Сны призрака

– Но кто… – едва выговорил Хиеши.

– Человек, который уже не в первый раз портит мне жизнь, – сказала Мэри. – Чего расселся? Одевайся!

Патрик принялся в спешном порядке натягивать брюки, никак не попадая в штанины.

– Ну, тогда нужно его поймать, – говорил он неестественно медленно и ровно. – Поймать – в смысле, снарядить погоню. Найти… догнать… подстрелить… уничтожить… Потом схватить… допросить… ну, да, допросить! И уничтожить. Или я это уже…

– Заткнись, – отрубила Мэри.

Хиеши едва не прикусил язык и сосредоточился на одевании.

– Я сейчас же отправляюсь на «Призрак», – сказала она, повернувшись к нему спиной.

Он поднял глаза:

– Ты с ума сошла!

– Нет, Патрик! Я прекрасно осознаю, что делаю.

– Но ведь он же у «Хейгорна»!

– Зато ключ у меня! Патрик, мне надоели эти бесконечные игры. Кто кого перехитрит и под кого подкопается… Эти сделки, петиции, подглядывания из-за угла, упование на Совет… Это все костыли для слабаков. Сильный приходит – и сам берет то, что ему причитается. Ни на кого не оглядываясь и ни с кем не считаясь. Мне пора стать сильной!

– Они нам этого не простят… – пробормотал Патрик беспомощно.

– Ну разумеется, не простят, – согласилась Уинслоу.

– Но ведь будет война! – закричал он в отчаянии.

Мэри обернулась и ткнула ногтем в живот Хиеши.

– Война уже идет, – сказала она. – Надо же, мой глупый дружок, а ты и не заметил.

* * *

Президент Кумбиэна Хоэв Делиан только что покинул рабочий кабинет и собирался домой. Дома, впрочем, ему предстоял отнюдь не отдых – с собой Делиан захватил подборку проектов законов и межпланетных соглашений, которые надо было изучить и, возможно, подкорректировать. Отдыхать было некогда: обстановка накалялась день ото дня, и особенно это чувствовалось в отношениях с Землей. Президент слышал, что земляне уже списали на счет кумбиэнских террористов крушение здания «Интергалактик». Понятно, что пока это были только слухи, но он прекрасно понимал, откуда и куда дует ветер. Сам он ничего не имел против обитателей Земли – при других обстоятельствах две планеты наверняка прекрасно поладили бы между собой. Все дело было в противостоянии ведущих компаний, а теперь еще и в загадочном объекте, известном как «Призрак», за который они вели борьбу.

– Господин президент! – окликнул Делиана на стоянке незнакомый высокий блондин, судя по всему, инопланетянин.

– Кто вы и что вам угодно? Чужак подошел поближе:

– Мое имя Лакамот Эйн Ундиблен, и я представляю Галактический совет. Пока – неофициально, хотя документ, разумеется, при мне. – Блондин извлек из кармана карточку, подтверждающую его слова. – Именно поэтому мне хотелось бы побеседовать с вами в неофициальной, так сказать, обстановке.

– О чем же вы хотите побеседовать, господин Уйди…

– Ундиблен, господин президент. Я с Клендры, хотя это вас вряд ли интересует. Я хочу побеседовать с вами о Хейгорне. И о компании тоже, но в первую очередь о ее президенте, господине Канехе Хейгорне.

– О Хейгорне, значит… – задумчиво протянул Делиан. Он уже привык: как только имя главы галактической компании упоминает инопланетянин – жди неприятностей. – Я сейчас собираюсь домой, и мы можем поговорить в машине. Только учтите: обратно вам придется добираться своим ходом.

– Об этом не беспокойтесь! – Ундиблен проследовал за президентом к элеру, на ходу раскрывая кейс и доставая из него стопку карт с записями. – Я хотел бы, господин президент, чтобы, пока мы будем лететь, вы посмотрели эти материалы. Просто бегло проглядите – ну а впрочем, как сами пожелаете. Что-то наверняка покажется вам знакомым, но кое-что, думаю, должно вас заинтересовать. – Представитель Совета демонстративно положил одну запись сверху. – А потом я надеюсь услышать ваши комментарии по поводу… И я еще раз повторяю, господин президент, что наша встреча неофициальная и все, о чем мы будем говорить, ни в коем случае не попадет в медию.

