Хакер

Кому: Лобстеру.

От: Миранды.

Тема: «Письменные принадлежности».

«Лобстер. почему ты мне не пишешь? Мне тут совсем тоскливо, не с кем даже русским словом перекинуться. Англичане — все редкостные жлобы, не могут девушке даже бокал коктейля купить! Ты их в сто раз лучше! И Гоша лучше. Ты ему большой, толстый привет от меня передавай!»

Она ведь не знает, что Гоши уже в живых нет! Это он тогда Миранду в Интернет-кафе пригласил, где Лобстер с ней познакомился. Нет, об этом он писать не будет! Призрак Гоши бродит по Интернету. Кому понадобилось его убивать? Страшно, блин!

(21.07)

Кому: Лобстеру.

От: мамы Тани.

Тема: «Пора домой!»

«Сынок, у тебя совесть есть? Звонила твоя хозяйка, Марина Леонидовна, говорит, что ты в квартире редко бываешь. Полы не моешь, пыль не вытираешь. Пожалуйста, следи за квартирой — слуг у нас с тобой нет. Совсем холодно стало, пожалуйста, заедь к нам, забери зимнюю куртку, шарф, ботинки. Заболеешь, кто с тобой сидеть будет? Ты хотел себе на день рождения что-то купить. Деньги отложены, если меня дома не будет, можешь их взять — сам знаешь где. Целую».

(8.29)

Кому: Лобстеру.

От: Миранды.

Тема: «Любовь-морковь».

«Лобстер, миленький, такая тоска, ты бы только знал! Помнишь наш разговор в аэропорту, когда я улетала? Знаешь, я подумала и решила, что согласна. Вернусь, и мы все сделаем. О'кей? Только ты свое обещание насчет богатства сдержи, а иначе я не согласна».

(22.03)

Кому: Лобстеру.

От: Миранды.

Тема: «Пошел ты…»

«Лобстер, сволочь, ты где? По бабам шляешься? Ненавижу! И слова все свои хорошие назад забираю!»

Лобстер разделся, зашлепал босыми ногами в ванную. С наслаждением погрузился в теплую воду, опустил голову па прохладную белоснежную эмалевую кромку. Страх, который в последнее время неотступно преследовал его, потихоньку отступал. Миранда его любит. Он теперь будет на службе состоять, корочку солидную получит, будет этой корочкой всем в нос тыкать — я теперь не просто хакер, которого каждый обидеть может, я теперь хакер государственный! Интересно, пушку ему дадут? Должны дать, а как же иначе?

Но понежиться ему не удалось. В прихожей раздался звонок. «Никого нет дома. Дома нет никого», — сказал Лобстер, погружаясь в пену. Гость, однако, не уходил. Звонки повторялись с интервалом в несколько секунд. Лобстер насторожился, вылез из ванны, на цыпочках прокрался к двери, осторожно поднял пластмассовую крышечку дверного глазка… На площадке стоял сосед — дядя Паша.

«Принес же черт! — с досадой подумал Лобстер. — Наверняка пьяный в хлам! Хотя, с другой стороны, может, расскажет что-нибудь важное по поводу того случая».

— Дядь Паш, я моюсь, — отозвался из-за двери Лобстер.

— Олег, пусти на минутку — дело есть, — сказал дядя Паша заплетающимся языком.

«Так и есть — на рогах!» — неприязненно подумал Лобстер.

— Ладно, сейчас оденусь.

Он напялил на себя шорты и майку, открыл дверь.

— Олежек! — Дядя Паша ввалился в прихожую и горячо обнял Лобстера. — Живой! Я волнуюсь, подумать чего — не знаю! Маринке звонил — говорит, не вижу, не бывает! Ну все, закопали парня где-нибудь на стройке и бетоном залили! Тьфу-тьфу, типун мне на язык!

— В деревне я был. А сейчас моюсь, — напомнил дяде Паше Лобстер. — А что с тем… ну, который стрелял, что-нибудь прояснилось?

