Превратности судьбы. Часть II

      – Я готов, – произнес он голосом человека, приговоренного к смерти.
      – Не дрейфь! – похлопал напарник его по плечу, думая, что таким образом можно успокоить.
      Только что объявили о прибытии поезда и они, смешавшись с толпой встречающих, прохаживались по перрону. Поезд остановился на первом пути и прибывшие смешались с толпой.
      – Как определить человека со здоровой почкой? – шепнул на ухо Игорю Павел.
      – Он должен быть молодым, со здоровым цветом лица, – тихо ответил напарник. – Но на глаз, да в такой сутолоке нельзя быть уверенным на сто процентов.
      – Разберемся.
      Сутулый выждал, пока отсеились пассажиры, которых встречали родственники или знакомые, и выбрал подходящий, по его мнению, объект.
      – Мы можем вас подбросить, – обратился он к мужчине среднего роста, на вид лет тридцати пяти, с множеством чемоданов и сумок.
      – Если еще и вещи поможете донести, не откажусь, – улыбнулся приезжий.
      – Это мы в раз организуем, – и Павел схватил два самых больших чемодана.
      Игорю ничего не оставалось, как последовать примеру напарника, но он выбрал не очень тяжелые сумки.
      – Повезло мне, – сказал мужчина. Ему достались рюкзак и спортивная сумка.
      – Эх, тяжела жизнь челночная, – пошутил Сутулый.
      – Не говори, – отозвался довольный челночник. Гарик в их беседу не вмешивался.
      – А почему никто не встречает? – поинтересовался Павел.
      – Я не местный. Первый раз в вашем городе. Знакомые говорили, что здесь хорошо на вещевом рынке расходятся импортные шмотки.
      – Тут ты в точку попал, – заверил его Павел. Он считал, что обстоятельства складываются как нельзя лучше. – Значит в гостиницу?
      – А куда же еще? – вздохнул челночник. – Только бы места были свободные, не очень-то хочется всю ночь в фойе отираться. С этими сумками да чемоданами даже на пятнадцать минут нельзя прикорнуть, все растащат.
      – Ты прав, – подтвердил Сутулый. – За нашим людом глаз да глаз нужен. Не успеешь моргнуть, а уже гол, как сокол.
      – Вот именно, – сник мужчина, представив себе невеселую перспективу.
      – Но ты не переживай! – продолжал заговаривать ему зубы Сутулый. – У меня в гостинице есть знакомая администраторша. Устрою тебя по высшему разряду.
      – Правда? – не поверил челночник.
      – Не сомневайся! Так понравится, что уезжать не захочешь.
      – Вот спасибо, мужики! Не думайте, отблагодарю, как положено.
      – Щедрых людей вдвойне приятно обслуживать. Они свернули в сторону от автостоянки и зашли за коммерческие палатки.
      – Куда вы меня ведете? – заподозрил было неладное челночник.
      – Уже пришли, – успокоил его Герасимов, указав на машину скорой помощи.
      – На «скорой» шабашите? – удивился приезжий.
      – Приходится суетиться. По себе знаешь, какая сегодня жизнь. А машину здесь спрятали от инспектора ГАИ, – пояснил разговорчивый Сутулый.
      – Молодцы! Хочешь красиво жить – умей вертеться, – одобрил их новый знакомый.
      – Принимай вещи, доктор, – бодро произнес Павел.
      – Давай, – удрученно ответил Гарик, который уже успел забраться в салон «скорой помощи».
      – Держи, – и Сутулый подал чемоданы, сумки и рюкзак. – Это тебе не по специальности работать. – Затем он повернулся к челночнику и сказал: – Садись вперед. Этот надутый индюк замучает тебя своим молчанием.
      – Да, твой напарник не больно-то разговорчив, – отозвался челночник, устраиваясь на переднем сиденье.
