Человек со стороны

Алан Д. Алтьери

ЧЕЛОВЕК СО СТОРОНЫ

Ветер донес каркающий гомон.

Воронье, огромные стаи воронов. Они опускались со скалистых северных гребней, черные пятна на небосводе цвета металла. Ледяной воздух холмов, отравленный зловонием и запахом далеких пожаров, колыхался от взмахов их крыльев и голодного карканья.

Кусты на краю заснеженной рощи едва заметно шевельнулись. Из-за камня появилась голова человека в изорванном, измазанном кровью камуфляже. Сквозь прорези толстого капюшона-маски его глаза казались двумя осколками обсидиана. Человек, словно тень, скользнул между корнями, искривленными ледяным холодом. Камни, торчащие из-под снега, царапали его локти и колени, несмотря на толстый комбинезон. Он продолжал ползти вверх по заледенелому склону. Достиг края пропасти. Базальтовая стена уходила вертикально вниз метров на шестьдесят. Ни выступа, ни щели. Ничего, кроме обледенелого камня.

Человек направил вниз автомат, изучая сквозь оптический прицел горсть строений на дне пропасти.

Все, что осталось от села.

Стены, разрушенные минометами, обезображенные проказой пулевых кратеров. Один из домов горел. На мертвенно-белом фоне светящегося снега кармазинное пламя смотрелось особенно ярко. Колонна свинцового дыма, принизываемая хаотичным полетом воронья, поднималась к небу, где разносилась ветром.

Человек подкрутил фокус прицела. Разрушенные дома, языки пожара, разбитая колея грязной грунтовой дороги, спускающейся от села. Никаких признаков жизни на дне бездны. Все неподвижно. И смертельно обманчиво.

— Лезвие управлению альфа, слышите меня? Прием.

Тишина

— Лезвие управлению альфа, вы меня слышите? Прием.

Вновь тишина. Нарушаемая карканьем воронья над узким ущельем.

— Лезвие управлению альфа…

— Не трать время, парень. — Фрэнк Ардженто, капитан разведбригады 82 — ой авиадесантной дивизии, опустил тяжелый телеметрический бинокль. — Молчит спутник. Сворачивай рацию.

Радист моргнул один раз, другой. Воспаленные глаза на ярко-красным от мороза лице. Ардженто перевел взгляд с молодого солдата на человека, прислонившегося к радиатору вездехода оливкового цвета, заляпанного грязью и ледяной крошкой. Новелли, лейтенант берсальеров Дрорджио Новелли. Тоже молодой парень. Быть может, года на три старше того, что сидел перед большой тактической рацией.

— Ладно, Ленчи, — Новели сжал губы, — попробуем позже, с другого места.

— Слушаюсь, господин лейтенант.

Некоторое время единственными звуками на холме были завывание ветра и карканье ворон.

— Что вы предлагаете, капитан Ардженто?

Новели был недоволен. Теоретически командовал он. На практике было иначе. Еще две недели назад боевые условия, которые впервые в своей жизни видел лейтенант Джорджио Новелли, являлись всего-навсего военными учениями на Сардинии. А Фрэнк Ардженто имел за плечами Бурю в пустыне, проклятые пески на кувейтской границе. Еще раньше участвовал в операции против Мануэля Норьеги в Панаме. Но Ардженто никогда не рвался командовать кем-либо, даже гипотетически. Блестящая идея использовать его принадлежала великим застольным стратегам из штаб-квартиры НАТО в Бане Лука. В технических терминах это называлось «взаимодействие войск». Армии различных стран, входящих в Атлантический Союз объединили и рассыпали по ним, перемешав, офицеров-наблюдателей из разных стран. Фрэнку Ардженто досталась итальянская армия. Скорее всего, потому что у него итальянские корни и он превосходно говорил по-итальянски.

