Превратности судьбы. Часть II

      – Показывай, где моя раскладушка. Устал я, тяжелый денек выдался.
      Тарас Поликарпович прожил в этой квартире шесть дней. Когда набралось нужное количество работников за ними приехал непосредственный начальник строительства, кавказец. И бывший блюститель порядка и законности превратился в шабашника. Занимал он самое низкое служебное положение. Строительной специальности ему не довелось приобрести, вот и стал разнорабочим.
      Работали от зари до зари, без выходных дней. Жили в вагончике. Кормили их хорошо, но без особых изысков, вечерами иногда давали водку. Но денег они не видели. Сулили расплатиться в конце сезона. Тех, кто увиливал от работы или чрезмерно увлекался спиртным, выменивая ворованный строительный материал у местных жителей на самогон, выгоняли, не заплатив ни копейки. Несколько раз приезжал Алик в роли инспектора.
      Не было секретом, что он главное лицо в этом деле.
      Как бы там ни было, а строительство свинарника к осени завершили. Однако получили рабочие копейки.
      – Это чистой воды надувательство! – возмутился Тарас Поликарпович. – Сами лопатой гребут, а нам крохи с их стола. – Пошли к бригадиру, – подстрекал он мужиков, которые еще не успели разъехаться.
      – Я с вами не договаривался, – отмахнулся от них бригадир. – Сколько мне Алик велел, столько и выдал.
      – Он еще приедет сюда? – спросил Мирошниченко.
      – Завтра будет объект председателю сдавать.
      – Почему же он тогда распустил рабочих? – не поверил Тарас Поликарпович.
      – Потому что сдача свинарника – это обыкновенная формальность, у них уже все договорено и деньги заплачены, – пояснил бригадир, не рискнув связываться с грамотным шабашником.
      Как ни уговаривал бывший подполковник шабашников остаться до завтра, те, сославшись на бесполезность затеи, разбрелись. Но двое самых агрессивных решили его поддержать и потребовать с Алика справедливой оплаты труда.
      Сидя в маленькой конторке, которой служила часть передвижного вагончика, Алик просматривал какие-то бумаги, делая на полях нужные пометки. Бригадир уже ушел, он жил в селе у молодой вдовушки и эта ночь должна была у них стать прощальной. Алик уже собирался уходить и захлопнул папку с документами, когда в вагончик ввалились трое.
      – Вы чего здесь ошиваетесь? – не очень-то приветливо спросил он непрошенных гостей. – Если на счет работы, то найдете меня на будущий сезон.
      – Мы по поводу оплаты в этом сезоне! – В голосе предводителя рабочей делегации звучала угроза.
      – Я уже с вами рассчитался, – заявил работодатель. – Уходите, некогда мне тратить время на пустые разговоры.
      – Обещал, значит, манну небесную! А на поверку что вышло?
      – А что на поверку? – изобразил Алик удивление на лице. – Заплатил разом за все месяцы.
      – Ты не валяй ваньку! – повысил голос Мирошниченко. – На стройке любой работяга такие деньги за месяц получает.
      – Вот и нанимались бы работать в госструктуры. – Алик взял со стола дипломат, папку сунул под мышку. Раскрыть дипломат при рабочих он не рискнул.
      – Куда намылился? Разговор не окончен, – попытался задержать его один из делегатов.
      – Ничем не могу помочь, – и он направился к выходу, крепко сжимая ручку дипломата, что не ускользнуло от внимания Мирошниченко.
      – Ты прекрасно понимаешь, почему мы на тебя горбились. – Тарас Поликарпович преградил нанимателю путь.
      – Пропусти, – потребовал тот.
      – А ты не хочешь показать, что у тебя в дипломате? – и Тарас Поликарпович толкнул Алика в грудь. Он отлетел вглубь вагончика, выронил папку, но не стал ее поднимать, а прижал к себе дипломат. На лице промелькнул испуг.
      – Приходите завтра утром, я доплачу, – сказал он.
      – Мы уже сыты твоими обещаниями. Открывай дипломат, что-то уж очень ты им дорожишь. Подозреваю я, что в нем и находятся, кровно заработанные, наши денежки, – наседал на главу строительства Мирошниченко.
