Всё в порядке

Напрасно

Рисуют созвездья алмазным резцом

На стеклах оконных звездные карты...

Я – странник. Увы, мне не стать мудрецом.

И поздно пенять на характер.

Любовь и страданья на длинном Пути

Грудь обжигают отравленной смесью…

Дышу… тяжело.., но мне надо идти,

Чтоб спеть свою вольную песню.

В крови вожделенья потушен пожар.

Пламя любви и желанья угасло.

Когтистою лапой наносит удар

Мне женщина-кошка... напрасно.

Найду тебя...

Когда Восток окрасится зарницей

И потревожит горы робкий свет,

Моя душа в небесной колеснице

Взметнется ввысь, отбросив тяжесть лет

И опыт, накопившийся с годами,

Печальный опыт беспросветных дней.

Я с высоты влюбленными глазами

Найду тебя среди чужих людей.

Убей любовь

Убей Любовь всего одним глаголом,

Добавив отрицательное «не».

Единство Мира кратким приговором

Обречено в звенящей тишине

На множество мирков, друг другу чуждых,

Рассыпаться песчинками планет –

Пусть не враждебных, впрочем, и не дружных,

Но ищущих один и тот же свет.

Убей Любовь! Движение по кругу

В пространстве обособленных орбит

Предрешено, но тянемся друг к другу

Пока болит... пока еще болит.

Новый день

Невзрачный день войдет в обычный ритм.

Его спокойно встречу я, как Будда,

Без трепета и ожиданья чуда.

Привычно отработав алгоритм,

Вернусь домой и буднично засну,

Не ожидая ярких сновидений,

Не ощущая боли и сомнений,

Соседей не нарушив тишину.

И – новый день… Казалось, как всегда,

Пройдет, не оставляя в жизни следа,

А вечер мне подарит мягкость пледа

И безмятежность. Счастье и беда

Не потревожат внутренний покой.

Казалось... Но я встретился с тобой...

Колдун ли я...

Колдун ли я? Нет. Нет. Замечен не был.

Но знаю точно: лишь тебя хочу,

Да так, чтобы с ума сходило небо,

Скользнув по оголенному плечу.

Я долго ждал с тобою этой встречи.

И дрожь – по телу ... пробивает ток,

Когда ко мне стремительно на плечи

Ложится откровенность твоих ног.

У тебя есть муж

У тебя есть муж, семья и дети,

светской жизни праздничный гламур.

Для меня ты – лучшая на свете.

Муж – дурак. Прости за каламбур.

Он, конечно, крут. Ну кто бы спорил?

Ты – при нем, как верная жена.

А взамен? – Мои любовь и горе,

Да бутыль початая вина.

Ты расслабься, милая, не бойся.

Я к тебе тихонько подкачу

на чужом шикарном «Rolls-Royce»,

украду от всех. Мне по плечу

не такие дикие проделки,

если я кого-нибудь хочу.

Ну а коль погибну в перестрелке,

Значит, не судьба. Молчу... молчу...

Целую руки

Целую руки трепетно и нежно.

Я покорен. И я – у Ваших ног.

Как грустно жить без всяческой надежды!

Как хорошо, что я ее сберег!

«А расстоянье?» – спросите. Пустое...

Еще один придуманный запрет.

Отказом робким даже не расстроен.

Я слышу: «Да», хоть Вы твердите: «Нет».

Ближайший рейс. Прелюдия полета

Сжимает сердце близостью земли.

Взлетаю ввысь и оставляю что-то

Ненужное, забытое... в пыли.

Целую руки трепетно и нежно.

Я покорен. И я – у Ваших ног.

Срывает ветер грубую одежду.

Нет, не вернусь, пожалуй, на Восток.

Воздушные поцелуи

Как далеко! Семь тысяч километров

Запутанных и порванных дорог.

Я поцелуи отправляю с ветром.

Не упусти их, глядя на Восток.

Декабрь. Мороз. Устало бьется ветер

Порывами в закрытое окно.

Ты у камина греешься весь вечер

И пьешь чужое терпкое вино.

Другим губам ты позволяешь смело

Себя ласкать, задерживая вздох.

Пугливым сквозняком коснется тела

Мой поцелуй, застигнутый врасплох.

Как далеко! Семь тысяч километров

Простуженных, заснеженных дорог.

