Дирижер смутно осознавал, что в его владения вторглись посторонние. Он занимался великими делами, он руководил завоеванием Солнечной системы. Мелкие неприятности у северного входа — пустяки, с которыми его системы легко справятся. Сейчас ему требовалось сосредоточиться на другом — на согласовании деятельности Пожирателей миров. Время от времени они делали не совсем то; Пожиратели миров были способны вершить чудеса, но им не хватало гибкости мышления. Дирижер подумал, что Сфера, по всей вероятности, тоже была Дирижером, только выросшим. Вообще он стремительно развивал в себе способности к размышлению и самоанализу. Эти качества понадобятся ему на следующей стадии его существования. Стадии, на которой и Дирижер, и Солнечная система неузнаваемо преобразятся.

Со лба Ларри катился пот. Даже сейчас, когда основная работа еще не началась, для того чтобы торчать в этой штуковине, требовались огромные усилия. Что бы он ни говорил для успокоения Люсьена, управлять телеоператором — тяжкий труд. Ларри настолько обмотался проводами спецкомбинезона, что сидящие на другом конце комнаты связисты почти не видели его.

Спецкомбинезон висел в воздухе. Ларри мог бегать, прыгать, брыкаться, размахивать руками, делать все, что он пожелает, — спецкомбинезон оставался на месте, только вертелись конечности. Но телеоператор внизу повторял все движения Ларри.

Телеоператор был очень сложным образом связан с управлявшим им человеком. Система датчиков спецкомбинезона обеспечивала Ларри ясное ощущение физического присутствия на месте телеоператора — вплоть до самых тонких реакций. В случае, если бы действия Ларри стали угрожать безопасности телеоператора, его должен был предупредить мягкий электрический удар, заменяющий чувство боли.

На голове Ларри был огромный шлем. Два видеоэкрана демонстрировали картинки с камер телеоператора. В наушниках Ларри слышались слабые шумы, фиксируемые внешними микрофонами, и голоса по каналу внутренней связи.

Провода и механизмы, датчики и рукоятки — так выглядел снаружи спецкомбинезон.

Изнутри все воспринималось по-иному. Ларри не чувствовал, что он сидит в центре связи. Он спускался в открытой клети лифта рядом с Люсьеном в громадную яму, мрак затмевал тусклые огни, смрадный воздух свистел в ушах.

Но Ларри знал, что все, испытываемое им, иллюзия. Его не окружают ни тьма, ни ветер. Испуганный человек в скафандре, до которого Ларри может дотронуться, сидит не здесь. Это напоминало странное ощущение, которое иногда бывало у Ларри, когда ему снился кошмар: он знал, что это сон, но переживал происходящее как действительность, он понимал призрачность потустороннего мира и все-таки сражался с его жителями.

Кошмары всегда заканчивались пробуждением, и все страхи оставались за гранью сна. Теперь же было по-другому, теперь была самая реальная реальность, над которой поднялся огромный вопрос жизни и смерти. Ларри смотрел на сидящего рядом, в кресле пилота, Люсьена и видел застывший в глазах молодого человека страх. От него, Ларри, зависела жизнь или смерть — в данном случае Люсьена. А может, я всего человечества.

Нет, это не сон, это ужасный кошмар, который не закончится пробуждением.

Руки Люсьена стиснули подлокотники кресла.

— Пятьсот метров, — спокойно говорил голос Ларри. — Четыреста метров. Торможение сейчас более интенсивно. Держитесь, Люсьен, рабочий вскоре полностью остановит лифт, чтобы убедиться в его устойчивости перед тем, как мы опустимся на дно. Триста метров.

Клеть резко затормозила, на Люсьена навалилась тяжесть. Что ждет их там, внизу? Наверняка они знают лишь одно: где-то здесь источник гравитационной энергии, из-за которого и заварилась вся эта страшная каша.

— Полная остановка, — объявил голос Ларри. — До дна восемьдесят метров с хвостиком. Клеть устойчива. Тросы в порядке. Прекрасно. Спускаемся дальше.

Лифт пополз вниз, на этот раз с черепашьей скоростью. Теперь стены шахты были ясно видны, ствол представлял собой блестящий черный цилиндр, метров сто в диаметре.

