Преследуемая земля (№1) - Кольцо Харона

Если бы я программировал харонцев, я бы сделал так, чтобы гравитационные точки и Гости с неба продолжали действовать даже в случае потери связи с Колесом. Совершенно ясно, что Колесо черпает гравитационную энергию из черной дыры, находящейся в Точке Земли, и питает ею гравитационные точки, но это вовсе не означает отсутствие резервной системы. Могу поспорить, что Сфера Дайсона способна посылать приказы и энергию непосредственно через червоточину и таким образом управлять всем. Кроме того, если даже план сработает, мы потеряем последнюю связь с Землей, и рано или поздно ее используют вместо сырья для размножения харонцев. Тогда погибнет гораздо больше людей, чем мы спасем, разрушив Луну. Да и существует ли «Щелкунчик» в реальности, это на воде вилами писано.

— А можем мы вывести из строя Колесо, разрушить его, не повредив Луну? — спросил Веспасиан. — Что если бросить в Кроличью нору небольшую ядерную бомбу?

Ларри покачал головой.

— Нет. Все равно остается резервная система.

— Тогда надо найти способ перехватить управление Колесом, — сказал Веспасиан. — Снова спуститься вниз, как-то переключить его, чтобы оно делало то, что хотим мы. А потом послать гравитационным точкам приказ прекратить наступление.

Ларри задумался.

— Мы не знаем кодов. А если бы знали, я не вижу способа их применить. Нам пришлось бы прибегнуть к тому же методу передачи сигналов, которым пользуется Сфера, но использовать более мощные сигналы. Вся трудность в том, что харонская связь осуществляется гравитационными сигналами, а в познаниях гравитации харонцы ушли намного дальше нас. У нас в руках лишь Кольцо Харона, а это детская игрушка по сравнению с техникой Сферы. Разве что у нас будет собственная…

Ларри на миг остановился. Он не просто перестал говорить, он замер, словно внезапная мысль ошеломила его настолько, что он не мог сдвинуться с места.

— Господи! Мы узнали достаточно, чтобы это сделать. Я мог бы… — Голос у него сорвался, и он тихо пробормотал: — Да, можно. — Ларри с горящими глазами повернулся к Рафаэлю и Веспасиану. — Пожалуй, мы сумели бы перехватить управление Колесом. — Но вдруг его лицо помрачнело. — Если бы знали код.

Веспасиан нахмурился, а потом вдруг схватил одно из старых сообщений с Марса.

— Они все разгадали, там, на Марсе, — сказал он. — Лунное колесо в точности соответствует Колесу, которое сейчас находится возле Земли в Точке Луны. Подключившись к тому, новому колесу, можно перехватить и расшифровать коды команд.

Ларри нетерпеливо потянулся к распечатке и перелистал страницы.

— Да, вы правы. Сондра и Марсия назвали это цепью мышления. Сейчас Сфера должна обучать новое Колесо. — Ларри отложил листки в сторону. — Может получиться. Если Земля сумеет установить прибор перехвата, мы подслушаем, как Сфера Дайсона дает наставления Кольцу. Луна уже просила установить приборы?

Веспасиан кивнул.

— Да. Луна обратилась с просьбой к Земле примерно через час после того, как Марсия и Сондра сообщили о своей гипотезе. С тех пор прошло пять часов. Луна прислала нам копию просьбы.

— А что если Сфера уже закончила обучение? — спросил Рафаэль.

— Тогда будет повтор, — ответил Ларри. — Я уверен на сто процентов. Вспомните изображения расколотого шара. Харонцы используют повтор, чтобы подчеркнуть мысль. Чем важнее мысль, тем чаще она повторяется. Если Земля правильно установит приборы, у нас появится реальная возможность узнать код.

Рафаэль посмотрел на часы, прикидывая, сколько осталось жить «Святому Антонию».

— Земля не успеет, — сказал он. — Даже если Земля сразу прочла сообщение, в ее распоряжении лишь восемнадцать часов, а сейчас осталось тринадцать. Земля не успеет подготовить срочный запуск, не говоря уже о том, чтобы смонтировать зонд.

