Виски со сливками

«Интересно, — почему-то подумала я, — а не знакома ли я случайно с кем-то из героев?» Вообще-то это не должен быть Дубовицкий: нефть, которую толкает Геннадий Павлович, идёт откуда-то из-под Тюмени, где делами заправляет его брат. Дубовицкий заключает контракты с иностранными партнёрами, своими силами обеспечивает соблюдение графиков поставок, решает больные вопросы…

Вахтанг почему-то погрустнел.

— Что такое, Вахтанг Георгиевич? — с беспокойством спросила я.

— И как я-то, старый дурак, раньше не сообразил? Вай! Почему не сообразил?! — сокрушался господин Чкадуа.

Ах, вот оно что! Представляю, сколько сейчас народу рвёт на себе волосы — по разным причинам.

— В Ираке много нефти, попыталась я успокоить друга Вахташу.

— Теперь сложнее будет, — вздохнул Чкадуа. — Вон написано: «ЦРУ своих людей отправило разбираться».

«Что нам ЦРУ?» — хотелось сказать мне, но на этот раз я промолчала, чтобы не бередить Вахташину рану — уж очень он расстроился, бедный. Как же так?

Кто-то сообразил раньше господина Чкадуа.

В тот день мы ушли с речки раньше обычного.

Друвис продолжал обучать меня навыкам гипноза. Рута, стала чувствовать себя гораздо лучше. Вечерами мы подолгу разговаривали, обсуждая свои проблемы.

Она мне так же помогала с английским. В один из вечеров Рута подробно рассказала всю историю её похищения и жизни в гареме.

Она на чем свет кляла свою неосторожность. Двое ребят-охранников, у которых она решила взять интервью, предложили ей съездить с ними в загородную резиденцию, которую они сторожат в отсутствие шефа. Её заманили тем, что она сможет увидеть все закутки дома «нового русского», пока хозяина нет на месте.

Ребята показались ей вполне приличными. Она и поехала. Не успела пробыть на дачке и получаса, как появился Дубовицкий.

Его приезд был незапланированным. Но для Руты он кончился плачевно — она оказалась одной из обитательниц гарема. Валера — один из парней, пригласивших её, — чувствовал себя виноватым, хотя и участвовал в общих оргиях в той комнате, куда заперли Руту вместе с остальными девчонками. Именно он и согласился послать факс Марису.

Я вспомнила Валеру — накачанного молодца в кожаной жилетке на голое тело, которого самолично напоила водкой со снотворным. Противоречивый парень.

Но, с другой стороны, какие противоречия? Боится хозяина, а душа болит за девчонок… Может, искренне приглашал латышскую журналистку, чтобы показать ей дом, а потом не мог её отстоять перед хозяином. Или приглашал для себя лично, думая, что там видно будет, на месте разберётся, но не вовремя приехал хозяин и забрал её в общий гарем. Но ведь Геннадий Павлович мог и скаутов посылать на поиски новых рабынь. От него всего можно было ожидать. Трудно сказать… Одно было ясно: Валеру все-таки мучила совесть. Поэтому он и факс отправил с завода, и меня к Лиле повёл, потому что состояние банкирской дочки его здорово беспокоило…

Но что Валера делал на заводе? Эта мысль ударила меня, как током. Вроде там Геннадию Павловичу ничего не принадлежало. Принадлежало Вахташе, Волошину… Или через подставных лиц?

Я спросила у Руты, не в курсе ли она, зачем Валера ездил на металлопрокатный завод, откуда был отправлен факс в Латвию. Она недоуменно посмотрела на меня и ответила, что вообще не представляет, откуда его отправляли: Валера просто пообещал это сделать, потому что чувствовал себя виноватым и хотел как-то помочь. Устроить ей побег он не решался.

— Молодец, что отправил, — сказала Рута, вздохнула и мечтательно посмотрела в окно.

Так, вздыхаем по Валере. А как же друг-спаситель Марис?

