Джармоны - Один шаг до любви

Дейдре сморщила свой хорошенький носик:

– Они больно кусаются?

– Да уж… Могла и гремучая змея заползти. В Аризоне некоторые предпочитают вообще не снимать сапоги на ночь. – Хантер засмеялся. – Но если ты даже и не разувался, то все равно сапоги стоит проверить.

– Хорошо. – Дейдре огляделась. – А как насчет одежды, еды и воды?

Хантер встряхнул рубашку.

– За это стоит опасаться, если ты постоянно живешь так. – Он обвел рукой комнату. Утреннее солнце заливало золотистым светом пол и стены, отчего все казалось ослепительно белым.

В этом доме еще вполне можно было жить, отметила про себя Дейдре. Он мог бы стать уютным гнездом. Но только не для них. Теперь становилось понятным, откуда у Хантера эта подозрительность и осторожность. Ему с младенчества приходилось постоянно быть начеку, чтобы вовремя избегать опасностей. А опасностью был весь окружающий мир: насекомые, животные, индейцы, мексиканцы, испанцы, американцы. Доверял ли он кому-нибудь? Только матери. Она была тем островком счастья и спокойствия, на котором можно было спрятаться и, закрыв голову руками, переждать бурю или получить свою порцию любви и ласки.

Дейдре начинала лучше понимать Хантера. И ценить его. Теперь она прекрасно видела и ту причину, что побудила его встать на довольно опасный и скользкий путь. Ему нечего терять. И не в силах леди Кэролайн было испугать его. Но сейчас это все в прошлом. Надо думать о будущем.

Они провели прекрасную ночь здесь, на реке, слушая, как неспешно журчит вода, как кричат в темноте птицы, тявкают койоты, вышедшие на ночную охоту. Хантер застелил одеялами кровать, а в очаге развел огонь. Они ели на ужин привезенные с собой бутерброды, рассказывали друг другу истории о своем детстве и смеялись. Но у них не было близости.

Дейдре и Хантер слишком многое пережили в этот день, эмоции, душевное волнение потеснили страсть. Они прикасались друг к другу, их руки сплетались, губы сливались в теплом дружеском поцелуе, но та страсть, неистовая, почти животная, что захлестывала их раньше, вдруг отступила. Дейдре не могла понять причину этого. Возможно, все дело в том, что им предстоит встреча с семьей Хантера, возможно, воспоминания о прошлом, дух давно ушедших дней настроили их на какой-то возвышенный лад. Но как бы то ни было, сейчас им обоим были нужны нежность, чуткость и понимание, а отнюдь не дикая страсть.

Дейдре отбросила с лица золотистые пряди. Как ни странно, сейчас между ней и Хантером установилась необычайная близость. Даже после нескольких дней, проведенных в Нью-Йорке, в своем доме, она не испытывала ничего подобного. Но вместе с осознанием этого к ней вернулись и прежние страхи. Если их желание находиться рядом продиктовано не только жаждой физической близости, но чем-то большим, то расставаться будет очень трудно.

Впрочем, сейчас думать об этом Дейдре совсем не хотелось. Им предстояла поездка на ранчо Раймундо. И встреча с отцом Хантера. Дейдре очень надеялась на то, что все пройдет хорошо и именно так, как и планировалось, без неприятных неожиданностей. А потом они отправятся на ранчо Бар-Джей. Еще до отъезда в Аризону Дейдре отправила матери телеграмму, предупредив ее о своих планах. Та ответила с присущей ей тактичностью, что ничего не имеет против их решения, но просила Дейдре быть осторожной и благоразумной. О Джейке Александра написала, что он уже вернулся из Луизианы и очень доволен результатами поездки. Кроме того, мать сообщала, что преступной деятельности леди Кэролайн и ее брата Хейворда наконец был положен конец. Дейдре вздохнула с облегчением.

– Я не дал тебе выспаться? – спросил Хантер, надевая рубашку, а поверх нее – черный кожаный жилет.

– Позже у нас будет много времени, чтобы выспаться. Мне очень понравилась эта ночь. Удивительно, как холодно бывает по ночам.

