Предел

Двести желтых могли показаться слишком большой ценой; но осуществление хорошего рейзинга требует немалых усилий и связано с риском. Для артиста, а Снеер, несомненно, был таковым, операция «три на два» не представляла сложности. Он несколько раз делал даже «один на нуль». Правда, как правило, он избегал столь высоких разрядов, но порой его заносило. Ведь игра с тестером — рискованный поединок законспирированного нулевика с другим, равным ему по интеллекту, но действующим явно и активно противодействующим завышению чьего бы то ни было разряда. Честолюбивый рейзер, зажавший в кулаке скромный (хотя и набитый желтыми пунктами) Ключ с четверкой, время от времени стремился сам себе подтвердить свой истинный разряд. «Организация» нулевика как раз была таким подтверждением, тестом для рейзера, ежедневно «одалживающего» свой высший разряд интеллекта менее способным клиентам. Но нельзя перетягивать струну. Кроме того, операции «один на нуль» случаются редко. Впрочем, и стоят немало. Одна такая операция обеспечивает рейзеру финансовое благополучие на полгода. Клиенты тоже не внакладе: с нулем можно пробиваться на самые высокие должности. Если человек любит работать, разумеется. Либо — если у него есть, так сказать, «рука, где надо». Снеер перил, что «рука, где надо» тоже имеет значение. Ничего, что вопросы о выделении работы объективно решает компьютер. У Снеера на счету было уже несколько побед над объективными экзаменующими компьютерами.

«Вроде бы раньше, — припомнил он, вытянувшись на диване в гостиничной кабине после того, как клиент ушел, — таких, как я, называли „неграми“. Они сдавали за других экзамены, писали кандидатские диссертации и научные труды. Почему они не могли или не хотели делать этого для себя, а поднимали в гору других? Видимо, это лучше оплачивалось. Как и мне».

Установив таким образом генеалогию своей профессии и поместив ее корни в давних временах, он почувствовал себя немного увереннее: не погибнет рейзерство, коль у него столь давние и богатые традиции.

Он пришел к выводу, что слишком обеспокоился инцидентом со шпиком. Ведь провокация, на которую он клюнул, не могла быть направлена на него как на рейзера. С таким же успехом это могла быть обычная проверка Ключа, последнее время ходили слухи о появлении фальшивых. Не исключен и выборочный контроль случайных прохожих. Вот только… тот вопрос! Вопрос был на уровне по меньшей мере двойки, словно извлеченный из контрольного теста. А он, Снеер, не раздумывая, машинально, с профессиональной легкостью ответил на пего случайному прохожему! Он, известный всем как четверяк!

А может, всему виной Ключ? Проверяют их подлинность. У Снеера Ключ был самый что ни на есть настоящий, без каких-либо переделок, подмагничивания, ничего такого. Обычный легальный Ключ гражданина четвертого разряда, ежемесячно представляемый для перекодирования и никогда не вызывавший сомнения ни у властей, ни у торговых, кассовых или расчетных автоматов. А то, что на нем было много желтых пунктов, так за это еще никому головы не снимали. Дело личное. Можно, черт побери, иногда получить в качестве презента от хороших друзей.

Он поймал себя на том, что мысленно подготавливает оправдания, поэтому поскорее переключился на другую тему. Требовалось составить какой-то план для того паренька.

В ситуации малопонятной, когда неизвестно было, чего хочет от него полиция, Снеер решил не рисковать. С юношей он договорился на сегодняшний вечер в одной из Станций Тестов на окраине города. Он знал, что лучше действовать в поздние часы, когда техники утомлены, смотрят телевизор и не обращают особого внимания на посетителей. Он мысленно пробежал все уже испробованные на практике известные способы рейзинга и решил, что наиболее подходящим в данном случае будет метод «пилюли». Достал из кармана куртки, висевшей на стуле, аппараты и проверил их действие.