Рута спросила у меня, что стало с гаремом. Она плохо помнила, как мы её оттуда вызволили, Я не стала вдаваться в детали, но сообщила, что, насколько мне известно, правоохранительные органы осиное гнездо разогнали. Рута стала слёзно умолять меня выяснить, что произошло с Валерой. Она именно его считала своим спасителем, а не Мариса и не нас с дядей Сашей. Непонятно, зачем мы рисковали собой и провернули всю эту операцию. Можно подумать, мне это было нужно для развлечения.

Но Рута так слёзно умоляла меня, что в моей душе что-то дрогнуло, и я набрала номер трубки Дяди Саши. Тот не совсем понял причины срочности в выяснении судьбы какого-то Валеры, но я настаивала. Никитин наконец, что называется, въехал в тему. Одно он сказал сразу же: все охранники, что служили на даче у Дубовицкого арестованы, кое-кто ранен, убитых нет. Лично про Валеру он сообщит позже. Рута высказала готовность вернуться в Питер и дать показания в пользу Валеры. Я передала её пожелания дяде Саше. Вот Марис-то обрадуется.

Дядя Саша в свой следующий приезд рассказал, что именно Валера показал место захоронения Лили и вообще был на самом лучшем счёту среди тех, кого взяли у Дубовицкого. За сотрудничество с правоохранительными органами и оказанную следствию помощь ему светило меньше других. Рута твёрдо решила в самое ближайшее время отправиться в Питер. Наше мнение с дядей Сашей по этому поводу совпадало, но мы даже не пытались её отговаривать. Пусть связывается с Марисом и делает что хочет. В нашу компетенцию не входило ни сдерживать её, ни подгонять. Хочет спасти своего Валерика — пусть спасает. Только после всего, что Марис для неё сделал… Ладно, это не моя головная боль.

Наконец-то хоть в этот свой приезд дядя Саша привёз нам с Вахтангом Георгиевичем бутылку виски, о чем я его давно просила. Сливок у Винеты было в достатке. Мой любимый коктейль теперь будет немного скрашивать мне жизнь по вечерам. Чкадуа: от виски отказался, предпочитая вина и коньяки. Ну что ж, его дело. Мне больше достанется.

Никитин снова ночевал в гостинице только одну ночь и отбыл на утро. К моему удивлению, интерес к дяде Саше проявила одна из молдаванок, от которой он с трудом отвязался. Наверное, уже возраст даёт о себе знать. Меня вообще поражали молдаванки: работают с утра до ночи, а сил и на мужиков хватает. Двое своих были задействованы. Вахтанга с Друвисом тоже быстро взяли в оборот. Те, правда, сами были не против. В особенности Вахташа, гордившийся своей мужской неотразимостью, и силой и обслуживавший свободных молдаванок по очереди. Вот ведь энергии у мужика! Одним словом — грузин. У Друвиса появилась постоянная партнёрша. Кажется, молдаванки удивлялись, что я одна без мужчины. Но я уже для себя твёрдо решила, что с моим предыдущим никто сравниться все равно не сможет, а с остальными буду спать только в том случае, если это будет нужно для дела.

Ни с Вахташей, ни с Друвисом этого не требовалось, так что я пребывала в состоянии воздержания, что меня вполне устраивало. И не только меня, но и всех, находившихся в сельской гостинице. Рута, по-моему, на мужиков смотреть не могла. Но по Валере страдала.

В тот день, когда дядя Саша в очередной раз уехал, после обеда у нашего пристанища притормoзил джип «сузуки» и из него вышли двое хорошо накачанных ребят прибалтийского типа. Это ещё кто такие? Я не хотела бы их встретить на большой дороге.

Парни уверенно вошли в дом. Рута спала сном праведницы после очередного сеанса с Друвисом. Я быстро оделась, остатки моих вещей в спортивной сумке были наготове, вот только оружия у меня не было… На всякий случай я выскользнула из комнаты, на цыпочках проследовала в конец коридора и зашла в комнату двух молдаванок: двери в комнатах оставлялись незапертыми.

Периодически я выглядывала в щёлочку, но на второй этаж никто не поднимался. Кто же эти молодцы? Я решила сходить вниз — в туалет на первом этаже.

