Охота на короля

      Перепивший грубиян окончательно распоясался и потянулся трясущей рукой к рукояти меча, совершенно позабыв, что при входе в бальный зал стража отобрала у него оружие. Почтенные аристократы стали бочком расходиться, делая вид, что не замечают зашедшего слишком далеко скандала. Кто-то из слуг побежал за стражей, но не успел, пьяный дебош прервался гораздо раньше, чем малый добрался до ближайшего поста.
      – Пойдемте, баронесса, нам пора. К тому же полагаю, этот шут вас порядком утомил. Надо бы сказать устроителям, чтобы впредь не пускали на балы кого попало, – внезапно возникший между офицером и Октаной старик почему-то был при мече и просто испепелил хищным взглядом раскрасневшееся и опухшее от спиртного лицо пьянчужки.
      Кено взял баронессу под руку и величественно, нарочито медленно повел ее к входу в «золотые апартаменты». Неприятный инцидент был исчерпан и его свидетели стали возвращаться по прежним местам. Не мог смириться с неожиданным концом действа лишь еле державшийся на ногах офицер, который сначала бессмысленным взглядом взирал на спину уводящего его добычу старика, а затем, чуть не падая, мотаясь из стороны в сторону и распихивая мешавшихся под ногами разносчиков блюд, направился следом за удалявшейся парочкой. Стражники, охранявшие вход в часть дворца, открытую лишь для особ королевской крови и их слуг, попытались остановить бузотера, но что могут четверо откормленных увальней против настоящего, хоть и пьяного в стельку, боевого офицера?
 
      – Забавный малый, – усмехнулся Мерун, наблюдавший издалека сначала за сценой ангажирования благородной дамы, а затем и за побоищем возле дверей в апартаменты высших вельмож.
      – Напрасно смеешься, – прошептала стоявшая немного позади в плотном кольце из троих рыцарей Лукаба. – Дамочка-то не такая уж и беспомощная голубица, в ее жилах кровь Озетов течет, жиденькая, но все же…
      – Марвет, присмотри за упырихой, а вы, трое, живо догнать! – приказал Мерун, чье лицо мгновенно напряглось и, сбросив светский лоск, превратилось в морду хищного зверя.
      – Что же сам не пошел, неужто боишься? – пыталась задеть за живое мучителя пленница, но получив от Марвета кулаком в бок, мгновенно успокоилась и поджала красивые губки.
      – За залом следи, Вебалс должен, обязательно должен здесь появиться, – произнес Жанор, уже пожалевший, что не прихватил с собой в два, а то и в три раза больше помощников.
 
      Желание монарха – закон, но, к сожалению, многие мелочи неподвластны королевской власти, например Гернс не мог просто встать посреди пиршества и уйти, не осчастливив своих верноподданных заключительным тостом. Однако затем, когда последнюю точку в его вымученной речи поставил звон бокалов, король поднялся и тут же ушел, даже не пригубив вина из поднятого кубка. В очерствевшем с годами сердце седеющего монарха пятидесяти трех лет вновь зашевелилось нечто, явно выходящее за рамки небольшого приключеньица с молоденькой, провинциальной простушкой. Внезапно завладевшая разумом страсть влекла его в спальню, где, скромно сидя на краешке мягкого кресла, его терпеливо дожидалось прекрасное создание. Ему не хотелось говорить и выслушивать томные вздохи в ответ. Проснувшийся внутри него юноша жаждал грубо сорвать с прелестницы платье и не выпускать ее из постели как минимум до утра. Когда всесильный король великой державы жаждет такого, то ничто и никто не может встать у него на пути! Или все-таки может?
      Быстро шагая по широкому, богато обставленному коридору «золотых апартаментов», Гернс нарушал строгие правила этикета и прекрасно понимал, что дает повод для сплетен, которые уже к завтрашнему вечеру разлетятся по всему дворцу, а через день станут достоянием всей столицы.
      – Ах, его величество был вчера так взволнован, ах, он куда-то так спешил! – будут сетовать словоохотливые кумушки и подкреплять намеки многозначительными взглядами.
