Холодная война

      - Поясните, в чем дело, - возразил Митерс.
      - Спутник фиксирует инфракрасное излучение на полуострове Ямал в Северной Сибири. Район нефтяных месторождений. Большое горячее пятно. Думаю, вам необходимо удостовериться лично.
      - Зачем? - спросил Митерс. - Полагаете, горит скважина? У нас нет сведений о пожаре.
      - Я не знаю, генерал, но уверен, что вам следует посмотреть на это пятно. Митерс нахмурился.
      - Сейчас буду, - сказал он, положил трубку и встал из-за стола.
      Уже целую неделю у него тьма бумажной работы, и от нее никуда не деться. Если бы он знал, какой ворох бумаги на него свалится, то вряд ли радовался бы званию бригадного генерала, присвоенному ему шесть месяцев назад. И все же он не сомневался, что подчиненные не стали бы звонить ему лично и приглашать в помещение наблюдательных постов, не случись что-то достойное его внимания.
      Он вышел из кабинета и с шумом захлопнул дверь: по коридору, в который он вышел, ходить тихо было не принято, потому что никому не хотелось нарваться на подозрение охраны в скрытности своих действий.
      Митерс крупным шагом протопал по самой середине коридора до двери в помещение наблюдательных постов, куда охранники пропустили его без единого слова.
      Генерал узнал позвонившего по голосу - Ширсон. Он направился прямо к его посту, остановился за спиной оператора и склонился над его плечом, вгядываясь в картинку на экране.
      - Итак, что мы имеем? - спросил он.
      Ширсон оторвал взгляд от монитора и обернулся. Удостоверившись, что вопрос задал именно генерал, он быстро нажал ряд клавиш. На экране появилась контурная карта полуострова Ямал с обозначениями населенных пунктов и сооружений нефтепромыслов. Полу остров был очерчен тонкими черными линиями и окрашен плавно переходившими один в другой цветами.
      - Это картина инфракрасного излучения Ямала, сэр, - пояснил Ширсон. Он указал на шкалу цветовых обозначений в углу экрана. Темно-зеленый, синий, индиго и фиолетовый - области с температурой ниже нуля градусов. Почти весь полуостров был окрашен сочным темно-фиолетовым цветом. Более теплые участки имели цвет от зеленовато-желтого до оранжевого, два пятна выглядели даже красными.
      Обозначенные на карте поселки и насосные станции выглядели крохотными зеленовато-желтыми или желтыми пятнышками без малейшего намека на оранжевый.
      Однако в центре экрана - едва ли не в самой глухой местности этого дикого края, всего в нескольких километрах от зеленоватой точки, помеченной надписью: "АССИМА, НС № 12", красовалось ярко-красное пятно.
      - Что за чертовщина! - воскликнул Митерс и спросил: - Есть фото пожара в визуальном диапазоне? Ширсон отрицательно покачал головой.
      - Там ночь, - сказал он, - и густая сплошная облачность. Вероятно, идет снег.
      - Чтобы ни излучало такое количество тепла, огонь должен быть виден сквозь любую облачность, тем более ночью, - возразил Митерс. - Давно ли регистрируется это пятно? Было оно до появления облачности?
      Ширсон снова отрицательно замотал головой:
      - Нам это не известно, сэр. С урезанным бюджетом, низким приоритетом этого района и переведенным в режим ожидания "рис тридцать четыре" мы получаем детальную информацию о полуострове только дважды в неделю. Трое суток назад здесь не было ничего, кроме льда.
      - Значит, загорелась нефтяная скважина, - заключил Митерс и выпрямился.
      - Нет, сэр, - сказал Ширсон. - Я так не думаю. У нас есть фото недельной давности, взгляните.
      Он поиграл клавишами, и на экране стало появляться новое изображение, составлявшееся из серых фигур, которые накладывались на цветное изображение. Ширсон показал на то место, где только что было красное пятно.