Как ни в чем ни бывало я спустилась по лестнице и прислушалась. Голоса доносились из комнаты, отведённой Друвису, располагавшейся на первом этаже. Там он и жил, и занимался со мной и Рутой. Очередное занятие со мной планировалось через час, так что мне было рано совать к нему нос.

Я выглянула во двор и запомнила номер машины. чтобы потом сообщить дяде Саше, затем снова поднялась к себе. Сидеть на месте спокойно я не могла, поэтому решила разбудить Вахтанга, спящего в соседней комнате (его храп доносился сквозь тонкую перегородку).

Я зашла в так же незапертую комнату Чкадуа и почти все время отсутствующего дяди Саши и разбудила Вахтанга Георгиевича. Он внимательно выслушал моё сообщение, выглянул во двор, увидел крышу джипа, но, естественно, ничего конкретного предложить не смог, сказал только, что, наверное, стоит позвонить Никитину. Я считала, что дяде Саше звонить ещё рано, это нужно делать только после того, как появится какая-то информация. Мы пришли к заключению, что мне следует в назначенное время пойти на занятие к Друвису, а там действовать по ситуации. Вахташа будет наготове и, если потребуется, придёт мне на помощь.

— У вас есть оружие? — спросила я. — Хоть что-нибудь, что можно было бы использовать.

Я с тоской вспоминала арсенал, который был с собой у нашей компании, когда мы брали штурмом дачу Дубовицкого… Но в это путешествие, так как пришлось проходить таможню, мы ничего не взяли. У дяди Саши, конечно, что-то было припрятано, но его-то с нами не было.

— Только фамильный кинжал, — признался Вахтанг в ответ на мой вопрос, извлекая семейную реликвию рода Чкадуа.

Я посмотрела на неё, раскрыв рот.

— А как вы провезли его через таможню? — наконец выдавила я из себя.

Вахташа усмехнулся, заметив, что секрет фирмы — залог успеха, и что он с этим кинжалом никогда не расстаётся и уже успешно провозил его через множество границ. Как мило.

Наконец пришло время моей встречи с Друвисом. Вахтанг пожелал мне успеха, и я направилась вниз, — Добрый день, Наташа, — расплылся при виде меня в улыбке психотерапевт. — Ты простишь меня, если мы отложим наши занятия на вечер? Или даже перенесём на завтра? Вот эти господа мои постоянные клиенты. Специально из Риги приехали…

Господа с большой дороги вскочили на ноги, стали передо мной извиняться и объяснять, что без помощи доктора Аузинса им не обойтись. Ну просто никак. Я милостиво кивнула и удалилась.

Ребята говорили по-русски с сильным акцентом, а физиономии у них были такие, что их обладатели гораздо привычнее смотрелись бы, как я уже говорила, на большой дороге или у забора с кистенём, чем на приёме у психотерапевта. Хотя как знать, может, теперь и такие клиенты приходят к гипнологам? Веяния времени, мода, престиж… Но для себя я решила, что бережёного Бог бережёт и нам с Вахтангом Георгиевичем следует быть начеку.

Глава 23

Остаток дня прошёл в напряжении. По крайней мере, для меня и для Вахташи. Мы прогулялись до речки, что не могло вызвать подозрения для остальных обитателей гостиницы, хотя до этого мы ходили на речку только в первой половине дня. Мы обсудили план возможных действий наиближайшее будущее и все-таки связались с дядей Сашей, сообщив о появлении незнакомых Добрых молодцев прибалтийского происхождения, а также номер их машины. Выслушав нас, дядя Саша велел прогуляться по округе, чтобы точно определиться с местом, откуда он сможет нас забрать, в том случае, если придётся быстро делать ноги. В выбранном месте должно быть укрытие, в котором мы могли бы переждать, пока подъедет дядя Саша.

— Вы в Риге? — уточнила я.

— Сейчас нет, — уклончиво ответил Никитин. — Далековато от Мадоны, и до вас сразу же добраться не смогу.

— А вертолёт здесь раздобыть можно? — вдруг спросил Чкадуа.

