Немногочисленная банда исправно занималась своим делом, поставляя доноров для замены почек толстосумов. У каждого члена преступной группы уже был личный транспорт и по мелочам денег не считали. Гарик и Люба по-прежнему жили вместе, но уже не ссорились. Жили каждый сам по себе. У Любы был в самом разгаре роман с профессором и она часто не приходила ночевать. Игоря же женские прелести почти не интересовали, у него наступила какая-то апатия.
      Он разочаровался в жизни. Если не считать времени, потраченного на дела и работу, то жизнь его протекала у телевизора. Особенно нравились ему передачи криминального характера. Он словно предчувствовал беду, уверенный, что то, чем они занимались, вечно продолжаться не может и конец неизбежен.
      В этот день Сутулый и Гарик выехали на «девятке» Павла за новым донором. Они решили подыскать кого-нибудь в районе, а то слишком часто стали пропадать люди в городе. Километрах в семидесяти от города они заметили на обочине скопление автомобилей, а когда подъехали ближе, увидели, что кто-то сбил человека. У Герасимова мелькнула шальная мысль и он предложил подыскать донора в беспорядочной массе людей.
      – Потом сам черт не разберет, куда он делся, – заявил он подельнику.
      – Но это же неоправданный риск, – возразил было Гарик.
      – Ты разве не заметил, что мы уже давно ходим по лезвию ножа? – сказал Сутулый с азартом.
      – Смотри сам, – с безразличием согласился Гарик. – Я тебя подстрахую, – и он передал собеседнику, заправленный шприц. Павел выбрал молодого мужчину, со здоровым цветом лица, которое ему почему-то показалось знакомым, и ловко воткнув в мышцу ноги иглу, сделал укол. Вершков заметил, как кто-то оторвал от его ноги руку со шприцом и с изумлением посмотрел на сутулого незнакомца, примерно одного роста с ним. Его ухмыляющееся лицо показалось Александру слишком наглым и он уже намеревался его проучить, но слабость в суставах и помутнение в глазах не позволили ему осуществить задуманное.
      – Человеку дурно стало! – крикнул кто-то из толпы.
      – Что с тобой, Леха? – подыграл Павлу Игорь.
      Они подхватили несчастного под руки и утащили от любопытных глаз. Сутулый развернул свою бежево-перламутровую «девятку» в обратном направлении и, самодовольно улыбаясь, заметил:
      – А ты не верил, что получится.
      – Мне все равно, – ответил подельник, который больше походил на робота, в которого заложили определенную программу и он неукоснительно следовал ей.
      – Не нравится мне твое настроение. – Вспомнив, что лицо донора ему показалось знакомым, Герасимов внимательно посмотрел в зеркало заднего вида. – Ты не находишь, что он на одно лицо с твоей супругой. – Брови у водителя поползли вверх от удивления. – Неужели такое возможно?
      Гарик нехотя обернулся и взглянул на Вершкова, который сидел на заднем сиденье, со склоненной набок головой.
      – Это ухажер дочери Атамана, – узнал Игорь.
      – Я слышал, что Ксюша отшила его, прежде чем исчезнуть? – подыскивал Сутулый оправдание. Ему не хотелось возиться с новым донором, к тому же, этот запомнил его лицо.
      – Потому что именно он убил ее отца, – объяснил Гарик поступок Ксюши.
      – Это в корне меняет дело. – В голосе Павла скользила открытая злость. – Жалко, что он не почувствует боли перед смертью.
      – А ты уверен, что Люба согласится воспользоваться его почкой? – Вопрос оказался столь непредвиденным, что Сутулый, опешив, чуть не столкнулся со встречным транспортом.
      – Это еще почему? Ведь он укокошил ее родного брата!
      – Мне не известны настоящие причины, но даже на похоронах брата она симпатизировала этому парню и несла, что-то вроде того, что не он виновен в смерти Атамана. И племянницу уговаривала помириться с ним.
      – Да! – Павел почесал затылок. – Достаточно взглянуть на его лицо и можно подумать, что он родной ее брат, а не Алексей. Воистину чудеса способна творить природа.
