Стальное княжество - Рунный след

      — Тебя долго не было. Мне вдруг показалось, что ты больше не придешь, — сказала Лера.
      И тут же подумала: какое же это все-таки счастье, что Талему не нужно ничего объяснять! Он и так поймет, что Лера не стремится навязать ему свою любовь или припереть к стенке. А есть только то, что сказано: она волновалась и ждала. Словно бы стояла на крыльце родного для Талема дома, в котором дверные ручки послушно ложатся в руку, и знаком скрип каждой половицы в сенях.
      Ведун бережно приподнял Лерину ладонь и поцеловал. Пальцы у девочки чуть дрогнули: ну откуда он взялся с такой чуткостью, уже даже не ведовской, угадывающей правду за словами. Поцелуй в губы от мужчины, лишившегося любви, был бы циничен. В лоб, как старший маленькую девочку, — фальшив. Дружеский, в щечку, — мог обидеть своей легкостью.
      — Наши женщины носят не так, — у ведуна чуть блеснули глаза: — Они выпускают два локона, а не один.
      Лера чуть прикрыла ресницами глаза и ответила, добавив в спокойный голос немного терпкости вызова:
      — Я — не ваша женщина.
      И первая повернулась шагнуть к двери, ощущая каждым позвонком взгляд Талема.
      Пока слуги накрывали на стол, все молчали. Пусть до них никому нет дела, но осторожность уже вошла в привычку. Даже ужинать они предпочитали наверху, в небольшой гостиной между спальнями. Только когда Лера кивком головы отпустила рабов — а незаметно так вышло, что именно ее считали хозяйкой, — Талем заговорил:
      — Завтра можно уезжать.
      Славка кивнул, действительно, пора. Честно говоря, уезжать не хотелось. Не успели толком отдохнуть под крышей, нормально пожить — и снова в путь. Да и девчонки выматываются, вон, Машка аж с лица спала. Не таскать бы ее за собой, но ведь не оставишь, страшно. Не было бы сложностей с князем Отином — отправили бы девчонок в Семиречье. Да и Антона заодно. Влад хоть сильно его не цепляет, но сколько раз Славка замечал ненависть во взгляде. Особенно по вечерам, когда все сидели у костра и вели неспешные разговоры. Славка понимал, о чем думал Влад: если бы не Антон, Костя тоже мог бы сидеть вместе с ними. Не дело, когда в отряде такое напряжение; да и Славке было бы без Антона проще. Но бросать его тоже нельзя. Славка не понимал — почему, но чувствовал — нельзя. Иначе потом сам себе противен будешь.
      Желтая птица ударила в стекло, отлетела и села на открытую ставню.
      — Вестница! — Рик подскочил к окну. — И нашла же, — добавил с досадой.
      Талем отложил ложку:
      — Так открывай, она, бедолага, уже из сил выбилась.
      Рик повернулся спиной к окну, уперся лопатками в стекло и медленно спросил:
      — А надо ли?
      Ведун встревожился, торопливо выбрался из-за стола:
      — Это наверняка от князя.
      — Вот именно, — сумрачно кивнул Рик, но спорить не стал, потянул на себя створку. Птичка плюхнулась на подоконник, завертела головкой: ошейничек мешал. Рик ловко вынул тонкую, плотно свернутую бумажку:
      — «Немедленно возвращайся. Князь Отин». Вот так, — он отбросил бумажку на узкий подоконник, та не удержалась, спланировала на пол и залетела под стол. Тимс торопливо полез за ней, с укором взглянув на княжича: не дело таким в Сизелии разбрасываться. — Не отец — князь. Я не поеду, Талем. Не поеду! — Рик ощетинился, сузил черные глаза. — Понятное дело, наследник ему понадобился. Но тут я — нужнее.
      — Кир, отец простил тебя раз, но не надейся на еще одну поблажку. За неповиновение у Отина одно наказание, что для слуги, что для сына.
      — Ты не понимаешь, Талем, — усмехнулся княжич, и Славка снова подумал, что все-таки есть между отцом и сыном сходство, на первый взгляд незаметное, но зато как мелькнет, так сразу поймешь — одно лицо. — Я уже согласился отречься, мне уже ничего не нужно. А вот я князю — понадобился. Я — ему, а не он — мне.