Я удивлённо посмотрела на него, а голос дяди Саши из трубки поинтересовался:

— На хрена тебе вертолёт сдался, Вахтанг?

— Улетели бы быстро, если что…

— А кто сядет за штурвал? — ехидно спросил дядя Саша.

— Я, — ответил Чкадуа.

Когда я узнала о новом таланте Вахтанга Георгиевича, он здорово возвысился в моих глазах. Дядя Саша, по всей вероятности, разделил моё мнение и заметил, что будет иметь это в виду. Наверное, он порадовался, что заполучил такого партнёра в своём трудном деле, вопрос только: в каком? Хотелось бы мне это выяснить просто из женского любопытства. Если не из чувства самосохранения: ведь неизвестно, куда меня вовлекают, вернее, уже вовлекли.

Но пока вертолёта дядя Саша не обещал, все-таки мы находились не в России (и даже не на родине Вахтанга, где он мог бы раздобыть все что угодно по своим каналам). В независимой Латвийской республике, мы считались временно пребывающими иностранцами. А поэтому мы с Вахтангом направились на поиски подходящего места — на тот случай, если нам придётся сидеть в укрытии, дожидаясь дядю Сашу.

Вначалe наш путь лежал через кладбище, к которому мы вышли по тропинке от речки. Оно здорово отличалось от российских своей ухоженностью, но спрятаться здесь было негде. Никаких густых зарослей кустарника там не было. Да и если станут нас искать, то сунутся сюда первым делом. И дядя Саша тут не сможет поставить машину. Значит, кладбище отпадало.

С другой стороны кладбища возвышался довольно большой обитаемый дом, который мы обошли стороной и двинулись по направлению к посёлку. По пути попадались отдельно стоящие дома, вокруг которых росли и кусты, и деревца, но должного укрытия не нашли. Вокруг посёлка были поля со свёклой, на которых теперь работали молдаване.

Итак, мы с Вахтангом осматривали окрестности. Оказалось, что спрятаться недалеко от нашего пристанища было просто негде.

— В любом случае придётся джип угонять, — заметил Чкадуа. — Ты не обратила внимания, они его заперли?

— Да уж наверное, — ответила я.

— Но комнаты-то тут не запирают, — заметил Вахтанг. — Не то что замков, простых защёлок изнутри нет.

Я пожала плечами. Мне подобное тоже было непривычно.

— По пути назад проверим, — сказала я. — И надо бы в хозяйский гараж заглянуть. Он точно незаперт.

— У хозяев нехорошо… — протянул Вахтанг.

— При чем тут хозяева? Друвис-то не на метле прилетел.

Вахтанг Георгиевич оживился. Моя идея пришлась ему по душе.

— А в крайнем случае и пешочком прогуляемся, — продолжала я. — Здесь же нет белых ночeй, как в Питере. Ночью-то тут — хоть глаз выколи. Если вы, конечно, обратили внимание.

Я усмехнулась. Вахтанг Георгиевич ответил, что ему, откровенно говоря, обращать на это внимание времени не было (ещё бы: один жеребец на стадо кобыл), но он верит мне на слово. Мы огляделись по сторонам в поисках фонарей, но таковых не обнаружили.

— Они, конечно, смогут осветить дорогу фарами, — заметил Чкадуа, — тогда и нас высветят в темноте.

— Это ещё бабушка надвое сказала, — ответила я. — Поедут ли за нами и в какую сторону поедут, будут ли тут все окрестности освещать… Мы же можем и по середине поля двигаться. Докуда дойдёт свет фар, Вахтанг Георгиевич?

— А я-то почём знаю? Посмотрим. Ляжем в гряду, если что. Ничего, Наталья, прорвёмся. Я теперь как-то не сомневаюсь. Вай, ночи тёмные, фонарей нет, дома далеко друг от друга стоят. Вот только надо место хорошее найти, чтобы с Сашей договориться. Не искать потом друг друга среди ночи по этим полям. Смотри. Может, дом какой заброшенный найдём. Или сараюшку.