— Черт возьми, — процедил сквозь зубы Ларри. — Если мы не получим нужные сведения, все пропало.

— Погодите, — проговорил Веспасиан. — В посланиях с Земли говорилось о том, что какой-то космический дом движется по траектории, проходящей рядом с Точкой Луны. Во всяком случае, достаточно близко, чтобы осуществить перехват, но им надо смонтировать приемник. Именно этот космический дом попросили подслушать сигналы. У меня тут где-то был экземпляр сообщения.

Он застучал по клавишам в поисках нужной страницы. Трое мужчин впились в экран и прочитали послание.

Широкое лицо Веспасиана исказилось гримасой отчаяния.

— О черт! Сукины дети! Ну надо же было им там оказаться! Именно им! Просто закон подлости!

Ларри Чао и Саймон Рафаэль потерянно молчали.

Попытаться перехватить сигналы и получить сведения, от которых зависело спасение Солнечной системы, мог только Район Обнаженного Пурпура.

Рафаэль вдруг почувствовал себя старым, невероятно старым и сломленным. Ему захотелось лечь и умереть. Зачем все это, если судьба Вселенной зависит от сумасшедших?

— Молитесь, Тайрон, — глухо сказал он.

Путешествие, проделанное просьбой о перехвате наставлений Сферы, было достойно уважения. С Марса на Луну, затем через червоточину на борт «Святого Антония», оттуда в Лабораторию реактивного движения и, наконец, на пульт связи Великого Клешневидного Оглушителя. Но это было не все. Оставалась еще одна ступенька — самая трудная. Просьбе предстояло пройти через собрание Высших пурпуристов.

Огайо не любил собрания Высших пурпуристов. Начать с того, что обычай предписывал проводить эти заседания в слишком тесных помещениях. По той же традиции во время собраний отключали вентиляционную систему. Обыкновенно, благодаря этому, собрания проходили быстро, но сегодняшнее стало исключением.

А времени было в обрез. На случай если собрание скажет «да». Великий Клешневидный Оглушитель уже монтировал прибор перехвата по чертежам, присланным с Марса вместе с просьбой. Огайо находил сложившееся положение весьма неловким. Он не был готов решать судьбу Земли и Солнечной системы.

Но сейчас возникла новая трудность. Собрание шло не так, как надо. Иначе говоря, слово взяла Шикарная Ленивая Конфетка.

Конфетка, несомненно, заслужила свой чрезвычайно похвальный эпитет «ленивая». За всю жизнь она не ударила пальцем о палец. Но слово «конфетка» подразумевало сексуальную привлекательность. Может, Конфетка и считала себя привлекательной. Но больше так не считал никто. Однако это было еще не все. Пример Конфетки показывал, во-первых, что даже самое лестное пурпуристское имя может быть придумано в насмешку и, во-вторых, что члены секты, столь искушенные в словесных играх, могли совершенно этой насмешки не замечать. К тому же у Конфетки было самолюбие, и не маленькое, и ни у кого не хватало духу посоветовать ей на время сменить имя.

Она была одной из немногих пурпуристок, понявших призыв раздеться догола и выкраситься в пурпурный цвет буквально, хотя, бесспорно, принадлежала к большинству членов секты, которым лучше бы вообще никогда не раздеваться и уж, конечно, не краситься в красный цвет. Впрочем, Огайо признавал, что ее внешность вызывает потрясенное молчание, а ведь это и провозглашалось целью в первом манифесте Обнаженного Пурпура. И Конфетку это устраивало, поскольку она была одной из самых рьяных и догматичных последовательниц учения. Но молчание молчанию рознь.

Сегодня вечером она была на редкость в отличной форме и кричала так, что временами переходила на визг. Она стояла во всем своем великолепии в чем мать родила, с кожей цвета спелой сливы, и метала громы и молнии.