      – Не исключено, что тут кроется какая-то тайна, – сказал Игорь. – Я как-то подслушал отрывок разговора жены с тещей. Они говорили что-то про близнеца, будто бы потерянного с самого рождения. Не успел полностью разобраться. Заметив меня, они замолкли.
      – Что ты предлагаешь? – Сутулый находился на распутье, хотя не очень верил в сказочные истории. Но судя по тому, что поведал ему Гарик, Люба действительно могла отказаться от донора.
      – А что я могу предложить? Если он Атамана не пожалел, невзирая на любовь к его дочери, то и на нас наплюет. А он, между прочим, наверняка твое лицо сфотографировал.
      – Я в этом не сомневаюсь. – Сутулый прижал губами фильтр сигареты и нервно чиркнул зажигалкой. – Необходимо что-то придумать.
      – Накроем его лицо полотенцем. Жена и внимания не обратит.
      – Точно! – обрадовался Павел, успокоившись. До крематория они добрались без приключений, если не считать, что на въезде в город их остановил инспектор ГАИ для проверки документов. Но документы у Герасимова были в полном порядке, а на Вершкова, который походил на дремавшего пассажира, инспектор и не взглянул.
      Сергей уже ожидал их у входа и помог отнести Александра на стеллаж, который служил им операционным столом.
      – Да это же… – узнал сторож донора.
      – Заткнись! – перебил его Сутулый. – Смотри не проговорись сестре, – угрожающе предупредил он.
      – А что, мне больше всех надо? – залебезил трусоватый Сергей. – Мое дело – сторона.
      – Так-то лучше будет, – одобрительно кивнул Павел. К приезду Казаковой донора подготовили к операции. Она молча помыла руки из чайника, ей поливал брат и подошла к стеллажу со скальпелем в руке.
      – Наркоз в вену ввели? – поинтересовалась она на всякий случай.
      – Три минуты назад повторно, – подтвердил муж.
      – А зачем вы ему лицо полотенцем накрыли? – все же спросила женщина.
      – Павел ему малость физиономию подпортил, – нашелся Гарик. – Чтоб не отвлекать твое внимание.
      – Надо же какая забота, – усмехнулась Казакова и занесла руку со скальпелем, а Игорь занял место ассистента. Она только начала делать разрез, когда Сутулый нечаянно задел край полотенца и оно сползло на пол. Люба намеревалась прочитать нотацию Павлу, чтобы не вертелся под руками, но лишь раскрыла рот и замерла, словно слова застряли у нее в горле.
      – Кого вы притащили, идиоты несчастные! – Она отдернула руку со скальпелем, будто ее змея ужалила.
      – Зачем так кипятиться? – Сутулый скривил недовольную физиономию. – Кто подвернулся, того и привезли.
      – Вы немедленно отвезете его в какую-нибудь больницу, там наложат на рану швы. Люба взялась за дезинфекцию пореза.
      – Что-то я тебя плохо понимаю! – Тон Герасимова дружелюбным назвать было нельзя. – Он убил моего кореша, между прочим, твоего брательника, а ты его значит в больницу? – Люба спиной ощутила, вставляя тампон в рану, три пары любопытных глаз, обладатели которых с нетерпением дожидались разъяснений. И ей пришлось признаться.
      – Этот человек – мой родной брат, близнец!
      – Твой?! – задал самый глупый вопрос, какой только можно придумать, Сергей.
      – И твой тоже. Тупица!
      – Вот так номер! – Глазки у сторожа бегали, не останавливаясь.
      – Но ты должна учитывать, что он запомнил мое лицо, – воскликнул Павел.
      – Я не считаю это такой весомой причиной, чтобы самолично лишить своего брата жизни, – заявила Казакова.
      – Атаман тоже был твоим братом, – не без ехидства заметил Сутулый. – А он отправил его в мир иной, – и он метнул злобный взгляд на Вершкова.
      – Есть существенная разница. Он даже не догадывался, что Алексей его брат, а мне сей факт доподлинно известен. – Люба помолчала и более мягко добавила: – У нас почти миллионный город и ваша встреча исключена не менее, чем на девяносто процентов.