      - Оно находится по крайней мере в двух километрах от нефтепровода и в двадцати, если не больше, от ближайшей скважины. Зимой русские открывают не больше одной новой скважины в неделю, генерал. - Он нажал еще несколько клавиш и добавил: - Кроме того, взгляните на это.
      Сероватые линии и пятна снятого спутником фото исчезли, затем на экране не стало и ярких цветов инфракрасного сканирования местности. Вместо них на той же контурной карте возникла новая картинка.
      И на ней в середине зеленовато-синего поля, на том же месте, ярко сияла красная точка.
      - А теперь что это за чертовщина? - спросил Митерс.
      - Радиоактивность, - ответил Ширсон, - чем бы ни было то, что мы видим, это местечко пышет жаром не только в инфракрасном спектре. Я не видал подобной смеси излучений со времен Чернобыля, хотя здесь немного другое - интенсивность радиационного излучения быстро падает, а выделение тепла не становится мень...
      - Радиоактивность? - Генерал снова склонился к экрану.
      - Так точно, сэр.
      - Сукины дети! - пробормотал Митерс и выпрямился, затем обернулся к двери и крикнул охраннику: - Сержант, объявляю это помещение на особом положении, никто не должен входить и выходить без специального пропуска. - Затем он снова повернулся к Ширсону: - Через пять минут у меня на столе должны быть бумажные копии всего этого, кроме того, свяжитесь с Белым домом и Штабом объединенного командования ПВО. Мне нужна вся информация разведки по этому району - военная, политическая, любая.
      - Генерал?.. - испуганно заговорил Ширсон. - Что происходит? Вы кого-то подозреваете?
      - Я не знаю, кто там орудует, - сказал Митерс, - и что они надумали сотворить. Может быть, это какие-нибудь советские недобитки, террористы или русские националисты, решившие удрать с тонущего корабля, однако что-то там происходит.
      - Но что бы это ни было, зачем? - Ширсон замолчал, не находя слов.
      Митерс бросил на оператора сердитый взгляд:
      - Подумайте, Ширсон. Неужели вы не понимаете, что это? Я хочу сказать, какая иная чертовщина могла бы дать такую картину? Не сами ли вы сказали, что не видели подобного со времен Чернобыля, а ведь ни один идиот не стал бы сооружать атомную электростанцию посреди нефтяного промысла. Тепло и радиация означают одно: кто-то вытащил из защитной капсулы расщепляющееся вещество, а в самой середине ледяного безмолвия это может быть только бомба, Ширсон. - Он ткнул пальцем в сторону компьютерного экрана: - Кто-то перетаскивает ядерное оружие под покровом полярной ночи, а русские ни о чем подобном нас не предупреждали. Мы, конечно, знаем, что они поставляют радиоактивные материалы странам "третьего мира", не извещая нас об этом. Нам это не нравится, но приходится мириться. Однако можно ли вообразить контрабанду ядерного оружия из России в Иран или Пакистан через полярные льды? Задумайтесь на минутку, Ширсон, что отделяет Северный Ледовитый океан от Сибири?
      - Северную Америку, - сказал Ширсон, - но...
      - Вот именно, черт побери, - не дал ему договорить Митерс, - он отделяет от Сибири нас. Может быть, кто-то добрался до тайных ракетных установок или какой-то Богом проклятый идиот решил провезти их через Северный полюс на собачьих упряжках. Мне это не известно, но зато я хорошо знаю, что не желаю никакого необъявленного размещения ядерного оружия по соседству со мной.
      - Но, генерал, это же безумие, - запротестовал Ширсон. - Мы ведь не стремимся устроить русским нелегкую жизнь. Почему кто-то захотел напасть на нас именно сейчас!
      - А почему бы и нет? - возразил Митерс, направляясь к выходу. - У вас есть объяснение получше? Или, по-вашему, достаточно признать эту затею безумием и ничего не произойдет? - Он вышел из помещения.