— Капитан, я хотел бы посоветоваться…

Ардженто молчал, на отрывая глаз от окуляров бинокля. Проблема в том, что несмотря на такой позывной, в «лезвии», то есть патруле глубокого проникновения, не было ничего «режущего» с боевой точки зрения. Пара джипов «фиат», десяток берсальеров, легкое вооружение, несколько ручных гранат, всего одна рация. Ни минометов, ни тяжелых пулеметов, ни индивидуальных средств связи. Восемнадцати-, девятнадцатилетние ребята из Пульи, Тосканы, Калабрии. Не обученные боевым действиям, не имеющие понятия о том, что такое линия огня, что значит стрелять в лицо кому-нибудь с близкого расстояния. Пацаны с пучками черных петушиных перьев на шлемах — анахронический реликт, наследие исчезнувших эпох и забытых баталий.

— Чтобы я предложил, лейтенант, так это вернуться туда, откуда мы пришли.

— Вы шутите?

— Мы километров на двадцать вышли за квадрат, назначенный для разведки, и к тому же, потеряли связь. — Ардженто продолжал изучать в бинокль кучку строений. — Что вы надеетесь найти там, внизу, лейтенант?

Там, внизу, имело имя. Село Главно, Республика Босния. Не представлявшее никакого интереса ни с тактической, ни со стратегической точки зрения в этой грязной боснийской сваре.

Когда-то существовала великая и гордая страна: Югославия. Хотя по законам формальной логики, не должна была существовать. Это была абстракция, утопия, державшаяся единственно культом личности единственного человека, легендарного маршала Тито. Исчез человек, следом сгинула утопия. Исчез человек и вражда объединенных в страну народов, таившаяся, веками, обернулась потрясениями. Экс-Югославия превратилась в жаровню абсолютного зверства. Ее города, ее горы стали символами позора. Сараево, где валялись на асфальте трупы женщин и детей, расстрелянных снайперами. Пале, денно и нощно трамбуемое сербской артиллерией. Долины Герцеговины, прочесанные варварскими рейдами…

Не было конца ужасному списку преступлений: убийство, резня, массовые изнасилования, этнические чистки… Друзья ООН, доброхоты из НАТО вмешались, чтобы положить конец этому варварскому безумству.

— Не исключено, что там укрылись те, кто мог спастись при падении вертолета, — ответил Джорджио Новелли.

Ардженто оторвался от окуляров.

— При условии, если кто-то спасся, лейтенант.

Вертолет с наблюдателями ООН на борту СР-47 итальянских ВВС вылетел из Тузлы и взял курс на Сараево. При отличных погодных условиях, это двадцать минут лета. Через одиннадцать минут после взлета СР-47 исчез с экранов радаров. Просто испарился где-то на западе от реки Дрина.

— У меня боевое задание, капитан.

— Такое задание поручили не только «лезвию». Еще восемнадцать наземных патрулей итальянской армии ведут поиск этого вертолета. Плюс спутники, плюс вермахт, плюс иностранный легион, плюс 82-я авиадесантная дивизия, плюс морские пехотинцы, плюс спецназ американских ВВС.

— Я знаю. — Скулы Новелли затвердели.

Вся эта огромная армия людей и высокотехнологичные средства трудились уже почти семьдесят два часа. Местность, где исчез вертолет, представляла собой настоящий кошмар. Шесть тысяч квадратных километров глубоких ущелий, засыпанных снегом лесов, нагромождения базальтовых торосов. Да, семьдесят два часа. Высокая выучка, высокие технологии, конечно. Результат: ноль!

— Но мы берсальеры, — привел еще один аргумент молодой итальянский офицер. — А люди в вертолете — мои товарищи.

На это у Ардженто не было что возразить. Новелли, черт его побери, был прав. А если бы речь шла об исчезнувших десантниках из 82-ой…

— Хорошо, лейтенант. Спускаемся.

Новелли не смог сдержать довольной улыбки.

— Но предупредите своих, чтобы были начеку…

Ардженто отрегулировал глубину обзора бинокля, внимательно изучая горящий дом. Трудно сказать, сколько времени он горит. Обломков вертолета не видно. Вообще, никого не видно в Главно, не только в зоне горящего дома.

— …Там, где вороны, там и трупы.

Человек над пропастью вдохнул холодный воздух.