      Остальные с интересом наблюдали за развитием событий.
      – В дипломате очень важные документы, я не могу показать их вам, – пошел на хитрость наниматель.
      – Похоже, что ты нас совсем за дураков держишь, – ухмыльнулся бывший подполковник. Еще скажи, что они секретные. – Он, двумя руками, ухватился за дипломат и потянул его на себя. Алик держал кейс так, что вырвать одному было не под силу.
      – Не отдам, – закричал он.
      – Да помогите же, идиоты! – Позвал на помощь Мирошниченко.
      Втроем, но все равно с большими усилиями, они своего добились. Двое удерживали Алика, а Тарас Поликарпович вскрыл дипломат, который наполовину был заполнен деньгами.
      – Ого! – Один из них даже присвистнул.
      – Понял теперь, куда текут наши денежки? – нравоучительно произнес старший. – Этого свяжем, – кивнул он на Алика, – а деньги разделим на три части. – Не бойтесь, в милицию он не пойдет, у самого рыло в пушку.
      – Я не хотел тебя брать с самого начала, – высказался наниматель со злостью. – Неужели думаешь, что подобная наглость сойдет тебе с рук.
      – Будь уверен. Ты, мальчик, пешком под стол ходил, когда я усваивал первые жизненные уроки.
      Работяги слушали перепалку и следили за тем, как раскладывались деньги на три кучи. В какой-то момент они успокоились и ослабили хватку. Алик резко и неожиданно дернулся, высвободившись от насильников, схватил табуретку и попытался ударить ею Тараса Поликарповича, но тот вовремя отклонился, и удар пришелся по плечу. Деньги со стола слетели, рассыпавшись по полу.
      – Ах ты, гнида! – С этими словами один из рабочих, с разбега толкнул Алика в спину.
      Наниматель как раз занес над головой табуретку, для повторного удара по голове Тараса Поликарповича. Толчок в спину был настолько сильным и неожиданным, что Алик, выбив табуреткой окно, чуть сам не вылетел на улицу. Он изрезал все лицо и выронил табуретку, которая выпала наружу. Алик хотел просунуть голову обратно, но подвернул ногу.
      Нижний острый осколок, разбитого стекла вошел в шею, как нож в масло. Он выпучил перепуганные глаза, вторая нога подкосилась, и несчастный сполз по стене на пол вагончика. Осколок еще глубже вошел в человеческую плоть и, отколовшись, остался в шее.
      – Вы меня убили, – проговорил работодатель каким-то булькающим голосом.
      – Что ты наделал? – Второй рабочий подскочил к Алику и выдернул осколок. Фонтаном брызнула кровь, перепачкав его одежду. Он попытался закрыть рану руками, но она просачивалась между пальцами, заливая пол вагона.
      – Нас всех посадят! – запаниковал мужик, который толкнул руководителя строительства. Он медленно попятился к выходу.
      – Стоять! – приказал Тарас Поликарпович. Он оттолкнул второго, который все еще пытался остановить кровь у раненого.
      – Он умер, – объявил Мирошниченко, прощупав пульс. Затем прикрыл несчастному остекленевшие глаза.
      – Что делать будем? – спросил дрогнувшим голосом первый.
      – Кто-нибудь, кроме нас, видел его мертвым? – Тарас Поликарпович кивнул на труп.
      – Нет, – ответили оба.
      – Тогда, стало быть, для других он должен оставаться живым.
      – Но ведь утром его начнет искать бригадир, – резонно заметил мужик, перепачканный в крови.
      – Правильно. А вот скажите: стал бы кто из вас искать его, если б у него не было денег.
      – Да кому он тогда нужен? – отозвался второй.
      – Вот именно, – опять согласился Мирошниченко. – Если здесь навести порядок и хорошо спрятать труп, то его друг подумает, что Алик не пожелал делиться денежками и сбежал один.
      – А ты голова, – отпустил комплимент первый и улыбнулся, выставив напоказ пожелтевшие зубы.
