Доминионы Ирта (№1) - Темный Берег

Лорд Дрив Укский, герцог Дорзенский, волшебник Ховернесский, был мёртв.

Котяра просидел возле трупа весь день, скорбь туманила ему слух, неуверенность стягивала сердце. Он скорбел об умершем, который пожертвовал жизнью ради любви. Вор видел его храбрость, печаль, заботу — и ни капли надменности, которой люди трущоб ожидают от пэров. И ещё Котяре импонировала страсть герцога уничтожить Врэта. А потому Кот стал думать, на что ему в этом смысле остаётся надеяться без опыта и ужасной ярости Дрива.

Мухи чёрными блестящими камнями пытались обсесть лицо герцога, и Котяра отгонял их прочь. В конце концов он решил продолжать путь к Нхэту, чтобы освободить Бульдога из лагеря — ас ним и Тиви.

Но как?

Он вынул из ножен меч Таран, который оставил ему в наследство герцог. Лёгкость его в руке внушала мало надежд.

Среди деревьев застыли стервятники, завернувшись в чёрные крылья, ожидая, пока Котяра оставит труп. Пара безволосых трупных собак с длинными головами и палёными мордами рыскали у берега, привлечённые стервятниками. Они петляли в тростниках, чуя запах мертвечины.

Котяра отгонял их блеском золотого меча. Он гибко кружился вокруг мертвеца, исполняя защитный танец, пока не опустились сумерки и не поднялся прилив.

Тело Дрива всплыло в ярком кружеве ночи. Котяра отсалютовал ему мечом. Молчание было его молитвой, когда труп уплыл прочь, в глубокие руки пространства.

Котяра вложил меч в ножны, привязал его к спине, закинул на плечо ружьё и пошёл своим одиноким путём.

Жезл, который дал ему Лебок, прогонял усталость и вливал в него силы, чтобы не спать. Он шёл на юг среди Рифовых Островов. Питаясь Чармом и щедрыми дарами болот, он продвигался быстро. Днём он шагал по островам, избегая дорог и деревень, остерегаясь встреч. Ночью, когда уходил прилив и открывались коралловые мосты, он переходил вброд проливы между островами, не пользуясь ни фонарём, ни факелом, полагаясь только на своё ночное зрение.

Невидимый никем и ничем, он видел все. В болотах он крался в кроне джунглей, высоко над топями, внимательно оглядывая небо и землю. Когда он сомневался в выбранном направлении, он вынимал из ножен меч Таран.

— Покажи мне дорогу к Тиви, — говорил Кот, вызывая воспоминания о встрече с ней в Кафе.

Меч дрожал, тускло светясь в его руке, и по силе вибраций Котяра выбирал направление. Меч вывел его по бесчисленным островам в лихорадочные джунгли огромных деревьев, согбенных под тяжёлыми гривами мха, бородатых, как учителя скорби.

В одной из тёмных ниш под деревом лежала бесчармовая женщина. Котяра ни за что не заметил бы её в этом нагромождении теней и моховых занавесов, если бы меч не привёл его прямо к ней.

На ней был нагрудник амулетов, истрёпанный почти до нитки, к нему-то — к извилистому переплетению колдовских проводов и заговорённой ткани — тянуло меч. Это — и ещё ружьё, которое она крепко сжимала в руках, выдавало в ней пэра. Её лицо, покрытое синяками, измазанное болотной грязью и распухшее от укусов насекомых, выражало только отчаяние.

Котяра похлопал её мечом по завязанным лианами ботинкам, но она не шевельнулась. Он воткнул меч в торф и наклонился ниже, увидел, что женщина ещё жива, снял с пояса жезл силы и вложил ей в руку.

Это ничего не дало. Она была слишком слаба — уже умирала.

Вор осмотрел грязную сетку её нагрудника и нашёл на воротнике контакты для жезла. Присоединил к ним янтарный стержень — и снова ничего не случилось.

Он налил в руку дождевой воды из фляги и стал отмывать её лицо, ища раны, которые пропустил при беглом осмотре. Распухшее лицо дёрнулось, когда капля воды замкнула контакт с жезлом силы, и Чарм полился в измождённое лихорадкой тело.