      – Зануда, каких свет не видывал, – охарактеризовал Павел Игоря. – Интеллигентишка неприспособленный. Какой с него спрос. – Он махнул рукой и включил зажигание. – А куда деваться? Приходится мириться с таким положением. – Машина плавно тронулась с места. Через пару кварталов он тормознул возле телефонной будки и спросил у пассажира: – Ты не против, если я на работу звякну?
      – Мог и не спрашивать, – сказал мужчина. Сутулый закрыл за собой дверь телефона-автомата и набрал номер дежурного врача отделения гемодиализа Первой городской больницы.
      – Алло, – мгновенно ответил тревожный голос Казаковой.
      – Это Павел. Минут через пять-семь за тобой заедем. Спускайся пока.
      – У вас нормально? – поинтересовался взволнованный голос.
      – Олух попался, его даже усыплять не пришлось. Если спросит, скажешь ему, что ты дочь моего начальника.
      – Хорошо, – и Люба опустила телефонную трубку на рычаг аппарата.
      Она бросила взгляд на часы, которые показывали начало второго. Казакова поднялась, налила в кружку горячего чая, который недавно вскипятила, положила туда три ложки сахара и бросила несколько таблеток снотворного. Тщательно размешала содержимое, взяла кружку и вышла из кабинета. Она направилась к дежурной медсестре.
      – Варвара Степановна, я вам горяченького чайку принесла, – и она протянула бокал пожилой женщине.
      – Спасибо, дочка, – поблагодарила ничего не подозревающая медсестра. – Дай Бог тебе доброго здоровья.
      Казакову аж передернуло. Если бы ее обругали, она бы чувствовала себя куда лучше. Однако пересилив себя, она изобразила на лице приветливую улыбку и ответила:
      – Не за что и благодарить, Варвара Степановна.
      – Не скажи, – возразила медсестра. – Внимание нынче дорогого стоит, да сахарок в дефиците, – добавила он, отхлебнув чай.
      – Как чувствуют себя больные? – перевела Люба разговор на другую тему.
      – Спят, тяжелых нет.
      – Давно проверяли?
      – И пяти минут не прошло, как вернулась. Да ты не беспокойся, можешь поспать в своем кабинете, если что, так я разбужу, – предложила Любе сердобольная женщина.
      – Не хочется, я выспалась перед дежурством. Пойду пройдусь по палатам, а вы можете поспать, одна справлюсь.
      – Старая стала, который год уже бессонница мучает, – сказала Варвара Степановна и зевнула. – Вот тебе раз, – удивилась она. – Никак сглазила.
      – Отдыхайте, – подбодрила ее улыбкой Люба и вышла, бесшумно прикрыв за собой дверь. Она вернулась в свой кабинет и взяла приготовленный чемоданчик с инструментами для операции. На выезде с территории больницы ее уже поджидала машина скорой помощи.
      – Отец просил подвезти тебя. – Через открытое водительское окно высунулась голова Сутулого.
      – Если можно, побыстрее, – сухо отозвалась Казакова, влезая в машину.
      – Видал? – обратился Павел к пассажиру. – Думает, если у нее папа начальник, так уже может мной командовать.
      – Все дети начальников из себя строят, – поддержал его челночник. Он держал Сутулого за своего человека и быстро находил с ним общий язык.
      – Ничего! Дамочку подбросим и два часа свободен, займемся твоим устройством, – пообещал водитель собеседнику.
      – Скорее бы уж, – мечтательно произнес тот. – С ног валюсь.
      – Потерпи, я тебе номерок со всеми удобствами организую. Примешь душ и баиньки, выспишься, на рынке раньше одиннадцати делать нечего, народу нет.
      Отвлекая челночника, Сутулый вел машину с бешеной скоростью и вскоре они прибыли на место.
      Крематорий располагался на самой окраине города. Ни освещения, ни жилых домов – настоящая глушь. У входа их поджидал подвыпивший сторож.
      – Куда это мы приехали? – заволновался челночник. Его начинал охватывать страх: один, в незнакомом городе, в окружении незнакомых людей.