— Тихо все, Олег, я тут к своим ребятам ездил, рассказал все. Они говорят — туфта, попугать хотели. Если б собрались замочить тебя там или меня — считай все, кранты! Сливай воду, суши весла! А может, и пошутил кто. Так что, Олежек, не боись, прорвемся! Ты удрал, я даже глазом моргнуть не успел! А вообще — молодец, правильно сделал, что удрал.

— Я, дядь Паша, наверное, отсюда перееду, — сказал Лобстер. — Страшно мне здесь.

— И это тоже верно, — кивнул сосед. — Береженого Бог бережет. Ты только тихонечко все сделай, чтобы никто не заметил. Лучше ранним утром, затемно. Это я тебе как старый разведчик говорю. Слушай, а это… деньжат до пенсии не подкинешь? Поиздержался я тут. Думаю, если шмальнут за старые грехи, так хоть попить напоследок.

— Дядь Паш, не много ли на сегодня?

— В самый раз. — Сосед опять обнял Лобстера. Братуха, живой! Ну, молоток!

— Ладно, дам, — кивнул Лобстер и направился в комнату за деньгами. «Вот человек, по нему „шмаляли“, а он не боится: пьет, гуляет, по подворотням шляется!» Сам Лобстер со дня покушения как следует не спал ни одной ночи — закроет глаза, и тут >: увидит наставленный на него вороненый ствол. «Я г, трус, по я боюсь». Киллеры в масках с прорезями для глаз спились ему теперь чуть ли не каждую ночь. Он в ужасе просыпался, слышал громкий храп Никотиныча, оглядывался по сторонам, успокаивался, понимая, что дверь заперта, что никого больше в комнате нет… Сегодня, впервые после того рокового дня, ему придется спать одному.

— Дядь Паш, ты сегодня с кем пьешь? — поинтересовался Лобстер, протягивая деньги.

— Ни с кем, пожалуй, — пожал плечами сосед. — А че, мне и одному приятно.

— Слушай, давай у меня посидим? Я сам пить не буду, разве что пивка бутылочку за компанию, а ты — сколько тебе надо.

— О, вот это дело! И запомни, парень: ты мне помогаешь, я тебе тоже всегда помогу. Если надо, грудью от пули защищу. Понял? Все, я мигом. Одна нога здесь, другая… тоже здесь. — Дядя Паша хохотнул, хлопнул Лобстера по плечу и выскочил за дверь.

— Ольга Геннадьевна! — позвал Лобстер, стараясь придать голосу веселый тон. — Ольга Геннадьевна, вы где?

Из-под стеллажа показалась голова лаборантки. Увидев Лобстера, она нахмурилась.

— Молодой человек, здесь служебное помещение. Покиньте, пожалуйста, комнату!

Лобстер, не обращая внимания на ее слова, прошел между стеллажами и бросил к ногам лаборантки дюжину пурпурных роз. Ольга сидела на корточках, на коленях у нее лежала амбарная книга, в которой она что-то записывала.

Девушка покраснела.

— Я ведь сказала… — произнесла она уже другим тоном. — Хороший в прошлый раз ужин получился. С вином, с конфетами.

— С цветами, — добавил Лобстер, тоже садясь на корточки. — Оля, прости, пожалуйста, я должен был немедленно уехать. Иначе — никак!

— И позвонить нельзя было?

— Я был в деревне, там даже телефона нет, — соврал Лобстер. Да, насчет позвонить — она права, он ни разу не вспомнил о ней за все эти дни! С глаз долой — из сердца вон! Тем и отличается настоящая любовь от простой влюбленности. О Миранде он подсознательно помнит всегда, даже когда спит, ест или сидит в сортире.

— А что случилось? — Ольга захлопнула книгу и стала собирать розы,

— Правда, Оль, очень срочное дело. Бабушка умерла, пришлось ехать хоронить. Кто, если не я?

— Стариков жалко, — согласилась лаборантка, поднесла бутоны к лицу, вдохнула аромат. — Очень красивые. Спасибо.

— Ну что, мир? — спросил Лобстер, заглядывая девушке в глаза.

— Мир, — со вздохом согласилась Ольга. — Только ты больше так никогда не делай. Не можешь прийти — звони, не можешь позвонить — шли телеграмму.

— Я ведь и адреса не знаю, — широко улыбнулся Лобстер.

