Протекторат

Хотя у нас на Дамогране люди не любят смаковать преступления, это происшествие по понятным причинам наделало много шума, и его обсуждали не только в средствах массовой информации, но и в частных разговорах. Правда, я не очень им интересовался - до возвращения Тори у меня была депрессия, после я воспарил на вершины блаженства, и в обоих случаях не обращал особого внимания на все происходящее за пределами моего маленького мирка. Теперь же выяснилось, что в этой истории по уши замешана моя Тори, а ее подруга Ева и вовсе оказалась падчерицей убитого начальника базы.
      Что же касается конкретных обвинений, которые выдвинула против Тори эта сумасшедшая женщина с пистолетом, то они были слишком путанными и заключали в себе много неизвестных мне фактов и обстоятельств. Да и ситуация, когда меня с близкими мне людьми держат в заложниках, не очень-то располагала к тщательному анализу всех "pro" и "contra". Но один момент во всем этом деле мне уже не нравился - я имею в виду те прозрачные намеки насчет отношений Тори с земным посланником. Как ни странно, это задевало меня гораздо сильнее, чем все прочее, включая похищение с применением насилия и организацию убийства...
      - Келли, дорогая, - произнесла Ева, глядя на нее уже не с испугом, а с жалостью. - Тебе срочно нужна медицинская помощь. Вики не могла этого сделать. Просто физически не могла - с того момента, как мы расстались с тобой и до самой посадки на корабль я не отходила от нее ни на шаг. В этом я могу поклясться где угодно и перед кем угодно. Так что ты обозналась, поверь мне.
      Некоторое время Келли Симпсон сосредоточенно смотрела на Еву, продолжая, впрочем, целиться в Тори.
      - Интересно, почему ты ее выгораживаешь? Только из дружбы? Или у вас нечто большее, чем просто дружба? Как я слышала, на корабле вы жили в одной каюте и спали в одной постели... А может, ты с ней заодно? Может, ты с самого начала все знала и помогала ей?
      - Глупости! - возмутилась Ева. - Ведь убили моего отчима. Как же я могла в этом участвовать?!
      - А все-таки могла. Это убийство, без сомнений, организовал твой двоюродный дед, Микеле Трапани. Он давно хотел избавиться от Сантини, но адмирал был осторожен и держался подальше от родственничков жены. В конце концов дон Микеле устроил утечку информации - вернее, дезинформации - и натравил на твоего отчима мясников из Семьи Маццарино. Но это тоже не сработало, и тогда в игру вступила твоя подружка. Я вполне допускаю, что ее привлекли к делу по твоей личной рекомендации.
      Ева резко вскочила на ноги, судорожно сжав кулаки. Ее глаза гневно засверкали.
      - Не смей так говорить! Ты же знаешь, что я презираю Семьи. И не просто презираю, а ненавижу - всех, включая Трапани, особенно Трапани! Я так жалею, что родилась в этом гадюшнике. Я отдала бы все на свете, чтобы избавиться от этого родства. Оно портит всю мою жизнь, оно не дает мне... - Она осеклась. Ты даже не представляешь, как ты оскорбила меня.
      Неожиданная страстность Евы отвлекла часть внимания Келли Симпсон от Тори. Я заметил, как ее пистолет отошел немного в сторону, и, мгновенно приняв решение, бросился вперед. Негритянка сразу среагировала на мой рывок, но стрелять почему-то не стала, а вместо этого проворно уклонилась, сделала мне мастерскую подсечку и одной левой швырнула на пол.
      При падении я больно ушибся плечом, а вдобавок заработал сильный пинок в живот. Не растерявшись, я попытался костыльнуть ее по ногам - и опять промахнулся. Противница собиралась еще раз ударить меня, однако ей помешала Тори. Пока мы боролись, она не теряла времени даром, в считанные секунды выхватила из своей сумочки парализатор и без колебаний выстрелила в Келли. Женщина как подкошенная рухнула на меня сверху, едва не угодив согнутым локтем мне в лицо.