— Пусть подыхают! — гремела она. — И земляне, и эти чертовы салаги в Солнечной области, все! Своей агитацией-гравитацией они загнали нас в эту дыру. С какой стати мы должны им теперь помогать? Сейчас, когда у нас появилась такая прекрасная возможность осуществить идеалы пурпуризма. Мы должны делать лишь то, что положено пурпуристам. То есть ничего. Ни вот столечко.

— Но харонцы совсем не похожи на пурпуристов, — заметил Прохладный Ветерок. Перебранка между Ветерком и Конфеткой могла длиться часами. — Они чего только не делают. Мы стремимся вернуться к природе, а она уж сама исполнит свое предназначение: энтропия приведет Вселенную к хаосу. Я просмотрел кучу данных, и. Конфетка, в этих харонцах нет ничего естественного. У нас дома, в Солнечной системе, извините, в Солнечной области, они распиливают на части планеты. Спроси меня: «Что, это мать-природа так делает?», — и я отвечу тебе: «Нет!». Я предлагаю выполнить просьбу для быдла на Земле и пижонов из Солнечной области, пускай они попробуют прикрыть харонскую лавочку.

— Ах, оставь этот бред. Ветерок, — ответила Конфетка. — Эти харонцы — ультрапурпуристы, пурпуристы с головы до пят. Ты хочешь знать, что они делают, я тебе открою. Они сдирают с Земли технологическую шелуху. Они помогают воцариться энтропии, чтобы природа погрузила нас в благословенный хаос. Посмотри на Землю. Спутники пропали. Ракеты почти все пропали. Космические дома, кроме нашего, все пропали, пропали, пропали. Нам надо просто тут отсидеться и не трепыхаться, а тем временем харонцы разберутся с землянами, и быдло снова вернется в хижины! А потом и на четвереньки опустится! А после того как накроют этот «Святой Антоний», мы все равно ничего не сможем сделать. В Солнечной области харонцы тоже крушат подряд всю технику. Вот идеал пурпуризма! Подчиниться природе! Братья и сестры! Мы поем эту песню с тех пор, как слой пурпурной краски впервые покрыл нашу кожу. Теперь Земля пляшет под нашу дудку, и Солнечная система тоже, а Прохладный Ветерок хочет сменить пластинку, потому что боится потерять какую-то чепуху. Кто не с нами, тот против нас!

Огайо Шаблон Пустозвон откинулся на спинку грязного, старого кресла и несколько раз моргнул. Удивительно! Ему приходилось мысленно переводить этот бред на нормальный земной язык. Он вдруг обнаружил, что больше не мыслит пурпуристскими терминами, а думает обычными словами. Возможно, он слишком долго торчал в центре связи вместе с Оглушителем (Фрэнком). Искусственные обороты странно резали слух Огайо. Когда-то эти речи казались ему умными, а сейчас он видел в них лишь идиотскую напыщенность, и это раздражало. К тому же выступавшие слишком громко орали. Может, его душа пытается что-то ему подсказать?

— Ты жаждешь крови, Конфетка? — спросил Прохладный Ветерок. — А если все в этом космическом доме, включая тебя, откинут копыта, потому что по твоему совету будут просто сидеть и протирать штаны?

Шикарная Конфетка окинула его свирепым взглядом.

— Мы все умрем, Ветерок, — презрительно проговорила она. — По этой причине мы и призываем наших братьев и сестер стремиться к Бессмысленной Цели. Бесполезно бороться против энтропии. Грядет тепловая смерть Вселенной, и…

— Эй, кончайте это филособлудие, — отважился прервать ее голос из заднего ряда. — И ты, и Ветерок. Все это мы уже сто раз слышали, хватит нам пудрить мозги. Огайо, какое у тебя мнение?

— Никакого мнения, одни сомнения. Кому отдать предпочтение.

Жаргонные словечки так и сыпались у него с языка, но он остро ощущал их фальшь. И Ветерок, и Конфетка были оба правы. С точки зрения философии пурпуризма, надо было устраниться и ничего не делать, ведь крушение старой, прогнившей земной цивилизации неизбежно.

