Глава 9

– Я обнаружил острый шип под попоной Белого Ветра, когда расседлал его на берегу реки Кэш, – сказал Слейт, не сводя глаз с линии горизонта.

Они продолжали свой путь в Анадарко.

– Как он там оказался? – спросила Рейвен, ерзая в седле и пытаясь найти удобное положение. Ее выводило из себя, что надо было так долго ехать верхом. Ей хотелось начать наконец расследование, но, казалось, все было против нее и обстоятельства мешали ей приблизиться к цели.

– Не знаю. Он мог попасть туда каким угодно образом, но мне не дает покоя мысль о том, что это произошло не случайно. Белый Ветер не встал бы на дыбы, если бы шип не беспокоил его весь день.

– Надеюсь, ты не хочешь тем самым сказать, что кто-то из племени кайова намеревался расправиться со мной.

– Конечно, нет. Но я считаю, что жизнь в лагере кайова не такая уж мирная и бесконфликтная, какой индейцы старались ее представить.

– Я не желаю даже слышать о том, что кто-то из кайова отел нанести мне увечья! Не забывай, что я обещала вернуть племени Тайми. Я нужна им.

– Да, конечно, внешне это выглядит именно так.

– Не только внешне, Слейт. Мы уже почти прибыли в Анадарко, и не надо представлять все хуже, чем это есть на самом деле. Мы здесь для того, чтобы найти Тайми, вот и все.

– Я обдумывал то, что произошло. Если кто-нибудь следит за нами, нам необходимо об этом знать.

– С чего ты взял, что кто-то может следить за нами? Мы едва приступили к расследованию.

– Правильно, но история с шипом мне очень не нравится, и я предпочел бы действовать тайно.

– Мы с тобой уже договорились, что скрывать наши намерения не имеет смысла, потому что люди, вероятно, уже прослышали о нас.

– Рейвен, ты с каждым днем становишься все более раздражительной и неуступчивой. Куда подевалась та необузданная женщина, с которой я провел ночь на берегу Кэша?

– Думаю, она осталась там, у реки. Может быть, ты до сих пор не понял, какое значение имеет для меня расследование? Вернув Тайми племени, я тем самым докажу, что достойна доверия кайова и любви дяди. Не говоря уже о том, что я спасу его жизнь и восстановлю честь семьи. Так много поставлено на карту, что это даже пугает меня.

– Ты слишком близко все это принимаешь к сердцу. На мой взгляд, кому-то удалось заманить тебя в искусно расставленную ловушку и теперь тобой умело манипулируют.

– Твои слова обижают меня. Мы ведь говорим о Бегущем Медведе, Диком Мустанге, Быстром Орле, Когте Бобра и Перышке, то есть о моих друзьях и моей семье.

– Что бы ты ни думала по этому поводу, Рейвен, но не тебе нужны кайова, а ты им. У тебя своя жизнь, у тебя есть я. У тебя свое дело, в которое вхожу и я. Конечно, приятно иметь родню. Мне бы тоже хотелось, чтобы хоть кто-то из моих родственников еще был в живых. Но для того чтобы быть счастливой, тебе вовсе не нужны кайова.

– Возможно, ты прав, но долг перед покойной матерью заставляет меня помочь им, и я сделаю это.

– Мы договорились, что поможем им, и именно этим мы сейчас и занимаемся. Но я не хочу, чтобы ты страдала.

– Со мной будет все в порядке, если ты прекратишь усложнять наши отношения.

– Хорошо. Я больше не буду пытаться убедить тебя.

– Отлично! Я не нуждаюсь в нотациях!

Они замолчали, вглядываясь в горизонт – уже должны были появиться очертания Анадарко. Рейвен пыталась подавить в себе раздражение. Ей, конечно, не следовало срывать на Слейте свое дурное настроение, но Рейвен казалось, что он мешает ей достичь заветной цели. Покинув утром берег реки Кэш, они выехали на Чисхолмскую дорогу и вечером того же дня добрались до южного берега реки Уошито. Рейвен хотела продолжать путь, чтобы, перейдя вброд реку, ночью приехать в Анадарко. Но Слейт убедил ее, что более безопасно перебраться на другой берег и прибыть в Анадарко при свете дня. Он выиграл спор, сказав Рейвен, что утром она может подольше поспать.