      Юля тотчас метнулась ко мне.
      - Как ты, папочка?
      - Все в порядке, доченька, - ответил я, выбравшись с ее помощью из-под тела негритянки. - Ничего страшного.
      Она крепко обняла меня и поцеловала.
      - Ты такой храбрый, папа! И такой глупый...
      - Вот именно, - подтвердила Тори, опустившись рядом с нами на корточки. Первым делом она проверила пульс у Келли Симпсон, затем повернулась ко мне, взяла меня за руку, взволнованно произнесла: - Больше не делай так, Игорь. Никогда!
      - Извини, - ответил я смущенно. - Я думал, что сумею с ней справиться... И все-таки я отвлек ее.
      - Только потому, что она не хотела убивать тебя. И меня тоже. Вообще никого из нас. У нее даже пистолет не был заряжен.
      - И правда, - отозвалась Ева, к которой уже вернулась ее обычная флегматичность. Она как раз подняла с пола оружие и внимательно присмотрелась к показаниям индикатора на торце рукояти. - У него отключен резонатор. Сейчас это просто фонарик... Но как ты догадалась, Вики? Ведь даже я ничего не заметила, хотя летела вместе с ней в флайере.
      - А я заметила. Да и по самому поведению Келли это было ясно. Она собиралась лишь припугнуть меня и таким путем добиться моего признания. А вы потом выступили бы в качестве свидетелей.
      - Значит, это был спектакль? Она только изображала из себя сумасшедшую?
      - Отчасти да, но не совсем. Будь Келли полностью в здравом уме, она бы ни за что не пошла на такую авантюру. Боюсь, у нее действительно шарики за ролики заехали. Судя по всему, она была очень привязана к Мишелю, а может, даже влюблена в него. Узнав о его смерти, она попросту слетела с тормозов. Но все же у нее хватило здравомыслия разрядить пистолет, чтобы избежать нелепых случайностей.
      - Послушай, Тори, - требовательно произнес я. - Ты объяснишь мне, наконец, что здесь происходит?
      - Мы сами ничего не понимаем, - вместо нее ответила Ева. - Келли несла полный вздор. Вики никак не могла напасть на нее, я за это ручаюсь. В тот день мы постоянно были вместе.
      - А как насчет твоей... - начала было Юля, но, встретившись взглядом с Тори, умолкла и прикусила губу.
      Я почувствовал, что начинаю закипать. Меня бесила вся эта таинственность вокруг меня, я отчаянно хотел простоты и ясности. А взамен слышал лишь какие-то туманные намеки, недомолвки и оговорки - в том числе, со стороны Юли. Моя дочь явно знала о Тори больше, чем я, и это казалось мне вопиющей несправедливостью. Добро бы еще нас обоих водили за нос, так нет же - водят одного меня, а Юля в этом участвует. Обидно и несправедливо.
      - Я ничуть не сомневаюсь в твоей невиновности, Тори, - сказал я, из последних сил сохраняя спокойствие. - Меня интересует другое: о чем вообще идет речь. Мне дозволено это знать или нет?
      - В самом деле, Вики, - поддержала меня Ева. - Что ты как ребенок. Вы с Игорем взрослые люди, и он прекрасно понимает, что до него у тебя был и другие мужчины. Хватит таиться, расскажи ему о Мишеле. Ведь в этом нет ничего...
      - Погодите, погодите! - торопливо произнесла Тори. У нее был вид вконец завравшегося человека, который безнадежно запутался в собственной лжи. - Не давите на меня со всех сторон. Игорь, милый, я тебе все расскажу, только чуть позже - и наедине. Это будет долгий разговор. А сейчас давайте займемся Келли. Прежде всего, положим ее на кровать.
      - Да, - с непонятным мне облегчением подхватила Юля. - Это хорошая мысль. Нечего ей валяться на полу.
      Мы перенесли Келли Симпсон на кровать, Тори снова проверила ее пульс, затем повернулась к Еве:
      - Итак, что будем делать? Сообщим коммодору Конте? По-моему, Келли что-то знает об убийстве.