— Очень просто — Музей антропологии, и все. Нам многие так пишут.

— И доходит? — удивился Лобстер.

— Всегда, — сказала Ольга, поднимаясь с корточек. — Даже вазы нет, чтоб цветы поставить! Одни кости! — Теперь по ней было видно, что она оттаяла.

— Оль, давай исправим ситуацию и устроим интимный сейшн с вином, музыкой, цветами, как должно было случиться в прошлый раз.

— К сожалению, сегодня не могу, — покачала головой девушка. — У отца день рождения.

— Ну, попал! — усмехнулся Лобстер. — А меня к твоим предкам нельзя? Я себя умею за столом прилично вести, честное слово!

Ольга рассмеялась:

— Как всегда — наглый! Там с его работы народу много будет. Давай отложим знакомство с родителями на следующий раз. А сегодня… — Девушка посмотрела на часы. — До шести еще целых три часа. Начальства нет. Может, в кафе?

— Видишь ли… — замялся Лобстер.

— Понятно, финансовая пропасть, в которую можно падать вечно, — кивнула Ольга. — Ладно, пошли, ухажер.

Скоро они очутились в небольшой комнате, заставленной бюстами исторических личностей, в углу, за шкафом, отгораживающим небольшой закуток, стоял компьютер. Лобстер тут же оценил машину по внешнему виду — неплохая, хотя наверняка не очень быстрая. Для него фактор скорости «думания» машины — так называемая тактовая частота — был одним из решающих, потому что при взломе счет идет на минуты, а иногда — на секунды. В хороших системах с конфиденциальной информацией электронные сторожа всегда стоят на стреме и попытаются «остановить» взломщика, если, конечно, их хорошенько не «стукнуть по башке» специальной хакерской программой, а хороший администратор сети всегда знает пороки своего «подчиненного» — дыры и секреты локальной системы, — чаще всего банк модемов не имеет никакой защиты вообще, а все потому, что не хватает денег для приобретения охранной системы для удаленного доступа.

— Здесь и посидим. Что-то мне сегодня выпить хочется. Сладкого вина, — призналась Ольга. — Сколько надо? — спросила она, влезая в кошелек.

— Да ну, брось! — махнул рукой Лобстер. — На ресторан у меня действительно нет, а уж на посидеть… Я сейчас, — сказал он и вышел за дверь.

Итак, машина есть, и она наверняка не защищена как следует. Никому не придет в голову ломать компьютер Музея антропологии, потому что денег за это никаких не снимешь. Остается только до него добраться. И тут есть два варианта: войти в компьютер по сети — если, конечно, у этих нищих антропологов есть деньги на Интернет — либо сесть за «клаву» и скачать все непосредственно с жесткого диска. Не будет же он подбирать ключи к лаборатории? Он — другой взломщик, виртуальный. Значит?.. Значит, надо ее выманить. Как зовут начальника лаборатории? На двери была табличка с его именем. Кажется, Игорь Федорович. Ну да, Игорь Федорович! Замечательно…

Лобстер купил еды и сладкого вина, которое сам не пил. Вернулся в университет. По коридору шел намеренно медленно, надеясь встретить кого-нибудь по дороге. Навстречу ему попалась толстая девица с таким же, как у Лобстера, рюкзаком за плечами — из тех, что в тусовке играют роль «своих парней».

— Девушка, извините, вы не можете мне помочь? — обратился к ней Лобстер.

— Могу, — с готовностью кивнула девица, оглядев его с ног до головы. — Чего надо?

— Позвонить по телефону, назначить свидание, только если девушка трубку возьмет. Текст я вам сейчас напишу. — Лобстер развязал рюкзак, вынул из него записную книжку, вырвал листок.

«Ольга Геннадьевна? Это Шляпникова, аспирантка. Игорь Федорович просил принести часть рукописи. Я могу вам ее передать? Я, к сожалению, аспирантское удостоверение дома забыла. Давайте через полчаса внизу около охраны. У меня будет прозрачная зеленая папка. Вы меня сразу узнаете». — написал он на листке.

— Это что, розыгрыш? — Девица посмотрела на него подозрительно. — Нехорошо обманывать девушек!