      – Тогда за дело, – поторопил Мирошниченко. – Мы должны постараться не оставить следов. – Ты, – сказал он одному из помощников, – сходи в свинарник и подбери стекло на окно. А мы пока тут приберем, потом подумаем, что делать с телом.
      Под руководством бывшего подполковника работа кипела и через час вагончик выглядел по-прежнему. Труп они временно перетащили в свинарник, завернув в обрывок брезента, который нашли там же. И теперь все трое ломали голову, куда его спрятать. Тарас Поликарпович чиркнул спичкой и прикурил сигарету. Спичку он бросил на бетонный пол свинарника и тут ему в голову пришла удачная мысль.
      – Раствор можно так замешать, чтобы он к утру окончательно затвердел? – спросил он.
      – Чем больше цемента в песок добавишь, тем быстрее он затвердеет. Еще зависит от марки цемента, но тут главное не переборщить, а то трещин много будет, – объяснил один из участников убийства, каменщик.
      – Нужно отодвинуть ящики под корма в углу свинарника и выдолбить там бетон, – продолжал Мирошниченко. – Затем выкопать яму, положить туда труп и вновь зацементировать.
      – Тогда его сам черт не сыщет, – обрадовался второй помощник.
      И вновь работа закипела. Долбить тупыми ломами бетон было очень трудно. Весь хороший инструмент уже вывезли с объекта. На этом они потеряли не меньше двух часов. Затем они сбросили тело в вырытое углубление, засыпали его землей вперемешку с кусками бетона, а лишнюю землю выкинули через окно на улицу. Быстро замешали и залили раствор, однако, им пришлось несколько часов ждать, пока схватился раствор. Зато, когда задвинули ящики под корма на прежнее место, все остались довольны проделанной работой.
      – Теперь разбегаемся и лучше никогда и нигде не вспоминать эту кошмарную историю, – сказал Тарас Поликарпович, утирая пот со лба. Соучастники согласно закивали головами. – Деньга мы разделили поровну и если ими с умом распорядиться, то хватит надолго.
      – Если бы не ты, Тарас Поликарпович, мы бы пропали, – уважительно ответил каменщик.
      – Тогда послушайте еще один мой совет: не нанимайтесь больше в строительные бригады.
      – Да с такими деньжищами и надобности нет! – воскликнул второй помощник.
      – Это сейчас они тебе кажутся огромными, а тратить начнешь – один пшик и останется. – Продолжал читать нотацию Мирошниченко. – А если все-таки доведется когда еще наниматься в шабашные бригады, то лучше это делать в другой области.
      – Да нечто мы без понятия, – отозвался за двоих каменщик.
      – Вот и прекрасно, – улыбнулся старший. – Уже давно стемнело и самое время покинуть злополучное место. К утру мы должны быть далеко отсюда. Они вместе дошли до развилки, там распрощались.
      Тарас Поликарпович отправился пешком на станцию, которая располагалась в четырех километрах от деревни, где он отработал весь сезон. Он купил билет на ближайшую электричку и через несколько часов прибыл в город. Всю дорогу он ломал голову и, в конце концов, пришел к выводу, что денег у него вполне достаточно, чтобы еще раз попытаться наладить отношения в семье. Он очень волновался, прежде чем нажать кнопку звонка. Так и не отважившись позвонить, тихо постучал в дверь.
      – Сынок, посмотри, по-моему, кто-то постучал в дверь, – долетел до Мирошниченко приглушенный голос бывшей жены.
      – Тебе показалось, мама, у нас же звонок есть, – отозвался Николай.
      Тарас Поликарпович, приложив ухо к двери, прислушивался к голосам родных.
      – И все же проверь, – настояла на своем Валентина Михайловна.
      Раздались шаркающие шаги в прихожей, щелчок замка, позвякивание цепочки и дверь приоткрылась. Через небольшой проем на отца смотрело удивленное лицо сына.
      – Папа? – Было заметно, что он колеблется, не зная, как поступить. – Подожди меня на улице, я скоро спущусь.
      – Но я хотел, – начал было Тарас Поликарпович.
      – Т-с-с, – приложил Николай палец к губам. – А то мать услышит. – И больше ничего не объясняя, он захлопнул дверь.