Но чем более отдохнувшей чувствовала себя Рейвен на следующий день, тем сильнее нарастало ее внутреннее напряжение и усиливалось раздражение против Слейта. Шла уже вторая половина дня, а Анадарко все еще не было видно, и Рейвен едва могла усидеть в седле, волнуясь и тревожась.

– Рейвен, я не хочу, чтобы мы въезжали в Анадарко, вцепившись друг другу в глотки. Я буду во всем поддерживать тебя, но и мне необходимо твое расположение. Поиски Тайми могут со стороны показаться не слишком сложными, но нам неизвестно, какие силы здесь замешаны и насколько опасным может быть наше расследование. Рейвен не сразу ответила ему.

– Ты прав, – наконец сказала она после продолжительного молчания и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. – Мне так хочется поскорее найти Тайми, что я совсем забыла об осторожности. Я рада, что ты напомнил мне о ней. Отец вряд ли был бы доволен тем, как я вела себя последние несколько дней. Он учил меня совсем другому.

– Ты имеешь полное право раздражаться и нервничать, но в то же самое время ты должна оставаться разумной и бдительной.

Слейт направил к ней свою лошадь и, подъехав, взял Рейвен за руку.

– Ты знаешь, как я люблю тебя. Мы найдем Тайми, что бы ни случилось.

– Спасибо.

– Но посмотри вокруг. Какой пейзаж! Это знаменитая Чисхолмская дорога. По ней из Техаса перегоняют стада лонгхорнов.

– А ты сам это когда-нибудь делал?

– Да. Ковбои отца перегоняли огромные стада лонгхорнов в Канзас, и в свое время я наглотался пыли, которую поднимают копыта коров на этой дороге.

– Пыль из-под коровьих копыт... – произнесла Рейвен и улыбнулась.

– Да. Когда перегоняешь большое стадо, поднимаются тучи пыли. И вся она достается тому, кто находится позади медленно движущегося скота. Это место никто не хочет занимать по доброй воле. Замыкающего парня называют драгой.

– Драгой?

– Да. Несчастный ковбой, который едет сзади, глотает пыль на всем протяжении пути от Техаса до Канзаса. Этих ребят всегда можно встретить в Абилине. Они обычно пьют и никак не могут напиться. – Он засмеялся. – Я сам был таким.

Рейвен тоже засмеялась.

Она видела, что Слейт пытается отвлечь ее от мрачных мыслей, и была признательна ему за это. Он был совершенно прав. То, что они не приехали в Анадарко накануне ночью, – еще не конец света. Ей нельзя было забывать, что она профессионал.

Некоторое время они ехали молча, погруженные каждый в свои мысли, а затем Рейвен вдруг сказала, вглядываясь в горизонт:

– Слейт, по-моему, впереди Анадарко.

– Похоже, – ответил он.

Рейвен почувствовала огромное облегчение, когда они, наконец, увидели возникший словно по волшебству посреди равнины маленький пыльный городок, который, правда, был несколько больше, чем Медисин-Лодж. Рейвен была уверена, что сможет раздобыть здесь необходимые для расследования сведения. Но сейчас больше всего на свете ей хотелось горячей пищи.

Направляясь к главной улице Анадарко, они миновали белый деревянный дом, расположенный в предместье города. Он был обнесен покрашенным белой краской частоколом, на котором красовалась большая вывеска с надписью: «Агентство по делам уичито, кэддо, команчей, кайова, апачей».

– Слейт, это то, что мы ищем! – воскликнула Рейвен, поворачивая коня в сторону здания.

– Подожди, Рейвен, – остановил ее Слейт.

– В чем дело?

– Посмотри на нас. Мы выглядим как последние оборванцы. Неужели ты думаешь, что кто-нибудь станет отвечать на вопросы таких типов?