      — Мальчишка! — брызнул гневом ведун. — Да только скажи такое Отину, только заикнись — князь не остановится, пока не сломает тебя!
      Рик потемнел лицом, свел брови:
      — А вот это — посмотрим.
      — Да что ж ты делаешь, Кир, — Талем сжал виски пальцами, опустился в кресло. — Мальчик мой, да ты хоть понимаешь, что за ношу на себя берешь?
      — Я все решил. Видишь ли, я теперь знаю, чего хочу. Да и потом, отыскать дрида и понять про равнодушие — это намного важнее. А вестница, — Рик пожал плечами, — она ведь могла нас и не найти, мало ли что случается с птичками за долгую дорогу.
      Талем глянул с жалостью, сказал, объясняя всем известное:
      — Это княжескую-то вестницу? Да ее лучший ведун заговорил.
      — Все равно, — упрямо отозвался Рик. Было понятно: спорить бесполезно.
      — А границы-то князь наверняка проверил, — Талем забрал у Тимса листок, скомкал в кулаке. — Смутное время близится. Ты можешь стать не столько выгодным, сколько опасным, Кир.
      — Понимаю, — кивнул княжич. — Но я не знаю, как можно бороться с равнодушием. Вот Сизелия: можно отправлять сюда поглядов, играть с пошлиной, чинить препятствия купцам, да мало ли что еще! А равнодушие — это как? Ненавистью? Я как представлю, что все Семиречье возненавидело кого-то — ну, вон как Влад Антона — так, жабье племя, аж мурашками покрываюсь. Талем, ты же сам понимаешь, что узнать это — важнее!
      — Князь не простит, — глухо сказал ведун.
      Рик присел на подоконник — закатное солнце очертило его силуэт багрянцем. На него смотрели все: друзья, спутники, ратники — и княжичу стало неловко под этими взглядами.
      — Да что вы меня раньше времени хороните! Все, хватит пока об этом. Мы идем в Межанские леса, и точка.
      Филат вздохнул, прихватил Атена с Тимсом и отправился с ними в обеденный зал: к свету шаров, громким голосам, вкусным запахам, шелесту карт.
      Ужин остывал на столе. Талем задумчиво крутил в руках кубок с вином, Рик так и не вернулся на свое место.
      — А про вестницу князь все равно узнает! — не сдержалась Аля. — Допросит всех с ведуном — и привет. И про лабораторию — тоже. Хороша будет для него игрушка, как там было: «отвел на них равнодушие»?
      — Разве равнодушие — это река, и его можно повернуть? — тихонечко удивилась Маша. До этого она не решалась вступать в споры, и все посмотрели на девочку. Та смутилась и чуть качнулась к Талему, словно хотела укрыться за его спиной.
      — Они же тут помешаны на этом, — пожала Аля плечами. — В смысле — на эмоциях. Помнишь, мы рассказывали про подвал барона? Там тоже что-то такое дрид мерил.
      — Если можно забрать любовь, то почему бы и не обречь на равнодушие? — добавила Лера.
      У Славки мороз по коже прошел: он вспомнил почему-то пустые глаза Степных Волков.
      — Да, это власть. Помните, чего опасался Орон, когда оставлял послание? — спросил Талем. — Корысти и жажды славы. Думаю, Кир, с помощью этой лаборатории ты мог бы попытаться вернуть себе право на княжеский венец и без мира с отцом.
      У Рика задрожали губы:
      — Да ты что?! Ты — правда?! Чтобы все — как отец? Жить, как надо для власти, а на все остальное плевать?
      Ведун дернулся было встать, но остался сидеть:
      — Прости, малыш. Прости. Я поступил глупо, я должен был научиться верить тебе, а не проверять.
      — Это не глупо, это…
      Славка понимал, какое слово рвется у княжича: «подло». Но как быть, если Рик сейчас бросит его в лицо учителю?
      — Я не могу забыть о том, что ты княжич, — лицо ведуна стало строже. — Предсказание Лабиринта — не единственно возможный путь. Это вариант, не все предопределено.