      – Да ты никак боишься? – улыбнулся Сутулый. – Выйди, перекури на свежем воздухе, а я пока помогу даме отнести чемоданчик. Вернусь и сразу займемся твоими проблемами. – Водитель выскользнул из кабины и поздоровался сторожем. Люба и Гарик тоже вылезли из машины, кивнув Сергею. Последним показался челночник.
      – Жутковатое место, – произнес он, поеживаясь.
      – А тебе бы хотелось, чтобы крематорий в центре города разместили, – усмехнулся сторож. Спиртные пары действовали все сильнее и он уже плохо соображал.
      – Крематорий? – ужаснулся мужчина.
      – Ты что с луны свалился? – Язык у Сергея уже сильно заплетался. К тому же он не обращал внимания на жесты, которые ему делал Сутулый из-за спины челночника. – Хватит лясы точить, где донор? – спросил он. Ему и в голову не пришло, что тот стоит перед ним. Сергей был уверен, что несчастный находится в машине скорой помощи, в бессознательном состоянии.
      – Какой донор? – с дрожью в голосе поинтересовался челночник. Но ответа он не дождался. Сутулый ударил несчастного по голове газетным свертком, в котором была завернута скалка. Тот покачнулся и рухнул на землю. Люба и Гарик отвернулись, Сергей вытаращил глаза.
      – Идиот! – прикрикнул на сторожа Павел.
      – Откуда мне было знать, что он и есть…
      – Запомни! – перебил его Сутулый. – Молчание – золото. А если еще раз перед делом нажрешься, мы лишим тебя доли.
      – Больше такого не повторится, – ударил себя в грудь пьяный сторож.
      – А ты чего встал, словно посторонний наблюдатель, – перекинул свой гнев Герасимов на Гарика. – Сделай ему укол, – он кивнул на лежащего без сознания мужчину. – А то очухается в самый неподходящий момент. Лишние хлопоты. – Игорь выдернул из бокового кармана резиновый жгут, закатал челночнику рукав рубашки, перетянул жгут повыше локтя, извлек из нагрудного кармана приготовленный еще на вокзале шприц, снял предохранительный колпачок с иглы и проткнул взбухшую вену.
      – Все, – сказал он через несколько секунд. – Гарантия на пятнадцать минут. – Сутулый взвалил донора себе на плечо и направился к входу в крематорий, бросив на ходу мужикам:
      – А вы помогите женщине отнести чемоданчик и аппарат для наркоза.
      Аппарат входил в комплект медицинского оборудования машины скорой помощи.
      Тело несчастного вытянулось на железном стеллаже, заправленном белой простыней. На его лице была надета маска, от которой отходили два шланга, к баллончикам с кислородом и закисью азота. На нем не было никакой одежды, его подготовили к хирургической операции. Казакова стояла со скальпелем в дрожащей руке. Она не могла решиться на то, ради чего они все собрались.
      – Режь! – приказал Сутулый.
      – Не могу! – На глазах у нее выступили слезы.
      – Ты же хирург, кандидат медицинских наук, – уже спокойно произнес Павел, решив избрать другую тактику. Он давно понял, что вся преступная затея держится на нем.
      – Все равно не могу! – Люба выронила скальпель и зарыдала.
      – Другой скальпель есть? – спросил Герасимов у Гарика.
      Врач «скорой помощи» порылся в чемоданчике с инструментами и достал другой скальпель. Он молча протянул его Сутулому.
      – Где резать? – поинтересовался тот.
      – Ты не сможешь, – сказала женщина сквозь всхлипывания.
      – Тогда не тяни! – вновь повысил голос Павел. – Неужели не понимаешь, что обратной дороги нет, а затяжка времени равносильна тюрьме! – Резкий тон Сутулого подействовал на Казакову. Женщина выпрямилась и опять взялась за скальпель. Рука ее уже не дрожала. Она уверенно произвела вертикальный разрез с правого бока брюшной полости… Все, затаив дыхание, смотрели, как Люба извлекает почку. Она внимательно рассмотрела ее на свету. Почка была розовой, с гладкой поверхностью и нормальных размеров.
      – Ну как? Годится? – поинтересовался Герасимов.