— Люсьен, как только спустимся, я возьму все оборудование, а вы выходите как можно быстрее, — сказал Ларри. — Клеть собираются поднять на сто метров и оставить там, пока мы не будем готовы в обратный путь.

— Почему?

— Чтобы удостовериться, что мы будем единственными пассажирами. Мы ведь не знаем, что там внизу, вы не забыли?

— О да, я не забыл. Эту мелочь я как раз не забыл.

Ларри не ответил.

— Пятьдесят метров, — продолжал его голос. — Сорок. Тридцать. Опять замедление. Двадцать. Десять. Замедление. Три метра. Один метр над землей, полная остановка. Выходим.

Осторожно двигаясь, Люсьен поднялся с кресла. Он выглянул из клети.

— Здесь больше метра, — возразил Люсьен. — Здесь почти два.

Телеоператор повернулся и посмотрел на него.

— Ну, так прыгайте, — произнес голос Ларри. — Может, вы бы предпочли, чтобы инженеры ошиблись в другую сторону и лифт остановился в двух метрах под землей?

Люсьен заворчал, с опаской заковылял к краю платформы и прыгнул. При небольшой лунной силе тяжести приземление должно было пройти почти без толчка, но все равно у Люсьена на секунду перехватило дыхание, и он потерял равновесие. Чтобы удержаться, он расставил руки и только благодаря этому не упал лицом вниз.

— Я сделал первое открытие, — сообщил он. — Поверхность здесь очень темного цвета. И слоистая.

Телеоператор спустил на веревке оборудование и прыгнул вниз еще более неуклюже, чем Люсьен.

— Итак, она действительно слоистая. Словно идешь по аллее, засыпанной опавшими листьями. Вся поверхность какого-то темно-рыжего цвета, высохшая и слежавшаяся отдельными слоями. Ноги проваливаются.

— Чем-то напоминает сброшенную змеиную кожу. И везде мусор, — Ларри говорил скорее для записывающих приборов, чем для Люсьена. — Разбитые устройства или мертвые животные, не пойму. Кусочки и обломки, которые я не могу классифицировать. Поверхность цвета ржавчины, некоторые обломки, похоже, металлические.

Телеоператор встал и огляделся.

— Пока достаточно.

Дирижер испытывал ощущение неудобства. Что-то ему мешало. Некоторое время он не мог понять, в чем дело. Потом понял: по его коже передвигаются два явно чужеродных объекта. Ему это было неприятно…

В прошлые времена Дирижер просто отмахнулся бы от необъяснимой информации, заставил бы себя не обращать на нее внимания, словно ее вообще не существует. Но теперь он стал другим. Пробуждение дальних помощников, суета обслуживающих механизмов, снабжавших его сведениями из внешней среды, данные, получаемые с других планет, — все это развивало его исследовательские способности, требовало активного отношения ко всему новому, неизвестному. Чужеродные объекты нужно изучить, решил он. А вдруг они пригодятся в его работе?

Поблизости ни одного дистанционного устройства, только несколько маленьких мусорщиков обрабатывают остатки старой, омертвевшей кожи Дирижера, собирая кусочки и вещества, которые еще можно использовать. Но мусорщики сейчас не справятся, слишком уж они примитивны.

Неподалеку два грубых механизма покрупнее. Дирижер пошлет их посмотреть, что там такое. В случае чего они его защитят.

Ибо Вселенная недружелюбна.

Люсьен стоял, освещенный фонарями лифта, и пытался увидеть хоть что-нибудь, кроме своей огромной тени. Вдруг огни передвинулись, и тень стала уменьшаться: это лифт снова пошел вверх.

Люсьен с телеоператором стояли в огромном тоннеле. Люсьену вдруг пришло в голову, что по этому тоннелю можно обойти вокруг Луны — от Северного полюса к Южному и обратно. Еще более странно было сознавать, что они стоят на самом Колесе, на опоясывающей планету хреновине, глубоко под поверхностью Луны.

— Мы не одни, Люсьен, — спокойно сообщил голос Ларри.

У Люсьена душа ушла в пятки, он медленно повернулся.

