Доминионы Ирта (№1) - Темный Берег

Импульсы искателя становились всё сильнее. Джиоти и Поч шли по дымной аллее Всех Земель в глубь очистных фабрик Заксара. Здесь город менялся в худшую сторону. Путь лежал по сужающимся улицам и переулкам среди бесформенных теней прорывающегося пара.

За массивной фабрикой из почерневшего кирпича, в переплетении стеблей бурьяна, среди выброшенных железных бочек искатель сообщил, что они на месте. Молодая женщина в лохмотьях, чем-то похожая на кролика, с колтунами в волосах и вымазанным сажей лицом, подняла глаза от кучи отбросов, в которой копалась, стоя на коленях. Она даже не пыталась скрыть удивления.

— Вы бы, детки, мотали туда, где вам место, — предупредила помоечница. — А то эти амулеты и шмотки с вас сорвут — моргнуть не успеете.

Джиоти и Поч удивлённо переглянулись, и мальчик попятился, вцепившись в рукав сестры.

— Эй, постойте! Раз уж вы здесь, может, дадите мне глаз-другой тритона? — Помоечница встала и шагнула к ним. — А то три дня маковой росинки во рту не было.

Джиоти кивнула Почу, и он протянул ей искатель. Джиоти отдала его побирушке.

Тиви радостно схватила подаяние. Она удивлённо ощупала самодельный амулет, заметив высокое качество чёрных зеркальных панелей и наговорного рубина.

— Драконий хвост! Отличная штука. Но зачем это так сляпано? Что это такое должно быть?

— Искатель, — ответил Поч из-за спины сестры. — Он нас привёл к тебе.

— Ко мне? — Бродяжка рассмеялась кашляющим смехом. — А кого вы ищете и кто вы такие, что разгуливаете здесь, одетые шикарнее фабрикантов?

Джиоти, приглядевшись Глазами, перевела взгляд на брата.

— У неё Глаз Защиты.

Поч прищурился на измазанную бабу в лохмотьях, потом уставился на эполеты своей связки амулетов. И тогда заметил водянистую ауру вокруг нищенки.

— Наговорный рубин взят из отцовского кольца защиты, — предположила Джиоти, — и потому он привёл нас к самому сильному защитному Чарму, который мог найти, — к Глазу Защиты.

— О чём вы бормочете? — спросила помоечница нетерпеливо. — Кто вы такие?

— Меня зовут Джиоти. Это мой брат Поч. Мы из Арвар Одола.

— Это город, который рухнул?

— Нашим отцом был Кеон, маркграф Одола, правитель всего Илвра.

— Драконий хвост! Так вы даже не дети фабрикантов, вы пэры! — Оборванка уставилась на них, раскрыв рот, поняв наконец, откуда такая роскошная одежда. — И что таким, как вы, тут надо?

— Мы ищем мастера оружия нашего отца, чародея Кавала, — объяснила Джиоти. — Но наш искатель вместо того привёл нас к тебе, потому что у тебя Глаз Защиты.

— Погляди сюда. — Женщина развела руками, показывая заплатанные штаны и рваную куртку. — Меня зовут Тиви. Я три дня ничего не ела. Я сплю в мусорных ящиках, чтобы меня не унёс ночной прилив. И нет у меня никакого Глаза Защиты, чем бы он ни был.

— Это такие чары, — объяснила ей Джиоти, — защитные чары. Только очень умелый чародей с огромным запасом Чарма может наложить такое заклятие, чтобы ты носила его с собой повсюду без чармоносных амулетов.

— Нет у меня ничего чармоносного — если не считать того, что вы мне дали. — Тиви снова поглядела на рубин в тонком обрамлении чёрных зеркал. — За это спасибо. Поддержит жизнь в моей коже на костях. Вы же его не будете забирать?

Джиоти покачала головой:

— Нет, Тиви, он твой. Нам искатель уже бесполезен.

— Думаешь, это Кавал навесил на неё Глаз Защиты? — спросил Поч.

— Может быть.

— А зачем? — спросила Тиви. — Я про этого Кавала никогда ничего не слыхала даже.

— Значит, мы ошиблись, — признала Джиоти. — Будь Кавал в Заксаре, искатель бы нас на него вывел.