      Рик молчал, не поднимая головы. Он не хотел продолжать этот спор, но и согласиться — не мог. Алешка пришел ему на помощь, торопливо спросил:
      — Талем, а вам лично для чего лаборатория дрида? Вы думали о том, чтобы запустить эту штуку?
      — Да, — признался ведун. — Как не думать? Это мой мир. Но ведаю я — это не выход. Нельзя так бороться с равнодушием — равнодушием к другим. А больше я боюсь другого: что об этом узнают. Наш ли князь или здешний — неважно. Тем более, сейчас, когда тают границы.
      Славка решился — вот сейчас самое время:
      — Тогда у меня есть предложение. Ну, типа того, как двух зайцев одним ударом. Я думал: если мы там не найдем следов Орона, то что делать дальше? А вашим князьям такую игрушку в руки давать — все равно что от нас атомную бомбу привезти. Я что предлагаю: грохнуть лабораторию к чертовой бабушке. А что? Орон должен будет вернуться чинить, вон он ей какую защиту настроил, ловушек насовал — значит, бережет. И вашим ничего не достанется. Давайте грохнем, а?
      — И нет соблазна, — подвел итог Талем.
      Рик быстро глянул на него с подоконника и отвернулся, уперся взглядом в коновязь под окном.
      — Страшно, — в сторону сказала Аля. — Потом еще окажется, что только это и могло спасти.
      — Я не хочу, чтобы об этом узнал князь, — Рик решился, спрыгнул с подоконника и сел на свое место к столу. — Допросит, и все. Будем молчать, поймет, что скрываем что-то важное. Тогда… — Рик чуть повел плечами. — В общем, подданные князя — это его люди, сделает, что захочет.
      — Значит, грохнем? — Славка обвел ребят взглядом.
      Никто не возразил. Талем кивнул, мрачно глядя на Рика.
      — А князь все равно всех наизнанку вывернет, — буркнул Влад. — И головы поотрывает за то, что такую штуку угробили.
      — Или наоборот, — усмехнулся Рик. — Лаборатория-то в Сизелии. Да и поздно будет. Жабье племя! И так повод всыпать будет: я же отказываюсь возвращаться. Узнает…
      Ведун вскочил — кружка упала и покатилась со стола:
      — Где вестница?
      Птицы в комнате не было.
      — Улетела? — предположил Влад, глядя на открытое окно.
      — Нет, не могла. Ее наверняка забрал Атен, он же следит за нами по приказу князя! Так, побудьте тут, — ведун шагнул к двери.
      — Я с тобой, — подскочил Рик.
      Славка на всякий случай поднял с лавки меч и тоже пошел за ведуном. Следом встал и Алешка, а вот Алю Сима придержала за рукав.
      Быстро шагая полутемным коридором второго этажа, ведун разъяснил:
      — Я сразу подумал, что Ларс не отпустит нас без соглядатая. А уж проведать, кто именно — труда не составило. Кир, ну зачем бы я сказал это вам? Чтобы ты окончательно испортил отношения с отцом? Он и так все ведать будет — раньше или позже. — Они свернули на лестницу. — Я бы и сейчас молчал, не откажись ты возвращаться. Не след князю сейчас об этом знать.
      Вчетвером спустились в зал. Славка взглядом тут же нашел ратников: Филат и Тимс составили пару двум местным стражникам и самозабвенно резались в крапп. Филат задумчиво смотрел в карты, а Тимс от азарта возил локтями по столу.
      — Что-то случилось? — Пожилой ратник вскинул глаза, стоило ребятам приблизиться к столу.
      — Да так, прогуляться захотели, — ответил Талем.
      Филат понимающе скользнул взглядом по Рику:
      — Только далеко не забредайте, темнеет, — он с одобрением покосился на Славкин меч.
      — Не будем. А Атен где?
      — На конюшню пошел, — Филат шлепнул по столу картой с ухмыляющейся зубастой рыбой. Судя по тому, как поскучнел сидящий напротив стражник, игра складывалась в пользу Семиречья.
      Скрипнуло под ногами широкое крыльцо. Испуганно слетел со ступенек пацаненок лет восьми, глянул на вышедших и полез под крыльцо. Он был одет слишком легко для ветреной ночи, видно, и этот хозяин экономил на одежде рабов.