Хантер кивнул.

– Ты привыкнешь к этому.

– Если мы поскачем на ранчо на лошадях, то тогда я надену вот эту темно-розовую юбку и такую же блузку. Тебе нравится такой наряд? А на голове у меня будет вот эта бежевая шляпа. Ну, как тебе?

– Ты во всем выглядишь великолепно.

– Ты должен знать, что я привезла с собой из Нью-Йорка несколько вечерних туалетов. А какие костюмы взял ты?

– Я здесь, и это главное. В Аризоне люди не склонны придавать слишком большое значение одежде.

– Это похоже на правду. Но что тогда делать со всеми этими чемоданами?

– Я занес все в дом. И одеяла с едой тоже. Трудно сказать, как нас встретят на ранчо, поэтому лучше оставить все пока тут.

– Согласна. Но с вещами ничего не случится? Хантер ухмыльнулся:

– Я закрою дверь и оставлю на ней метку апачей и эмблему семьи Раймундо. И никто не войдет в дом.

– Правда?

– Эти метки означают, что дом и веши принадлежат мне, а если кто-то попытается вторгнуться на эту территорию, то этого кого-то ожидают неприятные последствия.

– Удивительно, что здесь это все имеет смысл, в Нью-Йорке на такие вещи никто бы не обратил внимания. Но эти метки уж точно не остановят тех маленьких существ, которых привлечет сюда запах еды.

– Они кое-что обязательно получат, но основную массу продуктов я надежно упаковал. Кроме того, дверь я поправил, и она теперь плотно закрывается. – Хантер огляделся. – Надо позавтракать, и пора отправляться.

Солнце уже было высоко в небе, когда Хантер и Дейдре ехали на юго-восток вдоль реки Санта-Круз.

По дороге Хантер показывал Дейдре разные удивительные вещи и рассказывал то, что знал о них. Вот, например, гигантский кактус-цериус, высокий и мощный, напоминающий ствол дерева, с белыми цветами на самой верхушке. А вот кактус-бочка, соком которого легко можно было утолить жажду. Здесь и там росла бизонова трава, которая шла на корм крупному рогатому скоту. Заросли можжевельника давали приют птицам, строившим в его ветвях гнезда. Эта земля поражала разнообразием форм жизни и их красотой.

Хантер остановился и махнул рукой в сторону. Дейдре посмотрела туда и увидела большое можжевеловое дерево, к стволу которого были прибиты три белых коровьих черепа.

– Что это значит?

– Мы уже давно едем по земле Раймундо, но три черепа означают, что мы недалеко от асиенды и от загонов для скота. Это предупреждение. Мой отец долгие годы жил в мире с индейцами, и апачи никогда не трогали его скот. У них установились свои отношения.

– И закон не вмешивался в их отношения?

– Мой отец и был законом. У индейцев тоже были законы, которых они придерживались веками. Но теперь все изменилось.

– Значит, с ранчо Раймундо никогда не угоняли скот?

– Нет. Людей, живущих на ранчо, тоже никогда не трогали. – Хантер спешился и подошел к можжевеловому дереву. Он достал нож, сделал небольшой надрез на своем пальце и оставил кровавый след на каждом из черепов. Затем опустил нож в голенище сапога и снова вернулся к лошади.

– Можешь объяснить, что это значит? – спросила Дейдре. Хантер сел в седло, и они снова тронулись в путь.

– Старый обычай. Это что-то вроде выражения благодарности земле и животным, которые помогают нам выживать. И еще так приветствуют родной дом.

– Похоже, мне придется многому научиться.

– Ты знаешь многое. А обычаям апачей нет смысла учиться, это племя практически вымерло. – Хантер посмотрел вперед. – Скоро будет видна крыша асиенды. Этот дом построен чуть повыше родника – более вкусной воды я никогда в жизни не пробовал.

Дейдре прищурила глаза и увидела вдалеке красную черепичную крышу, залитую ярким солнечным светом. Вскоре показался и сам дом – большой, ослепительно белый, с черными изящными решетками на окнах. Вокруг асиенды высился белый забор. Дейдре почувствовала, как у нее по спине пробежал холодок. Настала минута, которую они с Хантером так ждали… Назад уже не повернуть.