Два джипа итальянской армии с трудом продвигались вниз по замерзшей грязной дороге. Странные металлические насекомые, ползущие к уродливому термитнику.

— Не надо туда! — Из-под капюшона-маски его голос больше походил на хрип. — Не входите в деревню!..

Человек достал из подсумка камуфляжа компактную походную рацию, нажал кнопку активации, один раз, два… Безрезультатно. Рация молчала, как эти изувеченные дома. Мертвая, как все вокруг. Но может… Не может. Швырнул рацию в обледенелый камень, разнося ее на тысячи осколков. Черная первобытная ярость.

Он порылся в рюкзаке. Вытащил крюки, вытащил бухту нейлонового троса повышенной крепости. Защелкнул карабины на альпинистской строповочной системе.

На дне пропасти джипы подъехали к границе села по имени Главно.

— Ардженто.

— Слушаю?

— Вы чувствуете запах? — Ноздри Новелли шевелились. — Это не горящая резина…

— Вы правы, это не резина.

Воздух Главно был спертым, гниющим, с запахом отравленной воды и экскрементов. С запахом смерти.

— Это горящее мясо.

Новелли дал команду остановиться. Ардженто сошел первым с «береттой» в руке. Беспорядочно поднялись и разлетелись вороны. Новелли и его берсальеры тоже вышли из машин. Ардженто отметил, как они расположились. Он не прав: обучены хорошо, никаких сомнений.

Горящий дом был метрах в двадцати от них. Пламя вырывалось из дверей и окон первого этажа. Ардженто, согнувшись, пошел к дому, держа «беретту» обеими руками. Заглянул в темный проем окна. Сладкая удушливая вонь перехватила дыхание. Он заглянул внутрь, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь едкий дым.

Человеческие тела.

И части тел.

Сложенные штабелем на полу, они горели. Удушливая вонь растекалась в жарком воздухе.

— Господин капитан!.. — Два берсальера с автоматами в руках подбежали к нему. — Лейтенант не хотел бы, чтобы вы отходили от машин.

Они заглянули в окно. Лица парней стали белыми, словно снег, покрывавший землю Боснии. Один из них переломился в поясе, и его вырвало.

— Уходим отсюда. — Ардженто последний раз посмотрел в окно.

Мириады искр плясали над штабелем трупов. Латунь. Латунные цилиндры отражали пульсацию огня — гильзы от автоматов, стрелявших очередями. Убийцы расстреляли жителей села там, внутри, искрошив их в гигантский кровавый салат. Всех подряд. Кто бы это не сделал, они хотели сделать это. Им нравилось делать это.

Ардженто ухватил обоих парней за подсумки и буквально потащил их к джипу. Трупы лежали и в грязи на дороге. Старики, женщины, дети. Застреленные в затылок, заколотые штыками. Некоторые женщины были изнасилованы, а затем прикончены выстрелом в голову. Вороны готовились к банкету.

— Это невозможно!.. Это бессмысленно! — Новелли не понимал, не принимал случившегося. — Они же гражданские!…

— На войне нет гражданских. — Ардженто помог опереться о капот джипа парню, которого вырвало. — Есть только те, кто убивает и те, кто умирает. Командуй, лейтенант. Пора.

— Подождите, — глаза Новели были полны слез. — Что это?!..

Пуля крупного калибра вошла Джорджио Новелли прямо в лоб. Струя крови хлынула на капот джипа. Тело лейтенанта рухнуло рядом с машиной и забилось в конвульсиях.

— В укрытие!

Ардженто упал в грязь. Сработал инстинкт. Он выставил вперед пистолет, продолжая кричать. Берсальеры залегли, готовые к обороне. Они даже не слышали выстрела. Или, быть может, слышали, но мозг отказывался его регистрировать.

Тени возникли из-за развалин домов. Призраки, смутно различимые в дыму перестрелки. Со всех сторон слышался хриплый кашель «калашниковых». Двое берсальеров уткнулись в землю. Еще двое открыли ответный огонь. Несколько теней упало, скошенных огнем итальянских пехотинцев. Другие бросились на землю. Третьи шли вперед, непрерывно стреляя.

