Стальное княжество - Рунный след

      Но Талем смотрел вдоль берега. Ветра не было, а густую траву приминала огромная невидимая ладонь, заглаживая в тропинку.
      — Ведаю так, нам туда, — Талем нерешительно тронул медальон. — Хозяин приглашает.
      Все торопливо встали — конец неопределенности! А еще Але показалось, что ребята просто боятся оставаться рядом с Алешкой. Помочь-то ему нечем, а просто стоять рядом с таким горем очень трудно.
      — Пошли, — Аля тронула Алешу за запястье и снова поразилась холоду его рук. Алешка быстро поднялся, поправил на боку меч.
      Спутники ушли вперед, еще больше приминая высокую траву. Алешка побрел по обочине, распугивая кузнечиков. Насекомые стремительно вылетали из-под ног и высокими прыжками скрывались в зарослях. Солнце припекало, отражаясь от воды. Застывший, полный запаха трав и стрекота кузнечиков, воздух умиротворяюще кружил голову. Але захотелось лечь в тенек под дерево, положить голову Алешке на плечо, закрыть глаза. И чтобы все-все происшедшее показалось дурным сном.
      Тропка вилась вдоль берега, то чуть поднимаясь в гору, прячась за деревья, то обрываясь небольшими уступами вниз. Вот и сейчас шедшие впереди скрылись из виду за небольшой рощицей, спустившись к самому озеру: между тонкими стволами блестела вода. Аля крепче взяла Алешку за руку. Хотелось идти и идти, как можно дольше. Але казалось, что пока есть цель — Алешка будет двигаться, говорить, изгибать губы в улыбке («со мной все нормально»), спасать и спасаться. Но как только придут, и им останется просто ждать, горе выстрелит, как сжатая пружина.
      Послышался голос Талема, Машкин вскрик, плеск воды. Что-то случилось, Аля ускорила шаг. Из-за деревьев вылетел Влад, тяжело дыша, точно пробежал стометровку, уставился на Алешку. Аля даже приостановилась: радость и зависть, жгучая, мучительная зависть вперемежку с обидой — вот что было в его взгляде.
      — Что? Что там? — спросил Алеша. Он мог пойти и увидеть сам, но стоял и требовал ответа. — Да что там?
      Влад посторонился, давая место на тропинке:
      — Ты это… сам.
      Песчаный пляж мягко обнимал озеро. Слабый прибой облизывал его, почти не поднимая мути. Только в одном месте он сталкивался с преградой. Славка лежал до пояса в воде, и волны обтекали его тело, бессильно соскальзывая с тонкой серебристой пленки. Этой пленкой было затянуто все — от макушки до сапог, даже зажатый в левой руке меч. Оружие мешало стоящему на коленях в воде Талему:
      — Это просто время, застывшее время, — ладони ведуна скользили по безжизненному Славкиному лицу.
      Аля передернула плечами: в полузакрытых глазах мальчика страшно виднелся тонкой полоской белок, а рот неприятно кривился в гримасе боли. Правая рука от локтя до кончиков пальцев залита кровью, натекшей из длинной узкой раны. Под левой ключицей, чуть выше выреза кольчуги, торчала рукоять ножа.
      — Помогите вытащить и разведите костер, — велел Талем. — Понадобится горячая вода.
      Руки скользили по пленке и мерзли, точно касались льда. С трудом перетащили Славку повыше на берег, уложили на сброшенный Талемом плащ.
      Ведун снова провел рукой вдоль застывшего тела:
      — Это тот миг, когда он упал, раненый. Дриды способны заключать живое в плен одного мгновения.
      Талем торопливо закатал рукав по локоть, кольнул себя ножом в сгиб. Соскользнула тяжелая капля крови, упала на серебристую пленку. Хлопок — и тонкий покров начал скатываться, как вода с гладкого теплого камня. Славка захрипел, выгнулся от боли. Меч упал на траву. Мальчик ловил воздух сведенными судорогой губами и пытался дотянуться до торчащего в ране ножа.
      — Держите его! — крикнул ведун.