      Ширсон проводил его взглядом, затем повернулся к пульту управления монитором и стал набирать команды вывода копий экранных изображений.
      Нажимая клавиши, он заметил, что у него дрожат пальцы.
      Ознакомившись с рапортом Митерса, генерал сухопутных войск США Эмори Мейвис помрачнел.
      Митерс считал, что какая-то кучка русских безумцев контрабандно тащит через полюс ядерные заряды, - он не нашел никакого другого объяснения информации, полученной со спутников-шпионов. Было время, когда Мейвис истолковал бы это точно так же.
      Однако теперь он мыслил шире. Ему давно известно, что даже совершенно невозможное может в конце концов оказаться возможным. Может быть, неправдоподобным, но возможным.
      Понимание подобных вещей позволило ему занять нынешний пост - должность, которой нет в армейском штатном расписании: официально он числился в отставке. Неофициально же кормился по одной из теневых статей бюджета, входившей в раздел под названием "Оценка потенциальной опасности тайной угрозы". Часть этой работы заключалась в изучении неправдоподобного и в предварительной оценке фактических проявлений невероятных возможностей. Именно на этом он и специализировался, поэтому Белый дом держал его в штате за пределами штатного расписания. Вот почему его вызвали прямо с бейсбольной площадки и засадили за изучение этих материалов.
      Вторая часть его работы - давать президенту советы по поводу любой чертовщины, которую он, Мейвис, признает тайной угрозой; он просто должен говорить, что делать, а если необходимо, брать командование на себя и на ходу решать, что должно быть сделано.
      Митерс уверен, что какая-то банда сумасшедших контрабандистов тащит ядерные заряды, но парням из подвала Белого дома это показалось настолько невероятным, что они не дали Мейвису завершить свой лучший "бег домой" на девятом номере за всю историю клуба "Выжженный лес", засадили за рапорт, потребовавший приложения его опыта, и попросили придумать, как доложить об этом президенту.
      Излучение тепла и радиоактивность посреди сибирской дикости. Что ж, русские боеголовки - очевидное объяснение, но правильное ли!
      Он потянулся к телефону, поднял трубку и набрал номер.
      Услыхав, что трубка на другом конце поднята, Мейвис не стал дожидаться ответа и рявкнул:
      - Говорит Мейвис. Свяжите меня с Чарлзом Уэстфилдом.
      Он не обеспокоил себя выслушиванием ответа и заговорил, лишь когда знакомый голос Уэстфилда произнес:
      - Атло?
      - Доктор Уэстфилд, мне необходимо знать, какого сорта тепловое и радиоактивное излучение вы увидите, если будет извлечена из капсулы одна из самых крупных русских боеголовок. Перешлите мне цифровые данные по факсу.
      - Нынче вечером? - испуганно спросил Уэстфилд.
      - Сейчас же, - ответил Мейвио, - как только закончим разговор. Вы; знаете мой номер?
      - Не уверен...
      - Есть перо?
      Спустя десять минут факс ожил и начал выдавать распечатку.
      Мейвис стал просматривать появившиеся цифры. Сам он не физик, но достаточно поработал с подобным материалом, чтобы понимать, что видел.
      Данные не совпадали с обнаруженным спутниками в районе Ассимы. Не было ничего даже сколько-нибудь близкого.
      Мейвис этого ожидал. Еще через пять минут он снова говорил по телефону.
      - Вы уверены в этих цифрах? - спросил генерал.
      - Да, - ответил Уэстфилд. Без колебания, без оговорок - просто "да".
      - Предположим, что русская бомба была повреждена настолько, что началось плавление...
      - Боеголовки не плавятся, - прервал его Уэстфилд. - В них десятикратное превышение критической массы обогащенного металла. Стоит долям соединиться, и возникнет взрыв, а не плавление и спекание.