Ардженто вскинул «беретту». Два, пять, восемь выстрелов подряд. Черный берет, сопровождаемый фонтаном крови, слетел с головы шедшего впереди. Ардженто удалось разглядеть эмблему: голова тигра. Тигры коменданта Аркана, одно из боевых формирований боснийской войны. Орда из преступников и осколков регулярной армий.

Ардженто оторвал Ленчи, радиста, от борта джипа и потащил под прикрытие разрушенной стены. Над их головами кирпичи брызнули осколками.

— Стреляй, парень! — Ардженто выстрелил два раза. — Кроши этих гадов!

— Да, господин капитан! Да, да!

Ленчи дал очередь, тренькая, запрыгали гильзы. Еще один из тигров крутанулся и свалился на труп своего товарища. Рядом уже лежал третий. Это Ардженто достал его одиночным выстрелом в горло.

Душный воздух Главно наполнился яростью, криками и кровью. СА-7, убийственная ракетная установка российского производства, прошипела за развалинами. Головной джип перестал существовать. Ардженто и Ленчи упали под стену, взрывная волна обожгла их горячим муссоном. Два берсальера влетели к небу в смерче мощного взрыва.

Над схваткой, над огнем, над криками, вдоль базальтовой стены, возвышавшейся над северной оконечностью Главно, стремительно спускалась человеческая фигура. Длинные прыжки по стене, автомат за спиной. Ардженто напряг зрение, пытаясь разглядеть ее в заполненном пеплом воздухе. Бесполезно. Фигура достигла земли, освободилась от веревок — дым поглотил ее.

Люди Аркана, не меньше десятка, сгруппировались под прикрытием уцелевшего джипа. Один из берсальеров, раненый, изувеченный, пытался ползти. Свинец по меньшей мере трех АК буквально разнес его на куски. Дико закричав, Ленчи опустошил весь магазин своего автомата, заставив аркановцев броситься за джип. Когда они поднялись вновь с автоматами наперевес, их было на одного меньше.

— Ракетная установка!. — Крикнул Ардженто радисту, перезаряжавшему автомат, и толкнул его. — На землю, парень! На зем…

Шелест летящей ракеты. Капитан Фрэнк Ардженто услышал его очень ясно. А после уже не слышал ничего. Берсальер Ленчи исчез в шрапнельном смерче. Подобно гигантскому эластичному батуту, земля Главно подбросила тело Ардженто к самому небу. Удара о развалины он не почувствовал. Он не почувствовал и боли.

Это казалось странным, если учесть торчащие обломки кости в его левом колене.

Звуки исчезли. Исчезли все цвета. Фрэнк Ардженто плыл в бело-черном, абсолютно безмолвном космосе. Он видел сюрреалистический фильм, в медленной проекции, гораздо медленнее нормальной.

Тигры Аркана появились из-за джипа. Они смеялись. Не замечая странного сферического объекта, летевшего по параболе за их спинами. Объект спикировал в грязь.

Оттуда вырвался белый, очень яркий луч света.

Все оттенки серого и черного исчезли в его вспышке. Затем постепенно оттенки вернулись. Ардженто разжал веки.

У разрушенной двухцветной вселенной появились краски. Красная — огня. Четверо людей Аркана горели заживо. Шатающиеся факелы.

Призрак появился из огня. Камуфляж. Черный капюшон.

Ардженто широко открыл глаза, пораженный. Не его ли он видел спускающимся вдоль каменной стены?

Призрак поднял автомат и открыл огонь. Шесть длинных вспышек вырвались из пламегасителя. Ардженто узнал оружие. «Кольт Армалит М-16». Вооружение американской армии.

Двое из тигров, избежавшие пламени фосфорной гранаты, рухнули, дергаясь в шквале пуль. Один из трех спасшихся пытался перезарядить автомат, но призрак всадил ему пулю в лицо метров с четырех.

Двое оставшихся бросились бежать. С абсолютным спокойствием, едва ли не меланхолично, призрак заменил магазин и прошил их спины. Сначала одного, затем — другого. Подошел к упавшим и добил выстрелами в затылок.