      – Ну, кто там? – опять долетел до него голос жены.
      – Я же говорил, мама, что тебе показалось, – ответил сын. Мирошниченко спустился вниз и, устроившись на лавочке соседнего подъезда, закурил.
      «Похоже, дела мои совсем плохи, если родной сын на порог не пустил», – промелькнуло у него в голове. – И что я, действительно, перед ними унижаюсь? Чуть деньги появились – бегу со всех ног. А им на меня наплевать: жена вообще видеть не хочет, а сын надумал спуститься только из жалости. Думает, что мне опять деньги понадобились. – Он выбросил сигарету и поднялся с лавочки. – Гори оно все огнем! Живите, как знаете! Но только без меня. – Последнюю фразу он уже произнес вслух.
      Мирошниченко остановился на углу соседнего дома и пронаблюдал за сыном.
      Тот выскочил на улицу в домашних тапочках и в легкой курточке. Осмотрелся по сторонам, постоял недолго и, пожав плечами, вернулся в подъезд.
      – Не очень-то он и переживает, – с горечью утраты подумал Тарас Поликарпович.
      В одной из гостиниц города он договорился с администратором о номере с удобствами. Оплата завышенная, по месяцам.
      Он подсчитал, что даже если не экономить, то денег должно хватить на год-полтора. А за это время он должен обязательно что-нибудь придумать.
      Так и зажил в одиночестве Мирошниченко.
      Знакомых у него в городе не было, да он и не опасался встретить кого-либо, потому что совершенно не походил на того жизнерадостного, зажиревшего подполковника, каким остался в памяти знавших его людей.
      Однажды, когда Тарас Поликарпович закупал в магазине продукты, его окликнула девушка. Он с удивлением обернулся.
      – Значит я не ошиблась, – улыбнулась девушка. – А вы сильно изменились, просто красавец мужчина, – и она залилась безудержным смехом.
      – Действительно, Вера, я стал намного стройнее.
      – Из двух проституток Вера ему нравилась больше и он почему-то не держал на нее зла. – Но должен констатировать, что добился подобного результата не без вашего с подругой участия.
      – Мы тоже тогда от ментов натерпелись. – У нее было прекрасное настроение. – Даже пришлось временно покинуть город.
      – Но как ты меня узнала? – спросил Мирошниченко.
      – Глупый вопрос, – вновь улыбнулась девушка. – Переспавшая с мужчиной женщина узнает его из тысячи. – Она прикрыла накрашенными ресницами глаза, изображая таким образом смущение. – Даже если он изменил внешность.
      – А ты все такая же пухленькая и нежная, – не удержался мужчина от комплимента. Внутри у него что-то перевернулось, проснулось давно забытое желание.
      – Спасибо, – тихим и скромным голосом ответила Вера.
      – А где твоя подружка? – поинтересовался Мирошниченко.
      – Мы снимаем теперь другую квартиру. – Она помолчала и добавила: – Тарас Поликарпович, вы уж простите нас за ту грубость. Это все из-за неприятностей с милицией. На самом деле, мы вас очень любим.
      Для профессиональной проститутки подобная лесть являлась обычным и привычным делом. Она по внешнему виду определила, что Мирошниченко не последний кусок доедает и из него можно выжать какие-то деньги, поэтому и флиртовала. На собеседника же ее лесть действовала должным образом. Перевозбудившись он не замечал фальши.
      – Передавай Наташе привет от меня, – сказал он с доброжелательной улыбкой на лице.
      – А может сами передадите? – продолжала расставлять сети Вера. – Мы можем заглянуть к вам на огонек. Думаю, что Наташа не откажется.
      – Ты уверена?
      – Еще и обрадуется, – заверила его Вера.
      – Только я теперь живу в гостинице, – начал оправдываться Мирошниченко. – Но номер у меня со всеми удобствами.
      – Это даже лучше, только могут не пропустить.
      – Не волнуйся, я предупрежу администратора.
      – Люблю мужчин, у которых все схвачено, – и она наградила его многообещающим взглядом. Затем чмокнула в щеку и томно произнесла: – Вечерком жди.