      - Хорошо, тогда речь пойдет не о боеголовке, - сказал Мейвис. - Я отправлю вам кое-что по факсу, а вы расскажете мне, как можно это объяснить. - Он загрузил в факс распечатку данных со спутника без комментариев и пояснений Ширсона и Митерса.
      - Это не боеголовка, даже если бы она была повреждена или просто вскрыта, - стал давать пояснения Уэстфилд. - И это не расплав. Для расплава слишком много тепла, но недостаточно интенсивна эмиссия нейтронов. Может быть, какой-то взрыв небольшой мощности - у вас есть сейсмические данные?
      - Хороший вопрос, - ответил Мейвис.
      Для удовлетворения своей любознательности генерал Мейвис сделал десятки звонков сейсмологам, аналитикам ЦРУ и в несколько агентств, которые ни для кого не существовали. На это ушло несколько часов.
      Случившееся в Сибири дало ударную волну, хотя скорее свидетельствовало о падении на Землю метеорита солидного размера, чем о взрыве. Но если с неба свалилось что-то достаточно большое, спутники зафиксировали бы след падения сквозь атмосферу, но такой информации не было. Ни один из радаров, непрерывно сканирующих небо над всей поверхностью Земли, следа не зафиксировал. Форма ударной волны, составленная по сейсмографическим данным, показывала, что объект снижался перед падением на Землю под сравнительно пологим углом с юго-восточного направления; если бы это был метеор, то его должны были заметить на экранах нескольких радаров.
      Тепло, вызванное ударом метеорита, должно было быстро рассеяться, но картина инфракрасного излучения этого не показывала. Характер радиоактивного излучения тоже не подтверждал версию падения небесного тела.
      В ЦРУ генерал не получил подтверждения повышения активности чисто человеческой деятельности на полуострове; сведения технического характера добывались легко и передавались беспрепятственно, однако наземная разведка была сопряжена с серьезным риском. Тем не менее ему сообщили, что какого-то офицера невысокого звания несколько часов назад срочно доставили из Ассимы в Москву, причем эта эвакуация всполошила нескольких генералов. Что-то там происходило, но ЦРУ не смогло выяснить, что именно. Хотя его уверили, что русские скорее всего и сами точно не знают.
      Размышляя над всем этим, Мейвис удовлетворенно кивал головой. Все сходилось.
      Что-то горячее свалилось с неба - что-то, не зафиксированное радарами, что-то, не похожее ни на какое природное небесное тело, что-то, поставившее в тупик русских, что-то...
      Космический корабль, решил Мейвис.
      Ему уже приходилось иметь дело с космическими кораблями. Это было той областью, которую каждый старался замалчивать по множеству причин, но Мейвис знал о нескольких предыдущих космических визитах. Ни один из них не походил на нынешний. Правда, некоторые характеристики совпадали, но по большинству параметров приземления не было ничего общего.
      Несовпадение можно было объяснить лишь тем, что на этот раз корабль рухнул на Землю, не имея возможности использовать для посадки собственную энергетическую установку.
      Все предыдущие пришельцы были одного вида; пересматривая свои рукописные записи, Мейвис задавался вопросом, не считают ли они Землю своим охотничьим заповедником. Может быть, где-то в космосе расставлены знаки "ЧАСТНОЕ ВЛАДЕНИЕ. ГРАНИЦУ НЕ НАРУШАТЬ", которые не позволяют никому, кроме этого вида живых существ, вторгаться на Землю.
      Существовали такие знаки или нет, но Мейвис догадывался, что, вероятнее всего, в сибирской ледяной пустыне приземлились те же самые давние знакомые. А если это так, то он знает, кому необходимо поручить разобраться с пришельцами.
      Он протянул руку к телефонному аппарату.
      Глава 6
      Генерал Филипс сидел за письменным столом, уставившись в пустую стопку. Он крутил ее в ладонях и никак не мог решить, налить ли себе еще.
      Было время, когда он мог бы поклясться, что никогда не станет пить на службе. Генерал тихо крякнул. Каким он был тогда наивным простофилей!