      - Да, безусловно, - задумчиво кивнула Ева. - Если отбросить ее глупые идеи насчет тебя, то остальное, что она говорила, очень похоже на правду. С ней обязательно должен побеседовать капитан Романо.
      - А мне кажется, - заметил я, - что следует вызвать полицию.
      - Ни в коем случае, - решительно возразила Тори. - Это не дело полиции. Убийством адмирала и Мишеля Тьерри занимается служба безопасности Корпуса, а подавать на Келли жалобу по поводу вторжения и угрозы оружием... нет, лучше не надо. Пойдем, Ева, позвоним коммодору.
      Девушки покинули спальню, оставив нас с Юлей присматривать за Келли Симпсон. После их ухода мы не проронили ни слова. Дочка чувствовала себя крайне неловко и виновато прятала от меня глаза, а я время от времени бросал на нее полные молчаливого упрека взгляды. В конце концов Юля не выдержала и отвернулась к окну, притворяясь, что любуется пасмурным небом. Я присел на пуфик и угрюмо уставился себе под ноги. Только тогда я заметил на полу возле трюмо блокнот Тори, который, видимо, выпал из ее сумочки, когда она выхватывала парализатор. Воровато оглянувшись на дочку и убедившись, что она по-прежнему стоит спиной ко мне, я поднял блокнот и нажал кнопку включения. На небольшом плоском экране тотчас появился текст: "Ой! Кто сюда лезет?" - Тори использовала простую, но весьма действенную защиту, реагирующую на отпечатки пальцев.
      Смирившись с неудачей, я решил вернуть блокнот на место, но сумочки нигде не нашел. Похоже, Тори, выходя из спальни, прихватила ее с собой - а это значило, что после разговора с коммодором Конте она собиралась улизнуть. Первым моим порывом было броситься и остановить ее, однако затем я передумал. В конце концов, Тори не моя собственность, пусть себе делает, что хочет. Раз она не считает меня достойным доверия, то что ж - насильно мил не будешь...
      Спустя несколько минут в спальню вернулась Ева. Как я и ожидал, она была одна, без Тори.
      - Коммодор сейчас вышлет своих людей, - сообщила девушка. - Они будут здесь через полчаса, максимум - минут через сорок.
      - А где Тори? - спросила Юля.
      - Только что ушла. У нее назначена очень важная встреча, которую ей не хочется отменять. Потом она обещала коммодору Конте, что приедет в штаб и даст показания по поводу Келли. - Ева повернулась ко мне и добавила: - Вики просила передать, что ближе к вечеру вернется и все вам расскажет. Не сердитесь на нее, ладно? Она замечательная девушка - хоть и с большими странностями.
      - Да уж, знаю, - со вздохом ответил я.
      Через полчаса к нам заявились трое переодетых в штатское сотрудников местного отдела Службы Безопасности СЭК. Главный среди них, капитан Романо, по очереди допросил нас, выяснив все подробности недавнего инцидента, после чего приказал своим подчиненным сделать Келли Симпсон инъекцию синергина. Когда она пришла в чувство, капитан предъявил ей свое удостоверение и спросил, согласна ли она поехать с ними. Келли не возражала - то ли действительно была согласна, то ли понимала, что в противном случае ее снова парализуют и доставят куда надо в бессознательном состоянии. Она лишь потребовала, чтобы немедленно арестовали Тори, и едва не взбесилась, когда узнала, что ее здесь нет.
      Наконец сицилианцы убрались восвояси, прихватив с собой негодующую мисс Симпсон, а вслед за ними ушла и Ева. Я еще не перестал сердиться на Юлю за ее сговор с Тори, поэтому гордо удалился в свой кабинет, отключил все каналы внешней связи, чтобы никто не беспокоил меня, и, не придумав себе лучшего занятия, стал возиться с блокнотом в тщетной надежде взломать его защиту. Я убил на это бессмысленное занятие больше часа, и невесть еще сколько времени потратил бы впустую, если бы меня не прервала Юля.