      – Здоровый орган, – коротко ответила Казакова. Она через сосуды заполнила почку спецконсервантом и наложила на них зажимы. Затем поместила орган в специальный целлофановый пакет, заполненный консервантом, а уже этот пакет поместила в другой пакет, также заполненный консервантом. Затем она опустила почку в термос со льдом и закрыла его.
      – Скоро что ли? – подал голос протрезвевший сторож. Его подташнивало и он с трудом сдерживался.
      – Заткнись! – прикрикнул на него Сутулый. – Не до тебя.
      – Приготовь шприц, – попросила Люба мужа. Гарик отколол кончик ампулы и набрал лекарство в шприц.
      – Достаточно? – поинтересовался он у супруги, которая уже поставила термос в чемоданчик и складывала туда инструменты.
      – Вполне. Введи лекарство бедняге в вену. Игорь вновь стянул жгут на руке челночника и сделал ему укол. Через короткий промежуток времени тот пару раз дернулся, выгнувшись всем телом и затих. Гарик перекрыл подачу закиси азота и кислорода и снял с него маску.
      – Что с ним? – Герасимов посмотрел на женщину.
      – У него произошло сокращение мышцы сердца, – пояснила Люба. – И он умер.
      – Я надеюсь, у тебя хватит ума замести следы? – обратился Сутулый к сторожу крематория.
      – Через полчаса все будет блестеть, – заверил Сергей. – Только перенесите мне тело вон на тот стеллаж, – попросил он. – Одному не справиться. – Он брезговал прикасаться к покойному и поэтому лукавил.
      Павел накрыл труп простыней и они с Гариком молча перенесли его на стеллаж рядом с печью… Сутулый уже тронул машину скорой помощи с места, когда заговорила рация.
      – Где пропадаете, черт вас дери, – поинтересовался недовольный голос диспетчера.
      – Шину прокололи, – оправдывался Сутулый. – Запаски нет, пришлось монтировать на дороге.
      – Примите вызов, – уже беззлобно пробурчал диспетчер и продиктовал адрес. Потом от себя добавил: – Совсем перестали выделять средства на техническое оснащение, а из-за этого, между прочим, гибнут ни в чем неповинные люди.
      Двигатель урчал на повышенных оборотах. Сутулый выжимал из машины все, на что та была только способна. Машина мчалась по пустынным улицам ночного города с пронзительным воем сирены, отпугивая бездомных собак. Перед въездом на территорию Первой городской больницы Павел отключил сирену и остановился перед входом в отделение гемодиализа.
      – Я позвоню, – сказала Люба и вышла из машины, прихватив с собой чемоданчик.
      – Наконец-то, – услышала она голос профессора, который ждал ее у входа.
      – Абрам Семенович? Ты даже не представляешь, как я рада, что ты уже здесь. Одна я сошла бы с ума, – и она передала ему чемоданчик.
      – Я подготовил клиента к операции. – Для общения с Казаковой Элькин избрал деловой тон. – Ты сможешь мне ассистировать?
      – Разумеется, – ответила Люба. Хирургическая операция по замене органа прошла удачно и клиент уже лежал в отдельной палате с новой почкой. Элькин и Казакова прошли в кабинет заведующего. Семен Абрамович налил из литрового термоса две чашечки горячего кофе и одну из них подал Любе.
      – Ну как ты? – спросил он.
      – Самой не верится, но жива, – и она вымученно улыбнулась.
      – Это ты хорошо придумала с усыплением Варвары Степановны, – похвалил ее Абрам Семенович, сделав глоток кофе. – Но оставлять отделение без присмотра нельзя, всякое может произойти.
      – Что мне оставалось делать? – пожала плечами Казакова. – А в общем-то неплохо, что ты пришел пораньше.
      – А самое главное вовремя, больному из четырнадцатой палаты стало плохо.
      – Это слабое звено в цепочке, – и Люба задумалась. – Не хотелось бы вовлекать в дело постороннего человека.