      Однако Гернсу не было до этого дела, он спешил как можно быстрее добраться до спальни и погрузиться в приятную негу. И вот когда король и сопровождавший его отряд личной охраны уже почти добрался до королевских покоев, слуха монарха достиг чудесный звук, настолько мелодичный и прекрасный, что Гернс остолбенел и даже не сразу понял, что это всего лишь пение женщины, а не голос спустившегося с неба ангела.
      «Она… она не только прекрасна, но и так поет!» – зашелся в вожделении король, но вдруг с удивлением понял, что звук исходил не из его спальни, а из апартаментов герцога Олигорна, забавного старичка в маразме, редко бывавшего из-за слабого здоровья при дворе. Насколько король знал, постоянно забывающий свое имя толстячок не появился при дворе и на этот раз. Кто же тогда пел за его дверью, да еще так красиво?
      Легкий кивок головы, и верные слуги дружно забарабанили кулаками в дверь. Слегка нахмуренные брови, и из ножен охранников появились мечи, которые тут же стали корежить замок и выворачивать дверные петли. Всего тридцать семь секунд ожидания и дубовый монолит позолоченной сверху двери с грохотом повалился на пол. Сначала внутрь направились охранники, мгновенно разбежавшиеся по многочисленным комнаткам апартаментов, затем порог изволил переступить и сам король, почему-то занервничавший в преддверии встречи с обладательницей божественного голоска.
      Певунью нашли в небольшой боковой комнатке. Она спряталась за ширму и, не понимая, что происходит, звала на помощь стражу.
      – Вам не о чем беспокоиться, выходите, – снизошел до разговора с силуэтом находившейся все еще за ширмой незнакомки король.
      – Я не одета, ваше величество, – узнав голос правителя, пропела обладательница необычайно женственных форм.
      – Пшли прочь! – скомандовал хозяин, и верные цепные псы-охранники, гремя доспехами, покинули опочивальню.
      – Мы одни, можете выходить, – произнес король, неожиданно для себя решив, что одно приключение хорошо, а парочка за ночь еще лучше.
      – Но, ваше величество, я действительно не одета, – пропела обладательница изящных бедер и впечатляющего размерами бюста.
      – А я вам приказываю! Неужели вы осмелитесь перечить королю? Это же измена, сударыня! – рассмеялся Гернс, получивший удовольствие не только от голоса, созерцания форм, но и от робкого сопротивления прекрасной дамы.
      – Что вы, что вы, ваше величество, конечно же, нет! И моя душа, и мое тело всецело принадлежат вам! Я исполню любое ваше желание, но…
      – Никаких «но», сударыня!
      – Ваше величество, я боюсь… боюсь вам не понравиться.
      – О-о-о, не беспокойтесь, то, что я вижу через ширму, уже впечатляет! Выходи, соблазнительница, мне не терпится заключить тебя в объятия!
      Буквально через миг король Лиотона искренне пожалел, что был так настойчив в своем желании. Женщина, которая так чудесно пела и чей силуэт сводил с ума, на самом деле оказалась омерзительным, жирным и волосатым толстяком. Кор взмыл до потолка, легко перепрыгнул через ширму, и не успел монарх даже ойкнуть, как оказался придавленным потной тушей к полу, а острые зубы вампира уже прокусили его шею. Как оказалось, королевская кровь по вкусу мало чем отличается от любой другой.
 
      – Почему он не идет, почему? – уже в который раз задавала все тот же вопрос баронесса и не могла на него ответить.
      Вопреки наивному монаршему предположению, девице не сиделось на краешке кресла, она бегала из угла в угол спальни и мучила Кено своей болтовней. Уставший от жалоб старик получил строжайший приказ от герцога немедленно покинуть Октану, как только в покоях появится первый телохранитель короля, но до этого момента оставаться при ней и неустанно стеречь самую большую драгоценность Лиотона, ту, которая вскоре должна стать королевой. Девушка нервировала бывшего сыщика, она трещала, не закрывая рта, и все время то нежно оглаживала покрывало, то поправляла складочки на кровати, где вот-вот должна была свершиться история.
