Ликей

Миша - простой техник, его задача запустить микроскоп, компьютер и распечатать результат - возможна периодическая гиперинсулинэмия, как следствие - тяга к углеводному перенасыщению и ожирение. Джейн могла сказать это, только взглянув, какие аллели в данном случае представлены. И это снова, как в первый раз, было потрясающе удивительно… самая основа жизни. Всего-то какие-то молекулярные цепочки… такое невообразимое ничтожество, такая хрупкость. И вот они, эти цепочки определяют, каким будет человек - худым или толстым, здоровым или больным, умным или глупым… не до конца, не полностью определяют, но во всяком случае дают потенцию. Именно они, эти презренные крохотулечки создадут чудесный облик младенца, появившегося на свет, неповторимое, уникальное личико, на которое мать будет смотреть с таким обожанием.
      А реактив работает быстрее, чем прежний, подумала Джейн. Неплохо… Со следующей недели начнем внедрять. Девушка бросила взгляд на часы… ничего себе, она уже больше часа тут возится. Но хотелось еще просмотреть сегодняшние карты. Она включила базу данных… Сегодня было проверено 4 новопоступивших пары и проведено 14 анализов плода. В одном случае рекомендация отрицательная… да, тут нет никаких сомнений - тетрада Фалло. Еще в трех случаях третья группа здоровья, то есть родителям рекомендовано задуматься… легкий иммунодефицит, затрагивающий только Т-киллеры, близорукость, и самая распространенная патология, склонность к аллергии (судя по карте, здесь это означало почти наверняка астму). И только в 10 случаях из 14 родятся абсолютно здоровые генетически дети… и это только генный анализ, а что еще покажет медицинское обследование плода, а экономический анализ, кармический…
      Джейн занесла результаты в статистику. Она писала статью по статистике генных нарушений, и собственно, ради этого ежедневно проверяла результаты лаборатории. В некоторой задумчивости стала убирать за собой препараты, выключать микроскоп и компьютер…
      Иногда начинаешь жалеть, что вмешательство в геном человека запрещено.
      Всего только удалить лишнюю хромосому на ранней стадии - и вместо дауна родится нормальный ребенок. Еще проще устранить точечные нарушения… а вместо этого приходится рекомендовать аборт. Конечно, техника абортов сейчас прекрасная, женщина может забеременеть снова хоть через неделю, осложнений практически не бывает… Но что-то в этом все же чудится неправильное. Где грань между яйцом и цыпленком? Между клеточным шариком и маленьким человечком? Как ни убеждай себя, что плод - не ребенок, что никаких моральных страданий тут быть не может, все равно где-то в душе свербит, когда выкидываешь плод, как "неудачную попытку"… А почему не вылечить еще не рожденное существо?
      Но конечно, так можно очень далеко зайти… Вмешательство в геном, евгеника, тут недалеко до создания монстров. Так тоже нельзя…
      Господи, какая счастливица Беатрис! Занимается своими коровами… там уже давно созданы монстры, горы вечно жующего мяса, или - с двойным, с тройным выменем, постоянно сочащимся молоком, текущим по сосудам-заборникам к общему хранилищу. Живет в блаженном мире чистой науки, созерцая целыми днями чудные картины под микроскопом, размышляя о тайнах жизни… Разве такую миссию можно назвать тяжелой? Естественно, она не любит дежурство в социале - а кто его любит? Но хоть все остальное время Беатрис проводит по-человечески.
      Джейн глубоко вздохнула, вышла из лаборатории… Но ведь она Воин Света. Ей ли жаловаться? Ликеид, работающий на Благо Человечества… несущий людям счастье, свободу и свет. Чем труднее ее задача, тем почетнее выполнение.
      И потом, размышляла она, уже шагая по аллее к жилому комплексу, глядя на снующих в ветвях суетливых белочек, на все это можно посмотреть и по-иному.
      Плод - еще не ребенок, не человек, это лишь потенция… ведь точно так же из миллионов сперматозоидов лишь один оплодотворяет яйцеклетку. Самый-самый… так же и мы позволяем лишь немногим - но уже действительно великолепным, здоровым, развитым экземплярам - родиться и стать людьми.