      - Папа, - сказала она, заглянув в кабинет. - Тут к тебе твоя бывшая клиентка. Говорит, что вы условились о встрече.
      - Ни о какой встрече я... А что за клиентка?
      - Ну, та, которая укокошила своего доктора. Алена Габрова.
      Я пораженно уставился на дочь:
      - Но ведь она погибла!
      - Как это погибла? Да вот же она живая стоит в нашей передней... - Юля подошла к столу и обеспокоенно посмотрела на меня: - Папочка, тебе плохо?
      Может, принести успокоительного? Сейчас я скажу барышне Габровой, что ты...
      - Нет-нет, ненужно ее прогонять. Я хочу с ней поговорить.
      - Ты уверен? - с сомнением спросила дочка.
      - Да, уверен. Со мной все в порядке. Ступай, позови ее.
      Как только Юля скрылась за дверью, я включил монитор внешнего обзора и быстро прокрутил последнюю запись. Да, в самом деле, только что на лифте к нам поднялась Алена - или девушка, похожая на нее как две капли воды. Сестра-близнец? Клон?.. Глупости! Зачем изобретать фантастические объяснения, когда все могло быть (и наверняка было!) гораздо проще и зауряднее: в последний момент Алена передумала улетать и решила остаться на Дамогране. А я, идиот, целых полтора месяца чувствовал себя виновным в ее смерти, горько сожалел, что тогда не остановил ее, и последними словами проклинал свою черствость и эгоизм...
      Когда она вошла в кабинет, я избавился от последних сомнений - это действительно была Алена. Никакой не клон, не близнец, а именно Алена. За прошедшее время она сильно повзрослела и уже окончательно перешагнула грань, отделяющую девочку-подростка от молодой девушки. Ее фигуру уже нельзя было назвать щуплой, теперь она была просто стройной, черты лица приобрели четкость и выразительность, а грудь вроде бы чуть увеличилась - хотя, может, мне просто так показалось из-за ее тесно облегающей кофты.
      Алена поздоровалась, села в предложенное мной кресло и устремила на меня вопросительный взгляд, словно ожидая каких-то объяснений. Я понял, что должен заговорить первым, и с легкой укоризной произнес.
      - Алена, вы поступили со мной нехорошо. Все это время я думал, что вы погибли вместе с отцом.
      В ее больших нефритовых глазах мелькнуло удивление:
      - Вы знали, что я собиралась улететь?
      - Так вы же сами сообщили об этом. В том письме, которое положили в кейс с деньгами.
      На секунду она смешалась, потом торопливо ответила:
      - Ах, письмо! Да, точно. Я совсем забыла о нем. Извините, господин адвокат, я и подумать не могла, что вы считаете меня мертвой. Ведь уже после аварии вы разговаривали с моим дедом.
      - Было дело, - кивнул я. - Тогда еще я выразил ему свои соболезнования, он поблагодарил, и на этом мы попрощались.
      - Ага, понимаю. Он думал, что это касается моего отца. За одиннадцать лет они стали близкими друзьями, дед относился к нему как к сыну и очень болезненно воспринял его смерть. - Алена открыла сумочку и достала оттуда пачку сигарет с зажигалкой. - Не возражаете, если я закурю?
      - Пожалуйста, - ответил я, пододвигая к ней пепельницу из альтаирского горного хрусталя - подарок одного моего друга и клиента. Сам я не курил, но табачный дым меня нисколько не раздражал, - Хотя странно. Ведь вы клялись мне, что не курите.
      - Начала после гибели отца. Надо бы бросить, да никак не соберусь.
      Она щелкнула зажигалкой и прикурила. Я машинально отметил, что сигареты у нее той же марки, что и окурок, который фигурировал в уголовном деле. Мне это совсем не понравилось.
      - Значит, - вновь заговорила Алена, - вы позвали меня просто для того, чтобы отчитать за молчание?
      - Позвал вас? - озадаченно переспросил я.
      - Ну, я о вашем письме.
      - О каком письме?