      – Ну, где же он, где?! Уже четверть часа прошло, как мы здесь торчим, а королька еще нет!
      – Осторожно, баронесса, у стен есть уши и, как мой опыт подсказывает, даже очень большие… – деликатно намекнул слуга Самвила, что всегда следует следить за словами, в особенности там, где на стенах так много картин и гобеленов.
      – Отстань! – прикрикнула Октана, пренебрежительно махнув ручкой. – Лучше скажи, что могло так милого моего задержать? Неужто Самвил переоценил свои силы, и чары развеялись раньше, чем старикашка в короне успел до меня дойти?
      – Насчет чар не знаю, а вот у мужчин часто бывают дела, которые важнее любовных утех, хотя, не спорю, утехи намного приятней… – попытался успокоить собеседницу Кено и, получив в голову подушкой, невозмутимо продолжил свою речь: – Не волнуйтесь, баронесса, он придет, королю с бала не так-то просто уйти. Потратьте время с пользой, приведите себя в порядок, а то прическа немного поистрепалась. Я же пока за дверью подожду.
      Кено не выдержал бурных переживаний истеричной девчонки и, чтобы не отхлестать крикливую выскочку по щекам, что было чревато весьма неприятными последствиями, предпочел удалиться, тем более что многое его самого настораживало. Хоть он довольно убедительно и успокаивал баронессу, но чувствовал, что что-то шло не так, что-то не укладывалось в строго определенные рамки дворцовой жизни и плана его господина. Хитрый «лис» чувствовал это носом, но не мог пока объяснить, а тем временем тревожное ощущение не проходило, а только усиливалось.
      Сначала пьяный мужлан, устроивший сцену в бальном зале. Кстати, Кено был не уверен, что бузотер был офицером, по крайней мере формы и знаков различий на нем не было. Хотя, с другой стороны, повадки, прямолинейная напористость, глупое выражение пьяной физиономии и многие другие признаки выдавали многолетнюю армейскую закалку. Потом произошла задержка короля. Будь на месте монарха Кено, он непременно забросил бы все дела и поспешил бы в спальню. И наконец, странное поведение дворцовой стражи. Когда они с баронессой входили в спальню номер один королевства, то у входа дежурили пятеро стражников и еще трое патрулировали по коридору. Теперь же ни тех, ни других дармоедов не было на своих местах, что могло означать лишь две вещи: либо служивые напились, что грозило им каторгой, если не виселицей, либо в «золотых апартаментах» что-то случилось, что в принципе было невозможно, как снег, идущий посреди жаркого, летнего дня.
      Загадки, загадки, загадок старик не любил, он ими пресытился, еще когда был на королевской службе. Нынешний же Кено ценил и приветствовал лишь простоту. Непонятное настораживает, но, к счастью, у него в руках был меч, а это многое значило. Старик искренне жалел тех мерзавцев, что попытались бы проникнуть в королевскую опочивальню, когда на посту стоял такой часовой, как он. Бывший лучший мастер клинка столицы и сейчас многое мог, по крайней мере справиться с пятью-шестью наемными убийцами, довольно хорошо подготовленными, ему не составило бы труда. Разница между хорошим бойцом и отличным в кровавом деле скрещивания клинков столь велика, что Кено не волновали наступившая старость, постепенное дряхление мышц и снижение реакции… пока не волновали и еще долго не причиняли бы беспокойства.
      Тем не менее бдительность старик не потерял и насторожился, как только из-за поворота коридора, ведущего в центр дворца, к бальному и тронному залам стали доноситься странные звуки: протяжные завывания, звон стекла и грохот падения какого-то довольно крупного предмета, судя по последующей ругани, одушевленного, хоть и мертвецки пьяного. Кено положил ладонь на рукоять меча, но как только увидел, кто был возмутителем спокойствия, тут же убрал ее. С этим смутьяном он мог справиться и без оружия, достаточно лишь было его немножко толкнуть, а затем задать нужное направление для падения.