— Это — просто свидание, — сказал Лобстер, протягивая ей сотовый телефон и листок.

— Здравствуйте, Ольга Геннадьевна. Это Шляпникова Лариса, аспирантка Игоря Федоровича. Он просил принести рукопись… — У девицы получалось весьма естественно.

Лобстер выложил на стол продукты, выставил пару бутылок дорогого вина. Ольга заперла дверь, и они сели пировать. Оказалось, в лаборатории нет штопора, и пробки пришлось пропихивать внутрь бутылок ножницами. Лобстер наблюдал за тем, как девушка то и дело поглядывает на часы. Говорила в основном она — о театральных премьерах, о новом проекте Меньшикова… Когда до назначенного «аспиранткой» срока оставалось пять минут, Ольга встрепенулась, встала из-за стола.

— Олег, мне надо рукопись получить. Я тебя тут закрою, а то, не дай бог, кто заглянет.

— Хорошо, — кивнул Лобстер.

Ольга вышла, звонко щелкнул замок в двери. Лобстер подскочил к компьютеру, включил его, вытащил из рюкзака две коробки с дискетами. Он боялся, что программа может оказаться слишком большой, а компьютер слишком медленным, и тогда он не успеет.

Появилась надпись «Введите пароль».

— Только этого еще не хватало! — проворчал Лобстер. Он задумался на несколько секунд, потом набрал латинскими буквами «OLGA». Пароль оказался верным, и Лобстер усмехнулся: интуиция для настоящего хакера — оружие не хуже «троянца», сидит себе, укрывшись в темных уголках подсознания, а в нужный момент как выскочит, как выпрыгнет — и пойдут клочки по закоулочкам!.. Даже если бы не вышло с первого раза — в рюкзаке у него всегда была дискета с комбинациями наиболее распространенных паролей. Время доступа — не более минуты. Компьютер загрузил рабочую среду, Лобстер пощелкал мышкой и довольно быстро нашел нужную ему папку. Теперь, как говорится, — дело техники…

Когда Ольга вернулась в лабораторию, компьютер уже был выключен, а Лобстер сидел за столом и лениво ел бутерброд с бужениной.

— Скучаешь?

— Скучаю, — соврал Лобстер. — Ну что, получила?

— Странно, я ее пятнадцать минут прождала. Может, потерялись? Да нет, там никого с зеленой папкой не было. — Ольга вздохнула, уселась за стол. Лобстер налил ей в стакан вина. — Шеф, если она на меня пожалуется, убьет.

— Да ладно, разминулись, ничего страшного. Сюда поднимется.

— Она удостоверение дома забыла. — Ольга отпила вино. — Может, еще раз спуститься?

— Сиди, не суетись, — сказал Лобстер. — Давай-ка лучше за тебя, милая лаборанточка!

— Олег, пожалуйста, не надо так пошло! — попросила Ольга.

— Ладно, не буду, — кивнул Лобстер и пригубил вино. — Ты извини, мне пора.

— Ты же говорил — посидим! Еще часа не прошло!

— Видишь ли, у меня после смерти бабушки дед тоже слег, приходится за лекарствами, за продуктами ходить. — Лобстер поднялся из-за стола, закинул рюкзак на плечо, направился к двери.

— Олег, ты что, обиделся на меня? — В Ольгиных глазах он прочитал испуг — ну да, сейчас опять исчезнет, и все! — женская интуиция, она иногда хакерской покруче. — Ну, прости, прости.

— С чего ты взяла, что обиделся? Просто о деле вспомнил.

— Еще пять минут назад у тебя никаких дел не было! — сказала Ольга.

— Были, но я о них не помнил. Старческий маразм, понимаешь? Пока! — Лобстер улыбнулся на прощание и закрыл дверь.

— Олег! — запоздало позвала Ольга. Она смотрела на закрывшуюся дверь, думая, что сейчас она откроется, Олег вернется, обнимет ее, поцелует в губы, попросит прощения за столь неожиданный уход, назначит свидание на завтра, но дверь не открылась… Она вернулась за стол, села, подперев подбородок рукой, посмотрела на полупустую бутылку, потом встала, подошла к подоконнику, на котором лежали подаренные Лобстером пурпурные розы, неожиданно разрыдалась, схватила их и стала остервенело рвать бутоны, ломать стебли. Несколько раз укололась о шипы.