Она вскочила и направила ружьё на человека-зверя, склонённого над ней.

Котяра отступил за меч Таран, подняв руки.

— Я — друг, — произнёс он индигово-синим голосом, и это помогло Чарму жезла успокоить испуганную женщину. — Я использовал жезл власти, чтобы вас вернуть. Вы умирали.

Женщина приложила руку к воротнику и опустила ружьё. Опухшее лицо начало принимать нормальный вид.

— Вы спасли мне жизнь. — Она говорила тихо, рассеянно, будто слушая шорох сна. — Но мой брат, Поч, — его вы видели? Я потеряла его в джунглях. — Он покачал головой:

— Только вас.

Она вгляделась в чернёный Глаз Чарма на плече, увидела, что он не работает, посмотрела в другой. Он тоже оставался тёмным, и возня с чармопроводом не помогла.

— Я должна его найти, — пробормотала она, ничего не соображая, потом когда Чарм стал сильнее, закончив восстановление жизненно важных органов, пришла в себя. Её взгляд стал острее.

— Кто вы?

— Котяра, — ответил он, поднимаясь с земли. — Но это не я вас спас. Вас нашёл меч герцога, а я — всего лишь его несчастный наследник.

Она села, поднялась на колени, глядя сразу на зверечеловека и на торчащий из земли меч.

— Это меч Таран.

— Да — — Наследник? — Она встала на ноги. К ней полностью вернулось сознание. — Если вы — наследник меча, значит, вы союзник лорда Дрива.

— Я был его союзником, — ответил Котяра. — Лорд Дрив мёртв.

Женщина обмякла, но нарастающая сила Чарма в нагруднике подхватила её. Отчаяние сменилось решимостью. Этому ужасу надо положить конец!

Она протянула Котяре руку.

— Я — Джиоти, маркграфиня Одола. Я обязана тебе жизнью, Котяра. И потому ты должен теперь мне сказать: мы оба — союзники против общего врага?

Он восхитился работой её амулетного нагрудника, видя, как быстро разлился Чарм по её телу, исцеляя и очищая женщину прямо у него на глазах. Он принял её руку и взглянул в бледное веснушчатое лицо, выражающее гнев без жестокости. Она была — ярость, сила, управляемая более высокой целью. Ему она сразу же понравилась.

Она проявила к нему равное уважение, сильно пожав его руку, когда он заявил:

— Враги лорда Дрива — мои враги.

Сев под бородой гигантского леса, они рассказали друг другу историю своих бедствий.

Пока Кот говорил, Джиоти мысленно благодарила его за Чарм, который он ей дал, ибо с помощью этого Чарма она смогла скрыть свою первую реакцию на его внешний вид. Всю свою жизнь в Арвар Одоле она общалась со звериным народом, от товарищей детских игр и до дворцовых стражей, но никто и никогда не вызывал в ней столь всепоглощающий интерес, как этот человек с кошачьей внешностью. Когда Джиоти узнала о его амнезии, его резкие черты показались ей всплывшими из человеческих глубин, куда более глубоких, чем его звериные метки, и ей захотелось помочь ему вспомнить.

Он упомянул Бульдога, и Джиоти вспомнила велеречивого философа, глубокомысленного Пса, который вывел её из Заксара — кажется, уже очень давно. Чарм сшил их судьбы вместе. И в этом она почерпнула надежду, жадную надежду выжить и положить конец этому кошмару.

«Я опьянела от Чарма, — поняла она и слегка протрезвела от мысли: — Я должна была погибнуть».

Сильные чувства, которые пробудил в ней этот незнакомец, решила Джиоти, всего лишь прилив Чарма в изголодавшееся тело. Когда пришёл её черёд рассказывать о страшных потерях, она изложила их будничным тоном.

Котяра слушал и размышлял, не вёл ли его меч Таран именно к этой женщине. Может быть, разыскивая Тиви, возлюбленную погибшего герцога, магическое лезвие нашло двойника его души? Он хотел в это верить. Её характер, её горячность манили его к себе. Она совсем не была похожа на женщину с чёрными волосами из его сна, но пробуждала в нём то же всеохватывающее желание.