      Уже не шатаясь и не раскачиваясь, поскольку держался обеими руками за стенку, из-за поворота выполз пьяный офицер, тот самый, что приставал к баронессе на балу. Кено подивился его настойчивости, а также, что малышу как-то удалось в таком состоянии обойти посты стражи, которых по пути было немало. Сконцентрировавшись на продвижении при помощи всех четырех, правда, в строго вертикальном положении, изрядно помятый и перепачканный упорно полз по намеченному маршруту.
      «Интересно, как только пьяные находят не желающих иметь с ними дело пассий? Наверное, открывается третий глаз и просыпается шестое чувство», – усмехнулся старик, сделав несколько шагов вперед к продолжавшему путь нетрезвому страннику.
      Мечом любитель спиртного не разжился, зато где-то умудрился раздобыть две бутылки: одна торчала за поясом донышком вверх; другая, на три четверти пустая, была в руке, а ее еще не высохшее содержимое портило довольно дорогое платье.
      – Ты-ы-ы-ы!!! – как взбесившийся бык, пыхтя и брызгая слюной, взревел офицер и рывком оторвался от стены.
      Попытка гордо встать руки в боки почти увенчалась успехом, но служивый переборщил, когда задрал голову вверх. Естественно, он завалился назад и упал, с громким стуком ударившись затылком о ковер, под которым находилось не деревянное покрытие, а каменные плиты.
      – Этого еще не хватало, – недовольно проворчал старик, глядя на распластавшегося на полу и не подающего признаков жизни офицера.
      Как назло, стражники по-прежнему где-то пропадали, и Кено пришлось самому оттаскивать неподвижное тело. Он не мог допустить, чтобы его величество по дороге в спальню обнаружил или, еще чего доброго, споткнулся бы о мертвецки пьяного офицера, неизвестно кем и за какие такие заслуги приглашенного во дворец. Подобная мелочь могла легко нарушить грандиозные планы, и хозяин за преступное бездействие по седой голове не погладил бы.
      По старой привычке выругавшись и с горечи плюнув на мерзкую рожу хама, старик нагнулся над бесчувственным телом, чтобы поудобней схватиться за ворот куртки и оттащить в ближайшую комнатку. Однако стоило лишь старому «лису» взяться за ткань, как глаза офицера мгновенно открылись, а левая рука пьяницы быстро обвилась вокруг шеи сыщика и притянула его к себе. Кено еще не успел понять, что он стал жертвой наиподлейшего обмана, а острая боль уже пронзила живот чуть выше кожаного пояса. Старику было не суждено умереть от любимого им вида оружия, меча, почетной смертью в бою с сильным противником. Острый кинжал в твердой руке разорвал, как тонкую ткань, звенья прочной кольчуги и теперь медленно продвигался вверх, вспарывая мышцы живота.
      – Привет от Вебалса, бушь знать, как меч в спину вонзать! – со злостью и остервенением прошипел Палион на ухо корчившемуся в предсмертных судорогах старику и отпихнул его тело в сторону, не забыв напоследок отдать должок, то бишь смачно плюнуть. – А это тебе от меня, харкун!
      Притворяться пьяным не сахар, но есть вещи и похуже, например, хлебать мутную жижу в коллекторах или обряжаться в женское платье. Встав на ноги, разведчик чуть не повалился обратно. Его сильно мотнуло: то ли он слишком вжился в роль, и привыкший раскачиваться при ходьбе организм не смог самостоятельно отрегулировать крепость ног, то ли он попросту надышался винных паров, вылить-то на одежду пришлось не безалкогольную бутафорию.