— И что мы теперь будем делать? — спросил Поч, нервно оглядываясь на чёрные кирпичные стены и переулки, шахтами уходившие вверх среди строений утёса.

— Надо уходить из этого города, — решила Джиоти. — По пути мы слышали рассказы о том, как поступает с пэрами Властелин Тьмы. Надо найти Кавала раньше, чем змеедемо-ны найдут нас.

— И где вы собираетесь искать? — поинтересовалась Тиви. При всём её неприглядном виде манеры помоечницы нельзя было назвать неприятными, и у неё в лице были заметны проблески ума и любопытства.

— Может быть, на Календаре Очей, — задумчиво предположила Джиоти. — Это святилище мудрецов в Горах Мальпаиса. Кавал всегда мечтал стать мудрецом и временами упоминал об этой обители. Думаю, он удалился туда после отставки.

— Горы Мальпаиса, — нахмурилась Тиви. — Через всю пустыню Каф отсюда. Из Заксара туда ничего не летает. Наша леди Альта никак не дружит с королевой ведьм с гор, и торговых путей между нашими доминионами тоже нет. Вам придётся лететь на юг до Мирдата и искать что-нибудь попутное оттуда.

— Рискованно, — сказала Джиоти. — Змеедемоны летят на север. Нас сметут вместе с другими, если мы направимся им навстречу. Придётся идти через Каф.

— Ага, с половиной Заксара, — добавила Тиви. — Ходят в трущобах слухи, что Хазар собирает к северу от города армию, чтобы пересечь Каф. Хочет отсидеться в чащах и ударить оттуда на Властелина Тьмы. Удачи ему — всё, что я могу сказать. Удачи, потому что он — наша единственная надежда выбраться.

— Не можем мы идти с Хазаром, — сварливо заметил Поч.

— Ты прав, — согласилась сестра. — Змеедемоны будут высматривать пэров. Чтобы пройти пустыню, придётся надеяться на амулеты и на самих себя.

Тиви скривилась и пожала плечами:

— Если у вас, детки, нет оружия, то вы всего лишь мясо для троллей.

— Придётся рискнуть, — решила Джиоти. — Можешь показать нам, как лучше выбраться из Заксара в сторону Кафа? Тиви покачала головой:

— Вам повезло, что вас до сих пор не ограбили. — Она минуту подумала и добавила: — Вам нужна защита, чтобы пройти по этому городу без оружия. А у вас, я вижу, ничего нет, кроме ваших классных шмоток. — Тиви глянула на амулет у себя в руке, потом с решительным видом подняла голову. — Я вас отведу к одному вору, своему знакомому. Он вас по этому городу проведёт куда угодно — если вы ему заплатите.

— Вору? — озабоченно спросил Поч. — Разве вор сможет нас защитить?

— Этот сможет, — кивнула Тиви с мрачной уверенностью. — Это зверечеловек из трущоб. На него вряд ли кто полезет. Но важнее, что он знает город как никто. Он вас выведет. И тогда вам останется только пройти Каф.

— Отведи нас к нему, Тиви, — попросила Джиоти, беря за руку брата.

Тиви повернулась и повела их в тёмный проулок. По выбитым в скале ступеням они поднялись на следующий уровень — заляпанную нефтью эспланаду, откуда открывался вид на буровые скважины и подмости грузового двора.

По булыжникам двора расхаживал крупный мужчина с явными звериными метками, сцепив руки за спиной. На груди у него был завязан пояс с жезлами силы, и вид у него был довольно грозный.

— Эй, Бульдог, глянь сюда! Это я, Тиви! У меня для тебя есть работа.

— Не нужна мне работа, — ответил полузверь рокочущим голосом. — У меня всего хватает.

Тиви жестом руки остановила пэров на скользких ступенях и приблизилась к мускулистому вору.

— Что ты несёшь? Со мной тут двое пэров, беженцы из Арвар Одола.

— Все мы беженцы из этого упавшего города, Тиви, — буркнул Бульдог. — И вообще я сейчас занят работой, которая мне даст столько Чарма, что я смогу навеки смыться из этого вонючего города.

— А с виду ты ничем сейчас не занят.