      Что-то ты совсем расклеилась, Дженни, сказала она себе. Ведь проходили же в Колледже медицинскую этику… как будто первый раз все это слышишь. Или это нервы так расстроены?
      Нервы и в самом деле жутко расстроены после этой инспекторской поездки.
      Словно давящий, тяжелый груз лег на душу. И даже разобраться в нем - не то, что сбросить - нет никакой возможности. Ну давай вот попробуем разобраться…
      Во-первых, нищета, бескультурье, грязь - как тяжело, неприятно это видеть.
      Даже здешняя столичная консультация по сравнению с этим - просто рай.
      Во-вторых, неизвестно, как помочь… особенно с этой Петрозаводской проблемой, с этим ужасным фашистским законом… ставящим вне закона людей, не выполняющих рекомендации (а ведь они потому так и называются - рекомендации, не разрешения и запрещения, не приказы - что их выполнять по определению не обязательно).
      В-третьих, пережитое нападение. Джейн на тренировках, на Испытании переживала гораздо худшее в физическом смысле… но вот эти горящие ненавистью глаза, устремленное на нее дуло. И в-четвертых, Алексей… вот это, наверное, самое непонятное и, наверное… да, наверное, то, что больше всего тревожит меня, с некоторым удивлением созналась себе Джейн.
      Да, он непонятная, странная личность. Но мало ли странных людей? Вообще каждый человек по-своему уникален. Ну, получил хорошее образование… может, кто-то из родителей - ликеид, мало ли. Отличный пилот, бывший военный - поэтому и не труслив, и можно положиться на него. Вообще странно немного то, что летчик-истребитель, да еще воевавший, мог быть не-ликеидом. Но всякое в жизни бывает, тем более - в России. Нет, все это не то… все не то.
      Джейн вошла в прохладный подъезд, поднялась по лестнице, дверь мягко раскрылась, ощутив походку хозяйки. Собаку, что ли, завести… так тоскливо - приходишь, и некому тебя даже встретить.
      Или друга… Только кандидатур подходящих что-то нет. Да и с Сэмом такие странные отношения завязываются.
      Джейн сбросила рабочий костюм, надела мягкие домашние шорты и блузку.
      Нет, дело не в каких-то особых качествах Алексея. Дело в том сне. На следующий день после возвращения из поездки Джейн приснился сон.
      Будто она - невеста Алексея. И все, как положено - белое платье, фата, и на фате еще сверкают россыпью мельчайшие бриллианты (как она представляла себя невестой в детских мечтах). На руках ее - тонкие шелковые перчатки до самых локтей. И Алексей, в черном изящном костюме, немного смущенный, стоит рядом. И там, во сне, он бесконечно дорог Джейн. Она любит Алексея - ведь это ее жених, ее почти муж, она сама его выбрала… Она все время смотрит в лицо жениха, и не может оторваться, и знает, что вокруг люди, толпа людей, мама, отец, Джеф, и много-много каких-то незнакомых, оживленных, радостных и счастливых… Но она не замечает этих людей, она видит только его, Алексея… Алекса… Алешу (ведь по-русски это имя сокращается как Алеша, вспомнила она во сне). Она счастлива так, как не была счастлива никогда в жизни. И вот жених осторожно, бережно берет ее под руку… И она идет рядом с ним, и вдруг чувствует, что руку он держит неестественно, что плечо его по-прежнему забинтовано… да и костюм не черный, а синий - это летная форма, а не костюм. И тут они входят в Храм. Но это не храм Афродиты, а какой-то совершенно незнакомый, никогда не виденный, маленький, круглый, сияющий свечами, позолотами и какими-то древними русскими ликами храм. Но ведь мы хотели получить от Афродиты таинство брака, хочет она сказать… зачем же мы пришли сюда? Разве здесь женятся? На этом месте Джейн проснулась.
      И целый день она ходила под впечатлением этого сна. Такого с ней еще не было. Трудно было даже сосредоточиться на работе. Даже медитировать ей удалось лишь с трудом. Лицо Алексея стояло перед глазами. Она, оказывается, его очень хорошо запомнила, до мельчайшей черточки, даже прыщик около носа, складочки у глаз, и особенно - выражение глаз, сине-серых, спокойных… Лишь через день ей удалось немного стряхнуть наваждение.
      Этот сон совершенно непонятен. Она влюблена в Алексея? Да нет же. Джейн знала, что такое любовь - она была уже влюблена в Роджера Ливертона, да и сейчас у нее возникало какое-то неопределенное чувство к Сэму. Здесь ничего похожего. Алексей даже слегка отпугивал ее, отталкивал - холодный, загадочный, замкнутый человек. Держится как-то надменно, отчужденно - или это ей так кажется? На самом деле влюбиться в него было бы величайшим несчастьем. Он не ликеид, русский, у него иные интересы, иная жизнь… а его окружение, его родственники. Но она - это абсолютно точно - не испытывает к нему никакой любви, никакой тяги.
      Ей только тревожно и неуютно отчего-то. Так бывает, когда человек скажет тебе что-то, с чем ты не согласен, а ты не имеешь возможности ему ответить. И даже еще хуже. Алексею не нравится то, чем она занимается, что она думает и говорит. Он слишком яркая, сильная личность, чтобы можно было не принимать его мнение во внимание. Но он этого мнения не высказал! А что он хотел сказать ей?
      Что он мог бы сказать? Может быть он, смотрящий на жизнь иначе, чем ликеиды - знакомые Джейн, знает решение Петрозаводской проблемы… и проблемы маргиналов.
      И вообще - может он знает о жизни что-то такое, что ей неведомо… чему не учат в Колледже.
      И невыносимо поэтому думать, что больше она Алексея никогда не увидит. Хотя при желании его можно разыскать… но как-то это нехорошо. Он явно не хочет с ней общаться. Навязывать себя - некрасиво. Хотя неужели нельзя прийти и прямо спросить:
      - Алексей, что вы думаете о жизни?
      Да ничего, скорее всего, нового он не думает. Все возможные помышления укладываются в два варианта - Ликей и цивилизация или же дикость и возврат к мрачному прошлому. Алексею, видимо, не нравится почему-то Ликей (может, он сам потерпел какую-то неудачу), но и к дикости он возвращаться не хочет. Вот и колеблется, сомневается… мало ли таких людей.
      Когда так подумаешь, становится легче. Но потом опять начинается - а может, найти его? Но зачем? Хотелось бы с ним встретиться, поговорить. Но о чем?
      Совершенно ничего не понятно. Особенно непонятно, почему чужой человек, в которого она не влюблена, занимает так много места в ее мыслях… и вообще в жизни.
      Джейн уселась на ковер в позе лотоса… надо брать себя в руки, дорогая мисс Уилсон. И тут раздался звонок в дверь.
      Джейн легко поднялась без помощи рук. Ни минуты покоя… ни минуты. Как можно так жить - не сосредоточиться, не побыть одной…
      Так и есть - на пороге стояла соседка, Валя, не-ликеида, врач, работавшая в клинике генных нарушений. Джейн давно знала о ней всю подноготную. Вале сорок два года, она разведена, воспитывает десятилетнего сына, два года назад получила квартиру в доме при Генцентре и очень довольна. В настоящий момент у нее есть друг, но он моряк и посещает ее не часто. Во времена длительных плаваний друга Валя приближает к себе маленького, скромного и влюбленного в нее генетика из фитоотдела. Жизнь ее проста, размеренна, в свободное время Валя занимается в спортклубе шейпингом, чтобы не пополнеть, и своим хобби - литературным творчеством, посещает литобъединение и печатает в местном альманахе чувствительные стихи.
      Джейн часто поражалась почти детской наивности и примитивности мышления этой женщины… ну пусть она не ликеида, но ведь все же с высшим образованием, неглупая.
      - Здравствуй, Джейн, - Валя давно перешла с ней на "ты", - Слушай, я вижу, что ты пришла, так хотела спросить - у меня что-то ВН не показывает, сломался что ли, не знаю, вызывать техника или может, ты глянешь?
      - Хорошо, пойдем, - покорно согласилась Джейн. Они пересекли площадку и вошли в квартиру Валентины. Здесь висели тяжелые, драпированные бархатные шторы, пол закрывали дорогие ковры. По объему гостиная была такой же, как у Джейн, но казалась много меньше, так как все стены были сплошь заставлены "гарнитуром" из магазина готовой мебели, а на бесчисленных полках и нишах этого гарнитура лежало столь же бесчисленное количество полезных и совершенно бесполезных вещей, безделушек, брошюрок… Центр комнаты загромождали диваны и кресла, а в стену были вделаны два экрана - телевизора, который в данный момент работал, тихо передавая какое-то очередное мыло, и пустой - ВН. В соседнюю дверь можно было разглядеть отпрыска Валентины в виртуальном шлеме - он, видимо, расстреливал, терзая джойстик, скаржей и краалов из очередной версии "Анреала".
      - Вот, посмотри… звук есть, а изображения…
      Джейн первым делом выключила телевизор. Запустила местные новости - действительно, экран ВН оставался слепым, шел только звук.
      - Продолжается расследование причин аварии на Московском метрополитене…
      Джейн пощелкала кнопками, потом вскрыла коробку передатчика. Сразу же увидела осколки излучателя.
      - Запасной излучатель есть?
      Валентина с готовностью бросилась на кухню, долго там рылась и наконец вынесла запасную лампочку.
      Джейн заменила излучатель, закрыла коробку, снова включила новости. На этот раз экран вспыхнул.
      - В Вологде группа националистов "Орел и крест" совершила убийство видного деятеля культуры, режиссера, ликеида Рональда Стригана. Фильмы этого гениального представителя новой культуры потрясли души людей во всем мире… "Идущий вверх", "Золотой век", "Гость со звезды" - одно только перечисление этих названий вызывает у людей душевный трепет…
      На экране показывали асфальт, лужу крови, каких-то равнодушных, недоуменно переговаривающихся людей. … обвинение в том, что в новом фильме Стригана "Трехглавый орел", где показана борьба столетней давности, между сторонниками Ликея и консерваторами, не с лучшей стороны показана некая русская националистическая организация, ненавидящая все светлое и прогрессивное…
      - Я смотрела "Гостя со звезды", - равнодушно заметила Валентина, - хороший фильм.
      Джейн выключила экран.
      - Надо же, - пробормотала она, - Сколько веков уже пытаемся как-то дать людям счастье, а все еще так сильны темные силы… до сих пор эта национальная рознь, религиозная нетерпимость. До сих пор идут войны, убийства… Как трудно это понять, если не знать изнанки мира, если не понимать, что за всем этим стоят козни Люцифера…
      - Спасибо, - сказала Валентина, - Я уж думала техника вызывать. Так без мужских-то рук тяжело…
      Джейн вздохнула.
      - Женщина может разбираться в технике ничуть не хуже мужчины.
      - Да я глупая, - простодушно сказала Валентина, - боюсь подступиться даже.
      Я ведь, ты знаешь, такая… у меня одни стихи на уме. Ты знаешь, я вчера написала… а ты чаю хочешь?
      - Нет- нет, спасибо… я пообедала на работе.
      - Хочешь, почитаю?
      - Хорошо, - согласилась Джейн, понимая, что от этого не отвертеться.
      Валентина включила монитор, нашла вчерашнее стихотворение и стала с выражением читать.
      Ты приходил ко мне вчера -
      Такой большой, родной и сильный.
      А я тебя давно ждала,
      Мой дорогой, любвеобильный.
      О, говорили мы с тобой
      Всю ночь, о многом говорили.
      И как прекрасно под луной
      Мы целовались в эту ночку, милый.
      Ах, сильной быть я не хочу!
      В твоих объятиях растаять…
      А может быть, я лишь хочу
      Твоею быть, любить и плакать.
      Зачем же снова ты ушел,
      Обрек на одиночье снова,
      Ты счастье от меня увел,
      И вот одна смотрю в окно я.
      Я снова сильной быть должна,
      И жизнь моя вновь закипела.
      И одинокая луна
      В окно мне грустно посмотрела.
      Джейн помолчала немного, потом сказала.
      - Ничего. Только, кажется, слова "одиночье" не существует.
      - А это неологизм, - быстро возразила Валя, - Автор же имеет право придумывать.
      Джейн кисло улыбнулась. Какой кошмар с этими поэтами… сказать прямо, что они лажу пишут - невозможно человека обидеть. А сказать даже "ничего" - значит, соврать.
      Вот тоже этическая проблема…
      - Я, наверное, отправлю это стихотворение на конкурс… Сейчас проводится конкурс стихов о любви в "Чернильнице", - озабоченно сказала Валя, - А ты знаешь, я победила в прошлогоднем конкурсе со стихом "Черные глаза"! Теперь мне оплатят публикацию сборника! Я ведь тебе то стихотворение читала?
      - Да, да, помню, - сказала Джейн, возможно, слишком поспешно. "Черные глаза", сколько она помнила, было настолько же ужасно. Что-то вроде:
      Ах, черные глаза!
      Ах, сладкая слеза!
      Сверкает на ресницах,
      Как будто бирюза…
      Перестань, одернула себя Джейн. Это же прекрасно, что человек самовыражается. По крайней мере, вместо того, чтобы страдать от своих психологических проблем и мучить других, Валя изливает душу в стихах, пусть несовершенных, зато искренних. И даже то, что она печатается - не так уж плохо.
      Кто-то прочитает, конечно, не ликеид-эстет с развитым вкусом, а простой человек - и увидит какое-то соответствие своим проблемам, и поймет, что не одинок… В этом и суть народного творчества.
      Валя уже усадила ее, принесла вазу с орешками и рассказывала о последних новостях клиники.
      - Ты представляешь, я не могу этого понять… в раздевалке, с медсестрой!
      Когда жена работает в том же отделении… И ей тут же сообщили. Она, знаешь, посмотрела так и сказала: "Я, возможно, человек устаревших взглядов, но я подаю на развод". А можно подумать, у нее самой нет любовника… то, что она с Васильевым крутит, уже давно всей больнице известно. Прямо какая пуританка… Но с другой стороны, где-то ее тоже можно понять. Ну, имей любовницу - но не открыто же, не на глазах у всего отделения. Надо же какие-то приличия соблюдать, как ты думаешь? Или в Америке принята полная свобода в этом отношении?
      - Я не знаю, - неохотно ответила Джейн, - У ликеидов тоже бывают измены, но это редко, и это считается как позор… А у других - наверное, так же, как и здесь.
      - Ну а вот ты как думаешь? Вот ты выйдешь замуж - будешь изменять? Ведь по идее, нельзя ограничивать свободу друг друга?
      - Да, свободу ограничивать нельзя, - согласилась Джейн, - Любовь должна быть только свободной, иначе это не любовь, а принуждение, насилие над личностью. Измена возможна, если любовь уже иссякла, и люди живут друг с другом просто по привычке…
      - Ну нет, бывает, что любят и мужа, и любовника… двоих сразу. Вот я так мучилась… Понимаешь, все думаешь - ну вот жить бы втроем… некоторые ведь так живут - две жены и муж. Или жена и два мужа. Это встречается довольно часто, а скоро, говорят, такие браки тройные и четверные даже регистрировать будут. Но мои не хотели ни за что. Да и у любовника тоже своя семья была. И того, вроде, любишь, и другого… ну на что решиться?
      - Наверное, это нужно решать отдельно в каждом конкретном случае. Общих решений тут быть не может. Нельзя же всем предписать - поступайте только так-то… Надо смотреть, насколько сильная любовь, что вообще людей связывает…- ответила Джейн. Экран ВН снова вспыхнул, раздался мелодичный перезвон.
      - Лидка… - простонала Валя. На экране возникло лицо Валиной подруги.
      - Я пойду, - Джейн поспешно вскочила.
      - Лида, ну вот ты вечно невовремя… у меня тут человек сидел, ладно, ладно уж, не отключайся, погоди только, я сейчас ее провожу…
      Джейн вышла, из-за двери неслось:
      - А знаешь, какое я вчера стихотворение написала? Хочешь, прочитаю?
      Джейн снова уселась в позу лотоса.
      Нет, так нельзя… Надо сделать завтра "день расслабления", вот что. Иначе можно с ума сойти. Возьму завтра день отпуска, решила Джейн. Правда, это неудобно, послезавтра у меня социал… посещение школы и потом дежурство.
      Значит, меня два дня на работе не будет. Но ничего, переживут…
      Сегодня уже все распланировано. Они с Беатрис договорились вечером пойти в театр. А завтра надо заняться собой… если же это не поможет - ну что ж, обратимся к психологу. Кстати, надо позвонить психоаналитику, тут один хороший очень практикует, ликеид, Стефан Бернц, может, у него завтра есть свободное время… сон бы проанализировать.
      Джейн взяла пульт и включила ВН.
      Вечером после спектакля они сидели на высоких стульях бара "Сайгон". Джейн прихлебывала из бокала легкое белое вино… ей было хорошо и весело сейчас. Ей нравилось все - спектакль, на котором они были, абстрактный, в меру элитарный, в меру шокирующий, в меру классический, публика - полтора десятка петербургских эстетов. Прогулка по вечернему Невскому, этот исторический уникальный бар… Джейн точно не знала, но история его, кажется, как-то была связана с древней русской рок-музыкой. Вот и сейчас из динамика негромко доносились роковые аккорды, и голос полузабытого певца:
      Я проснулся днем, одетым, в кресле,
      В своей каморке меж знакомых стен.
      Я ждал тебя до утра… интересно,
      Где и с кем ты провела эту ночь, моя сладкая Эн?
      Кажется, Беата что-то спросила.
      - Чего?
      - Я говорю, долго будешь девушкой куковать?
      - А, ты об этом… Не знаю.
      - У тебя там есть кто-нибудь, в Америке?
      - Есть, - неожиданно для себя сказала Джейн.
      - Серьезно?
      - Трудно сказать… видишь, мы с ним почти не были знакомы. Так, учились на разных отделениях. И вдруг на Испытании встретились… А потом он подошел ко мне на балу… ну и я, словом, поняла, что он неравнодушен ко мне. А теперь - даже не представляю - он уехал в Боливию, а я сюда. Отпуска нам если и дадут, то, скорее всего, в разное время. Мы переписываемся… В прошлый раз он написал мне, что любит, что хочет видеть.
      - А ты?
      - И я… не то, чтобы сильно, но… он мне очень нравится. Он такой надежный, он настоящий…
      - Да, это трудно, - задумчиво кивнула Беатрис, - Мне вот повезло, я здесь встретилась с Клаусом… А тебе… неужели ждать пять лет?
      - Но если это настоящая любовь… это проверится.
      - Наверное, я бы так не смогла. Но уважаю… понимаю. Все-таки так трудно жить среди этих людей и не опуститься. Сохранить чистоту любви. Здесь у них понятие любви давно отсутствует - один секс остался…
      Беатрис повернула голову. Джейн проследила за ее взглядом. За столиком в углу миловались друг напротив друга две парочки, и судя по всему, дело у них зашло довольно далеко. Рядом двое голубых держали друг друга за руки, преданно глядя в глаза. Да, красноречивая картина… Но это простые люди, не ликеиды. Их не учат целомудрию, сдержанности.
      Невозможно сделать всех такими, как ликеиды. Невозможно, потому что люди сами не захотят. Быть ликеидом - это труд, и груз, и ответственность… а они не хотят этого. Хотят жить, как обезьяны. Что-то мы можем делать, как-то просвещать, помогать… но есть вещи, которые человек может сделать только сам.
      Пытались осуществить общественное воспитание с трех лет, но все попытки оказались неудачными. Все-таки ребенок должен расти в семье… а при этом, увы, впитывать привычки и образ жизни своих родителей. Но в конце концов все они живут сейчас неплохо. У них есть защита на любой случай жизни - развитая медицина, психологическая служба, никто из них не голодает, не страдает, практически все имеют работу, любимое хобби… А мы, ликеиды, можем прикрыть их от бед, от тех же националистических и религиозных банд, от войн (воюют в основном ликеиды… за небольшими исключениями). Мы решим за них научные проблемы, создадим для них произведения настоящего искусства, построим для них новые храмы, научим их жить. Возможно, это не лучший порядок вещей, но лучшего пока никто не придумал…
      - Дженни, да ты, по-моему, напилась…
      - Я… не знаю. Беата, я возьму завтра отпуск.
      - А… столкновение с суровой реальностью.
      - Вот именно.
      Джейн чувствовала сильное желание рассказать Беате про знакомство с Алексеем… поговорить о нем - какой это странный, необычный человек. Но с другой стороны, Беата может подумать, что Джейн влюбилась. А это совершенно не так…
      - Тебя ведь тоже учили быть сильной?
      - Да, конечно, - ответила Джейн.
      - А знаешь, кто такой сильный человек? Думаешь, тот, у кого нет проблем?
      Нет… Это тот, кто никогда не демонстрирует свои проблемы окружающим…
      - Извини…
      - Мне можешь демонстрировать.
      - А как это согласуется с требованием искренности?
      - А никак, - ответила Беата, - Кому на самом деле нужна твоя искренность?
      Кроме, разве что, меня, старой клячи.
      Она помолчала, отхлебнула пива.
      - Видишь ли, мы ведь, ликеиды, спасаем других от их заморочек. Поэтому у нас никаких своих заморочек быть не может.
      Не смей болтовней о свободе
      Скрыть слабость своих плечей!
      Усталость - не отговорка,
      Ведь туземный народ
      По сделанному тобою
      Богов твоих познает…
      Выходит, если кто-нибудь увидит тебя не в бодром и уверенном состоянии, возникнет сомнение в том, что твой Бог - это правильный Бог, и что Ликей ведет нас по верному пути… Поняла?
      - А если у меня все же…
      - Тогда - улыбку на лицо, флаг в руки и работай, как всегда. Оставь свои проблемы на потом.
      Пестрая, сияющая огнями внутренность "Сайгона" сливалась перед глазами, мерцала, причудливо изменялась… как в медитации. Звучала следующая мелодия.
      Некоторым людям свойственно пить,
      Но раз начав, нужно допить до дна.
      Некоторым людям нужен герой,
      И если я стану им - это моя вина…
      Она влюблена в Сэма. Только теперь Джейн поняла это. Она вдруг ощутила страстную любовь, тягу к Сэму. Ей так захотелось увидеть его, услышать глуховатый, спокойный голос, почувствовать сильные ловкие пальцы на своей талии.
      Вернувшись домой, Джейн, несмотря на поздний час, включила комп и стала быстро писать.
      "Здравствуй, Сэм!
      Я долго думала над твоим последним письмом. И я тоже, с того самого момента, как увидела тебя, была уверена, что наша встреча не случайна. О да, и я люблю тебя, люблю! Я так хотела бы тебя видеть… Сэм, а у меня ведь до сих пор нет даже твоего портрета - вышли, пожалуйста. Нам придется ждать еще пять лет… это так невообразимо долго. Но я буду писать тебе каждый день, я обещаю это, я клянусь!…"
      Джейн писала примерно в течение часа, а потом сохранила письмо и легла спать, чтобы отправить его на свежую голову.
      К психоаналитику Джейн попала только к вечеру.
      Она провела день так, как хотела. Как их учили проводить "разгрузочные" дни. С утра она ничего не ела, кроме фруктов, и пила подкрепляющий витаминный напиток. Поднявшись в шесть, выехала за город, в парк, побегала по аллеям с полчаса трусцой. Потом просто гуляла, вдыхая запахи сентябрьского леса, наблюдая медленный северный листопад. Вспоминала хорошие стихи, размышляла спокойно. После этого, вернувшись домой, около часа медитировала. Потом отправилась в спортцентр, поплавала в бассейне в свое удовольствие, три раза сходила в сауну, потом на массаж, сьела фруктовый салат.
      Дома, чувствуя полное физическое изнеможение и душевное спокойствие, легла прямо на ковер, включив свою любимую медитативную подборку индийской музыки.
      В результате всего этого в шесть часов вечера она входила в кабинет Стефана Бернца совершенно спокойная, умиротворенная, безмятежная. Все заботы отошли куда-то далеко. По дороге Джейн решила, что пока не стоит отсылать письмо Сэму.
      Нет, она уверена в своих чувствах к нему. И сейчас лицо Сэма все так же стояло перед ее глазами, и сейчас она думала о нем с той же нежностью. Но письмо получилось слишком уж экзальтированным… надо смотреть правде в глаза - да, она любит Сэма, но ведь фактически они так мало знакомы! И между ними почти не было собственно любовных отношений. Поэтому начинать с таких страстных признаний - по меньшей мере, странно.
      Надо будет переписать это послание…
      Стефан Бернц оказался довольно молодым и симпатичным поляком (почему-то с немецкой фамилией). Лежа на кушетке, Джейн рассказала о происшествиях последних недель, не упустив и случай с националистами, ранением Алексея… Рассказала и недавний сон. Бернц, держа ее за руку, мягко направлял наводящими вопросами рассказ в нужное русло.
      Выслушав Джейн, он включил медитативную музыку, удалился на время. Затем вернулся.
      - Я не думаю, что этот сон говорит о вашей влюбленности в молодого человека, хотя, возможно, некоторое увлечение имело место. У вас присутствует слабо выраженный анально-мазохистский комплекс с вытеснением, поэтому ранение молодого человека могло произвести на вас определенное сексуальное впечатление, романтически окрашенное. Это привело в действие либидо, и всколыхнуло творческий потенциал вашей личности. Но так как в работе в данный момент вы не можете израсходовать этот импульс, он проявился в виде сна. Общее содержание сна говорит отнюдь не о желании постоянных отношений с молодым человеком.
      Проанализируем детали. Самая важная из них - храм. Вы говорите о круглой, уютной, сияющей позолотой внутренности. Это несомненный символ материнской утробы, женского начала в широком смысле. Следовательно, содержание сна можно истолковать как желание попасть в утробу матери, спрятаться от жизненных трудностей. Поскольку сейчас вы как раз переживаете такой период, это вполне соответствует истине. Люди, окружающие вас, в храм не идут - следовательно, вы хотите спастись именно от людей. Теперь в отношении жениха. Согласно последним работам Роша, жених обычно символизирует опасность, страх перед новым, иногда - страх перед мужчиной.
      - Но у меня нет никакого страха перед мужчинами.
      - У вас мог возникнуть страх во время нападения - просто страх смерти.
      Нападающие были мужчинами, и для вас не так уж часто ощущение, что кто-то сильнее вас. На этот же символ указывает и перевязанное плечо жениха. И именно этот символ ведет вас в храм, то есть в материнскую утробу, в безопасность.
      Таким образом, сон выявил ваше подсознательное желание - не просто оказаться в безопасности, но чтобы именно ваш страх обернулся вовсе не опасностью, а именно тем, что приведет вас к покою.
      Психоаналитик помолчал, выжидая.
      - Да, - Джейн кивнул, - Да, так оно и есть.
      - В принципе, это все, что я мог вам сказать. Я работаю с кунст-терапией, лечение идет через рисунки. Если ваше нервное напряжение будет расти, возникнут проблемы, подойдите ко мне, по вторникам и четвергам в 4 часа я провожу групповое занятие. Вы можете также поработать самостоятельно.