Дом выглядел как неприступная крепость, от которой так и веяло опасностью. Похоже, там их не встретят с распростертыми объятиями и улыбками.

Над въездными чугунными воротами висела табличка с названием ранчо. Хантер остановил свою лошадь, Дейдре последовала его примеру. Ворота были настоящим произведением искусства, один их вид вызывал трепет у приближающихся к ним путников. Дейдре огляделась.

– В этих местах всегда было беспокойно, поэтому семья должна была защищать свою собственность, – пояснил Хантер, увидев испуг на лице Дейдре.

Внезапно у асиенды появилось облако пыли, помчавшееся прямо к воротам. Когда пыль рассеялась, Хантер и Дейдре увидели прямо перед собой пятерых ковбоев – красные настороженные лица, ленты патронов на груди, холодный блеск ружей. Один из них хрипло спросил:

– Que pasa?

Хантер ответил что-то по-испански, и ворота мгновенно распахнулись. Один из охранников даже изобразил некое подобие улыбки на лице и жестом пригласил гостей въехать на территорию поместья.

Дейдре молча пришпорила лошадь. Такое же чувство неловкости, смешанной со страхом, ей довелось испытать не так давно на Багамах. Это ранчо совсем не походило на ранчо Бар-Джей. Дейдре подумала еще о том, что раньше она никогда не слышала, как Хантер говорит по-испански. Без сомнения, он говорит и на языке апачей.

Гости в сопровождении пяти мексиканцев проехали через весь двор. Дейдре ничуть не удивилась, если бы обитатели дома встретили их в дверях с пистолетами и саблями. Но так думать о родственниках Хантера ей не хотелось. Совсем недавно асиенда находилась в эпицентре войны между племенем апачей и американскими солдатами. Ни та ни другая сторона не питала особого почтения к собственности семьи Раймундо. И вполне понятно, что подобные меры предосторожности были вполне оправданны. Но сейчас?

Дейдре посмотрела на Хантера. Он был невозмутим. Однако Дейдре уже немного знала Хантера, и потому от ее внимания не ускользнул лихорадочный блеск его глаз и лежащая на рукоятке пистолета рука.

Они остановились под аркой перед главным входом. Один из мексиканцев открыл дверь. Хантер помог Дейдре спешиться и на мгновение задержал ее в своих объятиях. Затем они вместе вошли в дом. Их встретила молодая мексиканка в белой блузке. Следуя за ней, гости прошли во внутренний дворик, утопавший в зелени и цветах. В центре его журчал фонтан, в дальнем углу в тени высокого тополя располагался большой чугунный черный стол с точно такими же стульями. Здесь царили прохлада и покой.

Через мгновение мексиканка исчезла, а вместо нее появилась другая женщина, такого же возраста и в точно такой же белой блузке. Она несла серебряный поднос с хрустальными бокалами. Наполнив бокалы водой из фонтана, служанка поставила поднос на стол. Пригласив гостей жестом выпить воды, она через мгновение, не проронив ни слова, растворилась в темном колодце дверного проема.

Хантер взял бокалы и передал один из них Дейдре.

Она сделала несколько глотков и блаженно улыбнулась.

– Я сказал правду?

– Да. Здесь вода необыкновенно вкусная. Ничего не пробовала лучше.

– Рада, что вы смогли оценить родник семьи Раймундо, – неожиданно раздался низкий, хрипловатый голос.

Хантер не пошевелился, а Дейдре резко обернулась назад.

Перед ними возникла низкорослая, одутловатая женщина со светлыми волосами, посеребренными сединой. Она окинула тяжелым взглядом Хантера, затем Дейдре.

Женщине было явно за шестьдесят, ее тело обтягивало голубое хлопчатобумажное платье с кокетливыми рюшками, на ногах были точно такого же, как и платье, цвета крошечные кожаные туфли. Вырез платья украшала массивная золотая булавка с блестящим глазком, на руке блестело обручальное кольцо с огромным изумрудом.