— Не забывайте, что вы не в России, — сказала я. — Это в русских деревнях и посёлках обязательно какая-то развалина найдётся, и не одна. И грядки все кривые-косые. А тут взгляните: гряды ровненькие до самого горизонта, дома все как новые, ни тебе гнилого бревна, ни покосившегося угла. Заграница.

— Оно и есть заграница, — кивнул Вахтанг. — Вай, подумать только.

Ладно, пошли дальше. Я, правда, подустал. А если ещё и среди ночи столько топать…

— Ничего, Вахтанг Георгиевич, полезно, — заметила я. — Сейчас не так жарко: облачка, на обратном пути опять к речке сходим, искупаемся, а ночью вообще прохладно будет. Пошли.

— Долго ходить-то будем? — посмотрел на меня Вахтанг.

Он что, признал во мне лидера группы? Вот уж чего никак не ожидала от восточного мужчины.

— До конца посёлка — и обратно, — приняла решение я. — Найдём там какую-нибудь развилку.

Или в центре что-нибудь интересное окажется. По ходу дела решим.

* * *

В центре посёлка ничто наше внимание не. привлекло. Нет, мы, конечно, с интересом рассматривали все, что попадалось нам на пути, зашли в сельский магазин, больше напоминавший супермаркет, купили бутылку пива (виски не было) на завалявшиеся в кармане Вахтанга латы. У Вахтанга в кармане старых джинсов нашлись стодолларовая купюра и триста российских рублей. Правда, здесь они нам оказались без надобности, потому что пункта обмены валюты в этом сельском супермаркете не было, видимо, иностранцы и граждане России жаловали туда нечасто.

По очереди попивая пивко, мы приближались к концу посёлка. Вахтанг давно хотел повернуть назад, убеждая меня, что с другой стороны тоже будут такие же отдельно стоящие жилые дома, как и с нашей, но я упорно шла вперёд.

— Раз уж сюда дошли, надо до конца проверить, — заявила я ему. — А вдруг?

— А обратно как пойдём? — ныл Вахтанг. — Ты молодая, а я старый, больной человек…

«Все бы были такие старые и больные, как Вахтанг Георгиевич, тогда профессия врача, наверное, давно бы отпала за ненадобностью», — подумала я про себя, но промолчала. И вообще я устремила свой взор вдаль: там начинался лес.

— Поймаем попутку, — сказала я, отвечая на вопрос Чкадуа.

— Какую попутку?! — закричал Вахташа. — Ты хоть одну машину видела, пока мы тут шли?

— В центре посёлка что-то стояло, — пожала я плечами. — Да и техника сельскохозяйственная у них есть. А на заводе должны быть грузовики. Они же не только этот посёлок своей продукцией снабжают? Подойдём, попросим подкинуть.

Здесь же явно все знают про гостиницу. Что там иностранцы живут. — Я усмехнулась.

— А чем расплачиваться будем? Они ведь не берут тут ни доллары, ни рубли.

— У меня есть латы в номере.

— Слушай, дорогая, кем я только в своей жизни не был, но только не альфонсом! — заорал Вахтанг. — Ты думаешь, я позволю женщине платить за мой проезд? За себя платить? Не позволю! Ни за что! Пешком пойду, свалюсь в канаву, умру от разрыва сердца, но не позволю!

За этой речью последовала тирада по-грузински, а затем Вахтанг погрузился в угрюмое молчание. Мы как раз проходили мимо одного из отдельно стоящих домов. Хозяйка, по всей вероятности, слышала гневный монолог иностранца и выглянула в окно. Я подошла поближе. Вахтанг остался стоять на дороге.

Хозяйка, латышка средних лет, приоткрыла окно, понимая, что я собираюсь что-то спросить. Я обворожительно улыбнулась. Как я обратила внимание, в Латвии сразу же можно было определить, кто латышка, а кто — русская. Латышки выглядели более подтянутыми и лучше следили за собой. Взять хотя бы нашу хозяйку Винету.

У неё шесть коров, не говоря уже о других домашних животных и птице, а утром зарядку делает (представьте русскую крестьянку с шестью коровами, да даже с одной, занимающуюся спортом), водой холодной обливается, вечером, когда с постояльцами своими общается, глаза подведены, волосы уложены, одета не как сельская жительница… Латышка, разговаривавшая со мной на этот раз, тоже появилась не в ситцевом застиранном халатике, а в блузке и юбке. Её шею украшали янтарные бусы.