      Алешка, поддерживавший друга за плечи, постарался перехватить его руки, пачкаясь в крови. Талем пытался добраться до раны, но плотная ткань куртки мешала, наползала тяжелыми складками. Славка снова захрипел, и ведун решился: с помощью Симы он потянул с раненого куртку. Тот судорожно дернулся, рванулся в сторону. Талем погладил пальцами кожу вокруг ножа, выдохнул:
      — Повезло. Вену не задело. Рик, я сейчас выдерну, а ты сразу зажимай курткой.
      Ткань быстро набухала кровью. Ведун быстро ощупывал Славкино лицо, мял, словно глину, и гримаса боли исчезла под пальцами, губы обмякли, перестали напряженно кривиться. Талем отнял руки: мальчик казался просто спящим.
      Кольчугу сняли с трудом, рубашку же просто распороли, и материя полетела в Алю с приказом:
      — Рви на ленты! Сима, принеси из моего мешка иглы. Лера, воду вскипятили? Поддерживайте огонь, он нам еще понадобится.
      Аля с треском рвала ткань, стараясь не смотреть, как ведун на живую сшивает края глубокой раны, протыкая плоть толстой иглой. Тимс присел рядом с девочкой, шепотом проклиная Волков.
      — Алеша, держи его крепче. Придави к земле, — попросил ведун.
      Аля торопливо отвернулась.
      — Такая боль, а он не приходит в сознание, — удивленно произнесла Сима.
      — Ублюдок драконий! — взвыл Тимс и бросился к раненому. С трудом разжал сведенные пальцы правой руки: в центре ладони сидел паук, запустив тонкие лапки под кожу.
      — Раскалите на огне пару ножей! — крикнул Талем. — Аля, сверни жгут.
      Материя никак не желала скатываться, не поддавалась ослабевшим пальцам. Тимс выхватил тряпичную ленту и ловко, привычно соорудил то, что требовалось, затем, под одобрительным взглядом ведуна перетянул Славке руку чуть ниже локтя. Рик протянул Талему нож, вынутый из пламени.
      Алю затошнило, когда ведун начал взрезать мальчишке ладонь раскаленным железом. На ватных ногах она шагнула к деревьям.
 
      Костер горел ровно, облизывая дно котелка. Хорошо, что сохранились сумки, а главное — мешок Талема с травами. Славку нужно поить горячим отваром каждые четверть часа. Мальчишку, так и не пришедшего в себя, приподнимали и по капле вливали в рот питье. Зеленоватая бледность постепенно сходила с лица.
      — Успели, — Талем опустил деревянную ложку. — Уже яд пошел, еще бы немного — не вывести. Жаль, никак в сознание не приходит. Нужно, чтобы его вырвало.
      Лицо у ведуна было печальным: наверное, он думал про Филата, а может быть, и про Антона. Но сколько ни прочесывали окрестности, никого больше не нашли. Не захотел дрид…
      Сквозь навес из березовых ветвей слабо пробивались солнечные лучи. В зеленом полумраке Аля рассматривала Алешкино лицо. Да, ему сейчас никто, кроме Славки, не нужен. Но это открытие не расстроило, не напугало. Скорее, захотелось глубоко вздохнуть и повести плечами, точно сбрасывая тяжелую суму.
      Солнце опускалось к лесу на том берегу, еще час-другой — и заденет кромкой верхушки деревьев. К вечеру распелись птицы, звуки далеко разносились по озеру, и Аля от души порадовалась, что хоть тут не нашлось упрямого дятла. Теплый воздух чуть колыхался от влажной прохлады, исходившей от воды. «Искупаюсь!» — решила девочка. Тем более, Маша с Симой уже ушли дальше по берегу, облюбовали маленький песчаный пляж в обрамлении молодых березок, и оттуда доносился завлекательный плеск.
      Вот пойти, окунуться в непривычно чистую воду, смыть все происшедшее за день: каменную пыль, липкий пот от страха. А потом можно растянуться на теплом песке, смотреть в небо и говорить с Машкой о чем попало. Или об Алешке. Але очень нравилось говорить о нем.
      Девочка спустилась к озеру, сняла обувь, закатала штаны и, забравшись в воду по колено, медленно побрела в сторону пляжа. Прошла мимо Леры, сидевшей на траве и внимательно слушавшей разговор Талема и Влада. Аля уже хотела идти дальше, но ее остановила горечь, сквозившая в голосе мальчика:
      — Если бы было! Представляете? Костя — живой! Вдруг он — живой. Вот тут, — Влад хлопнул ладонью по траве.