Я поцелуи отправляю с ветром.

Но ты совсем не смотришь на Восток!

Из недр земли...

Из недр земли, под сенью старой ивы,

Ты рождена кристальным родником

И, напевая звонкие мотивы,

Куда-то вдаль игривым ручейком

Среди лугов, цветущих разнотравьем,

В тени дремучих вековых лесов

Бежишь, не веря слухам и преданьям,

Влюбленная в языческих богов.

Наполненная силой заповедной,

Невинная и чистая река,

По чьей, скажи, ты прихоти зловредной

В мои влилась крутые берега?

Не слишком ли коварна и жестока

Игра твоих возлюбленных богов?

Неведом мне целебный вкус истока,

Отравленному стоком городов.

– Я разделю судьбу твою и имя.

Едины будем в радости и горе.

Пускай когда-то растворимся в море

Мы волею богов, любви во имя...

Парное молоко...

Парное молоко невинных губ

Украдкой пью, чуть затаив дыханье.

И, кажется, непроизвольно груб

В своих словах, звучащих как признанье.

Сегодня ночь чудесно хороша.

Сверкают звезды без обычной фальши.

И крылья обретает вновь душа.

И не тревожит смутное: «Что дальше?»

На другом конце...

На далеком, другом конце провода

Слов любви искрометные россыпи

С губ слетали без всякого повода

На мои белоснежные простыни

И ложились цветным откровением

Медоносного сладкого клевера,

Не давая развиться сомнениям

О природе изменчивой Севера.

На далеком, другом конце провода

Замолчали... без всякого повода.

Я – не Ваш герой...

Поймите же, что я – не Ваш герой,

Рожденный криком девичьей молитвы.

Не ради Вас кидался в пекло битвы

И принимал порой неравный бой.

Нет. Я не принц – обычный человек,

Лишенный с детства радости комфорта,

Не верящий ни в бога и ни в черта,

Воспитанный войной в жестокий век.

Я слишком груб и холоден в любви.

Турецких сабель затянулись шрамы,

И до сих пор не оставляли дамы

На сердце ран. Но почему-то Вы...

Поймите же, что я – не Ваш герой,

Рожденный криком девичьей молитвы.

Но ради Вас я брошусь в пекло битвы

И ради Вас вступлю в смертельный бой.

Мелодия ветра

Я чувствам отдаюсь, тебя целуя,

И забываю горечь прошлых лет.

Помадой на груди моей, рисуя,

Ты оставляешь губ капризных след.

Скажи: зачем, кокетливо играешь

На звонких струнах влюбчивой души?

В рассветной дымке призрачно растаешь,

Но твой мотив подхватят камыши...

Схожу с ума. Мелодиями ветра

Любовь качает чувства колыбель.

Ты далеко... семь тысяч километров!

И не спешит завещанный апрель.

Как только ночь...

Как только ночь на город ляжет тенью,

Дорогой лунной я к тебе приду –

Бесплотный дух любовного томленья,

В горячем, неизлеченном бреду,

И до утра не дам тебе покоя

Мечтой заветной, проникая в дом.

В твоих глухих, зашторенных покоях

Я буду беспокойным мотыльком.

И, прикасаясь крыльями украдкой,

Я стану петь, как истинный поэт.

И, наполняя тело мукой сладкой,

Ты встретишь растревоженный рассвет.

Касаюсь…

Касаюсь, приходя к тебе во сне,

И прижимаюсь чувственно, всей кожей,

Я ощущаю: ты горишь в огне.

Ты знаешь, милая, что я сгораю тоже.

Короткими ночами в тишине

Твое дыханье я ловлю на ложе.

И ощущаю: ты горишь в огне.

Ты знаешь, милая, что я сгораю тоже.

Касаюсь... И мурашки по спине

Бегут волной. Я был не осторожен.

И ощущаю: ты горишь в огне.

Ты знаешь, милая, что я сгораю тоже.

Патология души

Я, собственной души

патологоанатом,

рассеянный ищу

в ее потемках свет.

Но что такое свет:

волна, частица?

Матом

Ругается,

кричит

на скальпель и пинцет

Распятая душа.

Ей, видите ли, больно!

Бессмертная, терпи!

Эксперимент идет.

Я приложу грехи

на раны твои солью.

Терзаешься, душа?