      – Да и опасно. Это перед тобой я откровенничал, потому что изливал, можно сказать, свои фантазии. Но теперь они превратились в реальность. Придется мне самому заглядывать по ночам в отделение, чтобы в нужный момент мое появление здесь не показалось подозрительным.
      – И еще неплохо в мое дежурство ставить молоденькую медсестру, которая не прочь отпроситься. Не могу же я постоянно усыплять Варвару Степановну. Человеку, страдающему многие годы бессонницей, покажется странным, что именно во время моего ночного дежурства у нее глаза слипаются.
      – Ну этот вопрос мы решим. – Профессор поставил пустую чашку на стол. – За клиента я тоже спокоен. Он в отдельной палате, днем за ним будем сами присматривать, а по ночам и в выходные дни жена его посидит. Если пойдет все без осложнений, долго он у нас не задержится. Они оба испытывали и моральную и физическую усталость, но нашли в себе силы выявить просчеты и подкорректировать план.
      – Пора будить медсестру, – и Казакова встала. – Тебе необходимо покинуть отделение, чтобы не вызвать лишних подозрений.
      – Но какой смысл идти домой? Все равно скоро уже на работу.
      – Тогда закройся в кабинете и поспи, – посоветовала Казакова и вышла из кабинета.
      Варвара Степановна мирно посапывала, сидя за столом, положив голову на скрещенные руки. Рядом с ней стояла недопитая чашка с чаем. Люба вылила остатки чая в раковину и сполоснула бокал. Затем она тихонько потрясла за плечо медсестру. Женщина чмокнула губами и с трудом разомкнула налитые свинцом веки. Постепенно она сориентировалась и в ее глазах промелькнул испуг.
      – Который час? – спросила она дежурного врача.
      – Скоро утро, – улыбнулась ей Люба. И пошутила: – Мне бы вашу бессонницу, Варвара Степановна.
      – Прости, дочка! – Пожилая женщина вскочила на ноги. – Надо же! Все на свете проспала.
      – Ничего страшного, – продолжала улыбаться Казакова. Однако было видно, что ее лицо больше похоже на маску с приклеенной улыбкой. – Я не спала и за всем следила.
      – Ты не скажешь заведующему? – Теперь в глазах медсестры застыла просьба.
      – Что вы? – успокоила ее Люба. – Вы подготовьтесь к сдаче дежурства, а я буду в своем кабинете.
      Из кабинета Казакова позвонила мужу на работу и сказала, что у нее все в порядке. Только выполнив все формальности она позволила себе вздремнуть на коротком и узком диванчике.
      Домой Люба вернулась не столько усталая, сколько разбитая и подавленная. Она не заметила, как выкурила подряд две сигареты. Дурная привычка быстро пускала корни в ее организме. Она сидела, откинувшись на спинку дивана, больше похожая на манекен, чем на живого человека. Мыслей и чувств не было, внутри – пустота. Люба не видела и не слышала мужа, который вернулся с суточного дежурства и уже несколько минут тряс ее за плечи.
      – Да что с тобой? – Гарик, испугавшись, начал хлопать жену по щекам.
      – Больно, – подала она голос, но даже не попыталась уклониться от шлепков или отвести руки мужа.
      – Любушка, милая! – Игорь прижал ее голову к своей груди. – Теперь уже поздно сожалеть и раскаиваться. Что произошло, то произошло.
      На нижних веках женщины выступили мелкие слезы, которые постепенно набухали, словно их изнутри надували, пока они не превратились в бесконечные ручейки на щеках. Люба не кричала, не рыдала, не билась в истерике, но молчаливые слезы приносили ей облегчение.
      – Я хочу своего ребеночка, – неожиданно заявила она, расстегивая пуговицы на блузке.
      – Вот уж действительно женская логика необъяснима, – подумал Игорь, одаривая жену нежными поцелуями.
      Они лежали на паласе обнаженные и обессиленные. Сегодня Люба превзошла себя, ее темперамент не знал границ и не существовало какого-либо запрета в любовных ласках. Игорь был очень благодарен ей за подаренные минуты настоящего блаженства.