      Утоптанная тропа подбегала к кованым воротцам, огибала трактир вдоль левой стены и упиралась в ворота конюшни. Тусклый, горевший вполсилы шар на косяке освещал небольшой пятачок перед входом.
      Ведун потянул створку — та легко поддалась, открывая кромешную темноту, царившую в сарае. Славка прислушался: слишком тихо, людей не слышно. А конюх? Еще не поздно, в зале полно посетителей, а он ушел и оставил ворота незапертыми? Мальчик выбросил руку, преградив Талему дорогу. Хорошо, что Рику не надо ничего объяснять — княжич тоже насторожился, — а Алешка доверяет без вопросов.
      — Я первый, — Славка вытащил нож; в темноте в незнакомом помещении не очень-то мечом помашешь.
      Осторожно шагнул через порог: в тепло, в облако знакомых запахов и звуков конюшни. Сразу же прижался спиной к левому косяку, осторожно завел руку, нащупывая шар. Когда тот разгорелся, резко шагнул еще левее.
      Свет залил конюшню; недовольно всхрапнул конь в ближайшем стойле. У него был повод раздраженно коситься на людей: мало, что глаза слепят, так еще один повис на перегородках, почти уткнувшись головой в ясли, и пахнет кровью. В спине конюха торчал нож, заведенный под левую лопатку: удар смертелен, можно и не проверять.
      — Заходите, — громко сказал Славка. Убийцы ушли давно: кровь успела подсохнуть.
      Мальчик шагнул дальше, туда, где были их лошади. Под ноги попался желтый комочек, ярко выделявшийся на утоптанном черном полу. Славка присел на корточки, одной рукой оперся о землю, другой тронул перья.
      — Вестница, — пояснил подошедшему Рику. Тот наклонился:
      — Голову ей свернули.
      Славка встал — и с удивлением глянул на свою руку: пальцы измазаны кровью. Пригляделся внимательнее: рядом с закрытой дверкой пустого стойла земля была чуть темнее и словно бы сырая.
      — Дерьмо драконье! — по-местному выругался Алешка.
      Славка поверх загородки глянул в стойло, и на мгновение все качнулось перед глазами.
      Там лежал Атен. Кисти рук и ноги по щиколотки у ратника были отсечены, из обрубков сочилась кровь. Рот заткнули грубой тряпицей — бесполезная сейчас предосторожность, Атен и не шевелился. Талем бросился к ратнику, встал перед ним на колени и попытался поймать биение жилки на горле. Бледный до синевы Алешка сглотнул и тяжело привалился к ограде соседнего стойла. Ведун бросил ему:
      — Позови хозяина, только тихо! — и добавил, срывающимся от облегчения голосом: — Живой. Тихо, тихо, — пальцы ведуна гладили лицо раненого, облегчая страдания. — Приготовьте постель. И кипяток.
      Метнулась тень Рика — княжич пробежал в другой конец конюшни. Там вспыхнул еще один шар. Славка заставил себя присесть рядом с ведуном:
      — Сними с него пояс и дай свой, — велел Талем, вытаскивая из разбитых губ Атена кляп.
      «Для жгута», — сообразил Славка, теребя скользкий от крови узел. Вдвоем перетянули руки чуть выше обрубков — мальчишка стискивал зубы и загонял тошноту обратно в горло. Ему в руки упал еще один пояс — вернулся Рик:
      — Наши лошади убиты. Все.
      У Славки от страха ослабли руки: кому они понадобились? Что за охота такая страшная открылась? Ведун нетерпеливо потянул ремень, и мальчик пришел в себя.
      Хлопнула дверь. Ахнул кто-то, увидев мертвого конюха.
      — Заткнись, — зарычал хозяин трактира. Торопливо добрался к стойлу с раненым, высоко поднял фонарь — кровь контрастнее высветилась на соломе. За спиной у него тихо подвывал раб; в мирном Росдоке давно ничего подобного не происходило.
      — Что у тебя, хозяин, постояльцев-то калечат? — тихо спросил Талем, но вышло так страшно, что трактирщик слегка попятился.
