Виски со сливками

Сергиенко помолчал, потом спросил, не хочу ли я выпить чего-нибудь покрепче. Я отказалась: все равно нет ни виски, ни сливок. Как мне показалось, направляясь на встречу со мной, Сергиенко ожидал услышать другие ответы. Может, теперь думает, что зря устроил весь сыр-бор?

— Наташа… — наконец позвал он меня.

— Ну что ещё?

— А твоего предыдущего… ну, в смысле, Бондаря… его в самом деле убили?

— Вы чего? — Я округлила глаза, а про себя подумала, что слишком многие намекают, что Серёжа может быть жив!

— Ты опознавала тело?

— Да какие могли быть сомнения?! — воскликнула я. — Его застрелили у нас… у него в подъезде. Я ещё в окно смотрела, видела, как он из машины вышел и в парадную вошёл. А потом нет и нет. Ну я вышла и…

Я разревелась. Сергиенко пересел ко мне на кровать и стал меня утешать — как дочь, не проявляя никакого интереса к моему телу. Ещё один названый папаша.

— Ты никого не видела?..

— Послушайте, меня и без вас менты сто раз допрашивали! — закричала я.

— Никого я не видела! Если бы видела, сама своими руками придушила бы! Что вы от меня хотите?! Зачем вы меня сюда притащили?! Что вам нужно?! Дубовицкий в Греции, ищите его там и разбирайтесь с ним! Я его ненавижу так же, как и вы! Он и меня хотел в свой гарем затащить, как вашу Лилю, да я успела смотаться, вот и путешествую теперь по разным странам, дома жить не могу.

Сергиенко слушал меня, открыв рот.

— Подожди-ка, подожди-ка. Я чего-то не понимаю. Наверное…

Викинг глубоко задумался, потом решил уточнить:

— Так ты бросилась в бега, потому что Дубовицкий решил заполучить тебя в свой гарем?

— Да, Волошин проиграл меня ему в карты.

— М-да, — только и сказал Сергиенко, а потом вдруг спросил:

— А при чем тут бывший кагэбэшник и этот латыш?

— Дядя Саша — мой сосед, а девушка Мариса — Рута — тоже была в гареме.

— И вы все ищите Дубовицкого? — уточнил Сергиенко.

— Зачем мне его искать?! — заорала я. — На черта он мне сдался?! Утоп бы он где-нибудь в Эгейском море, я была бы счастлива до беспамятства!

— Но почему все-таки вместе с тобой путешествуют Марис и дядя Саша? — не отставал Сергиенко, неудовлетворённый моим ответом. — И ещё какой-то грузин.

— А это вы у них спрашивайте.

— А тебе-то они что говорят?

— Ничего я ни у кого не спрашивала, — я вела себя как истеричка. — Меня уже давно научили не задавать лишних вопросов. И мой предыдущий, и все предшествующие. Много будешь знать — не дадут состариться, — это я ещё в отрочестве усвоила. Возят меня по разным странам — и возят. Я загораю, отдыхаю, английский учу. Что вы от меня хотите?

Наверное, Сергиенко решил, что я просто ветреная особа, живущая за счёт мужчин. В некоторой степени он был прав. Викинг сделал ещё одну попытку:

— Но неужели ты не поинтересовалась… Тебе что, предложили просто куда-то поехать?..

— Ну конечно! — воскликнула я, как само собой разумеющееся. — Марис предложил мне поехать вместе с ним в Латвию, а потом в Финляндию. Это был наиболее приемлемый вариант. Волошин проиграл меня Дубовицкому, мне нужно было смотаться из города.

Я потупила глазки. Сергиенко, пожалуй, решил, что перестарался, мобилизуя своих орлов на захват меня в плен. Наверное, подумал, что допустил какую-то ошибку в своих рассуждениях.

— А что ты знаешь про Лилю? — перевёл он разговор на другую тему — ту, которая, наверное, волновала его больше всего. Ведь он явно ищет Дубовицкого не для задушевной беседы.

— Она была в гареме, — начала я и пересказала услышанное в своё время от Мулатки и Руты, а также описала штурм особняка Дубовицкого.