Бульдог оглядел бродяжку с видом оскорблённого достоинства.

— Если хочешь знать, мышь любопытная, работа эта уже делается. И сейчас я думаю, куда отсюда податься. Предвидение, подруга моя жалкая, ценнее даже Чарма. Если слухи верны, то скоро здесь будет Властелин Тьмы и Чарм станет дешевле дерьма.

— Слухи верны, храбрый пёс. — Тиви кивнула в сторону Джиоти и Поча, глядевших со ступеней. — Это дети маркграфа Кеона — если верить их словам. Единственные, кто уцелел в Арвар Одоле.

Бульдог мрачно на них глянул. Он сейчас думал только о грезоткани, которую напарник Котяра возьмёт через несколько часов в парке Миражей.

— Чего им от меня надо?

— Чтобы ты их вывел в Каф. Бульдог расхохотался:

— То есть вывести их прямо в гроб?

— Они платят амулетами, — по секрету шепнула Тиви. — Вот почему я думаю, что они правду говорят про себя.

— Не нужны мне амулеты. Особенно если придут змеедемоны.

Тиви пожала плечами:

— Ты же всё равно будешь в парке Миражей? Бульдог, что случилось с твоим благородным сердцем? Возьми их с собой. Из парка недалеко до границ города и до Кафа. Сделай это для меня и отдай мне амулеты. Я тебя раньше ни о чём всерьёз не просила, а ты у меня в долгу.

— В долгу, — признал Бульдог, склонив мощную башку. — Из всех бродяг, что были у меня наводчиками, ты лучшая. Когда ты стояла на стрёме, меня ни разу не засекли. Ни разу. Так что для тебя, девочка, я это сделаю. Тащи сюда этих деток в смешных штанишках. Я уже отправляюсь.

Тиви поманила брата с сестрой.

— Бульдог. А это — Джиоти и Поч.

Бульдог внимательно осмотрел их сверху донизу, оценив стоимость амулетов. Потом протянул руку и сорвал с нагрудников несколько наговорных камней.

— Плата вперёд, — объявил он и протянул камешки Тиви. — Потрать сейчас, пока они ещё чего-то стоят.

— Уже потрачены, — сообщила ему Тиви. — Я завтра ухожу с армией Хазара. За эти побрякушки можно купить место в охраняемом караване. Я ухожу.

Тиви кивнула пэрам, быстренько поблагодарила Бульдога и ускакала по узкому переулку.

— И у солдат не воруй! — крикнул Бульдог ей вслед.

— Я никогда не ворую, Пёс! — донёсся её голос. — Я и без того не пропаду.

Бульдог посмотрел ей вслед обеспокоенно, потом повернулся всей тушей к своим новым подопечным. Его твёрдый взгляд оценивал их.

— Значит, вы пэры, — произнёс он холодно, наблюдая за игрой эмоций на их лицах.

Мальчишку парализовал страх, а молодая женщина смотрела на него пристально, чуть переместив свою тяжесть, будто и в самом деле готовая на него броситься.

Робость и храбрость, понял вор, и сменил враждебную позу на нейтральную, чувствуя, что теперь лучше знает тех, кого будет эскортировать.

Он мотнул головой, приглашая их следовать за собой.

— Тяжёлые для вас времена, — сказал он, пропуская детей вперёд в стальном жёлобе, усыпанном сломанными контейнерами и металлической стружкой.

— Для всех тяжёлые, — согласилась Джиоти и потянула за рукав упирающегося брата, со страхом глядящего на человека со звериными метками.

Они вышли за складами, где шайка бесчармовых устроилась возле огня в стальной бочке и поджаривала освежёванного кота. От жадных взглядов, направленных на его связки амулетов, Поч вздрогнул, как от холодного ветра, и теснее прижался к Бульдогу.

— Этих не бойся, парнишка, — шепнул крепко сбитый вор. — Это бесчармовые. С твоими амулетами тебе их должно быть только жалко.

Поч и Джиоти шли за ним молча, устало вглядываясь в навесы между фабриками и мастерскими, отовсюду видя угрозу: бродячие собаки, бездомные люди, охраняющие с дубинами в руках свои углы в сточных канавах, блуждающие банды бесчармовых, дерущиеся над баками с мусором и глядящие хищным взглядом вслед, но настолько боящиеся Бульдога, что не только подойти — даже окликнуть не решались.