Женщина снова посмотрела на Хантера и заговорила по-испански.

Хантер покачал головой:

– Пожалуйста, говорите по-английски.

Дама в голубом приподняла бровь, бросила быстрый взгляд на Дейдре и снова посмотрела на Хантера:

– Зачем ты вернулся? Надеялся, что мы обрадуемся твоему появлению?

Услышав столь резкие слова, Дейдре почувствовала, что у нее перехватило дыхание.

– Я хочу видеть моего отца. Хочу, чтобы он познакомился с моей женой. – Хантер взял Дейдре за руку.

– А со мной ты не желаешь познакомить свою жену? – ледяным тоном проговорила женщина.

– Дейдре, это жена моего отца, сеньора Ана Карлота.

– Очень рада, – вежливым тоном произнесла Дейдре, хотя ей хотелось сказать совсем другое.

– А это моя жена Дейдре Элинор Кларк-Джармон. Ее семья живет на ранчо в Техасе, им принадлежит плантация в Луизиане и судоходная компания в Нью-Йорке.

Ана Карлота наклонила голову в знак приветствия и впилась своими бесцветными глазами в лицо Дейдре.

– Уж не о ранчо Бар-Джей в Техасе идет речь?

– Да, мой отец Джейк Кларк-Джармон.

На лице Аны Карлоты появилась неискренняя улыбка, и она снова посмотрела на Хантера:

– Похоже, ты неплохо поживаешь. А ваши родители знают о его происхождении? – Женщина перевела взгляд на Дейдре.

– Разумеется. Мать Хантера носила имя Маккаскар, а имя его отца Раймундо. Такая замечательная комбинация. Обвисшие щеки женщины дрогнули и слегка покраснели.

– Американцы ко всему подходят со своими особыми мерками.

– Возможно, но я в этом не вижу ничего плохого. Впрочем, я могу говорить только за свою семью. Мои родители относятся ко всем людям как к равным.

Ана Карлота пожала плечами.

– Это американцы. Возможно, придет время, и твоя молодая жена, Хантер, поймет, что люди не равны.

Дейдре почувствовала, что ее захлестывает волна злости – при ней разговаривали так, будто она тут даже и не присутствовала. Ей захотелось ударить эту женщину. Хантер, вероятно, почувствовал что-то, нежно пожал Дейдре руку, и она прикусила губу, чтобы не наговорить грубостей. Что ж, эта женщина по-своему несчастна, подумала она. Вероятно, трудно жить с мужчиной, который любит другую. Но Хантер ни в чем не виноват.

– Сеньора права, Дейдре. И поэтому люди, располагающие большими возможностями, должны помогать тем, на долю которых не выпали подобные щедроты.

– Например, индейцам, незамужним матерям, бездомным детям.

Ана Карлота нахмурилась и отступила назад.

– Если вы пришли сюда для того, чтобы грубить, прошу покинуть мой дом.

– Мы хотели бы увидеться с моим отцом. Прямо сейчас, – решительно проговорил Хантер.

– Он сейчас не принимает посетителей.

– По какой причине? – сдержанно спросил Хантер. Ана Карлота снова пожала плечами.

– Он упал с лошади и, похоже, теперь не собирается подниматься с постели.

– А доктор осматривал его?

Ана Карлота раздраженно махнула рукой.

– Доктор приезжает из Тусона один раз в неделю. Но Альберто становится все хуже. Полагаю, все дело в его возрасте.

Хантер нахмурился:

– Я хочу видеть отца.

– Он сейчас спит, и его нельзя беспокоить. Если это все, то можете уезжать. – Ана Карлота взяла в руки маленький серебряный колокольчик и позвонила в него.

Хантер выхватил у нее из рук колокольчик и снова положил его на стол. Ана Карлота театрально всплеснула руками:

– Вот она, кровь. Дает о себе знать.

– Что здесь происходит? – раздался чей-то голос, и во внутренний дворик вошел мужчина. На вид ему было лет тридцать с небольшим, невысокого роста, стройный. Одет он был в серый костюм. Волосы зачесаны назад, темные глаза с удивлением смотрели на незнакомцев. Узнав Хантера, мужчина замер.