Было пятнадцать с минутами. До встречи оставалось еще много времени. Снеер лежал, подложив руки под голову. Однако для полного удовольствия чего-то недоставало. Не сразу он сообразил, что с тех пор как позавтракал в гостиничном баре, он ничего, кроме пива, не брал в рот. Он встал, накинул на плечи куртку и оглядел кабину. Он никогда ничего не оставлял в гостиничных комнатах, даже если выходил ненадолго. Профессиональная привычка. Все нужное оборудование рейзер носит в кармане. Кроме головы, разумеется, которую предпочитает держать на плечах.

Он спустился в бар, сунул Ключ в автомат и заказал сандвичи с икрой и апельсиновый сок. Немного постоял, дожидаясь выполнения заказа. Глянул на табло автомата и обмер.

В оконце горела надпись: «Ключ недействителен».

Уже десять лет, как с ним не случалось ничего подобного: когда-то он пропустил срок перекодировки, но это была чистая формальность, и за полчаса все было улажено. Он вынул Ключ из автомата и стал вертеть его в руке. Его Ключ. С его номером. Что такое? Неужели тот субъект? Нет, он только записал его номер. К тому же потом весь день Ключ был в порядке.

Могло быть только одно объяснение: Ключ зафиксирован в Централи, и с этого момента Снеер не получит ни капли пива, ни горбушки хлеба, пока не явится в ближайшую контрольную станцию. Таким образом его заставляют обратиться туда немедленно. Сколько можно выдержать без Ключа в центре города?

«Черт побери! Я же не могу туда явиться!» — подумал он, пряча Ключ в карман. Вспомнил о Проне. Подошел к пульту администрации и спросил о Карле. Да, Прон снимает здесь кабину и находится у себя.

Снеер позвонил ему и попросил спуститься.

— Мне заблокировали Ключ, — сказал он. — Одолжи несколько желтых.

— О чем речь! Благодарю за того парня. Что хочешь заказать?

Снеер повторил заказ, забрал все на поднос и направился к лифту. Его бесило, что он, король рейзеров, вынужден одалживаться у такой мелюзги. Но приходилось терпеть. Уже в лифте он сообразил, что с недействующим Ключом не попадет в снятую раньше кабину. Снова надо было просить Прона.

— Хорошо, идем, — пригласил его маленький жулик. — Постараюсь узнать что-нибудь о твоем деле. Однажды уже приходилось.

Снеер присел на краешек дивана и пережевывал бутерброды, а Прон звонил по телефону.

— Порядок, — сказал он, закончив краткий разговор. — В восемь вечера пойдешь на станцию на площади Астронавтов. Там будет ждать нужный спец. Он поможет. Это обойдется не очень дорого.

— Понятно, — согласился Снеер. — А кто он?

— Наш парень. Молодой, но толковый.

— Как он это сделает?

— Не бойся, дело чистое. Будет у тебя проверенный четвертый разряд и перекодированный Ключ. Достаточно?

— Вполне.

— Ну и славно. И живи себе спокойно до следующего провала.

— Тьфу, тьфу, — рассмеялся Снеер и постучал по крышке стола. — Думаешь, если появлюсь я сам, они проэкзаменуют меня, прежде чем продлить действие Ключа?

— Вполне возможно.

— Полагаешь, я не смог бы симулировать? Прикинуться идиотом?

— О, нет, дорогуша! — Прон широко улыбнулся. — Теперь уже нет. Они малость подучились. Знают, что некоторым очень важно занизить разряд. Таких, как ты, они подвергают испытаниям в состоянии электрогипноза. Перетряхнут подсознание и вылущат оттуда твой нуль, как ты его ни прячь. Рисковать нельзя.

— Пойду. Как выглядит твой человек?

— Он тебя узнает и подойдет сам, — заверил Прон. — А мне пора. Есть небольшое дельце. Можешь остаться здесь. Выходя, захлопни дверь.

Снеер поблагодарил. У него все еще оставалось много времени до встречи с клиентом. Он хотел немного передохнуть, расслабиться перед предстоящей работой. Когда Прон вышел, Снеер поудобнее расположился на диване.