Велика ли разница, подумал Делиан. Что мне медия – тот, о ком пойдет разговор, все равно о нем узнает. Так что официально или нет, за языком надо следить.

Взлетели, и президент взялся за записи. Ту, на которую упирал Ундиблен, он пока отложил в сторону и обратился к другим. И правда, об этих делах Делиан знал. Вот тут – материалы о событиях последней недели: подавление бунта на Эстимане.

А здесь – голики с Чундрауда: там компания привлекала к тяжелому труду слаборазвитых аборигенов, которым платила безделушками или жалкими грошами. Я мог бы добавить еще многое, до чего вы пока не докопались, подумал президент; это с его молчаливого согласия Хейгорн налаживал производство на отсталых планетах такими методами. Дальше – рудники планеты Айхель: использование труда ссыльных преступников, которых содержали в нечеловеческих условиях. И еще в таком же духе. Женщина-скелет возле колодца, прижимающая к себе ребенка-урода… Несколько окровавленных полутрупов, прикованных к железной стене… Люди в хейгорновской космической форме вместе с военными, расстреливающие демонстрацию… Уродцы-мутанты в очереди за кусочками хлеба… Делиан понимал, что материалы подбирали тенденциозно, с конкретным намерением очернить компанию, однако пару раз его передернуло. Не то чтобы он не ожидал чего-то подобного, но увидеть своими глазами последствия действия документов, на которых в том числе стояла и его подпись, – совсем другое. А вот, кстати, и сами документы. Нет, не его уровня, конечно, а местных масштабов: новых поступило столько-то, убыло столько-то… причина: естественная смерть. Естественная, ага – в таких-то количествах!..

– Давно вы их собираете? – спросил Делиан.

– Я не собирал, – сказал Ундиблен. – Когда я начал расследование, я только наметил несколько, так сказать, точек, на которые следовало обратить особое внимание. И, господин президент, я сам удивился, когда в этих точках я тотчас же нашел немало добровольных помощников. Согласитесь: одно это уже говорит о многом.

Хоэв перелистнул дальше: так, а тут что же? Погоди-ка, разве не об этом не так давно говорил другой инопланетянин, как его… Хаймс? Но здесь ни о каком Хаймсе нет и речи, зато есть утверждение представительницы Имака Чанхиуна в банке Интремма о том, что завещание, которое ей показывал Хейгорн, – фальшивка. И туда, значит, добрались… Что ж ты так грязно работаешь, Канех? Пока главный специалист был жив, попробовал бы кто собрать такой материальчик!

– Вы работаете на «Интергалактик»? – спросил президент напрямую.

– Я уже сказал, что представляю Галактический совет. Все остальное – конфиденциальная информация.

– Но ведь никто, кроме них, не стал бы затевать такое… – Делиан то ли утверждал, то ли думал вслух.

Ундиблен проигнорировал его слова:

– Вы бы все-таки взглянули на ту запись. Президент молча включил ее. Просмотрел один раз, вернул к началу и повторил еще, а потом снова. Это, однако, было чересчур даже для Хейгорна. А может, монтаж? Нет, «советчики» – не те, кто добивается цели любой ценой, им репутация дорога. Но, Великий Дух, эти безумные глаза…

Элер тем временем уже достиг президентского квартала.

– Куген, сядь в парке, – распорядился Хоэв.

Представитель Совета молчал – ждал, пока Делиан выскажется сам. По лицу президента он догадывался, что все-таки сумел его удивить и тот уже не оставит материалы без внимания.

Машина опустилась на дорожку между высокими тигорами. Президент сделал знак охране оставаться поодаль.

– Как вы это раздобыли? – спросил он следователя.

– К сожалению, господин президент, этого я пока не могу вам сказать.

– Но вы уверены, что это подлинная запись?