      Аля замерла, не решаясь двинуться дальше. Выше по склону остановились Рик и Тимс с охапками веток для костра. Влад никого не обвинял, не возмущался, он говорил так, что Але вспомнились горные, провожающие дайарену.
      — Он мне рассказывал, что все видит в музыке. Представляете? Вот озера, трава, даже как сейчас пахнет — он сразу начинает, — Влад запнулся. — Ну, начинал, что-то такое слышать. Скрипки там, или целый оркестр. Его бы, как Славку… он бы наверное что-нибудь такое услышал… Знаете, я на Лешку посмотрел, как он молча… Славку, считайте, похоронили, а молча… Понимаете? Не то что ему плохо, а что Славки — нет.
      Аля не совсем разобрала, что же Влад имел в виду, но снова оглянулась на навес.
      — Знаете, Талем, пусть бы Костя мне никогда ничего не сказал больше. Лишь бы живой. Чтобы вот это у него все было, — мальчик обвел руками озеро. — А у него ничего нет. И не будет. И его самого нет. Просто — нет. А мог быть сейчас вот тут. Мог быть! — Влад ударил кулаком по земле. — Сейчас, живой! — Мальчишка отвернулся ото всех, уткнулся подбородком в плечо.
      Але вдруг стало холодно в воде, идти на пляж расхотелось. Она выбралась на берег, присела на траву рядом с Лерой. Одна штанина развернулась и неприятно липла к голени.
      Влад снова смотрел на озеро и часто моргал слипшимися ресницами. На пляже затих плеск воды, показалась между деревьями встревоженная Маша. Ведун не утешал, а молча плел из травинок косичку, внимательно глядя себе на пальцы. Аля подтянула ноги, обхватила щиколотки руками, уперлась подбородком в колени. Потянуло зябким ветром.
      — Будет гроза, — сказал Талем, отбрасывая готовую косицу.
      У недалекого противоположного берега стремительно накапливались тучи. Первая, самая толстая, ложилась брюхом на березы и тянула лапы к озерной глади. Молнии Аля не увидела, но тяжелый грохот долетел до поляны. Взметнулся ветер, приминая траву к земле.
      Аля обхватила колени руками и подставила лицо влажному воздуху. Так хочется, чтобы кругом завыло, засвистело, ударили молнии, седые от пены волны пошли к берегу. Встать в прибой, раскинуть руки и закричать в один голос с завываниями ветра. Сбросить сбившееся в клубок напряжение, выплеснуть все.
      Туча перевалила через границу леса. Гладь озера сбилась морщинками, побелела. И среди ряби четко обозначилась широкая полоса спокойной воды, протянувшаяся от берега к берегу. Волны ударялись в ее края и разбивались, точно о гранитную набережную. Аля метнулась взглядом по дороге. В темноте, сгущающейся на том берегу, желтыми пятнами загорелись окна домика.
      — Ну, вот и приглашение в гости, — торопливо поднялся ведун.
      Рик прибежал от костра, встал у кромки воды:
      — Все не пойдем. Тимс, останешься со Славкой. Девочки, вы тоже.
      Ратник кивнул.
      — Думаете, Орон там? — Лера встревожено глядела на домик.
      Талем прислушался и решительно помотал головой:
      — Дрида там нет, ведаю точно. Но нас туда зовут.
 
      Княжич осторожно попробовал ногой гладь, скользнул, точно по льду. Вода держала. Рик встал на дорожку, качнулся — под ним слегка спружинило. Следом перебрались Талем и Влад. Аля оглянулась на навес — Алешка наверняка не видит, что происходит — и тоже шагнула на воду.
      — А ты куда? — обернулся Рик.
      — С вами.
      Княжич внимательно посмотрел, кивнул.
      Дорожка слегка прогибалась под ногами, мелкие волны захлестывали и одежда намокала. Ближе к берегу стало хуже: озеро совсем расходилось, ноги скользили по мокрой поверхности. Последнюю пару метров Аля проехала, как на катке, и с облегчением выбралась на сушу.