Рейвен взглянула на Слейта. Он действительно скорее походил на бездомного бродягу, находившегося не в ладах с законом, нежели на представителя власти. Примерно такой же вид был у него, когда они впервые встретились в Топике. Рейвен подумала тогда, что перед ней человек, который долгое время скрывался от полиции. Именно такую роль играл тогда Слейт, и он прекрасно сохранил свою способность приспосабливаться к любым жизненным обстоятельствам. Рейвен переняла у него это умение, и теперь пришло время использовать его.

– Ты прав, – согласилась она, осматривая свою одежду. – При одном взгляде на нас любой порядочный человек испугается до смерти.

– Нет, местные жители, конечно, более выносливы и крепки, – сказал Слейт, – но мне сейчас в первую очередь необходимо хорошо поесть и пропустить стаканчик.

– И принять горячую ванну.

– И это тоже.

И они последовали дальше. Городок выглядел сонливым. Стоявшие на широкой главной улице двухэтажные здания отбрасывали длинные тени на проезжую часть. У входов в магазинчики, откинувшись на спинки стульев, сидели люди в ковбойских шляпах и высоких ботинках. Несколько нагруженных пакетами женщин в простых платьях и незатейливых шляпках, держа детей за руку, переходили по дощатым настилам из лавки в лавку. Вокруг привязанных к столбам лошадей жужжали стаи мух.

За пределами главной улицы дома располагались в беспорядке и стояли обособленно. Они различались как по своему внешнему виду, так и по качеству материалов, из которых были построены. На окраинах Анадарко виднелись палатки и загоны для крупного рогатого скота. Все свидетельствовало о том, что этот город существует лишь благодаря проходящей здесь Чисхолмской дороге.

Когда Рейвен и Слейт проезжали по Анадарко, держа путь из конца в конец этого захолустного городка, из переулка неожиданно появился человек с бутылкой виски в руках, в грязной одежде, представлявшей собой смесь индейского и европейского костюмов. Он застыл на месте, пытаясь разглядеть всадников, но солнце било ему в лицо, слепя налитые кровью глаза. Длинные черные спутанные волосы незнакомца выбивались из-под платка, которым была повязана его голова.

– Слейт, этот человек – кайова, – с ужасом сказала Рейвен.

– Я вижу, – промолвил ее спутник.

– Мы должны помочь ему. Быть может, он заблудился или...

– Он просто пьян, Рейвен. Ты не сможешь помочь ему. Не останавливайся. В лучшем случае ты просто смутишь его, если он поймет, кто перед ним. В худшем – у нас обоих могут возникнуть крупные неприятности.

Кайова упал на землю и опрокинул бутылку виски. В груди у Рейвен начала медленно закипать ярость. Она сердито посмотрела на Слейта.

– Почему ты бездействуешь?

– Это старая длинная история, Рейвен. Наверняка ты слышала, что огненная вода, которую изобрели белые, делает с индейцами.

– Да, но...

– Только что мы видели наглядный пример. Индейцы не умеют пить. Алкоголь делает их безумными, и, чтобы достать спиртное, они готовы на все. Им пытались помочь. Но спившихся индейцев слишком много. И их число постоянно растет.

– Но разве нельзя удержать их от пьянства?

– Агентства стараются сделать это. И сами племена принимают меры. Но всегда находятся белые, которые стремятся нажиться на несчастье индейцев. Они уже давно поставляют краснокожим виски и оружие. Не думаю, что мы с тобой сумеем что-нибудь изменить в этой ситуации.

– Но мы могли бы попробовать что-нибудь сделать.

– Да, но пьяный кайова вряд ли поблагодарил бы нас за это. Он не задумываясь убил бы нас, чтобы достать себе виски.

– Я не знала, что дела обстоят так плохо. Оказывается, не все так безоблачно в жизни кайова, как мне казалось.

– Может быть, ты найдешь способ помочь им справиться и с этой проблемой, но сейчас нам надо решить, где остановиться.