По мусору к ним приближалось блестящее серебристое существо размером с большого кролика. Оно бежало, перебирая множеством маленьких крепких ножек. Люсьен отметил, что кое-что из мусора и хлама вполне подошло бы к этому механизму. Вон те пластинки могли бы служить щитками, другие обломки напоминали какие-то детали.

Тварь копошилась в мусоре, тыча в него парой длинных изящных щупальцев. Она брала ими некоторые детали, отделяла кусочки и бросала их в щель у себя на спине. Люсьен не мог понять, рот это или отделение для хранения материалов.

— Это живое существо или машина? — спросил Люсьен, в общем-то не надеясь услышать ответ.

Телеоператор повернулся к нему, поднял механические руки, одной из них коснулся груди и спросил голосом Ларри:

— А я кто?

— Только без шуток, — попросил Люсьен.

Что-то в голосе Ларри обескуражило Люсьена.

— Я серьезно. Подумайте об этом.

Люсьен помолчал, размышляя.

— Наверное, и то, и другое. Живое существо, которое управляет машиной.

— Совершенно верно. И они, мне кажется, то же самое. Правда, с Марса поступили сведения, что иногда у них, наоборот, машины управляют биологическими существами. Может быть, харонцы не делают такого различия между живыми существами и машинами, как мы. Но это лишь гипотеза.

Тревожная мысль. Люсьен уже собирался ответить, но тут его внимание привлекло еще одно существо — оно деловито семенило по обломкам и было очень похоже на первое. Две машинки поспешили навстречу друг другу. Их щупальца соприкоснулись, каждое потянулось к щели на спине другого и принялось перекладывать к себе в копилку мелкие предметы. Щупальца мелькали над двумя телами быстрее, чем мог уследить человеческий глаз, и Люсьен не понимал, зачем машинки это делают. А когда существа наконец разошлись, оказалось, что к тому же одна машинка променяла пару собственных ног на левое щупальце другого.

— Господи! — воскликнул Люсьен. — У них неизменен лишь модуль, все же остальное взаимозаменяемо! Пошли скорее, займемся нашими гравиантеннами, пока кто-нибудь не захотел обменяться какой-нибудь частью с нами…

Телеоператор поднял сумку с оборудованием и прицепил ее себе на грудь. Пошарив в сумке, он вынул гравиантенну, ту самую, которой пользовался Ларри, чтобы найти Кроличью нору. Теперь она должна была указать им место самого интенсивного излучения, там лучше всего установить приборы перехвата.

— Черт возьми! — сказал голос Ларри. — Можно бросить радиоперехватчики прямо на поверхность, Люсьен. Гравитационное поле очень мощное.

— Вы думаете, их можно просто бросить? — переспросил Люсьен. — А эти маленькие мусорщики не испортят нам все дело?

— Мне кажется, все обойдется, перехватчики неплохо защищены, а группа перехвата только что сообщила, что уже получает отчетливые сигналы. Но все-таки нам надо…

— Посмотри назад! — выпалил Люсьен.

Телеоператор быстро обернулся.

— О Боже! — проговорил Ларри.

Сзади стояли две машины покрупнее — машины, потому что на вид их можно было безошибочно определить как роботов. У животных нет колес. По две пары колес поддерживали приземистые тела в форме горизонтально лежащих цилиндров. У каждого робота было по четыре руки-манипулятора — длинные, крепкие, блестящие штанги на шарнирах, с обоюдоострыми клешнями на конце. Роботы находились метрах в пяти от Ларри и Люсьена.

Время вдруг словно остановилось.

— Они знают, что мы здесь, — наконец проговорил Ларри.

В этом не могло быть сомнений. В позе роботов читались настороженность и агрессивность.

И тут они бросились вперед. Не успел Ларри заставить телеоператора отреагировать, как роботы были уже возле Люсьена. Один из них обхватил жуткими клешнями бронированный скафандр и поднял Люсьена высоко над землей.

В этот страшный миг Ларри видел лицо Люсьена за стеклом шлема, видел величайший ужас, отразившийся в его глазах. Люсьен тянул руку к телеоператору и, казалось, силился закричать…

Робот повернулся на колесах и быстро укатил в тоннель, унося Люсьена с собой.

Люсьен исчез.

