– Вы уверены?

– Уверен. Не изводите меня.

– Я вас не извожу. Просто я хотел бы знать: если вы знали, что Глэдис регулярно занимается сексом c Джандером, и знали, что она никогда не возьмет вас в любовники, возможно ли, чтобы вы не хотели устранить Джандера, к которому ревновали…

В этот миг Гремионис распрямился, как пружина, и бросился на Бейли с громким нечленораздельным криком. Бейли инстинктивно откинулся назад и упал вместе со стулом.

51

Сильные руки тотчас подняли его. Бейли понял, что это руки робота. Как легко забыть о них, когда они неподвижно и молча стоят в нишах. Однако, это был не Дэниел и не Жискар, а Бронджи, робот Гремиониса.

– Сэр, – сказал Бронджи несколько ненатуральным голосом, – я надеюсь, вы не ушиблись?

Где же Дэниел и Жискар?

Ответ пришел сам собой. Роботы быстро поделили работу между собой. Дэниел и Жискар быстро сообразили, что опрокинувшийся стул меньше повредит Бейли, чем обезумевший Гремионис, и бросились на хозяина. Бронджи, видя, что он там не нужен, стал помогать Бейли.

Тяжело дышавший Гремионис был полностью обездвижен в осторожном захвате роботов Бейли. Он сказал чуть ли не шепотом:

– Отпустите меня. Я овладел собой.

– Да, сэр, – сказал Жискар.

– Конечно, сэр, – сказал Дэниел почти медовым тоном.

Они отпустили руки, но некоторое время не отходили от него. Гремионис огляделся, поправил одежду и сел. Он все еще порывисто дышал и волосы его были в беспорядке.

Бейли стоял, положив руку на спинку стула.

– Простите, мистер Бейли, – сказал Гремионис, – что я утратил контроль над собой. Со мной не случалось такого за всю мою взрослую жизнь. Вы обвинили меня в… р-ревности. Порядочный аврорец не должен употреблять это слово, но мне не следовало забывать, что вы землянин. Оно встречается только в старинных романсах, да и то обычно после первой буквы ставится тире. У вас, конечно, не так, я понимаю.

– Я тоже извиняюсь, мистер Гремионис, что мое полное незнание аврорских обычаев привело меня на неверный путь. Уверяю вас, что такой ляпсус не повториться. – Он сел. – Наверное, больше не о чем говорить.

Гремионис, казалось, не слушал его.

– Когда я был маленьким, я иногда толкал других, и меня толкали, но роботы и не думали разнимать нас.

– Если позволите, – сказал Дэниел, – я объясню, партнер Илия. Было установлено, что полное пресечение агрессивности в очень юном возрасте ведет к нежелательным последствиям. Поэтому некоторые игры, включая физические соревнования, разрешались и даже одобрялись – при условии, чтобы не было реального вреда. Роботы, ухаживающие за малышами, программировались так, чтобы они различали шансы и уровень вреда, который мог быть причинен. Я, например, в этом смысле запрограммирован неправильно и не гожусь для охраны малолетних, и Жискар тоже.

– Такое агрессивное поведение в юношестве останавливается? – спросил Бейли.

– Да, постепенно, когда уровень вреда может повыситься, и желательно развитие самоконтроля.

– К тому времени, – сказал Гремионис, – когда я поступал в высшую школу, я, как и все аврорцы, знал прекрасно, что соревнование покоится на сравнении мыслительных способностей и таланта…

– А физических состязаний никаких? – спросил Бейли.

– Они есть, но лишь те, что не включают умышленного физического контакта с намерением покалечить… Но со времени своей юности я никогда ни на кого не нападал, хотя у меня было к этому множество случаев, уверяю вас, но до этой минуты я всегда умел владеть собой. Правда, никто никогда не обвинял меня в… этом.

– В любом случае, – сказал Бейли, – ничего хорошего из нападения не получится, если рядом с каждым соперником стоит робот.

– Конечно. Тем более оснований для меня стыдиться, что я потерял самоконтроль. Надеюсь, вы не упомянете об этом в своем рапорте.

