Тантрас

      Воин вздохнул и прикрыл глаза. “Первое — мы должны разделиться”, — произнес Келемвор. “Так мы охватим большую территорию”.
      Чародейка покачала головой. “У нас есть только один предмет способный обнаружить скрижаль. Если у меня будет сфера, то что вы станете делать?”
      Келемвор не обратил внимание на гневный оттенок слов Миднайт и попытался взять себя в руки. “Я попытался разговорить Бэйна, чтобы он рассказал мне где спрятана Скрижаль Судьбы. Он не пожелал говорить мне напрямую, но упомянул что-то о ‘обладании верой’. Я не знаю что это может значить, но это наверняка очень важная подсказка”.
      В разуме Адона тотчас мелькнула мысль и жрец улыбнулся. “Храмы”, — просто произнес он. “Бэйн упомянул слово ‘вера’. Это необычно для бога в эти дни”. Адон провел рукой вдоль шрама. “А Фалкнер сказал, что в городе есть несколько заброшенных храмов. Должно быть Скрижаль Судьбы спрятана в одном из них”.
      “Это уже похоже на начало”, — произнесла Миднайт. “Что касается твоего второго вопроса, Кел, с Дощечкой Судьбы мы можем сделать только одно. Эльминстер говорил, что по всему Фаэруну разбросаны Небесные Лестницы, которые ведут на Планы. Видеть и осязать их могут лишь боги или люди подобные Эльминстеру. Смертные же могут бродить прямо под ними и никогда не узнают об их присутствии”.
      Миднайт замолчала, осторожно взвешивая каждое свое следующее слово. “Я видела две Небесных Лестницы, и думаю, что мы должны принести Скрижаль Судьбы к одной из них и отдать ее Хелму. Но сначала, один из нас должен побеседовать с Тормом. Он знает где расположен ближайший путь на Планы”. Чародейка замолчала и опустила руку Адону на плечо. “За это возьмешься ты. Как опытный жрец…”
      Адон вскочил из-за стола так, что стул отлетел в сторону. “Нет!” — закричал он, привлекая внимание остальных посетителей таверны. “Я не могу разговаривать с богом!”
      По комнате пробежали взволнованные шепотки, и при виде испуганного, сжавшегося в комок жреца, у Миднайт сердце облилось кровью. “Ты должен”, — наконец произнесла черноволосая чародейка. “Келемвор будет искать для нас пути отхода, так чтобы, когда мы найдем скрижаль, мы смогли быстро покинуть Тантрас”.
      Воин сделал внушительный глоток эля. “Да”, — буркнул он. “Мы должны предполагать, что Небесная Лестница может оказаться довольно далеко от города. Если нет — что ж, тогда нам повезло. Но в любом случае мы должны быть готовы ко всему”.
      У жреца дрожали руки, а кожа приобрела пепельно-серый оттенок. Однако увидев, что посетители таверны смотрят на него, Адон поднял стул и быстренько примостился за столом.
      “Я намереваюсь вернуть Скрижаль Судьбы на Планы”, — Миднайт столь решительно произнесла это, что испугала даже Келемвора, хотя он и не мог понять почему. “Это единственный шанс покончить с безумием охватившим Фаэрун. Что касается наших нынешних планов, мы должны немедленно приступить к поискам. Встретимся здесь через два дня”.
      “Ты забыла только об одном”, — тихо произнес Адон, прикрыв лицо руками.
      “О чем же?” — спросила Миднайт.
      “Скрижалей Судьбы две”, — горько ответил Адон. “Что произойдет если ты предстанешь перед Богом Стражей лишь с одной из них и он спросит тебя о судьбе второй?”
      “Я скажу ему правду”, — спокойно ответила Миднайт. “У Хелма нет оснований причинять мне боль”.
      Адон выдавил нервный, натянутый смешок. “Странно”, — произнес жрец. “Помнится Мистра пыталась сделать то же самое…прежде чем Хелм разорвал ее на мелкие кусочки”. Адон встал из-за стола и покинул комнату.
      Вскоре Миднайт и Келемвор последовали его примеру и направились к себе в комнату. Едва герои добрались до лестницы, в “Ленивую Луну” вошел седобородый менестрель с арфой в руках и подошел к стойке бара.
