– Ведите меня! – решительно и мужественно повел плечами Иванушка. – Я готов!

Где-то в глубине сознания, кто-то, притиснутый к стенке черепа и расплющиваемый бронированной спиной королевича Елисея, знакомым голосом придушенно пискнул: "Иван, ты ду...", но за победными литаврами и фанфарами, приветствующими идущего на смерть, личность и содержание сообщения так и остались неизвестными.

Скорее, чем ожидалось, Иван обнаружил себя лицом к лицу с воротами небольшого замка.

При ярком солнечном свете в двенадцать часов дня опытный лицемер при изрядной доле снисходительности и попустительства мог бы назвать их неприветливыми.

Ближе к полуночи, при нервном свете одинокого факела и дистрофичной луны за грядами туч они произвели на юного витязя Лукоморья вполне определенный эффект. Человек, который нежным утром спускает с кровати босые ноги на пушистый персидский ковер и чувствует, что они по щиколотку погрузились в тазик с цементом, сможет описать это чувство в полной мере. Если успеет.

Королевич Елисей, смущенно пробормотав что-то типа "Ну я попозже загляну", растворился в дебрях подсознания, и кто-то маленький и полупридавленный, астматично отдуваясь, сумел закончить свою мысль: "...рак!".

Толпа радостно возбужденных горожан, как будто они только что сплясали очередную джигу на могилке вышеуказанного Вертизеля, оставив Ивана у ворот, отхлынула в веселом ожидании.

Пока царевич размышлял, а не следует ли ему, пока не поздно, поступить точно также, стало поздно.

Неприятные ворота с неожиданной легкостью распахнулись, и неведомая сила втянула Иванушка внутрь, протащила по всему двору и пинками погнала через черный ход вверх по лестнице в маленький зал приемов. Или большую камеру пыток. В данном конкретном случае разница была скорее академической. По мере прохождения Иваном коридоров и лестниц вспыхивали и гасли багровые огоньки в глазницах черепов, в грудных клетках и за тазовыми костями, творчески развешанных там и тут по стенам и потолкам, но их света было вполне достаточно, чтобы несчастный безрассудный витязь мог получить полное представление, что его может ожидать в ближайшем будущем. И, увы, в отдаленном тоже.

Нормальный человек в таких обстоятельствах начал бы стенать, рвать на себе волосы, громко обещать, что он больше не будет и выглядывать запасной выход.

Иван выхватил меч.

– Мерзкое порождение тьмы! Колдовское отродье! Покажись – пришел твой смертный час!

– Так, что мы тут имеем... – раздался брезгливый холодный голос откуда-то сверху у него за спиной.

Иван подскочил, обернулся – никого.

– Ага, опять герой... Ну что ж, придется довольствоваться героем, – снова донеслось из-за спины.

Царевич крутанулся на месте – и снова поздно.

– Трус! – дрожащим (естественно, от ярости, а вы от чего подумали?) голосом – выкрикнул он. – Подонок! Ты где?

– Здесь я, здесь, – с издевкой хихикнул колдун. – Ты не первый, кто так торопится меня увидеть, хотя, честно говоря, ума не приложу, почему – потом очень скоро они все начинают сожалеть... что вообще пришли... в этот мир, – и перед царевичем в столбе зеленого огня и дыма появился хозяин замка – черные глаза на бледном худом лице, черные распущенные волосы, черные струящиеся одежды.

Точно такой же был нарисован у него в книжке на последней странице. Над могильным камнем с надписью...

Иван, не раздумывая ни секунды, сделал выпад, при виде которого отрок Сергий умильно прослезился бы, и с неприкрытой гордостью за своего ученика, может быть, даже произнес бы: "Ну, ва-аще!".

– Герой, герой!.. – захохотало справа, а черный призрак перед ним рассеялся, как сернистый газ. – Ну, а теперь мой черед!

Страшный удар впечатал Ивана в стену. Из глаз полетели черные искры, и он почувствовал, что сзади у него что-то хрустнуло – то ли его позвоночник, то ли одного из его предшественников. А, вероятнее всего, судя по ощущениям, и то, и другое вместе.