«Как это может быть?» — подумал он и стал искать сходство черт, а когда не нашёл, решил, что у неё тот же дух, что у возлюбленной из его снов, и этого достаточно, потому что в своей реальности и смертности Джиоти была тенью его вечной души. Когда он узнал, что она прошла обучение воина, он понял, что меч нашёл её, чтобы заменить Дрива.

Он отстегнул перевязь с ножнами и положил её рядом с мечом.

— Меч лорда Дрива принадлежит тебе.

Джиоти встала и подошла к мечу. В этот самый момент её брат был где-то в Нхэте, живой или мёртвый — неизвестно. Змеедемоны наводили ужас на Ирт. Всё это было слишком реально, и она, не надеясь справиться с бедой, но благодарная за шанс попытаться, положила руку на рукоять и поклялась посвятить свою жизнь и смерть делу этого клинка.

Потом, подняв глаза от меча, посмотрела на Котяру.

— Я пойду с тобой, — сказал человек-зверь, — если будет на то твоё позволение.

Радость, которую она ощутила, глядя на него — гибкого, с синей шерстью, лишённого Чарма, полного звериной божественности, — мешалась с невероятным удивлением от того, что она снова оказалась жива и полна Чарма. Она не откажет ни этому мечу, ни доброму вестнику, который его принёс.

— Пойдём искать моего брата.

Ралли-Фадж стоял в горячем свете дня, ощущая, как истекает лучами из его пор Чарм. Медленно шла по небу Извечная Звезда, и его физическое тело опадало, а разум летел на порыве Чарма далеко над этим небом.

Высоко в бушующей атмосфере, в потоке Чарма от Извечной Звезды, колдун наслаждался трансом и пустотой. На сообщение Властелину Тьмы о поимке Дрива ещё не пришёл ответ, и колдун на время ожидания оторвался от Ирта.

Когда пришёл вызов от Худр'Вра, внизу мало что изменилось: на ярком треугольном фасаде Дворца Мерзостей все так же клацал конвейер боли, волоча тяжёлый по своему бесконечному пути груз страданий Дрива. Все так же спали в хижинах рабочие, отдыхая перед трудами грядущей ночи. Влетали и вылетали в окна пирамиды занятые строительством змеедемоны.

Изменилось только тело Ралли-Фаджа. Полностью опавшее, оно висело тряпкой на опорной палке. Он выглянул из пустых орбит насыщенными Чармом глазами и увидел перед собой видение Властелина Тьмы.

Броня Худр'Вра флюоресцировала на фоне песка и агатовых валунов. Его голос рокотал, как дрожь бури.

— Ты отлично сработал, Ралли-Фадж. Просто отлично. Я буду в Нхэте завтра с первыми лучами света, чтобы увидеть твоего пленника — а тебя наградить.

Образ качнулся в свете дня и исчез.

В приподнятом, насыщенном Чармом состоянии сознание Ралли-Фаджа проникало глубже призрачного голоса Властелина Тьмы. Колдун видел самого Властелина Тьмы в Мирдате. Его броня отпала мёртвыми лепестками, открыв измождённую наготу Врэта.

Паутина тумана с водопадов залетала на балкон, где стоял Худр'Вра, отправляя своё послание в Нхэт. Вздрогнув, Врэт повернулся спиной к дрожащему прохладному воздуху открытого портика и панораме Водопадов Мирдата.

— Охота закончена, — сказал он Тилии, ожидавшей его среди шёлковых пуфов и подушек. — Эта шкура без костей поймала его сегодня ночью, когда он шнырял возле лагеря огров.

— Теперь, когда он попался, — Тилия поманила Властелина телом, оглядев чёрными алмазными глазами свою сверкающую наготу, — побудь со мной. Я только начала тебя благодарить за моё спасение из Паучьих Земель — и за прощение, что я упустила твою дичь.

— Моя дичь сейчас в камере пыток, — оскалился Врэт. — И он будет страдать в тот самый момент, когда я вверюсь твоему необычайному искусству, ведьма.

Он спустился в комнату, увешанную прозрачными индиговыми занавесами. Это был алтарь удовольствий во дворце чародейки Лины, графини Мирдатской. Каждые 222 дня её ведьмы соединялись с мудрецами в священном ритуале Чармового транса — тантрическом обряде, истоки которого терялись в предталисманных временах. Властелина Тьмы забавляла возможность именно здесь получать удовольствие, да ещё не меньше, чем с самой королевой!