      “Мы не занимаемся благотворительностью”, — рявкнул хозяин таверны. “Если тебе нужно бесплатное жилье, советую тебе обратиться в местную богадельню”.
      Герои отвернулись и поднялись по лестнице, менестрель при этом ни на секунду не спускал с них взгляда. Лишь после этого седобородый вновь обратил свое внимание на хозяина таверны.
      “У меня есть деньги, но мало терпения”, — сухо произнес менестрель, раскрывая ладонь, в которой красовалась целая пригоршня золотых монет.
      “Надолго ли останетесь?” — тотчас проворковал хозяин сладким голосом.
      Менестрель нахмурился. “Мне не нужна комната. Мне нужна информация. Что ты можешь рассказать мне о парочке, только что поднявшейся по лестнице?”
      Хозяин оглянулся вокруг, убедившись что их никто не подслушивает. “Это зависит от того, насколько это ценно для вас”, — лукаво прошептал он.
      “Достаточно ценно”, — произнес менестрель, подбрасывая на ладони монетки. “Ценнее, чем ты можешь себе вообразить”.
      Жадно потерев руками, хозяин таверны ухмыльнулся, — “Да? У меня богатое воображение”.
      “Тогда расскажи мне все”, — тихо произнес менестрель, передавая золото хозяину таверны. “У меня мало времени, а узнать надо многое…”

Храмы и Колокола

      Герои попрощались у входа в таверну “Ленивая Луна”. Миднайт поцеловала Келемвора в пятый и последний раз, и нежно отвела волосы с его лица. Теперь, когда проклятья не существовало, его гордые, мужественные черты, сделались менее суровыми. Однако, сегодня на них лежала печать сомненья и тревоги.
      “Возможно, нам все-таки лучше оставаться всем вместе”, — произнес Келемвор. “Мне не нравится, что тебе придется рисковать своей жизнью…”
      Чародейка прикрыла пальцами губы Келемвора и спокойно произнесла, — “Не забывай, что рискуем мы все. Лучше всего нам забрать то, за чем мы пришли и поскорее убраться отсюда. Ты ведь прекрасно понимаешь, что разделившись мы скорее добьемся успеха”.
      Воин взял руки Миднайт в свои. “Конечно”, — буркнул он и поцеловал ее пальцы. “Береги себя”.
      “Это ты то говоришь мне беречь себя?” — усмехнулась Миднайт и попрощавшись с Адоном, пошла прочь от таверны “Ленивая Луна”. Она прошла два квартала на юг, пока не наткнулась на одноэтажное строение из серого камня, в котором напрочь отсутствовали окна. Над потертой дверью виднелась табличка, гласившая, — “Пристанище Бедняков”.
      Чародейка толкнула частично приоткрытую дверь, но та не поддалась. Сперва она подумала, что дверь застряла, но затем сквозь щель, увидела, что на полу лежит чья-то рука. Из строения донесся тихий стон и Миднайт сильнее надавила на дверь. Ее усилия сопроводил звук тела, перекатывающегося по полу. Как щель между дверью и стеной оказалась достаточно широкой, Миднайт скользнула внутрь строения.
      “Пристанище Бедняков” освещалось несколькими небольшими факелами, расставленными в железных кольцах, прикрепленных к металлическим подставкам. По комнате были расставлены с дюжину железных кроватей. В комнатушке, занимавшей всего несколько сотен квадратных футов, ютилось около семнадцати мужчин, женщин и детей.
      Миднайт посмотрела вниз, на человека лежавшего у самой двери. Ему уже шел четвертый десяток, и он был облачен в тунику, некогда вероятно принадлежавшую стражнику, однако на том месте, где должен был быть официальный знак, красовалась огромная дыра. На ногах у него были одеты сандалии из грубой кожи, а руки он словно младенец прижимал к груди.
      “Могу я помочь тебе?” — мягко спросила Миднайт, склонившись над человеком. Внезапно тот атаковал, его движения оказались на удивление быстрыми. Миднайт упала назад, избегая удара и поняла, что в руке человек держал большой, проржавленный гвоздь. Чародейка отползла назад, как можно дальше от нападавшего. Однако, он не пытался вновь напасть на нее, лишь прижимал гвоздь к груди и таращился на пол.