      К встрече Тарас Поликарпович готовился основательно. Он не придал значения, что его в этот раз не пригласили в гости, а напросились к нему. Когда заявились долгожданные гостьи, стол буквально ломился от всевозможных яств.
      – Я вижу, что мы прощены! – воскликнула Наташа и чмокнула хозяина в губы.
      Две симпатичные проститутки расположились на стульях, приняв вольные позы. Одна худая, другая пухленькая, одна светловолосая и белокожая, другая темноволосая и смуглая, но обе были очень привлекательны. Они пили, ели, веселились и не скупились на комплименты мужчине, который таял на глазах. Ему впервые, за последние несколько лет было очень хорошо.
      – Надо же! – произнес он уже пьяным голосом. – Из-за кого пострадал, они же и утешили.
      – Пострадал ты не из-за нас, – заметила Наташа с улыбкой. – Твой сослуживцы тебя подсидели.
      – Не только сослуживцы, – нахмурился Мирошниченко.
      Он вдруг вспомнил Атамана и Диксона, которые провели его вокруг пальца, как несмышленого мальчишку. Вот с кем бы он с удовольствием поквитался.
      – Грустить в женском обществе не положено. – Вера пересела к нему на колени. Хозяин как бы очнулся и засунул ей руку под блузку.
      – Как хорошо, что я вас встретил. – От прикосновения к обнаженной груди у него по спине пробежали мурашки.
      Но Вера тихонько отстранила его руку и сказала:
      – Не торопись, мы решили устроить тебе незабываемый вечер.
      – Он это заслужил, – вставила Наташа.
      – Поскучай без нас минут десять, мы пошли в ванную! – Вера вскочила с колен мужчины, чмокнула его в губы и они убежали.
      Прихватив с собой бутылку шампанского, женщины растворили в ней приличную дозу снотворного. Ополоснулись под душем, накинули прозрачные, легкие халатики и вернулись к скучающему хозяину гостиничного номера.
      – Ты когда-нибудь видел лесбийскую любовь? – поинтересовалась Наташа, строя Тарасу Поликарповичу глазки.
      – Очень возбуждает, – подлила масла в огонь Вера.
      Мирошниченко сидел на кровати и не ожидал такой выходки от гостей. У него от любопытства засосало под ложечкой. Он сел поудобнее, подложив под спину подушку, и приготовился к необычному эротическому зрелищу.
      – Смотри, как его разморило? – рассмеялась Наташа, обращаясь к подруге. – Но мы ему еще не сообщили о нашем условии.
      – Каком условии? – Мирошниченко даже привстал.
      – Некоторые мужчины не выдерживают до конца представления и кидаются на женщин, а нам бы хотелось, чтобы вечер прошел по полной программе, – вступила в разговор Вера.
      – Постараюсь обуздать свой пыл по мере возможности. – Глаза мужчины светились.
      – Видите ли, он постарается, – усмехнулась Наташа. – Этого недостаточно.
      – Что же тогда еще от меня требуется?
      – Ты должен пообещать, что не станешь к нам приставать, пока не выпьешь полную бутылку шампанского. – Вера сделала вид, что при нем открыла пробку и протянула бутылку Тарасу Поликарповичу.
      – Договорились, – улыбнулся мужчина. – Обещаю! – он сделал первый глоток.
      Наташа включила телевизор и мелодичная музыка заполнила комнату. Движения женщин казались на редкость синхронными и плавными, похоже, что они много раз уже демонстрировали эту сцену. Они то приближались и как бы невзначай касались друг друга, to отдалялись, и все повторялось.
      Завороженный Мирошниченко отпил разом треть бутылки и закурил сигарету.
      Когда они отдалялись, на халатиках всякий раз оказывалась расстегнута очередная пуговица. Но вот халаты медленно, в такт мелодии поползли к ногам женщин, пока не упали на пол. Они остались в одних прозрачных трусиках. Тарас Поликарпович готов был кинуться к ним, но он помнил о данном обещании и поднес к губам шампанское. Теперь в бутылке оставалось содержимого менее половины.