Выслушав меня, Виталий Станиславович процедил сквозь зубы, что лично придушит этого мерзавца. Я выразила желание помочь ему в этом.

— Рута — девушка Мариса? — уточнил Викинг.

— Да.

— Тогда почему он позвал тебя вместе с собой в Латвию, если вызволил свою Руту? Тоже гарем решил основать? — Сергиенко внимательно смотрел на меня.

— Да какой сейчас от Руты толк? Её же наркотиками накачивали. Её лечить надо. Если вообще вылечат.

Викинг уточнил, в самом ли деле Рута находится в Мадонском районе Латвии. Я подтвердила и поинтересовалась, его ли ребята приезжали туда ночью.

— А про это ты откуда знаешь? — Сергиенко прищурил глаза.

— Я не знала. Но вы это сами только что подтвердили.

Я не поскупилась на описание случившегося с Валей и Ниной, пояснив, что именно поэтому мы и уехали из Латвии, не желая оставаться в таком опасном месте. Новость об изнасиловании была для Сергиенко неожиданностью, а его реакция — ужасной. Вернее, она такой и должна была быть. Нормальная реакция отца, дочь которого покончила с собой, потому что над ней так же издевались какие-то подонки. Неужели парни считали, что Сергиенко это им спустит? Или думали, что он никогда не узнает о том, что они сделали ночью? Или решили, что с незнакомыми девчонками им можно делать все, что вздумается? С незнакомыми, небогатыми, случайно встреченными? Правда, если бы Лиля оставалась жива и здорова, Виталий Станиславович мог и не отреагировать так бурно, только отчитал бы за то, что вляпались в историю, нити от которой могут потянуться к нему. Он просто принял бы меры, чтобы случившееся не связали бы ни с ним, ни с его людьми.

Первой фразой Сергиенко после моего сольного выступления была:

— Не может быть! Не может…

Он произнёс эти слова шёпотом. Мне почему-то показалось, что у него в эти мгновения перед глазами стояла Лиля. Вначале — живая, а потом — та, которую он нашёл… Услышанное всколыхнуло его в первую очередь как отца. Я же ещё подлила масла в огонь, считая, что орлы Сергиенко заслуживают самого жестокого наказания:

— Может, Виталий Станиславович, ещё как может. Получается, что вы послали своих людей за насильником вашей дочери, а они тем временем сделали то же самое с двумя другими девчонками. То же самое! Девчонки умерли. Обе!

Сергиенко выдал такую тираду, что даже мои уши, слышавшие немало русских народных выражений, свернулись в трубочку, потом резко замолчал и прикрыл глаза рукой. Наверное, он снова видел Лилю… Затем Виталий Станиславович распахнул дверь и заорал:

— Блоха! Ко мне!

Один из накачанных молодцев тут же вылетел из комнаты, где сидел с приятелями, подскочил к шефу и вытянулся по стойке «смирно».

— В Латвии был?! — Вопрос Сергиенко прозвучал как утверждение.

— Да, шеф…

Блоха ответил не очень уверенно — я почему-то ожидала услышать что-нибудь типа «так точно», но он явно заподозрил что-то неладное, бросив взгляд на меня.

— И чем вы там занимались? — продолжал допрос Сергиенко. — Зачем я вас туда посылал, мать вашу?!

Блоха стал нагло врать, заверяя шефа, что не видел ночью никаких молдаванок, как и все ребята, среди которых он был старшим. Из Латвии остальные отправились назад в Питер, не имея финских виз, а Блоха — в Финляндию, где его уже ждали другие орлы из сергиенковской команды.

Я не в силах была сдержаться и вступила в разговор. Из комнаты появились остальные парни, находившиеся в доме. Они прислушивались к происходящему, не произнося ни звука, а только переводя взгляды с шефа, щеки которого горели нехорошим румянцем, на меня, а потом на своего приятеля.

Наверное, они не могли решить, кто из нас врёт — Блоха или я. Трудно сказать, в чью сторону они склонялись, если, конечно. Блоха не хвастался своими подвигами.