      Миднайт почувствовала как кто-то подхватил ее за локти и поднял на ноги. Чародейка обернулась и оказалась лицом к лицу с женщиной средних лет и мальчиком, который вероятно был ее сыном. Оба были одеты в белые одеяния добровольцев, ухаживающих за бедняками.
      “Что вам здесь нужно?” — неприветливо спросила женщина, скрестив руки на груди.
      “Мне нужен человек, который хорошо знаком с городом”, — ответила Миднайт. “Вот я и подумала…”
      “Вы подумали, что сможете найти здесь дешевую рабочую силу”, — резко прервала ее женщина. “Для подобного найма правительство создало офис на улице Хиллера. Думаю, будет лучше, если вы отправитесь туда”.
      Миднайт бросила на женщину угрюмый взгляд. “Я думала, что смогу найти здесь жителя города, который осведомлен о его традициях и обычаях лучше, чем какой-то надоедливый правительственный рабочий”. Она замолчала и указала на бедняков, — “К тому же я пыталась помочь”.
      “Вам не терпится устроить здесь побоище?” — тихо прошипела женщина. “Если вы предложите здесь кому-нибудь золото, то они перегрызут за него друг другу глотки. Уходите”.
      “Подожди! Я могу сделать это”, — произнес мальчишка, едва Миднайт повернулась, чтобы уйти. “Когда я не нахожусь здесь, то работаю на правительство. Однако, они забирают часть моего дохода. Как насчет небольшого договора только между нами двумя?”
      “Это было бы прекрасно”, — ответила Миднайт, оглядывая парнишку прищуренным взглядом. “Наше соглашение будет в силе до тех пор, пока от твоих вопросов не завянут мои уши”.
      “Вот как?” — произнес мальчишка в притворном гневе. На вид ему было не больше шестнадцати зим, но он был высок и силен, с густыми, черными волосами доходившими ему до плеч. “Личное дело? С этим у меня нет никаких проблем, до тех пор пока цена будет соответствующей”.
      Миднайт улыбнулась и паренек повернулся к женщине. “Сможешь меня подменить, мама?” — спросил он, едва не задыхаясь от энтузиазма.
      “Подменить тебя? Лучше бы я этого никогда не слышала”, — произнесла она. “Исчезни и чтоб больше я тебя не видела. Если хоть один из городских жителей придет за тобой, я скажу что ты навещаешь свою безумную тетушку”.
      Несколько минут спустя Миднайт и мальчишка оказались на улице. “Кстати”, — жизнерадостно произнес паренек, — “Меня зовут Квиллан. А ты так и не назвала своего имени”.
      “Так и есть”, — твердо ответила Миднайт.
      Квиллан присвистнул. “Ну что ж, если ты не хочешь называть своего имени, можно я буду называть вас ‘миледи’?”
      Миднайт вздохнула. “При необходимости, да. Главное не забывай про наше соглашение. Все вопросы задаю я”.
      Уголок рта мальчишки приподнялся в задорной ухмылке. “Держу пари, что ты вор, пожаловавший в наш город, чтобы грабить слепых”.
      Миднайт остановилась и посмотрела на парня. Она явно была разозлена.
      “Я просто пошутил”, — быстро произнес Квиллан. “И все же”, — произнес он, когда они вновь двинулись по улице, — “Если ты вор, я не стану помогать тебе”.
      Миднайт нахмурилась. “Я не вор, но хорошо плачу тебе. Просто делай свое дело и между нами не будет никаких конфликтов”.
      Квиллан улыбнулся и смахнул прядь волос с лица. “Откуда ты хочешь начать?” — спросил он.
      “Как насчет городских храмов”, — ответила Миднайт, стараясь казаться как можно более равнодушной. “Любое известное место поклонения”.
      “Ну, это просто”, — произнес Квиллан. “Можно начать с Храма Торма. Это как раз…”
      “Думаю его я смогу найти и без проводника”, — произнесла чародейка, указывая на прекрасные шпили возвышающиеся на севере.
      На лице Квиллана отразилось некоторое замешательство. “Разумное замечание”, — робко произнес паренек. “Тогда пойдем на рынок. Это неподалеку и там есть небольшой дом для служб”.
