Он ошибся в оценке стремительности Шефера. Пуля не задела ни одного жизненно важного органа, но прошила мякоть бедра.
      Этого оказалось достаточно, чтобы заставить Шефера беспомощно покатиться по нестерпимо горячему корпусу звездолета пришельцев. Он промчался мимо рюкзака и грохнулся к ногам чудовища, в метре от открытого входного люка.
      Подняв взгляд на тварь, Шефер увидел подрагивавшие клыки-щупальца его пасти и набрал полные легкие воздуха. Он ощутил запах собственной паленой кожи, обожженной корпусом корабля.
      - Что ж, приступай, - крикнул детектив, обращаясь к чудовищу, - давай покончим с этим делом!
      Монстр посмотрел на него сверху вниз, прищурив глаза, и снова поднял взгляд на край оврага. Потом повернулся и стремглав бросился внутрь корабля, оставив Шефера лежать на пандусе входа.
      - Нет, ублюдок! - закричал ему вслед Шефер. - Эй, пришелец, сукин ты сын! Лучше я погибну, сражаясь с тобой, чем меня продырявит этот болван Уайлкокс! Он попытался вскочить на ноги, но снова упал и покатился, на этот раз плюхнувшись в перемешанную с гравием грязь, которая окружала корпус корабля.
      - Первая пуля была во славу Господа Бога и на благо Америки, - сказал Уайлкокс, прицеливаясь в голову Шефера, - а эта от меня!
      Генерал Филипс, стоявший рядом с ним, стиснул зубы.
      Прогремел выстрел, эхом отразившийся от стен оврага...
      Уайлкокс внезапно рухнул лицом в снег. Из раны в пробитом пулей плече обильно текла кровь.
      Филипс резко повернулся и посмотрел на гребень окружавшего овраг снежного наноса.
      - А эта - от меня, - послышался громкий голос с явным привкусом бруклинского акцента.
      Филипс увидел мужчину с оружием в руках, из дула ствола поднималась струйка дыма. Немного грузноватый мужчина, в русской армейской шинели и меховой шапке, держал в одной руке АК-74. Несмотря на одежду и снаряжение, Филипс почему-то не сомневался, что перед ним американец.
      - Привет, генерал, - сказал стрелок, - познакомьтесь с равным по званию. Он махнул свободной рукой вдоль гребня, и Филипс увидел еще двадцать или тридцать человек в русской военной форме. Они медленно приближались, умело держа под прицелом небольшую группу американцев. Один из них, крупный мужчина в офицерской шинели, шел без оружия. На него и был направлен жест говорившего. - С генералом российской армии Пономаренко.
      Пономаренко выступил вперед.
      - Ваши люди преступили нормы международного права! - выкрикнул он по-английски, с тяжелым акцентом.
      Стоявшая внизу на валуне Лигачева внимательно прислушивалась и пристально вглядывалась в темноту, хотя могла видеть из своей ямы очень мало, Она узнала голос Пономаренко и понимала, что должна бы была почувствовать облегчение. На выручку прибыли соотечественники. Но вместо облегчения ее одолевало отчаяние. Это ожесточенное отчаяние было сродни тому, которое мучило, как она думала, американского детектива. Ее чувства омрачала горечь смешения понятий правого дела и вопиющей несправедливости. Все сводилось к тому, чаша весов какой стороны перевесит, кто овладеет этим оружием, куда направит его. Никому нет дела до того, что эти твари с неведомых звезд перебили хороших людей. Встретившихся на краю оврага заботит только политическое преимущество стороны, которую они представляют. Эти люди не видят в пришельцах монстров, их интересует лишь технологическое сокровище, которым владеют твари.
      Ее народ - если говорить обо всем человечестве, а не только о русских цапается между собой, позволяя истинному врагу, погубившему его сородичей, безнаказанно удрать.
      Ради чего погибло так много людей? За что они пострадали? Получит ли кто-то по заслугам, когда все это кончится?
      Конечно нет.
      Ей вдруг стало не до разыгравшейся на краю оврага драмы. Камень под ногами начал вибрировать, и возник какой-то воющий звук, почти такой же, как шум разогреваемого реактивного двигателя.