      Да и была ли у него действительно служба? О, командование уверяло, что была. Ему говорили, будто он в самом деле нужен. В его распоряжение предоставлено это крохотное пространство - малюсенький личный кабинет, в котором нет ничего, кроме письменного стола и телефона, стопки и бутылки бурбона, но ему беспрестанно твердят, чтобы он был готов, что новый приказ поступит со дня на день.
      Его, конечно, обманывают. Нет у него здесь никаких служебных обязанностей - его просто убрали с дороги. И никто не посмеет сказать, что мужчина не имеет права выпить, если его отодвинули в сторону потому, что командование считает, будто он оплошал.
      А Филипс не сомневался: командование уверено, что он действительно сел в большую лужу шесть месяцев назад, когда хищники из внешнего космоса выбрали в качестве угодий для большой охоты город Нью-Йорк.
      Военные уже много лет знали о существовании этих пришельцев. Было известно, что эти монстры с неведомой звезды охотятся на людей в тропических джунглях бог знает сколько десятилетий, и держали это в тайне - но замолчать массовую резню в центре самого большого американского города невозможно!
      Была проделана чертовски громадная работа, чтобы прикрыть это происшествие, - Филипс начал ее еще до своего "перевода". И все же слухи ползли: слишком много людей видели все собственными глазами; но Филипс ни секунды не сомневался, что вину и за слухи, и за оставшихся свидетелей командование возлагает только на него.
      Ни одной шишки из вышестоящего начальства там не было, черт бы их побрал. Не видели они сражения на улице, не довелось им быть свидетелями высадки целой кучи монстров-пришельцев, которые в упор расстреливали полицейских и уличную шваль. Этим высокопоставленным чистоплюям хотелось избежать серьезных неприятностей, просто списав пару десятков мирных граждан, позволив пришельцам забрать их головы в качестве охотничьих трофеев. Да, их там не было, они не видели, как именно это происходило, как выглядели трупы невинно убитых людей.
      Но Филипс был там и принял в конце концов сторону рода человеческого, вступил в сражение с чудовищами вопреки приказам сверху. Он должен был так поступить.
      Однако это не имело никакого значения - чужепланетные твари ушли, потому что охота им наскучила, потому что похолодало, а вовсе не оттого, что почувствовали себя побежденными или как-то озлобились.
      Большое армейское начальство этому не поверило. Оно полагало, что Филипс и эти двое полицейских, Шефер и Раше, заставили пришельцев убраться восвояси. Начальство хотело заполучить какую-нибудь безделушку пришельцев, чтобы потом поиграть с ней, и считало Филипса ответственным за то, что ничего не удалось добыть.
      Но они не понимали, как заботились эти бог знает откуда прилетавшие завоеватели, чтобы их драгоценная технология не попала в руки людей, которые были для них всего лишь дичью. У генерала и его людей не было ни одного шанса что-то заполучить.
      Начальство понятия не имеет, во что подобная попытка могла бы вылиться. Он вовсе не оплошал, черт бы их побрал, - он чуть не накликал беду, поэтому постарался сделать все возможное, чтобы дело не обернулось еще большим несчастьем. Никто не смог бы справиться с ситуацией лучше него, не пристрелив Шефера и Раше, - никто не имел представления, что надо было делать, пока не стало слишком поздно.
      Конечно, командование так и не посмело сказать ему прямо в лицо, что он оплошал, - вероятно, они боялись, что он обратиться в прессу, если будет отправлен в отставку или получит слишком жестокую головомойку. Нет, оно не стало дразнить гусей, а просто выждало пару недель, устроило ему перевод по службе, предоставило этот кабинет и приказало ждать новых приказов.
      Он задавал вопросы о начатых им программах, о том, продолжается ли подготовка команды капитана Линча, не оставили ли Смитерс и остальные из нью-йоркского агентства поиски следов возможных случаев вторжения, продолжает ли вашингтонская бригада электронную разведку признаков появления пришельцев.
