. Судя по всему, стулья, диваны и кресла в стране джинов или не были еще изобретены, или были уже запрещены, как предмет излишней роскоши. И лукоморская анатомия царевича после полуночи физических мучений за увлекательными книжками взбунтовалась.

И Иван чувствовал, что подавить эту смуту могла только энергичная прогулка.

Но прогулка где?

Ходить по кабинету Шарада было хоть и интересно, но опасно для окружающих объектов – свидетелями тому уже стали три пробирки, две колбы, большая реторта, какой-то замысловатый, но очень хрупкий приборчик и чучело неизвестного страхолюдного зверя – размером при жизни он был с буйвола, морда и все восемь лап как у крокодила, а хвост загнут колесом кверху и с жалом длиной с меч – как у скорпиона.

Ходить по чужому дому и чувствовать себя то ли вором, то ли шпионом, царевичу ужасно не нравилось, хоть и проделал он это уже пару раз – тоже по настоянию природы.

Выйти на улицу? Но что ждало его там? Ведь это был не просто чужой город – это была чужая волшебная страна, и без особого приглашения в гости к ней заваливаться побаивался даже Иванушка. И, к тому же он опасался, что если вдруг джин его найдет и начнет ритуал обратного обмена, то вне дома он может его и не услышать... Ведь кто его знает, как там у них, джинов и магов, все устроено... Если ты с этим не рожден, то, наверное, двадцать лет учиться надо...

Но теперь, когда про него, наконец, вспомнили, королевич Елисей не собирался покидать память Иванушки так просто. Он подбоченился, подкрутил молодецкий ус, повел богатырским плечом и сказал: "Послушай, Иван-царевич, выйди на улицу! Чего тут бояться? Пока этот молодой сулейманин доберется до Шатт-аль-Шейха, пройдет, может, неделя! И что, ты все это время собираешься просидеть в четырех пыльных затхлых стенах? И когда ты будешь рассказывать Сергию, да и всем остальным, что побывал в стране джинов, ты не постыдишься добавить, что не знаешь, как она выглядит и на что похожа, потому, что наружу высунуться побоялся?