– Герой!.. – и обжигающий ветер обвил его руку с мечом. Тот в одно мгновение раскалился, вспыхнул и стек жалкой лужицей огненного металла, прожигая камни под ногами Ивана, Пальцы его разжались, и бесполезная рукоять с глухим стуком упала на пол.

– Герой, ох, герой!.. – и еще один удар, ослепляющий болью, зашвырнул царевича подо что-то, напоминающее плод нечистой любви пилорамы и игольницы. Оставляя на бесчисленных шипах и лезвиях клочки одежды вместе с кожей, он попытался выбраться.

– Ну, где же ты, наш воитель? – истерично загоготал колдун. – Ты все еще жаждешь меня увидеть? Смотри же! Пока есть, чем.

Посреди зала снова вспыхнул огонь – но синий на это раз – и из-под какого-то металлического бруса со слишком большим количеством острых выступов и цепей Иван оставшимся не заплывшим глазом узрел медленно шагающие к нему черные лакированные сапоги.

Сапоги!!!

Идиот!!!

Иванушка изогнулся ужом, взвыв от боли в распоротом плече, и одним отчаянным движением содрал с правой ноги сапог.

– Краббле, Круббле, Криббль!!! – выпалил сквозь стиснутые зубы он, как другие люди при других обстоятельствах, выкрикивали: "Получи, фашист, гранату!"

– Ааааааааааааооооооооооууууууууууууууииииииииииииииии!!! – нечеловеческий вопль к концу перешел в душераздирающий стон и утонул во всхлипах и бульканье.

Иван почувствовал, что волосы встали у него дыбом, и невольное сочувствие к злополучному колдуну робко шевельнулось где-то в бездонных глубинах его души. Собравшись с моральными силами и настроившись на самое худшее зрелище, которое могло предстать перед ним, Иванушка быстро, но осторожно выглянул из-под своей дыбы.

Зрелище действительно было не для слабонервных.

Особенно впечатляюще смотрелась ведерная фарфоровая супница, временно исполняющая обязанности головы, и традиционный торт с кремом во всю грудь, медленно смываемый остатками огнедышащего борща, ручейками вытекающими из района ушей. Кроме того, на ужин у них была бы яичница с помидорами и колбасой, кетчуп, сметана, фруктовый салат и чай со сгущенкой. Все, как минимум, на пять персон.

И расшатанные нервы Ивана не выдержали.

– Я убью тебя, недоносок, я разрежу тебя на кусочки!!! – загробный голос из глубины супницы вряд ли помог положению.

Но пока царевич, икая и давясь от смеха, пытался вспомнить правильное заклинание огня, Вертизель, к сожалению, вспомнил свое первым, и пузатая посудина с голубыми цветочками разлетелась в мелкую пыль.

– Я выжгу твои поганые кишки!!! – проревел колдун, и кипящий огненный шар вылетел у него из ладони.

Если бы царевич был бы менее разворотлив, на этом бы наша история и закончилась бы, и на ее последней странице можно было бы разместить точно такую же картинку, как и в "Приключениях Аники-воина". Но Иван успел увернуться, и пыточная машина справа брызнула во все стороны раскаленными клинками.

– Криббль, Краббле, Круббле!!! – и только многовековая практика левитации спасла колдуна от участи "железной девы" за его спиной, более точным названием которой стало "железный лом".

– Ах, ты так!!! Ах, ты, гаденыш!!! – изумление, унижение, ярость – такой коктейль не сулил ничего безболезненного и хотя бы относительно быстрого самозваному чародею.

Иванушка кинулся на пол, и там, где только что был его живот, в стене появилась оплавленная по краям сквозная дыра.

– Криббль, Краббле, Круббле!!!..

– Я сниму шкуру с тебя живого!!!..

Огненные струи и шары, шипя, летали по залу, как по вамаяссьскому новогоднему небу, и очень скоро пол, стены, и потолок замка стали напоминать исполинский дуршлаг, а при каждом новом ударе где-то что-то подозрительно стучало, скрежетало и звенело.