      Отобрав у умирающего старика меч, Лачек огляделся по сторонам. Пустота коридора и отсутствие стражи смутили его точно так же, как и старика, но в отличие от Кено он догадывался, что тому было виной. От опасного врага, притаившегося под личиной смазливой девицы, его отделяла лишь незапертая дверь, и быть может, пара-другая комнат, точного расположения помещений дворца он не знал. Хоть желание кинуться в последний бой было и велико, но Палион помнил и не думал нарушать инструкции Вебалса, строго-настрого запретившего ему самому атаковать противника. Решив, что план божества стоит довести до конца, Палион перевернул наконец-то дошедшего до стадии трупа старика на живот и всунул ему в быстро теряющую тепло руку початую бутылку.
      – За мое здоровье! За твое уже пить бессмысленно, – цинично заявил бывший майор разведки, сделав небольшой и первый за ночь глоток из второй бутылки и усаживаясь возле стены.
      Со стороны могло показаться, что двое закадычных дружков пили-пили, пока один из них не выдержал напряженной борьбы и не уснул. Именно такого эффекта Лачек и добивался, а теперь с нетерпением ожидал, когда из-за поворота покажется троица следивших за ним рыцарей Ордена, от которой ему удалось оторваться всего пару минут назад. Разведчик уже стал бояться, что слишком хорошо запутал следы, и охотники за Озетами заплутали, но как раз в этот миг в поле зрения и появились «небесные братцы». Его скромная персона с бутылкой в руке, естественно, привлекла их внимание.
      – Где она, слышь, ты, пьянь подзаборная, где она, девка, за которой ты перся?! – схватив притворявшегося разведчика за грудки и рывком подняв его на ноги, орал прямо в ухо разъяренный долгим блужданием по королевскому крылу дворца молодчик.
      – Э-э-э! – высунув язык изо рта, протянул актер самоучка, которому довольно сносно удавались роли дурачков и забулдыг, и ткнул бутылкой в сторону двери, за которой начинались королевские покои.
      Стерпеть оплеуху от благородного рыцаря пришлось, хорошо еще, что поблизости не нашлось белого коня, отвратно ржущего и бьющего копытом. Зато Палион обрызгал потенциального противника вином и направил, по сути, на верную смерть, ведь ринувшиеся к двери защитники «небес» вряд ли смогли бы пережить встречу даже с «малой частью» Озета.
      Дождавшись, пока дверь закроется, Палион оставил бутылку уже окоченевшему старику и с чувством частично выполненного долга побежал обратно в бальную залу. По дороге ему встретился довольно многочисленный патруль. Разведчик едва успел спрятаться за штору, откуда, затаив дыхание, наблюдал за передвижением стражи. Правда, стражники были какими-то странными: слишком небрежно носящими парадную форму, с небритыми рожами копошившихся несколько дней кряду в навозе крестьян, и совершенно не умевшими ходить в ногу.
      Наконец-то счастливая улыбка озарила лицо смертельно уставшего от возни на этой дикой планете диверсанта. План Вебалса был хоть и не идеален, но уже на восемьдесят процентов удался. Впервые за долгие годы мытарств Палион ощутил удовлетворение, что расправлялся с врагами их же собственными руками. Правда, грозный Палач до сих пор так и не понял, кто же их главный враг и почему хитрец Вебалс вдруг стал оберегать жизнь герцога Самвила, «большей части» Кергарна, а значит, и его заклятого врага?
      Жизнь полна разочарований: вместо короля в распахнувшуюся настежь дверь спальни влетела троица сомнительных личностей с обнаженными мечами в руках.
      – А вот и наша красавица! Что же ты, девица, дверку не запираешь?! – ехидно улыбаясь, произнес один из них и подал товарищам какой-то знак.
      Те, в свою очередь, лишь кивнули головами и разошлись в разные стороны, отрезая девушке путь к окну и двери.
      – Кто такие?! Пшли вон! – выкрикнула восемнадцатилетняя баронесса, уже успевшая вжиться в роль полноправной госпожи апартаментов и всего Лиотона и настолько уверенная в своих силах, что даже не помышляла о бегстве.
      «Будь осторожна, они из Ордена! – внезапно появилась в голове Октаны тревожная мысль. – У них под одеждой кольчуги из особого сплава, голыми руками не бей!»
      «И не подумаю, – мысленно ответила юная красавица засевшему у нее в голове доброжелателю. – Зачем руками, к чему маникюр портить?!»
      В голову того, кто стоял у окна, полетело кресло, и как показалось не успевшему вовремя отскочить в сторону рыцарю, оно было не столь уж и мягким. Бросок послужил сигналом к нападению, в воздухе запели свою грозную песнь мечи, красавица ловко уходила от ударов и, задрав длинное платье аж до бедер, умело пускала в ход кованые каблуки сапожек, то сдирая кожу с колен нападавших, то ударяя по пальцам их ног. Уже на второй минуте возни все три рыцаря прихрамывали, а один держался свободной от меча рукой за разбитую голову.
      Октана могла легко убить рыцарей, но лишала себя этого удовольствия, поскольку берегла обстановку спальни для другого дела, которое, по ее мнению, еще могло, нет, просто обязано было этой ночью произойти. Пачкать ковры с мебелью кровью – не лучшая прелюдия для любовных утех, по крайней мере неженку-короля это могло смутить. Заботливая баронесса хотела сначала обессилить противников, затем, придушив, засунуть их тела под кровать.
      Первая часть плана ей удалась, уставшие и явно недостаточно подготовленные к бою в таком высоком темпе «небесные братья» стали отступать к двери, уже не падая, а едва успевая защищать свои бедные, истоптанные, истерзанные каблуками ноги.
      Поле сражения осталось за победительницей, но тут произошло невероятное, неожиданное и для одной, и для другой стороны событие. В дверях появилась стража, небольшой отряд из десяти человек, явно агрессивно настроенных по отношению к мерзавцам, устроившим в королевской опочивальне несусветный бардак.
      – Взять их! – выкрикнула баронесса, совершенно позабывшая опустить платье.
      Однако стражники не нуждались в приказах, исходивших от непонятно кого, они и без глупых запоздалых указаний знали, что следует делать. Не успели утомленные боем рыцари повернуться к новой угрозе лицом, как солдаты схватили их сзади и безжалостно перерезали глотки.
      – Да что вы творите, дурни! Не здесь, не здесь нужно было! – ужаснулась Октана, увидев, как кровь фонтаном брызнула на ковер и картины.
      – Слышь, ребята, она нас дурнями назвала! – не по-доброму рассмеялся один из солдат.
      – Стражники дурни, а мы, барышня, нет! Мы всегда знаем, чего хотим и что делаем! – произнес второй, чьи глаза со злостью смотрели на даму из узких прорезей шлема.
      Октана вдруг поняла, что перед ней стояла не стража, а кто-то еще, так же, как и рыцари Ордена, жаждущие ее смерти. К несчастью, внутренний голос молчал и не давал указаний, как спастись. Справиться с десятком переодетых убийц уставшая баронесса уже не смогла бы, тем более что одежды мужчин вдруг стали резко трещать по швам, а шлемы соскакивать с увеличивающихся в объеме, вытягивающихся в звериные морды и обрастающих волосами голов, как пробки вылетают из бутылок с вином.
      «Это отступники, они пришли убить меня, даже не меня, а того, кто сидит у меня в голове», – подумала Октана и, пытаясь спастись, бросилась к окну. Реакция разумных зверей была молниеносной, только что принявшие свое истинное обличье вутеры да оборотни мгновенно накинулись на баронессу, как только девушка повернулась к ним спиной. Добраться до окна девушка успела, но только по частям, а ее красивая головка даже выкатилась на карниз, став украшением ночного дворца.
 
      – А может, он и не придет вовсе, может, он западню почувствовал? Я вот на его месте или бы притаился в тихоньком уголке, или давно уж город покинул.
      – Эх, сотник-сотник, – укоризненно покачал головой Мерун. – Ничего-то ты о нашем противнике не знаешь, наверное, это и к лучшему. Он здесь, я знаю, я чувствую, нам бы с тобой поводыря получше, уже давно мерзавца нашли бы. Да, Лукаба, что притихла?! В игры со мной играть опять вздумала?!