По дороге вор приобщал своих подопечных к собственной философии.

— Речь есть свет. Она делает нас людьми. Слова, слова и ещё слова. Те частицы, из которых строится кровь наших душ! Вот почему я всегда намеренно разговариваю сам с собой. Всегда. Это лучший способ узнать свой разум и излить своё сердце. Иначе как увидеть это важное, а часто и ключевое различие между тем, что истинно, и тем, что всего лишь полезно? А без этого можно просто заблудиться в самом себе. У пэров это тоже так? Как же огромно сердце человека!

Они миновали ржавый пролёт над плещущим каскадом водяных колёс, и словоохотливый вор повернулся, чтобы помочь Почу сойти. Тут он увидел, что дети отвлеклись. Они рассматривали мир, которого никогда не видели, архитектуру лебёдок, пролётов и эстакад, громоздившихся на башнях утёсов.

— Кровь дракона! — обругал себя вор и улыбнулся. — Слишком много говорю. Особенно с незнакомыми, когда можно говорить свободно, не боясь, что уже это рассказывал. Понимаешь, слова в моей жизни одновременно и яд, и лекарство. Философ полез по винтовой лестнице к современным каменным домам, омытым светом дня и восставшим из дымящихся туманов как барьер к более высокому миру, забытому обитателями низа.

— Опасная это сила — слова, — бормотал Бульдог. — Понимаете, слова, хоть они символичны и нереальны, требуют истинной любви к действительности. Они хотят стать реальностью. Они хотят войти в круг необходимого, что определяет нашу жизнь. Они рвутся, даже против нашей воли, войти в наши мечты и слиться с ними, с видениями, что расцветают на почве нашей Иртовой плоти. Жить со словами — как должны жить мы все — это требует постоянно уравновешивать энергии тел и искусства действия. Вы меня понимаете?

Джиоти и Поч энергично закивали, хотя ни один из них не слушал. Когда они выбрались из района фабрик на террасу городских домов и лавок, перед ними открылся городской ландшафт. Внизу пелена дымов закрывала угольную черноту провалов, откуда они только что поднялись. Огни кузниц вспыхивали в дымящихся гротах, багровые и внезапные, как инфернальное подобие молний небесных.

Бульдог повёл их прочь от площадки на залитый дневным светом бульвар. На остановке на углу они сели в трамвай и проехали остаток пути до парка Миражей и его мозаичных деревьев.

— По парку идите только по дорожке, — показал вор мощной рукой. Между лиловатыми и жёлтыми деревьями вилась тропинка. — Она здесь начинается, очень узкая, вьётся по этой ложбине и сразу выходит в пустыню. Доброй удачи вам обоим в этих заклятых просторах. Вода у вас, конечно, есть.

Джиоти показала фляги.

— У нас есть вода и водоискатель. И амулеты полностью заряжены. — Это она сказала уверенным тоном, чтобы подбодрить Поча. — И от полёта у нас ещё осталась еда. Всё будет хорошо. Доброй удачи тебе, Бульдог, за то, что довёл нас сюда.

— Вы хорошо заплатили Тиви, — ответил он, улыбнувшись. — Доброй удачи всем!

Когда Бульдог наконец ушёл, они испытали облегчение.

— Ну и трепач! — буркнул про себя Поч.

— Но очень полезный трепач, — возразила Джиоти. — Без него нас бы точно ограбили. Если бы мы появились в городе в ранние часы, когда народ ещё не завалился спать, нас бы точно обобрали раньше, чем мы нашли эту Тиви. У меня с собой только перочинный ножик.

— Чего я не могу понять, так кто мог повесить на Тиви этот Глаз, если не Кавал?

Джиоти ткнула пальцем через плечо назад, где резаной раной чернел в скале город Заксар.

— Это город чармоделов, Поч. В нём то и дело появляются мастера-чародеи. Это мог быть кто угодно из них.

— Смотри, Джиоти!

Над горизонтом заструилась тонкая волнистая линия. Чайки? Нет, слишком уж для такого расстояния большие и чёрные.