      Ему посоветовали ни о чем не беспокоиться: обо всем позаботятся и без него. Надо просто набраться терпения, подождать, пока ему позвонят.
      Миновало почти шесть месяцев, но телефон еще ни разу не звонил.
      Со всей бумажной работой он покончил в первый месяц. Затем стал приносить на службу книги, которые давно мечтал прочитать, но не хватало времени. По прошествии трех месяцев генерал стал вместе с книгами прихватывать и бутылку бурбона.
      Когда истек четвертый месяц, он приносил уже только бурбон. Прошло недели две, и он стал сомневаться, стоит ли ему вообще появляться на этой службе. Она отнимала время, но его подозрение начинало превращаться в уверенность: телефон не позвонит никогда. Вероятнее всего, Линч по заданию ЦРУ где-нибудь обучает команду головорезов для борьбы с террористами. А все дело с пришельцами положено под сукно.
      Дорога в прессу для него закрыта. Теперь это не горячие новости. Люди при власти имели достаточно времени, чтобы прикрыть все, найти изустным рассказам приемлемое объяснение, навести полный порядок на месте событий, убрать с глаз долой мельчайшие свидетельства разыгравшейся трагедии.
      Он мог бы, конечно, поспорить, мог выразить недовольство, потребовать, чтобы было что-то сделано, мог бы, наконец, сам обратиться к президенту.
      Однако в этом не было ни малейшего смысла. Если бы он попытался разворошить эту вонючую кучу, ему самому нашли бы дело или просто отправили бы в отставку, но, что бы ни было предпринято, очевидным оставалось одно прежнего назначения ему не видать никогда, именно того поста, которого он желал больше всего на свете, на котором он мог бы продолжать иметь дело с этими пришельцами, этими убийцами, этими чудовищами из внешнего космоса.
      Только это и беспокоило его по-настоящему. Прежняя работа таила в себе так много потенциальных возможностей. Технология межзвездных путешествий, все их невообразимое оружие, их экраны невидимости, - если бы все это попало в руки правильно понимающих дело людей, мир стал бы совершенно другим, целая вселенная стала бы совершенно новой. Если бы удалось захватить один из их звездолетов, полеты "Аполлонов" на Луну стали бы выглядеть запусками мыльных пузырей, - люди действительно смогли бы летать к звездам. Обладание этими кораблями открыло бы дорогу к нетронутым мирам, ресурсам и богатствам, какие трудно вообразить! Если где-то в галактике есть другие цивилизации, отличающиеся более дружественными нравами, чем эти охотники, человечество перестанет быть одиноким. Тогда изменится все.
      Даже если это невозможно, даже если человеческие существа не вырвутся к звездам, у этих пришельцев есть оружие и технология, которые поставят США далеко впереди остального мира, и тогда типов вроде Саддама Хусейна или Муамара Каддафи станет прихлопнуть не труднее, чем пару мух.
      Это величайшее дело, какого не было ни у кого, - его личная игровая площадка, которую они отобрали у него.
      Он надеялся, что командование просто так не отказалось от всего этого. Возможно, на его место поставлен кто-то другой, достойный, с их точки зрения, большего доверия. Может быть, его делом занимается теперь кто-нибудь вроде Линча.
      Он надеялся, что это так.
      Не исключено, говорил он себе, что все не так безнадежно, как ему представлялось. Может быть, телефон действительно зазвонит, а сейчас его не беспокоят потому, что пришельцы после нью-йоркского вторжения больше не появились. Возможно, со временем он потребуется снова, и тогда все возвратится на круги своя.
      А может быть, большое начальство искренно верит, что эти твари приходили с чем-то хорошим.