Вот эстакада, на которую только что перелетел Вертизель, с грохотом рухнула и занялась, но уже с противоположного балкона вместе с очередным огненным шаром донеслось:

– Подохни, щенок!!!

Опалив лицо и волосы царевичу, сгусток пламени проделал еще одно окно интересной формы с видом на звезды.

– Криббль, Краббле, Круббле!!!

Балкон в вихре горящих опилок обрушился, балахон колдуна вспыхнул, и стараясь погасить огонь, тот потерял драгоценные секунды.

Иван первый раз успел прицелиться.

– Криббль, Краббле, Круббле!!! – прозвучало смертным приговором Вертизелю.

– Шшшш-хлюп... – прозвучало смертным приговором Ивану.

– Криббль, Краббле, Круббле?..

Из голенища вылетела парочка влажных искр и пошел белый дымок.

– Криббль, Краббле, Круббле!!! Криббль, Краббле, Круббле!!! Криббль, Краббле, Круббле!!!..

Огнемет молчал.

"Так нечестно!!! Они не предупредили, что эта штука может кончиться!!!"

– Криббль, Краббле, Круббле!!! Криббль, Краббле, Круббле!!!

– Ага, ублюдок... Наша игрушка, кажется, сломалась.. – голосом Вертизеля можно было отравить гадюку. – А СЕЙЧАС ПОИГРАЮ Я, – и невидимый кулак смачным апперкотом отшвырнул царевича на груду камней, пять минут назад еще бывших колоннами.

Из-за могильного холода, разливающегося из области желудка, и заставляющего цепенеть тело, мысли и душу, он не чувствовал больше даже ожогов и ран.

"Невидимость! Сделайся невидимкой!" – истерично пискнул здравый смысл перед тем, как ледяная волна ужаса захлестнула и утопила и его.

Пока Иванушка, скрипя зубами от проснувшейся некстати боли, засовывал ногу в сапог, колдун уже подошел вплотную, склонился над ним и ухватил костлявой рукой с выросшими вдруг острыми когтями за обгоревшие остатки волос. Иван почувствовал, что цепенеет, что чужая злая воля сковывает его по рукам и ногам, и что через секунду он и пальцем не сможет пошевелить, даже если Вертизель будет резать его живого на порции.

– Для начала я вырву тебе...

– Круббле... Криббль... Краббле... – зашевелил немеющими губами Иван, уже не пытаясь вывернуться из мертвой хватки колдуна. – Поздно...

– Чтто-о-о?!.. Что-о-о-у-у-х-х?!.. Аггхх!!!.. Агхххх!!!.. Агххххх!.. Агххххххх... – Вертизель захрипел, страшно выпучив глаза, схватился руками за грудь, потом за горло, как будто его кто-то душил, и ему не хватало воздуха, лицо (вернее, та его часть, которую все еще можно было разглядеть из-под копоти и борща) пошло пурпурными пятнами, и слезы, вперемежку с соплями, хлынули на подбородок.

– Кошххххх... Кошшшшш... Откуда... Уберите кошшшшшкккккккхкхкхкхкх...

Согнувшись пополам, как омерзительное морское чудовище, вытащенное из воды, хватал он воздух широко разинутым ртом, хрипя и задыхаясь.

И пока оглушенный и ошарашенный царевич старался понять, что происходит, милый, родной, дорогой голос проорал:

– Ага, вон он этот ваш Вертикозел! Загибается! Щас мы его уконтропупим! – и в мгновение ока многострадальная голова колдуна отделилась от его же не менее многострадального туловища и, облегченно вздохнув, со звуком неспелого арбуза упала на пол.

Восторженный рев десятка глоток заглушил стук падающего тела.

– Убит!!!

– Убит!!!

– Он мертв!!!

– Проклятый колдун мертв!!!

– Да здравствует рыцарь Серхио!!!

– Да здравствует принц Йохан!!!

– Принц...