      По влажному песку до них никто не ходил, если не считать птиц, оставивших узорчатые цепочки следов. Песчаный пляж переходил в мелкую гальку, поднимался выше, зарастая травой. На опушке стоял небольшой двухэтажный домик, рядом с ним, справа — увитая плющом беседка. Окна, занавешенные, светились только на первом этаже. На крыльце сидел зверек, похожий на крысу, и недовольно поводил острой мордочкой. Влад подобрал камень, замахнулся — Талем не успел его остановить. Зверь оказался проворнее и мигом нырнул под крыльцо, задев хвостом деревянное, потемневшее от времени ведро. Рачительный хозяин подставил его под сток с крыши, и сейчас там плескалась на дне затхлая вода.
      Талем ступил на крыльцо, придерживаясь за резные перила. Дверь даже на вид казалась добротной, тяжелой, и ведуну пришлось с силой потянуть за ручку. Аля почему-то думала, что на них пахнет сыростью, затхлостью — свет из окошек не мешал воспринимать дом как давно покинутый хозяином. Но внутри пахло сушеными травами, девочка различила мяту и смородиновый лист. В темных сенях прошли между перекошенным от старости сундуком и рядом ведер. Следующая дверь была не такая массивная, Талем легко отворил ее.
      Открылась комната, ярко освещенная шарами. Она напомнила Але их жилище в трактире Петера: большой стол посредине, окруженный стульями. Уютные низкие диванчики вдоль одной стены, полки и закрытые двери вдоль другой. В углу на второй этаж уходит крутая лестница с темными деревянными перилами. Слева, между высокими зашторенными окнами, пустой камин. Перед ним — пара кресел с высокими спинками. Ведун шагнул вперед, с грохотом отодвинул ближайшее. На старой шкуре перед камином ничком лежал Костя. Шары отсвечивали на покрывавшей его тело серебристой пленке.
      — Ну вот, — выдохнул Талем. — Правильно меня что-то в словах управляющего тэма Ласка задело. Он сказал правду о том, где хоронят рабов, но ни словом не обмолвился о мальчике. Вот старый пень!
      Ведун мог ругать себя сколько угодно, его не слушали. Аля заворожено следила за Владом. Она думала, тот бросится к другу, начнет тормошить. Но Влад осторожно присел на край шкуры, тронул Костю за плечо и позвал шепотом.
      Талем прекратил ворчать на себя:
      — Его нужно перевернуть.
      Вдвоем перевернули мальчишку на спину. Аля не удержалась от вскрика. На нее смотрели широко распахнутые глаза на искаженном гримасой лице; посиневшие губы чуть приоткрыты, горло напряжено. «Он же тонул!» — вспомнился рассказ Леры.
      — Меня, — Влад рывком поддернул рукав, ткнул Талему обнаженный локоть.
      Ведун не спорил, кольнул ножом. С тихим хлопком пленка разорвалась и сошла. Костя всхлипнул, но в себя не пришел. Ведун положил мальчика животом к себе на колено, нажал раз, другой — и у того из горла хлынула вода.
      — Вот и все, — Талем подхватил Костю на руки, отнес на диван. — Все, живой. Только простывший, ну это уже не смертельно. Ничего.
      Костя непонимающим взглядом обвел комнату. Рик торопливо шагнул в сторону, открывая сидящего на шкуре Влада.
      — Вернулись, — пошевелил губами Костя и снова закрыл глаза.
      — Ничего, — снова повторил Талем. — У него просто жар.
      Аля вздрогнула, услышав смех. Влад, упавший от хохота на спину, все пытался что-то сказать, но не получалось. Он давился смехом, ударял ладонью по полу, и, наконец, выдавил:
      — А может, это мы все померли, а? Может, мы на том свете?
      Аля ущипнула себя за запястье: слишком уж реальным показалось предположение Влада.
      — Так, выметайтесь отсюда, — рассердился ведун. — У мальчишки жар, а вы тут балаган устроили. И принесите мою сумку.
      Влад сел, отер слезившиеся от смеха глаза и серьезно кивнул.
      Рик раздвинул шторы на окне, глянул на небо:
      — Пошли, нужно и Славку сюда перенести. А то скоро дождь хлестанет.