Но вся корявая практика пурпуризма доказывала, что его цели утопичны, причем намеренно утопичны.

Такой была первоначальная задача пурпуризма. Поразить людей, чтобы они лишились благодушия и вспомнили, что мир не таков, каким мог бы быть. Пурпуризм должен был предложить людям цель, к которой можно тянуться, но до которой нельзя дотянуться, и таким образом подстегнуть их мысль. Если общество отвергало человека за самостоятельность мышления, он отворачивался от общества. Без сомнения, это было похвально и давало надежду на будущее. Огайо оглядел переполненную комнату. А какая цель у этих людей, кроме той, чтобы попасть на сегодняшнюю вечеринку? В Тихо не осталось ничего от пурпуризма. Его выхолостили, сохранилась лишь игра словами, но для чего она, когда никто не помнит о главной цели пурпуризма. Это не дело. Да, пурпуристами всегда двигал гнев, но когда-то была еще надежда. Правда, это было давно и не здесь, а теперь все забыто и испорчено психами из Пурпурной исправительной колонии Тихо. Надежда убита.

Колония Тихо. Вот причина всего. Если распространить среди уголовников в третьем поколении вероучение, цель которого — развитие личности, что останется от этого вероучения, кроме агрессивно-самовлюбленной болтовни? «Хватит, — думал Огайо. — Довольно нам носить клеймо Тихо: Пора вернуться к старым обычаям, прежние пурпуристы имели настоящую цель, хотя и не выпячивали ее напоказ. Гнев должен сочетаться с надеждой».

Настал серьезный миг, слишком серьезный, чтобы играть словами. Огайо кивнул: он принял решение. В конце концов ни одна философия не одобряет самоуничтожения. И пурпуризм не исключение.

— Оказывается, ты великий Пустозвон, Огайо, — язвительно сказала Конфетка. — Сидишь и киваешь. Никаких мнений, никаких мыслей. Это не по-пурпуристски.

Ее слова совершенно взбесили Огайо. Конфетка всю жизнь ни на шаг не отступала от ортодоксального пурпуризма.

Но за пределами космического дома лежала подлинная Вселенная, и она не очень соответствовала философии пурпуризма. «Пора устроить этим людям испытание действительностью», — думал Огайо. Он решил говорить обыкновенным языком. Может быть, это произведет на них впечатление.

— Ладно, пусть мы поступим по-твоему. — Его голос изменился, стал немного тише. — Конфетка не хочет говорить о том, что умрут реальные люди, что человечеству грозит полное истребление, потому что это не укладывается в ортодоксальные пурпуристские взгляды. Хорошо, мы не будем об этом говорить. Но если вы и вправду думаете, что мы одни из всего человечества заслуживаем спасения, то учтите, что мы умрем вместе со всеми. Если Земля погибнет, мы тоже погибнем. Можете назвать меня старым зябликом. — «Черт, опять сбился на жаргон». — Нам нужна Земля. Мы не способны обеспечить себя пищей или запустить собственные машины. Мы не умеем заботиться о себе.

Конфетка деланно фыркнула.

— Не преувеличивай. Мы закупим себе кое-какие шикарные штучки и наймем несколько землян вроде этого работяги-Оглушителя, чтобы они нажимали кнопки. Это предохранит наши мозги от засорения ненужными знаниями. Сейчас мы ввозим лишь безделушки для собственного удовольствия.

Огайо не мог не заметить, что из речи Конфетки почти исчез пурпуристский жаргон. Кажется, слова Огайо задели ее за живое.