Допрос нас с Блохой не удовлетворил Виталия Станиславовича, и он отправился звонить, прихватив меня с собой. Я завернулась в одеяло и последовала за ним в комнату, где стоял телефон. Мой совет поговорить с Марисом Шулманисом, запертым в этом же доме, он оставил без внимания.

Блоха смотрел на меня с такой ненавистью, что если бы взгляд мог убивать, то меня на этом свете уже не было бы. Правда, я ответила ему таким же взглядом. Наверное, он понимал, что его ждёт, если Викинг все-таки докопается до правды — реакция шефа недвусмысленно подсказывала это. Виталий Станиславович сел за телефон, Блоха попытался опять сказать, что «эта сучка все врёт».

Сергиенко велел ему замолчать. Блоха заткнулся, молчали и остальные.

Викинг не выгонял никого из комнаты, наоборот, даже включил громкую связь, чтобы его подчинённые все слышали.

Телефонные разговоры перемежались долгими паузами, когда мы ждали, чтобы перезвонили нам. В эти периоды Сергиенко молча курил, не разговаривая ни с кем, глядя в одну точку. Мне опять казалось, что он видит Лилю… и то, что с ней делали… и что она потом сделала с собой. Остальные тоже не решались произнести ни звука. Каждый телефонный звонок был словно взрыв бомбы.

Первым пришло подтверждение из Латвии. Не знаю уж, с кем там связывался Виталий Станиславович, но, судя по акценту, это был какой-то латыш, сообщивший о гибели двух молдавских девушек, следах, оставленных двумя разными машинами, последних словах Нины, сказавшей, что насиловавшие её парни были русскими и что они, не удовлетворившись одним разом, вернулись снова. Их было четверо.

Услышав это, Сергиенко молча повернулся к Блохе и посмотрел на него своими холодными голубыми глазами, которые в эту минуту напоминали два кусочка льда. Не хотелось бы мне оказаться на месте этого молодца, который, как я понимала, вскоре будет раздавлен, подобно существу, в честь которого он почему-то получил своё прозвище.

Другие парни как бы отодвинулись от Блохи, понимая, что лучше держаться от него подальше, чтобы не попасть под горячую руку шефа.

Утопающий хватается за соломинку. Блоха быстро сообразив, завопил:

— Шеф, там две машины было! Вы же слышали: две! Разные! Мы не…

— Когда ты передо мной отчитывался, ты сообщил, что вы там были, — ровным тоном произнёс Сергиенко. — Добрались к ночи. Ночью же изучили обстановку, подъезды к дому, места, где можно укрываться в дневное время, чтобы следить за домом. На следующий день отбыли вслед за Натальей. — Он кивнул в мою сторону. — Так?!

— Но…

В эту минуту снова зазвонил телефон. Отчитывался какой-то Антон, которому Сергиенко велел допросить трех других участников «акции». Пока Антон успел поговорить только с двумя. С пристрастием или нет — не знаю, но склоняюсь к первому варианту.

— Говорят, что трахнули двух баб, — сообщили из Питера. — Две какие-то, гуляли среди ночи по лесу. Наши решили, что бабы чокнутые. Но мужики клянутся, что просто трахнули — по два на каждую — и уехали. Больше не возвращались.

Сергиенко поблагодарил звонившего, отключил связь и повернулся к Блохе.

— Даю тебе последнюю возможность рассказать все, как было, — процедил он сквозь зубы. — Ты же понимаешь, что я все равно докопаюсь до правды. Раньше или позже. Чего бы мне это ни стоило. — Сергиенко помолчал несколько секунд и заорал:

— Вы зачем туда ездили, мать вашу?! Вам что, бл… мало? Зудило среди ночи? Я тебя, сукин сын… — Виталий Станиславович со всей силы стукнул кулаком по столу так, что даже подпрыгнул телефонный аппарат, а потом рявкнул ближайшему парню:

— Виски мне плесни!

— Виски нет, — пролепетал мой «официант». — Водки хотите?

Сергиенко молча кивнул, потёр ладонями лицо, закрыв его на мгновение.