— Добрый день! — поздоровалась я.

— Добрый день, — ответила она с сильным акцентом.

— Мы приехали отдохнуть в вашу местность, живём в гостинице, — сказала я.

— Да?

— Вот сегодня первый раз вышли прогуляться, хотим уж дойти до леса. Но, боюсь, что силы не рассчитали, обратно нам будет уже Тяжело идти. Вы не подскажете, как нам договориться с кем-нибудь насчёт машины? У себя дома мы обычно ловим попутку в таких случаях, но у вас, пока мы шли, не встретили ни одной машины…

Латышка взглянула на часы.

— Через полтора часа трактор пойдёт на ужин. — Она улыбнулась. — Рабочие поедут домой. С кем-то договоритесь. Если согласитесь поехать на тракторе.

— Конечно, согласимся! — воскликнула я, ни разу в жизни не ездившая на тракторе. — А если вдруг не увидим… или пропустим…

— Потом машины на молокозавод будут возвращаться. Но это позднее…

— А легковые?

— Зайдите в любой из домов, — пожала плечами латышка. — Здесь у всех машины. Сколько сыновей — столько машин. Как же тут жить без машины?

Да, тут без тачки никак, а мы приехали только на одной, которой единолично пользовался дядя Саша. В общем, он имел на это право: именно он её обеспечил.

— Вон зайдите, например, к Озолинсам, — латышка показала на третий от леса дом. — У них сейчас сын из Риги гостит. Точно дома. Или сам Юрис дома.

— Спасибо, — поблагодарила я. — Большое спасибо.

— Девушка, — позвала меня латышка, когда я уже собралась отойти.

— Да? — Я повернулась к ней.

— Только не предлагайте денег тому, кто согласится вас подвезти. Это обидит человека. Если вам окажут доверие, то ваше предложение заплатить будет воспринято… не так, как вы хотите.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я её. — Я этого не знала. Мы как раз хотели…

— Вы из России? — спросила латышка.

— Да, из Петербурга.

— Я слышала, что это красивый город, но никогда не была. Теперь так, наверное, и не съезжу. Границы, разные государства…

— Ну, границы — это не проблема, — махнула рукой я, преодолевавшая их без всяких трудностей. Да даже если бы и везла какую-нибудь контрабанду, все равно, думаю, прошла бы. Не надо забывать истину о том, что таможник — он ведь тоже мужик.

— Проблема, — вздохнула латышка. — не было бы границ, мы жили бы гораздо лучше. Возили бы к вам товар. Уж ваш-то город своими молочными продуктами завалили бы. И вам бы лучше было. У нас же дешевле, чем у финнов, например. А так слишком дорого получается… Невыгодно.

Я решилась задать вопрос, уже давно волновавший меня. На эту тему мы бурно спорили с дядей Сашей и Марисом:

— А после разделения с Россией вам лично жить стало лучше или хуже?

Латышка задумалась.

— В чем-то лучше, в чем-то — хуже, — наконец ответила она. — Я хотела бы, чтобы не было границ. Вернее, таможенных пошлин. Тогда все было бы нормально. Но большинству… пожалуй, большинству стало хуже. Тем, кто живёт в городах. Но я не могу говорить за всех, — тут же поправилась она. — Мы же отсюда практически никуда не ездим…

Я поняла, что пора заканчивать разговор, ещё раз поблагодарила её и вернулась к ждущему меня на дороге Вахтангу. Я передала ему суть разговора с местной жительницей, успокоила его, что альфонсом он не станет, поскольку здесь не принято брать деньги за то, что соседа подкинули до дома, и показала на дом Юриса, к которому следует обращаться, если пропустим трактор или заводские машины.

— Но все равно человека угостить надо будет, — сказал Вахтанг. — Человек нас подвезёт — мы должны ему добром отплатить. Нальём виски — ты же не всю бутылку ещё употребила? — вместе выпьем, поговорим. Как они живут, как мы.

Я подумала, что нам лучше бы не принимать на грудь лишнего сегодня вечером, потому что, не исключено, придётся пускаться в бега, но я точно знала, что Вахтанга бессмысленно отговаривать от выпивки с «хорошим человеком». Тем более, ему тут разговоры разговаривать было практически не с кем (за исключением Друвиса и моей персоны, уже порядком поднадоевших). Молдаване целый день проводили на работе, вечером двое мужчин удалялись со своими жёнами в отведённые им комнаты, а с остальными женщинами, мужья которых были или на заработках в Других городах (в основном, в Москве на стройках), или таковых вообще не имелось, разговоры У Вахтанга Георгиевича были особые. Женщины на него определённо положили глаз, как на потенциального спутника жизни, а он не стал им сообщать про свою царицу Тамару, ожидающую красно солнышко в Тбилиси.

По крайней мере, Вахташа трудился на славу, утоляя женский голод. Ему и за это должны быть благодарны. Появится, может, месяцев этак через девять какой-нибудь Вахтангович с фамилией Коряну или Вистру. Результат дружбы народов.

Размышляя на эту тему, я заметила:

— Сегодня бабу себе постарайтесь на ночь не брать.

— Чего? — Вахтанг проснулся от своих дум.

— Бабу, говорю, из молдаванок, к себе сегодня не приглашайте. Один день воздержания тоже не повредит.

— Эх, Наталья, били тебя в детстве мало! Правильно Саша говорит: яйцо курицу учит. Ты мне будешь указывать, как устраивать личную жизнь? Ты, пигалица…

— Вахтанг Георгиевич! Я же о деле думаю! Можно подумать, я претендую занять место в вашей койке…

Выражение лица Вахтанга изменилось. Он посмотрел на меня другими глазами и выступил с конкретным предложением:

— Наташа, давай сегодня ты переночуешь в моей комнате.

— В дяди Сашиной кровати, — тут же уточнила я. — И вы дадите слово джентльмена.

— Ой, девчонки обидятся! — покачал головой Вахтанг.

— Ничего, пообижаются и перестанут, — сказала я с женской стервoзностью. — Должны понимать, что и мне тоже надо.

— Тебе надо? — удивлённо спросил Вахташа.

— Кастрирую вашим же фамильным кинжалом, если полезете, — серьёзно ответила я. — Не пожалею гордости рода Чкадуа.

Вахтанг рассмеялся, дружески обнял меня за плечи и сказал:

— Вай, Наталья, Наталья, ты же мне в дочери годишься. Я на тебя и смотрю как на дочь. — Он снова стал серьёзным:

— Но, если бы ты была моя дочь, я тебя запер бы на большой амбарный замок и держал бы взаперти, пока мужа не нашёл бы тебе стоящего и не передал бы тебя ему с рук на руки, чтобы душа моя была спокойна.

«Милый Вахташа, — подумала я, — ну какой бы заботливый отец из тебя мог получиться… Может, и получился. Только детки-то, если и есть, то у Тамары в Тбилиси, а про остальных, бегающих по просторам бывшего Советского Союза (а может, и дальнего зарубежья), ты даже не подозреваешь. Сколько их там, интересно, Вахтанговичей?»

— Кстати, о девчонках, — продолжала я серьёзным тоном. — Нельзя исключать варианта, что те двое гарных хлопцев в самом деле приехали к Друвису за врачебной помощью, а в свободное от лечения время отдохнут с представительницами другого государства, помогающего их родине в прополке и сборе урожая.

— Все может быть, — кивнул Вахташа, — но нам надо оставаться на чеку.

— Спать по очереди будем или как? — уточнила я.

— Слушай… — У Вахтанга явно промелькнула какая-то мысль, но он не решался высказать её вслух.

— Ну, чего придумали? — подбодрила я его. — .Говорите раз уж начали.

— Я только что сказал, что отношусь к тебе к дочери. А поэтому…

— Вахтанг Георгиевич, давайте попроще, не с докладом перед съездом выступаете.

— Слушай, яйцо!