      – Я бы не возражал, чтобы исключение составляло на все сто, – пробубнил недовольный Герасимов. – Ладно, – махнул он рукой. – Все равно он живет не в нашем городе. – Только каким образом мы сдадим его в больницу?
      – Бросите возле приемного покоя, позвоните и бегите. Не такая уж и сложная операция, – подсказала женщина. – Завтра понедельник, так что новый донор необходим, самое позднее – до ночи, – напомнила она.
      – За этого мы с Гариком вычтем из вашего гонорара. – Он имел в виду Казаковых, Любу и Сергея.
      – Я-то здесь при чем? Нужен мне родственничек, которого отродясь не видел, – возмутился сторож.
      – Замолчи! – прикрикнула на него сестра. – Я потом возмещу тебе ущерб. – Затем повернулась к Сутулому и сказала: – Мы согласны.
      Вершкова передали в руки медикам тем способом, который придумала Казакова, а вечером преступникам предстоял новый рейс, который прошел успешно.
      Через месяц после последней встречи с родным братом, которая оставила неприятный осадок, у Любы состоялся разговор с матерью. Она полюбила своего брата-близнеца с того самого момента, как только узнала о его существовании. Эта любовь развивалась подсознательно: росла и крепла, несмотря на то, что они еще ни разу не виделись. Первая встреча в Доме у старшего брата не принесла разочарования, а лишь усилила родственные чувства. Люба любила и уважала Алексея, была ему благодарна за помощь, которую тот оказывал всей семье и ей в том числе. Но говорят, что близнец даже чувствует боль другого близнеца, поэтому Александр ей становился ближе день ото дня. Именно эта любовь и спасла Александра, когда он угодил в донорские сети. А в гибели Алексея она себя винила больше, чем Вершкова.
      – Мама, что ты испытываешь по отношению к младшему сыну? – задала дочь прямой вопрос Ирине Анатольевне.
      – Я уже говорила тебе, дочка, что не хочу думать об этом, – решила мать не возвращаться к больной теме.
      – Ты не можешь простить ему Алексея? – не унималась Люба.
      – Отстань, пожалуйста, и так на душе муторно. – Мать присела на краешек стула и облокотилась одной рукой о стол.
      – Ты никогда не задумывалась: если бы верх одержал старший, то тебе бы пришлось оплакивать младшего сына? – продолжала безжалостно наседать дочь. И, выдержав короткую паузу, добавила: – Мы просто обязаны раскрыть ему глаза на правду! – Последние слова дочери заставили Ирину Анатольевну серьезно задуматься. Люба заметила, что в глазах матери промелькнул испуг, перемешанный с болью.
      – А ведь ты права, – согласилась пожилая женщина после некоторых размышлений. – Алеша не пожалел бы Сашу. Сохранить обоих могло только чудо.
      – Вот видишь, – невесело улыбнулась Люба. – И этим чудом была я. Расскажи я вовремя, кем они друг другу доводятся трагедии бы не случилось. Так что, мама, если и Должна ты кого-то ненавидеть, то меня в первую очередь.
      – Не нужно на себя наговаривать. – В голосе Ирины Анатольевны было столько мольбы и отчаяния, что слова давались ей с большим трудом. – Ты хотела, как лучше.
      – Хотела, не хотела… Какое это теперь имеет значение? – Любе не терпелось рассказать матери о ее последней встрече с братом, но обстоятельства, при которых они столкнулись, не позволяли сделать этого. Если мать и догадывалась, что Алексей до последнего дня вел преступный образ жизни, то дочь в этом плане она считала непорочной. – Откройся ему, объясни. Он добрый и все поймет, а на душе сразу легче станет, – и советовала, и уговаривала дочь одновременно.
      – Завтра же отправлюсь в Саратов, – неожиданно приняла решение Ирина Анатольевна. – В конце концов вина за его сиротскую долю лежит на моей совести. И никто, кроме него, снять с меня этой вины не сможет.
      – Ты позвони ему, – мягко предложила Люба. У нее был рабочий телефон Вершкова, который ей когда-то дала Ксюша.