– Будьте уверены, я никому не скажу. Это не касается дела.

– Спасибо. Вы сказали, что интервью кончено?

– Думаю, да.

– В таком случае, вы скажете Глэдис, что я не при чем в деле Джандера?

Бейли заколебался.

– Я скажу ей, что это мое мнение.

– Прошу вас, скажите посильнее, чтобы она была полностью уверена в моей непричастности; особенно, если она была привязана к роботу из сексуальных побуждений. Я не могу вынести, если она подумает, что я… р… р… Она солярианка и может так подумать.

– Да, могла бы, – задумчиво сказал Бейли.

– Но видите ли, – быстро заговорил Гремионис, – я ничего не понимаю в роботах, и ни доктор Фастальф, ни доктор Василия, и никто другой ничего не говорили мне о том, как они работают. Я имею в виду – у меня не было никакой возможности разрушить Джандера.

Бейли, казалось, глубоко задумался, а затем сказал с явной неохотой:

– Я ничего не могу сделать, кроме как поверить вам. Я ничего не знаю. Возможно – я говорю это без намерения оскорбить – вы, или доктор Василия, или вы оба – лжете. Я слишком мало знаю о внутренней природе аврорского общества и легко могу оказаться в дураках. И все-таки я могу только поверить вам. Но я не могу сказать Глэдис больше того, что, по моему мнению, вы ни в чем не виноваты. Я могу сказать только «по моему мнению». Я уверен, что она найдет это достаточно сильным.

– Ну, тогда и я удовлетворюсь этим. Если это может помочь, я дам вам слово аврорского гражданина, что я невиновен.

Бейли чуть заметно улыбнулся.

– Я не стал бы сомневаться в вашем слове, но моя работа требует только объективных доказательств. – Он встал. – Не истолкуйте неправильно то, что я вам скажу, мистер Гремионис. Вы просите меня, чтобы я успокоил Глэдис, потому что вы хотите сохранить ее дружбу.

– Очень хочу, мистер Бейли.

– И вы намерены снова предложить себя ей.

Гремионис покраснел.

– Да.

– Могу ли я дать вам совет, сэр? Не делайте этого.

– Держите ваши советы при себе. Я не намерен следовать им.

– Я хочу сказать – не делайте этого по обычной официальной процедуре, а просто – Бейли опустил глаза, чувствуя непривычное смущение – обнимите и поцелуйте ее.

– НЕТ, – сказал Гремионис убежденно. – Ни одна аврорская женщина не потерпит такого. И мужчина тоже.

– Мистер Гремионис, не забывайте, что Глэдис солярианка, у них другие обычаи и традиции. На вашем месте я бы попробовал.

Бейли смотрел в пол, скрывая внезапную ярость. Кто ему Гремионис, чтобы давать ему такой совет? Зачем советовать другому сделать то, что он, Бейли, мечтал сделать сам?

Часть тринадцатая

Амадейро

52

Бейли снова вернулся к делу и сказал более низким, чем обычно баритоном:

– Мистер Гремионис, вы упоминали имя главы Роботехнического Института; не повторите ли вы мне его?

– Келдин Амадейро.

– Есть какая-нибудь возможность добраться до него отсюда?

– И да, и нет. Вы можете добраться до его секретаря или до его заместителя, но до него самого – вряд ли. Он, я слышал, неприветливый тип. Сам-то я, конечно, не знаком с ним. Я видел его, но никогда не разговаривал с ним.

– Значит, он не пользуется вами как дизайнером одежды или для личного ухода?

– Не знаю, пользуется ли он чьими-нибудь услугами, но по его виду похоже, что да.

– Я хотел бы попытаться добраться до него, несмотря на его репутацию неприветливого. Если у вас есть трехмерка, вы не будете возражать, если я ею воспользуюсь?

– Бронджи может сделать для вас вызов.

– Нет, я думаю, это сделает мой партнер Дэниел, если вы не против.

– Нисколько не против. Аппарат там, идите за мной. Номер 75-30, абонент 20.