– Вы должны понимать, что абсолютной уверенности в наш век быть не может. Но есть веские основания утверждать, что данное событие произошло на личном корабле Хейгорна, когда он возвращался с Хайлама из банка Интремма. И вот теперь я хотел бы спросить вас, господин президент: вы ведь знакомы с Хейгорном? Я имею в виду, в неофициальной, так сказать, обстановке?

– Да, нам доводилось общаться… не только по делам.

– Он в жизни такой же деспот, как и у себя в компании?

– Господин… Ундиблен, Канех Хейгорн – сильная личность. Личность, которая всегда стремится доминировать. И в общении, вольно или невольно, он подавляет окружающих. Иногда это ощущаешь на себе… ну, не только сознанием, но как будто и телом. С ним бывает тяжело, это верно.

– Я вас понимаю. Но ведь подавлять морально – далеко не то же самое, что взять лучемет и выстрелить. Заметьте: выстрелить в человека, который ничем ему не угрожал! Который только что признался ему в преданности! А вы представьте: вчера он застрелил охранника, а сегодня стреляет в неугодившего ему сотрудника. Завтра – в посла Земли! А это уже международный скандал, господин президент! При нынешней обстановке – это почти война!

– Ну, перестаньте, не говорите ерунды, – сказал Делиан, думая: «Где бы взаправду взять уверенность, что все это ерунда?»

– Может быть, может быть… Но вы ведь не можете объяснить, что побудило его застрелить охранника?

– Если я не вижу причины – это не значит, что ее нет.

– Да, разумеется. Ну, хорошо, я попробую быть с вами откровенным, насколько это возможно. Все эти колониальные ужасы, которые я вам показал, и выстрел на десерт – серьезный повод для Галактического совета задуматься, хочет ли он дальше иметь дела с Кумбиэном. А это значит, господин президент, что вы потеряете не только перспективу выхода на Землю. Вы потеряете связи, которые у вас сейчас налаживаются: Эалья, Мариза. Потом от вас отвернутся те, с кем вы сотрудничаете давно: Хайлам, Клендра, Огро… Вы окончательно потеряете тот же Эстиман. Можете потерять даже колонии, где ваша власть пока еще кажется, так сказать, нерушимой. Это – один вариант. Но есть и другой. Вспомнить, что Кумбиэн – это не только «Хейгорн». И главный здесь – вы, а не он. И если разобраться как следует, то в подавляющем большинстве совершенных компанией злодеяний виноват один человек. И, может быть, традиция компании передавать власть по наследству не так уж хороша…

– Вы же ведете расследование? – спросил Делиан.

– Да. И что?

– Ваша позиция… хм… выглядит слишком односторонней.

– Я изучил достаточно фактов, господин президент, – сказал Ундиблен. – И мои соображения очень просты. Если выбирать между одним раскладом, при котором могут пострадать очень многие, и другим, когда страдает, по большому счету, один человек… По-моему, совершенно логично представляется выбрать второй. Совету не нужна кровь и тем более война. Вам, надеюсь, она тоже не нужна.

– Господин Ундиблен! Если вы действительно верите, что при втором варианте пострадает всего один человек, то вы чересчур наивны.

– Ну, разумеется! – улыбнулся клендриец. – Теперь я понимаю, почему вы так его защищаете.

– В отличие от вас я не нахожу в этом ничего смешного.

– А вам не кажется, господин президент, что пора уже перестать жить в страхе?

– Мне, возможно, много чего кажется, – ответствовал Делиан. – Если бы я следовал тому, что мне кажется, все могло быть иначе. Например, война могла бы уже идти. Мы могли уже потерять многие колонии. Или даже сами стать колонией… хотя бы Хайлама. Видите: не только у вас там, в Совете, богатое воображение.

– Да уж, – пробормотал Ундиблен.

– Надеюсь, вы не ждете от меня решения прямо сейчас?

– Ну что вы, господин президент! К сожалению, принимать решение будете не вы и не я, а Галактический совет. Все, что вы можете сделать, – подтолкнуть его в нужную сторону.