— Все это так и было бы. Но с каждым годом мы все меньше и меньше работаем. Идеалы пурпуризма призывали нас работать по необходимости, но чем больше мы богатели, тем меньше видели эту необходимость. Наконец мы стали покупать предметы роскоши, еду и оборудование для ремонта воздушных шлюзов. Мы наняли людей со стороны, чтобы они работали за нас, и кончилось тем, что покупали у них воздух, потому что разучились сами управлять воздушной установкой. Когда я заступил на свой пост, я положил конец хотя бы этому. Я купил новую воздушную установку и обучил кое-кого работать на ней. Но это стоит денег. Грязных земных денег. Мы зависим от Земли. Мы должны покупать у Земли продовольствие или голодать. Теперь, когда погибло столько кораблей, доставлять нам пищу будет гораздо труднее. А в худшем случае и вообще невозможно. Радиоизлучатель вот-вот накроет «Святого Антония», и кто после этого рискнет привезти нам еду? Возможно, нас нужно будет эвакуировать отсюда, но как? Вот незадача, у нас нет собственных кораблей. Видимо, нам придется просить Землю, чтобы она прислала сюда аварийные запасы, поддержала нас, пока мы не начнем трудиться в полную силу и не сможем сами себя обеспечить. Так или иначе нам потребуется помощь Земли. И если люди Земли посчитают нас виновниками или пособниками гибели Солнечной системы… черт возьми, Солнечной системы! — эту помощь мы никогда не получим, — Огайо вдруг пронзило страстное желание называть вещи своими именами. — Нам нужно, чтобы Земля проявила добрую волю.

Огайо Шаблон Пустозвон обвел взглядом обшарпанную комнату и лица сидящих в ней, вызывающе чудных, но милых его сердцу людей. Эти лица выражали странную печаль. Она появилась на них не сейчас, она была всегда.

— Игра окончена, — сказал Огайо.

С внезапной горечью он вспомнил свое допурпуристское прошлое, свою учительскую работу в школе, вспомнил, какими расстроенными становились ребячьи лица, когда во время перемены начинался дождь.

Особенно страдали отверженные сверстниками дети, с которыми никто не хотел играть. Казалось, они больше всех наслаждались свободой в школьном дворе, больше всех любили это место, где они могли быть самими собой и, не боясь, что их кто-нибудь прервет, забавляться своими тайными, только им понятными играми.

Но неожиданно синее небо серело, на землю шлепались крупные капли, сверкали молнии, гремел гром, и тайный детский мир словно смывало водой.

— Пошел дождь, забавам конец, — прошептал Огайо, видя перед собой грустные детские лица. — Пора идти под крышу, — спокойно продолжал он. — Вернемся под крышу и снова начнем работать.

В комнате стояла тишина. Даже Шикарной Ленивой Конфетке было нечего сказать.

Огайо понял это как сигнал. Он нажал на кнопку внутренней связи, вызывая Великого Клешневидного Оглушителя.

— Фрэнк, — тихо сказал Огайо. — Я думаю, мы все тут пришли к согласию. Почему бы тебе не включить этот перехватчик?

У Сферы было навалом работы, и самой большой наградой за нее бывала новая живая планета. Риск требовал огромных затрат, но и добытое сокровище не имело цены, хотя, конечно, в нынешних условиях Сфера сама ни за что не выступила бы инициатором этой операции. Но мышление Сферы обладало гибкостью, и потому она решила обратить сложившееся положение себе во благо.

Игра стоила свеч, очень уж хороша была похищенная планета. Чтобы подготовить для нее место, потребовались большие усилия. Обычно создание Держащего Кольца и червоточины шло не спеша, но на этот раз Сфере пришлось сделать все за считанные секунды. Подобрать место, столь близко соответствующее прежней окружающей среде новой планеты, ее тепловым и приливно-отливным характеристикам, за такое короткое время — этим можно гордиться.

Самая большая трудность заключалась в установке Держащего Кольца. Его вырастили давным-давно, и с тех пор, необученное, оно пребывало в состоянии спячки. Оно было резервом на случай появления новой планеты, нуждающейся в попечении.

Когда поступило сообщение от Дирижера, Сфера быстро нашла черную дыру, отвечавшую приливно-отливным параметрам планеты, и разбудила Держащее Кольцо. Рискованным способом самоперемещения она установила их в нужное место.

Все время, пока планета проходила через целый ряд промежуточных пунктов. Сфера ловко удерживала ее. Наконец, новый Сторож был готов, и под непосредственным руководством Сферы вывел планету на безопасную и устойчивую орбиту.