– Принц!..

– Иван?..

– Где же принц?

– И откуда здесь этот кот?

– А разве Вертизель держал кошек?

– Ха-ха! Кот в сапогах!

– Ха-ха-ха!!!

– Победа!!!..

И счастливая толпа рассыпалась по ненавистному им замку искать доблестного принца Йохана, который почти победил злобного мага, но сам при этом куда-то пропал.

При слове "сапоги" рыцарь Серхио вздрогнул, наклонился и вгляделся в большущего облезлого и взъерошенного (там, где не облезлого) серого кота, неподвижно лежавшего рядом с приказавшим долго жить колдуном. В сапогах из кожи заменителя.

– Иванушка?.. Иванчик?.. Ванюшка?.. Это ты?.. Иванушка, это я, Серый. Ты узнал меня? Узнал?..

Кот с трудом приоткрыл один глаз и слабо мявкнул.

– Иванушка. Скажи "Бумс". Ты слышишь меня, скажи "Бумс" – ты должен. Ну, все прошло, мы победили, превращайся назад. Скажи "Бумс". Ну, же...

– Бумс. Под твою ответственность, – тихо, но внятно выговорил кот.

И обернулся Иванушкой.

...белый потолок, дубовые панели и запах чистого крахмального белья...

– ...где я?..

– Очнулся! Живой! – и в поле зрения появилось ухмыляющееся во весь свой набитый бананами в шоколаде рот лицо отрока Сергия. – Это мы в доме мэра Ингота – так называется эта дыра. Ты знаешь, что ты проспал четыре дня подряд? Мы уж тут все думали, что это колдун тебя успел чем-то приложить, особенно горожане, когда увидели кота...

Заноза беспокойства, как иголка из подушки, вылезла наружу.

– Вертизель мертв?

– Мертвее всех мертвых! Сожгли вместе со своим уродским замком. Но не раньше, чем из подвалов вывели двадцать семь горожан из тех, кого считали погибшими. Среди них дети мэра, бабушка кузнеца, лесник с лесничихой, сборщик налогов... Радости-то было!.. Так что, ты у нас тут герой. Готовься.

– А... Сергий...

– Что?

– Что было в конце?

– В смысле?

– Ну, когда вы ворвались... На помощь... Я это плохо помню. В голове все как в тумане было... Это, по-моему, я об стену приложился. Там, на затылке, наверное, должна большущая дыра быть... Думал, глаза выскочат. Хотя, вроде, не болит. Странно. Так что случилось с колдуном? Он хотел... И вдруг начал вопить. Хотя он и раньше не молчал, конечно... Но тогда ему как будто стало очень плохо. И он что-то кричал про кошку. Это что – чары какие-то были? Или пророчество? Как ты догадался захватить с собой кошку? Только я никаких кошек не видел, вроде... И как ты меня нашел – я же успел сказать заклинание невидимости?.. Или оно не сработало?.. Или...

– Ой, ой, ой, – с фальшивым ужасом замахал на него остатком банана Волк. – Наговорил-то, наговорил! Давай уж по-порядку, раз не помнишь. Во-первых, никаких кошек мы с собой не приносили. Во-вторых, увидел я тебя потому, что ты был не невидимкой, а котом, причем в сапогах. А, в-третьих, что ты с колдуном такого сделал, что он у тебя чуть копыта не откинул на ровном месте – это я у тебя хотел спросить. Сидел, понимаешь, похоже, человек, тихонько жрал свой омлет с клубникой, никого не трогал, и тут заявился принц Йохан – истребитель чародеев...

– Котом?!

– Чего? – поезд красноречия Серого со скрежетом загремел под откос. – Каким котом? А, ну, да. Котом. Здоровенным таким, общипанным котярой. Сначала я побоялся, что это он тебя заколдовал, но потом посмотрел на сапоги, и на всякий случай решил проверить одну идейку. Так что, сдается мне, это просто ты перепутал заклинания чуток. Но зато мы теперь знаем, что на их языке тарн... трын... тарс... короче, эта штука, которую магистры упомянули последней – это кот. Так бы и сказали, мозги бы не морочили.