В черно-белом космосе наступил покой.

Ардженто прислонился к груде обломков. Он вдруг почувствовал себя очень уставшим. Страшно захотелось спать.

Призрак без лица перешагнул через догоравшие трупы и направился прямо к нему.

Это была смерть.

Должно быть, это была смерть.

Фрэнк Ардженто протянул ей руку.

Еще более странно.

Мертвые не слышат звуков. Не различают красок. Он же слышал звуки, видел цвета и чувствовал запахи. Все вернулось. Свинцовое небо, языки пламени, карканье ворон, завывание ветра и пахнувший горящим мясом воздух.

Не должно было быть и боли: мертвые ее не чувствуют. Но теперь была и боль. Как будто его левое колено безостановочно дробили стальными шестернями.

Фрэнк закашлялся. Рот наполнил металлический вкус крови и горечи. Чья-то рука опустилась и поддержала его затылок. Горлышко фляжки прижалась к его губам. Ардженто удалось сделать несколько глотков. Вода потекла по его подбородку и дальше, по шее. Говорить было трудно, словно подниматься в гору.

— Мы… в аду?…

— Ад — это земля.

Ардженто напряженно вглядывался в полумрак. Он лежал в разрушенной комнате. В небольшом камине потрескивало пламя, подкармливаемое обломками мебели. Нет, это место ничем не напоминало ад. Тень попала в отблеск огня.

Призрак.

Только на этот раз у него было лицо. Он снял черный капюшон. Под ним оказались стриженные почти под ноль волосы, нос с перебитой переносицей. Глаза окружали кровавые подтеки, отчего возникало впечатление уродливой маски-бабочки.

— Ты кто?

— Слоэн.

— Какая часть?

— ПиДжи.

Ардженто кивнул и вновь закашлялся. ПиДжи, военные спасатели, американские ВВС.

Люди, представляющие собой странную взаимоисключающую комбинацию бойцов первой линии и медицинских фельдшеров. Их было всего несколько сотен, разбросанных по американским военным базам в разных уголках мира. Это были те немногие, преодолевшие Трубу: восемнадцать месяцев жесточайших тренировок, которое не выдерживают восемьдесят пять человек из ста. Те немногие, которые сумели выйти далеко за пределы возможностей человека.

— Ты спас мне жизнь. — Ардженто протянул ему руку. — Я Фрэнк. Фрэнк Ардженто.

— Дэвид.

Человек про имени Дэвид Слоэн пожал Фрэнку руку. Из рюкзака он достал аптечку с красным крестом на крышке. Покопался в ней. Достал перевязочный пакет и небольшой шприц из голубого пластика. Морфин. Опустился на колени рядом с Ардженто.

— У тебя разнесен сустав левой ноги. К тому же, в тебе полно шрапнели, и ты истекаешь кровью. Слава Богу, она не бьет ключом.

— Я умираю, Дэвид?

— Все мы умираем. Весь мир умирает. — Слоэн распечатал шприц. — Я должен разрезать тебе штанину, отыскать вену и пережать ее.

— Не трать время. Уходи. — Ардженто сжал его руку. — Думай, как спастись самому.

— Сейчас командуешь не ты, капитан.

Слоэн вколол ему морфин. Ардженто увидел, как краски вселенной вновь начали исчезать.

Осталась только одна.

Черная.

На черном блестели звезды.

Они были очень далеко, ледяные точки. Ардженто следил за их мерцанием сквозь дыры в крыше. Потом он увидел, как начало светать.

Огонь в камине почти угас. Последние всполохи углей освещали металлический шест, воткнутый рядом с ним. К шесту был подвешен пластиковый пакет, наполовину наполненный красной жидкостью. Прозрачная трубочка тянулась от пакета к впадине его локтя.

— Дэвид!

— Слушаю тебя, Фрэнк. — Голос Слоэна доносился из пурпурной темноты.

— Где ты взял кровь для переливания?

— Какая тебе разница?

— Для меня это важно.

Слоэн появился из темноты, сунул термометр подмышку Ардженто.

— Это моя кровь.

Звезды исчезли.