Из дремы его вырвало мерное постукивание в дверь. Он взглянул на часы. Половина шестого. Через сорок пять минут — встреча.

«Кто бы это мог быть?» — подумал он, открывая. За дверью не было никого. Он хотел закрыть ее, и тут услышал тонкий голосок, идущий откуда-то снизу. Не успел он сообразить, что происходит, как почувствовал холодное прикосновение металла к запястью руки и услышал металлический звук. Попятился, захлопывая дверь, но прежде чем она замкнулась, в комнату вползло нечто, по форме и размеру напоминающее футбольный мяч на тонких паучьих ножках. Запястье Снеера было охвачено металлическим браслетом, соединенным тонкой цепочкой с этим странным творением. Только теперь до сознания Снеера дошла суть того, что говорил шарообразный уродец.

— Вы — задержаны. Прошу — подчиниться. Прошу — слушаться — распоряжений. Неподчинение — будет — наказано — электрошоком.

— Что за дьявольщина! — проворчал Снеер, пытаясь освободиться от браслета, но тут же получил предупредительный электрический удар и сразу же отказался от своего намерения.

— Я — арестомат — служебный — номер — ноль — ноль — один, — продолжал робот писклявым, прерывистым голоском. — Я — новая — форма — задержания — подозреваемого — до — времени — отдачи — приказа — об — аресте. Я — не — ограничиваю — свободу — задержанного — а — лишь — не — позволяю — укрыться — от — следственных — органов.

— Значит, я могу отсюда выйти? — Снеер глядел на робота, лихорадочно соображая, как поступить дальше.

«Какая-то адова модель. Ну и денек, черт побери. Чего им от меня надо?»

— Конечно — но — вместе — со — мной, — ответил робот.

Снеер взял куртку, перекинул ее через плечо и направился к двери. Арестомат, словно пес на поводке, последовал за ним на своих восьми паучьих ножках. Он шел вполне нормально и не затруднял движений задержанного.

«Каким чудом они отыскали меня? — подумал Снеер, выходя из кабины. — Неужели… О, дьявольщина, сейчас!» — Эй ты, легавый на спицах, или как там тебя! — Снеер не выбирал слов. Никто ведь не может его обвинить в оскорблении представителя власти в образе этого уродца. — Кого ты должен был задержать?

— Гражданина — Карла — Прона, — выговорил арестомат.

Снеер облегченно вздохнул:

— Тогда пусти меня. Я не Прон.

— Номер — комнаты — совпадает. Прошу — ввести — свой — Ключ — в — мое — контрольное — отверстие.

Снеер быстро вынул Ключ из кармана.

— Этот — Ключ — недействителен, — отметил робот.

— Но ведь на нем закодирован мой учетный номер. Мой, а не твоего Прона.

— На — такой — случай — у — меня — нет — инструкций. Прошу — следовать — за — мной — в — центр.

Снеер уже чувствовал, что эту скотину не переиграть. А время поджимало. Он оценил на глаз длину цепочки. В ней было метра полтора.

«Что бы я ни сделал, они не смогут обвинить меня. Прона тоже, потому что его здесь не было», — подумал он.

Он спустился лифтом вниз и боковыми улицами двинулся к Станции Тестов, где должен был встретиться с сегодняшним клиентом. Немногочисленные в эту пору дня прохожие, странно улыбаясь, оглядывались на него. Арестомат трусил у ноги. Какой-то ребенок объяснил матери:

— Мама, видишь, сумасшедший ведет робота на поводке!

Снеер уже знал, как поступить. Он медленно спустился по лестнице на перрон подземки. Там было пусто. Информационная таблица показывала, что ближайший поезд будет через три минуты. Снеер со своим электронным «грузом» встал на краю низкой платформы…

Через три минуты только метр цепочки свисал у него с запястья. Он надел курточку как следует, ради безопасности пробежал несколько улочек и только потом пошел на станцию обслуживания машин и попросил кусачки. Теперь лишь выполненный со вкусом браслет украшал его правое запястье. Цепочка была не слишком солидная. Конструкторы рассчитывали на электрошоки. Рейзеры же специализировались на том, чтобы перехитрять конструкторов.

С Филином они встретились у Станции Тестов.

Парень был бледный и растерянный. Снеер дал ему последние указания, и Филип прошел в Станцию.

Не дожидаясь его, чтобы получить остаток гонорара (недействующий Ключ не позволял переписать пункты), Снеер направился к площади Астронавтов. Тамошней Станции он не знал, никогда в ней не работал, а перезапись своего Ключа обычно проводил в центре города.

Перед зданием крутилось — как обычно в таких местах — множество удивительнейших типов. Осведомители и комбинаторы, примерно в равном отношении, прекрасно сосуществующие и не перебегающие друг другу дороги. Пока ничего не происходило. Мелкие колорчейнджеры[5], чекеры, кимейкеры.

Мимо него проходил детина.

— Двенадцать красных за один желтый! — бросил он хрипло.

— За такую цену сам бы купил, — буркнул Снеер, не поворачивая головы. Он знал, что последнее время желтые шли по пятнадцать красных.

— За сто зеленых сделаю «четыре на три» с гарантией. Новый метод! — заверял какой-то чекеришко, не отрывая глаз от столба с объявлениями. Сам он выглядел не больше чем на пятерку.

— Ключик уважаемому? Четверочка, троечка? Отличная работа, подгоним под любой пальчик. Дешевле некуда, — нагло рекламировал свой товар какой-то кимейкер. — А может, отмычечку для винных автоматов?

— Снеер? — полувопросительно шепнул парень в бирюзовой ветровке.

— Да, — Снеер поднял глаза и замедлил шаги.

— От Прона? Хочешь удержать свою четверку, да?

Тот же покровительственный тон и чувство превосходства, которые Снеер так часто демонстрировал при встречах с клиентами.

— Сделаем, — продолжал бирюзовый. — Будь спок!

Снеер поморщился.

«Надо же, до чего докатился: быть клиентом такой вонючки», — подумал он, но тут же вымученно улыбнулся:

— Сколько?

— Пятьсот желтых. Или три куска зеленых.

— Ты что, рехнулся? — буркнул Снеер, но тут же добавил: — Дружок.

— Таков тариф. А что — не подходит?

— Какой у тебя разряд?

— Честная четверка. Ни на полразряда выше.

— У меня нуль, ясно? А за «три на два» я беру сто пятьдесят.

— Но я-то делаю «ноль на четыре». Тоже нелегко. Если кому-то нужна формальная четверка, без меня не обойтись. Твоему нулю тут нуль цена, хе-хе! А я даже под гипнозом не буду лучше чем на четверку!

— Но, черт побери, — не выдержал Снеер, — ведь одно дело рейзинг, и совсем другое этакий…

— Теперь это называется «даунинг»[6]. Новая специальность. С тех пор как начали проверять подозреваемых в рейзерстве, даунеры в цене. Ежели тебя разок накроют, то хана. Погонят на работу за парочку желтых, и уж тут тебе будет ни до рейзерства, ни до сладкой жизни.

Даунер замолчал, видя, что какой-то шпик заинтересовался их затянувшимся разговором. Они отошли в сторону.

— Так как? — спросил даунер. — Решайся. Время — пункты.

— Как ты это сделаешь? На подставку? Или…

— Не твоя забота. У каждого свои секреты.

— Четыреста.

— Для тебя пусть так. Ты дружок Прона.

«Черт возьми, тоже мне дружок! — Снеер закусил губу. — В хорошенькое общество попал».

Он был взбешен. Столько пунктов! И он, Снеер, вынужден покорно торговаться с этаким дерьмом!

— Прона вот-вот возьмут. Если уже не взяли, — бросил он мимоходом.

— Откуда знаешь?

— Меня поймали в его кабине. По ошибке.

— Фараоны?

— Нет, какая-то маленькая электрическая скотина.

Снеер отвернул манжет и показал браслет:

— Вот все, что от нее осталось.

— Видел я уже это новое изобретение, — сказал даунер. — Не приживется. Да, еще только небольшой авансик. Две сотни, остальное потом.

— Но у меня же Ключ того… Разве Прон не сказал? Ни один автомат не перепишет, все предупреждены по силовой линии.

— Ерунда. Я знаю тут одного скупщика, недалеко. У него в малине собственный расчетный автомат, домашней работы, на батарейках. За десятку сделает. Ну как? Идем?

Снеер молча кивнул. Даунер пошел первым.

— Здесь, — сказал он, останавливаясь перед дверью высокого жилого дома. — Подожди минутку.

Снеер оглянулся. Улица была застроена угрюмыми, бетонными блоками с однообразными фасадами. На остатках вытоптанных газонов между домами играли дети, хотя время было уже довольно позднее. Видимо, родители были заняты более важными делами, чем присмотр за чадами.

«По статистике, — подумал Снеер, — работает только восемнадцать процентов взрослого населения. Остальные — это четверяки, пятиряки и шестиряки, для которых нет соответствующих занятий. Теоретически ни у кого нет серьезных материальных проблем. Даже у многодетных. И однако все резервные неустанно чем-то заняты. Чаще всего — подозрительными услугами в пользу более высоких разрядов, за желтые, разумеется».

Спустя несколько минут бирюзовая ветровка появилась в темном проеме двери. Снеер вошел следом в коридор, стены которого были покрыты всяческими каракулями. Вдоль одной бежала большая надпись: «Не трать желтых впустую. Дрянь можешь купить за красные!» На другой стороне Снеер прочел: «Даже если у тебя высший разряд, без пунктов ты…» Последнее слово было замазано.

Скупщик жил в двойной кабине на первом этаже. Когда они вошли, он заканчивал какое-то дельце с двумя прилично одетыми юношами. Снеер заметил, что у каждого было по несколько Ключей.

— Опорожняют чужие Ключи, — шепнул даунер. — Этой машинке начхать на сигнал идентификатора папиллярных линий. Можешь перевести все пункты с чужого Ключа на свой.

— Как? — удивился Снеер. — Ведь известно, с чьего Ключа идут пункты. Достаточно, чтобы владелец заявил о краже…

— Не заявит. Он уже в морге. Эти парни — больничные мародеры. Сотрудничают с медперсоналом. Когда пациент умирает, они сгоняют пункты с его Ключа, прежде чем больница заявит о смерти. Знаешь, какая это процедура? Когда пациент умирает, Сиском блокирует его счет в Банке и ждет распоряжений Отдела Наследований. После установления прав пункты умершего переходят на счет наследников. Пока нет сообщения, счет действует, но субъект уже мертв. Если в это время перевести пункты на чей-нибудь счет, то он уже не опротестует перевода, и действует юридическое правило, что он совершил перевод теплой рукой. Ты же знаешь, что датчики папиллярных линий проверяют температуру кожи и пульс в большом пальце.

Снеер прекрасно знал об этом, так как и сам неоднократно применял метод «на подмену», состоящий в использовании тоненьких, почти невидимых перчаток с искусственными папиллярными линиями, соответствующими линиям клиента. Они позволяли подделаться под другого человека во время проверки идентичности в тестовом автомате. Тогда бывает важно, чтобы температура внешней поверхности перчатки была в пределах средней температуры кожи ладони. Поэтому перед тем как войти в Станцию Тестов, следовало держать в руке нагреватель с термостатом, который снимали перед идентификацией.

Однако же способ этот требовал предварительного изготовления перчаток с согласия и при участии клиента, который должен был отправиться к специалисту, именуемому «перчаточником», чтобы снять мерку. Это стоило много желтых, обычно около пятидесяти, и сказывалось на гонораре рейзера, поэтому Снеер прибегал к такому методу лишь в крайнем случае.

Мародеры как раз кончили свои махинации с Ключами покойников, временно пребывающих между небом и землей. За Снеером уже ожидали трое следующих клиентов.

— Две сотни и десятка для тебя, — сказал даунер, втыкая Ключ в примитивно выглядевший аппарат.

Снеер вложил свой Ключ в другое отверстие. Машинка действовала безотказно. Переписка прошла прекрасно, в чем Снеер тут же убедился, взглянув на счетчик своего Ключа.

— Толковый парень, — сказал даунер, когда они вышли. — Видимо, нулевик, и уж никак не меньше единичника. Но официально — на пенсии. Ребята из больницы что-то подкрутили в медицинском компьютере, и тот объявил его непригодным к работе. За эту услугу он время от времени организует им перезаписи с покойничков.

— А с живых? Не случается?

— Почему ж. Только мародеры этим не занимаются, и вообще персонал больницы в такие дела не лезет. Это работа вампиров. Они пробираются в больничные палаты, симулируя тяжелое состояние с помощью соответствующих наборов химических средств и лекарств. Выкрадывают Ключи у пациентов и передают сообщникам, которые их опорожняют, а потом незаметно возвращают владельцам. Но это большой риск и малая выгода. В городских больницах лежат в основном пятиряки и шестиряки. Сколько из такого высосешь? Ну, несколько зеленых…

Снеер слушал объяснения со все возрастающим отвращением. Если до сих пор он занимался своим делом с некоторым старательно скрываемым от самого себя неприятным чувством, то теперь начинал убеждаться, что рейзерство по сравнению с махинациями, осуществляемыми в нижнем слое преступного мира Арголанда, — прямо-таки благородная игра.

Даунер забрал Ключ Снеера и скрылся в дверях Станции Тестов. Снеер присел на скамейке неподалеку от входа и наблюдал за кружащими поблизости людьми, забавляясь угадыванием их профессий.

Филеров распознать было проще всего. Они двигались довольно нервозно, внимательно посматривая по сторонам и избегая неосвещенных фонарями мест. Торговцы пунктами двигались медленно, как бы равнодушно приближались к прохожим и голосами чревовещателей бросали несколько коротких фраз, вроде: «Может, желтые на зеленые?» или «Могу кое-что уступить». Чекеры, или, как презрительно называли низкоквалифицированных представителей этой профессии, «рейзяки», искушали потенциальных клиентов цветастыми обещаниями сделать им пятый разряд вместо шестого.

Даунера не было уже добрых сорок минут, когда вдруг — словно их сдули — из сквера при Станции Тестов исчезли все лениво прогуливавшиеся комбинаторы, оставив растерявшихся тайных шпиков, мгновенно ставших явными. Вскоре Снеер обнаружил причину паники: из боковой улицы, направляясь к Станции, выехал небольшой серый фургон с сеткой в окнах и остановился перед входом. Двое гражданских и один полицейский в форме вошли в Станцию. Спустя буквально две минуты они вышли. Между ними мелькнула бирюзовая ветровка даунера.

— Чтоб ты провалился! — выругался Снеер, с бешенством плюнув на тротуар. — Ну и денек выдался!

Он машинально потянулся к карману, где обычно носил Ключ.

«Надо немедленно заявить о пропаже! — подумал он, поднимаясь со скамейки. — Надеюсь, этот болван знает, что говорить в таких случаях!» Он двинулся к телефонной будке, чтобы позвонить в полицейский участок. Это было единственное, что он мог теперь сделать… даром.

Звонок не предвещал ничего хорошего. Банн недовольно поднял трубку:

— Наблюдение. Слушаю.

— Это я слушаю! — говорил сам шеф.

— Видите ли, шеф…

— Вы наконец взяли кого-нибудь?

— Взяли… то есть… он, понимаете… исчез… — заикаясь и нервно крутя шнур телефонного аппарата свободной рукой, сказал Банн.

— Что значит «исчез»?

— Пока не знаю. В шестнадцать еще был, и с этого времени ни следа.

— Ко мне, рысью!

Банн тяжело вздохнул и положил трубку. Кивнул технику, который прислушивался к разговору:

— Давай записи. Все со вчерашнего дня.

Техник сгреб со стола четыре кипы широкой бумажной ленты, уложив их гармошкой в картонную коробку, Банн взял ее под мышку и побрел к шефу.

— Я совершенно не понимаю… — начал он с порога.

— Хорошо, хорошо. Покажи его!

— Кого?

— Ну, того, который исчез.

Банн вынул соответствующую ленту из коробки и развернул перед шефом на столе.

— Здесь, в десять ноль шесть, он брал четыре бутерброда с ветчиной и два кофе в баре отеля «Космос». Потом перевел восемь желтых на чей-то Ключ. Какая-то бабешка. Студентка. Впервые имел с ней дело. Мы проверили, на ее счету не было других переводов в этого Ключа.

— Неважно. Дальше! — торопил шеф, передвигая ленту с записью.

— В десять пятьдесят покупал сигареты в автомате на углу аллеи Тибиган и Сороковой улицы, — бормотал Банн, — потом… да, зашел в бар… два пива… другой бар… опять два пива… Но он был один, пиво брал с перерывами в несколько минут… Сидел довольно долго, потому что следующая запись уже из турникета метро на станции рядом с баром… Потом… Несколько мелких покупок, все время в центре, опять пиво, но уже с кем-то, потому что брал по две кружки сразу… Не знаем, кто это был. Во всяком случае не из тех, за которыми мы следим… Они в то время находились совершенно в другом месте. Ну и наконец перевод… Не подтвержденный на его счету, потому что он не воспользовался Ключом ни разу после того, как… этот парень переписал ему сотню…

— Вероятно, задаток?

— Пожалуй. Потому что потом, около семи вечера, Ключ того парня был переделан на двойку.

— Где?

— На седьмой Станции. Но, повторяю, первый перевод не был подтвержден. Наш объект не пользовался Ключом с шестнадцати часов.

— Невероятно! Сейчас девять вечера! А что в отеле?

— Не вернулся. За комнату заплачено вперед, но там никого нет. Или его прикончили, или он потерял Ключ, или же…

— Блокада! — шеф обрадовался собственной прозорливости. — Ты проверял, не заблокирован ли его Ключ?

— В записи нет такой информации.

— Я не о блокаде счета, а о блокаде Ключа! В таком случае блокирующий сигнал идет во все автоматы по силовой линии. Надо бы об этом знать! Банк тут совершенно ни при чем. Блокаду Ключей осуществляет служба Контроля Разрядов, а блокаду счетов — Банковская служба. Два разных отдела. Проверь немедленно!

Банн вернулся через несколько минут.

— Ну, видишь! — возликовал шеф. — Обо всем приходится думать! У баранов из Контроля Разрядов было к нему что-то! Они устроили ему блокаду Ключа и испоганили нам дело. Теперь ищи ветра в поле.

— Может, он обратится в Контроль, чтобы разблокировали?

— Тогда чего ж ты ждешь? Уведоми все Станции Тестов!

Банн опять выбежал и вернулся через четверть часа.

— Ну, все! Теперь он наш! — радостно завопил он, так что шеф подпрыгнул в кресле. — Он обратился за проверкой. Я велел продержать его как можно дольше, хотя контроль он уже прошел. Они обещали тянуть с выдачей Ключа до прибытия полицейского патруля. Они просто иногда проверяют, нет ли у кого заниженного разряда. На него наткнулись совершенно случайно.

— Нам наука на будущее, — заметил шеф. — Надо предвидеть и такие случаи. Как его зовут?

— Эд Черрисон. Известный также как Снеер. Четверяк, неопределенные занятия, большие доходы от частных лиц. Теперь ясно, что это рейзер высокого разряда. Получал большие переводы от нескольких человек, у которых сейчас нулевой разряд и высокие посты.

— Это уже не наш отдел! — напомнил шеф. — Просто мне нужен хороший нулевик. Чтобы у него был настоящий нуль, а не какое-то многогранное колечко!

— Такого легче всего найти среди рейзеров. Дьявольски хитромудрые ребята. Наверняка будет то, что надо, шеф.

На столе забренчал телефон. Шеф поднял трубку. Банн видел, как его лицо постепенно наливается кровью, что у шефа было признаком бешенства. Спустя минуту трубка со звоном упала на вилку, а кулак шефа опустился на крышку стола.

— Идиоты! — прорычал он. — Его установили. Никакой это не нулевик и вообще не этот… Снеер. У него только Ключ Снеера. Он делал тому четвертый разряд. Обычный четверяк, даунер.

— Даунер? — удивился Банн.

— Что? Не знаешь, что это такое? Что же ты вообще знаешь? Переведу в городскую полицию, ей-богу!

Банн плелся в свой кабинет, полон черных мыслей.

«Опять все сначала, — подумал он с горечью. — И кто напортачил? Друзья из другого отдела. Но ничего. Шеф почему-то торопится добыть нулевика, наверно, получил приказ сверху. Достанем другого, и снова будет тишь и гладь…»

Метод ловли «на живца» был разработан детально и обычно действовал безотказно. Не мог не действовать, ибо опирался на статистику. Желая обнаружить и сцапать хорошего рейзера с утаенным нулевым разрядом, достаточно было выявить несколько сотен молодых, честолюбивых людей с запросами по меньшей мере на двойку. Потом выделить несколько сотен мелких комбинаторов, действующих в том же районе. Затем передать соответствующие инструкции в Сиском и банковский контроль автоматов с пивом во всех барах района, имеющих игровые автоматы; если в том же самом баре с коротким промежутком времени заказал пиво один из юных честолюбцев и один из комбинаторов и если к тому же честолюбец стал играть на автомате — Сиском давал ему выиграть. Комбинатор не упускал случая заработать, а юный рассудительный молодой человек не пропивает несколько сотен желтых, а старается использовать их с выгодой для своего будущего. В девяноста случаях из ста встреч с организованным выигрышем юноша находит подход к хорошему рейзеру через случайного мошенника. Достаточно следить за движениями счастливчика, и — рано или поздно — его желтые пункты перекочуют на счет того, кто нужен Отделу.

Общество автоматизированной эпохи само становится единым огромным автоматом, действующим почти безошибочно. Бросаешь триста желтых — выскакивает рейзер с нулевым разрядом. Не нужны тщательный розыск, ведение картотек, слежка за каждым в отдельности. Каждый шаг гражданина обозначается цветными пунктами, остающимися на его пути: в магазине, автомате бара, кино, турникете метро… Достаточно посмотреть банковскую запись расходов искомого гражданина: ежели тратит, значит — живет. Ежели живет — должен тратить, оставляя пунктовые следы, словно раненый зверь, пока из него не вытечет вся кровь. Важно одно: у него всегда должно быть хоть немного, пусть даже красных, иначе его теряешь из вида.

Именно здесь скрывался ответ на сомнения Снеера, посеянные Маттом в его высокоинтеллектуальном, но ленивом мозгу: существование рейзеров и даунеров, четверяковых нулевиков и нулевых четверяков, разумнейших девок и интеллектуалов, продающих, как проститутки, свою порядочность и честь, — все было нормальными составляющими здешней действительности и даже — можно сказать — составляющими, необходимыми для ее функционирования, для существования этого полностью контролируемого Порядка. Ибо в мире Арголанда реальным был именно Порядок. Видимостью же была Свобода.

Выходя из отеля «Космос», Прон ощущал нечто вроде восхищения своим благородным характером. Он чувствовал себя добродеем, самаритянином, ангелом-хранителем и вообще святой фигурой в вонючем болоте всеобщей похотливости и беспощадности, которым считал сейчас Арголанд с его окраинами.

«Если б не чистые глубины озера Тибиган, ты не нашел бы во всем Арголанде ни одного квадратного метра, на котором не расцветала бы какая-нибудь погань», — припомнил он отрывок из речи какого-то проповедника, которого иногда слушал утром по воскресеньям.