– Кот?!

– Ну да. Кот. До тебя что – сегодня плохо доходит? Не выспался?

Иван мотнул головой, моргнул и уткнулся в подушку, зашедшись беззвучным смехом.

– Ты чего? – не понял Серый. – Что тут смешного-то? Или я чего-то не понял?..

Царевич повернул раскрасневшуюся физиономию к другу.

– Так это была аллергия!

– Кто?

– Аллергия. На кошек. Это вроде сглаза, только хуже. Происходит реакция флюидов тела на внешний раздражитель, выраженная насморком, головной болью, отечностью, и так далее. Понимаешь?

Серый на мгновение задумался, потом лицо его просветлело озарением:

– Ага! Понимаю! У меня, значит, тоже есть арлергия! На зиму! А я-то думал...

Иван озадачился подобным умозаключением, но спорить не стал – риторическая составляющая его оккультного образования не простиралось настолько далеко. И, подозревал он с изрядной долей вероятности, вряд ли чьи-либо полемические изыски выдержали бы таран простой логики отрока Сергия.

– Так вот, – откашлялся он. – Вертизель стоял ко мне совсем близко, и как раз собирался мне что-то то ли выцарапать, то ли выковырять, когда я сказал заклинание невидимости, но, по видимости, опять...

– Принц Йохан! Вы уже проснулись! – дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щелочку просунулся длинный счастливый нос.

– Входите, он уже принимает! – приглашающе взмахнул последним бананом Волк, и в дверях показались счастливый лоб, счастливые пальцы, счастливые плечи, а за ними и все остальные счастливые части счастливого мэра счастливого Ингота.

– Доблестный принц Йохан и отважный рыцарь Серхио приглашаются на праздничный банкет на городской площади! Гости ждут!

За окном грянул салют.

– Значит, ты точно не хочешь этот перстень? – Иванушка щедрым, но не очень, жестом протянул кольцо Волку.

Тот с явной досадой взял его, покрутил еще раз в руках, и крайне неохотно вернул царевичу.

– Нет. Вернее, конечно, очень хочу, но он же мне размера на три велик. Потеряется – вот досада-то будет. Ладно уж, носи. Пока. Может, у меня когда-нибудь пальцы растолстеют, и тогда я у тебя его заберу. Договорились?

– Ну, договорились, конечно, но ты же его можешь на шнурке носить вместе с амулетом-переводчиком, на шее...

– Да ну... – пожал плечом Волк. – Зачем нужно кольцо, если его все равно никто не видит? Носи уж. Пока.

– Ну, смотри. Передумаешь – оно твое.

– Оно и так мое. Только я тебе его напрокат дал, – уточнил ситуацию отрок Сергий.

– Конечно-конечно, – поспешил подтвердить царевич, надевая чудо-перстень на средний палец правой руки, как было предписано.

Их прежде хилый запас магических артефактов в последнее время пополнялся с завидной постоянностью все новыми сокровищами. Ковер, сапоги, а теперь вот и исцелительный перстень, подаренный благодарными инготцами при расставании. Это именно им за несколько часов вылечили Ивана, пострадавшего в схватке с Вертизелем. Правда, как сказал прорицатель Ханс, перстень был уже старый, несколько тысяч лет отроду, и магия его стала слабеть и не всегда срабатывала, но все же это было самое ценное в городе, и горожане сочтут за большую честь, если два благородных героя согласятся принять его от них в дар. Два благородных героя согласились (вернее, согласился один благородный герой, а второй в это время, получив каблуком по любимой мозоли, говорил "ой!"), и теперь, когда договор лизинга был официально оформлен, можно было устроиться поудобней на старом Масдае и заняться обозреванием окрестностей и перевариванием прощального завтрака.