И я… который год.

Под мишурой одежд

Блаженное тепло в остывшем теле.

Пульсирует по венам алкоголь.

По пятьдесят... и отпускает боль

Изорванной, оконченной недели.

Клубится дым несбывшихся надежд.

Роняет пепел, тлея, сигарета.

Живет душа под мишурой одежд,

Но важно ли, во что она одета?

Локальность

Сегодня свет не выдал прежний спектр,

Предметы отражают только серый,

Но я назло спускаюсь на проспект

Из сумрака задернутой портьеры.

Хотя зачем? Вселенная – во мне.

И в ней есть все, что есть, и что, быть может,

Почувствую, сливаясь в тишине,

Вибрации и пустоту... и все же

Сегодня я локален. Ах, зачем

Преодолел я замкнутость систем?

За жизнь...

Не грущу и не копаюсь в прошлом,

В будущем забвенья не ищу.

Если что-то может быть хорошим –

Здесь, сейчас, пока еще пишу.

А пути, дороги – только вектор.

Миг статичен. Что ж такое жизнь?

Где-то во Вселенной кружит ветром

Кем-то недосказанную мысль.

Нарисуй мне жизнь

Нарисуй мне жизнь, художник,

Разноцветными мазками,

Без особого сюжета.

Это прихоть, моя блажь.

Но художник – не безбожник.

Он печальными глазами

Заглянул за синь рассвета

И простой взял карандаш...

Палач

Постой, палач. Ты придержи топор.

Дай посмотреть в сияющее небо.

И не спеши исполнить приговор,

Который оглашен пока что не был.

Постой, палач. Не надо суеты.

Есть в жизни неприятные минуты.

Но, боже мой, они мне так нужны,

Тем более, последние, по сути.

Постой, палач. Не милости прошу.

И не прошу у судей милосердья.

Настанет час – на эшафот взойду

Я – покаянный, но без сожаленья.

Постой, палач. Постой еще немного,

Дай, я закончу трудный монолог.

Быть может, я найду дорогу к Богу,

Которую найти пока не смог.

Пробила дробь. Чего ты ждешь, палач?

Заканчивай привычную работу.

Как о судьбе преступника ни плачь –

Всегда один ты сходишь с эшафота.

Короткие строки

Один

Я остался один. Совершенно один.

Даже спорю теперь сам с собою.

Если грянет звонок, оборвав карантин,

Я от счастья белугой завою!..

Солист

Жизнь моя – не рок-н-рол,

Не хард-рок и не попса…

Я – солист, вошедший в роль

Нервно воющего пса.

Рубцы на душе

Лишь украдкой, от встречи до встречи,

Невозможно прожить без потерь…

Может, время кого-то и лечит,

Но рубцы остаются, поверь!

Поиски смысла

Мы ищем смысл, а смысла в жизни нет.

Объект реален, – и реален образ,

Но иллюзорен этих «истин» свет,

И мудрость не придет… а только возраст.

Желание и воля

Опасность, я не скрою,

Всегда меня влекла.

Желание простое

На сложные дела

Не раз меня толкало,

Я смело шел вперед.

А тот, в ком страсти мало,

Пусть медленно идет. –

Мне покорится север,

и мне уступит юг,

Когда я в это верю,

Как в верит в землю плуг…

Любовь есть!

Знаешь, девочка, мне хватает побед,

Но, как и многим, не хватает любви.

Хотелось бы что-то сказать тебе –

Утешить, наврать, соблазнить… Увы,

Я промолчу, поскольку здесь

Слишком жестока была бы ложь.

И все же любовь, конечно же, есть,

Раз ты ее ждешь!

Напрасно

От меня сбежать не сможешь –

От себя не убежишь.

Не поверила? Ну, что же –

Пробуй в Лондон иль Париж,

На Гавайи, на Аляску –

Хоть в подземное метро…

Говорил же, что напрасно, –

Ничего не помогло!

Участники драмы

Мы – участники старой драмы.

Бьет пощечиной жесткое «нет»!

В стекла мутные старой рамы

Слишком хмуро взглянул рассвет.

И никто никому не должен.

И никто никого не винил,

И обиды, как меч из ножен,

Не хватали – не было сил.

Мы – участники старой драмы:

Слово – к слову, вопрос – ответ…

И к распятью оконной рамы

Одинокий прилип силуэт.

Та же суть

Себя подменили клонами.

Но прежней осталась суть:

Лампадкой она под иконами

Горит, освещая путь.

И даже представить немыслимо,

Что может исчезнуть свет,

Как будто исчезнет истина,

Которой, казалось, нет.

Не верь, не бойся, не проси...

Памяти Иосифа Бродского посвящается

Не верь, не бойся, не проси.

Живи – не майся.

Но повелось так на Руси,

Что от тюрьмы да от сумы –

Не зарекайся.

Наступит день – и будет кров,

И будет пища.

Не разгадать значенье снов,

Не разобрать случайных слов

Душою нищей.

Наступит час – держи ответ

По воле Бога.

Кому служил, скажи, поэт?

Ты воспевал и тьму, и свет

В тиши острога.

Душа – извечный пилигрим,

Искала чувства.

Смеясь, слова стирали грим.

Ты сам любил и был любим,

Даря искусство.

На каждой площади толпа

Рукоплескала.

Но у позорного столба,

Познав веревку, голова

Вдруг замолчала.

И в наступившей тишине

Венцом печали

Неровной строчкой по стене,

Решеткой в скованном окне

Стихи звучали.

Еще один, один неверный шаг...

Еще один, один неверный шаг.

И цепь взаимосвязанных событий...

Как тяжело от собственных открытий!

Куда идти? Прошу, подай мне знак.

Не вижу. Ночь? Настигла слепота?

Блуждает взгляд бессмысленно, бесцельно.

Твоя любовь порою беспредельна.

Верни мне свет. Откуда темнота?

И, начиная новый оборот,

Живу в плену у собственных желаний,

В невежестве. Как не хватает знаний!

Я обречен неверный выбрать ход.

Изменчив мир, в нем постоянства нет.

Материя стремится к разложенью.

Неверный шаг ведет к перерожденью.

Пока не найден правильный ответ.

Welcome

– Не жду тепла… прогноз пессимистичен…

Настало время, надо уходить.

– А новый день?

– Привычно архаичен…

В клубке страданий тоненькая нить,

Которую легко порвать случайно.

Умышленно и вовсе пустяки…

– Не верю, не хочу… звучит печально.

– Но я не вру… мне как-то не с руки…

– Но как же так? Вокруг весна и скоро

Все расцветет… какая благодать!

– На выписку, Петров!

– Что ж под забором

Оно приятней как-то умирать!

Пускай сирень удушливым восторгом

Заполнит грудь. Не думаю о мелком...

Вернусь к утру…Скупые стены морга

Мне нарисуют дружеское «Welcome!»

Несколько шагов

Ни чувств, ни ощущений. Пустота.

Как будто так и было. Нет – не верю.

Очередная взята высота.

Последний друг ушел и хлопнул дверью.

Мечты сбылись. Сплошные пустяки…

В далеком прошлом призраки иллюзий

Вскормили их приветливо с руки.

А после... лишь последствия контузий…

Мир превратился в скучный карнавал,

Наполненный наигранным весельем,

В котором я талантливо играл

Совсем недавно. Горькое похмелье

Пришло, даруя трезвость для ума,

И очищая сердце от желаний.

Вокруг – дворцы, лачуги и дома –

Убежища пороков и страданий.

Былого не вернуть. Не в этом суть.

Мне несколько шагов – до поворота.

Еще чуть-чуть, и я ступлю на Путь,

И за спиной захлопнутся ворота.

Просила милостыню ложь...

Просила милостыню ложь.

Я умолял, ей подавая:

«Ты только, милая, не трожь

Моей любви в начале мая».

Но скоро понял: подаянье

Не помогло, а стало данью.

Под осень выросли долги...

В необеспеченных расписках

Я признавал их. «Помоги!» –

Взывал ко лжи, склоняясь низко.

А ложь... какое наказанье,

скупясь, бросала подаянье!

Над Лысой Горой

Солнце снижалось над Лысой Горой,

Жара обжигала толпу.

Цепью когорты застыли. Конвой

Безжалостно вывел к столбу.

На белой доске на двух языках:

«Разбойник, мятежник» – клеймом.

Дикая боль в распростертых руках

Над сжавшимся в страхе холмом.

……..

……..

Смерть не спешила, ждала у креста,

Обряд соблюдая строго.

Мы просто не знали, распяв Христа,

Что мы убиваем Бога.

Тибет

Красив Восток, когда в лучах рассвета

Пылают пики вздыбленных вершин,

Молчаньем гор величие Тибета

Приветствует безмолвие долин.

Суровый путь... бескрайние просторы,

Сияет снег под солнцем на плато.

Как воздух свеж! Как неприступны горы –

Здесь есть места, где не бывал никто...

Изгибы рек берут свое начало

На Крыше Мира, в чистых небесах...

Укрывшись в залах древнего Потала,

Читает сутры сгорбленный монах.

Зеленое небо

Объясни, почему небо стало зеленым?

Почему апельсин должен быть фиолетовым?

Разве это возможно? По известным законам

Никогда не пойму я, наверное, этого.

Если верить глазам, небо стало иным:

Цвета свежей листвы и с прожилками хвои.

Может, это – психоз, может, – признаки хвори?

Я же помню и знаю его голубым?!

* * *

А вчера рано утром на горной тропе,

Заблудившись в тоннелях реальностей,

Я увидел кентавра, он пел о тебе

В очень грустной, тревожной тональности.

От него я узнал, что тебя больше нет,

Но возможно, что все еще сложится.

На просторах вселенных найдется ответ.

А точнее – ответы. Их множество.

На прощанье обнялись, и он произнес

На правах пусть не друга – приятеля:

«Что такое реальность? Неверный вопрос.

Это казус. Продукт восприятия».

Идолопоклонникам

Проекции навязчивых идей

В лицо плевком скороговоркой выдал.

Не спорил я. На языке людей

Вещал не он – поработивший идол.

Предубеждений высказана суть –

Зажечь костры священных инквизиций.

О, сколько раз мы выбирали Путь –

Привычный путь шаблонов и традиций!

Не спорил я. Слова мои – абсурд

Для тех, кто не желает объяснений,

Не ищет их, предвидя Божий Суд,

И ждет от Бога новых откровений.

Стынет зимняя ночь

Стынет зимняя ночь за окном

под холодными блеклыми звездами.

В небо, грозно упершись крестом,

встала церковь Никольская.

Поздно мы

вспоминаем о святости дней,

скупердяйской рукою отсчитанных.

Чем ущербней луна, тем сильней

Православными тешусь молитвами.

Что случилось...

Как же так? Что случилось со мной?

Между прошлым и будущим трещина.

А рассудок больной и хмельной,

И неверный, как падшая женщина.

Отчего доверяю словам

И признаньям в любви легкомысленным?

Почему, прикасаясь к губам,

Я ловлю поцелуи, как выстрелы?

Время и пространство...

Мне кажется, что время и пространство

Уже не раз соединяли нас.

И мы кружили в диком вихре танца

Давным-давно, не отрывая глаз...

И в хаосе вселенского движенья,

Среди таких же мизерных частиц,

Невидимая сила притяженья

Не ведала условностей границ.

Мне кажется, что мы знакомы вечность.

Ты, совершив таинственный обряд,

Мне с яблоком свою дарила грешность.

Я, их вкусив, покинул райский сад.

Но этот выбор был осознан нами.

С тех пор прошло уже немало лет,

И пусть не раз воспеты мы стихами,

Не все еще сказал о нас поэт.

Вы божественно красивы...

Сегодня Вы божественно красивы

И чувственны... при виде облигаций.

Но Ваша красота – лишь плод игривых

Моих биохимических реакций.

А чувственность... ее природа вечна

И, как ни жаль, обманчива по сути,

Купюрами хрустящими беспечно

Продлю ее на краткие минуты.

Под утро, утолив вчерашний голод,

Ни чувств, ни красоты не обнаружив,

Покину Вас. Большой, циничный город

Захлюпает в ногах весенней лужей.

Отпетые стихи...

Я не грущу, что умерли стихи,

Отпетые еще до панихиды.

За все мои проступки и грехи

Им царство уготовано Аида.

Колючий ветер гонит их туда –

В бесплотный мир таких же привидений,

В котором сон не станет никогда

Ни радостным, ни скорбным сновиденьем.

Я не грущу. Мне хорошо без них.

Лети к собратьям, мой нелепый стих.