      Вера подмигнула зрителю и закинула руки Наташе на шею. Они томно заглядывали друг другу в глаза и уже не расходились. К тому времени, когда на женщинах не осталось даже трусиков, у Тараса Поликарповича отяжелели веки. Он сам не мог разобраться, чего больше желал: женских ласк или сна. Он взболтал остатки шампанского и выпил. Бутылка выскользнула из ослабевшей руки, а веки сомкнулись.
      Проснулся Мирошниченко далеко за полдень и долго не мог вспомнить, чем закончился вечер. – Надо же было так напиться! – подумал он.
      Голова не то, чтобы болела, но была слишком тяжелой. Он поднялся, подошел к столу, налил рюмку коньяка и выпил. Затем закурил и сел на стул. Постепенно сознание начало проясняться. Сначала ему показалось забавным, но потом странным, что уже три часа дня. Он припомнил, как танцевали женщины и как ему под конец ужасно захотелось спать.
      – Они же меня усыпили, – мелькнула догадка, когда его взгляд натолкнулся на пустую бутылку из-под шампанского. – Вот суки! – выругался он вслух. Но еще более страшная догадка буквально бросила в жар. Он нагнулся, извлек из-под кровати чемодан и вытряхнул содержимое. Несколько раз переворошив все вещи, он так и не обнаружил целлофанового свертка с деньгами.
      – Украли, сволочи! – заорал Тарас Поликарпович во все горло.
      – Извините, вам случайно не требуется помощь? – В комнату заглянул мужчина из соседнего номера. Но Мирошниченко наградил его таким взглядом, что тот поспешил оправдаться: – Вы так кричали, а дверь не заперта, вот я и подумал, что с вами что-то случилось.
      – Это я так с похмелья болею, – ошарашил его Тарас Поликарпович. – А если не устраивает, попроси администратора, чтобы тебе поменяли номер.
      Сосед, не мигая, уставился на собеседника, приняв его за ненормального.
      – Вам следует обратиться к врачу, – пролепетал он.
      Брови у Мирошиченко грозно поползли вверх. Он схватил пустую бутылку из-под шампанского и запустил ее в соседа, со словами: – Сам ты придурок!
      Тот еле успел захлопнуть дверь, прежде, чем раздался звон разбитого стекла.
      Тарас Поликарпович прислушался к удаляющимся шагам соседа и громко рассмеялся. Потом налил полный фужер коньяка и залпом выпил. Он решил с горя напиться и это действительно, на какое-то время помогло.
      Перебрав сверх нормы, бывший офицер крепко заснул.
      Разбудила его администраторша. Сегодня он должен был внести деньги за гостиничный номер.
      – У меня возникли непредвиденные обстоятельства, деньги я внесу завтра, – отмахнулся он от назойливой женщины, даже не открывая полностью глаз.
      – Хорошо, я подожду, – сказала администраторша. – Только убедительная просьба не шуметь и не буянить.
      – Сосед нажаловался? – догадался сонный мужчина. – Так у него же не все дома, – и он лениво покрутил возле виска.
      – Сейчас с вами бесполезно разговаривать. – И тем не менее, примите к сведению мою просьбу, – и женщина оставила его одного.
      Ровно неделю Тарасу Поликарповичу обещаниями удавалось заговаривать зубы женщине-администратору. То, что и из карманов у него выгребли все деньги, его не удивляло. Но настал такой час, когда его попросили освободить номер. Мирошниченко вновь очутился на улице.
      Теплый сезон давно закончился, а в снежную и ветреную погоду невесело бродить по улицам. И в конце концов, он забрел на железнодорожный вокзал. Так и прожил несколько дней: днем слонялся по городу, а вечером ютился на вокзале, затерявшись среди ожидающих пассажиров. За трое суток во рту не было и росинки. Ужасно хотелось есть и кружилась голова.
      Когда проходил мимо буфета, подкатывало желание на кого-нибудь наброситься и вырвать хотя бы булочку, а исходивший от буфета запах сводил с ума. Он бы уже начал просить милостыню, но сомневался в успехе подобной затеи, на нем еще была слишком приличная одежда. Иногда вспоминал жену, сына, но гнал от себя мысли о них подальше.