— Я уже поняла: не надо учить курицу. Слушаю ваши указания.

Вахтанг резко выдохнул воздух и заявил:

— А ты не хочешь посетить кого-то из гарных хлопцев?

Так, альфонсом Вахташа никогда не был, а вот в сутенёры записывается.

Нехорошо, господин Чкадуа, нехорошо. Что бы на это сказал мой покровитель дядя Саша? А вообще-то сказал бы то же самое. Как мне кажется.

— Посмотрим по ситуации, — уклончиво ответила я. — Вначале неплохо было бы точно выяснить, зачем все-таки они сюда припёрлись и кто они такие.

— Вот ты и выяснишь! — закричал Вахтанг. — Кто ещё может это выяснить?

Я не могу. Саша не может. А тебе, такой красивой, такой умной, такой ловкой, такой смелой, мужчина все выложит! Знаешь, что мужчины таким женщинам в постели открывают?

Я знала это получше Вахтанга, но смолчала.

Комплименты всегда приятно слушать. Я приготовилась к продолжению. Но Чкадуа просто ждал моего согласия отправиться выполнять его задание в постели вновь прибывших. Что мне оставалось делать? Я согласилась. Придётся в очередной раз использовать своё бренное тело для получения информации, за которую, по словам дяди Саши, и идёт настоящая борьба. Борьба шла, конечно, из-за денег и власти, но одним из составляющих является получение информации.

— Молдаванок к себе все равно сегодня не тащите, — предупредила я. — Может, придётся сматываться по-тихому.

— Понял, — кивнул Вахтанг.

Мы практически дошли до леса. Впереди стоял только один дом, на довольно большом расстоянии от предыдущего. Этот последний был меньше остальных и упирался задней частью в огромный валун, вернее, примыкал к нему, а за валуном уже начинался лес. Весьма странное строение.

Мы остановились на грунтовой дороге, проходившей примерно на расстоянии метров двухсот пятидесяти от дома. К нему вела только пешеходная тропинка. Да и по ней, по всей вероятности, не так уж часто ходили. Интересно, он вообще жилой? Может, хозяева его сдают на лето? Или сами уехали на заработки, а кто-то изредка присматривает за домом? Следов того, что хоть какое-то транспортное средство проезжало здесь в последнее время, я обнаружить не смогла.

— Странный домик, — тихим голосом заметил Вахтанг. — Не такой, как другие.

— Просто меньше, — пожала я плечами.

— Давай поворачивать, — заявил Вахтанг.

— А вдруг хозяину стало плохо, и ему никак не позвать на помощь? — сказала я. Не знаю, почему эта мысль пришла мне в голову. — Телефонов же у них тут нет. Только в центре посёлка. Может, у кого-то сотовые. Я уточняла у Винеты. В гости они не особо друг к другу шастают — не на Руси чай. Живут довольно обособленно. Надо проведать хозяев. Если все в порядке — извинимся и уйдём.

— Нет, что-то здесь не то, — сказал Чкадуа. — Не нравится мне. Пошли назад. Попросим этого Юриса нас отвезти, а то трактора долго ждать.

Но мне было все же интересно, и я решила подойти поближе. Спрошу про машину: не укусят же меня. Вахтанг все-таки последовал за мной, бормоча что-то себе под нос по-грузински. Он был недоволен, но не мог бросить меня одну.

Мы поднялись на крыльцо, я постучала. В доме послышался какой-то шорох.

Я постучала ещё раз.

Наконец дверь распахнулась. На пороге стояла Женщина лет пятидесяти в чёрном балахоне , расшитом звёздами, на голове у неё красовался золотой колпак, на груди висел огромный крест на толстенной золотой цепи. Я назвала бы её «собачьей». Кресту и цепи позавидовал бы любой «новый русский», и «новый грузин» Вахтанг Георгиевич с жадностью уставился на творение неведомого кузнеца (думаю, что ювелиру такое создать было бы не под силу).

Через плечо хозяйки я заглянула внутрь. Коридора в доме не было. Я увидела комнату, увешанную какими-то травами и чем-то ещё, но с улицы было не рассмотреть.