…Лобстер шел, не оборачиваясь. Не первый раз случалось с ним такое, когда срывался, уходил, стараясь обойтись без долгих объяснений, хлопал дверью. Уходил от женщин, от друзей. Чувствовал ли он себя в этих ситуациях подлецом? Нет! Все было тихо, мирно, он никуда не собирался, шутил и радовался чужим шуткам, но потом вдруг в сознание, как немецкая «свинья» в войско Александра Невского, вклинивалась идея, которую нужно было немедленно реализовать. И тогда он вставал и шел, как зомби, зацикленный на одной функции, на одном поступке, пер как танк, и никто не мог его остановить. Окружающий мир видоизменялся, мутировал, превращаясь в узкий коридор, ведущий его к намеченной цели, но вот цель была достигнута, и тогда пространство резко распахивалось перед ним, как раскрывается автоматический зонтик, если надавить на кнопку, и все было так же, как раньше: те же краски, те же звуки, те же прекрасные девушки, которых опять хотелось любить.

Лобстер заехал домой за деньгами, затем направился в ближайший магазин видеотехники. Те цифровые камеры, которые там продавались, его категорически не устраивали. Пришлось взять машину и болтаться по городу в поисках нужной вещи. В конце концов нашел то, что искал, на «Преображенской».

Лобстер поставил череп на крутящуюся подставку, закрепил камеру на маленьком штативе, включил компьютеры. Пока сворованная программа перекачивалась на жесткий диск, он установил настольные лампы так, чтобы череп почти не отбрасывал тени.

«Внимание, съемка! Мотор!» — шепотом произнес Лобстер и включил камеру.

… — Добрый день. — Высокий мужчина средних лет пожал Лобстеру с Никотинычем руки и указал на кресла. Это был их непосредственный начальник — куратор проекта. — Садитесь, пожалуйста. Я пригласил вас, чтобы обсудить некоторые вопросы, касающиеся нашей дальнейшей работы. Тесты, на которые вам пришлось потратить столько времени, были тщательно проанализированы специалистами. Результатами я могу поделиться. Тут у нас никаких секретов нет. Олег Витальевич, — обратился он к Лобстеру, — к сожалению, должен констатировать, что с хакерами вы работать не будете. У вас, так сказать, психотип…

— Да оно мне и не надо, — проворчал Лобстер.

— Вот и прекрасно, что это известие вас не огорчает. Я попросил бы вас заняться анализом недавно созданных вирусов. Пожалуйста, — начальник передал Лобстеру папку с бумагами, дискетами и «компашками». — За пределы учреждения информацию не выносить.

— Знаю, — кивнул Лобстер. Вирусы — это, конечно, тоска. Каждый день их создают десятками. Для одних хакеров написание вирусной программы — это просто самоутверждение, для других — решение компьютерной задачки, для третьих, злобных, — месть. Вирусы этих, третьих, оснащены всеми «боевыми» атрибутами, предназначаются конкретным людям, фирмам, а то и всему миру, как «Ай лав ю» <Вирус, замаскированный под электронное письмо и разосланный по произвольным адресам в Интернете несколько лет назад>, — попробуй полечись! Одни из них абсолютно безвредны и только «сжирают» свободное пространство на диске, другие приводят к сбоям, третьи могут уничтожить данные, стереть информацию, записанную в системных областях, и даже ввести в резонанс головки «винта», разрушая его. А потом приходит системный программист и говорит: «Товарищи, ваш жесткий диск „убит“, почтите его память минутой молчания. А потом я вам поставлю другой, свеженький, и стоить он будет всего ничего — сто тридцать долларов. Пожалуйста, берегите жесткие диски от злобных и страшных вирусов..» Что ж они, его за «чайника» держат, такую дешевую работу дают? Подумаешь — анализ! Или проверки еще не окончены? Лобстер вынул из папки бумаги и стал читать список вирусов. Уже по названию видно, кто его писал: студент, прикалывающийся над дружками, очкастый программист или крутой хакер, у которого за плечами сотни сложных взломов. Лобстер поднял глаза на начальника. Начальник смотрел на него выжидающе: мол, скоро ты?