Небо вновь обрело цвет металла. Снег вихрился в разломах крыши. Ардженто дрожал. Его зубы выбивали дробь. Ему не удавалось остановить ее.

— Меня трр…евожж…ит одд…на вещь…

— Какая?

— Ннн…ам ннн…е удд…алось найттт..и эттт…от доллл..баннн… ый вертолет.

— Его нашел мой отряд.

— Ггг…де?

— В тридцати двух километрах на восток-север-восток отсюда. — Слоэн соединял вместе какие-то металлические трубки. — Прямое попадание ракеты земля-воздух.

— Спп… Спасшиеся?

— Никого.

— Ггг…де твой ооттт…ряд, Дэвид?

— Люди Аркана ждали его на месте падения вертолета.

Ардженто закрыл глаза. Затем открыл. Непонятно отчего, но дрожание, сотрясавшее его, прекратилось.

— И ты… после этого… Ты шел за ними?

Слоэн не ответил.

— Сколько ты убил… До Главно?

— Двадцать два.

Зубы у Ардженто застучали вновь. Температура пожирала его, он весь горел. И одновременно чувствовал, что заледеневает.

— Пора, Фрэнк. — Слоэн закончил возиться с трубками. — Мы уходим из Главно.

Ардженто понял, что тот сооружал: носилки.

— Ннн…о ннн…ужж…но четыре рукк…и чтоббб…ы несс…ти эттт…о…

— И только две, чтобы волочь.

Слоэн втащил Фрэнка в меховой мешок. Закрепил мешок на носилках с помощью альпинистской веревки.

Ардженто вновь закашлялся. Ощущения начали исчезать. Он услышал какие-то тренькающие звуки, вроде трубчатых колокольчиков. Маленькие металлические пластинки, висящие на цепочках.

Пластинки. Жетоны. Все, что осталось от павших. Вычеркнутых из жизни.

Слоэн засунул связку жетонов в меховой мешок, вложив их в дрожащие пальцы Ардженто.

— Это — итальянских солдат. Тех самых.

— Спасибо, Ддд…эвид.

Слоэн просунул руки в нейлоновые лямки. И потащил Фрэнка Ардженто сквозь снега Боснии, сквозь колыхание снежных хлопьев, похожих на падающую сажу.

— Ммм…ы тоже уммм…рем…. Тттт…ы ведь этт…о зннн…аешь, ддд…а?…

— Может быть, мы уже умерли, Фрэнк…

Дэвид Слоэн продолжал путь. Они поднялись на вершину холма. Призраки. Некто иные, как призраки.

— …Может быть, просто мы отказываемся признать это.

1.

Вдоль длинного пустынного пляжа мыса Код бежал человек.

В рассеянном синем цвете уходящей ночи он появился размытым контуром, похожий на призрак. Он взбежал размеренным шагом на гребень огромной дюны и двигался по нему, удаляясь от океана.

После трех дней сильных приливов и обильных дождей осенние штормовые волны, спустившиеся от Ньюфаундленда, успокаивались.

Пот блестел на лице бегущего, изборожденном глубокими морщинами, четкими, словно нанесенными скальпелем, со сломанным носом. Изо рта в холодный воздух, наполненный упругим северным ветром, вырывались белесые облачка пара. Лоб обтягивал темно-зеленый бандан, завязанный над самыми глазами. На нем были камуфляжные штаны, выцветшие от времени и многочисленных стирок. Хорошо развитая мускулатура распирала короткие рукава серой майки. На груди майки была надпись черным, тоже выцветшая от времени. Спецназ спасателей, 16-я авиационная дивизия — далекое эхо, отголоски пройденных дорог, исчезнувших воспоминаний. Он больше не был одним из них. Быть может, он никогда в действительности им и не был.

Слоэн. Дэвид Карл Слоэн.

Однажды он повернулся спиной ко всему. Чтобы совершить свой выбор: искупление.

Он сбежал по склону дюны, не снижая скорости и не меняя ритма, взбежал на гребень другой. Его тяжелые армейские ботинки мерно месили песок.

