– Испытание кровью… – задумчиво протянул старый владыка. – Слышал я о таком их обычае, слышал…

О'Каймор пожал плечами.

– Нелепость, клянусь клювом Паннар-Са! Зачем молодым людям светлой крови выпускать друг другу кишки? Для доказательства своей доблести? Ну так они могли бы придумать что-нибудь поумнее… скажем, отправиться в набег или…

Старик прервал тидама, махнув в его сторону рукой:

– Ты не понимаешь, О'Каймор. Тебе известно, что светлорожденные не похожи на прочих людей, но знание это мертво, ибо ты не прочувствовал его всем сердцем. Вот, гляди! – Властитель Ро'Кавары с усилием поднял тонкие руки. – Мне восемьдесят лет, кости мои грозят проткнуть кожу, суставы задубели, как панцирь черепахи, пальцы скрючены, плоть усохла, так что вешу я не больше ребенка… Человек же со светлой кровью в моем возрасте бодр и полон сил… и таким остается он и в девяносто, и в сто лет, а некоторые – и в сто двадцать. Рассказывают, что кое-кто из них доживает до двухсот… – О'Спада печально вздохнул и опустил руки. – Ну, и что из этого следует, как ты полагаешь?

О'Каймор в некоторой растерянности оглядел террасу, словно ответ мог скрываться где-то среди гладких навощенных досок пола или между деревянных колонн, что поддерживали кровлю. Но просторная терраса, нависшая над склоном теокалли, была пуста. На ней лежало лишь с полдесятка циновок, плетенных из золотистого тростника, да позади – там, где высились стрельчатые арки дворца, облицованные разноцветной майоликой, – маячили фигуры полуголых стражей.

Наконец тидам выдавил:

– Я думаю, светлорожденные в зрелом возрасте очень мудры… столь же мудры, как ты, мой ахау… Я не раз размышлял об этом и решил, что власть их над людьми велика, а опыт, знание жизни и близость к богам внушают страх… Я и сам…

– Ты сын черепахи, О'Каймор, ибо в мыслях своих ничем не отличаешься от суеверного погонщика быков! Ты говоришь, что светлорожденные мудры, а перед тем удивлялся нелепости их обычаев! – Ладонь старика, похожая на крабью клешню, легла на переплет книги. Некоторое время он, раздраженно кривясь, рассматривал ее, потом поднял глаза на тидама. – Да, они живут долго, но они – люди, и есть среди них умные и глупые, жадные и щедрые, властолюбивые и бескорыстные… Но сейчас я хочу сказать о другом: их сагаморы правят много десятилетий и у них много сыновей, очень много, О'Каймор. Наследником же считается не старший, а младший, кому стукнуло двадцать, коли он прошел испытание кровью. Неужели ты и сейчас ничего не понимаешь, потомок ящерицы?