А дородная Лина — извращённый идеал красоты своего доминиона — пряталась где-то внизу в грязных деревушках рисовых полей. Змеедемоны сужали вокруг неё кольцо поисков. После бойни и полного разрушения Города Водопадов люди потеряли последнюю надежду, что пэры спасут их, и доносчиков хватало по всему Мирдату.

— Как ты думаешь, зачем Дрив там был? — спросил Врэт, забираясь к ней по роскошной горе подушек.

— Шпионить, — шепнула Тилия и притянула его ближе. — Он искал там, где ты наверняка был бы — если бы не я.

Телепатический вуайеризм Ралли-Фаджа моргнул и отвернулся, когда руки ведьмы обняли Врэта. Физические потребности были ему омерзительны. Вот почему он пожертвовал всеми своими внутренними органами, сжёг их в трансе Чарма, выпотрошил себя до оболочки небесными наслаждениями.

Кому нужна темнота плоти, простонал он про себя, если он — кусок света, пылающая звезда, разум? Только слабому.

Он позвал змеедемона и велел прикрепить свою иссохшую плоть к ходулям. Щупальца работали ловчее любых людских рук, и колдун в мгновение ока уже стоял посреди сада.

Тук. Тук. Тук.

Он перешагнул клумбу, где лежала на цветном песке упавшая звезда. Она спала, и он решил не будить её — не хотел привлекать к ней внимания. Может быть, Властелин Тьмы её не заметит, и колдун оставит её себе ради своих планов и целей.

Тук. Тук. Тук.

Он шёл вверх по спиральному пандусу, проверяя по дороге янтарные клетки пленников. Розоватый неон кровавого дыма клубился вокруг заключённых в камень тел, свидетельствуя, что они ещё живы, ещё страдают.

Удовлетворённый колдун пошёл вверх к широкой прорези возле вершины пирамиды. Тук. Тук. Тук. Он топал ходулями вниз по фасаду пирамиды, удерживаемый от падения той же чёрной магией, что двигала локомотив и вагоны по невероятному кругу.

Ралли-Фадж знал репутацию герцога, мастера Чарма из школы Аазора. Это была практическая школа волшебства, которую колдун вовсе не собирался недооценивать, поскольку сам когда-то её прошёл — более 150 000 дней назад, будучи одним из учеников самого Лазора. Следовало убедиться, что Дрив по-прежнему лишён возможности как бы то ни было организовать побег.

С галереи обзора он смотрел, как локомотив проползает мимо в своём демоническом движении в никуда. В первом за локомотивом вагоне стоял Дрив, распластанный вдоль высокого окна, с разлетевшимися, как лучи, волосами, с размазанным по стеклу лицом, с искривлённым в сумасшедшем, невыносимом страдании ртом.

Колдун улыбнулся. Кожаное лицо не шелохнулось, но синее пламя во рту заиграло ярче. Он устроил этот вагон так, что жертвы вынуждены демонстрировать свою муку: единственная надежда уменьшить хаотическую неизбежность боли была только одна — прижаться к окну.

Тук. Тук. Тук.

Колдун заковылял прочь, покачиваясь от радости. Он вернулся к спящей звезде и подумал, не разбудить ли её. Ему хотелось наполнить себя Чармом и устроить праздник, но холодок тенью прошёл сквозь него. Кто-то приближался к нему.

Он ощутил вкрадчивую суетливость Вороньего Хлыста и произнёс звук, открывший стеклянные стены. Мгновение спустя Вороний Хлыст уже пробирался среди подстриженных фруктовых деревьев и шпалер лоз, и колдун заглянул в его несложную душу.

Ещё одна удача! Ралли-Фадж вздрогнул от радости, узнав о том, что несколько информаторов из заключённых видели лекарку Старую Сову без кожи из света. Заклинательница Рика, герцогиня Нхэтская, тоже была в его руках!