– Спасибо, сэр, – поклонился Дэниел.

Комната была совершенно пуста. В одной ее стороне стоял тонкий столбик высотой в половину человеческого роста; он заканчивался плоской поверхностью, на которой стоял сложный прибор. Столбик стоял в центре круга, выделявшегося серым на светло-зеленом полу. Рядом был такой же круг, но без столбика.

Дэниел шагнул к столбику, и круг сразу же осветился. Дэниел быстро сделал что-то с пробором, и осветился второй круг. На нем появился робот, трехмерный по виду, но он слабо мерцал – это было голографическое изображение.

Дэниел сказал:

– Я Р.Дэниел Оливо – он слегка подчеркнул «Р», чтобы робот не ошибся, приняв его за человека – я представляю моего партнера, следователя Илии Бейли с Земли. Мой партнер хотел бы поговорить с Главным роботехником Келдином Амадейро.

– Главный роботехник Амадейро на конференции. Может быть, достаточно поговорить с роботехником Сисисом?

Дэниел быстро взглянул на Бейли. Тот кивнул, и Дэниел сказал:

– Этого будет достаточно.

– Если вы, – сказал робот, – попросите следователя Бейли встать на ваше место, я постараюсь найти роботехника Сисиса.

– Может быть, вам лучше сначала… – начал Дэниел, но Бейли прервал его:

– Он прав, Дэниел. Я не против подождать.

– Партнер Илия, как личный представитель Мастера роботехники Хэна Фастальфа, вы принимаете его общественный статус, пусть временно, и вам не пристало ждать…

– Все это правильно, Дэниел, но я не хочу лишней отсрочки ради этикета.

Дэниел сошел с круга, и Бейли занял его место. Изображение робота исчезло. Бейли терпеливо ждал. Наконец, появилось другое изображение и обрело трехмерность.

– Я роботехник Мелун Сисис, – сказал человек резким, чистым голосом. У него были короткие бронзовые волосы, и уже по одному этому он показался Бейли типичным космонитом, только в линии носа была некосмонитская асимметрия.

Бейли спокойно сказал:

– Я следователь Илия Бейли с Земли. Я хотел бы поговорить с Главным роботехником Келдином Амадейро.

– У вас есть с ним договоренность, следователь?

– Нет, сэр.

– Вы должны иметь ее, если хотите его видеть. Но ни на этой неделе, ни на следующей свободного промежутка времени не будет.

– Я следователь Илия Бейли с Земли…

– Я понял. Но это не меняет факта.

– …по приглашению доктора Хэна Фастальфа и с разрешения Совета Авроры я расследую убийство робота Джандера Пэнела…

– Убийство робота? – переспросил Сисис с вежливым презрением.

– Роботоубийство, если вы предпочитаете. На Земле уничтожение робота не столь важное дело, но на Авроре, где к роботам относятся более или менее как к людям, слово «убийство», мне кажется, может быть принято.

– Убийство, роботоубийство или как хотите, но видеть Главного роботехника нельзя.

– Могу я оставить ему сообщение?

– Можете.

– И ему сейчас же передадут?

– Постараюсь, но гарантировать не могу.

– Прекрасно. У меня несколько пунктов; сейчас я их перечислю. Может быть, вы запишите?

Сисис слегка улыбнулся.

– Думаю, что я способен запомнить.

– Первое: где есть убийство, там есть и убийца, и я хотел бы дать доктору Амадейро шанс сказать что-то в свою защиту…

– Что-о? – сказал Сисис.

У Гремиониса, слушавшего с другой стороны комнаты, отвисла челюсть.

Бейли имитировал ту же легкую улыбку, которая внезапно исчезла с лица Сисиса.

– Я не слишком быстро говорю, сэр? Может быть, вы все-таки хотите записать?

– Вы обвиняете Главного роботехника в том, что он имеет какое-то отношение к делу Джандера Пэнела?

– Наоборот, роботехник. Я должен увидеться с ним именно потому, что не хочу обвинить его. Я не хотел бы поспешно установить какую-то связь между Главным роботехником и обездвиженным роботом на основе неполной информации, а его слова могут все прояснить.