 
      Беседка оказалась уютной: по кругу резные столбики, увитые плющом, внутри тесаные из бревен лавки. В центре выложен очаг из плоских камней. Тимс раздувал огонь, низко наклоняясь к земле. Гроза почти вся ушла на другой берег, но и краешка ее хватило, чтобы влажные ветки не разгорались, а лишь пускали клубы белого дыма. Талем просил пока не шастать в доме, вот и решили развести костер в беседке.
      Аля подобрала на лавку ноги, уперлась подбородком в колени. Уставилась сквозь прутья стены на покрытое волнами озеро и громыхавшую из последних сил тучу. Тимс поднялся: огонь нехотя разгорался, облизывая бересту. Молодой ратник сел рядом с Симой, достал нож и принялся остругивать колышек. Просто так, лишь бы руки занять.
      Вернулся Влад, бросил рядом с очагом охапку веток. Аля подивилась: почему он не идет в дом? Ведун там лечил Костю, вливая целебный отвар по глотку в горло, опухшее от простуды. Алешка вон сидел рядом со Славкой: того лихорадило, и он все время скидывал одеяло. Яд не желал сдаваться, и мальчик только раз пришел в себя, выслушал рассказ о том, что произошло, и снова заснул. А Влад к Косте не шел. Странно. Аля уперлась затылком в столбик, закрыла глаза. Как же хорошо, когда эта загадка — единственное, что сейчас волнует! Так спокойно кругом, и не нужно никого бояться: Волков, ловушек, стражников, гнева князя Отина. Если это вотчина дрида, тут их никто не тронет — девочка была в этом уверена.
      — Безвременье, — произнесла вдруг Лера.
      «Похоже, но не совсем, — подумала Алька. — Я бы сказала — полустанок. Один поезд уже ушел, а следующий придет не скоро».
      В беседку шагнул Алешка, смущенно наморщил нос:
      — Меня Талем выгнал. Сказал, нечего там сидеть, никто не помирает.
      — Как они? — спросила Маша. Аля снова удивилась: почему не Влад?
      — Спят. Оба. Талем сказал — как раз до утра, и все будет нормально.
      Алешка сел рядом, прислонился теплым плечом.
      — А утром? — не отставала Маша.
      — Ну, как хозяин решит, — усмехнулся Влад. — Или пинком под зад, или придет познакомиться.
      Аля тоже была в этом уверена, словно кто шепнул на ухо: отдыхайте, все будет завтра.
 
      Гроза закончилась. Тяжелые воды озера успокоились, словно их кто выгладил утюгом. Проглянуло закатное солнце. Аля оглянулась: по песчаному берегу протянулись ровные цепочки следов — ее и Алешкины; вмятины наливались темнотой.
      — Пошли туда, — Алешка потянул ее за руку на опушку.
      Березовый лес совсем не похож на сосновый: светлый, без пружинящих под ногами иголок и коварных шишек, не вовремя попадающих под пятку. «Скоро осень», — заметила девочка ветку с пожелтевшими листьями, среди них ярко выделялись несколько оранжевых. Але захотелось до них дотянуться, но стоило колыхнуть деревце, как рыжее пятно качнулось и превратилось в роскошный пушистый хвост. Белка глянула сверху и легко перепрыгнула на соседнее дерево.
      — Жаль, угостить нечем, — Аля проводила рыжую взглядом. — Пойдем дальше?
      Алешка смущенно качнул головой:
      — Я забыл меч.
      — Ну и что? Тут-то он тебе зачем?
      Мальчик повел плечами:
      — Такое чувство, что на нас смотрят. Как ты на белку.
      Аля отпустила ветку — та взлетела с шелестом, — прислушалась. Но, кроме дыхания близкого озера и шума листвы, ничего не уловила.
 
      Сима глянула на озеро: Али с Алешкой на берегу не видно. Странно как все сложилось! Она вспомнила, как Алька бросала злые слова, поддевала и язвила. Что же, и это — любовь?