      Двое шли молча некоторое время. По мере приближения Миднайт и Квиллана к рынку, толпа стала заметно увеличиваться. Вскоре до чародейки донеслись запахи готовящейся еды и крики людей спорящих о ценах и торговцев, пытающихся завлечь покупателей.
      “Чуть выше, вправо расположен магазин мясника”, — произнес Квиллан, едва они вошли на торговую площадь. “В здании расположен храм Ваукины, Богини Торговли. Тебе что-нибудь известно о ней?”
      Миднайт пожала плечами. “Очень мало. Я что-то припоминаю насчет золотоволосой женщины со львами в ногах”.
      “Они говорят, что в таком образе она появляется среди нас. Правда, я не видел ее в городе”, — саркастично произнес паренек, — “Поэтому не могу сказать правда это или нет. Вместо этого Тантрас был благословлен Повелителем Тормом”.
      Чародейка удивилась сарказму мальчишки, особенно, если вспомнить о восторженных отзывах о присутствии Торма, которые она слышала в доках. “Разве ты не поклоняешься Торму?” — спросила Миднайт.
      “Не всегда, лишь когда возникает необходимость”, — ответил Квиллан.
      Лучше сменить тему разговора, — решила Миднайт, заметив злость прозвучавшую в голосе Квиллана, при упоминании имени божества. “Что ты можешь рассказать мне о Храме Ваукины?” — спросила чародейка.
      “Там перед входом располагались статуи Ваукины и ее львов. Одного изо львов приобрели Тормиты, чтобы украсить свой новый храм. Что стало с остальными статуями мне неизвестно”.
      За разговором они пересекли всю торговую площадь. Миднайт остановилась перед лавкой мясника, выжидая пока толпа немного не поредеет, прежде чем войти внутрь. Она обернулась к Квиллану и опустила руку на его плечо. “Надеюсь, что деньги, которые я тебе плачу, заставят тебя относиться к оказываемым тобой услугам более ответственно, нежели ты относишься к богам”.
      Прежде чем парень успел ответить, за спиной чародейки раздался голос. “Ответственность? Давненько я не слышал этого слова в Тантрасе. С тех самых пор как здесь объявился Торм!”
      Чародейка обернулась и увидела перед собой старика с седыми волосами и жидкой бородкой. В руке он держал небольшую арфу, и проводя по ней рукой он извлекал чудные звуки возвышающиеся над гомоном толпы.
      “Ответственность”, — повторил старик. “Это слова напомнило мне об одном стишке, что я слышал в Уотердипе. Не хотите послушать? Оно очень тонкое и в нем скрыт большой смысл, уверяю вас”
      Миднайт вгляделась в менестреля, тщательно изучая его черты. На миг ей показалось, что она уже где-то видела этого человека.
      Менестрель посмотрел на нее, затем спросил, — “Ты хорошо себя чувствуешь? Тебе не нужен целитель? Или юная леди предпочитает эпическую балладу или романтическую историю, которая успокоит ее усталые нервы?” Голос менестреля был мелодичным и ласкал слух.
      Чародейка покачала головой. “Прошу прощения”, — тихо произнесла она. “Просто вы напомнили мне кое-кого”.
      Менестрель провел рукой по волосам, затем улыбнулся. “Да? Верно показалось”, — улыбнулся старик. Он наклонился к Миднайт и прошептал, — “Открою тебе небольшой секрет. Мы старики кажемся вам молодым все на одно лицо”.
      Внезапно глаза менестреля расширились от удивления. “Слева, красавица!” — крикнул он, указывая своим костлявым пальцем на ее пояс.
      Бросив взгляд в ту сторону, Миднайт увидела как к ее кошельку тянется чья-то опытная рука. Ее левая рука оказалась на кошельке в тот же миг, что и рука карманника, в то время как правая сжалась в кулак. Со всего размаха чародейка приложила несостоявшегося вора в лицо.
      Желтобородый преступник отлетел в сторону, им споткнувшись о пару старушек, растянулся на мостовой. Миднайт тот час направилась к нему, и Квиллан не мешкая вскочил на него.
      Менестрель же просто стоял и наблюдал за разворачивающимися событиями.