Он был единственный бегун на всем пляже. И вряд ли кто-нибудь удостоил бы его более, чем рассеянного взгляда. По крайней мере, до тех пор, пока не заметил бы черный нейлоновый ремень, по диагонали пересекавший грудь. На ремне держался автомат, болтавшийся на спине. Двадцатизарядный «хеклер и кох» ХК-93, калибра 308, со складным прикладом.

Солнечный диск медленно поднимался над горизонтом из Атлантического океана. Дневной свет пробивал дорогу в густом тумане и тяжелых тучах. Он растекался по дюнам, отбрасывая на песок искривленную тень человека. Заливал розоватым светом массив большого заброшенного дома, окруженного местами завалившейся штакетной изгородью.

Слоэн замедлил бег. Правую ладонь он завел за спину и сомкнул на рукоятке автомата. Одно точное движение — и автомат лег в руки. Слоэн откинул приклад, остановился на гребне дюны, опустился на колено и прицелился. Переставил прицел на отметку четыреста метров. Раздались сухие одиночные выстрелы. Приклад отдавал в плечо, на песок сыпались дымящиеся гильзы.

Первая пуля начисто срезала верхнюю часть штакетины изгороди. Верхушки других десяти отлетали одна за другой с интервалом в доли секунды. Ветер сносил щепки и бросал на песок. Словно дух-невидимка забавлялся невидимой рогаткой.

Слоэн изменил угол стрельбы. Автомат четырежды пролаял с огромной скоростью. Верхняя часть ржавого флюгера в форме петуха на крыше дома была отстрелена начисто и полетела вниз. Второй выстрел срубил петуху голову, третий — хвост. Четвертый, последний, перерубил штырь флюгера, словно серп пшеничный колос. Флюгер грохнулся на разбитую крышу дома и исчез внутри дома. Ветер, продолжавший продувать пляж и заброшенный дом, унес звуки выстрелов.

Слоэн медленно поднялся, поставил автомат на предохранитель. Четырнадцать выстрелов в полуавтоматическом режиме, четырнадцать точных попаданий с дистанции четыреста метров при сильном боковом ветре. И это после двенадцатитикилометрвого кросса. Слоэн улыбнулся довольный: очень-очень маленькая, бессмысленная победа над наступающим возрастом.

И тут он заметил блик.

Оттуда, с гребня дюны, за домом-мишенью. Миллисекундная вспышка. Ее источник не вызывал сомнений: отражение солнечного света в стекле бинокля. Кто-то был там, на дюне.

Человек, стоявший чуть ниже гребня дюны, опустил телеметрический «цейс», сощурив глаза, чтобы защитить их от встающего над Атлантикой солнца. С этого места Слоэн виделся маленькой темной фигуркой на фоне серого песка.

Человек вновь поднес бинокль к глазам. Никого. Никакого движения, никаких следов Слоэна. Призмы оптического прибора увеличивали только безмолвие и безлюдность песчаного рельефа. Человек повел биноклем вдоль дюн. И там никого. Только легкая кисея пыли — все, что осталось от исчезнувшего вдруг Дэвида Слоэна.

Наблюдатель положил бинокль в чехол, висевший на груди. Он увидел все, что хотел увидеть. Сейчас ему нужно было уходить отсюда. И как можно быстрее. Он сбежал с дюны к автомобилю, стоящему на дороге, параллельной пляжу.

Слоэн возник из ниоткуда на вершине дюны с автоматом в руках. Проводил глазами облачко пыли, поднятое бегущим человеком. Метрах в пятидесяти отсюда, автомобиль сорвался с места на большой скорости, визжа шинами на асфальте. Слоэн проводил взглядом машину, мчавшуюся по дороге между дюнами. С такого расстояния было невозможно разглядеть номер, но машину он идентифицировал: «бмв»-320» черного цвета.

Слоэн перебросил автомат за спину. Человек за рулем, кем бы он ни был, еще вернется. Они всегда возвращаются. Это неизбежно.

Такова цена искупления.

2.

Кармине Апра ненавидел так называемую информацию.

Печатная страница приводила его в бешенство, а телепрограммы вызывали острый приступ диарреи. Особенно те, в которых рассказывалось о нем и его делишках.