      Славка чуть прикусил губу: да, так оно и нужно. Они — просто путники, и не чуют за собой ничего, что могло привести к такому.
      — Не было у нас подобного сроду. Святым Дареком клянусь! — на высоком, с залысинами лбу выступили крупные капли пота; на ратника хозяин старался не смотреть. — Ума не приложу, кто ж на такое изуверство пошел.
      — Господин, господин, — раб отлепился от тела конюха, привалился к перегородке и тыкал пальцем вверх, в переплетение балок.
      Славка поднял голову: на крюке, в ряду старых хомутов и рваной упряжи, висел толстый волчий хвост.
      — Святой Дарек! — прохрипел хозяин. — Степные Волки!
      Изменился в лице Рик; у Славки перехватило дыхание. Раб взвыл и бросился за дверь, чуть не сбив с ног торопившегося Филата.
      Все пришло в движение: трактирщик кричал, чтобы седлали коня — ехать к сэту, пусть перекрывают ворота. Филат требовал носилки. Ругался Талем — в такой суете трудно было помочь раненому. Весть дошла и до посетителей — во дворе громко кричали: кто со страхом, кто с пьяной удалью, кто возмущенно.
      Когда изувеченного Атена несли наверх, любопытные лезли под руки, и Славку чуть не смяли. Филат торопливо передал ему ручки носилок, сам пошел рядом, закрывая товарища. «Только бы кто догадался убрать из спальни девчонок», — билось в висках у Славки.
      Дверь в конце коридора распахнулась: Сима придержала створку, пропуская носилки. На ее почти лишенном мимики лице чуть дрогнули ресницы. В небольшой гостиной никого не было, и только в комнате, отведенной ратникам, бестолково суетился Влад.
      Хлопнула дверь за спиной, гася трактирный шум.
      — Горячую воду. Мой мешок, — отрывисто приказал Талем, и Сима тут же подсунула ему под руки развязанную сумку и кивнула на стол: там исходил паром чугунок. Филат подхватил товарища на руки, уложил на постель.
      Атен открыл глаза. Это было так неожиданно, что Славка вздрогнул. Ратник нашел взглядом ведуна, Рика и разомкнул губы:
      — Степные Волки… Они просили передать: месть. В живых оставили… ради этого… — черты Атена исказились, Славка подумал — от боли, но ратник выплюнул слово: — калекой!
      — Тихо, успокойся, — Талем погладил вздувшиеся жилы на шее Атена, чуть надавил — и раненый провалился в беспамятство. — Лекаря позвали? Я один не справлюсь.
      Сима выбежала из комнаты. Шум за окнами нарастал: крики, бряцанье железа, стук копыт, отрывистые команды. Волна докатилась до трактира.
      Через некоторое время в дверь постучали, и прежде чем кто-то ответил, в комнату шагнул тэм в красно-черных одеждах Сизелии. Славка чуть напрягся: а неплохие тут воины для спокойного города. Сразу заметно — не чета тэму Ласку, настоящие бойцы.
      — Я отвечаю за безопасность Росдока, и у меня три вопроса к вам, господа, — тэм пренебрег приветствием. Голос звучал сухо и повелительно. — Первый — ваши подорожные.
      По чуть заметному кивку Талема Славка порылся в мешке ведуна, достал бумаги и протянул их тэму. Тот кивком указал на стоящего за спиной ратника.
      — Второй — нет ли у Степных Волков причины для нападения на вас или не мог кто-либо оплатить им работу? Заметьте, я не спрашиваю — какая причина, я спрашиваю — есть ли.
      — Нет, тэм. Мы не ведаем. Если и есть у кого из моих подопечных враги — или враги их семьи, то дела такие вершились в тайне. Для нас это такая же загадка.
      — Видел ли ваш раненый — сколько их?
      Ведун с сомнением посмотрел на Атена:
      — Я постараюсь его пробудить.
      Пока Талем приводил ратника в чувство, Славка следил, как мелькают бумаги в руках стражи. Княжеские печати проверяющего насторожили: гости пожаловали не простые, знатные. В остальном же — не подкопаешься, путники как путники. Помощник негромко отчитался тэму и вернул Славке подорожные.