— Смотри, демоны! — завизжал Поч, цепляясь за руку сестры. — Они прилетели!

Джиоти схватила его за руку и потащила по тропе. Мозаичные деревья расступились, как и говорил болтливый вор, и брат с сестрой оказались на зубчатой гряде, за которой начинался Каф. До самого горизонта тянулись полосы шлака и глины.

Пэры оглядели уходящие вдаль земли беды и нерешительно посмотрели друг на друга.

— У нас есть Чарм, — снова подбодрила брата Джиоти. — Фляги полны, а по дороге мы найдём воду. Если останемся…

Они оглянулись на убийственный город. Тонкая линия демонов отсюда не была видна, но они оба знали об угрозе, нависшей над дымными утёсами. Взявшись за руки, брат и сестра вступили в мёртвые земли.

5. ВЛАСТЕЛИН ДНА

Лорд Дрив сделал привал у чистого озерца среди северных отрогов Мальпаисских Гор. Он поднялся высоко, и вокруг в бездонной синеве маячили снежные пики. Извилинами гигантского мозга раскинулся далеко внизу лабиринт тёмных хребтов и долин, дна которых никогда не достигал свет Извечной Звезды. Беззвучно кружился в вышине гриф с белым оперением ярче звёздного света.

По склонам окрестных гор стояли гигантские деревья, покрытые жёлтой и бронзовой листвой. Каждый порыв ветра доносил густой аромат с оттенком снега и льда. Дрив сделал глубокий вдох и подумал с долей иронии, что никогда не узнал бы этой красоты, если бы возвращение Врэта не выгнало его из Дорзена.

Но вместе с ощущением прекрасного пришло и щемящее чувство одиночества, и скорбь о своём доме и доминионах, беззащитных перед змеедемонами Властелина Тьмы. Страшно подумать, что сотворит с Иртом такой безумец, как Врэт, если он не подвластен Чарму.

Лорда Дрива грызла мысль, что всё это — его вина, что ничего бы такого не случилось, будь он более безжалостен и казни Врэта на месте. Ладно, он поводит за собой этого так называемого Властелина Тьмы, сколько сможет. Не приходилось сомневаться, что лапонька-мусорщик захочет отомстить и весь Ирт перевернёт в поисках Дрива.

А то, что удалось найти Тиви, придавало надежды стать сильнее — не в Чарме, но в способности понять природу этой тьмы.

«А если я её снова найду, обрадуется ли она? Или сочтёт меня бесполезным — дезертир без доминиона, только с Чармом? Что она обо мне подумает?»

Склонившись у озера с чернильно-тёмной водой, он всмотрелся в своё отражение, гадая, понравится ли он Тиви без чуда Чарма, облагораживающего лицо. В тёмно-синем плаще, коричневом мундире, увешанном чармосодержащими сплетениями бирюзы и серебра, в низких сапогах из кожи и меха он был похож на любого солдата. Хуже того, он был похож на дурака — на недостойного дурака, прячущегося вот таким образом.

Склонившись между розовым кварцем и бурым папоротником, он убрал с лица чёрные волосы, спадающие на плечи, и вгляделся в озеро, в тёмно-бронзовую кожу и раскосые ледяные голубые глаза своего отражения.

Он производил впечатление, пусть даже его нельзя назвать красавцем, и утешала мысль, что судьба связала его с Тиви. В детстве, когда Дрив только научился провидеть, она была первой, кого он ощутил, — женщина низшего класса и очень далёкая, в те времена ещё не рождённая, но уже связанная с ним, как никто.

«Почему? — часто задумывался он. — Почему она?»

С тем же успехом можно было спрашивать, почему магия, почему радость, почему невинность, сладость, насилие, смерть?

Судьба связывает импульс и инстинкт — так его учили верить в детстве лучшие чародеи Ирта. Учась провидеть, он заглядывал в ледяные бездны вероятности, судьбы, неизбежного будущего. Он понял, что провидеть — значит не знать, но догадываться.

Никто никогда не провидел ни намёка на возможное возвращение Врэта — насколько было известно герцогу. Сила заглядывать в будущее время иногда наблюдалась среди светлых миров под Извечной Звездой и никогда — за Бездной на Тёмном Берегу.