– Дейдре, я хочу, чтобы ты познакомилась с моим сводным братом Фелипе. Это моя жена Дейдре Элинор.

– Ее родители владеют ранчо Бар-Джей в Техасе, – пояснила Ана Карлота и протянула сыну руку.

Фелипе пожал ее и злобно посмотрел на Дейдре:

– Что вам здесь нужно? Если вы хотите получить что-то из имущества нашей семьи, забудьте об этом.

– На Бар-Джей хватает животных, мой отец привозит их из Англии. И ему вовсе не нужно ваше имущество. – Глаза Дейдре сузились, одна бровь слегка приподнялась вверх. Она с трудом верила своим ушам и глазам. Теперь Дейдре хорошо понимала Хантера.

– Мы наслышаны о коровах с Бар-Джей и о вашей семье. – Фелипе усмехнулся. – Порода говорит сама за себя.

– А как же иначе! – Хантер шагнул вперед.

– Американцы! – с отвращением прошипел Фелипе.

– В прошлый раз, когда я заглядывал сюда, ты был на их стороне.

– Эта земля принадлежит Раймундо. Что бы ни предпринимали американцы, здесь все будет по-прежнему. Пусть там они хоть уничтожат друг друга в очередной гражданской войне. – Фелипе поцеловал матери руку. – Какое нам дело?

– Я приехал, чтобы встретиться со своим отцом. – Хантер нахмурился. – Если ты этими разговорами пытаешься остановить меня, то зря стараешься.

– Почему бы вам не оставить Альберто в покое? – Ана Карлота взяла сына за руку. – Мой муж болен. Ему нужен покой. Вы растревожите Альберто, а доктор не разрешает ему волноваться.

– Правильно, – согласился с матерью Фелипе. – Забирай свою американскую жену и проваливай. Ты никому не нужен здесь. И вообще уезжай поскорее из Аризоны. —

Фелипе злобно поджал губы. – Почему бы тебе не заняться делами на ранчо Бар-Джей? Ведь ты ради него взял в жены эту женщину. Я не ошибся? Хантер стиснул кулаки.

– У тебя ничего не выйдет, Фелипе. Так или иначе, я увижусь со своим отцом. Я для этого приехал сюда. Если ты будешь продолжать играть в эти игры, я сейчас уйду, но только для того, чтобы вернуться снова и с подкреплением. И уж поверь, твои пятеро вооруженных до зубов ковбоев не смогут помешать мне.

Лицо Фелипе потемнело.

– Я хотел, чтобы моя жена встретилась с моим отцом, – продолжил Хантер. – Что ж, пусть она посмотрит заодно и на моего брата с сестрой.

Ана Карлота побледнела.

– Как ты смеешь называть их братом и сестрой?

– Признаете вы это или нет, но наше родство – неоспоримый факт. – Хантер спокойно выпил воду из хрустального бокала и с улыбкой снова поставил его на поднос. – Отличная вода. Ничего в жизни не пробовал лучше.

Дейдре сделала то же самое.

Ана Карлота с шумом втянула в себя воздух и вопросительно посмотрела на сына. Фелипе сдвинул брови.

– Хорошо. Но я буду присутствовать при вашем разговоре, и надолго вы не задержитесь.

Глава 24

Ана Карлота провела гостей через внутренний дворик и открыла дверь, которая скрывалась за колоннадой, поддерживающей балкон второго этажа. На мгновение они остановились в тени под балконом. Дейдре окинула взглядом двор с добродушно журчащим фонтаном и подумала о том, что даже самый красивый дом может быть холодным и неприветливым.

Перед ними снова появился Фелипе. Взявшись за ручку двери, он злобно бросил:

– Помните, что надолго там вам не стоит задерживаться. Я буду наблюдать за вами.

– Я пойду первой и подготовлю его. – Ана Карлота положила руку сыну на плечо. – Мне не хочется, чтобы Альберто хватил апоплексический удар.

– Не думаю, что мое появление так подействует на отца, – заметил Хантер.