      — Атен, ты нам нужен, — позвал ведун. — Ответь лишь — сколько там было Волков?
      Мутные глаза ратника непонимающе смотрели в потолок. Талем погладил ему виски и повторил вопрос.
      — Шестеро, — стоном выдохнул Атен.
      Ведун тут же закрыл ему глаза ладонью, гася боль. Тэм поблагодарил кивком и вышел, учтиво пропустив на пороге лекаря.
      — Идите отсюда, — повернулся к ребятам Талем.
      В гостиной все так же остывал ужин, дуло из распахнутого окна. Славка облокотился на подоконник. В свете больших уличных фонарей было видно, как тэм рассылает по городу всадников — ратники по двое-трое уезжали прочесывать улицы. Зевак быстро разогнали по домам, опустела коновязь перед трактиром. Славка поразился, как четко работает стража: ни в Семиречье, ни в Стальном он подобного не заметил. Видно, не любит здешний сэт Волков, настоящую облаву на них устроил.
      Алешка подошел, остановился рядом. Молча. И Славка был благодарен за это. Слишком ярко вспомнился бой с Волками, и как потом хоронили убитых. Об этом не хотелось говорить, но зато легко молчать рядом с Алешкой. Славка вдруг подумал, что у него никогда не было рядом человека, про которого он мог бы с точностью сказать: не предаст. Не то чтобы он не доверял всем, но одно дело — чувствовать, другое — знать точно. Про Алешку он знал: даже если тот попадется Волкам, все равно они ничего не добьются. И гнев князя Отина не заставит друга поступить иначе, чем диктуют ему принципы. Кажется, это понял и Рик — в дни путешествий он часто разговаривал с Алексеем.
      Талем вышел спустя пару часов: уже ушел лекарь, и под окнами четырежды проехали отряды стражи. Славка молча развернулся к ведуну. Тот устало опустился за неубранный стол, отломил чуть подрагивающими пальцами кусок лепешки. Камень в медальоне потускнел, словно его вымазали чем-то темным. Лера сняла с решетки камина кувшин и налила Талему теплое вино со специями — специально спускалась за ним вниз. Отобрала сухой хлеб и сунула нагретый на огне бутерброд с мясом.
      Ведун кивнул с благодарностью. Жевал он через силу — из чувства долга, а не по желанию.
      — Перед отъездом Атена вызвал сам князь, — заговорил Талем. — Приказал следить за Киром. Где мог, Атен покупал вестниц, — ему дали связку амулетов на заговор птиц. Мы ехали безлюдными местами, и это затрудняло отправку донесений. Последнее ушло из Вадрана. Атен собрался с этой вестницей сообщить о горных и драконьих гнездах, да пока писал, напали Волки. Ранил одного, остальные его скрутили. Сказали, что будут мстить нам за вожака — я думаю, это те, кто желал видеть предводителем Конста. Они вполне могли посчитать нас виновниками схватки в кругу — помните дележ власти? Хотя леший их разберет, это только предположение.
      «Атена придется оставить тут», — подумал Славка, прикрывая глаза. Ничего, Талем заговорит на Аскара вестницу, и ратника заберут. «Ратника», — болезненно отозвалось в висках. Какой уж теперь из Атена воин! Вот ведь сволочи! Ну, ранили бы — ведун выходил бы. Убили бы — это страшно, но понятно. Но вот так искалечить, превратить в беспомощный обрубок, — такое могло прийти в голову только Волкам. Как теперь Атену жить?!
      — А может, все и проще, — голос Талема ворвался в Славкины мысли. — Людям без души надо чем-то жить. А что проще ненависти к врагу?
      — А может, они охотятся за Риком? А про месть — это так, ля-ля-ля, — перебил Влад.
      — Не думаю. Заговор раскрыт. Пока не рискнут нападать на княжича.
      — Сизелия славится воинами, — сказал после паузы Рик. — Видели начальника стражи? Ворота перекрыли, а теперь прочесывают город. Если Волки еще тут — их найдут.