      – Куда? – коротко спросила мать. Люба раскрыла записную книжку, положила ее на стол и молча указала на нужный телефон. На другом конце провода ответил незнакомый мужской голос.
      – Вершкова Александра Федоровича пригласите, пожалуйста, к телефону, – попросила Ирина Анатольевна и сердце, казалось, должно было выскочить у нее из груди.
      – Вершкова перевели на новое место службы, в другой город, – оповестил официальный голос, прерванный короткими гудками.
      – Что он сказал? – Люба не сидела на месте, а энергично и беспорядочно расхаживала по комнате. – Его нет на работе?
      – Он больше у них не работает, – отозвалась мать поникшим голосом.
      – Мы завтра вместе полетим в Саратов, – решительно сказала Люба.
      – Его перевели в другой город.
      – Нужно было узнать в какой.
      – Я не успела, связь прервалась, – оправдывалась Ирина Анатольевна. – Он всегда будет напоминать мне о моей подлости. Он – моя совесть: то появляется на горизонте, то вновь исчезает.
      – Я найду его и сама во всем признаюсь! – Обещание Любы даже походило на клятву. Она почему-то думала, что следующая их встреча будет непременно счастливой.
      Минуло уже больше месяца, как они отпустили Вершкова, а страх неизбежной расплаты, зародившийся в душе Игоря, все еще не покидал его. Ему казалось, что их деяния давно известны правоохранительным органам и после очередной донорской операции его била лихорадка. Игорь стал раздражительным и хрупкое семейное перемирие вновь нарушилось. Взаимные упреки постепенно перерастали в скандалы, иногда доходило до рукоприкладства. И не всегда верх одерживала сильная половина.
      – Опять со своим профессором провела вечер? – холодным тоном спросил Игорь.
      – Тебя это не касается, – ответила Люба, устраиваясь в кресле, напротив телевизора.
      – Мы живем под одной крышей и я не позволю делать из себя посмешище!
      – Купи себе квартиру, если не хочешь выглядеть клоуном, – отозвалась жена с безразличием. – Между прочим, тебя никто тут не задерживает. – Она нажала кнопку пульта управления и вспыхнул голубой экран телевизора.
      – Сама уходи или веди себя подобающим для замужней женщины образом, – потребовал Игорь.
      – Тебя забыла спросить, – с сарказмом в голосе ответила Люба и прибавила звук.
      Симфоническая музыка заполнила комнату. Люба не любила ее, но даже не переключила канал, потому что не слышала звуков, сознание заполнялось совсем иными проблемами. – Ты пока живешь в квартире, купленной на деньги моего брата, – упрекнула она. Их общение перешло на крик из-за громкого звука телевизора.
      – Убавь звук! – Игорь находился на грани нервного срыва.
      На лице супруга скользнула недобрая улыбочка и она прибавила звук до конца.
      – Так ты еще издеваешься?! Знаешь, что я с тобой сделаю?! Знаешь… – Он метался по комнате, стараясь перекричать телевизор.
      – Исчезни. – Создавалось впечатление, что Люба не замечает его раздражения. Игорь схватил ее за руку, выдернул из кресла и ударил кулаком по лицу. Жена отлетела метра на три и упала. Гарик взял пульт и выключив телевизор, разбил его об угол журнального столика.
      – Ах ты свинья! – Она утирала ладонью кровь с подбородка, которая сочилась из разбитой нижней губы. – Ты посмел ударить меня?
      – Не велика птица. – Они будто поменялись местами. Если Игорь частично разрядился, то у Любы внутри все закипало.
      – Такого я никогда не прощу тебе! – прозвучала холодная угроза, что трудно вязалось с возбужденным состоянием Любы.
      – Очень приятно, что хоть таким образом ты надолго сохранишь мой образ в своей памяти. Но если честно: мне абсолютно все равно. Мы уже все обречены. Твой близнец отправил Алексея на тот свет, теперь примется за нас. Лучший исход – это длительное лишение свободы. Я не уверен, что это приятнее, чем встретиться с твоим старшим братом, – поделился Игорь размышлениями и заметил, что страх перед неизбежным улетучивается, стоило лишь высказаться.