Рискованная и трудная работа продолжалась — слишком много дел приходилось делать одновременно: и управлять Держащим Кольцом, и переправлять Пожирателей миров нового образца в звездную систему приобретенной планеты, и непрерывно давать наставления несколько устаревшему Дирижеру, который руководил разборкой планет в этой системе, и, наконец, нацеливать Пастуха на перехват большого обломка, падающего в сторону новой планеты.

Между тем она не забывала понемногу обучать Сторожа, бесконечно разъясняя ему его важнейшие функции и закладывая в него необходимые знания: изображения, дающие представление о происхождении и истории Сферы; картинки, демонстрирующие применение тех или иных приемов; примеры команд и результатов их выполнения.

Сторож оказался способным учеником, он охотно впитывал информацию Сферы и, жадно поглощая предлагаемые знания, на глазах пробуждался ото сна. Он просто упивался своим новым положением.

Ни Сторож, ни Сфера никогда бы не подумали, что их слушает кто-то третий. Сама мысль об этом была для них недоступна. Никто из них не был способен представить себе существо, подобное Фрэнку Барлоу, не говоря уже о действиях такого существа.

Но это не помешало Фрэнку Барлоу великолепно сделать свое дело.

Разогнавшись до нужной скорости после старта с Земли, «Терра Нова» перешла в режим свободного падения, Точка торможения находилась в нескольких сотнях тысяч километров от Цели № 1.

Может, во Вселенной за стенами «Терра Нова» и царила неразбериха, но жизнь на борту огромного корабля протекала спокойно, по заведенному распорядку.

Диана Стайгер сидела на своем капитанском месте, все внимание ее было приковано к экрану, где вот-вот должны были пересечься две траектории — «Святого Антония» и радиоизлучателя. Все произошло очень буднично — траектории наконец пересеклись, и на экране остался один-единственный объект. Он величественно поплыл дальше. Все. «Святой Антоний» погиб.

Диана вынула сигарету и задумчиво прикурила — одной левой рукой, чтобы потренироваться. Она глубоко затянулась и подчеркнуто не обратила внимания на тут же одолевший Джеральда Макдугала приступ кашля. Задержала дым в легких и удовлетворенно улыбнулась. У капитана межзвездного корабля есть свои привилегии. Построенной по последнему слову техники системе вентиляции не страшен дым одной сигареты, а поскольку Диана была капитаном, никто не мог ей запретить курить.

Одна небольшая тайна раскрыта: ОРИ преследовали выбранный объект при помощи радара — грубого и мощного. На корабле высказывалось множество предположений относительно того, каким образом радиоизлучатель уничтожит «Святого Антония». Наибольшей популярностью пользовалось мнение, что орудием уничтожения будет лазер или реактивный снаряд класса «корабль — корабль», однако радиоизлучатель просто врезался в зонд. Непосредственное динамическое воздействие, говоря по-научному.

Диану это не удивило. Методы харонцев не отличались тонкостью. Они были мастера прямого действия, основанного на грубой силе. Они нагло брали, что хотели, и делали то, что им было надо, никогда и не помышляя о возможном отпоре.

Диана повернула голову к Джеральду:

— Ладно, Джеральд. Скажи-ка мне, почему они так долго позволяли «Святому Антонию» действовать и не стали глушить его передачи? Почему не попытались поймать его, вместо того чтобы уничтожить?

Джеральд пожал плечами.

— Потому что радиоизлучателям неизвестны такие понятия. Я думаю, они неизвестны и главнейшему составителю всех харонских программ. А это, вероятнее всего, Сфера Дайсона.

«Конечно, Сфера Дайсона», — подумал Джеральд. Каким-то чудом Марсия и эта Сондра Бергхофф получили его сообщение о машинах фон Неймана и, основываясь на его идее, блистательно разгадали все загадки харонцев. «Это благословение Божье», — говорил себе Джеральд, он был бесконечно благодарен Богу за все. Но в особенности за то, что Марсия жива.