«Официант» быстро наполнил стакан до половины и протянул Сергиенко, тот хлопнул водку, вытер рот рукавом и снова посмотрел холодным злым взглядом на молчавшего Блоху.

— Ну?

— Мы их не убивали, — процедил тот. — Трахнуть — трахнули. И уехали. — А потом Блоха заговорил скороговоркой:

— Ну, шеф, что делать-то было? Приезжаем — две бабы по лесу ходят. Сами же напросились. Мы все же — нормальные мужики.

Но не убивали, клянусь! Что для бабы два мужика? Не убивали их!

— Не убивали, — кивнул Сергиенко и опять на мгновение закрыл глаза. — А они потом умерли. Как Лилька. — Сергиенко налил себе ещё водки и опять выпил как воду. — А возвращались зачем? Мало показалось, твою мать? — заорал Виталий Станиславович.

— Мы не возвращались! Вам же латыш сказал, что машины разные! Не мы это были! Кто-то приехал после нас. Следы оставил.

— Ты слышал, что девчонка перед смертью сказала?

— Но могли другие после нас приехать! — заорал Блоха.

— Да, как же, жди больше.

Я же точно знала, что на месте потом были люди Мариса, утверждавшие, по словам Шулманиса, что не видели ни девчонок, ни джипа. Но Марис своих людей никогда не продаст — в этом я не сомневалась. Правда, Нина сказала, что парни были русские. Могли русские работать на Мариса? Вполне. Почему бы и нет? Да и Нина ко времени их приезда уже, наверное, плохо соображала. Те, новые, тоже увидели двух девчонок в лесу и воспользовались ситуацией, рассуждая примерно так же, как Блоха и его приятели.

Потом у меня мелькнула ещё одна мысль: а не могли ли там побывать и люди Дубовицкого? Вдруг? Следов-то оставлена куча, а команда Мариса могла подъехать и к другому месту… Сам черт не разберёт. А ведь в жизни бывает немало стечений обстоятельств, в которые сложно поверить.

Да, девчонок уже не вернуть, как не вернуть и Лилю — это самое ужасное, но виновные должны быть наказаны. Я не стала делиться с Викингом информацией о людях Мариса и своими мыслями о возможном появлении команды Дубовицкого, считая, что моё выступление уже делу не поможет, а мне лично навредить может.

Пусть Викинг разбирается со своими. Этого достаточно.

Блоха что-то ещё быстро говорил, но казалось, что Сергиенко его уже не слушает, а опять вспоминает Лилю и видит жуткие картины. Потом Викинг поднял глаза на «официанта» и отдал распоряжение:

— Вместе со Славкой, — кивок в сторону ещё одного молодца, — отвезёте его, — кивок на Блоху, — в Питер. Пусть подождёт моего возвращения. Андрей, позвони Рыжему, пусть остальных героев тоже попридержат. А сейчас заприте его.

— Там латыш, — пролепетал Андрей.

— Ах да, — вспомнил Сергиенко. — С латышом я тоже побеседую. Но потом.

Тогда в ванной закройте, черт побери! Сообразите что-нибудь!

Двое ребят схватили Блоху, он отчаянно сопротивлялся, появился Андрей со шприцем, хотел вколоть Блохе снотворное… но тут начался штурм дома, в котором мы находились.

Сработала моя заколка, вернее, встроенное в неё приспособление. Дядя Саша дождался темноты, чтобы не привлекать лишнее внимание, и организовал атаку.

Никто не кричал «ура», только матерились — причём и атакующие, и защищающиеся. Правда, защищающиеся быстро отключились: дядя Саша где-то раздобыл очередной «сюрприз», закамуфлированный под бутылку шампуня. Правда, вместе с защитниками отключилась и я, потому что на этот раз у меня не было противогаза.

Я очнулась в том доме, в который нас по прибытии в Финляндию привёз дядя Саша.

— Ну наконец-то! — воскликнул сидевший напротив Чкадуа. — Как ты, Наташа?

— Нормально, — сказала я и села. Меня слегка подташнивало. — Марис тут?