      - Которое вы прислали мне часа полтора назад, - объяснила она, явно сбитая с толку. - Вы просили меня приехать к вам. И вот я здесь.
      Справившись со своим изумлением, я отрицательно покачал головой:
      - Я вас ни о чем не просил, Алена. И никакого письма вам не посылал. Я вообще узнал, что вы живы, лишь несколько минут назад, когда дочь сообщила мне о вашем приходе. Боюсь, вас кто-то разыграл. Вы точно уверены, что письмо было от меня?
      - Оно было подписано вашим именем. У меня даже мысли не возникло, что это может быть розыгрыш. - С этими словами она достала свой комлог, быстро нажала несколько кнопок и посмотрела на дисплей. - Да, действительно, письмо отправлено с уличного видеофона. Судя по его номеру, он находится где-то в центре Нью-Монреаля. - Алена растерянно пожала плечами. - И зачем кому-то понадобилось так шутить?
      "Она лжет, - подумал я. - Лжет, как лгала с самого начала. Лжет по делу и без всякого дела - просто из любви ко лжи. Она патологическая лгунья..."
      Очевидно, эти мысли ясно отразились на моем лице, потому что Алена грустно улыбнулась:
      - Да, понимаю. Вы считаете, что я придумала это письмо, чтобы был повод посетить вас. Но я могла прийти к вам и просто так, без всякого предлога, как к своему адвокату. С какой стати мне, спрашивается, лгать вам?
      - Может, по инерции, - предположил я, - Ведь вы лгали мне с первого дня знакомства. Возможно, для вас это стало привычкой, своего рода эталоном наших отношений.
      Она медленно кивнула:
      - Так я и думала. Вы никогда не верили в мою невиновность.
      - Конечно, не верил, - холодно произнес я. - И вы это знали. Знали - и тем не менее на каждом нашем свидании клялись и божились, что ничего плохого не сделали. Вы даже не представляете, как меня бесило ваше упрямство. Признайтесь же, наконец, что доктора Довганя убили вы. Не бойтесь, я на вас не донесу. Хотя бы потому, что не имею права - ведь я по-прежнему остаюсь вашим адвокатом. Да и в любом случае вас не станут повторно судить. Начет этого можете быть спокойны.
      Целую минуту Алена молчала, сосредоточенно глядя на струйку дыма от своей сигареты. Затем погасила ее в пепельнице и сказала:
      - А почему бы и нет. Что, собственно, я теряю... Да, господин адвокат, это я убила доктора Довганя. Я сделала это дважды: в первый раз из горя и отчаяния, желая отомстить ему за содеянное, а во второй - чтобы спасти жизни ни в чем не повинных людей... К сожалению, в последнем я не преуспела. Реальность оказалась более устойчивой, чем я ожидала.
      Моя реакция на ее слова не отличалась большой оригинальностью. Я почти в точности повторил недавнюю реплику Юли, которую она адресовала мне:
      - Алена, вам плохо? Могу дать успокоительного. Вместо ответа она встала со своего места, обошла стол и подступила ко мне вплотную.
      - Посмотрите на меня, Игорь. Внимательно посмотрите. Вы не находите, что я сильно изменилась? Слишком сильно для каких-нибудь полутора месяцев. Да, в моем возрасте девушки быстро меняются - но не настолько же быстро, как вы считаете? Для таких перемен нужен добрый год. Дед и бабушка этого не заметили, ведь для них я внучка, а не женщина, и они все еще видят во мне маленькую девочку. Остальные родственники и знакомые, конечно, обратили на это внимание, однако решили, что я так изменилась в тюрьме - никто из них меня там не навещал. Но вы-то должны хорошо помнить ту Алену, которую защищали в суде! Сравните свои воспоминания с тем, что видите сейчас. Что вы об этом скажете?
      - Да, - согласился я. - Вы действительно здорово повзрослели. Сейчас вас без всяких оговорок можно назвать женщиной - притом очень привлекательной женщиной. Но вы - это вы. Вы та самая Алена, которую я знал раньше. Я ни за что не поверю, если вы станете утверждать, что вы не Алена, или... - Тут в голове моей щелкнуло: ее слова о двух убийствах и попытке спасти чьи-то жизни навели меня на очевидную мысль. - ...или, например, что вы Алена из будущего, случайно попавшая в наше время. Я буду очень огорчен вашей очередной ложью.
      Алена вернулась и села обратно в кресло.
      - У вас есть одна мечта, - заговорила она, казалось, ни к селу ни к городу. - Заветная мечта, которую вы уже десять лет держите в тайне от всех, в том числе и от дочери. Не потому, что вы не доверяете Юле, нет; просто вам хочется в один прекрасный день привести ее в космопорт и сказать: "Видишь, зайка, вон ту яхту? Теперь она наша. Давай прокатимся".
      Ее удар достиг цели. Я действительно никому не признавался, что коплю деньги на космическую яхту. Ни единой живой душе - ни Юле, ни Ричарду. И уж тем более не мог сказать об этом Алене... А между тем она все знала! Знала даже о том, что я мечтаю преподнести дочке сюрприз - и знала, в какой именно форме я хочу это сделать. Мало того, ей было известно ласковое прозвище Юли, которое я никогда не употреблял на людях, а лишь с глазу на глаз...
      - Как вы об этом узнали? - спросил я, справившись со своим удивлением.
      - Вы сами мне сказали.
      - Когда?
      - В будущем. В бывшем будущем, которое уже изменилось - правда, не так, совсем не так, как я этого хотела. Или, может, это было не наше, а другое будущее - из параллельной временной линии. Я все больше склоняюсь к последнему варианту, так как обычное перемещение во времени противоречит всем физическим законам... Но я вижу, вы по-прежнему не верите мне. Я еще не до конца вас убедила. - Она задумалась. - Ладно, приведу другой пример. Ваша дочь, как и многие девушки с романтическим складом ума, ведет дневник, которому поверяет свои самые сокровенные мысли, чувства и переживания. Где-то год назад вы разгадали пароль и с тех пор регулярно читаете ее записи. Вы понимаете, что это нехорошо, но оправдываете себя тем, что поступаете так из лучших побуждений. Вас постоянно гложет страх, что при своей наивности и доверчивости Юля может попасть под дурное влияние или связаться с молодым человеком, который недостоин ее.
      Я резко поднялся из-за стола.
      - Алена, вам принести кофе?
      - Не откажусь. Только черный, пожалуйста, без молока и сахара.
      Я сходил на кухню и приготовил две чашки кофе. За эти пару минут я немного собрался с мыслями, но так и не смог найти удовлетворительного объяснения необыкновенной осведомленности Алены в моих личных тайнах. Я отказывался верить, что она явилась из будущего, это подрывало все мои представления о незыблемой реальности, о раз и навсегда свершившемся прошлом, которое нельзя отменить и переиграть заново. Сама мысль о такой возможности приводила меня в ужас. Да и вариант с параллельными временными линиями был ничуть не лучше: он лишал меня чувства собственной уникальности, получалось, что на свете существует множество идентичных (или почти идентичных) мне личностей, и таким образом каждое мое отдельное "я" не представляло ни малейшей ценности.
      Вернувшись в кабинет, я не сел за свой рабочий стол, а устроился в широком мягком кресле по соседству с тем, в котором сидела Алена.
      - Ну что ж, рассказывайте. Я слушаю вас.
      Прежде чем заговорить, она отпила немного кофе и достала сигарету. Однако заметив, как я поморщился, немедленно вернула ее в пачку.
      - Да, знаю, скверная привычка. Вас и раньше она раздражала. - Алена неуверенно улыбнулась. - Вернее, это для меня было "раньше". А для вас отчасти в гипотетическом будущем, отчасти в несостоявшемся прошлом.
      - Мы с вами и тогда... и там... - Я совершенно запутался в обстоятельствах времени и действия. - Мы были знакомы и в той реальности?
      - Да. Тогда вы тоже защищали меня. И тоже по обвинению в убийстве доктора Довганя. Вы сумели добиться оправдательного вердикта, хотя моя вина была очевидна - я застрелила доктора буквально на глазах у его секретарши и даже не пыталась замести следы. Именно из-за этой простоты следствие велось небрежно, с грубейшими процедурными ошибками, чем вы немедленно воспользовались. В результате вам удалось опротестовать и изъять из дела целый ряд доказательств, включая мое признание в убийстве и пистолет деда, так что присяжным не оставалось ничего другого, как признать меня невиновной ввиду недостаточности улик.
      - А в благодарность за это, - иронично докончил я, - ваш отец отвалил мне полный кейс денег.
      То ли не уловив моей иронии, то ли проигнорировав ее, Алена серьезно покачала головой:
      - Нет, за свою работу вы получили только чек от деда. В моей прежней реальности отец погиб еще до убийства доктора Довганя. Собственно, оба эти со
      бытия связаны напрямую. В середине августа, на одном из сеансов психотерапии я проговорилась доктору о своем происхождении до сих пор не понимаю, что на меня нашло, возможно, я постепенно начала подпадать под его влияние. Как бы то ни было, он узнал, что я дочь Томаса Конноли, и решил извлечь из этого выгоду. Однако он не стал шантажировать нас с отцом, а просто продал информацию обо мне арранским террористам. Те захватили меня, накачали наркотиками и вытянули сведения, которые позволили им добраться до отца и всех его соратников, находившихся в тот момент на Дамогране.
      Алена умолкла, снова достала сигарету и с немым вопросом посмотрела на меня. Я неохотно кивнул, и она закурила.
      - Не знаю, почему после этого меня не убили, - продолжала она. - Может, решили, что я не представляю никакой угрозы для их проклятой революции, а может, просто пожалели. В конце концов, у них тоже есть дети... В общем, меня отпустили, приказав никому не говорить о случившемся. В противном случае они грозились убить деда с бабушкой. После всего, что они сделали, я приняла их угрозу всерьез и не стала заявлять в полицию. Вместо этого я взяла дедов пистолет, пошла к доктору Довганю и застрелила его. Вот так я убила его первый раз.
      - А потом вы построили машину времени, - предположил я, - и вернулись назад, чтобы убить доктора еще до того, как он предал вас.
      Она нахмурилась.
      - Вы жестокий человек, Игорь. Могу себе представить, как страдала бедняжка Алена-вторая, когда тщетно пыталась убедить вас в своей невиновности, а в ответ слышала ваши саркастические замечания. Да и со мной вы вели себя бессердечно. Чего только стоили ваши постоянные намеки по поводу моих отношений с доктором. Вы просто извели меня своими нелепыми предположениями, пока я наконец не рассказала вам всей правды... Впрочем, я тоже не подарок и, бывало, доводила вас до белого каления. Так что мы с вами друг друга стоим.
      - Нет, Алена, вы не поняли меня. Ведь я спрашивал вас серьезно, я не собирался насмехаться над вами. Как вы попали сюда... в наше время?
      - Во всяком случае, не на построенной мной машине времени. Конечно, порой я мечтала вернуться в прошлое и все изменить, я хотела спасти отца и тех людей, которые погибли вместе с ним. Но это были только мечты, я не верила в их осуществление. А целом моя жизнь после суда сложилась неплохо, я смирилась с происшедшим и перестала раз за разом оглядываться назад. Короче говоря, возвращаться в прошлое я не собиралась и никаких сознательных действий для этого не предпринимала. Все случилось вопреки моей воле - то ли по чьему-то злому умыслу, то ли в результате непредвиденной флуктуации пространства-времени. Лично я думаю, что второе. Однажды я на секунду потеряла сознание, а когда очнулась, то обнаружила, что из ранней весны попала в самый разгар лета. Моего прошлого лета.
      Докурив сигарету, Алена раздавила ее в пепельнице и выпила из своей чашки остаток кофе.