– Я вас понял. Могу я оставить записи себе?

– Да, разумеется. Я сделал эти копии специально для вас. А если пожелаете что-то сообщить мне, господин президент, то можете связаться со мной в любое время. Даже если я буду спать, то проснусь и поговорю с вами.

– Я это учту, господин Ундиблен!

– Как вам будет угодно! Что же, господин президент, теперь я должен вас покинуть.

– Всего хорошего!

Делиан не вернулся в машину, а пошел домой пешком, пользуясь редкой возможностью подышать натуральным воздухом. Охрана неторопливо вышагивала следом.

Ну ладно, думал он, не то чтобы я совсем не мог понять Канеха. Всю жизнь его сдерживал Чанхиун, а тут профессора не стало – и он как с цепи сорвался. Нет – по идее, он перебесится и успокоится, тогда все встанет на круги своя. Проблема в том, что когда начинает беситься человек, обладающий властью и возможностями Канеха Хейгорна, он может натворить столько, что потом за полсотни лет никто не расхлебает…

Надо будет побеседовать с ним, решил Делиан. Неофициально, как говорит этот Ундиблен. Спокойно, по-дружески… как ни странно это звучит в нашей ситуации. Объяснить, чем оборачивается дело. Втолковать, вразумить… Да, конечно, я рискую. Но если оставить все как есть и пустить на самотек – будет еще хуже. Мы можем храбриться и делать вид, что самые могучие во Вселенной, но если Совет выскажет недоверие – где будет наша храбрость и могущество? Как заговорит Канех, если лишится половины своих эккумундивных ресурсов? Что он скажет, наконец, если «советчики» отберут у него новую любимую игрушку – «Призрак»?

Лучше не затягивать с этим разговором, подумал президент, подходя к дому.

* * *

Поздним вечером Анатолий Сундуков закрылся у себя в кабинете, непроницаемом для прослушки. Пробежавшись по адресной книге, он остановился на имени человека, с которым предпочитал общаться как можно реже. Однако сейчас обстоятельства того требовали. Командующий щелкнул на «вызов», и на экране появилась лысая физиономия начальника Восточного департамента контроля и наблюдения:

– Слушаю.

– Это некий Сундуков из дальней разведки. Помнишь такого?

– Помню, – равнодушно сказал Чжу. УКР и ДКН никогда особенно не ладили.

– Я понимаю, что ты очень рад меня видеть, – сказал Анатолий. – Но вот тебе задачка из области арифметики. Есть два человека – оба профессионалы высокого класса. Первый не останавливается ни перед чем, обманывает своих и чужих, лишь бы попасть на «Призрак». А у второго запросы скромнее. Он всего-навсего идет и покупает машину, которая ему триста лет была нужна. Вот такие дела творятся в нашем королевстве… Сможешь сложить два и два?

– Чего ты хочешь? – спросил Чжу.

– Я знаю, что ты опекаешь дорогую всем нам президенточку. И я понимаю, что она заправляет первой корпорацией Галактики и все такое. Но в последнее время она вытворяет, как бы это сказать помягче, странные вещи. И я хочу понять, какого подзаборного демона у вас там происходит!

– Мэри не маленькая, – сказал китаец. – Сама решает, что ей делать.

– Это я понимаю, Чжу! – Сундуков повысил голос. – Эти двое, о которых я только что сказал, тоже отнюдь не дети. Как говорят маризяне: больше ответственности! А у вас там, как я погляжу, полный беспредел? Что это за фокусы с рекламой?

– Больше никаких фокусов. Спутник уничтожен.

– Ты?

– Нет. Я не распыляю уникальные артефакты. – И, прежде чем разведчик успел что-то произнести, добавил: – Мэри улетела несколько часов назад.

– Куда? – спросил Сундуков, чувствуя неладное.

– Она не сказала. Но догадаться можно.

– Да она совсем спятила… – Командующего бросило в холод. – Да ты, разъетить твою три раза, понимаешь, что это значит?! Елки сосновые, ты что, войны хочешь?!