      Слово «любовь» — будто перекатывалось на языке круглым камушком в полосе прибоя, среди точно таких же: любовь к родителям, деду, дому, зеленому чаю, удобным вещам, лету. Сима наклонила голову, перебирая, мысленно пересыпая камушки из ладони в ладонь, обманывая себя: «любовь к мужчине» затеряется среди остальных. Но он не терялся, а назойливо лез под пальцы. Сима тряхнула волосами, пытаясь избавиться от навязчивых мыслей. Почему-то стало тоскливо. Да что она, раньше не думала о любви?! Но все мечты о друге-воине показались сейчас неумелыми детскими рисунками, корявыми карандашными набросками, лишенными объема и плоти.
      Девочка перевела взгляд на Тимса, сидевшего у костра на корточках. На широкой спине под курткой ходили лопатки, жилистые руки легко переломили сук, подбросили в костер обломки. Тимс ее любит. Сима произнесла это про себя, но тоска не схлынула, а стала еще более тягучей. Любит — девушку-воина, Симу-с-мечом, Симу-в-походной-одежде — как ей самой мечталось когда-то. Но сейчас хотелось: пусть ее полюбят просто как Симу. Чтобы подавали руку, когда она перепрыгивает через узкий неглубокий ров. Никому ни разу не пришло такое в голову, да она и сама глянула бы удивленно: зачем? И Тимс никогда это не сделает.
      Сима нащупала оставленный на лавке нож, взяла в руки удобную деревянную рукоять. Привычно, легко крутанула в пальцах. Намного сложнее сделать неловкое движение. Остро заточенное лезвие полоснуло по подушечке пальца. Девочка вскрикнула негромко, отвела руку в сторону. Повернулся встревоженный Тимс, глянул на сочившуюся из ранки кровь.
      — Порезалась? — в голове больше удивления, чем сочувствия.
      Девочка кивнула.
      — Помочь перевязать? — А вот сейчас скепсис. Действительно, зачем возиться с такой царапиной.
      Сима помотала головой, сунула палец в рот, слизывая кровь. Ратник отвернулся к костру, подкормил его веткой. Палец не болел — или болел почти незаметно по сравнению со жгучей досадой: если бы Аля порезала палец, Алешка бы тут скакал как при пожаре. А что Сима? Воину и не такие ранки не страшны.
      Кровь перестала идти. Девочка в задумчивости продолжала трогать языком подушечку пальца. Как хочется домой! Не просто к маме-папе, а в родной мир, где никто не видел, как она убивает.
 
      Влад сидел на перилах беседки, упираясь пятками в край лавки. Он проковырял в стене плюща дыру и следил за дверью домика. Из-под низенького, потемневшего крыльца высунулась острая мордочка. Зверек понюхал воздух, пошевелил усами и снова спрятался. Людей чует. Разбухшая дверь тяжело отошла от косяка. Лера вышла на крыльцо. С ее локтя свисала Славкина куртка — Влад узнал ее по пятнам крови — и Костина замызганная рубаха. Наверняка девочка отправится к озеру. Узкая тропка уходила к берегу и сворачивала к небольшому мелкому заливчику с крупным серым песком на дне.
      Влад торопливо спрыгнул с перил и пошел следом. Листва под ногами сменилась галькой, потом влажным песком. Лера не слышала его шагов и продолжала полоскать куртку. Толстая светлая коса была заколота на затылке, и Влад видел шею в облаке коротких, выбившихся из прически тонких прядок. Он демонстративно громко кашлянул.
      Девочка вскочила, отступила к воде. Влад дернул уголком губ:
      — Чего шарахаешься? Что я — совсем дурак?
      Лера спокойно посмотрела в ответ — понимай, как хочешь.
      — Я извиниться хотел, — буркнул Влад. — Ну, наговорил тебе фигни.
      Повисла пауза. Мальчик качнул ногой валяющуюся на земле ветку.
      — Так извиняйся, — заговорила Лера.
      Влад вскинул удивленные глаза: ей чего, этого мало? Вот ведь гадство какое.
      — Извини, — выдавил он.
      Лера кивнула и вернулась к стирке. Кровь отходила плохо, даже если тереть ткань песком. Влад постоял еще, глядя на золотые завитки. Потом решился:
      — Как там Костя?
      — Спит, — девочка не повернулась.
      Влад постоял, снова качнул ногой ветку. Нужно идти, он мешает. А, твою мать!