Теперь же началось Завоевание, и Врэт обрушил на Ирт хаос. Может быть, Дриву не удастся больше никогда найти Тиви. Будущее переменилось, и всё же она где-то есть, на случайном конце нити событий, которые впервые довели до него принадлежавший ей глаз тритона. Она есть. Но может статься, что он больше не найдёт к ней путь, хоть они и связаны судьбою, и река времени бьёт в барабаны их сердец.

Дрив знал, что если ему суждено найти возлюбленную, предназначенную судьбой, это надо делать быстро. Глазами Чарма он видел стаи змеедемонов, шныряющие по лабиринту горных долин в поисках его. Неподвластные Чарму, змеедемоны были заодно и слепы к нему, и потому не чувствовали, что он за ними наблюдает. Благодаря этому он мог скрываться — пока что.

Адвар Одол рухнул, как и грозился Врэт. Магические Глаза показывали ему с высот страшное место катастрофы, и Дрив, видя громоздящиеся угли, заплакал. В дымящемся аду ничего не было похожего на стройные башни и купола, знаменитые по всему Ирту, или прославленные настенные сады, где праздновали свадьбу его родители и которые он часто посещал как Наместник. От полного жизни города не осталось ничего. Никого живого не было среди клубов пара и безобразных обломков. И на сердце становилось темно от полубессознательных, блуждающих мыслей об отмщении.

«Я как-нибудь уйду от рыщущих змеедемонов и узнаю, как их убивать. Я найду способ снова встать с Врэтом лицом к лицу, и он мне ответит за Арвар Одол. Я отомщу за это. Найду способ…»

Положив руку на меч Таран в чёрных ножнах, Дрив встал и снова осмотрелся. Золотистые потоки исходили от снежных туманов верхнего мира, мира горных пиков и бездонной синевы. Ближе, под огромными стволами мощных деревьев, тянулись скальные сады от гребня до гребня, перемежаемые папоротником, молодыми побегами и луговыми цветами всех оттенков огня. Мелькали белки, яркие зяблики сверкали на мшистых валунах.

Ни Глазами Чарма, ни собственными глазами Дрив не видел врага, и потому решился достать оружие и дать ему набраться света и силы от Извечной Звезды. Рукоять удобно легла в руку, и оружие жарко засверкало в танце. С каждым взмахом руки оно меняло форму, чтобы как можно быстрее резать воздух.

Направив меч на дальний гребень с высочайшей вершиной — Календарём Очей, Дрив подумал о походе туда. Святилище лежало у его склона, и меч Таран, конечно, мог бы туда отвести. Может быть, мудрые в своих кельях хранят знание о том, как сражаться со змеедемонами, и он стал слушать, что скажет меч об этом стратегическом замысле.

Ответ пришёл быстро и, минуя слова, как свойственно высочайшей магии, прозвучал прямо в мыслях. Глубже в горах лежит разбитый мир — мир, сокрушённый Врэтом. И Дрив сразу понял, что святилище для него не надежда, что там он лишь станет добычей для змеедемонов. Он понял, что продолжит свой путь — через горы в Каф. Путь, который приведёт к целостности, к женщине, которую он будет любить, пока не умрёт.

Дрив повернулся и направил меч сквозь унылые ландшафты каскадов и лесистых террас к далёкой кремнёвой ауре — он знал, что это сияет из-под горизонта пустыня. Меч в руке согласно зажужжал.

Серебристо-золотой клинок вернулся в ножны, Дрив поправил перевязь, накинул тёмный дорожный плащ и направился вниз по узкой мшистой тропе. Чарм дарил ему лёгкость и не давал оступиться, сорваться в ждущую бездну.

Он шёл и днём, и ночью — Чарм приносил ему силы. В воротник и в подол плаща были вделаны с дюжину жезлов силы. Чтобы не встретиться с драконами и грифами, Дрив поглядывал в Глаза. Наговорные талисманы позволяли видеть в темноте, и Дрив храбро держал путь сквозь горы к высохшим лугам на границах страшного Кафа.