На следующее утро, после первой дегустации меню из сапогов-самобранок ("Самозванок", – кисло заметил Серый, откусив и тут же выплюнув сыр с нежным тонким запахом немытых портянок. На что Иван сказал ему, что это привкус не портянок, а плесени, что, почему-то, не вызвало предполагаемого энтузиазма у отрока Сергия, а скорее, наоборот. На сообщение же о том, что за такой сыр настоящие гурманы готовы платить по золотому за двести грамм, Волк отреагировал предложением платить по два золотых за каждые двести грамм, которые он больше никогда не увидит. На том и порешили.), герои полетели дальше.

Вальяжно развалившись, подложив руки под головы, лукоморцы сыто созерцали облака.

– А послушай, Иванушка, – вдруг, повернув голову, спросил Волк. – А ты про этих стеллажей что-нибудь знаешь?

– Про кого-о?

– Ну, про стелльцев. Стеллян. Или как они там называются. Куда мы летим, короче.

– Стеллиандров?

– Вот-вот. Про них.

– Ну, знаю, конечно. Мы их как раз в прошлом году проходили. Своеобразный народ, надо сказать.

– А что в них такого?

– Во-первых, они говорят смешно. Стихами, только которые не совсем стихи. Ритмически организованными высказываниями. Вот. Я читал.

– Это как?

– Ну, например, если бы ты был в Стелле, ты бы сейчас должен был спросить не "это как", а что-то вроде "что означают сии проявления речи, царевич".

– Что означает... чего?

– Ну, то есть, что это такое. А я бы тебе должен был ответить: "Если бы в Стелле ты был, то сейчас бы спросил бы".

– Бы если бы был бы... Слушай, это ведь еще полчаса сочинять надо, чтобы так получилось. Как это у тебя так складно вышло?

– Я их книжки читал. В это дело, главное, вникнуть, а потом само получаться начнет, – скромно опустил очи долу Иван.

– У кого ведь начнет, а у кого ведь... – с сомнением поджал нижнюю губу Серый. – Ну, ладно. Общаться там тогда тебе предоставим. А выглядят они как? В смысле, носят там у них что?

– Солдаты у них, например, как будто в большие полотенца завернуты ходят. Или в маленькие простыни. Подпоясаны ремнем. На ремне короткие мечи в ножнах, а в руках небольшие круглые щиты с разными рисунками – звери там всякие, небесные светила, стихийные бедствия... На шлемах у них гребень типа швабры из конского волоса. На ногах – подметки от сапог, прикрученные онучами. А на задах написано "5 копеек".

– Чево-о? – чуть не свалился с ковра Волк. – Зачем?

– Сам сколько гадал, – задумчиво наморщив лоб, признался Иванушка.

– А знаешь откуда?

– У меня игрушечные такие были...

К вечеру предметы для разговора иссякли, диапазон развлечений не увеличился, и поэтому, когда Волк заявил, что "вон, там, справа, видит каких-то придурков, которые палят из луков в белый свет, как в копеечку", Иванушка тоже быстренько переместился на правый край Масдая, не взирая на его мрачные предостережения о возможности нарушения баланса (что бы это ни было) и переворачивания ("Хоть какое-то разнообразие," – отреагировал царевич).

– Где?

– Да вон, там! – ткнул немытым перстом с заусенцами куда-то вдаль Серый.

– Ага, вижу, – подтвердил Иван.

– Интересно, чего это они? Охотятся, что ли?

– Точно! Вспомнил! Охотятся! На аистов охотятся.

– На аистов?! Зачем?!

– Зачем, говоришь? А ты знаешь, откуда берутся дети?

– Ну, знаю.

– Откуда?

– Не знаю, откуда у вас, а у нас их в капусте находят. Известный факт.

– А в капусте они откуда берутся?

– Ну, их туда аисты приносят. Тоже известный факт. А что?

– А зачем они их туда приносят? И откуда берут?

– Н-ну-у... Не знаю. Берут откуда-то. Раз приносят.

– Вот! А детей они воруют. А в капусте прячут, чтобы съесть потом. И съедают. А кого не успевают – тех мы и находим. Известный факт.