Вороний Хлыст скользнул в сад:

— Мой господин, у меня есть новости…

— Я уже послал змеедемона привести сюда Рику, — остановил надсмотрщика Ралли-Фадж. — Твой приход подтверждает твою верность нашему господину, Властелину Тьмы. Так что пойдём со мной, пойдём, Вороний Хлыст, посмотришь, как уходят в ничто наши враги; медленно, очень медленно…

Тук. Тук. Тук.

Колдун снова поднимался по широкой каменной спирали. Вороний Хлыст гордо сопровождал его, стараясь скрыть ужас при виде вплавленных в камень пэров, плавающих в собственной крови.

На середине пути они услышали крики. Почти сразу же мимо пролетел змеедемон, неся в когтях и щупальцах Рику. Морды на груди чудовища жевали её, и слышался несмолкаемый вопль страдания.

Колдун прибавил шагу, и Вороньему Хлысту пришлось перейти на бег, чтобы не отстать. Рукава его тёмного плаща раздувались как крылья. Из-за поворота выплыл огромный портал, и поражённый надсмотрщик замедлил бег.

Рика лежала в путанице разорванной одежды, сила покинула её, обмякшее лицо было прижато к полированному камню. Рядом с огромным пилоном она казалась мошкой, а нависший над ней змеедемон — мошкой чуть побольше.

Тук. Тук. Тук.

Ралли-Фадж на своих ходулях подошёл к парапету и перешагнул его. Змеедемон подобрал Рику, и она задёргалась, не в силах освободиться из крючковатых цепких когтей. С жалобным воем она исчезла, уносимая демоном в гигантский проем.

Вороний Хлыст пододвинулся к краю и стал смотреть вниз на Ралли-Фаджа на ходулях и змеедемона, который тащил Рику в цепь гравитации — конвейер боли, который он видел издали, выписывающий нули на вершине пирамиды.

Поезд притормозил с металлическим скрежетом. Когда первый вагон проехал мимо, Вороний Хлыст увидел человека, прижавшегося к стеклу лицом, полным беспощадного страха.

Надсмотрщик отшатнулся, поражённый силой боли и безмолвной мольбой во взгляде. В груди у него вспыхнул жар, сердце зажглось желанием при виде такой силы и такого бессилия.

Он перевёл взгляд на другую сторону свода. У него кружилась голова. Лязгнула металлическая дверь, раздалось мрачное эхо.

Когда Вороний Хлыст смог посмотреть снова, два лица, размазанные по стеклу, глядели из первых двух вагонов. Опаляющее горе ударило надсмотрщика током безответного желания.

Локомотив заскрипел и двинулся в путь. Вороний Хлыст быстро поднялся на ноги и переступил порог, радуясь тому, что он пребывает в объятиях магии Властелина Тьмы и может глядеть на цепь, волочащую души из ада в ад.

Предрассветные облака громоздились на морском ветру, несущем дождь к побережью и размётывающем пламя огрских костров на вершинах дюн. Многие уже оставили свой пост и вернулись в лагерь, только два огра и Вороний Хлыст остались конвоировать мусорщиков обратно в хижины.

Вороний Хлыст жезлом-посохом создавал небольшие вихри из набегающего прилива, которые подхлёстывали усталых рабочих, тащивших сети к берегу. Насмотревшись на пытки, которым подвергались Рика и герцог на Поезде Боли, он старался заставлять мусорщиков работать усерднее и добывать больше сокровищ из моря.

Повсюду таились доносчики. Это стало ещё яснее, когда схватили Рику, и Вороний Хлыст старался показать им своё усердие. Он подталкивал жезлом измождённых рабочих, бил их молниями Чарма, чтобы быстрее вылезали из воды к нанесённому приливом мусору.

Бульдог, как всегда, вышел последним, помогая тянуть сети ещё двум рабочим. Вихрь ветра, посланный Вороньим Хлыстом, сбил его с ног. Он вынырнул, отплёвываясь от морской воды и потеряв сеть.

— Ищи её, дворняга! — крикнул Вороний Хлыст, перекрывая шум прибоя.

Бульдог погрузился в воду, но вынырнул без сети и побрёл к берегу, слишком изнурённый, чтобы искать дальше.

Посох Вороньего Хлыста встретил его при выходе на берег и ударил молнией так, что шерсть Бульдога вздыбилась мокрыми клочьями, и он завыл от невыносимой боли.