— Но было ясно, что «Святой Антоний» послан, чтобы собрать и передать информацию, — продолжала Диана. — Неужели разумные существа не могли сообразить, что он представляет для них опасность?

— Харонцы не разумные существа в том смысле, как мы это понимаем, — ответил Джеральд. — Они — машины, программируемые машинами. Нас смущает то, что некоторые машины напоминают живые существа. Но это иллюзия. Принцип-то одинаков: все они искусственные, все действуют строго по заложенным в них программам.

— Но какой во всем этом смысл? Зачем они все это делают?

Джеральд грустно улыбнулся.

— Вы сейчас как будто спросили: «В чем смысл жизни?». Этот вопрос очень важен и одновременно совершенно не важен. Харонцы живут, чтобы жить, и в этом ничем не отличаются от нас. И добавлю, они живут с размахом. Мы думаем о Мультисистеме, как о сети машин. Возможно, правильнее считать все эти машины частями одного большого существа.

Капитан Диана Стайгер надолго задумалась.

— Вы хотите сказать, что вся Мультисистема: Сфера, Кольца, ОРИ, искусственные животные и роботы, похищенные планеты и звезды — все они представляют собой единый организм?

— Возможно. Или единый организм, или тесно связанную общность родственных существ. Или что-то среднее. Но чем бы они ни были, нам придется попотеть, прежде чем мы поймем, откуда харонцы черпают силы для своей грандиозной деятельности.

— Ладно, но, если все они единое существо, тогда ОРИ всего лишь его подсистема. Они, подобно белым кровяным тельцам, нападают на пришельца… — Диана откинулась в кресле, задымила сигаретой и уставилась в пространство. Вдруг глаза ее чуть не вылезли из орбит. Она выпрямилась и вынула изо рта сигарету. — Они нападают на пришельца, как только он начинает угрожать!

Джеральд нахмурился, а потом подхватил ее мысль.

— Например, планете.

— Им было наплевать на «Святого Антония», их не интересуют зонды-шпионы. Они не понимают такие тонкости, — Диана погасила окурок в пепельнице. — Они увидели, что камень падает на Землю, и тут же ближайший «телохранитель» ринулся наперехват. Вот что такое ОРИ — это метеоры-перехватчики, которые защищают свои планеты от неприятных случайностей.

Джеральд побледнел.

— Если мы включим двигатели, чтобы задержаться у Цели № 1, они решат, что наш корабль угрожает ей. И тогда нам не поздоровится. Они просто обратят нас в пыль.

Диана Стайгер кивнула и постаралась держаться спокойно, хотя чувствовала, как волосы у нее на голове встают дыбом.

— Думаю, вы правы, однако теорию надо проверить. Будем надеяться, что путь «Терра Нова» пролегает на безопасном расстоянии от планеты. Но если наша догадка верна, мы никогда не сумеем приблизиться ни к одной из этих планет.

«Летучий Голландец», — снова подумала Диана. Слова всплыли у нее в мозгу, и она никак не могла от них отделаться. Что там с ним было, с этим «Голландцем»? Ага, он был обречен на вечные скитания!

Диана крепко зажмурилась и попыталась сосредоточиться.

— Запустить ложные цели, запустить их двигатели! — скомандовала она.

Голос не дрожит? Никогда не приставать к берегу… Была ведь какая-то подлинная история, послужившая источником для легенды о «Летучем Голландце». А какие легенды сложат о ее бесконечном путешествии? Будущее пугало ее.

Диана видела, как вылетела первая ложная цель. Очень простые штуки. В механическом цехе их смонтировали за пару часов. Огромные квадратные радиоотражатели, прикрепленные к маленьким ракетным двигателям. Если направить на рефлектор луч радара, он обеспечит прекрасное эхо. ОРИ легко обнаружат их.

Всего было восемь ложных целей, на их запуск требовалось несколько минут. Из сопла двигателя первого лжеметеора вырвался сноп пламени от загоревшегося ракетного топлива, и приманка полетела к Цели № 1. Две приманки были нацелены прямо на планету, остальные должны были пройти рядом с ней на разном расстоянии — от нескольких сотен до почти полумиллиона километров.