– Вы спятили!

– Ну что же, тогда скажите Главному роботехнику, что спятивший хочет поговорить с ним, чтобы отвести от него обвинение в убийстве. Это первый пункт. Второй: скажите ему, что этот самый спятивший провел детальный опрос художника Сантирикса Гремиониса и говорит сейчас из дома Гремиониса. Третий пункт: вполне возможно, что Главный роботехник, у которого масса дел, не помнит, кто такой художник Сантирикс Гремионис; в таком случае, пожалуйста, скажите, что он живет на территории Института и за последний год делал многие и долгие прогулки с солярианской женщиной Глэдис, живущей теперь на Авроре.

– Я не могу передать такое смехотворное и оскорбительное сообщение, землянин.

– В таком случае, скажите ему, что я пойду прямо в Совет и заявлю, что не могу продолжать расследование, потому что некий Мелун Сисис взял на себя заверить меня, что Главный роботехник Келдин Амадейро не станет помогать мне в расследовании уничтожения робота Джандера Пэнела и защищать себя самого от обвинения в ответственности за это уничтожение.

Сисис покраснел.

– Вы не посмеете говорить такие вещи!

– Не посмею? Что я теряю? А с другой стороны, как это прозвучит для широкой публики? Ведь аврорцы прекрасно знают, что доктор Амадейро – второй после доктора Фастальфа в знании роботехники, и, если доктор Фастальф не виновен, то… надо ли продолжать?

– Вы узнаете, землянин, что законы Авроры против клеветы очень строги.

– Без сомнения, но если доктора Амадейро эффективно оклеветать, то его наказание будет больше, чем мое. Но почему бы вам просто не передать мое сообщение сразу же? Если он объяснит некоторые мелкие пункты, мы обойдем вопрос о клевете или о каком-либо обвинении.

Сисис сказал напряженно:

– Я расскажу все это доктору Амадейро и буду настойчиво советовать ему отказаться от встречи с вами. – Он исчез.

Бейли снова терпеливо ждал, а Гремионис отчаянно жестикулировал и говорил громким шепотом:

– Вы не можете так поступать, Бейли. Не можете!

Бейли махнул ему, чтобы он успокоился. Через несколько минут – они показались Бейли очень долгими – снова появился Сисис, выглядевший очень сердитым, и сказал:

– Через несколько минут доктор Амадейро займет мое место и будет говорить с вами. Ждите!

– Здесь не место для ожидания, – немедленно сказал Бейли, – Я приду прямо в офис доктор Амадейро и там встречусь с ним. – Он сошел с серого круга и сделал Дэниелу знак выключить связь.

Гремионис сказал, задыхаясь:

– Вы не можете так говорить с людьми доктора Амадейро, землянин.

– Могу.

– Он выкинет вас с планеты через двенадцать часов.

– Если я не добьюсь прогресса в своей миссии, меня в любом случае выкинут с планеты за двенадцать часов.

– Партнер Илия, – сказал Дэниел, – боюсь, что мистер Гремионис прав в своей тревоге. Совет Авроры не может ничего сделать, кроме как выслать вас, поскольку вы не аврорский гражданин. Но он может настаивать перед земным правительством, чтобы вас строго наказали, и Земля это сделает. Я бы не хотел, чтобы вы были наказаны.

Бейли тяжело сказал:

– Я тоже не хотел бы, Дэниел, но я должен хвататься за любой шанс. Мистер Гремионис, мне очень жаль, что я сказал ему, что вызывал из вашего дома. Мне нужно было как-то убедить его, и я чувствовал, что он придаст этому факту важное значение. Но ведь я сказал правду.

– Если бы я знал, что вы хотите сделать, я не позволил бы вам вызывать из моего дома. Я уверен, что потеряю свое положение и… – он с горечью добавил: – Что я вам сделал, что вы так обошлись со мной?

– Я сделаю все, что могу, мистер Гремионис, чтобы вы не потеряли свое положение. Я уверен, что у вас не будет неприятностей. Если же меня постигнет неудача, вы можете сказать, что я сумасшедший, что я возвел на вас дикие обвинения, запугал вас угрозами оклеветать вас и поэтому вы позволили мне пользоваться вашей трехмеркой. Я думаю, что доктор Амадейро поверит вам. В конце концов, вы уже послали ему жалобу, что я оклеветал вас, верно? – Бейли поднял руку, прощаясь. – До свидания, мистер Гремионис. Еще раз благодарю вас. Не огорчайтесь и… помните, что я сказал вам насчет Глэдис.

Зажатый между Дэниелом и Жискаром, Бейли вышел из дома Гремиониса, едва сознавая, что снова идет в открытое пространство.

53

Снаружи что-то изменилось. Бейли остановился и посмотрел в небо.

– Странно. Я не думал, что прошло так много времени. Солнце уже зашло.

– Нет, сэр, – сказал Жискар, – до заката еще два часа.

– Собирается гроза, партнер Илия, – сказал Дэниел. – Тучи сгустились, но гроза разразится не сразу, а через некоторое время.

Бейли вздрогнул. Темнота сама по себе не беспокоила его. Ночь как бы ограничивает Снаружи стенами, а это лучше, чем днем, когда во всех направлениях открытое пространство. Но сейчас и не день, и не ночь, и это плохо. Он пытался вспомнить, как было во время дождя, когда он бывал Снаружи. И ему вдруг пришло в голову, что он ни разу не видел снега, и даже не знает точно, на что похожа твердая кристаллическая вода. Описаний было явно не достаточно. Молодежь иногда выходила и быстро возвращалась, визжа от возбуждения, но всегда радуясь, что снова оказалась в стенах Города. Бен однажды пытался сделать лыжи по указаниям какой-то старинной книги и чуть не утонул в белой массе, но и его описания снега были неясными и неудовлетворительными. Но Бейли знал, что снег идет, когда очень холодно. А сейчас было не очень, а просто холодно. Эти тучи не означали, что пойдет снег, но это почему-то мало утешало.

– Это необычный цвет неба? – спросил он.

– Нет, партнер Илия, это гроза.

– Она у вас часто бывает?

– В это время года – да.

– И она приносит такой холод?

– Да, но садитесь в машину. Там теплее.

Бейли пошел к машине, но вдруг спохватился:

– Подождите, я не спросил Гремиониса, где офис Амадейро.

– Не нужно, – сказал Дэниел. – У друга Жискара в банке памяти есть карта Института, он отвезет нас в административное здание. Офис доктора Амадейро, скорее всего, там.

– По моим сведениям, – сказал Жискар, – офис доктора Амадейро в административном здании. Если же доктора случайно не окажется, то его дом рядом.

И Бейли снова оказался между роботами. Он особенно радовался теплому телу Дэниела, но и похожий на текстиль верхний слой Жискара не был приклеен и не был таким холодным, как голый металл его тела.

Дэниел, возможно, намереваясь отвлечь Бейли от вида Снаружи, спросил:

– Партнер Илия, откуда вы узнали, что доктор Василия поощряла мистера Гремиониса интересоваться мисс Глэдис? Я не заметил, чтобы вы получали какую-то очевидную информацию.

– Я и не получал. Я был в отчаянии и разыграл дальний прицел. Глэдис рассказывала, что Гремионис был заинтересован ей и предлагал себя несколько раз. Я подумал, что он мог убить Джандера из ревности. Правда, я не думал, что он настолько силен в роботехнике, но, узнав, что дочь доктора Фастальфа роботехник и очень похожа на Глэдис, я задумался, не был ли Гремионис сначала очарован Василией – тогда убийство могло быть результатом заговора этих двоих. Легким намеком на существование такого заговора я добился свидания с Василией.

– Но ведь заговора не было, – возразил Дэниел, – по крайней мере, в том, что касается разрушения Джандера. Василия и Гремионис не могли бы произвести разрушение, даже если бы работали сообща.

– Согласен. Однако же, Василию разволновал намек на связь ее с Гремионисом. Почему? Когда Гремионис рассказал, что сначала увлекся Василией, а потом Глэдис, я подумал, что связь между Гремионисом и Василией была, возможно, непрямой, если Василия поощряла переход Гремиониса к Глэдис по какой-то причине, более отдаленно связанной со смертью Джандера. В конце концов, какая-то связь между Гремионисом и Василией была: это показала реакция Василии на первый намек.

Мои подозрения оказались правильными. Василия переключила Гремиониса с одной женщины на другую. Гремионис был поражен, что я об этом знаю, и это тоже оказалось полезным, поскольку, будь дело совершенно невинным, не было бы причин делать из него тайну – а тайна явно была. Вы помните, Василия не упоминала, что уговаривала Гремиониса заняться Глэдис. Когда я сказал, что Гремионис предлагал себя Глэдис, Василия сделала вид, будто впервые слышит об этом.

– Но что тут важного, партнер Илия?

– Это мы найдем. Мне кажется, что важны тут не Гремионис и не Василия, а какое-то третье лицо. Если это касается дела Джандера, то третье лицо должно быть более умелым роботехником, чем Василия – им может быть Амадейро. Я намекнул ему на существование заговора, намеренно указав на то, что допрашивал Гремиониса и говорю это из его дома – и это тоже сработало.

– Но я все-таки не понимаю, что все это означает.

– И я тоже – но есть кое-какие соображения. Может, узнаем что-нибудь у Амадейро. Наше положение так скверно, что мы ничего не потеряем, догадываясь и рискуя в азартной игре.

Во время этого разговора машина сделала прыжок и пошла на умеренной высоте. Она обошла линию кустарника и прибавила скорость над травянистыми участками и гравийными дорожками.

– Жискар, – спросил Бейли, – вы записывали разговоры, которые велись в вашем присутствии?

– Да, сэр.

– И можете воспроизвести их, если понадобится?

– Да, сэр.

– И можете найти какое-то отдельное предложение, сказанное той или иной особой?

– Да, сэр. Вам нет нужды прослушивать всю запись.

– А вы можете быть свидетелем в суде?

– Нет, сэр. Достаточно умелой командой можно заставить робота лгать, и тут не помогут никакие увещевания или угрозы судьи, поэтому закон мудро считает робота неправомочным свидетелем.

– В таком случае, какая польза от вашей записи?

– Это совсем другое дело, сэр. Запись нельзя заменить простой командой, ее можно только стереть. Такая запись может быть признана как очевидность. Точных прецедентов, однако, не было, и признать ее или нет – зависит от дела и от судьи.

Жискар посадил машину на лужайке перед широким, но не очень высоким зданием с замысловато-резным фасадом; оно было явно новое, но производило впечатление имитации старинного.

– Партнер Илия, – спросил Дэниел, – вы надеетесь, что доктор Амадейро действительно может быть полезным?

– Нет, Дэниел, я подозреваю, что доктор Амадейро слишком умен, чтобы дать нам хоть какую-нибудь зацепку для его захвата.

– А если так, что вы собираетесь делать дальше?

– Не знаю, – сказал Бейли с мрачным ощущением дежа вю. – Что-нибудь придумаю.

54

Когда Бейли вошел в административное здание, первым его ощущением было облегчение, что он ушел от неестественного освещения Снаружи, а вторым – извращенное удовольствие.

Дома на Авроре – жилые дома – были типично аврорскими. В гостиной ли Глэдис, в столовой Фастальфа, в рабочем кабинете Василии или в комнате с трехмерным аппаратом Гремиониса он не мог бы подумать, что он на Земле. Все четыре отличались друг от друга, но имели общий ген, полностью чуждый подземным квартирам на Земле. Административное здание дышало официальностью и, похоже, превышало обычное человеческое разнообразие. У него не было того гена, что у жилых домов на Авроре, а любое официальное здание в родном Городе Бейли походило на квартиру в жилом секторе, но, тем не менее, оба официальных здания двух таких разных миров были до странности схожими. Это было первое место на Авроре, где Бейли мог бы вообразить себя на Земле. Те же длинные голые коридоры, то же приведение к общему знаменателю узоров и украшений, те же источники света, сконструированные так, чтобы раздражать одних и нравиться другим.

Но было здесь кое-что, отсутствующее на Земле – например, подвесные горшки с цветущими растениями, видимо, с автоматическим поливом. Их присутствие не восхитило Бейли. Не привлекают ли они насекомых? Не капает ли из них вода? Не падают ли иногда эти горшки?

Кое-чего и не хватало. На Земле, в Городе, даже в самых строго официальных домах, всегда слышался теплый шум людей и машин, «Рабочее Жужжание Братства», как говорили земные политиканы и журналисты. Здесь же была тишина. Бейли не обращал особого внимания на тишину в домах, которые он посетил за эти два дня, поскольку все было так необычно, что еще одна странность ускользнула от него. Здесь же, где многое напоминало Землю, отсутствие «Гула Человечества» (тоже популярное выражение) обращало на себя внимание, как и оранжевый оттенок искусственного освещения, который был более заметен на здешних пустых стенах, чем на обильно украшенных стенах жилых домов.

Задумчивость Бейли не длилась долго. Войдя в главный вход, Дэниел остановил Бейли и Жискара. Прошло с полминуты, и Бейли спросил:

– Почему мы стоим?

– Так полагается, партнер Илия. Впереди звенящее поле.

– Что это такое?

– Вообще-то, это название эвфемистическое. Это поле действует на нервные окончания и причиняет резкую боль. Роботы могут пройти, а человек – нет. Но, конечно, и тот, и другой включит сигнал тревоги.

– Откуда вы знаете, что это поле здесь есть и где оно?

– Его видно, если вы знаете как смотреть. Воздух как бы дрожит, а часть стены за полем слегка зеленоватая по сравнению со стеной напротив.

– Я, например, не вижу, – с негодованием сказал Бейли. – Что же предупредит меня, или любого другого входящего, чтобы не попасть в поле?

– Работающие в Институте носят нейтрализующее устройство, а посетители приходят с роботами, которые определят звенящее поле.

Из коридора по ту сторону поля появился робот. На Жискара он, похоже, не обратил внимания, но какое-то время переводил взгляд с Бейли на Дэниела и обратно. Затем, приняв решение, он обратился к Бейли:

– Ваше имя, сэр?

Бейли подумал, что Дэниел выглядит слишком человеком, чтобы быть им на самом деле.

– Я следователь Илия Бейли с Земли. Со мной два робота из дома доктора Фастальфа – Дэниел Оливо и Жискар Ривентлов.

– Идентификация, сэр?

Серийный номер на груди Жискара загорелся мягким фосфоресцирующим светом.

– Я ручаюсь за них обоих, друг, – сказал Жискар.

Робот вгляделся в номер, как бы сравнивая его с записью в памяти, затем кивнул и сказал:

– Серийный номер принят. Можете пройти.

Дэниел и Жискар сразу двинулись вперед, но Бейли задержался и вытянул руку – не возникнет ли боль.

– Поле снято, – сказал Дэниел. – Оно возобновится после того, как мы пройдем.

Они поднялись по спиральному эскалатору.

– Здесь есть и обычные лестничные пролеты, – сказал Дэниел, – и большинство аврорцев предпочитает их. Вы – гость, поэтому вам из вежливости предложили спираль.

– Значит, оказали мне любезность, – сказал Бейли. – Обнадеживающий признак.

Они прошли по коридору к двери, более украшенной, чем другие. Возможно, другим обнадеживающим признаком было появление в этой двери высокого аврорца. Он был сантиметров на восемь выше Дэниела, а Дэниел был на пять сантиметров выше Бейли. Человек был широкоплеч, несколько тяжеловат, с круглым лицом, имел щегольской вид и улыбался. Улыбка была весьма примечательная: широкая, видимо, невынужденная, показывающая ровные белые зубы.

– А, это мистер Бейли, знаменитый следователь с Земли, который приехал на нашу маленькую планету, чтобы показать, какой я страшный злодей. Входите, входите, рад вас видеть. Мне очень жаль, что мой заместитель, роботехник Мелун Сисис создал у вас впечатление, что я отсутствую. Он осторожный парень и заботится о моем времени больше, чем я сам. – Он посторонился, пропуская Бейли и слегка похлопал его по плечу дружеским жестом, какого Бейли еще не испытывал на Авроре.

– Вы Главный роботехник Келдин Амадейро? – осторожно спросил Бейли.

– Точно. Точно. Человек, намеревающийся уничтожить доктора Хэна Фастальфа как политическую силу на этой планете, но это, как я надеюсь убедить вас, не делает из меня негодяя. Я же не пытаюсь доказывать, что доктор Фастальф – негодяй только из-за дурацкого вандализма, совершенного им над его собственным созданием – беднягой Джандером. Скажем, я только могу продемонстрировать, что доктор Фастальф ошибся. – Он сделал легкий жест, и робот, провожавший их, шагнул в нишу.

Когда дверь закрылась, Амадейро сердечным жестом указал Бейли на красиво обитое кресло и с удивительной экономией жеста показал другой рукой на ниши для Дэниела и Жискара. Бейли заметил, что Амадейро на минуту жадно уставился на Дэниела; улыбка его исчезла, лицо приняло хищное выражение. Это выражение быстро ушло, и он снова улыбнулся. Бейли подумал, что эта секундная смена выражения, может быть, была плодом его собственного воображения.

– Поскольку погода, кажется, неважная, – сказал Амадейро, – давайте обойдемся без эффективного дневного света. – Он что-то сделал на контрольной панели на письменном столе; стекла затемнились, а стены загорелись мягким дневным светом. Улыбка Амадейро стала еще шире. – Нам с вами, в сущности, мало о чем можно говорить, мистер Бейли. Пока вы ехали сюда, я из предосторожности поговорил с мистером Гремионисом. Выслушав его, я решил поговорить также с доктором Василией. По-видимому, мистер Бейли, вы в какой-то мере обвиняете их обоих в соучастии в уничтожении Джандера и, как я понял, обвиняете также и меня.

– Я просто задаю вопросы, доктор Амадейро, и намерен сделать это сейчас.

– Да, конечно, но вы – землянин и не понимаете гнусности ваших действий, и мне искренне жаль, что от их последствий вы же и пострадаете. Вы, наверное, знаете, что Гремионис прислал мне заявление насчет вашей клеветы на него.

– Он сказал мне об этом, но он неправильно понял мои действия. Они не были клеветой.

– Осмелюсь сказать, что вы со своей точки зрения правы, но вы не понимаете аврорского определения этого слова. Я вынужден был послать заявление Гремиониса Председателю, и в результате вам скорее всего прикажут завтра же утром покинуть планету. Я, конечно, сожалею об этом, но боюсь, что ваше расследование подходит к концу.

Часть четырнадцатая

Снова Амадейро

55

Бейли был захвачен врасплох. Он не знал, чего ожидать от Амадейро, и не предполагал в себе такого замешательства. Гремионис назвал Амадейро неприветливым. А сейчас Амадейро казался веселым, общительным, даже дружелюбным. Однако, если Амадейро сказал правду, он запросто может положить конец расследованию и безжалостно сделает это, хотя и с сострадательной улыбкой. Что же он из себя представляет? Бейли машинально взглянул на роботов. Вряд ли Дэниел за свою короткую жизнь когда-нибудь встречался с Амадейро, а вот Жискар – наверняка. Бейли сжал губы; следовало заранее спросить Жискара насчет Амадейро, теперь Бейли легче было бы судить, сколько в этом роботехнике настоящего, а сколько умного расчета. Почему на Земле или вне ее, думал Бейли, он не пользовался разумно этими ресурсами роботов? И почему Жискар сам не дал информации… Хотя нет, это неправильно: у Жискара явно не хватает способностей для независимой деятельности такого рода. Он выдает информацию по требованию, но не по собственной инициативе.