— Люсьен! — крикнул Ларри, и телеоператор побежал за роботом, выронив в спешке гравиантенну.

Но второй робот схватил его. Ларри, смотревший глазами камер наружного наблюдения, вывернулся из его объятий и изо всей силы ударил по руке-манипулятору робота. Рука отдернулась, прижалась к туловищу робота и в резком выпаде вонзилась глубоко в грудь телеоператору, терзая ее и разрывая на части.

Тело Ларри в спецкомбинезоне пронзили импульсы боли, молодой человек завопил. Электрический разряд не был настолько силен, чтобы причинить вред, но Ларри больше не чувствовал собственного тела. Он был телеоператором, и его грудь только что вспороли кинжалом. Это была настоящая боль. Ларри казалось, что его сердце вываливается из грудной клетки, сломанные ребра безобразно торчат во все стороны. Он почувствовал, что больше не управляет левой рукой. Отчаянно пытаясь защитить себя, он выбросил вперед правую руку, но острый как бритва меч отсек ее по локоть.

Теряя руку, Ларри вновь закричал от боли. Иллюзия и действительность смешались в его мозгу, Ларри увидел» как его рука превратилась в обрубок, а из перерезанных гидравлических трубок брызжет не техническая жидкость, а самая настоящая ярко-красная кровь. И рана в грудь была нанесена тоже ему и кровоточила сквозь искореженную металлическую обшивку. Тут последовал последний жестокий удар, и крик Ларри оборвался — голова телеоператора покатилась с плеч. Изображение автоматически переключилось на грудные камеры, мертвые глаза, которые все еще могли видеть, с ужасом наблюдали, как голова упала в грязь, и маленькие мусорщики не мешкая принялись разбирать труп на части.

Кричащего Ларри вытащили из спецкомбинезона и ввели ему самое сильное обезболивающее. Пока он спал, техники определили, что брошенные телеоператором приборы перехвата не повреждены. От них уже поступило огромное количество данных. Сначала аналитики пытались в них разобраться, но потом бросились передавать все подряд «Святому Антонию» и Земле.

Вскоре роботы доставили свою добычу Дирижеру. Едва приступив к исследованию находки. Дирижер был просто ошеломлен. На спутнике с безвоздушной средой не могло быть органической жизни. Дирижера крайне удивил грубый искусственный панцирь, в котором жило это существо. Ясно, что такой панцирь не способен поддерживать жизнь в течение длительного времени.

Но Дирижер не мог позволить себе тратить время на тщательное изучение своей находки. Первым делом он должен был привести эту хаотичную звездную систему хоть в какой-нибудь порядок.

Он знал одно: всякую новую форму жизни следует бережно сохранять. Каждый компонент симбиоза харонцев содержал элементы из сотни генетических кодов, и любое новое существо могло оказаться полезным. Дирижер решил погрузить это животное в состояние замедленной жизнедеятельности и заняться им, когда появится время. Через день, через год, через двадцать лет или через тысячелетие Дирижер на досуге вернется к решению этой задачки.

Марсия Макдугал швырнула на пол карманный компьютер и уставилась в окно на марсианскую ночь. Разгром. Полнейшая неудача. Люсьен Дрейфус мертв, и если ее страхи оправданны, то будет еще хуже. Никто не видел, как он умер, а она только что анатомировала одного из харонцев. Что же харонцы способны сделать с Люсьеном?

А Ларри Чао накачали успокоительным и перенесли, как мешок с картошкой, на борт «Неньи» для отправки на Плутон. Прийти в себя он должен будет по дороге домой.

Кровавая и притом совершенно бессмысленная драма. Приборы перехвата на дне норы прекрасно работали, лучших условий для их деятельности не сыскать. Только можно было просто сбросить зонды в шахту и добиться тех же самых результатов.

Но анализ этого несчастного случая даст ценную информацию, Марсия это чувствовала. Где-то среди расшифровок, среди видеопленок, среди записей перехвата таится ответ — ответ, который оправдает ужас этой истории.

Может быть, сам по себе этот ответ недостаточно ясен. Но вместе с данными перехвата, вместе с материалами, собранными на Марсе, возможно, он окажется последним ключом к разгадке.

И Марсия найдет его.