      Может быть, черт побери, с хорошим в собственном понимании, а возникшая кутерьма расстроила их планы. Они прибыли на Землю в поисках хорошего времяпрепровождения или чтобы отомстить за охотника, которого убил Дач много лет назад, а в результате вынуждены были сматываться, унося двух-трех своих раненными, - на их родной планете подобные трофеи вряд ли выглядели хорошей рекламой для любителей охотничьих экспедиций. Если у них и существуют какие-то правила невмешательства, то они явно начихали на это, когда решили посадить свой звездолет прямо на Третьей авеню.
      Надо было быть очень уж изощренным мерзавцем, чтобы ухитриться утаить все это, думал Филипс. Даже ранним воскресным утром свидетелей оказалось предостаточно.
      Может быть, верховное командование думает, что заварушка произошла из-за того, что люди сами вмешались в нее. Не исключено, что оно отказалось попытаться найти способ добраться до их технологии и поэтому решило просто игнорировать сам факт существования пришельцев. Даже когда Филипс руководил этим шоу, он имел строжайший приказ не мешать охотникам наслаждаться своим развлечением, позволить им убить несколько человек и взять с собой трофеи - не досаждать, не доводить до бешенства. Начальство всегда вело себя скорее настороженно, чем заинтересованно: беспокоилось, как бы не раздражить пришельцев, не довести их до желания разжечь настоящую войну; оно совершенно не заботилось о том, чтобы кто-то чему-то научился у этих ублюдков из космоса.
      И сейчас они лишают Филипса шанса вмешаться, не позволяют ему разобраться с этими тварями раз и навсегда. Высокое начальство заставляет его ждать, сидеть за этим пустым письменным столом, уставившись на телефонный аппарат, который никогда не зазвонит...
      Телефон зазвонил.
      Сперва Филипс даже не связал этот звонок со стоявшим на столе аппаратом. Он слышал звук, но не обращал на него внимания. Сознанием он не воспринимал его как что-то касающееся его лично - звонок был просто еще одним добавлением к шуму, который всегда откуда-то проникал к нему в кабинет.
      Телефон ожил снова, и на этот раз до генерала дошло. Он вздрогнул, как от выстрела, уронил пустую стопку и схватил трубку.
      - Филипс слушает, - рявкнул он в нее. Его трясло.
      Глава 7
      Раше медленно выбирался из плена сна. Сознание было словно подернуто дымкой. Он никак не мог вспомнить, где находится.
      Семья живет в Блюкрике, штат Орегон, - он, его жена Шерри и два их сына. Они переехали сюда, чтобы чувствовать себя в безопасности после той кутерьмы в Нью-Йорке.
      Но сейчас он не дома, а где же? Где бы он ни лежал, на обыкновенную постель это похоже не было. Раше открыл глаза.
      В них по-прежнему было темно, затем темноту разорвал яркий свет, болезненно яркий, буквально ослепивший его. Он снова закрыл глаза, стараясь собраться с мыслями.
      Сознание вернуло его в гущу нью-йоркских событий... Кем они были, те существа, на самом деле? Чем они там занимались? Зачем явились? Не вернутся ли они?
      Не вернутся ли они за ним!
      Шефер говорил, что вполне разгадал их, но Раше так ничего и не понял. Охотники из космоса, ладно, - но почему? Как они решают, на кого охотиться? Где он может быть в безопасности? И есть ли такое место? Достаточно ли далек Блюкрик от их охотничьих троп?
      Ему никак не удавалось перестать думать о них, он не мог изгнать из памяти видения странных масок, скрывавших отвратительные лица, желтый цвет кожи и черные когти этих существ, изувеченные, истекающие кровью тела их жертв.
      Раше моргнул. Было ощущение, что он наглотался наркотиков, - может быть, действительно наглотался? Он не мог вспомнить, был не в силах понять, где он, как сюда попал. Оставалось попытаться что-нибудь увидеть сквозь слепящий свет, вырваться из застилавшего разум тумана.
      Маска. Он увидел парившую над ним маску. И длинные желтые пальцы, тянувшиеся к его лицу.