      Она сразу поняла, что происходит, и бросилась в сторону, чтобы подальше убраться от корабля до того, как он оторвется от земли. По пути она прихватила начиненный взрывчаткой рюкзак Шефера. Она сделала это совершенно инстинктивно, даже не подумав, зачем он ей нужен.
      Пока она спускалась к Шеферу, вой становился все громче. Детектив месил грязь, пытаясь подняться на ноги, но простреленное бедро не хотело служить ему, а каждое движение отдавалось болью в обгоревшей коже.
      - Они уже почти готовы отчалить, - сказал он.
      - Думаете, я этого не знаю? - огрызнулась Лигачева. - Пошли, мы должны успеть выбраться! - Она схватила руку Шефера, бросила ее себе на плечи и попыталась вытащить детектива из ямы, в которой увяз корабль.
      Ничего не вышло: Шефер оказался для нее слишком тяжелым.
      - Не подать ли руку? - послышалась английская речь.
      Лигачева подняла взгляд и вцепилась в предложенную руку.
      Вместе с незнакомцем они выволокли Шефера на камни.
      Детектив совсем ослаб от ожогов и потери крови. Он с трудом поднял глаза на их спасителя и произнес:
      - Раше?
      - Да, это я, - ответил Раше. Лигачевой показалось, что пришедший на помощь американец едва сдерживает слезы. - Чтобы наговориться всласть, Шефер, добавил он, - мы вряд ли могли выбрать для встречи иное местечко!
      - Христа ради, Раше, какого черта тебя сюда занесло? - спросил Шефер.
      - Кое-что прослышал и подумал, не смогу ли чем-то помочь, - ответил Раше, продолжая вместе с Лигачевой затаскивать Шефера повыше на стену оврага. - Ведь найти нового хорошего друга гораздо труднее, разве ты этого не знаешь?
      Шефер не ответил. Лигачева посмотрела на него, потом перевела взгляд на этого Раше.
      Очевидно, Шефер не так одинок в этом мире, как ему казалось.
      Она вдруг почувствовала себя лишней. Едва они успешно преодолели самый крутой участок склона, она оставила друзей-американцев подыскивать себе укрытие на скалистой стене оврага. Теперь за Шефера можно не беспокоиться, подумала она. У него оказался друг, который примчался за ним, исколесив полмира и прорвавшись сквозь кордоны соперничающих армий. Даже этот циник не сможет утверждать, что к нему безразлична вся вселенная. Невозможно остаться равнодушным к такой преданности.
      Сама она никогда не сомневалась в существовании человеческого тепла даже в сибирском запустении. Чего ей сейчас недоставало, так это справедливости, которая ускользала с каждой секундой. Эти твари, искромсавшие и выпотрошившие рабочих Ассимы только потому, что те попались под горячую руку, могут избежать справедливого возмездия. Она подняла рюкзак Шефера и посмотрела на индикатор таймера детонатора.
      Он оказался достаточно простым. Лигачева вполне прилично владела английским, чтобы понять надписи на кнопках "УСТАНОВКА" и "ПУСК", а цифры и англичане и русские используют арабские.
      Грохот и вой, нараставшие внизу под стеной, слились в единый высокий гул.
      Она набрала число 45, но вряд ли смогла бы объяснить почему, хотя сорокапятисекувдная отсрочка взрыва казалась ей самой подходящей.
      Лигачева посмотрела вниз на корабль пришельцев. Отверстия в его кормовой оконечности сияли голубым пламенем, превращая полярную ночь чуть ли не в яркий день. Но сейчас ее интересовало совсем другое отверстие - вход в корабль. Оно продолжало зиять на его корпусе тусклой красной раной. Значит, люк все еще был открыт, но до него не так уж близко.
      И все же она сможет добросить до него рюкзак и наверняка не промахнется. С того места, где она стояла на выступе стены оврага, попасть в люк тяжелым мешком действительно не просто, но она постарается. Лигачева поднесла палец к кнопке "ПУСК".