      “Сегодня не твой день, ворюга!” — крикнул Квиллан, упираясь коленом в спину вора и придавливая его к мостовой. Ловко схватив руки карманника, черноволосый паренек умело скрутил их у него за спиной. Склонившись над ухом вора он прошипел, — “Не дергайся, если не хочешь остаться инвалидом!”
      Вор перестал дергаться, когда вокруг него, Квиллана и Миднайт собралась толпа горожан. Торговцы и крестьяне сыпали на него оскорбления вперемешку с подгнившими фруктами. Затем сквозь толпу продрался толстяк с красным лицом и короткими черными волосами. Это был мясник, владевший помещением бывшего храма, в руке у него красовался окровавленный топор.
      “Да никак это Квиллан Денцери”, — крикнул мясник, искренне удивившись. “Что у тебя сегодня есть для меня, парень?”
      “Посмотри сам”, — ответил Квиллиан, извлекая из-за пазухи вора три кошелька с деньгами.
      Мясник занес топор в правой руке. “А не тот ли это вор, что щипал моих посетителей последние две недели?” Левой рукой мясник подхватил карманника за волосы и грубо дернул вверх. “Тебе известно, скольких клиентов стоили мне твои выходки? Мои постоянные покупатели стали бояться приходить сюда, и большая часть из них стала ходить за товаром к этому головорезу, Лояну Трею, что в южной части города”.
      “Прекрасно!” — прохрипел вор. “Отпусти меня и я буду работать у его лавки. Тогда твои покупатели вернуться к тебе!”
      Мясник покачал головой. “Ну уж нет”. Он посмотрел на Квиллана. “Парень, разогни ему правую руку, чтобы я смог отрубить ее. Это будет ему хороший урок”.
      “Прошу!” — взмолился вор. “Не делайте этого! Я верну все деньги и больше никогда не появлюсь здесь!”
      “Ха!” — фыркнул мясник. “Такие как ты скажут что угодно, лишь бы спасти свою шкуру. Воры все одинаковы”. Мясник занес свой топор и толпа ахнула, все как один. “Стой спокойно, чтобы я смог побыстрее покончить с этим и вернулся к своим делам. Обещаю это будет быстро. Однако, я не могу обещать, что ты ничего не почувствуешь ”.
      “Подожди!” — крикнула Миднайт, бросившись к мяснику.
      Из толпы, менестрель наблюдал со все нарастающим интересом. Рука мясника зависла в воздухе, яркий солнечный играл на лезвии его топора.
      “Ты же одна из его жертв”, — громыхнул мясник, слегка расслабившись. “Разве ты не хочешь, чтобы восторжествовала справедливость?”
      Чародейка приблизилась к мяснику и прошептала, — “Оглянись вокруг. Если тебе так дорого твое дело, тогда остановись и подумай о том, что ты хочешь сделать. Ты действительно хочешь, чтобы все эти милые господа и леди вспоминали твою лавку, как место, где ты покалечил вора?” Чародейка заметила как злость на лице мясника сменилась тревогой. “Каждый раз думая о тебе, они будут вспоминать этот случай. Какого тогда мнения они будут о тебе?”
      Мясник обвел толпу взглядом и его плечи опустились. Некоторые лица были взволнованы, но большинство были шокированы. Практически никем не замеченный, менестрель, наблюдавший за чародейкой, озорно улыбался. Но мясник понял, что чародейка была права: если он причинит вору вред, то лишится всего, что нажил за долгую жизнь. “Но он вновь примется за старое”, — буркнул мясник, опуская топор.
      “Разумеется”, — произнесла Миднайт. “Так он добывает свое пропитание. Но это не имеет значения, потому что он не настолько глуп, чтобы вновь соваться в этот квартал. Если у него есть хоть немного мозгов, он даже сообщит своим собратьям по ремеслу, что твоя лавка вне зоны их работы”. Черноволосая чародейка обернулась к вору. “Что скажешь на это?”
      “Скажу! Я сделаю все как говорит леди!” — пролопотал воришка.
      “Тогда проваливай”, — рявкнул мясник и показал Квиллану отпустить карманника. “И скажи всем в Воровской Гильдии, чтобы они больше не появлялись в лавке Бирдмира!”