– Он болен, – ответила Ана Карлота, окинув его высокомерным взглядом.

Фелипе наконец позволил гостям войти в дом, и Ана Карлота притворила за ними дверь. Через мгновение перед Дейдре с Хантером снова выросла стройная фигура Фелипе.

– Неужели ты думаешь, что сможешь остановить меня? – Хантер насмешливо посмотрел на брата.

Фелипе не успел ответить, потому что из дальнего конца коридора послышался мужской голос и Ана Карлота что-то громко произнесла в ответ.

Хантер подвинул плечом Фелипе и, пройдя несколько шагов вперед, распахнул дверь одной из комнат. Дейдре поспешила за Хантером.

– Hijo! Сын! – Альберто сидел на кожаном диване, его ноги были укутаны пледом. Он попытался было подняться навстречу Хантеру, но подбежавшая к нему Ана Карлота удержала его. Альберто разражено оттолкнул ее руки и встал с дивана. – Хантер? – Пошатываясь, он сделал несколько шагов вперед, затем остановился и пристально посмотрел Хантеру в лицо. – Это ты?

– С тобой все в порядке? – Хантер был потрясен, увидев своего властного, сильного отца в столь плачевном состоянии. – Что случилось?

Дейдре молча стояла рядом, глядя на мужчин. Как сильно они были похожи друг на друга. Только волосы у Альберто уже успели поседеть, и кожа у него была светлее, чем у Хантера. И еще у отца были синие глаза, а у сына черные. Лицо Альберто покрывала сетка морщин, но подбородок по-прежнему хранил твердость. На отце Хантера были надеты черные брюки и серая рубашка, но все это сидело на нем несколько мешковато. Создавалось впечатление, что из-за болезни Альберто сильно похудел.

Он вдруг закашлялся и, повернувшись к Ане Карлоте, тихо проговорил:

– Открой окна и раздвинь шторы. Здесь слишком темно и душно. Мой сын привык к открытому пространству и свежему ветру. И я хочу получше его разглядеть.

– Это вредно для тебя. – Ана Карлота даже не шевельнулась.

Дейдре тоже показалось, что воздух в комнате был затхлым и пахло кислым. Оглядевшись, она поняла, что эта комната была чем-то средним между библиотекой и кабинетом. Теперь в ней обосновалась болезнь. Альберто, несомненно, ночевал здесь. Спал на этом кожаном диване перед огромным каменным камином. Над камином висели скрещенные стрелы и лук, которыми пользовались индейцы из племени апачей. Возможно, здесь было не так удобно, как в спальне, но тем не менее Альберто предпочитал оставаться именно тут.

Хантер взял Дейдре за руку.

– Альберто, мне хотелось бы познакомить тебя со своей женой. Это Дейдре Элинор. Она родилась на ранчо Бар-Джей в Техасе. Дейдре, это мой отец.

Альберто поклонился Дейдре и улыбнулся:

– Добро пожаловать. Что ж, Бар-Джей – это неплохой улов.

Дейдре улыбнулась в ответ:

– Очень приятно с вами познакомиться, сэр. Альберто посмотрел на Ану Карлоту, потом на Фелипе, стоявшего на пороге комнаты:

– Откройте окна или позовите слугу сделать это.

– Если это из-за меня, то не нужно делать этого, сэр. – Дейдре беспокоилась за здоровье Альберто, да и вновь накалившаяся атмосфера не доставляла ей удовольствия. – Но если вы настаиваете, я могу сама открыть окно. Мне совсем не трудно.

Альберто внимательно посмотрел на нее и одобряюще кивнул:

– Разумеется, открывайте. Обойдемся без формальностей. Мы ведь одна семья.

Он вернулся к дивану, его лицо выглядело совсем бледным и уставшим.

Хантер пододвинул стул к дивану для Дейдре, затем подошел к окну, раздвинул тяжелые бархатные портьеры и распахнул створки окна. В комнату тут же ворвался свет и свежий воздух.

Ана Карлота недовольно поджала губы.

– Я немедленно пошлю за доктором, и он попросит вас оставить моего мужа в покое.