— Я могу идти? — спросил Лобстер.

— Да-да, конечно, работайте, — кивнул начальник. — Когда вы сможете предоставить аналитический отчет?

— Я думаю, недели через две, не раньше, — сказал Лобстер.

— Не торопитесь, даю вам срок до девятнадцатого.

— Хорошо. — Лобстер кивнул и вышел.

— А вот вас, Сергей Дмитриевич, будем внедрять — Начальник подсел поближе к Никотинычу. — Дело в том, что хакерское сообщество практически обезглавлено и грозит расползтись по углам и норам, а этого допустить ни в коем случае нельзя. Поэтому именно вам предстоит эта важная миссия.

— Борис Андреевич, но я ведь в хакинге мало понимаю. У меня даже рейтинга среди их тусовки никакого нет. Я больше по «железу».

— А вам не надо ничего понимать, Сергей Дмитриевич. Несколько сленговых словечек, пару сломанных программ. В данном случае лучше казаться, а не быть. Солидную пиаровскую раскрутку мы вам обеспечим. Гоша, например, не знал, как дискету сжать.

— Не может быть! — удивился Никотиныч.

— У нас — все может, — кивнул начальник. — Вы должны возглавить организацию и взять контроль над взломами в свои руки. Ну что, коней на переправе менять не будем? — неожиданно спросил он.

— Не будем, — подтвердил Никотиныч, еще не понимая неожиданного перехода.

— В таком случае, Хэ вам поможет. Работать с ней будете у себя на квартире. Изучите пока вот эти бумаги. — Начальник протянул Никотинычу толстую папку. — Да, вам придется переехать со «Сходненской» в центр.

— Почему? — спросил Никотиныч, быстро перелистывая бумаги.

— Представьте себе, что ваш хакер живет где-нибудь в Солнцеве или на Каширке. Один, упертый, конечно, поедет на другой конец города, чтобы потусоваться, но другой, скажем так, слабый, которого путают длинные расстояния, туннели метро, закрытые пространства, останется дома, и вы его в конечном счете потеряете Но именно слабые — те, которые не любят шумные тусовки, — чаще всего и создают что-нибудь стоящее. Поэтому вы получите служебную квартиру в центре, которая будет надлежащим образом оборудована. Все, даю вам три дня на отработку документов, после чего вы должны появиться «в свете» вместе с Хэ.

Никотиныч кивнул — а что ему еще оставалось делать?

В комнате было сумрачно. Тусклый свет едва пробивался сквозь плотные шторы. Компьютеры бесшумно работали. На экране одного монитора плавали, помахивая хвостами, рыбки, на экране другого было объемное изображение черепа на голубом фоне. Череп словно висел в безвоздушном пространстве. Триллер сидел на столе и невнимательно следил за неторопливыми рыбами. Потом ему это надоело, он спрыгнул со стола, пробежал к окну и, обхватив лапами штору, стал ловко карабкаться вверх. Один зажим не выдержал, раздался треск, правый край шторы оборвался и безжизненно повис, как стяг на флагштоке в безветрие. Триллеру надоела и эта забава, он кувыркнулся в воздухе, приземлился на лапы и побежал на кухню посмотреть, что там у него в миске.

Череп медленно поворачивался на экране, словно стоял на крутящемся круге. На костях уже появились первые багрово-белые волокна мышечной ткани.

PAUSE / BREAK

Двигатели самолета завыли надрывнее, пронзительней. Миранда почувствовала, как все оборвалось внутри, словно они начали падать в бездонную яму, инстинктивно вжалась в кресло и закрыла глаза. Она никогда не перестанет бояться — это врожденное!

Самолет вынырнул из низких облаков, и земля стала стремительно приближаться. Миранда вцепилась в подлокотники кресла так, что побелели пальцы.

Самолет слегка тряхнуло, и он покатился по полосе, быстро сбрасывая скорость. «Слава богу, что здесь сейчас нет Лобстера. Иначе он опять придумал бы какую-нибудь каверзу», — почему-то подумала Миранда.