      Это один из них, понял Раше, один из космических пришельцев!
      - Он проснулся... - услышал Раше чей-то голос.
      Он заставил себя действовать. Внезапно и решительно. Он немолод, выглядит слишком тучным и потерявшим форму, но еще умеет двигаться быстро и решительно, если необходимо. И он сделал нужное движение, нанес удар и тут же вцепился в горло существа в маске, громко выкрикнув:
      - Не уйдешь! Теперь тебе не смыться! На этот раз я возьму тебя!
      Враг отшатнулся и грохнулся на пол, потянув за собой Раше. Он приземлился на грудь противника. Невыносимо яркий свет оказался у него за спиной, и он снова все отчетливо видел.
      Послышался визгливый женский голос:
      - Шериф Раше, пожалуйста! Остановитесь!
      Раше всмотрелся в противника и понял, что перед ним не тот, за кого он его принял. Маска была не металлической, как у пришельцев, а марлевой. Шериф сжимал человеческое горло. Пальцы действительно были желтыми - его просто обманули резиновые перчатки. И Раше знал, что не смог бы с такой легкостью свалить с ног пришельца-хищника. Он ослабил хватку рук.
      Туман в мозгу наконец рассеялся, и Раше осознал, что придавил коленями к полу зубного врача.
      - Доктор Крелмор, - промямлил он, внезапно вспомнив имя поверженного им на пол мужчины. Крелмор жадно хватал ртом воздух.
      - Извините, - сказал Раше, отпуская свою жертву, - общий наркоз... я хочу сказать...
      - Наркоз? - повторил Крелмор, поднимаясь с пола не без помощи медицинской сестры.
      - Мне привиделось, - смущенно продолжал Ра-ще, - видимо, что-то вроде галлюцинации.
      - Галлюцинации? - Крелмор отряхивал свою одежду. - Я только зубной врач, шериф, но мне не приходилось видеть подобную реакцию на общий наркоз. - Он прокашлялся. - Все ваши пломбы на месте, но, может быть... видите ли, возможно, вам стоит проконсультироваться у психиатра или где-то обследоваться.
      Раше протестующе замотал головой.
      - Я повидал достаточно психиатров, их хватило бы для установления диагноза целому штату Флорида, - сказал он. Затем добавил, уверяя скорее себя, чем дантиста и медсестру: - Иисусе, я действительно был уверен, что набросился на него. - Он взглянул на доктора Крелмора: - В последнее время мне было нелегко... - но сразу осекся.
      Рассказ дантисту о своем участии в засекреченной войне с пришельцами-монстрами на улицах Нью-Йорка - вряд ли именно то, что нужно для карьеры шерифа этого маленького городка.
      - Видите ли, док, - продолжал он, - мне в самом деле стыдно за свое поведение. Я... я буду вам очень признателен, если это останется между нами... - Он вымученно улыбнулся. - У меня была серьезная стрессовая нагрузка, да еще переезд, новая работа... Я до сих пор чувствую себя не в своей тарелке.
      - Не сомневайтесь, - сказал Крелмор, потирая горло. Красные отметины, оставленные пальцами Раше, уже почти исчезли. - Можете быть спокойны, нет проблем, шериф. Я сохраню ваш секрет. - Он заставил себя вяло осклабиться в ответ на улыбку Раше. - Каждый раз, когда по телевизору показывают "Марафонца", у меня возникает точно такое же чертовски неприятное ощущение. Можете считать, что я уже привык к нему.
      - До сих пор никто... - заговорила медсестра и сразу же осеклась, заметив досаду на лицах обоих мужчин, которые разом повернулись к ней, испугавшись, "что она может сказать что-то такое, о чем все они [пожалеют. - Ну, у нас и прежде бывали выходившие 1из себя пациенты, - сказала она, - но вы, думаю, (первый, кому удалось по-настоящему одержать верх над доктором Крелмором.
      На лице зубного врача снова заиграла улыбка.