      Приятная нега разливалась по всему телу, ленивые мышцы отказывались повиноваться, голова продолжала кружиться. Игорь не сомневался, что несколько минут назад они зачали ребенка, ибо он является плодом любви, а такое слияние душ и тел он испытывал впервые. Уже на кухне, за завтраком, когда спала острота эмоций последней ночи, Игорь сообщил Любе, что они под утро заезжали в крематорий, проверить работу ее брата. Тот валялся на полу в невменяемом состоянии и ничего не убрал.
      – Из-за него мы можем все угодить… – Игорь не стал договаривать куда именно, это и без слов было понятно. – Хорошо, что Павел настоял на том, чтобы проверить его.
      – Он испытал шок, как и все мы. Только он более слабый и не смог перебороть себя, – заступилась Люба за брата. Она сама удивилась своему хладнокровию. Тем не менее говорила она о преступной операции, как о чем-то постороннем, ее не касающемся, словно анализировала чужие ошибки. – В следующий раз он сделает все, как надо. А лучшее наказание для таких, как мой брат – это урезать ему гонорар.
      Под ее влиянием и Гарик смирился с неизбежным и кивал, не прерывая завтрака.
      Им теперь было ясно, что моральный барьер они преодолели, а он как раз и был самым тяжелым испытанием.
      Вика Боброва, двадцатидвухлетняя, хорошенькая студентка пединститута, прохаживалась вдоль на бережной. Она пришла на свидание пораньше и дожидалась своего парня, то и дело бросая взгляд на часы. Но он не пришел на свидание, а по каким причинам, ей так никогда и не суждено было узнать, потому что дочь финского миллионера нуждалась в пересадке почки.
      – Вы кого-нибудь ждете? – поинтересовался у Бобровой высокий, сутулый мужчина.
      – Одного парня, – искренне ответила Вика, еще не сталкивавшаяся с человеческой подлостью. – Но он уже опаздывает на пятнадцать минут.
      – Разве можно такую красавицу оставлять без присмотра? – в шутливой форме отпустил комплимент Павел. – Уведут.
      – Уж не вы ли? – улыбнулась Боброва, еще неизбалованная мужским вниманием. – Я бы с удовольствием, но понимаю, что нет и малейших шансов, – продолжал флиртовать Сутулый. – Возраст не тот. Вот если бы сбросить годков пятнадцать-двадцать, я бы твоему молодцу дал фору. Девушке нравился этот веселый мужчина и она невольно заступилась за него. Она попала в забавную ситуацию: тот на себя наговаривал, а она его оправдывала.
      – Вы и сейчас неплохо выглядите, – сказала она кокетливо.
      – Ну, на руку и сердце такой неотразимой красавицы рассчитывать не могу. Однако на небольшую помощь с ее стороны еще могу надеяться, – расставлял свои сети вокруг жертвы Павел.
      – Вам нужна моя помощь? – наивно спросила студентка.
      – И даже срочная, – подтвердил мужчина. – Потому что я водитель «Скорой помощи», – и он кивнул в сторону машины, которая стояла шагах в тридцати от них с открытой дверцей.
      Народу почти не было, наверху никто не задерживался, все спускались вниз, к реке в этот знойный, воскресный день. Если не считать снующих людей, не обращавших на них внимания, то собеседников можно было назвать уединенной парочкой.
      – Что нужно делать? – поинтересовалась отзывчивая девушка.
      – Мне неудобно просить, ведь ты ждешь своего парня, – как бы извинился водитель.
      Вика скользнула по циферблату часов беглым взглядом и ответила:
      – Он теперь уже не придет.
      – У меня в машине больной под капельницей и я хотел попросить тебя, чтобы ты подержала пузырек с лекарством, пока я доставлю его в больницу. – И словно опасаясь, что собеседница откажет, поспешно добавил: – Потом я тебя отвезу, куда скажешь.
      – Хорошо, – согласилась Боброва. – Только почему вы один, без врача?