— Прекрати! — заорала Тиви и побежала к ним, бросив крюки и грабли, которые привязывала к фургону.

Вороний Хлыст увидел, что огры идут прочь от воды, гоня перед собой заключённых. Зная, что они на него не смотрят, он ткнул Тиви посохом, направив в неё разряд, который бросил её на мокрый песок.

Бульдог зарычал, и Вороний Хлыст помахал перед ним сияющим янтарным жезлом.

— Давай, дворняга! — подзадорил его надсмотрщик. — Полезь на меня. Давай. Когда очнёшься от удара, огры сунут тебя в осиное гнездо!

Не отводя ненавидящих жёлтых глаз от Вороньего Хлыста, Бульдог нагнулся над Тиви. Он помог ей встать, и она тяжело навалилась на него, переводя дыхание.

Они потащились по берегу к телеге с инструментами. Бульдог помог Тиви влезть между бухтами сетей и граблями, а потом впрягся в телегу.

— Ножками пойдёт, — скомандовал Вороний Хлыст. — Или нет, лучше. Тащить будет!

Он выволок Тиви из телеги и толкнул вперёд. Он знал, что Ралли-Фадж слишком занят своим Поездом Боли, чтобы следить за каждым заключённым, и потому собирался отыграться на этой тощей бабе, которая отказывалась его удовлетворить.

Хлынул дождь, и Бульдог с Тиви потащили телегу среди дюн. Вороний Хлыст шёл следом, помахивая светящимся жезлом в беззвёздной тьме, сигналя идущим впереди ограм, что позади всё в порядке.

В туннеле болотных деревьев, который вёл к лагерю, дождь размыл дорогу, и два фургона, набитые ломаными костями, завязли по ступицы.

— Бросай фургоны! — скомандовали огры и погнали заключённых вперёд под хлещущим дождём.

Вспышка молнии осветила туннель так ярко, что из листвы ударили цвета: нефритовые листья, шафрановый мох и алые воздушные цветы вдруг вынырнули из мрака, и один из огров хлопнулся спиной в грязь. Крошечное лицо посреди огромной головы скривилось в напряжённой гримасе, и второй огр не сразу сообразил, что его напарника застрелили.

Ещё одна слепящая вспышка, и стоявший огр взлетел в воздух, свалился в кусты и остался лежать неподвижно.

— Чармострел! — тревожно вскрикнул Вороний Хлыст.

Бульдог зарычал, заглушая крик надсмотрщика, и сбросил лямку. Схватив упавшую ветку, он подскочил к Вороньему Хлысту, выбил у него из рук посох и ударил между глаз. От удара капюшон надсмотрщика откинулся, и копья волос разлетелись широким веером, а потом Вороний Хлыст свалился без сознания.

Тиви сбросила лямку и прищурилась, глядя в темноту, в ливень. Она давно ждала освобождения и уже потеряла последнюю надежду. Призрак Дрива не вернулся, и она сомневалась, что он вернётся вообще. Не раз ей являлся сон, что он горящей и кричащей звездой растянут в огненной тьме.

Просыпаясь от этого кошмара, она глядела в просветы плетения хижины на лучезарную белую пирамиду возле болот. На её вершине висело круглое устройство вроде огромных часов без стрелок. Потом Вороний Хлыст объявил всему лагерю, что это — Поезд Боли колдуна Ралли-Фаджа, построенный, чтобы терзать пэров, и что в этом поезде сидят Рика и сам герцог. Резкая пытка её снов стала острее в яви.

«Кто же послал эти молнии, чтобы спасти нас?»

Тиви вгляделась в бешеные струи дождя, зная, что на помощь им пришёл не Дрив.

Из темноты сверкнула пара зелёных глаз и полузвериное лицо вынырнуло из дождя. Это был напарник Бульдога, таинственный вор, тот, что спас её в Кафе от троллей. За ним шла девушка-пэр, которой Тиви помогла убежать из Заксара — бледнокожая веснушчатая Джиоти. У обоих были ружья, а у Джиоти за спиной ещё длинный меч.

После падения первого огра почти все мусорщики бросились к лагерю. Оставшиеся разбежались при виде вооружённой пары.