Таможенный контроль она прошла быстро — из вещей у нее была только одна дорожная сумка, — таксисты и частники чуть не за руки хватали, предлагая отвезти на другой конец Москвы «за копейки», но ока на их провокации не поддалась отрицательно помотала головой в ответ и побежала на рейсовый автобус.

На «Речном вокзале» Миранда купила телефонную карту, влезла в кабину, набрала номер.

— Ну, вот я и приехала. У меня кое-что есть для вас, — сказала она скороговоркой и повесила трубку.

Никотиныч несколько побаивался предстоящей встречи с юными хакерами. Все-таки разница в возрасте — ему больше сорока, им — по двадцать, а некоторым и того меньше. Впрочем, инструкции у него было четкие. За короткий срок стать неформальным лидером хакерской тусовки, и тогда молодежь должна потянуться в его новый дом, как ночные мотыльки на свет электрической лампы. Для раскрутки Никотиныча Хэ и людьми, пользующимися у хакеров непререкаемым авторитетом, должна быть проведена пиаровская акция. Разрекламировать его должны так, чтобы ни у кого даже тени сомнения не осталось — вот он, главный киберпанк! А разница в возрасте в данном случае должна сыграть на руку — вызвать любопытство и неподдельный интерес: "Неужели этот старый замшелый пенек еще может ломать софты, коннектиться в чатах и прикалываться над «игрушками?» Может, может, он все может, дай только срок! Служебную квартиру Никотинычу выделили в самом центре, на Поварской. Квартира была довольно сильно запущена, но ему дали деньги и велели нанять мастеров. Деньги они с Лобстером истратили на считыватель смарт-карт ценой в пятьсот баксов, какие стоят в любом банкомате или на кассах в супермаркетах, и цифровой сканер для определения удаленного радиосигнала. Если покупка считывателя никаких возражений у Никотиныча не вызвала, то сканер был принят в штыки.

— На хрен он тебе сдался? Как ты с ним будешь банк ломать? — горячился Никотиныч, расхаживая по комнате.

— Банк — никак, зато я всегда буду знать, где находится мой собеседник с сотовым телефоном! Как ты не поймешь, это все в целях собственной безопасности! Мы начали очень крутую игру, в которой не может быть проколов!

— Ну, не знаю, не знаю, — качал головой Никотиныч. — Деньги казенные, мне за них потом отчитываться.

— Вот тоже проблема! Мы что, обои в комнатах поклеить не можем?

В общем, все деньги были истрачены на аппаратуру, и пришлось им возиться с клеем и побелкой, чтобы придать квартире мало-мальски жилой вид.

Сегодня на Поварской появилась Хэ. Маленькая, изящная, хрупкая, как фарфоровая статуэтка, она ходила по-кошачьи неслышно, и Никотиныч всегда вздрагивал, неожиданно заметив ее в комнате.

Они клеили обои в гостиной, когда она пришла.

— Красиво, — кивнула китаянка.

— Сам выбирал, — гордо сказал Лобстер.

— Ну, как дела, мальчики? — поинтересовалась Хэ, наблюдая за тем, как Никотиныч пытается оторвать от стены неровно легшую полосу обоев.

— Видишь, трудимся на благо московских хакеров, — пошутил Лобстер. — Скоро будем тусоваться.

— Начальник доволен — ты сдал работу на неделю раньше срока, — сказала Хэ.

— Плевое дело, — пожал плечами Лобстер. На самом деле с программами вирусов ему пришлось немало повозиться. Он наивно полагал, что расколет алгоритмы в пару дней, как орешки. Не тут-то было! Некоторые программы были легкими, как он называл их — «студенческими», другие — «стелсы», а особенно «полиморфики» <Полиморфы (изменяющиеся вирусы)> заставили поломать голову. Вся беда в том, что вирусы «полиморфики» очень трудно обнаружить, потому что они не имеют ни одного постоянного участка кода, «мутируют». Обычный вирус можно определить по длине файла. Допустим, написал ты сказку величиной в сто пятьдесят килобайт, и вдруг начала она «пухнуть» как на дрожжах, стала больше на две сотни единиц информации, будто попала в волшебный горшочек, который постоянно варит. Откуда эти двести единиц взялись? Просто твоя сказка вирусом заразилась, который, как известно из медицины, очень быстро размножается. Теперь только тип вируса определить — и ату его! С «полиморфиками» такой фокус не пройдет: компьютер покажет тебе правильную величину файла и скажет, что он здоров как бык, а на самом деле он уже давно на ладан дышит… В общем, за три бессонных ночи справился Лобстер с «полиморфикамк», «стелсами» и прочей нечистью, созданной хакерами мира за прошлую неделю. Если за работу эту он принимался с чувством злости на начальство, заставившего его, крутого хакера, заниматься какими-то детскими игрушками, то сейчас испытывал профессиональное удовлетворение и гордость оттого, что сумел раскусить все секреты чужих вирусов.

Поди, не глупее его люди работали?

— Завтра получишь новое задание — 168-разрядный ключ.

Лобстер с Никотинычем переглянулись. 168-разрядный ключ — это круто! А главное — по теме их исследовательской работы!

— Это что, пентагоновский? — намеренно безразлично поинтересовался Лобстер.

— А я откуда знаю? — пожала плечами китаянка. — Мне сказали — я передала. Немецкая пословица, Лобстер: «Знают двое — знает и свинья».

— Ну, в таком случае, не только свинья, но даже поросята знают, что завтра Лобстер будет ломать секретную программку, — рассмеялся Никотиныч.

Хэ покачала головой.

— Ну а что там слышно по поводу нашего дела? — поинтересовался Лобстер. После того как в отделе всплыли два покушения, ему пришлось писать длинную объяснительную, в которой он должен был изложить содержание всех его взломов за последние три года, вплоть до невинных, «игрушечных». Половину взломов он, конечно, скрыл, справедливо полагая, что из-за них могут начаться неприятности по службе.

— Люди работают, след есть, но пока я ничего не могу вам сказать, — произнесла Хэ. — Заметили что-нибудь подозрительное или просто чувство беспокойства?

— Беспокойство, — кивнул Лобстер и подумал о том, что до сих пор его ни разу не допросили по поводу убийства Гоши, будто никакого Лобстера нет на белом свете, будто он ушел в виртуальный мир, растворился в цифрах и значках, стал невидимым для «следаков». Неужто никто из хакеров не стукнул, что они с Гошей были приятелями? Быть этого не может. Значит, «следакам» приказано не соваться. — Просто хочется ходить по улицам не озираясь.

— Нет, озираться всегда надо, — широко улыбнулась Хэ. — Древний человек всегда озирался, чтобы на обед не съели. Сейчас в нашем мире ничего не изменилось: только зазевался — и все!

— Да, в большой семье не щелкай клювом, — рассмеялся Лобстер. — Это тебя Гоша так хорошо русскому научил?

— Нет, у Гоши, кроме его сказок, за душой не было ничего, — грустно сказала Хэ. — Это еще КГБ. Метод погружения. Все на русском — радио на русском, телевизор на русском, люди кругом — на русском, так восемь месяцев, и ни одного китайца, чтобы поговорить на родном языке.

— Здорово! — восхитился Лобстер.

— Ты будешь трендеть или все-таки мне поможешь? — раздраженно спросил Никотиныч.

— Не ворчи! — сказал Лобстер, протягивая Никотинычу очередную бумажную полосу. — Молодежь этого не любит.

Китаянка рассмеялась.

Лобстер своим ключом открыл дверь квартиры матери. В комнатах было темно.

— Мам! — позвал он громко.

Никто не отозвался. Лобстер скинул туфли и, не раздеваясь, прошел на кухню к холодильнику. Открыл дверцу, уселся перед холодильником на пол, вытащил кусок твердокопченой колбасы, зубами ободрал шкуру, стал жадно есть, потом взялся за сыр, затем за фрукты, которые стояли в большой миске на нижней полке. Наевшись, Лобстер поискал глазами напитки, но ничего, кроме Андрюшиного кефира, на полках не было. Кефир он с детства терпеть не мог. Встал, закрыл холодильник, припал к горлышку чайника. Вода была противно теплой, — значит, в доме недавно кто-то был.