В конце главной улицы они заметили дом, на котором красовалась вывеска «Пансион мамаши Пропер». Слейт привязал поводья лошадей к столбу коновязи и помог Рейвен спешиться.

Пока он снимал седельные сумки, Рейвен прошла к дощатому настилу, расположенному перед входом в пансион, и стала прогуливаться по нему. Когда Слейт присоединился к ней, она остановилась и посмотрела на него с задумчивым видом.

– Не беспокойся, Слейт, – сказала Рейвен, – я уже не так утомляюсь в седле, как раньше. Как ты думаешь, я когда-нибудь смогу окончательно привыкнуть к долгим поездкам верхом?

– Конечно. Боль в теле от продолжительной верховой езды обычно проходит дня через три. Ты уже намного лучше держишься в седле и намного увереннее.

Внезапно дверь, перед которой они остановились, распахнулась, и на улицу выглянула пожилая женщина.

– Ну что, вы собираетесь входить или нет? Я не могу ждать здесь целый день.

Удивленно посмотрев на нее, Рейвен и Слейт переглянулись. Больше всего их поразило сходство хозяйки этого пансиона с мамашей Райт из Медисин-Лоджа. Обе женщины были примерно одного возраста, роста и телосложения. И обе держали пансион.

– Мы идем, – поспешно сказала Рейвен и направилась в дом в сопровождении Слейта.

– Я – мамаша Пропер. Вы можете называть меня просто мамашей. Вы хотите снять одну комнату или две? Если вы женаты, я сдам вам одну комнату, если нет – то две. Я не хочу, чтобы под крышей моего заведения заводили шашни. Я признаю только законный брак.

– Мы снимем две комнаты, – заявил Слейт.

– Хорошо. Подойдите сюда и распишитесь. И деньги, пожалуйста, вперед.

Слейт последовал за мамашей Пропер к маленькой конторке, стоявшей в углу комнаты, которая была одновременно и гостиной, и прихожей, а Рейвен внимательно огляделась вокруг. Помещение было почти тех же размеров, с такими же выцветшими обоями и с той же обстановкой, что и комната в пансионе мамаши Райт в Медисин-Лодже. Создавалось впечатление, что оба заведения построил и обставил один и тот же человек.

– Вы знакомы с мамашей Райт из Медисин-Лоджа? – спросила Рейвен, обращаясь к хозяйке.

– А-а, вы об этой девке? – воскликнула мамаша Пропер. – Еще бы! Она моя сестра.

– Я сразу заметила, что вы с ней удивительно похожи, – обрадовалась Рейвен.

– У вас что, плохое зрение, милочка? – возмутилась мамаша Пропер. – Это все равно, что сказать, будто коровий хвост похож на коровий нос!

– Да, но я заметила, что не только вы похожи друг на друга, но и ваши заведения на одно лицо.

– Откуда вы приехали? С востока страны? Вы впервые в наших краях? – Мамаша Пропер не на шутку разгорячилась. Тяжело ступая, она подошла к Рейвен и, подбоченясь, остановилась перед ней. – Теперь я вижу, что вы выглядите вполне здоровой и крепкой, но рассуждаете как больной человек. Нет, милочка, у меня нет ничего общего с этой девкой. Или вы считаете иначе?

– Хорошо, хорошо... – поспешила успокоить ее Рейвен.

– Конечно, вы совершенно не похожи, – согласился с ней Слейт.

– Ты из Техаса? – спросила его мамаша Пропер.

– Да, – ответил Слейт.

– Отлично. Техасские мужчины хорошо знают женщин.

– Но... – хотела было что-то возразить Рейвен.

– Учитывая, что вы впервые в наших краях, я могу объяснить вам простые вещи, которые известны у нас всем и каждому. Садитесь, – велела мамаша Пропер, опускаясь в кресло-качалку с мягким сиденьем.

Поправив свое синее хлопчатобумажное платье в цветочек и белый передник, пригладив седые волосы, убранные сзади в тугой пучок, она выжидательно взглянула на гостей своими проницательными серыми глазами.