Вот уже все восемь объектов на пути к безымянной планете.

Летящие на немыслимой скорости приманки ползли по экрану дисплея, как ленивые мухи. Диана Стайгер устроилась в капитанском кресле и приготовилась к долгому ожиданию.

Ожидания не получилось. Всего через несколько минут после старта шесть радиоизлучателей ринулись со своих орбит к приманкам. Навигационные компьютеры быстро вычислили их траектории и точки встречи с шестью ложными целями. Две, самые дальние, перехватчиков не заинтересовали. Таким образом, минимальное безопасное расстояние до планеты — около трехсот тысяч километров. Чуть ближе, и от корабля останутся рожки да ножки.

Диана невесело усмехнулась. Первоначальный приказ обязывал ее обследовать Сферу Дайсона, и она отвергла его как слишком рискованный. Она настояла на более безопасном первом полете. А оказалось, она не может под лететь даже к ближней планете.

— Мэм, — тихо обратился к ней штурман. — Надо принять решение. Согласно вашему приказу, я рассчитал в качестве запасных вариантов траектории свободного обращения вокруг Солнечной звезды, движения по дальней орбите Цели № 1 и обратного пути на Землю. Что мы выберем?

Диана безотчетно оглянулась, думая об оставленной позади Земле. Все планеты в этой Мультисистеме, разумеется, краденые. Точно так же, как и Земля. И, подобно им. Земля скоро будет прикрыта. Вероятно, вылетать с планеты будет можно, хотя Диана и в этом не уверена. Но вот возвратиться — никогда, это уж точно. «Боже правый, а дело-то дрянь и даже хуже», — сообразила она. ОРИ ведь уже сейчас кинутся на любой летательный аппарат, который подойдет близко к Земле. Скажем, на спутник или космический дом. Необходимо всех срочно эвакуировать. Всех разнесут в щепки, только покажись.

ОРИ окружат Землю, и «Терра Нова» не сумеет вернуться домой. Никогда. Может быть, с Земли, боясь быть уничтоженным, тоже не взлетит ни один корабль. Никогда. Космическим полетам придет конец. Даже связь между Землей и кораблем прервется, потому что ОРИ своими радарами заглушат любую передачу. Но если ни один корабль больше не поднимется с Земли, то связь — это проблема одной «Терра Нова». А может быть, они успеют вернуться? Вряд ли.

Так-так. Правда, «Терра Нова» рассчитана чуть ли не на тысячелетнее межзвездное путешествие. Если никогда не подлетать к этим планетам, огромный корабль выдержит в рабочем состоянии еще много лет после того, как последний член нынешнего экипажа умрет естественной смертью.

Или все-таки рвануть назад, к Земле?

«Нет, не годится», — решила Диана. Кто знает, вдруг настанет день, когда люди победят ОРИ? Тогда понадобится корабль для работы в космосе. Или, скажем, жизнь людей будет зависеть от важного открытия, которое можно сделать, только находясь на удаленном от Земли корабле? Кто знает, какие двери могут захлопнуться, если «Терра Нова» пойдет сейчас на попятный? И какой судьбы заслуживают люди, какого будущего достойны, если малодушно отступят перед первой же опасностью?

Штурман терпеливо ждал ответа.

Диана расправила плечи и спокойно сказала:

— Приказываю движение вперед прекратить. Движемся по свободной орбите вокруг Солнечной звезды, главные двигатели на холостом ходу. Остаемся здесь. Мы не можем поступить иначе.

24. Как стать Шивой

Тучи пыли и обломков вздымались грязными клубами над Венерой. Бури, вызванные харонскими машинами-чудовищами, проносились одна за другой, пейзаж после них делался неузнаваемым, от этого становилось жутко. Среди сверкающих облаков появилось темное пятно, заметное с орбиты. Впервые за всю историю человечества из космоса можно было наблюдать часть венерианской поверхности.