      Остановившись посреди зала ожидания, Тарас Поликарпович внимательно осматривался, не оставил ли кто после себя кусок хлеба или огрызок яблока. Но даже в такой малости удача не улыбнулась ему.
      Он заметил освободившееся место в конце зала и поспешил занять его. Мирошниченко решил немного вздремнуть, чтобы таким образом отвлечь себя от мыслей о еде. Но и во сне ему привиделась копченая курица и он почувствовал отчетливо ее запах. Словно убегая от наваждения, Тарас Поликарпович проснулся и продолжал сидеть с закрытыми глазами. Однако он поймал себя на мысли, что запах копченой курицы не испарился вместе с миражом. Он раскрыл глаза и увидел перед собой прямо на полу двух бомжей.
      Вероятно им где-то обломилась шабашка и они пировали. На расстеленной газете лежали: наломанная копченая курица, нетронутый батон колбасы, соленые огурцы, хлеб и стояла початая бутылка водки. Мимо прошел милиционер, но даже не посмотрел в их сторону. Видимо, бомжи были «прописаны» на вокзале и ладили с блюстителями порядка. Тарас Поликарпович, сглотнув слюну, обратился к пирующим:
      – Мужики, не угостите? Я три дня ничего не сл.
      – И без тебя халявщиков полный вокзал, – отозвался один из них, наливая водку в бумажный стаканчик и не взглянув на просителя. Его напарник, наоборот, изучал Мирошниченко с любопытством. Внешность просителя и просьба, с которой тот обратился, не укладывались в голове бомжа в одно целое.
      – Не торопись отказывать, Федя, – сказал он сотрапезнику. – Может у человека горе, а ты грубишь.
      – Нам-то какое до него дело, Сидорыч, – недовольным тоном пробубнил бомж, который выглядел еще довольно молодо, но засаленная одежда, нечесаные волосы и немытое лицо, на первый взгляд, уравнивали его с пожилым напарником.
      – Не скажи, – возразил Сидорыч. – Сегодня мы отнесемся к нему с пониманием, а завтра он с нами последним куском поделится, – и он жестом пригласил Тараса Поликарповича.
      – Как же, дождешься от него, – ответил Федя и впервые посмотрел на просителя. – Да он просто с женой поругался. Завтра помирится и забудет о нашем существовании, – сделал он свой вывод.
      – Бросила меня жена. – Мирошниченко пересел на пол. Мнение окружающих его в данный момент не волновало. – Полгода, как от хозяина вернулся, а до сих пор нет прописки.
      – Врешь! – с недоверием отнесся к нему молодой. Тарас Поликарпович извлек из внутреннего кармана справку об освобождении и протянул Феде.
      – Читай, если не веришь.
      Пожилой налил в бумажный стакан водку и протянул новому знакомому:
      – Угощайся, как говорится, чем богаты.
      Мирошниченко одним глотком выпил сорокоградусную жидкость и набросился на съестное, набивая полный рот и с трудом проглатывая пищу большими кусками. Федя с недоумением просмотрел документы и, пожав плечами, передал их Сидорычу.
      – Я и так ему верю, – сказал тот и протянул документы хозяину. – Если ты надумал вести бродяжнический образ жизни, то справку сожги, – посоветовал он голодному. – Она будет тебе лишь помехой.
      – Но я не собираюсь бродяжничать. – Мирошниченко даже подавился.
      – А у тебя есть место для постоянного проживания? – поинтересовался собеседник.
      – Нет. – Тарас Поликарпович перестал жевать и уставился на бомжа.
      – Я тоже когда-то думал, что побичую немного, а потом все образуется, – продолжил Сидорыч. – И вот уже одной ногой в могиле, а все… – и он лишь махнул рукой.
      – И никогда не пытался вылезти из этого болота?
      – Болото засасывает. Не веришь, спроси у Феди. Он моложе меня, а подтвердит.