– Убирайтесь отсюда. – Альберто бросил на нее раздраженный взгляд. – Хватит кудахтать. У меня достаточно тут всяких лекарств. – Он постучал рукой по дивану и посмотрел на Хантера, приглашая того присесть рядом с собой.

Хантер подошел к двери и открыл ее, давая таким образом понять Ане Карлоте и Фелипе, что их присутствие здесь нежелательно.

Фелипе подошел вплотную к отцу и резко проговорил:

– Ты хочешь остаться один на один с этим бастардом? После всего того, что мы пережили?

Альберто устало посмотрел на сына:

– У меня два сына. И сейчас я хочу поговорить только с одним из них. Наедине. – Он взглянул на Ану Карлоту: – Приготовь для гостей комнату, если до сих пор еще этого не сделала.

– Я не собираюсь оставлять их тут, под одной крышей с нами. – Ана Карлота высокомерно вздернула подбородок.

– Я стар и болен, но тем не менее я хозяин ранчо. Скоро я умру и ты будешь делать все, что тебе заблагорассудится. Но пока тут, на асиенде, все будут подчиняться моим приказам. – Альберто снова закашлялся. – Иди приготовь комнату.

Ана Карлота резко повернулась и выплыла из кабинета Альберто. Фелипе поспешил за матерью.

Альберто откинулся на спинку дивана и закрыл глаза.

– Я думал, что никогда тебя больше не увижу, – проговорил он, обращаясь к Хантеру. – Знаю, ты винишь меня за смерть матери.

Хантеру многое хотелось сказать отцу. Но сейчас, видя перед собой больного и уставшего от жизни человека, он передумал.

– Я любил ее. Ее смерть разбила мне сердце – Альберто шумно вздохнул и посмотрел на Хантера. – И ее сын сделал мою рану еще глубже. – Альберто грустно улыбнулся. – Ты ведь не надеялся услышать от меня подобные признания? О, я был гордым и высокомерным. Но жизнь и любовь меняют человека.

Дейдре сжала кулаки. Ей было тяжело присутствовать при этой встрече. И ей не следовало оставаться тут. Но Хантер сказал, что она нужна ему. Да, все вышло совсем не так, как она ожидала, и ее присутствие здесь совсем не требовалось. И не требовалась ее помощь.

– Почему ты вернулся? – спросил Альберто, вглядываясь в лицо сына.

– Хотел познакомить тебя с Дейдре. И мне хотелось видеть тебя. Знать, как ты поживаешь.

Альберто кивнул:

– Все мы стареем. Но мне казалось, что со мной этого никогда не случится.

– Но ты нестарый. Ты просто заболел. Это большая разница.

– Ты как твоя мать. – Альберто поднял руку, собираясь дотронуться до щеки Хантера, но затем вдруг передумал. Его рука безвольно упала. – Черные волосы, черные глаза. Ты настоящий индеец. Но фигура у тебя как у всех мужчин моего рода. Фелипе на меня совсем не похож. Он вылитая мать. – Альберто снова закашлялся.

Дейдре не хотела мешать мужчинам разговаривать, а потому встала и подошла к книжным шкафам. Ее удивило количество собранных здесь книг.

– Вы любите читать, моя дорогая? – спросил Альберто.

– О, ее не стоит об этом спрашивать. – В голосе Хантера слышались нотки гордости. – Иначе потом не остановишь.

– Хантер! – возмущенно воскликнула Дейдре, чувствуя, что краснеет. – Ты боишься, что я затею дискуссию о памфлете Мэри Уолстонкрафт «Зашита прав женщины»?

Альберто с удивлением посмотрел на Дейдре, затем на Хантера и рассмеялся:

– Черт возьми! Мне всегда нравились злючки. У вас будут норовистые дети, Хантер. Очень рад за тебя и горжусь твоим выбором.

Дейдре нахмурилась и неодобрительно посмотрела на Альберто:

– К вашему сведению, я не породистая кобыла. Я суфражистка. Если мне захочется детей, то я позабочусь об этом.