      Прислонившийся спиной, почти лежавший на колонне вампир открыл глаза. Девушка прикладывала массу усилий, чтобы не потерять сознание и не сползти. Она устала, устала от побоев, угроз и безвыходности своего положения. Жанор не отпустил бы ее даже на радостях, что ему удалось поймать не просто одного из Озетов, а самого Вебалса, подлейшего из подлейших, по его мнению, колдуна.
      – Запахи… здесь слишком много народу и блюд… мне запахи мешают… – произнесла девушка в свое оправдание и получила полный презрения взгляд вместо ответа.
      – А ты уж постарайся, красавица, очень хорошо постарайся! – настаивал на своем Мерун, не ведающий, как сложно найти по запаху в толпе человека, даже если его флюиды резко отличаются от кожных испарений других.
      – Делаю что могу… А тебе разве одного Озета мало? Я же тебе на девку указала…
      – Не смей торговаться, мне нужен Вебалс! – категорично заявил Мерун. – Девка что, девка так… не очень ценное дополнение к коллекции вражеских голов…
      – А ты кровожадный, оказывается, это тебя и погубит, – донесся слева от Меруна ехидный смешок.
      Марвет увидел противного толстяка в дорогих одеждах, нагло ухмыляющегося и вытирающего шелковым платочком то ли соус, то ли кровь с уголков рта… Рука ветерана сама собой потянулась к оружию, но Наставник Ордена едва заметным жестом остановил его порыв. Во-первых, кругом было чересчур многолюдно, чтобы устраивать потасовки, а во-вторых, сам, добровольно пришедший к тебе враг все-таки достоин небольшого разговора.
      Музыка заиграла громче, пары быстрее закружились в танце, и нагло ухмыляющийся толстяк, чтобы его слова были услышаны, подошел ближе.
      – Ты хоть меня помнишь, о-о-о, могучий воитель? – вопросил Кор, закончив отчищать уголки губ и переключившийся на рукава, тоже испачканные в чем-то красном.
      – Как же не помню, вампирская рожа, еще в Дукабесе твою харю приметил, – невозмутимо ответил Мерун.
      – Вот и славненько, значит, не придется тебе объяснять, кто я таков. Приветик, Лукаба, вижу, поживаешь не очень… – Толстяк слегка кивнул находившейся за спиной под надежной охраной Марвета девушке.
      – И как только наглости у тебя хватило, вот так просто ко мне подойти? Неужто за жизнь свою никчемную не боишься? – поинтересовался Мерун, демонстративно продолжая держать руки на виду, скрещенными на груди.
      – Боялся, ох как боялся, но, знаешь ли, пришлось… Я ведь не просто так к тебе пришел, а как палра… парламект… Ну, в общем, как посредник, – наконец-то Кор догадался заменить трудно выговариваемое им слово «парламентер» на более привычное.
      – Парламентер, от кого же? – презрительно усмехнулся Мерун. – Неужто дела у Вебалса настолько плохи, что он с кровососами дружбу водит?
      – Плохи не плохи, дружба не дружба, а мы, гадкие кровососы то бишь, сейчас очень ходовой товар, – деловито заявил Кор. – Вон и ты к нашей помощи прибегаешь.
      – Есть чего сказать, говори! Я пустую трепотню слушать не намерен! – решил расставить все точки над «i» Жанор.
      – Как скажешь, как скажешь, – пожал плечами толстяк, ничуть не испугавшийся ни строгих речей, ни грозного вида. – Вебалс, а меня послал именно он, просил передать, что искренне сочувствует тебе, ты слишком увлекся его ловлей и не видишь, что происходит вокруг. А это, как известно, начало конца!
      – Скажи, где этот трус, и я сам ему кое-что передам!.. – Слова колдуна, прозвучавшие из уст вампира, задели самолюбие рыцаря, точнее, включили программу, что его имитировала.
      – Да, пожалуйста, пожалуйста, – быстро затараторил вампир и указал толстым пальцем в небо. – Он там, как раз возле той балки, чуть правее третьей справа люстры. Только не торопись, он нас прекрасно видит, и если первым с места двинешься ты, а не я, то он успеет не спеша скрыться.