— Тут, тут, — заверил меня Вахтанг. — Насилу нашли его. Они его в подвал посадили.

Чкадуа рассказал мне, что дом, в котором держали нас с Марисом, стоял обособленно, в лесу. Никаких строений в пределах видимости не было. Кроме меня и Мариса, из дома вывезли также Сергиенко. В эти минуты с ним беседовал дядя Саша. У меня тоже возникло желание поучаствовать в разговоре и спросить, что же все-таки Виталий Станиславович намерен делать со своими орлами, побывавшими в Латвии. Я приняла душ, расчесала волосы, на этот раз не надевая заколку, и вместе с Вахтангом отправилась в гостиную.

Дядя Саша с Викингом одновременно повернулись, когда мы появились в комнате.

— Ну как ты? — с беспокойством спросил дядя Саша.

— Нормально, — ответила я и посмотрела на Сергиенко. По всей вероятности, он тоже отошёл не так давно.

— Наташа, есть хочешь? — подал голос Вахтанг.

— Меня подташнивает, — ответила я.

— Сегодня лучше не надо, — высказался дядя Саша. — Как и Виталию Станиславовичу. И алкоголь не советую. Даже со сливками.

Я решила поверить дяде Саше на слово, хотя, откровенно говоря, свой любимый коктейль я с удовольствием бы выпила.

Виталия Станиславовича, как я успела заметить, при одной мысли о еде передёрнуло. Тем временем мы с Вахташей устроились в креслах вокруг небольшого столика, стоявшего перед камином.

— Ты знаешь, в чем тебя подозревал Виталий Станиславович? — спросил меня дядя Саша.

Мне очень хотелось это узнать.

Оказалось, что господин Сергиенко решил, что это я «заказала» крупного преступного авторитета Водолея, большого друга Виталия Станиславовича. Но почему-то про род деятельности Водолея — нефтепродукты — Сергиенко умолчал, а дядя Саша не спросил — или и так знал?

У меня округлились глаза. То же самое произошло и с глазами Вахтанга Георгиевича.

— А кто такой Водолей? — невинно спросила я.

— Не забивай голову, Наташа, — ответил дядя Саша. Значит, знал.

Сергиенко, пожалуй, полностью убедился в моей непричастности к имевшим место в Питере событиям. Дядя Саша тем временем выуживал из него информацию об этих событиях. Виталий Станиславович показался мне излишне разговорчивым. Что это он так заливается соловьём? У меня зародились подозрения: не использовал ли дядя Саша какой препарат для усиления говорливости Викинга, пока тот пребывал без сознания и не чувствовал, что с ним делают? Тем не менее слово «нефть» не прозвучало ни разу. Или этого не хотел дядя Саша?

Викинг рассказал о способе связи с известным киллером — через могильную плиту Сергея Бондаря, или моего предыдущего. Этот способ стал использоваться вскоре после убийства Сергея, связного между киллером и его заказчиками.

Неужели мой Серёжа служил связным? Мало ему было его бизнеса? Ведь дела вроде бы шли совсем неплохо. Сергиенко пришёл заказать Дубовицкого, на которого давно точил зуб и из-за которого его дочь наложила на себя руки. Найти негодяя не представлялось возможным доступными для Сергиенко способами. Он решил действовать через киллера.

Сергиенко уже собирался сунуть записку в щель, когда почувствовал там другую, из которой и узнал, что. заказали Водолея. Он решил, что это сделала я.

О том, что видела Олега Николаевича Волошина, я не стала упоминать. Зачем давать присутствующим лишнюю информацию? Но для себя выводы уже сделала: чем-то этот самый Водолей не угодил Волошину.

Виталий Станиславович сообщил Водолею, что на него сделан заказ, тот направил людей на поиски меня и усилил охрану, но все равно ему ничего не помогло: пуля киллера попала прямо в левый глаз. Пуля все того же киллера, уложившего немало авторитетов и бизнесменов. Почерк был известен в городе.

Сергиенко взял под своё крылышко осиротевшую братву и уже сам отправил дополнительные силы на мои поиски. Как оказалось, зря.