      – Уж не ты ли собрался накапать на нас? – Теперь Люба полностью успокоилась явно что-то задумав. – Принеси мне воды, – неожиданно потребовала она.
      – Поищи холуя в другом месте.
      – Твое дело, – беззлобно сказала Люба, чем вызвала немалое изумление у Игоря. Она поднялась и молча отправилась на кухню. Через две-три минуты вернулась со стаканом минеральной воды в левой руке. – Нам нужно плотнее держаться друг друга, а не ссориться по пустякам, – проворковала она, подавая стакан мужу.
      – Ты серьезно так считаешь? – еще сильнее удивился он, принимая воду.
      – Разумеется, – улыбнулась жена. – Пей. Это немного охладит твой пыл. – Гарик недоверчиво покачал головой и поднес стакан к губам. Но он не успел проанализировать загадочное поведение жены, как заметил в правой руке кухонный нож и почувствовал, как острое лезвие легко вошло в тело, в области солнечного сплетения. От дикой боли, он выронил стакан с недопитой минералкой, схватился за рукоятку ножа и, казалось, с благодарностью посмотрел на жену.
      – Не ожидал. Но тебе будет гораздо хуже… – Сознание резко покинуло его и он упал на пол, к ногам убийцы, на лице которой невозможно было найти и тени сожаления.
      Но руки все же у Казаковой дрожали, когда она набирала телефонный номер Сутулого.
      – Паша, срочно приезжай ко мне, – попросила она подельника.
      – Что там у тебя? – недовольно откликнулся тот, а женское щебетание на заднем фоне говорило, что его отвлекли от серьезных дел. – Перенесем встречу на завтра, – и он намеревался повесить трубку.
      – Случилось несчастье, – успела прокричать Люба. – Какое еще несчастье? – Сутулый вновь поднес трубку к уху. Ему ужасно не хотелось расставаться с красавицей, которую он обхаживал несколько дней и только теперь та согласилась посетить его холостяцкое жилище. – Я заскочу к тебе позднее, вместе со своей девчонкой.
      – Ты нужен мне срочно! – Любин голос мало походил на дружелюбный. – Выпроваживай свою кралю и приезжай один.
      – Что все-таки стряслось? – Волнение собеседницы начинало передаваться и ему.
      – Не телефонный разговор. Все намного серьезнее, чем ты только можешь себе представить.
      – Хорошо. Жди, уже выхожу. – Прежде чем отключилась линия, Казакова услышала обиженный голос партнерши Герасимова. Сутулый ворвался в квартиру Любы, словно разбушевавшийся тайфун.
      – Ты обломала мне великолепный вечер, – набросился он на хозяйку с порога. – Пришлось выставить ее за дверь… – Увидев безжизненно лицо Гарика, согнувшегося в три погибели на полу, он осекся. – Кто его замочил? – Он даже перестал моргать.
      – Он достал меня. – Женщина показала на разбитую губу.
      – Понятно, – пришел в себя Сутулый. – Подкинула ты мне головной боли. Где теперь искать напарника?
      – Это второй вопрос. На первых порах буду помогать тебе сама, а там видно будет, – отмахнулась Казакова. – Лучше посоветуй, что делать с телом.
      Павел склонился, приставил два пальца к шее несчастного и объявил:
      – Он еще жив. Пульс слабый, но прощупывается.
      – Все равно «скорую» мы для него вызвать не можем.
      Сутулый прикурил сигарету и спросил, расхаживая по комнате:
      – Брат твой когда дежурит?
      – Сегодня ночью. – Она посмотрела на настенные часы и добавила: – Уже заступил.
      – Так. – Он почесал затылок, выпуская густую струю дыма. – А очередной клиент в вашем отделении есть?
      – Только вчера Абрам Семенович поместил его в отдельную палату. – Глаза женщины приняли осмысленное выражение, она начинала догадываться, к чему клонит собеседник.
      – Твой муженек может сослужить нам последнюю службу, – сказал Сутулый то, о чем сама уже подумала Казакова.