– Я – не хочу. Повторяю: я за нее не отвечаю.

– Ну и грош цена тебе и твоему департаменту! Останови ее!

– Не могу, – возразил Чжу, сохраняя спокойствие.

– Тогда дай мне полномочия, и это сделаю я! Декаэновец словно попытался взглядом проглотить собеседника:

– Пока я жив, ни один волос не упадет с ее головы.

– Отлично! – закричал Сундуков. – С ее – не упадет, а все остальное гори огнем, так?

Чжу молчал, и никто не сумел бы догадаться по его лицу, что у него на уме.

– Ладно, – сказал разведчик после недолгой паузы. – Давай будем играть иначе. Если она тебе так дорога и ты за нее беспокоишься, тогда спаси ее! Спаси ее от нее самой!

Теперь настал черед призадуматься Чжу.

– Я попробую что-нибудь сделать, – наконец сказал он.

– Надеюсь, что не только попробуешь, – вполголоса проговорил Сундуков.

Потом, отключившись, он еще минуту глядел в потемневший экран.

II

Михаил Квалин медленно плыл в вязкой бирюзовой массе. Вернее, не сам плыл, а его несло течением. Вокруг ничего не менялось, и он не мог определить, куда движется. Наверное, я утонул, решил Квалин. Но почему я не задыхаюсь? А, ну да: здесь же можно дышать без скафандра! Как на «Призраке». Или «здесь» – это и есть на «Призраке»? Как я вообще сюда попал?

Но разведчик не мог вспомнить, как сюда попал. Воспоминания остались далеко, за черной непроницаемой стеной в его сознании, сквозь которую он не мог проникнуть. Все, что ему оставалось, – полагаться на течение, надеясь, что в конце концов оно его куда-нибудь вынесет.

Куда-нибудь… а куда ему вообще надо?

Такой простой на первый взгляд вопрос на поверку оказался слишком сложным, и Квалин, повертев так и сяк, вынужден был оставить его без ответа.

Впереди показалось что-то темное и, подплыв ближе, Михаил понял: это человек. Затем они развернулись друг против друга, и разведчик узнал Хиорса Бентиэна.

– Ты вернулся, Ремпальдс? – спросил главный исследователь.

– Нам надо поговорить, – сказал Квалин.

– Я тоже думаю, что нам есть о чем поговорить. Я жду тебя на станции!

– А как насчет галактической полиции? Она меня там тоже ждет?

– Думаю, мы сможем обойтись без полиции. Если, конечно, ты больше не собираешься ни в кого стрелять.

– Это не так-то просто сделать, когда у меня за спиной двое твоих головорезов!

– Ну, Ремпальдс, еще бы! – довольно согласился Бентиэн.

– Я хочу поговорить сейчас. До того как прибуду на станцию.

– Хорошо, но спрашивать буду я. Ты дошел до источника?

– Нет, мы начнем не с этого. Во-первых, я не маризянин.

– Значит, не маризянин? А я смотрю: вроде что-то не то… Твоя речь изменилась!

– Заметил наконец-то! Разведчика из тебя не выйдет, Хиорс. Я землянин. И я работаю на Совет. Если со мной что-то случится, вам тут сразу станет очень весело!

– А если они узнают, что их агент убивает людей?

– У меня особые полномочия.

Бентиэн вздрогнул – «магические слова» подействовали.

– Нет, погоди, – спохватился он. – Видите ли, полномочия у него! Это что за полномочия, чтобы стрелять…

– Хейгорн вот-вот слетит, – не дал ему договорить Квалин.

– Э… что?

– Вообще-то это секретная информация… – разведчик импровизировал, говорил будто нехотя. – Совет собирается поставить условие: сотрудничать с Кумбиэном, только если Хейгорна отстранят. Сменят руководство компании.

– Бред какой-то… – сказал Бентиэн.

– Конечно, это пока нерешенный вопрос… – Михаил продолжал, не слушая собеседника. – Дело в том, что Хейгорн убил человека. Жестоко пристрелил. Об этом случайно стало известно, ну и… В общем, дальше думай сам: ты остаешься со старой властью? Или будешь помогать строить новую?