— А вы не рассматривали вариант, что я могу быть связной? — спросила я у Сергиенко.

— Тогда ты забрала бы записку, — пожал плечами Сергиенко.

В его словах была логика.

— А что вы все-таки намерены делать с теми, кто убил Нину и Валю? — спросила я у Виталия Станиславовича.

Он помрачнел при упоминании о случившемся в Латвии, но твёрдо заявил:

— Они ответят. Я этого так не оставлю.

Сергиенко помолчал немного, потом посмотрел на Никитина и попросил:

— Я позвоню?

— Конечно, — ответил дядя Саша. Виталий Станиславович снова связался с Петербургом, чтобы выяснить, нашли ли третьего из тех, кто был в Латвии, а потом ещё раз повторил, чтобы этих бойцов держали под замком до возвращения самого Сергиенко.

К большому сожалению Викинга, Блохе удалось сбежать. Как только дым начал рассеиваться, Блоха, едва придя в чувство, рванул из дома. Остальные бойцы не смогли его удержать. Может, не захотели. Дружок все-таки.

— Я все равно его найду, — заявил нам Викинг, вешая трубку. — Мои ребята должны знать, что я прощаю, а что простить не могу. То, что нельзя делать с моей дочерью… нельзя было делать, — поправился он, — этого нельзя делать и с другими женщинами.

Перед тем, как мы все разошлись по своим комнатам, Сергиенко высказал пожелание составить нам компанию в Греции и предложил своих бойцов. Он страстно желал поймать Геннадия Павловича и рассчитаться с ним сполна. Готов был задействовать любые ресурсы и тратить неограниченные средства, чтобы отомстить за дочь.

— Но вы же заказали его киллеру? — воскликнула я. — А если он настолько хорош, как мне тут все говорят, то зачем ехать в Грецию?

— Киллер не станет гоняться за Дубовицким по земному шару, — заметил дядя Саша, к моему удивлению согласившийся принять Сергиенко в нашу компанию. — Подождёт возвращения на родину, а нам ждать некогда.

И куда это мы так спешим?

На следующий день в семнадцать пятнадцать по местному времени мы вылетели из Хельсинки в Афины. На борту самолёта находились Вахтанг Георгиевич, Марис Шулманис, дядя Саша, Гунар с Мартыном, Виталий Станиславович Сергиенко со своими пятью бойцами и я. С визами помог Марис. Хорош журналист.

Глава 29

Сидя в самолёте, я думала: «Зачем Олег Волошин заказал киллеру Водолея?» К сожалению, я мало знала о делах Волошина, ещё меньше — о делах Водолея. Я стала вспоминать свою совместную жизнь с Олегом Николаевичем.

Пожалуй, в последнее время он много пил, каждый день пил, а вначале этого не было. И все время стонал о том, что что-то перепутал. Но вот что? Я не прислушивалась особо, меня это как-то не волновало. Кажется, ему требовались деньги, большие деньги — он их искал. Может, он все-таки не проиграл, а продал меня Дубовицкому? Такой вариант тоже исключать было нельзя. Или долго играл, проигрался, думал, что отыграется и поставил на кон меня? Все могло быть.

Идиотка, почему я не прислушивалась внимательно к тому, что говорил Олег?!

Я подумала, что следует позвонить его шофёру Павлу, и решила сделать это, как только мы окажемся на греческой земле.

Приземлившись, мы поехали в пригород Афин и разместились на трехэтажной вилле с бассейном, где места хватило всей нашей огромной компании. Несмотря на поздний час, я переоделась в купальник и направилась в бассейн, там можно было включить подсветку. Цивилизация!

Мужчины приняли горячительных напитков, которыми вилла была снабжена в достатке. Два огромных холодильника были забиты едой до предела. Мне поступило три интимных предложения, которые я отклонила, блюдя девическую честь.

Претенденты особо не настаивали, наверное, были соответствующим образом накачаны начальством.

Я уже собиралась лечь спать, когда ко мне в дверь постучали. Ещё один желающий?

Я открыла. На пороге стоял слегка подвыпивший Сергиенко.