Смущенно посмотрев на Слейта, Рейвен перевела взгляд на свое грязное платье и запыленную обувь. Ей очень хотелось поесть горячей пищи и принять ванну, и не было никакого желания вести беседу. Слейт взял ее за руку и подвел к двум стоявшим напротив хозяйки пансиона стульям.

– То, что я сейчас расскажу об обычаях, которые царят здесь, возможно, удивит вас, детка.

– Меня зовут Рейвен.

– Некоторые женщины уже с рождения девки, детка. Как моя сестра, например. Сейчас она называет себя мамаша Райт, но должна по праву называться мамашей Ронг[1], уж вы мне поверьте. Она украла у меня мужа, вот что она сделала. Но в течение двадцати лет я ничего не знала об этом.

– Как это? – спросила Рейвен в недоумении.

– О, он мог воспламенить сердце любой женщины, уверяю вас. Мой муж был настоящим техасцем, который с молоком матери впитал искусство обольщения. Он был коммивояжером. И опытным соблазнителем. Как я любила этого человека! До самого дня, когда вдруг узнала, что он спутался с этой девкой. И я убила его.

– Вы убили его? – ахнула Рейвен.

– Да, именно так. Мы с сестрой тоже родом из Техаса, и никому не позволим водить нас за нос.

– Водить за нос? – переспросила Рейвен.

– Да. Оказывается, он построил и обставил два одинаковых пансиона. Один здесь, в Анадарко, а другой в Медисин-Лодже. Два этих городка расположены хотя и не слишком, но достаточно далеко друг от друга. А затем он вернулся в Техас и сначала женился на мне. Конечно, эта девка уверяет, что сначала он женился на ней. Так или иначе, но он поселил нас в разных пансионах и жил с нами обеими, переезжая с места на место и находя в этом особое удовольствие. Ну не безобразие ли это?

– Да, безобразие, – сказала Рейвен, не зная, как реагировать на ее слова. Может быть, это была шутка, рассчитанная на наивного слушателя? Но мамаша Пропер казалась искренне взволнованной нахлынувшими воспоминаниями.

– И каким же образом вы его убили? – спросил Слейт.

– А как выяснилось, что он водит вас за нос? – в свою очередь, задала вопрос Рейвен.

– Это выяснилось совершенно случайно. Мы, наверное, так и были бы до сих пор обе замужем за одним обольстителем, если бы вдруг не умерла наша матушка. Я и эта девка прекратили общаться друг с другом, когда мне было шестнадцать, а ей – четырнадцать и мы начали соперничать из-за Рекса. Так звали нашего мужа. Он уехал из городка, в котором мы жили, а позже прислал за нами. И вот матушка умерла, и я, как старшая, решила, что мы с сестрой должны помириться и вместе поехать на похороны. Это понравилось бы маме. Одним словом, я поехала к этой девке, и когда вошла в ее дом, то увидела своего мужа. Толстый и довольный жизнью, он сидел за ее столом и поедал приготовленный ею обед. И тогда я схватила кухонный нож и зарезала негодяя. А когда эта девка узнала, в чем дело, она вонзила в него вилку. Но он не потерял самообладания и умер со счастливой улыбкой на лице. Ведь ему удалось поиметь нас обеих, понимаете?

– Вы это серьезно? – спросила Рейвен, все больше склоняясь к мысли, что это чистой воды выдумка, рассчитанная на доверчивых простофиль.

– Так ему и надо, никогда не зли женщину родом из Техаса, – заметил Слейт.

– Вот именно, мистер, – согласилась с ним мамаша Пропер.

– И вы после этого так и не помирились с вашей сестрой? – спросила Рейвен, решив подыгрывать им обоим.

– С этой девкой? После того, как она убила моего мужа? Нет, конечно. Но я поменяла фамилию и стала Пропер[2]. Я больше не хотела носить его имя. И не только я. Эта девка тоже поменяла свою фамилию и стала Райт. Как будто она была права. А ведь она всегда поступала неправильно, а я в отличие от нее вела себя должным образом. И мы устроили ему похороны.