      — Завтра утром поговорю с Демоком, — так звали хранителя библиотеки. — Пусть посоветует лекаря поученее. Атена везти нельзя. Ведаю так: оставить его лучше не в трактире, а приплатить лекарю — пусть у него поживет. А там его товарищи приедут, заберут. Но пока давайте освободим ту спальню, не стоит тревожить больного. Мы с Филатом ляжем тут, а Тимс пойдет к ребятам.
      — Если Волков поймают, они могут рассказать про нас, — Славка остановил встающего ведуна.
      — Не скажут, — тот серьезно взглянул на мальчика. — Волки хорошие палачи, но они вместе с тем и сами могут вынести любую муку. Да и потом, они никогда не будут иметь дело с людьми. Есть всего лишь несколько посредников, кто может передать им заказ и деньги — и только. Волки тем и страшны, что с ними нельзя договориться и их нельзя перекупить. А уж отвечать на вопросы стражи для них и вовсе бесчестие, — Талем поймал удивленный взгляд Рика и пояснил: — После встречи с Констом я постарался узнать о Волках как можно больше. Нет, они не скажут ни слова.
      Славка кивнул. Ладно. Перед сном нужно будет проверить, все ли ставни закрыты. И глянуть на замок, а то его пальцем свернуть можно. Филат тоже потянулся к двери, и Славка поздравил себя с тем, что хоть в чем-то догнал опытного воина. Слабо верилось, что могут напасть на постоялом дворе, но лучше подстраховаться.
      — Мы с Алешкой ляжем в комнате девчонок. Ничего, поспим одну ночь на полу, — решил Славка.
      — Я тоже хочу, — оживился Влад.
      Машка фыркнула и показала ему язык.
      — Заигрываешь? — еще больше воодушевился Влад.
      Славка глянул на них непонимающе: Атен искалечен, Волки на них охотятся, а эти…
      Мальчик отошел к окну, проверяя запоры. Ведун неожиданно оказался рядом, положил руку на плечо:
      — Им нельзя все время жить в напряжении, — негромко сказал он. — Не осуждай.
      «А мне — можно?» — обиженно подумал Славка.
      — Это — твоя ноша, — еще тише добавил Талем.
 
      Город не спал. Ездила стража — по потолку комнаты проносились отсветы факелов; слышались стук копыт, невнятные голоса. Гулко бухали удары кулаков в ворота — обыскивали дома и дворовые постройки. Хозяева перечить не осмеливались. Видно, сэт крепко держал город. На Росдок набросили сеть и стягивали ее все туже и туже.
      Славка спустился в зал узнать новости и поразился тишине. Из всех посетителей — старый ратник, мочивший в пиве усы. Рядом с ним сидел трактирщик и внимательно слушал. Отставной воин толково разъяснил, что ворота не откроют до тех пор, пока не проверят каждый закоулок. Всех, чье имя не подтвердят соседи, свезут в подвалы ратуши и там допросят. К Степным Волкам тут относились беспощадно: не так давно они вырезали одну из соседних деревень, убив заночевавшего там наследника сэта Ванова, хозяина соседнего городка. На Славку ратник косился с любопытством, и мальчик поспешил уйти, чтобы избежать расспросов.
      Утром улицы так и оставались пустынными, изредка тенями скользили прохожие, да ближе к полудню прогремела телега. Пока рабы разгружали мешки, возничий сидел в зале и, с восхищением причмокивая губами, рассказывал, какая толпа собралась у закрытых ворот. Вздохнувшим с облегчением хозяевам утро принесло новые тревоги: дома обыскивали повторно. В трактир так и вовсе заходили трижды.
      Волков нашли к полудню. Загнанные в угол, они решились на прорыв. Южные ворота показались им наименее защищенными, там они и напали. Перехватить успели чудом: когда пришло подкрепление, из десяти стражников в живых оставался только один, и тот к вечеру умер от ран. Если бы Волки не относились пренебрежительно к арбалетам — прорвались бы. А так их оттеснили к стене и расстреляли почти в упор, оставив тяжело ранеными лишь половину — для допроса и показательной казни. И пока молва множила трупы и проливала реки крови, начальник стражи тэм Нарок пытался добиться правды: что Волкам понадобилось в городе.
      Посыльный пришел за гостями Росдока после обеда, в сопровождении двух карет и четырех ратников. Талем только успел шепнуть, что по законам княжеств их нельзя допрашивать с ведунами, они подданные Семиречья.