— Что желаете? — поинтересовалась я, не пропуская его дальше порога.

— Поговорить, — заявил Викинг.

— А до завтра подождать нельзя?

— Уже завтра, — заявил он.

— До утра? — исправилась я.

За спиной Викинга мелькнул Вахтанг Георгиевич.

— Наташа, тебя никто не обижает? — спросил Чкадуа.

— Я хотел с ней поговорить, — хмуро произнёс Сергиенко.

— А при свидетелях? — уточнила я. Сергиенко махнул рукой и пригласил Вахташу также зайти ко мне в комнату. Я отступила в сторону, пропуская обоих.

Когда мы расселись (они — в кресла, я — на кровать), я спросила:

— Ну? О чем будем говорить?

— О твоём предыдущем, — заявил Сергиенко.

Меня очень интересовало, что он намерен сказать. Оказалось, что весь путь до Афин он размышлял: кто и за что мог убить Сергея — и пришёл к выводу, что это было сделано Водолеем. Не собственноручно, конечно, он просто нанял киллера. Не того, чьим посредником был Серёжа, а другим.

— Почему? — уточнила я.

— Водолей заказывал нескольких человек через твоего Сергея. Бондарь слишком много знал, а Водолей очень не любил, когда кто-то получал о нем лишнюю информацию, — пояснил Викинг.

— А кто любит? — заметила я. Вахташа кивнул.

— А теперь я скажу, кто заказал Водолея. «Додумался, что ли? — заинтересовалась я. — Любопытно, как он объяснит интерес Олега Николаевича».

Сергиенко высказал совсем другую версию: он считал, что Водолея заказал Дубовицкий. Причина: общий интерес к нефти, конкуренция, опять же теснота на рынке, где один из двух соперников — лишний.

— Но тогда каким образом он разместил заказ? — воскликнула я. — Как вы мне поясняли, это делается через могильную плиту Сергея Бондаря, а Дубовицкий в то время уже находился в Греции. По крайней мере, его не было в Петербурге.

— Через доверенное лицо, — ответил Сергиенко.

Все сходилось. Волошин был обязан Дубовицкому, поэтому он сделал то, что ему приказали.

При слове «нефть» оживился Вахташа. Я уловила интерес, мелькнувший в его глазах. Решил переходить с разлива своей бодяги на чёрное золото? Цистерны уже есть. Или до сих пор переживает, что не он первый сообразил иракскую нефть в обход санкций ООН продать? Никак не может успокоиться после статьи в латышской прессе? Ох, кто разберёт нынешних бизнесменов?!

Мы ещё немного побеседовали, и Вахтанг Георгиевич с Сергиенко покинули мою опочивальню.

На следующий день Чкадуа уехал куда-то с самого утра, за ним последовал Сергиенко со своими орлами, Марис с дядей Сашей заперлись в комнате Никитина, Гунар с Мартыном устроились у бассейна. Я решила, что могу спокойно позвонить в Петербург шофёру Волошина, Павлу, чтобы прояснить обстановку. Он как раз должен был уже доставить Олега Николаевича и, наверное, думал, чем бы себя занять.

Если, конечно, там в корне не изменилась ситуация.

Павел был рад меня услышать, поинтересовался самочувствием. Я в ответ спросила про настроение. После обмена любезностями уточнила обстановку. Павел сообщил, что Дубовицкий в Греции (это уже не было для меня новостью). Волошин ходит сам не свой: сплошные проблемы, причём их количество постоянно нарастает, как снежный ком. Меня ищут какие-то люди. Напоследок Павел посоветовал мне быть осторожнее и в Россию в обозримом будущем не показываться.

Я отправилась к бассейну и устроилась рядом с прибалтами. Через несколько минут над забором, разделявшим нас с соседней виллой, показались две головы. Парни тут же приняли стойку сторожевых псов, но это оказались соседи-американцы с дебильно-радостными выражениями лиц, изъявившие желание с нами познакомиться. Меня так и подмывало спросить, не агенты ли они ЦРУ, но я сдержалась, усмехнувшись про себя. Ещё не хватало, чтобы и мне теперь слежка мерещилась, как бедной Руте. Насколько мне было известно, никто из находящихся на вилле нефтью не торговал, кое-кто выражал, правда, сожаление об упущенной выгоде, но это личное горе Вахтанга Георгиевича. Значит, агентов ЦРУ наша компания заинтересовать не могла.