Альберто хлопнул себя ладонью по колену и засмеялся еще громче:

– Такую будет непросто укротить. Надеюсь, у тебя достанет силы.

Дейдре бросила на Хантера высокомерный взгляд и снова села на свой стул.

– Сэр, я думаю, что сейчас вам больше всего нужна книга «Защита прав женщины». У меня всегда с собой есть несколько экземпляров, и я с радостью подарю один вам.

– Так, может, вы мне еще это и почитаете, милочка? Мои глаза стали совсем плохо видеть и мне так не хватает моих книг.

– Я с удовольствием почитаю вам, но книгу я выберу по своему вкусу.

– А давайте-ка заключим сделку. Сначала вы почитаете мне книгу по своему выбору, а потом по моему.

Она склонила голову набок, будто размышляла о его предложении.

– Так, значит, будем торговаться?

– Именно. – Альберто наклонился вперед, его щеки слегка порозовели. Он снова улыбнулся.

– Что ж, пожалуй, я соглашусь. Только давайте будем читать во дворике, под деревом. Я очень люблю свежий воздух.

– По рукам! – Альберто посмотрел на Хантера с уважением. – Я всегда говорил, что если выберешь себе в жены слабую женщину, то и дети пойдут слабые и беспомощные. Это как с лошадьми и коровами. Если жеребца спарить со слабой кобылой, чего от них можно ожидать? Сильная женщина делает и своего мужчину, и детей сильными.

Дейдре сузила глаза.

– Собственно говоря, я не обижусь, если меня сравнивают с кобылой или коровой, но дело вовсе не в породе. Все дело в том, что я суфражистка, сэр.

– Я ничего не знаю о суфражистках, но, если вы потрудитесь мне об этом рассказать, я с удовольствием послушаю.

На лице Дейдре появилась довольная улыбка. Альберто взглянул на Хантера:

– Ты ведь останешься здесь на какое-то время? Да, сынок? Я уже сказал тебе, что всегда был гордым человеком и никогда не просил никого о помощи. А теперь я уже готов встретиться с твоей матерью на небесах. Правда, увидев вас двоих, я вдруг захотел немного задержаться тут и посмотреть, как у вас идут дела.

– Мы все сделаем правильно. – Дейдре вскинула подбородок. – Первым делом мы собрались основать благотворительное общество в память о Флоре Маккаскар, которое будет оказывать помощь всем одиноким матерям и брошенным детям.

В комнате воцарилась тишина, и Дейдре, прикрыв рот рукой, виновато посмотрела на Хантера:

– Прости. Это должен был сообщить ты, Хантер. Я, кажется, все испортила…

Альберто поднялся и на нетвердых ногах подошел к столу. Сел, начал доставать какие-то бумаги. Найдя то, что ему было нужно, Альберто оглянулся назад и посмотрел на Хантера:

– Я каждый день думаю о Флоре. Я плохо поступил с ней, сынок. Всему виной моя гордость и высокомерие. Я был уверен, что она тут же бросит меня, если мы переедем в город и станем жить вместе. Я не мог жениться на ней. У меня были обязательства… Я должен был держать свое слово… Я вел себя эгоистично.

Хантер нахмурился.

– И ей пришлось заплатить за это. Впрочем, и тебе тоже. – Альберто вздохнул, поднялся из-за стола, подошел к дивану и снова сел рядом с Хантером. – Но я любил ее. – Он вложил в руки Хантера лист бумаги. – Я дошел до того, что купил ей дом в Тусоне сразу после твоего рождения. Но ей об этом я не сказал. Я не мог вынести мысли, что она будет так далеко от меня.

Хантер посмотрел на купчую, затем на отца, поднялся с места и, скомкав бумагу, бросил ее на пол.

– Слишком поздно. Неужели ты не понимаешь? Если бы у нее был этот дом в Тусоне, все было бы по-другому. Это бы изменило ее жизнь, она бы стала уважать себя. Она бы никогда не оставила тебя. Она любила тебя.

– Прости. – Альберто наклонился вперед и закрыл руками лицо. Его тело содрогалось от беззвучных рыданий.