      — Лерка, ну прости! Ну дурак, наговорил ерунды, да еще полез. Я же не со зла, в мозгах переклинило. Ну что мне, самому себе по морде дать? Возомнил черт знает что! Ты же мне правда… А-а, чего там! Ну извини. Балбес, идиот, дурак!
      Лера оглянулась, вроде бы не улыбнулась, но ее глаза посветлели, и слова зазвучали намного мягче:
      — Дурак. Но есть шанс поумнеть.
      Влад выдохнул.
      — К старости — обязательно, — пообещал он повеселевшим голосом.
      — Ты знаешь, а нам ведь в голову не пришло тогда, что тут дело нечисто, — Лера опустила куртку в воду. — Мы вернулись в дом через несколько дней после потопа. Я спросила у Барбы… нет, просто заикнулась о Косте, а Фло как налетит! Думала, прибьет. Орала, как припадочная. А кого еще спросишь? Минка Фло боится… Да и что было спрашивать, зачем? Я не хотела слышать о том, как его доставали — мертвого, — мы были точно уверены, что он умер.
      Лера осталась у воды, а Влад побрел к беседке кружным путем: нужно собрать еще веток для костра. Он все дальше и дальше заходил в лес, теряя домик из виду. Не хотелось лишних вопросительных взглядов. Ну да, он не ломанулся в дом и не сидит у постели Кости. Глупо сказать, но Владу было страшно. Ему вдруг стало казаться: дружба просто придумана, он так скучал, что незаметно для самого себя подменил реальность вымыслом. Костя придет в себя, глянет на него, как на чужого. И что дальше?
      Сколько ни ходи кругами, а возвращаться придется. Влад добрел до беседки, с шумом уронил охапку веток. Неприкаянно остановился у порога. Когда подошел Алешка, даже обрадовался.
      — Пошли, — тот протянул меч. — Славка лежит, так что, можно не тренироваться?
      Влад послушно потащился следом. Лучше уж мечом махать, чем так маяться.
      К ночи с озера потянуло такой прохладой, что пришлось все-таки перебраться в зал, к камину. Дом вообще оказался очень удобным: из большого зала двери вели в две спаленки. Этажом выше еще четыре, по паре с каждой стороны коридора. Там же, в коридоре, в ларях отыскались теплые одеяла и подушки. Нашлось даже зеркало в одной из комнат. «Визгу было!» — вспомнил Влад реакцию девчонок. Его так больше порадовала «ванная комната» в сенях: небольшая каморка, прикрытая тонкой дверцей. Там стояли широкий бак высотой по пояс, кувшины и тазы.
      Маленький закуток в зале, отгороженный некрашеной занавесью, скрывал шкаф с посудой. В прохладном углу висел копченый окорок и стояли небольшие мешочки с крупами. Живущий под крыльцом зверек оказался скромным и растеребил только один.
      Вкусно пахло из котелка, уютно постукивал нож в руках Леры, перетирала посуду Аля. Влад нетерпеливо оглядывался на девчонок: ну скоро они? Развезли ужин, как для княжеских персон. Лера, видите ли, решила блеснуть кулинарными талантами! Влад поудобнее развалился на кресле, глянул в распахнутые двери спальни: Костю и Славку перенесли туда. Мальчишки уже пришли в себя, и сейчас Талем водил руками над Славкиным плечом, а Машка что-то тихо рассказывала Косте. Скрипнули половицы под Алиными ногами. Влад откинулся на кресле. Как хорошо! Давно не было так спокойно.
      Прилетел Машкин смех, Костя что-то ответил хриплым шепотом. Алешка встревожено глянул в спальню: Славка молчал. Он рта не раскрыл с той минуты, как понял, что произошло. Талем ходил с непроницаемым лицом, сказал лишь только, что раны не опасны. Аля погладила Алешку по спине, тот нервно дернул плечом, сбрасывая руку. Девочка состроила обиженную гримасу и преувеличенно громко спросила:
      — Лера, тебе точно больше не надо помогать?
      — Да сколько можно! — взвыл Влад. — Мы жрать сегодня будем или как?
      — Жрать — нет! — Лера покачала деревянной ложкой на длинной ручке. — А есть — через пятнадцать минут.
      — Ну и на том спасибо, — пробурчал Влад. — Уже кишки к хребту присохли.