      – О-о-о! Это невероятная история! – воскликнул водитель. – Мы как раз с ним выехали по вызову к человеку, который сейчас находится у меня в машине. А когда мы несли больного на носилках, врач умудрился сломать ногу на лестничной клетке. Пришлось сначала его забросить в травмопункт, это недалеко отсюда. Вот таким образом я попал в неприятное положение: машину трясет, лекарство в пузырьке плещется и в вену может попасть воздух, – объяснил Сутулый. Он не очень хорошо разбирался в медицине, но на слова не скупился, потому что понял, что перед ним еще больший дилетант, чем он сам.
      – А больному хуже не станет, пока мы тут беседуем?
      – Он без сознания, – сказал Павел. – И лекарства в пузырьке еще минут на тридцать-сорок. Врач предупредил, чтобы я за это время успел доставить его в больницу.
      – Вы меня потом в общежитие к Косте завезете?
      – Непременно! И даже покатаю вас вместе часок по городу и, в конце концов, сдам тебя в руки родителей целой и невредимой.
      – Спасибо, – и Вика широко и искренне улыбнулась, обнажив ослепительной белизны зубы. – Я не местная и тоже живу в общежитии, только не в том, в котором Костик. – Не будем терять времени, – и они направились к автомобилю.
      На носилках лежал Гарик с закрытыми глазами, в вену он вводил себе витамин, вся эта сцена была разыграна ради Бобровой.
      Девушка села рядом с мнимым больным, взяла пузырек в руку и установила его вертикально, горлышком вниз.
      – Так пойдет? – спросила она водителя, который заглянул во внутреннее окошечко.
      – Рука не устанет в вытянутом положении? – проявил беспокойство Сутулый.
      – Я буду менять руки.
      – Тогда вперед, – и он включил зажигание. Послышалось равномерное урчание двигателя и машина плавно тронулась с места. Вика погрузилась в собственные мысли. Она думала, что люди должны помогать друг другу. Сегодня она протянула руку помощи, а завтра ей за это отплатится сторицей.
      – Поможешь мне вынести носилки? – отвлек ее водитель.
      – Конечно, – машинально откликнулась девушка. Она вышла из машины. На нее смотрело мрачное здание, которое одним своим видом навевало ужас. – Но тут и не пахнет больницей, – сказала она с трепетом в голосе, но обернуться не успела. Сутулый извлек из целлофанового пакетика, приготовленного заранее, носовой платок, пропитанный эфиром, и приложил его к лицу Вики. Та отключилась после первого вздоха и упала на руки Павла.
      – Бери ее за ноги, – приказал Сутулый Сергею, выглядывающему из здания крематория. Тот беспрекословно подчинился и через несколько секунд жертва уже лежала на операционном столе, если можно так назвать, приготовленный сторожем стеллаж. На этот раз Сергей был трезвым. За прошлую операцию ему достались крохи и он сделал соответствующие выводы.
      Люба приехала на собственном автомобиле, который они с Гариком приобрели на первый гонорар. Она уже приготовила инструменты и мгновенно ввела донору внутривенный наркоз.
      Сутулый снял с лица Вики носовой платок и спрятал его в пакетик. В это время появился Игорь, он ассистировал жене. Никто не суетился, каждый знал свое место. Все уроки из прошлого были учтены. И если у кого-то еще теплилась совесть, то она была запрятана глубоко в недрах черной души. За месяц группа провернула четыре дела, и обстоятельства для них складывались удачно. В банде царили слаженность и взаимопонимание.
      Люба лежала на диване, курила сигарету и просматривала телевизионные программы по всем каналам, нигде особенно долго не задерживаясь.
      – Нет ничего интересного по телевизору, – сказала она Гарику, который, удобно расположившись в кресле, увлекся чтением романа.
      – Тогда выключи, – ответил он жене машинально, не отрываясь от книги. – Целыми вечерами впустую работает, голова от него уже болит.
      Но супругу не столько интересовали программы, как сам телевизор «Сони», восемьдесят шесть сантиметров по диагонали, совсем недавно приобретенный. Ее поражали прекрасная гамма цветов и высокое качество изображения.