Мартын и Гунар неплохо изъяснялись по-английски, да и я уже что-то могла выдать. Как сказал один из американцев, Джон, его прабабушка с прадедушкой эмигрировали в своё время из России, поэтому он всегда интересовался нашей страной, даже немного учил язык. В общем, что он говорил, было понятно. Двое американцев давно хотели встретиться и поговорить с русскими, а тут вдруг за забором услышали русскую речь… Молодые американцы приехали поразвлечься в Грецию. Вилла, как они сказали, принадлежит дяде Пола, второму соседу. Наша долгое время пустовала, а тут сразу появилось столько ребят, девушек, правда, маловато… За этим последовали комплименты мне. Я поняла, что один из них пытается меня «склеить». Он был, в общем, ничего.

Почему бы не поиметь и американца в своей коллекции?

На вечер Джон пригласил меня поужинать.

* * *

Дядя Саша с Марисом долго инструктировали меня, повторяя, что следует быть осторожнее. Гунар с Мартыном утверждали, что американцы — классные ребята, и сами прибалты собираются завалиться куда-нибудь в злачное место вместе с Полом. Дядя Саша думал послать в ночной клуб кого-то из орлов Сергиенко в качестве моих телохранителей, но прибывший переодеться Вахтанг заявил, что у него там же на вечер назначена деловая встреча. Его партнёры будут со своей охраной. Если что, присмотрят за девочкой Наташей. Да и Вахтанг Георгиевич не расстанется со своим фамильным кинжалом. Тем не менее Никитин, как суровый отец, велел мне возвращаться не позже двенадцати и лично нацепил сигнальную заколку.

Таверна в старом афинском стиле мне понравилась. По крайней мере, я ощутила там национальный колорит страны, где находилась, слушала лёгкую греческую музыку, потом выступал местный танцевальный коллектив на небольшой сценке. Публики было не так чтобы много, но и немало. Посетителям предлагался богатый выбор местных вин и коньяков. Я решила сегодня отказаться от своего любимого коктейля и попробовать греческого вина. Вахтанг сидел у противоположной стены с двумя какими-то мужчинами. Оба собеседника Чкадуа показались мне чем-то знакомы, только я никак не могла вспомнить, при каких обстоятельствах могла с ними пересекаться. Вахтанг, отправляясь на встречу, сказал, что они — местные. Виноделы, наверное. С кем же ещё мог встречаться друг Вахташа? Только почему у меня возникло ощущение, что я их где-то видела?

Джон был мил. Мы делали попытки друг друга понять. У нас неплохо получалось, в особенности, после того, как выпили. Я говорила на отвратительном английском, а Джон на сносном русском. Джон интересовался, почему я одна проживаю на вилле с таким количеством мужчин. Что я могла ответить? Пришлось соврать, что среди них есть мой дядя (Никитин) и сводный брат (Марис) в надежде, что они в случае необходимости подтвердят моё враньё. Про названого отца Вахтанга я решила не упоминать (это был бы перебор), но пусть американец знает, что я тут с родственниками мужского пола. Или он уже ревнует меня?

Когда мы вышли из таверны, Джон пригласил зайти к нему, выпить по стаканчику на ночь. Я догадывалась, что означает это предложение, и согласилась. Меня оно устраивало. На всякий случай я заглянула на нашу виллу и предупредила «родственников», где нахожусь. Дядя Саша шёпотом велел мне оставить тюбик с помадой рядом с телефоном. Неужели и там какое-то техническое новшество установлено? Что он ещё задумал? Неужели американец будет куда-то звонить и сообщать про наше присутствие на вилле? Да больно мы ему нужны. Или теперь паранойя у дяди Саши? Правда, задание я выполнила. Тюбик как бы случайно завалился за подушку кресла и остался там.