— Это друзья! — крикнула им Тиви. Но после того как змеедемоны схватили Рику, в сердцах заключённых поселился необоримый страх, и не вернулся никто.

При виде своего напарника Бульдог испустил глубокий ликующий вой.

— Тише, Пёс! — прикрикнула на него Джиоти. — Мы ещё не ушли.

Котяра обнял друга, и Джиоти зашипела на них, чтобы быстрее убегали. Приблизиться к лагерю было очень трудно: огры утыкали болота смертельными ловушками и сигналами тревоги. Лишь медленное и тщательное использование Чарма и невероятная острота чувств Котяры позволили им проникнуть сюда незамеченными.

Котяра повёл группу по болотной тропе, петляющей среди нависших папоротников и мангровых деревьев. Джиоти была права, когда торопила их. Мгновение спустя с десяток огров перебежали затопленную тропу и скрылись в топи.

Погоню затрудняли темнота и дождь, беглецы переходили трясины по упавшим деревьям, а потом сбрасывали их за собой в топь. Когда прилетели змеедемоны, Котяра вывел друзей, шагами, лёгкими, как дыхание, в лабиринт полян, где их даже целая армия уже не найдёт.

Гиацинтовой синевой пробивался сквозь облака рассвет, и путники остановились в зарослях папоротников под широкими кронами, такими плотными, что лишь несколько случайных капель дождя смогли проникнуть сюда. Поднявшись наверх, они осмотрелись, поглядели в лиловое небо, потом — вдоль болотных троп и протоков с лилиями, высматривая змеедемонов.

Их не преследовали, хотя вдали колыхались кроны — там огры ломились сквозь лес.

Джиоти достала из ножен меч Таран. В лёгком тумане дождя золотое лезвие осветило тёмную крону. Она протянула меч Тиви, падающей от усталости.

Прикосновение Чарма немедленно оживило её.

Котяра передал Бульдогу жезл. В нём уже осталось немного заряда, но Бульдог благодарно просиял, ощутив снова тёплое искристое прикосновение Чарма.

Оставшись без меча, Джиоти ощутила безмерное отчаяние. После таких тяжёлых трудов они с Котярой освободили его друга и подругу лорда Дрива, но Поча так и не нашли. Он один остался от всей её семьи, и она должна отыскать его — живого или мёртвого.

Тиви прижала меч к груди и устремила взгляд на плавающие папоротники и эпифиты, дёргающиеся как марионетки.

Поток Чарма создал у неё контакт с Джиоти, Тиви ощутила её тревогу за брата. В сердцевине светящегося здоровья и благополучия, которые были Чармом, таилось телепатическое отражение призыва Джиоти. Для Тиви это было тем яснее, что она его не искала.

— Твой брат… — Она потянулась разумом туда, откуда почувствовала призыв мальчика, отвечающего сестре. И снова мелькнуло взволнованное лицо, которое она помнила по встрече на закопчённых улицах Заксара. Она встала и показала мечом на перепутанную стену лиан. — Поч жив.

Она раздвинула мечом занавес висящих стеблей, и снова открылся вид на водный лабиринт — а за ним клочок упорядоченной земли посреди хаоса болот: несколько колонн, на них каменные сфинксы с обломанными крыльями указывали путь к Ткани Небес.

— Поч жив, — повторила Тиви, и в голосе её звенела уверенность. — Он там.

Ралли-Фадж узнал о бегстве двух узников в тот момент, когда в Нхэт прибыл Властелин Тьмы. Змеедемоны во Дворце Мерзостей учуяли приближение своего хозяина и начали скрипеть в песенном ритме с насестов на галереях пирамиды.

Эта месмерическая музыка вплыла в сады колдуна и обожгла его страхом. Висячая плоть застыла неподвижно, пустые глазницы уставились на змеедемона, нарушившего его транс, чтобы принести тревожные вести. Оглушённый безмолвный разум колдуна отказывался работать.

Скользкий демон медленно извивался. Он танцевал под пение других чудовищ, шепчущее в серебряном воздухе. Подумав, что колдун не услышал с первого раза, демон повторил:

— Из лагеря сбежали двое заключённых.