В пустыне будет мало еды, а воды ещё меньше, и потому Дрив потратил время на пополнение запасов. Наполнив фляги под каплющей струйкой на тающем леднике, он собрал орехов и хлебных ягод, сколько мог унести. И вот он остановился перед обугленной пустыней.

Выжженная трава осталась позади, впереди легла потрескавшаяся равнина, блестящая, как поваленная трава. Дрив, чтобы не попадаться на глаза змеедемонам, запетлял по эскерам[1], вдоль длинных гряд холмов, вдоль песчаных наносов давно исчезнувших ледников.

Более реальной опасностью в этой пустыне пепла были тролли. С пронзительными глазами акул, блестящими, как металл, телами, спутанными зелёными волосами, с когтями на руках и ногах, хищные, длинномордые твари — их нелегко было свалить. Оторванные конечности продолжали жить, подкрадываться и убивать. Только чармострельное оружие могло их сжечь начисто, но такого оружия у Дрива с собой не было.

В первую же ночь в Кафе тролли его обнаружили. Они вылезли из пещер в гипсовых отложениях под вулканическими щелями, откуда поднимался в ночное небо алый дым. Дрив услышал клацанье когтей по гравию, а потом появились глаза, горящие как металлические диски, послышался запах серной вони, зазвучали голодные вопли троллей.

Меч Таран свистнул над головой, предупреждая троллей. Но голод одолел в них страх, и они вылетели из пронизанной звёздами тьмы клубами пепельного дыма, самцы и самки.

Дрив отступил к скалистой вершине эскера, тролли бросились к нему. Он плечами сбивал валуны и сбрасывал ногами камни, чтобы замедлить их продвижение. Но тролли рвались вперёд, рыча и стеная, перекатываясь через упавших.

Меч Таран отсек на первом взмахе три головы, и обезглавленные тела все ещё тянулись к Дриву, а другие стаскивали их вниз, расчищая дорогу. Насыщенная Чармом сталь вспарывала накатывающие волны троллей, и хлестала чёрная кровь, летели отрезанные клешни, голодные стоны сменялись воплями ярости и боли.

Тролли не давали передышки. Не обращая внимания на потери, они накатывали со всех сторон, и герцог полностью погрузился в битву, ведомый Чармом. Он был готов рубить их всю ночь, сколько бы сил на это ни ушло. Лучше истощить весь Чарм и умереть под крушащим молотом Извечной Звезды, чем стать добычей троллей, которые сожрут его заживо.

Орущие тролли смыкались вокруг лорда Дрива. Защищённые коваными панцирями, они напирали, стараясь массой задавить разящий меч. Оскаленные морды и сверкающие чёрные глаза были уже со всех сторон, и герцог, сражаясь, выкрикивал смертную песнь Извечной Звезде, Началу, которое видит все концы.

Зрение поразил слепящий белый свет. В наступившей мгновенной тьме Дрив услышал визг — высокий крик поражённых ужасом троллей. Потом зрение стало возвращаться, и он увидел, что чудовища убегают прочь, оскользаясь на крутом склоне.

Ещё одна яркая вспышка затмила свет звёзд и выхватила из тьмы пустынный ландшафт ярчайшими контрастами света и тени.

«Чармострелы!» — пришла смутная догадка, принося одновременно облегчение и тревогу.

Он стиснул опаловые целительные амулеты, прижав к глазам горсть пузырьков. Зрение вернулось немедленно. Тролли исчезли, брызнув в темноту, оставив на поле боя груды извивающихся, дёргающихся оторванных конечностей. Вместо них стоял маленький отряд Гвардии Сокола — с десяток солдат в сером штурмовом снаряжении: защитные шлемы, бронежилеты и патронташи.

Один из солдат приподнял маску шлема, открыв широкие рыжие бакенбарды, расходящиеся от покрытого шрамами лица с жёлтыми глазами и приплюснутым носом, свирепого лица летучей мыши.

— Лебок! — удивлённо вскрикнул Дрив. Стряхнув с ног петли троллевских кишок, он шагнул навстречу маршалу Гвардии Сокола. — Как ты меня нашёл?

— Мы не теряли вас, мой герцог. — Старый воин поклонился, и остальные повторили его жест с напряжённой военной точностью. — Когда Арвар Одол пал под ударами змеедемонов Врэта, я призвал добровольцев для службы вам. Мы шли за вами с тех пор, как вы покинули Укс.