Это открылось ему много лет назад, когда он еще не покинул свою родную землю и был почетным гостем в камере тюрьмы Уччиардоне. Там, в камере, где практически любая вещь годилась для того, чтобы убивать время, ему случилось прочесть книгу, некое исследование по информации, написанное каким-то малым, который явно подержал в цианиде клавиатуру своего компьютера и в этой стране стукачей не побоялся назвать вещи своими именами. Апра запамятовал его имя. Но понравившиеся ему слова из этого сосуда с желчью запомнил отлично: говорящие бюсты. Это про напыщенных рогоносцев, что обращаются к тебе по три-четыре раза на дню с экранов одноглазого монстра.

Говорящие бюсты. Верно, черт возьми, как верно. Вот они: банда болтающих сверчков, разрезанных по пояс рамкой экрана, с рожами, вызванными к жизни кнопкой пульта, с таким количеством серого вещества в башке, сколько у надувной куклы, наполненной теплой водой.

Говорящие бюсты. Нет, хуже. Для него они говорящие задницы и ничто иное.

«Катанский зверь», так эти задницы назвали его много лет назад. Со времени его тридцать первого ареста, в связи с четырнадцатым обвинением в предумышленном убийстве. К чему добавились резня, уничтожение трупов, организация преступной группы, хранение боевого оружия, вооруженные грабежи со взломом, похищения с применением оружия, нанесение тяжелых побоев, изнасилования, вымогательство и прочие бла-бла-бла.

Как же он их ненавидел. Всех, без разбора. Он их ненавидел, наверное, еще сильнее, чем полицейских и судей. Но ему еще не выпадало случая вышибить мозги кому-нибудь из них. Одна из немногих вещей, которая его огорчала. Но, честно говоря, не так уж сильно: рано или поздно какой-нибудь из этих мудаков, совершит большую ошибку. Это неизбежно. И тогда он, Кармине Апра, «катанский зверь», отплатит им по полной программе.

Он стоял неподвижно перед запыленным окном, всматриваясь в темноту сквозь омытые дождем стекла. Восьмью этажами ниже переливался белыми и красными огнями проспект Семпионе, главная артерия северного Милана, нескончаемая автомобильная река.

Он поднял глаза, стараясь разглядеть габаритные огни на конце антенны гигантской телевизионной башни, торчащий скелетообразный символ власти говорящих задниц. Но огней не было видно: низкие тучи и завеса дождя, фиолетовая от городской иллюминации, поглощали все.

Зима в северной Италии уже заявила о себе злым дыханием. Отопление еще не включили. Он, Джанни Скалия и Лука Бонески укрылись в этой пустой квартире сразу же после убийства судьи Варци. Квартира пропахла помойкой. Сырость, вонь окурков, смрад объедков в разбросанных повсюду банках.

Апра поднес к губам стакан до краев полный граппы, сделал большой глоток. Некоторое время смотрел на свое отражение в оконном стекле. Ему было тридцать два года, половину из них он провел по тюрьмам, включая пять лет в карцере строгого режима. Черты его лица были резкими, придававшими ему зверское выражение. Куриные лапки в углах глаз. Глубокие морщины на лбу. Проклятые шестнадцать лет оставили свои следы. А может быть, их оставила злоба ко всему и всем, переполнявшая с детства, это необъяснимое существо без формы и лица, заползшее ему в душу лет в тринадцать, когда он чумазым босым пацаном бегал по узким переулкам катанской окраины. Что с ним случилось? Что понял он о себе в тот день, когда кирпичом разбил голову старушке-пенсионерке, которая не хотела отдать ему свою сумку? Это было как ослепляющая вспышка, полученная от дозы кокаина. Что-то эротичное. Оргазм без секса.

Со старухи все и началось. Дальше покатилось само собой. Кровавая дорожка смертей. Кражи, разбои, вооруженные грабежи, похищение людей и вступление в могущественный клан Дона Франческо Деллакроче. К этому моменту Кармине Апра было двадцать два года и он был коронован в принцы сицилийской мафии.