Давно ли нас пугала темнота

Давно ли нас пугала темнота

Магическим непостижимым смыслом,

Где каждый звук и даже тишина

Преображались в праздничные мысли.

Давно ли восторгались красотой

Летящих птиц и дремлющего луга,

Друг друга непривычной наготой

И просто обладанием друг друга.

О, как давно...

Ничего не изменить

Нам ничего уже не изменить.

Не делай безрассудные попытки.

Обрезан провод... тоненькая нить

Рассечена. И крепкие напитки

Не лечат боль. Друг друга не найти.

Сменились адреса, пароли, явки.

Бесследно растворились мы в сети

И отклоняем глупые заявки.

Я не пожму протянутой руки

Я не пожму протянутой руки

И отстранюсь от дружеских объятий.

Готов принять я тысячу проклятий,

Любить, страдать и сохнуть от тоски.

Но что такое дружба между нами,

Когда тревожит трепетная грудь,

Когда теряю разговора суть

И раздеваю женщину глазами.

Нет, не пожму протянутой руки.

А день угас...

А день угас в последних муках света.

Окутал шалью мягкой полумрак.

Скажи, зачем связалась ты с поэтом,

Не выдержав лирических атак?

Красива ложь восточных пряных строчек

И бьется мотыльком твоя душа,

И пусть поэт изысканно порочен,

И зажжена манящая свеча...

Как сладко жить в дурманящей истоме,

Все истины и клятвы позабыв,

По-женски отвечая тихим стоном,

Грядущего оргазма лейтмотив

Испить до дна, послушно повторяя

Дыханья ритм и сердца частоту.

И вновь, и вновь в объятьях умирая,

Вдруг осознать мгновенья пустоту.

По ладони...

По ладони, по тонким линиям

Угадаю судьбы каприз.

Даже небо безумно-синее,

Улыбаясь, посмотрит вниз.

Отчего-то вдруг стало солнечно.

Почему-то в груди тепло,

И в глухой, неуютной полночи

Пес не воет противно, зло.

На асфальте избитом, в трещинах –

Перекрестки чужих дорог.

Мне судьбой завещана женщина –

И уже наступает срок.

Кривые зеркала

Кривых зеркал уродлива усмешка,

Реальность в них, увы, искажена.

Не видя суть, мы веруем поспешно

В тень амальгамы, лживую до дна.

Живем в плену сомнительных иллюзий,

Глаза поднять боимся от земли

И главными калибрами орудий

Чужих мечтаний топим корабли.

Из года в год упорно постигая

Премудрости земного бытия,

Мы в поисках потерянного рая

Вдруг понимаем: только ты и я

Способны обрести сады Эдема,

Соединив различие начал.

Мы веруем... Но вечная дилемма

Застыла на поверхности зеркал.

Ты не плачь

Ты не плачь. В этом городе сыро без нас.

Он привычен к любым наводненьям.

И какие-то жалкие капли из глаз,

Не имеют, поверь мне, значенья.

Его сердце, увы, превратилось в гранит.

Разве в венах холодных каналов

Может выжить иное? А дождь моросит..,

Мы давно добрались до финала.

Суеверия...

На задворках великой империи,

Задыхаясь в соцветьях акации,

Слушал девичьи я суеверия

Про политику, партии, фракции…

И тревожила ум нестыковочка:

«Приласкать бы тебя ниже пояса.

Неудачная, черт, остановочка!

Пять минут – отправление поезда».

Зайка

Твой солнечный тезка, смешной непоседа

По кубикам льда и по граням бокала

По-детски резвился во время обеда

В невинной манере большого нахала.

А лед исчезал, растворяясь в Мартини.

К спине прилипала горячая майка.

И что-то мешало, наверное, мини...

Тогда прошептал я: «Идем со мной, зайка!»

В кофейной гуще

В кофейной гуще разгляжу я вдруг

Изящный профиль чувственной креолки.

Нелепой чашкой, выпавшей из рук,

Брак разобьется звонко на осколки.

Я приберусь и замету следы,

Чтоб прошлое лишить жестокой власти,

И, обретая новые мечты,

Скажу: «Не жаль… посуда бьется к счастью!»

Смеяться до колик...

Смеяться до колик, до спазмов в груди.

Рубить – так рубить сплеча.

И если уходишь – без слез уходи,

Сжимая клинок меча