      – Если он тебе мешает, можешь читать в спальне, – заявила Люба, в очередной раз направляя пульт на телевизор.
      – Ты, между прочим, тоже могла бы посмотреть телевизор в другой комнате, – упрекнул ее Игорь.
      – Там экран маленький и я ничего не вижу, – капризничала жена. С приходом достатка в дом у них постепенно начали портится отношения. Муж ее почему-то раздражал, а тому надоели ее постоянные придирки. Они стали хорошими подельниками в преступном сговоре, но семейные отношения и любовь при этом постепенно и незаметно затухали.
      – Насколько я помню, раньше у тебя было стопроцентное зрение. – Теперь он отвлекся от чтения и смотрел на жену с укором.
      – Не пойму, что ты за мужик? Развел тут демагогию, словно базарная баба. Другой на твоем месте уступил бы женщине или…, – и она замолчала.
      – Что или? Договаривай, раз начала.
      – Или нашел бы другой способ заткнуть жену! – В ее взгляде светился вызов.
      После умертвления первого донора у них обоих внутри что-то перевернулось, а со временем потеряли ценность общепринятые устои, утратилось понятие доброты, чести, достоинства.
      Власть и деньги портят человека, но возможность распоряжаться чужой жизнью губит его окончательно.
      – Ты хочешь сказать, что на тебя действует только мужской кулак? – спросил Игорь. Они уже перешли на повышенный тон.
      – А хоть бы и так! Только у тебя кишка тонка! Ты трус! Трус!
      – Замолчи, иначе…
      – Что иначе?! Ну что иначе?! – Люба встала с дивана, подошла к мужу, вырвала у него книгу и бросила на пол. – Ну?! Что иначе?! – она перешла на крик.
      Игорь вскочил, замахнулся, но передумал и не ударил. Люба не отклонилась, а смотрела на супруга в упор.
      – Иначе я уйду от тебя, – и он опустил руку.
      – Скатертью дорожка! Да кого ты из себя строишь, дурак бездомный. Я забрала тебя из общежития, мой брат подарил нам квартиру. Теперь я из тебя делаю состоятельного мужика. А кто тебе дал образование?! – Упреки сыпались, пока тот собирался и Люба замолчала только тогда, когда хлопнула входная дверь.
      Она в нерешительности замерла посреди комнаты, прислушиваясь к удаляющимся шагам Игоря. Когда же они стихли, она прошла на кухню, достала из холодильника бутылку водки «Абсолют» и выпила две рюмки подряд. Затем прикурила сигарету и выругалась вслух: «Идиот неблагодарный!»
      Люба не докурила сигарету и затушила ее в пепельнице. У нее в голове промелькнула идея, она вернулась в комнату, сняла телефонную трубку и набрала номер профессора Элькина.
      – Да, – услышала она женский голос. Вероятно трубку взяла Марина Сергеевна.
      – Я слушаю.
      – Пригласите к телефону Абрама Семеновича.
      – А кто его спрашивает?
      – Казакова, его сотрудница.
      – Здравствуйте Люба, – раздался голос профессора после короткой паузы.
      – Абрам Семенович, ты меня еще любишь? – Водочные пары уже начинали действовать. Люба надумала подобным образом отомстить мужу.
      – Люба, зачем так потешаться над чувствами пожилого человека?
      – Так любишь или нет? – буквально потребовала ответа собеседница.
      – Да, – тихо, но твердо произнес Элькин в трубку.
      – Тогда приезжай ко мне немедленно!
      – Ты одна? Вы поругались? Гарик дома? – засыпал он ее вопросами.
      – Приезжай, узнаешь, – и она положила трубку. Профессор приехал через полчаса с цветами, с коробкой конфет и бутылкой шампанского.
      – Ты собираешься угостить даму минеральной водичкой? – поинтересовалась хозяйка пьяным голосом, глядя на шампанское. – Мы сегодня с тобой будем пить водку.