– Ты к чему это все? – Хиорс выглядел потерянным.

– К тому, что я замолвлю о тебе словечко в Совете. Если ты не станешь вспоминать о нашем инциденте. И если твои люди не тронут меня.

– Так-так… – По лицу Бентиэна была видна напряженная работа мысли. – Сначала я хочу узнать, что ты видел на «Призраке».

– Узнаешь, – пообещал Квалин. Начальник хотел что-то сказать в ответ, но тут его развернуло, и он уплыл прочь. Михаил снова остался один среди однообразной синевы. Этот разговор с Бентиэном как будто уже происходил раньше: казалось, еще чуть-чуть – и вспомнится, что было потом. Но на ум ничего не приходило, в голове поселилась странная пустота.

Квалин попробовал отталкиваться руками, чтобы плыть быстрее. Но получалось наоборот: руки застревали в вязкой жидкости, и он только вертелся на месте, ничуть не продвигаясь. Похоже, единственное, что оставалось, – отдаться на волю течения и ждать, что будет дальше.

Ждал Михаил недолго. Сверху к нему подплыла другая фигура, и он узнал Петьку.

– Сегодня, представляешь, с какого-то дуру машину купил, – сказал Скамейкин.

– Ты бы лучше корабль покупал, – посоветовал Квалин. – А еще лучше – сразу «Призрак», как Хейгорн.

– У меня денег столько нет, как у Хейгорна. На машину едва хватило.

– Это, конечно, минус, – вздохнул Михаил.

– Зато вот – плюс! – Петр вытащил что-то из кармана, поднял руку – и Квалин узнал ключ.

Несколько секунд он глядел оторопело.

– Откуда это у тебя? – спросил наконец.

– Нашел. – Он пожал плечами. – Как и ты свой нашел, вот и я тоже.

– Дай мне! – Командир протянул руку.

– Нет! – Скамейкин отодвинулся назад.

– Должен он быть у меня! – возразил Квалин.

– Так-так, это еще почему?

– Потому что первый у меня.

– Это ничего не значит!

– Дай сюда! – настаивал он.

– Нет! Ключ останется у меня.

Только сейчас Михаил заметил, что Петр говорит по-кумбиэнски. Да и он ли это вообще? Теперь Квалин видел, что в лице собеседника проступают черты одновременно Катака и Бентиэна.

– Ты не Петька, – сказал он.

– И что ты сделаешь? – спросил тот голосом Итхора.

Разведчик нашарил на поясе лучемет и молча поднял его.

– А, значит, так, да? Ну давай, стреляй! – Это снова был Скамейкин. – Я тебе больше не друг, да? Дружба дружбой, а ключи врозь, да? Ну стреляй, гад продажный!

– Ты не Петька… – повторил Квалин вполголоса.

– Посмотри на себя, – сказал визави, обернувшийся Кейвоном Хаймсом. – Жаль, что ты меня даже не слушаешь.

– Да провались ты в черную дыру! – Михаил нажал кнопку.

Скамейкин закричал и схватился за сердце. Поднял на Квалина взгляд, полный укора:

– Ты… ты убил ее, ты, ясно?! Ты всегда будешь оставлять за собой трупы тех, кто тебе дорог!

– Прекрати, – пробормотал командир.

– Ты убил ее! – не успокаивался Петр. – И меня! Их всех! Тех, кто ни в чем не виноват! Ты, ты, ты!

Квалин придавил кнопку несколько раз подряд – тело прорезали багровые полосы.

– Все ты… – на последнем дыхании прошептал Скамейкин.

Ключ выпал из руки. Михаил потянулся за ним, но «яйцо» быстро унесло прочь, зато окровавленный, почти утративший форму труп оставался рядом. Лицо менялось на глазах: Скамейкин… Катак… Диранст… Эрбрухт… Кейвон Хаймс… И… нет, только не это!

– Лилька… – прошептал Квалин едва слышно.

– Ты, – ее голос был еще тише.

Она улыбнулась – не ехидно-торжествующе, как обычно, когда поражала цели на тренировке, а с легкой грустинкой, удивительно сочетающейся с уверенностью, что все будет хорошо. Так она улыбалась Михаилу лишь однажды…

Вдруг знакомое лицо вспыхнуло и скрылось за слепящим сиянием.

– Сгинь! – выкрикнул Квалин.

Фигура развернулась и поплыла прочь, растворяясь в синеве. Михаил смотрел ей вслед, пока она не исчезла вдали. Затем швырнул от себя лучемет, но тот отдалялся очень медленно, будто застрял в вязкой массе, оставаясь немым укором разведчику. Квалин отвернулся, но оружие непостижимым образом снова оказалось перед глазами. Он закрыл их – и перед внутренним взором встал полыхающий шар, свет которого проникал в самые глубины сознания. От него становилось больно, Михаил открыл глаза – и опять увидел лучемет. Он обхватил голову руками и почувствовал, что плачет.

– Ну же, успокойся! – произнес знакомый голос, но Квалин не сразу сообразил, что это Мэри Уинслоу.

– Уйди, пожалуйста, – попросил он.

– Ты меня разочаровываешь, герой, – сказала она и неожиданно коснулась его лба.

– Я хочу побыть один, – повторил Михаил.

– Ты больше никогда не будешь один.

– Перестань! – крикнул он. – Все перестаньте!

– Мы никогда тебя не оставим, – сказала девушка.

– Я не хочу… – пробормотал он беспомощно.

– Ты привыкнешь. – Она протянула ему ключ.

Квалин тут же схватился за него – жадно, обеими руками. Неожиданно пальцы втянулись под белую поверхность, и он понял, что проваливается внутрь ключа.

– Отпустите! – закричал Михаил в отчаянии. Ответом был смех. Смеялась Мэри, смеялся Хаймс, смеялись Эрбрухт, Диранст, множество незнакомых голосов, и… да – Лилька тоже была среди них.

Ключ стал как черная дыра, в которую Квалин нередко норовил кого-нибудь послать, а теперь угодил сам. Тело сплющивало, легкие, сердце и желудок вопили от боли, но закричать Михаил не мог – голову сжало до гладкого шарика, с которого исчезли все выступающие части лица. Разведчик ощутил себя червяком, которого затягивало в пылесос. Болело все: каждая клеточка безмолвно орала, требовала свободы, но вынуждена была делить со своими соседками пространство, становящееся все более тесным.

А ведь так и должно быть в черной дыре, проскочила мысль. Там вся масса сосредоточивается в одной точке, и… что потом? Что я буду тогда чувствовать? Нет, что за глупости: ничего я не буду чувствовать, потому что человек в таких условиях не может существовать. Но я… я… о чем я только что подумал?

Да-да, именно об этом: а человек ли я еще?

В следующий миг Квалин сильно ударился головой. Да, точно: у него снова была голова. Над ним нависал серый потолок, а в ушах стоял навязчивый монотонный шум. И первым делом подумалось странное: похоже, я все еще жив. Вот только на каком свете?

– Ага, – сказал голос над самым ухом, – очнулся!

Голова по-прежнему болела, руки казались невероятно тяжелыми, а ноги были где-то далеко, словно чужие. Под потолком возникло лицо с ястребиными глазами.

– Койтль? – спросил Квалин. Собственный голос звучал слабо – казалось, разведчик слышит лишь отраженное эхо своих слов.

– Извини, – сказал Диранст. – Тебе надо было спать хотя бы сутки. Но дела такие, что сам я не справлюсь. Пришлось дать тебе стимулятор.

Михаил почувствовал, что ученый сел рядом с ним, обхватил его правой рукой, а его руку положил себе на плечо.

– Сейчас чувствительность потихоньку вернется, – сказал он. – Давай хватайся за меня!

Квалин сжал пальцы на плече Диранста.

– Вот так… еще чуток подождем… Ты держись, держись!

– Что это? – спросил Михаил. Неправильно спросил, нужно было как-то иначе, но слова не шли на ум.

– Отходняк после гадости, которую тебе ввели. Потом расскажу – некогда сейчас. Нужна лишняя пара рук. Сможешь? Сожми крепче!

Михаил изо всех сил вцепился в плечо Койтля.

– Вот, хорошо! Осторожно, встаем.

Квалин почувствовал, как его поднимают. Хотел помочь, но ноги не держали совсем, и он еще сильнее обхватил Диранста руками, в которые с каждой секундой вливалась сила. Теперь он видел пульт и два кресла перед ним. А сам, значит, только что лежал на койке сбоку. Итак, они на корабле… Корабле! Ну, да – самого Диранста, надо полагать.

Ученый подтащил разведчика к креслу, в которое тот едва ли не рухнул. Перед Михаилом предстал хорошо знакомый экран кругового обзора, на котором виднелись три объекта – один ближе и два заметно дальше. Рядом было и управление – джойстик наведения, регулировки мощности, выбор оружия, установка защитного поля и «теней»… Все это разведчик видел четко и ясно, хотя мысли по-прежнему были тяжелыми и вялыми, да и тело, не считая рук, почти не слушалось.

– Посмотри на меня, – попросил Диранст. Квалин повернул голову к ученому.

– Так, хорошо, координация в норме. Учти: глаза и руки я тебе поднял, но остальное пока на минимуме. Иначе бы организм не выдержал. Действуем просто: я маневрирую, ты стреляешь и защищаешься.

– В кого? – спросил разведчик.

– Во всех.

– Зачем?

– Иначе они подстрелят нас.

– Да, – сказал Квалин, имея в виду, что он согласен.

– Тогда начинаем. Они уже приближаются.

Михаил развернулся к пульту. Управление «Фениксом» он знал хорошо – не раз упражнялся на тренажере, да и на настоящем корабле пробовал. Эта модель, пожалуй, поновее, но по тому, что Квалин успел увидеть, принципиально не отличалась от известных ему. Разведчик нажал кнопку – и звездное небо подплыло и окружило его, словно он сам теперь был кораблем. Красные фигурки врагов приближались, особенно тот, что вырвался вперед. Михаил запросил идентификацию: ага, понятное дело, кумбиэнцы. Но это вам не прогулочные «Буиндеры»-персоналки, а настоящие боевые «Хоэрги».

Не чересчур ли – трое на одного? Впрочем, выбирать не приходится.

Квалин настроил отслеживание всех троих. Для импульсов дальность пока была великовата. Грави-пушкой бабахнуть можно, но скорее только напугать – зацепить шансов почти никаких. Стрелять наудачу Михаил не любил – предпочитал бить наверняка. К тому же не хотелось начинать первым. Пока что он подготовился: включил легкий защитный экран со стороны прямой видимости и перевел все оружие в активный режим, чтобы оно подзаряжалось максимально быстро после каждого выстрела.

Тем временем треугольник ближайшего «Хоэрга» размазался тусклой кляксой – противник включил «тени». Пятно плясало и на глазах меняло форму – попасть в него теперь стало еще более нелегкой задачей. В таких условиях Квалин не рассчитывал на автоматику – он выделил предполагаемый центр масс и держал его на прицеле. Конечно, если кумбиэнец начнет вилять, за центром уже не уследишь и подстрелить его будет почти невозможно, пока он не подойдет вплотную. Однако многие полагали, что «тени» сами по себе делают корабль неуязвимым. Если противник из таких, то его ждут неприятности. Совсем скоро – вот только сократит дистанцию на пару километров…

Подпустив врага ближе, Михаил тоже активировал «тени» – и ахнул. Такого широкого разброса не было ни на его «Устремленном», ни на последнем известном ему «Фениксе». Диранст использовал переменное поле очень сложной структуры – активные участки чередовались с нулевыми, зато общий охват возрастал в несколько раз при тех же затратах энергии. Но как ему удалось добиться стабильности? Квалин тут же решил, что не ему ломать над этим голову, – расскажет потом в управлении, пусть они подумают… если доживет.