      – Ну и что же он просил передать еще? – спросил Мерун, как ни странно, внявший аргументу. – Что же я не замечаю?! Что творится вокруг?!
      – Да так, ничего особенного, сущие пустяки, – опять зашевелил необычайно подвижными руками и плечами кровопийца. – Целая стая оборотней и парочка-другая вутеров спокойненько разгуливает по дворцу и лакомится жирной, мясистой стражей. Кстати, ты своих людишек случайно не «в золотые апартаменты» отправил? Тогда тебе повезло, существенно подэкономишь на жалованье!
      – Ты хоть понимаешь, какую дурь несешь?! – Мерун едва удержался, чтобы не отхлестать по щекам осмелившегося смеяться ему в лицо толстяка. – Оборотни, здесь, во дворце?!
      – Здесь, здесь, притом в самой королевской спаленке трапезничают, ну и так, слегка по дороге тоже перекусили… – внезапно лицо толстяка стало необычайно серьезным и злым. – Ты проиграл Мерун, ты погнался за врагом и не заметил, что забежал на болото! Сейчас ты тонешь, и зловонная муть уже подкатывает к горлу, но ты еще можешь спасти положение. У тебя есть два варианта: или ты сломя голову продолжаешь гонку за колдуном, или отправляешься спасать короля, который без сознания, но еще жив и находится пока в безопасном месте неподалеку от своей спальни. Первый путь лично я тебе не рекомендовал бы: слишком малы шансы на успех, да и за резню во дворце тебя по головке не погладят. Ты здесь был, но бездействовал, какое потрясение в веривших в Орден монархов! Как думаешь, вашу «небесную братию» перевешают или просто распустят?!
      К удивлению Марвета, его новый командир слушал и не перебивал. Жанор затоптал сапогами свою гордость и не позволил бушевавшему внутри его гневу задушить умничающего перед ним вампира. Наставник вырос в глазах ветерана, ведь старый солдат не знал, из чего сделан и как мыслит его рассудительный командир.
      – Второй путь гораздо проще, да и награда побольше. Вы с дружком-крепышом врываетесь в захваченные мерзкой нежитью покои и спасаете его величество, попутно получая в качестве трофея уже отделенную от плеч прекрасную головку девицы из рода Озетов. Ты герой и спаситель монарха, невинные души праведников торжествуют, а слава и влияние Ордена, взявшись под руку, гордо взмывают к «Небесам». Прекрасная картина, не правда ли? Впрочем, выбирать тебе, я слишком жалкое существо, чтобы советовать Наставнику Ордена.
      – Забирай свою девку и пшел прочь, жирдяй! – терпеливо выслушав речь вампира, Жанор грубо схватил Лукабу за руку и толкнул Кору в объятия. – Передай своему хозяину, я даю ему день, чтобы покинуть столицу, а затем… затем я все равно найду его и убью!
      – Непременно передам, – рассмеялся вампир вслед быстро побежавшим к «золотым апартаментам» Наставнику и его единственному, но стоящему многих солдату. – Я сам бы его с удовольствием… – замечтавшийся кровосос аппетитно причмокнул, – …да, силен, гад, не в меру!

Эпилог

      Солнце садилось, постепенно пряча свой величественный лик за крышами трехэтажных домов, а других и не строили в лиотонской столице. В связи с событиями прошлой ночи в королевском дворце жизнь в главном городе королевства полностью изменилась. Никто из горожан точно не знал, что же произошло на «осеннем балу», но последствия были весьма ощутимы. Запрет на торговлю и на ремесла до особого распоряжения. С самого утра по городу бродили усиленные патрули, еще никто и никогда не видел столько стражи на улицах. Ближе к полудню возле главных городских ворот образовался огромный затор из карет и повозок с гербами лиотонской знати. Вельможи поспешно покидали столицу, нет, просто бежали, как крысы с тонущего корабля, и никто не знал, что же их так напугало.