      Перед Миднайт вновь возник менестрель. “Прекрасная леди, я напишу песню во славу твоей мудрости и храбрости”. И прежде, чем Миднайт успела ответить, менестрель отвернулся и растворился в толпе.
      Толпа быстро вернулась к своим обычным делам, а мясник обратился к Миднайт. “Похоже, теперь я твой должник”, — произнес он. “Как насчет месячного запаса лучшего мяса от Бирдмира?”
      Чародейка улыбнулась. “Благодарю, но я бы приняла нечто менее ценное”, — учтиво ответила Миднайт. “Я интересуюсь историей и хотела бы разузнать как на месте бывшего Храма Ваукины появилась твоя лавка”.
      “Очень просто”, — произнес Бирдмир. “Это здание продало мне правительство”.
      На лице чародейки отразилось удивление. Она совсем не ожидала услышать подобного ответа. Однако, быстро оправившись от удивления, продолжила расспрашивать мясника. “А не оставили ли последователи Ваукины здесь каких-либо артефактов или книг?”
      “Ах, вот оно что”, — произнес Бирдмир, уверенный, что наконец понял интерес чародейки. “Ты ведь коллекционер?”
      Миднайт улыбнулась, заметив Квиллана вертевшегося поблизости, явно, чтобы подслушать беседу. “Так и есть”, — произнесла чародейка слегка громче, чем было необходимо. Квиллан покраснел и тотчас отвернулся.
      Мясник понимающе кивнул и повел Миднайт и Квиллана в заднюю часть бывшего храма, минуя несколько комнат отведенных под хранилища и рабочие места. Они достигли верха лестницы, где Бирдмир взял факел и проводил чародейку и ее юного проводника в подвал.
      Едва Миднайт спустилась вниз, в маленькую, грязную комнатку, забитую различным хламом из бывшего храма, ее встретил жуткий запах плесени. По всему полу были разбросаны отсыревшие деревянные ящики вперемешку с разбитыми надгробными плитами.
      “Как вы понимаете, часть из оставшегося здесь я продал”, — произнес Бирдмид, смахнув паутинку с лица. “Но многие из предметов не представляют из себя никакой ценности. Разумеется, уничтожить их было бы настоящим святотатством, поэтому я сложил их все здесь. Кое-кто пытался вывезти их отсюда, но я не позволил. Просто считаю это неправильным”.
      Миднайт отбросила в сторону один из ящиков и едва не вскрикнула от неожиданности, увидев, что на нее смотрит прекрасная, светлокожая женщина. Лишь через мгновение она осознала, что смотрит на статую Ваукины, Богини Торговли. У ее ног лежал один из двух львов некогда украшавших вход в храм.
      Чародейка извлекла из своей сумки сферу обнаружения и понесла ее к статуям. У нее не было причин считать, что Бэйн станет прятать Скрижаль Судьбы в ее первоначальном виде. Наверняка, скрижали были очень умело замаскированы.
      Но когда сфера дотронулась до статуи ничего не произошло. Чародейка методично обследовала весь подвал, надеясь на чудо. Однако, когда она дотрагивалась до очередного предмета из храма, результат был тем же самым. Магическая сфера обнаружения оставалась темной и невредимой.
      Все время пока Миднайт ходила по подвалу, Бирдмир и Квиллан с интересом следили за ней. “Нашла чего-нибудь интересное?” — наконец произнес мясник, все его внимание было приковано к янтарной сфере в руке чародейки.
      Разочарование Миднайт явно читалось в ее голосе, когда она убрала сферу, — “Жаль, но ничего”.
      Бирдмир кивнул. “А что конкретно ты ищешь?”
      Чародейка выдавила улыбку. “Не могу точно сказать, но когда найду, узнаю”.
      Покидая лавку, Миднайт поблагодарила Бирдмира за терпение. Затем черноволосая чародейка и ее проводник вновь оказались на улице.
      “Что это была за штуковина?” — спросил Квиллан, стараясь казаться как можно менее заинтересованным. “Этот желтенький шарик, которым ты махала вокруг. Это магия?”
      “Никаких вопросов”, — отрезала Миднайт. Она остановилась и схватила мальчишку за руку. “Сколько раз тебе повторять, что лучше тебе ничего не знать? Где наша следующая остановка?”
      “Уже скоро ужин. Я думаю мы можем зайти в игорный дом “Темная Жатва”, где мы могли бы немного…”
      Миднайт чуть сильнее сдавила руку юноши. “Квиллан, за те деньги, что я плачу тебе, я рассчитывала, что ты будешь воспринимать меня более серьезно. Я не собираюсь бесцельно болтаться, посещая забегаловки вместо того, чтобы…”
      Юноша вывернулся из рук Миднайт. “Для ученого у тебя маловато терпения”.
      Миднайт промолчала.
      “Мне случайно довелось узнать, что в игровых залах “Темной Жатвы” почти каждую ночь собираются последователи Баала, Бога Убийств”, — буркнул Квиллан, потирая свою руку. “Если тебе нужно что-то особенное — а думаю это тебе и нужно — тебе стоит направиться туда”.
      “Возможно я недооценила тебя”, — устало заметила Миднайт, пытаясь заставить свой голос звучать как можно более ровнее. Баал был союзником Миркула, а Бэйн украл Скрижали именно с помощью Миркула. “Значит идем в “Темную Жатву”.
      Они прошли три квартала на юг, затем свернули на восток, к игорному дому. Миднайт посмотрела на слепящее око солнца — его расположение не поменялось с того самого момента, как она попала в Тантрас.
      Миднайт перевела взгляд на игорный дом и не была удивлена тем, что приземистое, одноэтажное здание оказалось окрашено в кроваво-черные тона. Вид “Темной Жатвы” наверняка бы порадовал шпионов Черного Повелителя и последователей Баала, Бога Убийц.
      Однако, едва Квиллан взялся за ручку входной двери, Миднайт поняла как глупо было появляться в месте посещаемое союзниками Бога Раздора. “Подожди, я передумала”, — остановила чародейка Квиллана. “Мы перекусим где-нибудь еще. Вернуться сюда мы всегда успеем”.
      Юноша пожал плечами и отошел от двери. “Как скажете, миледи. Мы можем пойти на юг, в другую таверну. Заодно по пути можем осмотреть руины Храма Сан”.
      При упоминании Богини Красоты, Миднайт подумала об Адоне. Впервые с момента расставания с друзьями у “Ленивой Луны”, чародейка была рада, что отправилась по храмам без них.
      Квиллан быстро провел Миднайт через несколько улиц. Через десять минут они уже стояли у разрушенного храма. “Он выгорел всего несколько недель назад”, — поведал юноша чародейке. “Ходят слухи, что жрецы сами уничтожили это место, дабы досадить Тормитам. Сразу после этого происшествия все Саниты покинули город”. Миднайт достала сферу и прошлась по обугленным останкам храма. И на этот раз ее ждало разочарование. Через несколько минут бесплодных поисков, она обернулась к Квиллану, — “Почему Саниты ушли?”
      “Не знаю”, — ответил парень. “Но можно узнать. В известных кругах Таверна Куррана именуется как “Болтливый Язык”. Несколько правильных вопросов и ты сможешь узнать все что пожелаешь”. Миднайт покачала головой. “Еще одна таверна? Подозреваю, что ты хочешь направить меня туда только ради того, чтобы я купила тебе ужин”. Когда Квиллан пожал плечами, чародейка улыбнулась и произнесла, — “Ну ладно. Веди меня к своему языку”.
      Квиллан повел чародейку на запад, в небольшую таверну, расположенную в нескольких кварталах от порта. Таверна была забита до отказа, а доносившийся из нее смех можно было слышать за целый квартал. Чтобы занять место за стойкой, Миднайт пришлось протолкнуться между парочкой отдыхающих солдат с символом Торма на груди. Квиллан благоразумно решил дождаться ее за спиной.
      Изучив жилистого, загорелого человека за стойкой, чародейка усмехнулась. Прошло уже много времени, с тех пор, как она путешествовала в одиночку и посещала шумные, зловонные таверны, подобные этой. И хотя она прекрасно помнила все злачные словечки, которыми пользовались в компании грубых, невежественных деревенщин, ей очень не хотелось прибегать к ним. Она попросту хотела задать вопросы, получить нужные ответы и пойти своей дорогой. Хотя подобная мысль не могла прийти ей в голову еще три месяца назад, когда она считала себя ‘дикой’ искательницей приключений.