Хриплый голос разорвал ошеломление колдуна, и оно сменилось чистейшим страхом.

— С-сбежали? — произнёс огненный язык. — Кто? Как?

— Вор Бульдог, — ответил демон. Его набрюшные морды гудели в такт пению собратьев, улыбаясь в безумии блаженства. — И фабричная нищенка Тиви. Двое нарушителей с чармострельным оружием оглушили огров и Вороньего Хлыста.

— Наруш-шителей? — Ралли-Фадж боролся с паническим страхом. — Что за наруш-шители выс-ступили против Влас-стелина Тьмы? С-сколько их?

— Двое.

— Двое! — Крик колдуна вырвался изо рта клубом пламени. — Как могли двое победить огров?

— Дождь загнал почти всех огров в лагерь, — объяснил змеедемон и стал покачиваться под тихую песню набрюшных пастей. — Нарушители действовали быстро.

— Кто? — в страхе выкрикнул колдун. — Кто они такие?

— Огры и Вороний Хлыст до сих пор без сознания. Я прибыл сразу.

— Разбудить! — Колдун в отчаянии глянул на танцующего змеедемона. — Плевать, что огры не любят Чарма — применить к ним магию! Найти, кто пос-смел. Но не докладывать здес-сь. Я должен вс-стретить наш-шего влас-стели-на. Ждать меня в лагере. Лети немедленно!

Демон взмыл в воздух.

— Погоди! — крикнул ему вслед Ралли-Фадж. Он лихорадочно пытался сопоставить события и проклинал себя за то, что позволил себе уйти в транс после успешной поимки Дрива и Рики. — Найти с-сбежавш-ших!

— Погоди ещё! — остановил себя Ралли-Фадж, сообразив, что Властелин Тьмы сразу заметит отсутствие многих змеедемонов. — Возьми тех, что с-сейчас-с в дозоре. Найти с-сбежавш-ших!

Демон улетел, а Ралли-Фадж ещё глубже погрузился в отчаяние. Рано или поздно Властелин Тьмы об этом узнает.

Лучше поздно, чем рано. Когда сбежавшие будут пойманы — и наказаны.

Пение змеедемонов поднялось до визга, и колдун понял, что до прибытия Худр'Вра остались считанные мгновения. Он хотел принять своего повелителя на вершине пирамиды, в роскошных покоях, которые он создал для хозяина всего Ирта.

С помощью Чарма в ходулях Ралли-Фадж пролетел по садам и вознёсся по каменной спирали. Он только коротко глянул по сторонам, проверяя, что пленники плавают в кровавом дыму. Обваренные лица слепо глядели из прозрачных гробов.

Он подлетел к вершине, глядя на змеедемонов, прорезающих дождливую дымку рассвета. Из этого гадючьего клубка спустились Властелин Тьмы в зубчатой броне и его наложница Тилия, летящая на своих ведьминых вуалях.

Они приземлились на изогнутый порог, и даже Худр'Вра казался маленьким на фоне гигантского портала с нависающими каменными складками. Величие архитектуры слило анатомию живого организма с чистой прямолинейной геометрией пирамиды, а на её вершине создало просторный хрустальный зал.

Властелин Тьмы долгие мгновения стоял недвижно, оценивая то, что предстало его глазам. Святилище изнутри сияло звучным жидким светом, озаряющим тёмные контуры пустоты голых стен, загибающихся внутрь и скрывающих потайной источник ослепительного сияния. Оттуда лилась тихая гипнотизирующая музыка, перекрываемая цокотом змеедемонов.

— Внутреннее убранс-ство, мой повелитель, я оставил на ваше ус-смотрение, — обратился Ралли-Фадж к Худр'Вра. — Я надеюс-сь, что вы будете довольны.

— Я очень доволен, — благосклонно кивнул Худр'Вра, хотя на самом деле предпочитал человеческие размеры дворцов, в которых останавливался по пути. Но он не мог не признать, что этот впечатляющий и странно пугающий монумент был именно тем сооружением, откуда он хотел бы управлять разрушением Ирта.

— Что ты об этом скажешь, дорогая? — спросил он у Тилии.

Королева ведьм фыркнула:

— Мне не нравится.

Худр'Вра разразился громовым хохотом: