– Чакалец заботится о своем народе, но это недобрый знак, – сказал старый жрец.
      – Что именно ты считаешь недобрым знаком? – спросил молодой.
      – Наши боги жестоко мстят тем людям, которые не приносят им жертв. Бат Балам должен был покарать хотя бы нескольких воинов из Пакаля, чтобы души всех остальных затрепетали от страха, а боги поняли, что их чтят. Теперь же и Паскаль, и Чакаль ждут беды и они не за горами, – объяснил старик.
      Мидатль ускорил шаг, чтобы разглядеть его лицо, но обходя широкую колонну на своем пути, он потерял обоих жрецов из виду.

* * *

      Сотни пакальцев расчищали дворец правителя от следов ночной битвы. Пока в залах царила неразбериха, Бат отправился на прогулку вместе со своими приближенными – Мидатлем, Зак-Куу-Мо, Нар-Амом. Их сопровождал большой отряд воинов, в который входили только чакальцы.
      Проходя по приподнятой над землей дороге, вымощенной по приказу Пак-Яко вокруг всего города, Бат обозревал окрестности, снова и снова поражаясь сказочному пейзажу, среди которого вздымались высокие башни Пакаля. Постройки пакальцев удивительно гармонично сочетались с окружающей природой: длинными пологими холмами, рекой, стройными кедрами и густыми зарослями вечно зеленых кустов, населенных множеством птиц и зверей.
      Зак-Куу-Мо ни на шаг не отставал от Бата, рассказывая правителю о последних вестях, полученных из Чакаля. Сегодня утром из города Чака прибыли гонцы и теперь военачальник делился новостями.
      – Наши земледельцы, работающие на северных полях, все чаще стали встречать северян-юкчей, – говорил Зак-Куу-Мо.
      – Те явно что-то разнюхивают. Нужно быть готовыми к тому, что юкчи снова попытаются захватить наши северные земли.
      Правитель, следует послать побольше наших воинов к северным окраинам наших земель.
      – Да, нужно как можно скорее вернуться в Чакаль, – сказал Бат. – Юкчи всегда зарились на наши земли и теперь они могут воспользоваться тем, что в Чакале нет правителя.
      – Но как же пакальцы? Сейчас тебе, правитель, нельзя покидать Паскаль. Вдруг Нак-Пу вернется, чтобы снова возмутить жителей города против тебя?! – произнес Нар-Ам.
      Плечо юноши было перевязано – прошедшей ночью тот дрался с пакальцами словно ягуар и несмотря на полученную тяжелую рану командовал отрядом воинов и привел их на выручку к своему правителю, когда у того уже не было надежды на спасение. Нар-Ама очень беспокоило настроение пакальцев и он ни в чем не доверял им.
      – Пакальцы окончательно успокоятся, когда женой Бата Ахава Балама станет Минамп. После свадьбы ахава Чакаля можно будет торжественно объявить правителем Пакаля, – сказал Мидатль.
      – Что ж, раз этого не миновать, то и не стоит откладывать свадьбу, – решил Бат. – Пусть сегодня же начнут подготовку к свадьбе, после которой мы сразу же вернемся в Чакаль.
      – Правитель, ты заберешь Минамп с собой в Чакаль? – спросил Нар-Ам.
      – Мне все равно, – нарочито безразличным тоном ответил Бат. – Пусть остается в Пакале, если ей хочется. Главное, что этой свадьбой завершится вражда между нашими городами.
      После этого приближенные, видя, что настроение их правителя оставляет желать лучшего, замолчали. Когда они поднялись на высокий холм, на вершине которого стоял столб с надписями, повествующими о деяниях великих правителей Пакаля, небо заволокло тучами и начал накрапывать дождь. Решено было возвращаться назад и Бат успел прочесть лишь одну надпись, гласившую: «Пятого дня месяца уэйб правитель города Пакаля Яшкин победил народ навахов и привел тысячу пленных, которых принесли в жертву богу маиса. Теперь боги даруют Пакалю урожай.»
      Когда чакальский правитель и его приближенные входили в город, небо пронзила изломанная сверкающая молния. Чакальцы молча переглянулись – издавна молния считалась предвестием беды и в тот день, когда она появлялась, нельзя было принимать важных решений. Бат тряхнул головой, как бы споря сам с собой и ускорил шаги, направляясь прямо во дворец.

* * *

      Когда в покои Минамп вошла девушка прислужница, дочь великого Пак-Яко перебирала украшения, доставшиеся ей от умершей два года назад матери. Украшения были единственной вещью, которая могла считаться собственностью женщин всех народов майя. Ни отец, ни муж, ни кто-либо другой не имели права отбирать у женщин своей семьи украшения. Когда Минамп грустила, она всегда начинала перебирать красивейшие бусы, серьги, браслеты, хранящиеся в каменной шкатулке в ее комнате.
      – Бат Ахав Балам просит тебя прийти в красный зал, – с напускной важностью сообщила вошедшая девушка – еще никогда ей не приходилось передавать приглашение от правителя.
      Минамп встала, быстро поправила подол цветистой юбки и отправилась по многочисленным переходам в зал, где ждал ее Бат. Свое название зал получил за то, что его стены были покрыты резными досками из крепчайшего красного дерева. По дороге она гадала, зачем тот хочет ее видеть. Она ожидала увидеть юного правителя окруженным многочисленными сановниками, но к ее удивлению, Бат был один. Юноша стоял у окна и повернулся к ней, как только она вошла в зал.
      – Ты звал меня, ахав? – спросила Минамп.
      – Да, – Бат жестом пригласил девушку сесть на скамью, стоящую в середине зала.
      Минамп присела на краешек скамьи и не сводила глаз с юного правителя, ожидая, что он скажет.
      – Думаю, ты знаешь, что пакальцы не будут видеть во мне своего правителя, пока ты, дочь их прежнего ахава, не станешь моей женой. Я приказал подготовить все к свадьбе завтра же, – сказал Бат.
      – Завтра? – перед глазами Минамп появилось лицо ее отца, Пак-Яко, который говорил, что никто и никогда не станет заставлять его дочь выходить замуж против ее воли.
      Девушка подняла руку к лицу, словно отводя от себя это видение.
      – Хорошо, завтра я буду готова, – ответила она и встала, направляясь к выходу.
      – Сразу же после свадьбы я вернусь в Чакаль, – проговорил Бат, сжимая кулаки – он чувствовал смущение и злость на себя из-за этой самой неловкости. – Если ты хочешь, то можешь остаться здесь, во дворце своего отца. Никто не сможет обвинить тебя в нарушении обычаев. Ведь они говорят о том, что жена должна жить в доме своего мужа. А раз я стал правителем Пакаля, то этот дворец – мой дом точно так же, как и дворец в Чакале.
      Лицо Минамп стало еще бледнее, чем было.
      – Да, я останусь здесь, – сказала она и быстро вышла из зала.
      Бат снова повернулся к окну. Костяшки на его стиснутых кулаках побелели.

* * *

      В городе, на улицах которого еще прошлой ночью шло настоящее сражение, вовсю шли приготовления к свадьбе нового правителя. Хотя солнце уже почти спряталось за вершинами кедров, примыкающих к городским стенам, похоже было на то, что никто из пакальцев не собирался ложиться спать. Чисто вымытые улицы украшались цветами. В громадной дворцовой кухне готовились самые роскошные яства. Во всех храмах дымились курительницы со смолой – боги должны были вкусить ароматный дым и благословить Бата Ахава Балама и Минамп.
      Девушки из знатных семей собрались в женской половине дворца, чтобы приготовить красивый наряд для Минамп. Волосы девушки заплетали в сотни мелких косичек, в которые вплетались разноцветные нити. Трое самых лучших вышивальщиц расшивали пояс жениха, который, согласно обычаю, невеста должна была ему вручить на свадьбе.
      Прислуга дворца сбилась с ног, торжественно украшая все покои. Повсюду были развешаны маски Первой Матери, покровительницы браков.
      Вся предпраздничная суета, казалось, не затронула только двух человек во всем Пакале – Минамп и Бата. Юноша безучастно наблюдал за всеми приготовлениями, меряя шагами свои покои. Минамп же, сидя на низенькой скамеечке, пока ей делали сложную высокую прическу из множества косичек, с тревогой думала о будущем, теперь волею богов неразрывно связанным с Батом.
      «Ему даже безразлично, где я буду жить, – думала девушка. – Сам он, конечно же, завтра отправится в свой Чакаль. Я же теперь не буду иметь права даже выходить из дворца. Неужели так и пройдет моя жизнь? Отец был готов выполнить любое мое желание. Человека, который завтра станет моим мужем, похоже, мои желания совсем не интересуют. Хорошо хотя бы то, что он разрешил мне остаться здесь.»
      Минамп не решалась признаться себе в главном – ее самолюбие очень задевало то, что Бат не проявлял никакого интереса к ней.
      Самого же юного правителя в эти часы тоже мучили подобные мысли. «Эта девушка никогда не станет ко мне относится хотя бы с уважением. Еще бы, ведь она согласилась стать моей женой лишь для того, чтобы прекратить вражду между ее и моим народами. Ну что же, правитель Чакаля не должен показывать свою слабость. Завтра же я вернусь в свой город с половиной урожая пакальцев и мой народ будет приветствовать меня как истинного сына Чака! Это лучшая награда. А гордая Минамп может оставаться в Пакале, который она так любит.»
      Бату и в голову не могло прийти, что девушка, предложи он ей это, с радостью бы покинула Паскаль, в котором сердце ее разрывалось при воспоминаниях об умершем отце и глаза наполнялись слезами при мысли о том, что времена благоденствия для ее народа остались в прошлом.

* * *

      За покоями Минамп проходила открытая галерея, которая примыкала к восточной стене дворца. Сколько себя помнила Минамп, она любила прогуливаться вечером по галерее, любуясь звездами и вдыхая лесные ароматы – лес начинался всего в пятидесяти шагах от галереи. Вот и теперь, накануне своей свадьбы, она прогуливалась по галерее в полном одиночестве, размышляя о завтрашнем дне, полная сомнений.
      Шорох, раздавшийся откуда-то снизу, испугал Минамп и она хотела вернуться в свои покои, где множество девушек готовили ее свадебный наряд. Вглядываясь в темноту, она увидела силуэт мужской фигуры и услышала, как ее тихо зовут:
      – Минамп! Меня послал Нак-Пу, он хочет говорить с тобой!
      Человек приблизился и девушка узнала Вап-Шу – верного слугу Нак-Пу. Вап-Шу был из народа навахов и Нак-Пу захватил его в плен в одном из сражений. Против обыкновения, пленника он не принес в жертву богам, а оставил в живых и вскоре тот стал его верным рабом, готовым выполнить любое поручение, рискуя жизнью.
      – Нак-Пу жив?! – воскликнула Минамп. – Где он?
      – Он ждет тебя на горе правителей, – ответил Вап-Шу, понизив голос.
      – Но почему он думает, что я приду к нему? – удивилась девушка.
      – Потому что только он может спасти тебя, – сказал посланник.
      – От чего спасти?
      – Завтра свадебное торжество закончится тем, что тебя принесут в жертву богу Чаку, – зловещим шепотом сообщил Вап-Шу. – Чакальские поля не принесли в этом году урожая и их правитель решил, что боги вернут свою милость, если получат такую жертву, как душа его жены.
      – Это неправда! – воскликнула Минамп. – Бат Балам не приносит человеческие жертвы. Он даже простил пакальцев, хотевших его убить прошлой ночью.
      – Бат Балам во всем слушается своего верховного жреца Мидатля, а тот настаивает на том, чтобы принести тебя в жертву, – сказал посланец. – Последний твой шанс спастись – уйти сейчас вместе со мной с Нак-Пу – во главе навахов он скоро захватит не только Паскаль, но и Чакаль. И тогда ты снова станешь хозяйкой в этом дворце.
      – Нак-Пу ушел к навахам? – Минамп была в смятении.
      Сначала она не поверила словам Вап-Шу, но вспомнив все время пугающий ее своей безжалостностью взгляд Мидатля поняла, что тот вполне мог желать ее смерти у жертвенного камня в храме кровожадного Чака. Все в душе девушки содрогнулось. Она не раз видела, как пленных, захваченных в войнах, приносили в жертву богам и такая участь могла любого довести до безумия. Минамп вспомнила безучастный вид Бата и ей показалось, что только теперь она поняла почему он так вел себя с ней – для него она уже не принадлежала к миру живых, ведь он знал, что уже завтра ее бездыханное тело будет лежать у храма бога Чака. Однажды отец сказал ей: «Никому, кроме пакальцев, не доверяй! Даже тогда, когда тебе хочется верить кому-то, знай, что злые духи могут обмануть кого угодно, даже самого мудрого.»
      Нак-Пу был пакальцем и хотя Минамп знала, что этот человек сделал много недоброго в своей жизни и не ладил с ее отцом, она поверила в его предостережение.
      – Хорошо, я пойду с тобой! – решила Минамп и следом за Вап-Шу стала спускаться с галереи.
      Незамеченными стражей им удалось выскользнуть из города и пробраться в лагерь навахов, где их с нетерпением ждал Нак-Пу.

* * *

      Исчезновение Минамп заметили нескоро. Во дворце царила такая неразбериха из-за приготовлений к свадьбе, что с трудом можно было понять, кто где находится. Когда наряд невесты был практически готов и все начали искать Минамп, кто-то из девушек-прислужниц вспомнил, что она уже давно отправилась прогуляться по галерее, попросив оставить ее одну.
      Начались лихорадочные поиски Минамп и придворные все больше тревожились, когда оказывалось, что девушки нигде нет. Всем было страшно сообщать об этом Бату. В конце концов попросили Нар-Ама, как лучшего друга юного правителя, сказать ему.
      Когда Нар-Ам вошел в покои Бата, тот сидел на своем ложе, глядя на стоящую поблизости статуэтку бога Чака – ту самую, что подарил ему Мидатль.
      – Что привело тебя в такой поздний час? – спросил у него Бат.
      – Правитель, все во дворце крайне встревожены, – начал Нар-Ам.
      – Конечно, все готовятся к свадьбе своего правителя, – мрачно кивнул Бат.
      – Ахав, исчезла Минамп! – воскликнул Нар-Ам. – Ее нигде нет.
      – Что?! – Бат вскочил на ноги. – Немедленно пошли всех чакальских воинов в город – пусть обыщут все, каждый дом, каждый закоулок! Если ее нет в самом городе, пусть отправляются в поселки земледельцев и проверят там все! Если вы не найдете Минамп, завтра же ваши головы скатятся по ступеням лестницы храма бога маиса!
      Нар-Ам выбежал из покоев правителя, чтобы передать его приказ воинам. Он никогда не видел Бата в таком бешенстве.
      Когда два больших отряда чакальских воинов уже выбегали из дворца – один направлялся в город, а другой – в хижины земледельцев на поиски пропавшей Минамп, Бат вышел из своих покоев и сделал знак Нар-Аму и стоящему рядом с ним Зак-Куу-Мо следовать за ним.
      Юный правитель быстро спускался по лестнице, когда шедший за ним Зак-Куу-Мо сказал, обернувшись к Нар-Аму:
      – Боюсь, что тут не обошлось без Нак-Пу.
      Бат услышал эти слова и ускорил шаг, нетерпеливо отбрасывая плащ назад. На поясе у юного правителя висел кинжал с клинком из темного горного стекла, который, как он уже знал, был хорошим оружием.

* * *

      Когда под утро Бат Балам с отрядом воинов вошел в один из поселков земледельцев за стенами Пакаля, с противоположной стороны, оттуда, где темно-зеленой стеной возвышался лес, прибыли разведчики Зак-Куу-Мо во главе с ним самим.
      – Тебе удалось что-нибудь узнать? – спросил Бат у военачальника, как только они поравнялись.
      – Правитель, за рекой, совсем недалеко от последнего пакальского поселка навахи разбили свой лагерь. Нам удалось пробраться к нему совсем близко. И мы увидели, кто стал вождем навахов. Это Нак-Пу!
      – Трусливый тапир! – закричал Бат. – Он ушел к дикарям навахам!
      – Но это еще не все, что мы узнали, – продолжил Зак-Куу-Мо. – В одной из хижин навахов поселилась Минамп, дочь Пак-Яко.
      – Этого не может быть! Она не могла уйти к Нак-Пу! – Бат схватил военачальника за руку.
      – Я сам видел ее, правитель, – тихо добавил тот.
      – Значит, он силой похитил ее или заманил к себе обманом! – снова закричал Бат. – Ведите меня к навахам!
      – Но правитель, навахов слишком много! – сказал Зак-Куу-Мо. – Нужно собрать всех воинов, чтобы окружить их.
      – Я так зол, что смогу в одиночку перебить половину всех этих дикарей! Немедленно отправляемся к их лагерю! – Бат не хотел даже слышать о малейшем промедлении.
      Зак-Куу-Мо, поняв, что уговорить юного правителя невозможно, послал одного из быстроногих воинов за подмогой в Паскаль, асам со своим отрядом повел Бата Балама к лагерю навахов.

Глава 10