      Пока Миднайт размышляла над этими мыслями, хозяин таверны оперся локтями на стойку и склонился к ней. Его зловонное дыхание и налитые кровью глаза мгновенно сбили ее с толку. “Что закажешь?”
      “Это зависит от того, что за отраву ты предлагаешь под видом лучших элей”, — ответила Миднайт.
      Человек слегка склонил голову. “Боишься так напиться, что станешь жертвой моего обаяния?”
      Хотя Миднайт и было что ответить, она поняла, что начинает уставать от этой игры. Ей следовало бы покончить с этим и попросту спросить о нужной информации, но чародейка понимала, что так она ничего не выяснит. “Если на то пошло, то я предпочла бы быть мертвой, нежели пьяной”.
      “Или мертвой пьяницей!” — прыснул один из двух стражей, что стояли по бокам от Миднайт. Лишь через некоторое время он понял, что больше никто не смеется.
      Выдавив легкий смешок, Миднайт произнесла, — “Дай мне двойную порцию того же, что и у него. Затем я бы хотела у тебя кое-что спросить”.
      “Я много могу чего рассказать”, — буркнул хозяин таверны, вытаскивая большую красную бутылку из-под стойки.
      “Я в этом не сомневаюсь”, — вздохнула Миднайт. “Но меня интересует выжженое строение в нескольких кварталах отсюда. Кажется, это бывший храм Сан. Я бы хотела узнать почему жрецы Сан покинули такой прекрасный город как Тантрас. Ведь они все-таки поклоняются красоте”.
      Хозяин таверны засмеялся, прижимая бутылку к груди. “Мне об этом немного известно. Они пришли сюда в своих модных нарядах, разговаривая словно толпа чертовых поэтов. Я позволил им остаться лишь потому, что у них было чем заплатить”.
      “Звучит так, словно у них очень даже симпатичное божество”, — отметила Миднайт, проведя пальцем по грязной стойке. “Но я все еще не понимаю почему они покинули город”.
      Хозяин таверны фыркнул. “Тяжело соперничать с храмом у которого под рукой есть собственный бог. Едва Торм объявился в городе, их посещаемость резко упала и те последователи, которые были настолько глупы, что продолжали службы…”
      Внезапно стражники вскочили с места и отбросили стулья на пол. Тотчас в таверне воцарилось гробовое молчание, а стражники бросили на хозяина таверны злобные взгляды. Стражник, находившийся от Миднайт по правую руку и уже порядком шатавшийся от выпитого спиртного, опустил руку на рукоять своего меча.
      Миднайт посмотрела на хозяина таверны и заметила что его лицо исказил страх. Он моментально схватил бутылку и выплеснул ее содержимое на пол. “Похоже, что вино кончилось”, — произнес хозяин таверны. “Еще что-нибудь?”
      “Только хорошо приготовленный ужин для меня и моего племянника”, — произнесла Миднайт.
      Паренек воспринял это как сигнал к действию. “Квиллан Денцери”, — произнес юноша, отчаянно тряся одного из стражей за руку.
      “Денцери”, — рассеянно пробормотал вояка. “Думаю, что я однажды встречался с твоим отцом. Хороший человек. Прекрасный солдат. Это его сестра?”
      “Моя тетушка по материной линии”, — произнес Квиллан. “Ученая. Ну, вы знаете их любознательность”.
      Стражник посмотрел на Миднайт, засмеялся и отвернулся в сторону. Жизнь снова закипела в таверне и чародейка и ее гид были препровождены за их столик. Пока они дожидались еду, Миднайт присматривала за стражниками, но ни один из них так и не посмотрел в ее сторону.
      После того как они перекусили, они покинули таверну и Квиллан отвел Миднайт к небольшому, неказистому заброшенному зданию, расположенному неподалеку от таверны. “Обычно здесь встречались почитатели Илматера, Бога Терпимости”, — поведал паренек. “Город наложил на храм налоги, которые жрецы не смогли выплатить. Когда они не заплатили, городская стража перевела их в дом для нищих. Некоторые из них до сих пор живут в “Пристанище Бедняков”.