      - Прекратите, лейтенант, - послышался сверху голос генерала Пономаренко.
      Она подняла взгляд навстречу полдюжине направленных на нее автоматов и лицу Пономаренко, на котором не было и тени улыбки.
      - Очевидно, у вас в руках взрывное устройство, - сказал он, - и вы, не испросив позволения, намерены использовать его против этого корабля. - Он пренебрежительно фыркнул. - Я еще в Москве подозревал вас в некомпетентности, но теперь вы продемонстрировали ее в полной мере. Не смейте уничтожать этот источник силы! Оставьте свою адскую машинку!
      Лигачева неохотно подчинилась, опустив бомбу на выступ у своих ног. У нее была слабая надежда, что выступ обломится под ней, когда вечная мерзлота подтает чуть больше, и она вместе с бомбой упадет на корабль, а там уж как-нибудь ухитрится швырнуть рюкзак в открытый люк, прежде чем ее успеют остановить выстрелами.
      Выступ обламываться не пожелал.
      Пономаренко закричал во все горло:
      - Уполномочен заявить, что это постороннее транспортное средство объявляется незаконно вторгшимся на территорию России!
      Лигачева посмотрела на Шефера. Он тяжело опустился на камни в десятке метров от нее, не без помощи своего удивительного друга Раше, но не спускал с нее глаз.
      Она подумала, что этот парень мог бы что-нибудь сказать ей, как-то вдохновить или подбодрить, но Шефер только улыбался.
      Двигатели корабля ревели уже так, что дрожала земля.
      - Генерал, не думаю, что пилот услыхал ваше заявление, - крикнула Лигачева.
      - Воздушные силы уже на подходе, - ответил Пономаренко. - Если корабль взлетит, они попробуют заставить его вернуться. Ну а коль им это не удастся... что ж, в будущем, несомненно, появятся новые шансы.
      - Вы так думаете? - воскликнула Лигачева. Она снова посмотрела на корабль, потом на рюкзак. Она не сможет поднять и сбросить его, опередив огонь нацеленных в нее автоматов.
      Да и нет у нее такого навыка. Она ведь не американка, с детства помешанная на бейсболе или баскетболе. Но она русская и все свободные часы детства гоняла футбольный мяч.
      - Генерал, - крикнула она, - пропади все пропадом!
      Она решительно отвернулась от него, одновременно нажав носком сапога кнопку "ПУСК", словно устанавливая мяч на одиннадцатиметровой отметке, затем подцепила рюкзак ногой снизу и что было силы швырнула его в цель, не сомневаясь, что этот гол станет самым важным из всех, какие ей доводилось забивать в своей жизни на футбольных полях.
      Несмотря на то что ни по весу, ни по форме рюкзак никак не соответствовал стандартам футбольного мяча, он по хорошей навесной траектории аккуратно опустился точно в то место, куда она хотела попасть, - в проем по-прежнему остававшегося открытым входного люка.
      Рев двигателей достиг невиданной силы, все окружающее пространство озарилось голубовато-белым сиянием, корабль вырвался наконец из плена грязи и камней, поднялся над оврагом и помчался навстречу полярной ночи.
      Глава 32
      Лигачева стряхнула пыль с лица, поморгала, освобождая от нее ресницы, и села, не вполне соображая, как оказалась на спине, еще не отдавая себе отчет, где находится.
      Затем огляделась и поняла, что осталась на том же выступе стены оврага. Внизу догорали сотни небольших костров, оставленных взлетевшим кораблем пришельцев. В десятке метров у нее за спиной Шефер и Раше жались среди камней, стараясь спрятать головы от дождя скальных обломков.
      А много выше них в восточном небе слабым пятном света сверкал удалявшийся корабль.
      Она подумала, что русским воздушным силам вряд ли удастся перехватить его. С момента взлета прошло каких-то тридцать секунд - она была уверена, что не больше, - а он уже почти скрылся из виду.
      Тридцать секунд...
      Не вывалился ли рюкзак при взлете? Достаточно ли далеко она зашвырнула его внутрь, чтобы взрыв причинил какой-то реальный вред кораблю?