– Ешеньки-моешеньки... – с ужасом выдохнул Волк. – Так это, значит, у меня могло быть не двадцать старших братьев, а, как минимум, двадцать один!!!.. Так, может, их зазря убивают-то? Эй, Масдай, давай, поближе подлетим, посмотрим!

– Сейчас, поближе, – заворчал шершавый голос. – Я вам, можно подумать, стрелонепробиваемый. Вам же хуже будет, если в меня попадут. От дыр знаете, как аэродинамика нарушается! Штопать вы будете, а? Дождешься от вас... Как чай с сахаром на кого-нибудь пролить надо, так Масдай тут как тут. А как...

– Поближе давай, говорят тебе, дорожка ты ковровая! – шлепнул ладонью, выбив облачко пыли, Волк, и ковер, не переставая бурчать себе под кисти что-то нечленораздельное, повернул, куда было приказано.

– Вроде, не видно никого. – крутил любопытной головой Волк. – Может, они уже улетели? Или кончились?

– Не похоже. Вон, смотри, они куда-то направо смотрят – наверное, они сейчас оттуда должны налететь.

– Так они не только прилетают, они еще и налетают?!

Царевич задумался.

– Ну, вообще-то, не часто. Даже редко, я бы сказал. Я про такое даже никогда не читал, честно говоря. И не слышал, по-правде-то. Но ведь стреляли же они в кого-то. И сейчас смотрят вверх. А кроме нас, по-моему, в небе никого нет...

– А, по-моему, есть, – медленно и чересчур тихо проговорил Серый.

– Где? Что? Кого?.. Ничего себе... – также медленно и тихо охнул Иван. – Ничего себе...

– Япона матрена... – полностью согласился с ним Волк.

Из-за ближайшей горы, вершина которой, поросшая лесом, уже скрывалась в предзакатных тучах, как еще одна туча-индивидуалистка, отбившаяся от стада, прямо на столпившихся внизу людей, не спеша пикировал дракон. Лучники заволновались, забегали, сорвались и полетели в сторону гигантского змея крошечные, по сравнению с ним, стрелы, но, не причинив своей мишени ни малейшего вреда, упали среди камней.

Дракон, по-видимому, решив, что настала его очередь, тоже вытянул шею, прищурился, и выстрелил. Струя желтого пламени оплавила каменистый пятачок там, где только что стояли двое из стрелков. В вечернее небо взвилось легкое облачко пара – то ли испаряющийся гранит, то ли бессмертные души злополучных героев.

Остальные посыпались с горы как горох, побросав луки, стрелы, щиты и мечи.

И оставив у скалы стоять... девушку.

– Беги!!! – заорал царевич. – Беги, девица!!!

– Беги, дура!!! – поддержал его Волк во всю силу молодых легких. – Дуй отсюда!!!

В неярких лучах заходящего солнца на ее теле тускло блеснул металл.

– Она прикована!

– Зачем?!

– Это традиция! Они хотят отдать ее дракону!

– Ни фига себе традиция!!!

– Масдай, в атаку!!! Мы должны успеть к ней!!!

– Ни фига себе в атаку... – высказал свое мнение и ковер.

– Бегом, не разговаривай!!! – охваченный благородным гневом, Иванушка уже стаскивал одной рукой с ноги сапог, другой лихорадочно перелистывая руководство пользователя к нему.

– Ага, я так и думал, – захлопнул он томик и сунул в карман. – Масдай, на змея – целься!!! Держись, свиноящер, мы идем!!!

Дракон, как будто услышав вызов незапланированных рыцарей, повернул на лету и впрямь похожую на свиную голову морду и прищурил недобро правый глаз.

– Криббль, Краббле, Круббле!!! – дал залп царевич, но слегка промахнулся, и огненная струя ударила в скалу метрах в двух над златокудрой головой несчастной жертвы.

– Потише, ты, спаситель! – дернул его за рукав Волк. – Поближе подпусти! Масдай, заходи сзади!!!

Ковер сделал резкий маневр, чуть не скинувший седоков вниз, но спасший им (и себе) жизни – ответный огонь змея чуть не накрыл их с головой.