— Но как? Я никого не обнаружил… Лебок приподнял изогнутую кустистую бровь.

— Мой герцог, вы слишком много раз вели в бой Гвардию Сокола, чтобы задавать такой вопрос. Мы видим все, нас не видит никто.

Герцог рассеянно кивнул, оглядывая звёздный дым — не видно ли в нём движения. Один взгляд в Глаз Чарма под плащом подтвердил его опасения. Над южным горизонтом кишели тени пресмыкающихся.

— Они приближаются, — предупредил герцог.

— Мы знаем, — ответил Лебок. — Их привлекают чармострелы. Вы поэтому и отказались брать с собой в изгнание подобное оружие?

Дрив коротко кивнул и оглядел местность, выискивая расщелины в эскере, где можно спрятаться по одному. Далее шли гипсовые холмы, где обитали тролли. Ещё дальше пылали инфернально-красным вулканические выходы.

— Надо прятаться, Лебок.

— Они все равно нас найдут, — ответил Лебок со спокойной уверенностью. — Есть только один способ.

Он поднял руку и подал сигнал пальцами. Двое солдат быстро отделились от других, сорвали с плеч ружья и бросились к известняковым холмам.

— Останови их, Лебок! — велел Дрив. — Змеедемоны их схватят раньше, чем они добегут до холмов!

Лебок жестом попросил герцога подождать, потом дал знак оставшимся солдатам, и они рассеялись, растворившись в ночных тенях расщелин эскера. Потом маршал взял Дрива за локоть и быстро провёл к расщелине между двумя валунами.

Герцог и маршал видели, как бегущие солдаты дали несколько выстрелов в сторону известняковых холмов. Огонь расцветил ночь яркими цветами и бросил длинные дуги теней на изломанные плиты пустыни.

Герцог знал, что это значит — двое вызвались добровольцами-смертниками, — и его сердце сжалось от желания позвать их обратно. Но было уже поздно.

Из ночи вылетели угловатые силуэты, резко очерченные на фоне звёздных дымов. Двое солдат остановились и стали быстрыми очередями стрелять в пикирующих хищников.

В дрожащем сиянии змеедемоны показались полностью. Они приближались со змеиной быстротой и ловкостью, балансируя зазубренными хвостами. Взмахи когтей сливались в размытые полосы. Горячие удары убийственной энергии расплёскивались на их бронированных телах радугой рассеянного Чарма.

Змеедемон обрушился на солдата, небрежным движением отбив ружьё в сторону. Подцепив человека когтями за ключицы, тварь подтянула его поближе к мордам на брюхе.

Второй солдат успел застрелить первого в спину, прекратив его мучения. И когда второй демон уже схватил его сзади, он разрядил своё оружие точно в ружьё погибшего товарища. Удар разнёс зарядную камеру, и обоих поглотил взрыв зелёного огня.

Змеедемоны заплясали в пламени, среди молний, реющих над растрескавшейся пустыней. Ударная волна покатила по склонам рокочущие камни, пылающие осколки винтом взвились в небо, светясь ярче звёзд.

Спустилась тьма. Демоны победно взревели и полетели прочь.

Потрясённый герцог ждал, лёжа между камнями, пока последняя тварь не скрылась из пределов видимости Глаза. Потом он всхлипнул и произнёс:

— Клянусь Извечной Звездой, я убью Врэта собственными руками!

В ярости он обрушился на лежащего рядом маршала, колотя кулаками по гравию. Изрытое шрамами лицо маршала не дрогнуло.

— Лучше бы ты дал мне умереть, — выдавил сквозь зубы герцог. — Двое храбрецов погибли в зелёном огне! Без вознесения. Только пепел остался от них, только пепел!

— Они погибли за своего герцога. Дрив снова ударил кулаком по камню.

— Никакой я не герцог! Я всего лишь тот, кто бросил Дорзен и сбежал из Укса. Ты это знаешь, Лебок. Знать меня — проклятие. Не надо было тебе идти за мной сюда.

Жестокое лицо Лебока сделалось ещё более суровым, и он заговорил стальным голосом: