Палач - Заступник и палач

      «Само по себе убийство мной одного из вампиров не могло послужить причиной для открытого нападения да еще нa целую группу, - пытался понять Ликарас мотивацию поступков врагов. - Насоздавав множество неживых существ, Озеты фактически объявили кровососам войну. Оборотни с вутерами заняли их природную нишу и привлекли внимание населения планеты, в то время как мерзким пиявкам веками удавалось обделывать свои делишки втайне. Да, девица видела, кто я, но видеть и понять - разные вещи. К тому же она знала, что я охочусь за Вебалсом, одним из Озетов, и, следовательно, должна была только радоваться такому повороту событий. Остается только одно: мы вторглись на их территорию, в святая святых. Возможно, под землей они прячут что-то важное, что-то, что не должно попасться на глаза чужакам, тем более рыцарям Небесного Ордена. Они защищались, они напали со страху быть обнаруженными, значит, теперь они не уйдут, перебьют всех свидетелей своего пребывания в Дукабесе и только после этого успокоятся. Интересно, а Самвил с городскими властями в курсе, что у них под носом проживает многочисленная вампирская община? Наверное, нет. Пара-другая кровососов обитает в любом городе, но такого количества ночных тварей разом мне еще никогда не приходилось видеть. Сильно же они напугались, что отважились напасть днем. На карту, видать, немало поставлено!» - размышлял Ликарас, внимательно наблюдая из окна за быстрыми перемещениями между соседними строениями маленьких фигурок, которые не были людьми, но которых ни он, ни Мерун никогда не назвал бы нежитью.
      Существенный численный перевес, Ликарас бросил подсчет на третьем десятке, давал врагам возможность не хитрить, а пойти на обычный, незатейливый штурм. Проще всего было бы, конечно, поджечь старый сарай, который, несмотря надарившую вокруг сырость, вспыхнул бы, как пучок соломы, но этот вариант был неприемлем для вампиров. Солнце иссушало их бледную кожу, твари были неимоверно вялыми, и, кстати, только это помогло маленькому отряду вырваться из ловушки возле торговых рядов. Огонь перекинулся бы на примыкавшие вплотную к мастерской здания; пожарище не только привлекло бы внимание жителей, но и подняло бы температуру воздуха как минимум на десяток градусов. С трудом переносившие солнечные лучи не хотели еще и терпеть жару; определенно, некоторые из них погибли бы без содействия осажденных рыцарей.
      В соседнем здании возникло оживление, Ликарас прищурился, пытаясь разглядеть, что же задумали хитрые кровососы. К сожалению, через узкий дверной проем находившейся напротив мастерской он мог разглядеть лишь расплывчатые контуры и тень от какого-то большого предмета. Планы врагов стали явными слишком поздно, когда вампиры, испустив громкий боевой клич, уже пошли на штурм. Дощатая стена соседнего барака содрогнулась, треснула и рассыпалась на множество мелких обломков, когда в нее ударил самодельный таран, собранный из столярного верстака, пары кузнечных наковален и старенькой скрипучей повозки. Неуклюжая конструкция вылетела наружу и, не сбавляя ход, быстро помчалась к наспех укрепленной двери мастерской. Две дюжины вампиров в кожаных куртках-безрукавках на голое тело толкали таран и не давали ему застрять в доходившей по колено грязи.
      – К бою! - выкрикнул Ликарас, мгновенно спрыгнув от смотрового окна вниз, и, за считанные доли секунды обнажив оба меча, занял место в поредевших рядах своего отряда.
      Чудо вражеской техники разнесло дверь, но тут же застряло колесами посреди баррикады из наспех накиданного барахла. Не тратя времени на пустые слова, противники кинулись навстречу друг другу. Рыцари оказались проворнее, наверное, потому что вампиры все еще находились под действием обессиливающих их солнечных лучей. Маленькому, но сплоченному отряду служителей Небес удалось занять позицию на вершине разрушенной баррикады, гармоничным дополнением которой стал подогнанный вампирами таран.
      – Ни шагу назад, слышите, ни шагу назад! - прокричал Ликарас, ловкими круговыми движениями мечей отражая атаки сразу шести набросившихся на него вампиров. - Не давайте им зайти в тень, под солнцем они слабее!
      Слова командира не долетели до ушей его солдат, они потонул и в грохоте начавшегося боя. Однако рыцари и без его разъяснений поняли что к чему, и изо всех сил удерживали выгодную позицию. Мертвые тела вампиров падали на шатающиеся доски и катились вниз, становясь подмостками для рвущихся в бой соратников. На стороне небесных солдат было умение, на стороне их врагов - только численный перевес. Вампиры не утруждали себя долгими упражнениями с оружием, не покрывались потом, оттачивая часами навыки обращения с мечом и копьем, они полагались на природную скорость и силу, которых их сейчас лишило стоявшее в зените солнце.
      Всего за минуту сражения Ликарас успел зарубить пятерых, чуть меньше пришлось на долю каждого из четверых бойцов, но первые успехи не смогли отвратить неизбежное: ряды рыцарей дрогнули, и толпа беснующихся тварей прорвалась в спасительную тень. Первым погиб Кербал. Пробив доспехи, стальное копье пронзило насквозь грудь храброго юноши. Пока поразивший рыцаря вампир ворочал древком, расширяя входное отверстие, к орущему от боли юноше подскочила высокая девица и одним ударом боевого топора отделила голову в шлеме от тела.
      Чтобы не попасть в окружение, Ликарас был вынужден отступить. Последовать его примеру попытались и другие члены отряда, но всех постигла неудача. Под тем, кто был ранен еще до начала боя, подломилась доска, и его затоптали прорвавшиеся внутрь сарая твари. Двое других прижались спиной к спине, но не смогли справиться со шквалом многочисленных ударов. Сначала одного, а затем и другого рыцаря превратили в мелкорубленый фарш в стальной упаковке. Изначальный прогноз командира полностью оправдался, им уже удалось продержаться десять минут из отведенной четверти часа. Пять минут осталось биться в одиночку, если бы Ликарас упал хоть на секунду раньше, то перестал бы себя уважать.
      Острые как бритвы мечи вспорхнули с разных сторон и одновременно вспороли брюшину прыгнувшего на него вампира. Круговым движением левого меча рыцарь отвел тройку идущих сверху ударов, а затем, сделав молниеносный выпад, пронзил горло зазевавшегося кровососа насквозь. Быстрый отскок назад и повтор той же самой комбинации, немного усложненной двойным разворотом и парой обманных движений, и еще трое нападавших свалились на пол, а остальные на миг застыли, удивленно вытаращив глаза на не уступавшего им по скорости и значительно превосходившего по мастерству противника.
      Однако, к несчастью, в тесном закутке сарая оказалось слишком мало пространства, чтобы как следует «поплясать». Быстро отойдя от удивления, разозленные вампиры накинулись на мастера двуручного боя и прижали его к стене. Сначала лишившийся половины доспехов великан стал пропускать удары, затем вообще перестал их парировать и поставил перед собой задачу, нанести перед смертью как можно больший ущерб врагу. Электронный мозг стал работать со сбоями; встроенные в него датчики констатировали все новые и новые повреждения как живых тканей, так и механических частей; уровень энергопотребления упал почти до нуля, а до полной остановки жизненных процессов оставались секунды и даже доли секунд; счетчик механизма самоликвидации начал обратный отсчет.
      Обессиленный рыцарь застыл, а затем, опустив руки, из которых уже выпало оружие, упал на колени, подставляя под град мощных ударов оголенный стальной череп. Последнее, что Ликарас услышал, был победный вой ликующих вампиров, лязг оружия и… цокот конских копыт.
      Легко найти то, чем раньше довольно часто пользовался. Всего за четверть часа скитаний по непролазной грязи, Вебалс вывел напарника к крепостной стене и, откинув пару-другую досок, продемонстрировал бесхитростное изобретение средневекового разведывательного дела, небольшой лаз, выдолбленный в стене ворами, а затем охотно используемый прикончившими их вампирами.
      – Поздравляю, напарничек, вот мы и сделали половину дела.
      – Половину? - удивился Палион, наивно предполагавший, что их злоключения закончатся за крепостной стеной.
      – Конечно, а разве ты позабыл о цели нашего пребывания в этом городишке? - в точности скопировал интонацию и мимику лица Палиона Озет. - Найти Кергарна, а для этого нам нужно перекинуться несколькими словечками с одной очень влиятельной персоной, которая как раз сегодня покидает славный град Дукабес.
      – Если уже не в пути, - развеял оптимистичную иллюзию разведчик и, отодвинув в сторону Вебалса, первым полез через узкий лаз.
      – Вот видишь, какой ты молодец, все помнишь, все понимаешь, только дурачком зачем-то прикидываешься, - продолжал сюсюкать колдун, встав на колени и на четвереньках заползая в расширяющееся книзу отверстие.
      – С тебя пример беру, - огрызнулся Палион, когда ему наконец-то удалось протиснуться сквозь дыру и очутиться на узкой кромке земли над крепостным рвом. - Только вот где мы лошадей раздобудем? До ближайшей деревни путь не близкий, а возвращаться в город как-то не с руки.
      – А зачем нам лошади? Я и так знаю, где останавливаются путешествующие в столицу вельможи, двадцать миль отсюда, недалеко, к ночи пешком доберемся.
      – Ну уж нет, лиотонские версты сам сапогами мерь, а мне бы в седло, - мечтательно заявил Палион и начал спускаться в давно высохший ров, на дне которого скромно зеленело маленькое болотце.
      Когда странники преодолели водную преграду и оказались на другой стороне рва, то их поджидало два невероятных сюрприза. Оказывается, лучники на башнях прекрасно видели их затейливые маневры, но не удосужились пустить хотя бы одной стрелы. Вебалс объяснял это везением, а в голову Палиона забралось совершенно иное предположение: «Наемники хуже машин, они выполняют только приказы, и им нет дела до того, что не укладывается в узкие рамки инструкций. Рыцари Ордена приказали им охранять стену, вот они и следили, чтобы ни один беглец на нее не забрался. До того же, кто ползал внизу, им совершенно не было дела. Вот что значит настоящий профессионализм - наплевательское отношение ко всему, за что не расплачиваются звонкой монетой!» Мысль разведчика была мгновенно считана его неделикатным партнером и тут же поставлена под сомнение, однако Палион был твердо убежден в своей правоте, уж с кем, с кем, а с так называемыми профессионалами он достаточно имел дела, всю жизнь считал их ремесленниками, притом самого низкого пошиба.
      Второй сюрприз был куда приятней и куда менее объясним, по крайней мере с точки зрения здравого смысла. Невдалеке у рва, прямо посреди дороги, их поджидала пара гнедых лошадей, к седлу одной из которых была приколота маленькая записка, содержащая время выезда кортежа герцога Самвила из Дукабеса и точный маршрут с указанием всех остановок. Путники долго строили предположения, кто же был их таинственный доброжелатель, но так и не пришли к единому мнению, точнее, приемлемой гипотезы вообще не было.
      – Джекатт-о-о-о!!! - пронесся над пустырем грозный боевой клич, вмиг парализовавший и вселивший ужас в черные сердца двадцати вампиров.
      Имя жившего когда-то в Карвелесском королевстве святого было известно современникам лишь потому, что его взял на щит и гордо пронес через множество боев один из самых свирепых рыцарей Небесного Братства Жанор Мерун, неустрашимый истребитель чудовищ. Оторвавшись от поедания дорого отдавшей свои жизни добычи, вампиры выбежали из сарая и тут же поспешно вернулись в спасительную тень, где у них был хоть какой-то шанс противостоять надвигающейся беде.
      Поднимая фонтаны грязи и грозно звеня сталью доспехов, к месту только что отшумевшего боя несся конный рыцарский отряд, не многочисленнее того, что только что извели вампиры, но это были новые, свежие силы, закаленные в боях солдаты, желавшие отомстить за смерть своих товарищей. Только в спасительной темноте и сырости сарая поредевшая банда кровососов могла рассчитывать выдержать мощный натиск врагов ведомых на них самим Наставником ненавистного Ордена. Перистый шлем мчавшегося во главе отряда рыцаря и зловеший вензель «ЖМ» на его щите, украшенном изображением плывущих по голубому небу облаков, только подтверждали ужасный факт, что на них сейчас обрушится гнев именитого рыцаря.
      Разогнавшийся конь едва успел затормозить в десяти шагах от сарая. Из зловещей черноты забаррикадированного дверного проема, жужжа, вылетела туча стрел. Мерун прикрылся щитом, в который тут же впилось восемь наконечников. Примеру Наставника последовал и отряд; стрелы пробарабанили по щитам и не смогли нанести отряду урон. Второй залп был более точным: один конь повалился набок с пронзенной шеей, а двое рыцарей почти одновременно схватились за раненые предплечья, пытаясь вытащить стрелы, вонзившиеся точно в узкие щели между доспехами.
      – Спешиться, плотный строй! - скомандовал не любивший при подобных обстоятельствах быть многословным Мерун и кивнул паре рыцарей, что означало: «Вы знаете, други мои, что следует делать!»
      Не тратя времени на ответные знаки, двое рыцарей отъехали в сторону и, с трудом изогнувшись вполоборота, полезли в привязанные к седлам походные мешки. Тем временем основные силы отряда построились в идеально прямую линию сбоку от сарая, так что блокировали вход, но в то же время находились вне зоны досягаемости стрел. Попытавшийся высунуться из-за завала лучник тут же получил в правое плечо подарок, пару арбалетных болтов, откинувших его обратно в темноту сарая. Ранение не смертельное, тем более для вампира, но весьма ощутимое.
      – Ну, скоро вы там?! - прокричал Мерун парочке рыцарей, не сводя глаз с входа.
      Вместо ответа рыцари подняли высоко над головой зажженные факелы и почти синхронным броском закинули их на покатую крышу. Пламя на удивление быстро охватило вроде бы не сухие доски, но на солдат Небесного Братства этот факт не произвел впечатления. Каждый, даже зеленый послушник знал, что Орден в боях пользовался смолой, специально освященной самим Патриархом в Храме Божественного Очищения. Вязкая, пахучая жидкость могла бы поджечь даже воду, если, конечно, в этом возникла необходимость.
      – Наставник, но как же так?! Там же наши! - пронесся по строю негодующий ропот.
      – Уже мертвы, - кратко ответил Наставник и обнажил меч, подавая пример собратьям приготовиться к предстоящему бою.
      Быстро охватившее строение пламя вынудило кровососов показаться наружу. Прекрасно понимая, что их выманивают из укрытия, вампиры применили единственно возможную при данных обстоятельствах тактику - самим атаковать и попытаться с боем прорваться сквозь ряды спешившегося рыцарства. С дикими криками и визгливыми подвываниями толпа кровососов выскочила из клубов дыма и быстро понеслась на сомкнувший щиты строй. Однако должного эффекта яростные выкрики не произвели, рыцари прекрасно знали, как закончится бой, через сколько времени и что скорее всего обойдется совсем без потерь с их стороны.
      – Мне нужны пленные, двое… - лениво и самоуверенно произнес Мерун вместо обычного напутствия.
      Враги сошлись, точнее, вампиры налетели на непреодолимую стену, ударились и, как мячик, отскочили обратно оставив половину своих собратьев тонуть в доходившей до колен грязи. На большее кровососов не хватило, привыкшее полагаться на свои природные качества полчище было организовано чуть лучше, чем толпа взбунтовавшихся крестьян, осмелившихся бросить вызов дружине своего господина. Второй атаки не последовало, отпрянув назад, вампиры побросали оружие и пустились наутек, надеясь успеть попрятаться по соседним зданиям: заброшенным мастерским и складам.
      Заключительная фаза схватки, преследование и добивание разбежавшегося врага, не интересовала Наставника, его воины знали, что делать, и могли справиться с неимоверно легкой задачей уже без него. Отбросив в сторону щит и меч, Мерун поспешил прямиком в пламя разбушевавшегося пожарища, чем не вызвал ни малейшего удивления на лицах своих бойцов. Рыцари знали, что заслуги их Наставника перед Небесами столь велики, что освященный Патриархом огонь не сможет причинить ему вреда.
      Минут через пять среди заброшенных зданий снова воцарились тишина и спокойствие. Рыцари перебили вампиров, естественно, не забыв полонить парочку все еще щерившихся, но уже со страху, девиц, а из сарая, буквально за секунду до падения прогоревших стен, вышел Мерун, бережно неся на руках завернутое в плащ тело Ликараса.
      – Не приближаться! - властно остановил Жанор кинувшихся ему на помощь братьев. - Богомерзкие кровососы хотели осквернить плоть славного Ликараса и обратить его в вампира. На моего друга наложено ужасное проклятие. Каждый, кто дотронется до него или хотя бы посмотрит, рискует бессмертием своей души. Приведите мне коня, живо! Поиски Вебалса завершены, мы покидаем Дукабес, только я упорными молениями в Храме Судьбы смогу снять ужасное проклятие!

Глава 13
УЖАСЫ ВУТЕРКЕЛЬСКОГО ЛЕСА

      С трогательного момента прощания с негостеприимным и ужасно грязным Дукабесом прошло уже более часа, а союзники так и не сумели разработать план дальнейших действий. Забота неизвестного доброжелателя хоть и облегчила жизнь, но и внесла много неясностей.
      Всадники не спеша ехали по пустынной дороге и, любуясь природными красотами, занимались привычным делом, то есть спорили, порой выражая недовольство позицией собеседника в весьма резкой форме.
      – Ну, чего мы тащимся, как вши беременные?! - доведенный до истерики невозмутимостью колдуна и его завидной уверенностью в своей правоте, Палион перешел на крик. - Время, время идет, дружище, нам так за герцогом никогда не поспеть!
      – Никогда не видел беременной нашкурную живность, дай посмотреть, - издевался Озет, блаженно прищурившись и раскачиваясь в седле в такт движениям лошадиных бедер.
      – Я сейчас тебе по башке твоей божественной надаю! - Язвительное замечание окончательно вывело Лачека из себя. - Хочешь ерундой заниматься, к словам придираться, валяй, пожалуйста, сколько угодно, но только меня в этот бред собачий не втягивай, я уже по горло твоей постной рожей сыт… битый час ей любуюсь!
      Последующие четверть часа были проведены путниками в раздражающей слух тишине, если не считать недовольного ворчания разведчика, прошептавшего себе под нос весь богатый запас казарменных ругательств, адресованный, как не трудно догадаться, едущему рядом представителю древнейшего рода Озетов. Вебалс не мешал боевому товарищу «спускать пар», прекрасно зная, что общение с ним не сахар и не каждая стоическая личность выдержит его компанию дольше дня, а разведчик, надо отдать ему должное, продержался уже больше недели. Когда пыл негодования в сердце Лачека окончательно и бесповоротно угас, Вебалс подвел своего коня ближе к кобыле напарника и стал невозмутимо вещать, как будто не слышал в свой адрес весьма нелестных эпитетов.
      – Люди всегда люди, Палион, они интригуют, они хитрят и ловят друг дружку в сети собственной глупости. Большое колдовское спасибо нашему доброжелателю за лошадей. - Вебалс картинно прижал правую руку к сердцу, но совершенно позабыл при этом стереть ехидную ухмылку с лица. - Но не кажется ли тебе странным, что кто-то заботится о нас и, кроме того, пребывает в курсе наших планов. Скажи, кто мог знать, что мы отправимся за герцогом?
      Палион промолчал, хоть он уже и остыл, но был морально не готов ко второму туру утомительных дебатов, который с большой вероят ностью закончится точно так же, как и первый, размолвкой и взаимными оскорблениями.
      – Только сам герцог и Кергарн, и то при условии, что они действительно заодно, насчет чего лично у меня есть некоторые сомнения. На нас поставили ловушку, и в нее положили сыр. Неизвестно кто, неизвестно как узнает о наших планах, каким-то странным образом предвидит, что мы выберемся из города через тайный лаз, и оставляет карту с подробным описанием куда идти. Тебе не кажется необычайно глупым идти у этого «некто» на поводу?
      – Кажется, - кивнул Палион, - но выхода другого у нас нет.
      – Брось, дружище, выход есть всегда, - рассмеялся Озет и примирительно хлопнул товарища по плечу. - Умная мышь, жизнеспособная мышь, не лезет очертя голову в мышеловку, а сначала долго ходит кругами и принюхивается. Давай поступим, как эта мышь: сначала разведка, а уж затем поедание сыра!
      – Как будто я тебе другое предлагал, - обиделся Палион, что далеко не все его слова были услышаны компаньоном.
      – Ты предлагал мне поступить умно, а я тебе мудро, чувствуешь разницу?
      – Не темни, давай к делу, - угрюмо сдвинув брови, произнес разведчик, уже порядком уставший от пустых слов.
      – Хорошо. - Вебалс достал из-за пазухи смятый листок послания и еще раз внимательно изучил нарисованную на нем от руки карту. - Маршрут передвижения герцога довольно предсказуем и прост: все время по дороге в столицу и так все пять дней. Однако, не доезжая примерно милю до поворота на Лунц, кортеж съезжает с большака и делает пятичасовую остановку на опушке вутеркельского леса. Спрашивается, зачем?
      – А ты не догадываешься?
      – В том-то и дело, что догадываюсь, и наш доброжелатель догадывался, что мы догадаемся.
      – Слушай, не каламбурь, и так тошно, и жрать охота, - посетовал Палион, у которого от голода уже давно ныл желудок, а теперь еще и заболела голова.
      – Он или они, сколько наших «друзей» - не знаю - надеются, что мы свернем к лесу. Возможно, там на нас устроена засада.
      – Твои предложения, - не выдержал хождения вокруг да около Палион, - только кратко и без лирических отступлений о природе человеческой.
      – Вторая остановка кортежа, как я и предполагал, будет в придорожном трактире «Свет Лиотона», что в двадцати милях отсюда.
      – В восемнадцати, - поправил Палион, - две мы уже протащились.
      – Не важно, - отмахнулся колдун. - Мы едем туда и расспрашиваем народец в округе, не проезжал ли кортеж. Карету герцога ни с чьей не перепутаешь, так что ошибки быть не может. Если «да», то тогда все ясно. Оставляя хитрецов ни с чем, мчимся в столицу.
      – А если «нет»?
      – Ну, вот тогда нам придется вернуться и расспросить герцога, какие грибочки растут в вутеркельском лесу. Кстати, местечко не из приятных. Именно там люди впервые увидели вутера, отсюда и название твари, правда, многие думают, что наоборот, что лес назван в честь чешуйчатой гадости.
      – Успеем добраться? - засомневался Палион.
      – Кортеж выехал из Дукабеса на час раньше, чем мы. Карета у герцога хорошая, но гнать лошадей он не будет, так как к тряске не приучен. В среднем его экипаж будет двигаться в два-три раза медленнее, чем мчится всадник-гонец, - начал расчеты вслух Озет, но, видя, что союзник не поспевает уловить его скомканные и перепутанные только ему известным образом логические нити, стал бесшумно шевелить губами. - Да, успеем. Если сейчас поторопимся, то через два с половиной часа возле трактира будем, а на лесную опушку примерно за час до отъезда успеем.
      – Не поздновато?
      – Нет, - зловеще усмехнулся Озет. - Мне ведь приданных обстоятельствах герцог сам без надобности, мне след его нужен, в какой закуток чащи он ведет. По запаху логово недруга определю, я могу, я умею, а герцог… - Вебалс хмыкнул. - Что герцог? Одной сволочью больше, одной меньше это небо коптит.
      Наконец-то обсудив все «за» и «против», компаньоны пришпорили коней и помчались в придорожный трактир «СветЛиотона».
      Весь мир - театр, а люди в нем - актеры, только вот капитану лиотонской гвардии, Андре Фуро, опостылело играть свою роль. Ему надоел форменный плащ и дурацкий рогатый шлем. Он устал от гвардейцев, вечно выискивающих работу попроще и ворующих господские харчи, ненавидел герцога, за которым приходилось постоянно таскаться, и все потому, что стоявшим над ним командирам хотелось знать, с кем встречался Самвил и какие у него находились дела в различных уголках огромного, поросшего лесами и запруженного болотами Лиотона. А ведь когда-то он мечтал о подвигах, жаждал приключений и красот далеких стран. Мечты частично сбылись, но бездействие утомляло рыцаря, делало его слабым и вялым, как объевшийся сметаны кот. Андре Фуро стремился к активным действиям и переменам, но всем было глубоко плевать на порывы его измученной обыденностью жизни души. Его мнения никто не спрашивал, а вот ему приходилось согласовывать почти каждый шаг.
      Уже третий часа гвардейцы скучали на лесной опушке, расположившись лагерем вокруг трех карет. Кто спал, кто отчищал заляпанные дорожной грязью плащи, а кто проигрывал месячное жалованье в карты. В общем, все развлекались, все, кроме него, кому жалость к самому себе и дурные предчувствия не давали покоя. Капитану не нравились долгие стоянки на лесной опушке. В прошлый раз, когда герцога понесло в вутеркельский лес, он потерял нескольких бойцов. И самое обидное, что вельможу нельзя было даже спросить, куда подевались его солдаты. «На нас напали разбойники», - небрежно кинул Самвил по возвращении, притом таким снисходительным тоном, как будто сказал: «Ах да, господа, я потерял свою любимую перчатку!» Андре, естественно, не поверил ему, но разве может гвардейский капитан докучать расспросами тому, в чьих жилах течет королевская кровь?
      «Ох уж эти династии, эти дворцовые снобы и выслуживающиеся перед ними лизоблюды!» - сетовал Фуро, прекрасно отдавая себе отчет, что никогда не сможет указывать герцогу, куда тому ездить, с кем встречаться и сколько охранников с собой брать. К примеру, в этот раз он снова взял шестерых. Фуро не мог забыть их лица, лица несчастных, идущих на верную смерть. Кто ответит за их загубленные жизни? Ответ простой - никто. Законы хоть и красиво написаны, но служат они лишь банде, прорвавшейся к власти. Если богиня правосудия и слепа, то, как всякий невидящий, хорошо ориентируется по запаху и звукам.
      Андре попытался успокоиться и, чтобы больше не привлекать внимания солдат своей бесцельной беготней по поляне, уселся на пень. Он долго, так долго ждал дня, когда сможет избавиться от опостылевшего ему герцога и, вместо того чтобы таскаться за ним, как расстегнувшийся ремешок за туфлей, наконец-то примется за нормальную работу, работу, ради которой он и был сюда послан. Себя капитан в провале миссии не винил. Со своей стороны он сделал все, что мог, чтобы в хилую грудь аристократа вонзился кинжал: убедил командира, что герцог представляет опасность для лиотонского трона, выбрал подходящий момент для удара, снабдил исполнителей приговора лошадьми и даже оставил подробное описание, куда им следовало ехать. Свою часть работы капитан Фуро выполнил безупречно, но вот другие снова подвели. Менее чем через два часа Самвил должен был вернуться из леса, а палачи пока еще не появлялись. Расставленные вдоль дороги агенты из числа преданной ему дукабесской нищеты подали условные знаки, всадники промчались мимо указанного поворота и направляются прямиком в столицу.
      «Возможно, у командира свои планы, возможно, ситуация изменилась, и меня, как часто бывает, не успели предупредить, - размышлял капитан, пожевывая в целях успокоения травку и нервно барабаня по трухлявому пню, с которого в любой миг мог запросто свалиться. - Возможно, но только лично мне от этого не легче. Я очень устал затыкать бреши в чужих дырах, да и Самвила уже видеть не могу. Опостылел он мне, вот-вот сам его ненароком прирежу!»
      Внезапно пришедшая в голову мысль вдохновила капитана на активное действие. Приказав солдатам оставаться на своих местах и внимательно следить за подступами к лесу, капитан поднялся с пня и не спеша направился в чащу леса. Когда он отошел от отряда достаточно далеко, то снял с груди маленький круглый медальон и, вместо того чтобы откинуть крышку и полюбоваться на портрет якобы любимой девицы, нажал на едва заметный рычажок сбоку. Крышка вдруг вспыхнула бледным зеленым цветом, и до слуха донеслись приглушенные эфирные шумы. Еще раз убедившись, что его никто не видит и, главное, не слышит, Андре прильнул губами к светящемуся металлу и тихо зашептал:
      – Филин вызывает Деда, Филин вызывает Деда! Код ситуации восемь-два, повторяю, код ситуации восемь-два. Беркуты вылетели из гадючника, но пронеслись мимо цели. Быстро мчатся к навозной куче, быстро мчатся к навозной куче. Гаденыш ускользает, гаденыш ускользает. Прошу разрешения на охоту, прошу разрешения на охоту!
      Закончив монолог в стиле «а-ля пернатый патруль», капитан галактической контрразведки Андре Фуро снова нажал на тайный рычажок, но за пазуху медальон не убрал. У него было пятнадцать минут, чтобы дождаться условного сигнала. За это время решалась его дальнейшая судьба: будет ли он еще пару лет таскаться за герцогом или, поквитавшись с мерзавцем, получит достойное задание. Ответе Небес выдавался в цветовом режиме: красный - отказ, зеленый - разрешение. На десятой минуте ожидания псевдосеребряный кругляш загорелся желтым. Командир не смог принять решения, и, следовательно, у агента были развязаны руки. Действовать по собственному усмотрению всегда приятно, хотя бы потому, что можно, не вредя делу, свести личные счеты. Даже не размышляя, Фуро вынес герцогу смертный приговор и, нежно поцеловав принесший ему избавление кругляш, поспешил к стоянке своего отряда.
      – Стройся, оружие к бою! - скомандовал капитан Фуро, вернувшись на стоянку отряда. - Дисс, Финек, Марот, останетесь возле карет! Остальные, развернуться в шеренгу, интервал пара шагов!
      Сонные гвардейцы повскакали с насиженных мести, беспрекословно подчинившись приказу, выстроились вдоль опушки.
      – Ребята, настала пора озвучить приказ генерала Люрьеса, - врал капитан, бессовестно ссылаясь на начальника дворцовой стражи. - Герцог Самвил - изменник, он хочет узурпировать лиотонский трон!
      По строю прокатилась волна возмущения. Капитан почувствовал, что балансирует на тонкой грани доверия солдат, но вести отряд в бой без предварительных разъяснений просто не мог. К счастью для него, большинство гвардейцев не вернутся из леса, а с преступившими по его милости закон бойцами можно будет легко договориться. По возвращении в столицу без вельможи охранники становятся или героями, или висельниками, третьего не дано.
      – Генерал возложил на наши плечи ответственную миссию, - не обращая внимания на перешептывание солдат, продолжал врать Фуро. - По ряду определенных причин, которые даже вам, дурням, понятны, король не может обвинить своего родича и предать его открытому суду. Слишком много сподвижников у мерзавца, слишком многим выгодно ослабить блеск лиотонской короны! Мой приказ таков: мы идем в лес и убиваем всех, абсолютно всех, кто не носит на плечах плаща гвардейца! Вам понятен приказ, бойцы?!