      Машка возникла на пороге спальни, прислонилась плечом к косяку, с любопытством наклонила голову, глядя на Влада:
      — Тебя Костя зовет.
      Влад торопливо встал, скомкав лежащую у камина шкуру.
      В спаленке тускло светил шар, пахло травами Талема. Костя полусидел, подоткнув повыше подушку. Жар спал, с лица сошел лихорадочный румянец, и оно казалось неестественно бледным. Славка равнодушно глянул, как Влад присел на кровать в ногах у Кости. Талем вышел в зал; дверь за ним «случайно» закрылась.
      — Привет, что ли, — Костя откашлялся, улыбнулся чуть виновато. — Вот. Глупо как все у меня получилось.
      — Ага. По шее бы тебе за такие дела. Он там, понимаешь ли, вешается, а мы тут потом с ума сходим.
      — Я больше не буду, — протянул Костя тоном первоклассника. — Знаешь, я опять слышу. Ну, вот все, что происходит. Наверное, я бы даже смог записать.
      Влад понял, о чем он, и серьезно кивнул. Можно было язвить и подсмеиваться над чем угодно, но только не над этим:
      — Вот и классно. Потом сыграешь, я тоже послушаю.

Глава 21

      Аля мерзла под двумя одеялами. На втором этаже не топили, и к утру стало слишком свежо. Девочка забросила руку в изголовье, ухватила висевшую на спинке куртку. Натягивать лежа неудобно, но было так неохота вылезать с нагретого места! Только она пригрелась, закутавшись с головой, — для тепла, и от чириканья по-утреннему голосистых птиц, — как стукнула дверь. Аля выглянула в щелку: Сима. Без куртки, в одной рубашке, мокро прилипшей к груди.
      — Ты чего, купалась? — поразилась Алька шепотом.
      — Ага, вода хорошая такая.
      Аля покрутила пальцем у виска. Ненормальная!
      — Я не сплю, — сердито сказала Машка. — А хочется! Шастают с самого утра. То Сима, то Лерка. Та вообще час перед зеркалом крутилась, офигеть можно, — девочка зевнула и плотнее завернулась в одеяло.
      — Зато у нас будет шикарный завтрак, — оправдала подругу Сима.
      — Это она перед Талемом воображает, — не удержалась Аля.
      — Ой, кто бы говорил, — высунулась Машкина ехидная рожица. — А то ты белая и пушистая, Лешке прямо глазки и не строила.
      — Вот уж не знала, что язвить и хамить — это считается заигрывать, — удивилась Сима.
      — А правда, Алька, чего ты все время его цепляла, а? Я же помню! — Машка села в постели. — Голова у тебя вроде не дурная, а вела ты себя — о-е-ей!!
      — Голова у меня умная, — подтвердила Аля. — У меня эмоции дурные.
      Сима натянула куртку, бросила через плечо:
      — Я вниз. Да и вы бы вставали.
      — Ой, как неохота! — потянулась Машка.
      Алька чуть нахмурилась: правда, пора. Неизвестно, какие еще будут сюрпризы.
      Сюрпризы были, и, как ни странно, исключительно хорошие. И Славка, и Костя утром встали — словно с вечера и не лежали пластом. У Славки затянулись раны, оставив тоненькие светло-розовые шрамы. Талем только разводил руками.
      Завтрак тоже прошел гладко. Ели быстро, точно опаздывали на поезд. Потом так же торопливо девчонки перемыли посуду.
      Не сговариваясь, собрали разбросанные за вечер по дому вещи, сложили в походные сумки. Никто не разбредался, слонялись неприкаянно по комнате. Одна Лера занималась делом: штопала Славкину куртку.
      — Может, лес прочесать? — спросил Рик, когда все уже одурели от безделья.
      Талем глянул на него выразительно, и княжич скис: прочесывай не прочесывай, но это вотчина дрида, не захочет — не покажется.
      Влад прекратил нарезать круги по комнате, подошел к стенке и встал на голову, упершись ногами в бревна.
      — Ну как, помогает? — серьезно осведомилась Аля. Она по привычке устроилась на подоконнике и с интересом наблюдала за Владом.
      — Не-а! — ответил тот, с грохотом рухнув на пол.
      — Залезь на стенку, — так же серьезно предложила Аля.