      В ответ на ее вопросы далеко в небе расцвел крохотный огненный шар. Бомба таки взорвалась...
      Шар стремительно разрастался, и вскоре все небо осветилось потрясающей, ослепительной белой вспышкой.
      Она знала, что взрыв даже целой тонны "С-4" не мог бы вызвать подобное. Наверняка взорвался корабельный запас топлива, что бы ни служило источником энергии на корабле пришельцев. Может быть, рюкзака "С-4" действительно хватило для детонации такого взрыва, но не исключено, что дело в наскоро выполненном ремонте.
      Она была уверена, что в любом случае обломки анализировать не придется, потому что после такого взрыва для разгадывания головоломок не найдется даже самой маленькой детали.
      Она закрыла глаза и подождала, пока пройдет ослепление от вспышки взрыва. Когда она открыла их снова, над ней стоял генерал Пономаренко.
      - Вы соображаете, что натворили, дурная баба? - взревел он. - Вашей воинской карьере пришел конец, Лигачева! Будет следствие, официальное дознание, возникнут вопросы и у Федерального собрания...
      - Я давно хочу этого, - ответила она, - и буду рада рассказать миру, как в новой, демократической России обращаются со своими солдатами и рабочими, поведать о том, какую околесицу мы плели американцам, лишь бы не дать им приблизиться к этим нашим гостям!
      - Уверен, что в этом не будет необходимости, - послышался другой голос.
      Рядом с генералом остановился аристократического вида мужчина в штатском.
      Он перешел с русского на английский:
      - Я Григорий Комаринец, посол России в ООН. Думаю, мы можем рассчитывать на сотрудничество генерала Филипса в деле внесения ясности в этот небольшой инцидент без привлечения Федерального собрания и прессы. Нет необходимости волновать общественность подробностями, не так ли, генерал?
      Лигачевой незачем было слушать ни ответ Филипса, ни продолжение разговора. Она поднялась на ноги, отвернулась и, отплевываясь, стала стирать пыль с лица, а заодно и досаду с сердца.
      Ни одна из сторон не пожелает признаться, как далеко она могла зайти в стремлении украсть технологию пришельцев или воспрепятствовать сделать это противной стороне. Ни одна сторона не захочет обсуждать нелепую жажду убивать, продемонстрированную Яшиным, Уайлкоксом и остальными. Ни те ни другие не захотят признать само существование пришельцев.
      Поэтому все останется в тайне. Филипс и Комаринец состряпают для прикрытия какую-нибудь историю. Может быть, расскажут о появлении здесь иранских террористов. Что бы они ни придумали, все станут твердо держаться согласованной версии.
      Она тоже будет помалкивать, потому что, даже если ее военная карьера на этом не закончится, она вполне может внезапно "погибнуть в катастрофе" или "покончить с собой", не сумев выйти из депрессии после гибели товарищей по оружию.
      И, кроме того, никто ей все равно не поверит. Монстры-пришельцы, потерпевшие аварию в Сибири? Кто такое станет слушать?
      Она горько улыбнулась Шеферу и его другу. Они знают, что такое правда и чего она стоит. Шефер уже пробовал растолковать ей это. Знают и понимают, но увезут свое понимание с собой.
      Раше ответил ей улыбкой, хотя и не был уверен, что она хорошо видела его лицо на таком расстоянии в темноте, потом спросил Шефера:
      - О какой чертовщине шла там речь? Я слышал, что посол планирует замять это дело, но о чем говорили девушка и генерал?
      - Он угрожал ей, а она послала его ко всем чертям, - довольно вольно перевел Шефер содержание перебранки Лигачевой и Пономаренко. - Этот ребенок учится быстро. Если она больше не нужна русским, наверное, мы сможем подыскать ей местечко в Управлении полиции Нью-Йорка.
      Раше дружелюбно фыркнул:
      - Ты всерьез собираешься устроить это для нее? Значит, я вправе думать, что она тебе понравилась. Шефер улыбнулся:
      - Можешь зубоскалить, Раше, но мне кажется, да.