      Путников доставили на задворки ратуши. Кареты вкатили на огороженный высоким плотным забором двор, подъехали к небольшому крыльцу. Под любопытными взглядами вслед за посыльным они прошли коридорами первого этажа. В небольшой комнате, уставленной тяжелыми стульями без спинок, их ждал тэм Нарок. В этот раз начальник стражи был вежлив, приветствиями не пренебрег и пригласил сесть.
      — Господин Талем, я от имени моего сэта и жителей нашего города прошу у вас разрешения, чтобы при нашем разговоре присутствовал ведун.
      — И я прошу вас не считать, что мы прибыли сюда со злыми намерениями, однако наш князь не одобряет подобного вмешательства в дела своих поданных.
      — Вы настаиваете на том, что причина нападения Волков на вашего человека вам неизвестна?
      Талем кивнул.
      — Хорошо, тогда прошу пройти со мной.
      Тэм поднялся слишком резко: он был недоволен. «Будь у нас печати на подорожных попроще…» — промелькнуло у Славки. Да, тогда бы они так легко не отделались.
 
      Висевшим на поясе ключом тэм отомкнул тяжелую дверь: коридор без окон уходил вглубь здания. На освещенном шаром пороге стоял ратник. Разглядев тэма, он посторонился, пропуская внутрь.
      Через несколько шагов они оказались на лестнице, такой узкой, что только двоим идти плечом к плечу — с одной стороны тянулась глухая каменная стена, с другой — обшитая досками. Нарок, шедший рядом с Талемом, спросил:
      — Как долго вы намерены пробыть в нашем городе?
      — Утром уезжаем. Вы не могли бы посоветовать хорошего лекаря для нашего раненого? За ним приедут не скоро, а Атену нужен уход.
      — Конечно, я пришлю.
      Славка подумал, что Нарока намного больше бы устроила правда: Волки охотятся за приезжими. Но знать об этом ему лучше не стоило, пришлось бы рассказать о происхождении Рика, а зачем лишний раз злить князя Отина?
      — Сюда, — тэм снова звякнул связкой ключей.
      Открылась темная комната, пахнуло холодом. Нарок зажег шар на косяке и двинулся внутрь, касаясь ладонью других светильников, прикрепленных к поддерживающим потолок столбам. Славка сглотнул: они оказались в морге. Трое мертвых Волков лежали на высоких лавках. Рядом на столе кто-то выложил в строгом порядке оружие: сначала мечи, потом ножи, небольшие острые диски, что-то похожее на крохотное шило.
      — Может быть, вы видели кого-нибудь из них ранее?
      Славка всматривался в мертвые лица с целью не узнать, а понять: от чьей руки мог бы умереть он сам, Алешка, все остальные? Сейчас, когда глаза были закрыты, Волки казались похожими на обычных людей. Может, вот этот, седой, с рваным шрамом на щеке, отрубил бы ему, Славке, голову? Или вон тот, молодой, с узким лицом, тонкими чертами — как пить дать из знати! — резал бы девочек кинжалом? Или придумали бы им еще более страшную участь? Ребятам просто повезло: окажись другой город, менее расторопный начальник стражи, — и сейчас мертвыми могли быть они.
      Тэм повторил вопрос, и Славка качнул головой: нет, никого из них он не видел раньше.
      Дверь тяжело встала на место, и тэм повел посетителей дальше. Следующий вход охраняли двое. Молча расступились перед Нароком, допуская начальника стражи к окованным железом створкам. Замок щелкнул дужкой. За дверью оказалась еще одна — кованная, решетчатая. Большие шары заливали камеру ярким светом, не оставляя ни уголка в тени. Трое Волков, сидевшие на утоптанном земляном полу, даже не шелохнулись, когда услышали голос тэма:
      — А среди этих?
      Славка шагнул к решетке — прутья почти коснулись лица. Не будь тут Нарока, мальчик спросил бы: за что Волки преследуют их? Сидевший в центре мужчина повернул голову и глянул на Славку в упор. И хотя тот не впервые видел глаза Волка, ужас морозом прошел от затылка по позвоночнику.