      - Я довольно быстро сориентировалась в ситуации и поняла, что не сплю и не брежу. Окончательно убедившись, что я попала в прошлое - или в другую реальность, где время течет чуть медленнее, - я решила воспользоваться случаем и предотвратить гибель отца. Сначала я собиралась предупредить саму себя или припугнуть доктора, но потом... потом пришла к выводу, что самый верный способ - убийство. Я не чувствовала никакой жалости к Юрию Довганю, ведь в моей реальности он обрек на смерть два десятка людей, в том числе меня - и не его заслуга, что я осталась в живых, А вдобавок на суде выяснилось, что он совращал своих пациенток. Я избежала этой участи, наверное, только потому, что была уже слишком взрослой. Словом, он вполне заслуживал смерти.
      - Это ущербная логика, Алена, - возразил я, - Никто не вправе решать, заслуживает ли человек смерти. Жизнь священна. Даже жизнь такого негодяя, как доктор Довгань.
      - Да, знаю. Думаете, я не мучаюсь этим? Почти каждую ночь он приходит ко мне во сне, я часто просыпаюсь от кошмаров, иногда подолгу не могу заснуть... Но ведь я защищалась! Я защищала себя, своего отца, других людей - и тех девочек, которых он еще мог совратить, если бы остался в живых. Доведись мне начинать сначала, я поступила бы точно так же. Ну, разве что сделала бы все аккуратнее. Я была слишком неосторожной и совершила массу ошибок, действуя в полной уверенности, что у моего второго "я" будет стопроцентно непробиваемое алиби. В прежней реальности я вообще не пошла в тот день на прием. У меня было свидание с... с одним человеком. Мы встретились в Национальном парке, долго там гуляли, обедали в ресторане, катались по озеру и вернулись в город только к семи вечера. А в этой реальности все произошло иначе: мой друг не пришел на встречу, и я - вторая, прождав его битый час, отправилась в медцентр, где едва не столкнулась лицом к лицу со мной.
      - Что за друг? - поинтересовался я. - Вы... вы вторая ничего о нем не говорили.
      - А зачем было говорить? Ведь он не пришел, поэтому не мог засвидетельствовать алиби, и та, другая Алена решила не втягивать его в скандал. Ему уже под сорок, у него есть жена и двое детей. В обеих реальностях наша связь прекратилась, как только я попала в тюрьму.
      Сознательно я еще не решил, верить ей или нет, но в глубине души уже начинал убеждаться, что она не лжет. Очень уж искренне звучали ее слова, очень многое они объясняли в поведении прежней Алены. И перемены в нынешней Алене становились для меня все более очевидными, все сильнее бросались мне в глаза. С первого дня нашего знакомства я видел в ней женщину, и не мог не признать, что она, в отличие от той девушки, которую я знал полтора месяца назад, действительно была женщиной...
      - Стало быть, - произнес я, - это вы сообщили Ричарду Леклеру об эксперте Сверчевском?
      - Конечно, я. У Алены-второй были слишком ограниченные возможности, чтобы проникнуть в секретные файлы следствия. К тому же она, бедненькая, совсем не понимала, что с ней происходит. Мне очень хотелось связаться с ней и все объяснить, однако я понимала, что это не самая удачная идея.
      - Почему?
      - А вы сами подумайте. Если бы Сверчевский не раскололся, то ее единственным шансом были бы показания на "детекторе правды". А представьте, как отреагировал бы судья на ее рассказ о двойнике из будущего! Он, скорее всего, отменил бы вердикт присяжных - но только для того, чтобы надолго упечь ее в психушку. - Алена горестно вздохнула, - Хотя теперь я понимаю, что это было бы лучше. Гораздо лучше, чем то, что случилось. Пусть и в психушке, но я - вторая осталась бы жива. А так... Террористы добрались до отца даже без помощи доктора Довганя и заодно устранили из реальности лишнюю Алену. Все вернулось на круги своя - разве что я стала почти на год старше. А что такое год по меркам Вечности!
      - Положим, вы говорите правду, - произнес я. - Но вы так и не объяснили, почему я рассказал вам о яхте и Юлином дневнике.