      – А зачем пытаться? – вмешался в разговор молодой бомж. Пренебрежительная маска слетела с него. – Кому это нужно? Таких, как мы, только называют бродягами. На самом деле, каждый из нас имеет постоянное место обитания. Вот мы с Сидорычем на железнодорожном вокзале тремся.
      – Что ж тут хорошего? Ты еще очень молод и многое мог бы успеть. – Мирошниченко вытер засаленные руки о полу дорогого пальто.
      – А у меня нет жизненных целей, – заявил Федя, наливая себе водки. После того, как выпил: продолжил: – Вид у меня, конечно, не аховый, но сыт, одет, обут. Что еще требуется человеку?
      – И милиция нас не трогает, – добавил пожилой.
      – Почему? – задал наивный вопрос Тарас Поликарпович.
      – А что толку? Мы что за день сшибем – вечером проедим и пропьем. Сдавать в вытрезвитель нас не выгодно, карманы пустые. В отделение милиции нас уже много раз таскали, но ни фамилии, ни документов у нас нет. Одна морока с нами.
      – Ну, есть же закон о принудительном труде.
      – Нелегко заставить работать тунеядца, хлопот больше, чем пользы. Закон есть, но на нас он не распространяется. Властям удобнее не замечать нас, нет, мол, в стране бомжей и все тут.
      – Удобная позиция, – наконец согласился Мирошниченко.
      – Главное не воровать и не ввязываться в уголовщину, – сказал Федя. – Мы когда привокзальную площадь подметем, когда подсобим при загрузке в вагон-ресторан, где чемодан какой поднесем пассажиру. От нас даже людям выходит прямая польза. Кто ж откажется от дешевой рабочей силы, а нашему брату лишь бы на бутылку, да на ломоть хлеба за день заработать.
      – Копченая курица, колбаса – это не засохший кусок хлеба, – заметил, икнув, новый знакомый.
      – Угощают, – улыбнулся Федя, обнажив гнилые зубы. – Присоединяйся к нам, голодать больше не придется.
      – Ладно, – кивнул бывший начальник колонии. – Пока не определюсь.
      – Ну-ну. – Сидорыч выпил и налил Мирошниченко.
      – А где вы спите? – спросил Тарас Поликарпович, принимая очередную дозу спиртного из рук Сидорыча. – По ночам я вас в зале ожидания не видел. – Снующие пассажиры, брезгливо поморщившись, отворачивались и проходили мимо.
      – У нас свой дом имеется, – похвалился молодой бомж.
      – Где? – Мирошниченко поставил на газету бумажный стаканчик и захрустел соленым огурцом.
      – В тупике есть брошенный плацкартный вагон – там и живем.
      – Но там должно быть холодно.
      – У нас буржуйка имеется, – вставил Сидорыч.
      – А чем топите? – сыпал вопросами захмелевший Тарас Поликарпович.
      – Углем. Как товарняк какой на станции остановится, мы натаскаем ведрами сразу на неделю, – пояснил Сидорыч.
      – А говорите не воруете, – поймал его на слове новый знакомый.
      – А кто видел? – слишком громко рассмеялся Федя и остальные поддержали его.
      Тарас Поликарпович и сам не заметил, как втянулся в бродяжнический образ жизни и превратился в самого настоящего бомжа.
      К тому же спиртные напитки теперь были его неотъемлемой частью, без них он уже просто не мог существовать. И в плохие дни, когда не удавалось заработать хотя бы на бутылку водки, он тяжело переживал похмельный синдром. Одежда его даже отдаленно не напоминала ту, в которой он впервые встретил Сидорыча и Федора. Пальто он продал за литр водки, а норковую шапку за три бутылки. Но старая телогрейка и спортивная шапочка, неопределенного цвета уже не тяготили его.
      Так он дотянул до теплых дней. Однажды, слоняясь без дела по залу ожидания, он подобрал около мусорной урны свежую, не совсем затоптанную газету и сунул ее в боковой карман пиджака. День выдался на редкость неудачным. Троица не заработала ни гроша. К своему теперешнему месту обитания Тарас Поликарпович возвращался с больной головой и голодный. Сидорыч, свернувшись калачиком, дремал на одной из откидных полок. Федя еще не вернулся.