– Ешкин кот! Когда он успел развернуться?!..

– Криббль, Крабле, Круббле!!!..

Но снова мимо.

– У-У-Ух!!! – пронесся с ревом над головой столб янтарного огня.

И снова маневр ковра, который Нестерова заставил бы, рыдая, удалиться на покой, спасает всех троих.

– Криббль, Краббле, Круббле!!!..

– Мазила!!! Дай, я!!!

– У-У-Ух!!!..

– Отдай, дальтоник!!!

– От дальтоника слышу!!! – вцепился Иван в свое оружие мертвой хваткой. – Сейчас снизу зайдем!!! Масдай, под брюхо ему поднырнуть попробуй!!!

– И связался же я с вами, ненормальными-и-эх!..

Крылатая рептилия возникла вдруг откуда-то слева, и чтобы избежать столкновения, ковер, сделав обманный бросок вверх, заложил крутой вираж вправо и вниз, как и хотел царевич.

– Криббль, Краббле, Круббле!!!

Огненная струя ударила дракона прямо в желтоватое брюхо.

Серый прикрыл голову руками, ожидая града обугленных внутренностей, опаленной шкуры и горелой чешуи...

Но ничего этого не было.

Справедливости ради надо сказать – не было вообще ничего. С таким же успехом они могли попасть в него струей из шланга. Или велосипедного насоса. Импортный Змей Горыныч оказался несгораемым. Но зато с очень хорошей реакцией.

– Как ты думаешь, – не отрывая глаз от разъяренной рептилии, спросил побледневший Иванушка. – У него от кошек аллергия есть?

– Скорее, несварение.

– Обнадеживает...

– У-У-Ух!!!..

– Иван, берегись!!!..

На очередном вираже царевич не удержался на шершавой поверхности Масдая, и, выпустив сапог из рук, полетел было наземь, но сумел ухватиться за длинные кисти ковра и повис, как причудливый хвост какого-нибудь стратегического межконтинентального вамаяссьского бумажного змея.

Отрок Сергий успел ухватить сапог.

Зажав его под мышкой, он уже хотел поползти к Ивану, чтобы втянуть того на борт, как внезапно осознал, что встречным курсом прямо на них несется ухмыляющийся – он мог бы поклясться в этом! (ну, или по крайней мере, сказать "Чтоб я сдох!") – свиноящер. Масдай, из боязни окончательно стряхнуть Иванушку в зияющие высоты, от маневров отказался, и столкновение через несколько секунд стало неизбежным, как хэппи-энд в голливудском боевике.

Серый в панике рефлекторно выставил перед собой оружие – сапог-кладенец – и выкрикнул первое, что почему-то пришло на ум:

– Огонь, батарея, пли!!! То, есть, Краббле, Криббль, Круббле!!!

Во-первых, он, несмотря на печальный бесплодный опыт, надеялся, что струя пламени, влепленная дракону прямо в лоб, а повезет – так и в глаз, хотя бы замедлит его, и ковер успеет сманеврировать.

Потому, что "во-вторых" попросту не было. В подобных ситуациях будущее, виновато пожав плечами, тихо разворачивается и уходит.

Но в этот раз далеко уйти ему не удалось.

Потому что дракон исчез.

Одно мгновение – вот он, громадная крылатая туша, оскалив давно не чищеные зубы, со скоростью электрички несется на тебя, закрывая все небо – только для того, чтобы в следующее мгновение бесследно пропасть.

Лишь сапог в сведенных судорогой руках Волка как-то странно дернулся.

Разогнавшийся до полной скорости Масдай, наверняка, зажмурившись – если бы ковры умели зажмуриваться – со свистом пролетел сквозь то место, где еще секунду назад разевал бездонную пасть дракон, готовясь сделать контрольный во все сразу.

Серый, не веря своим глазам, ушам и прочим пяти чувствам завертелся на месте, оглядываясь, не выскочит ли откуда кровожадный свиноящер, чтобы закончить свое гнусное дело.