Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Виноградов (№4) - Зона поражения

ModernLib.Net / Боевики / Воронов Никита / Зона поражения - Чтение (стр. 15)
Автор: Воронов Никита
Жанр: Боевики
Серия: Виноградов

 

 


— Ты чего это? — поинтересовался на правах старого знакомого Головин. Вместе с майором он напряженно осматривал окрестности в поисках незамеченной опасности. Не выпуская, впрочем, из поля зрения и самого сидящего за рулем человека.

Водитель, не тратя времени на дискуссию, включил «аварийку» и обернулся:

— Давай! Надо выбросить. — Он уже достал из-под брошенной рядом с сиденьем куртки снабженный глушителем пистолет и теперь протянул ладонь капитану.

Тот кивнул и отдал пригретый под боком автомат итальянского производства.

Очевидно, это соответствовало полученным им ранее инструкциям.

— А это — тоже? — Головин показал надешевенький, с перемотанными изолентой наушниками плейер.

Молчаливый «шофер» отрицательно покачал головой, дождался, когда на всем видимом протяжении трассы не будет ни одного автомобиля, и пружинисто спрыгнул на асфальт. Подойдя к перилам моста, он примерился и с размаху зашвырнул оружие на самую середину реки. Правильно! Так и не понадобившиеся стволы теперь становились опасны в первую очередь для самих путников.

— Что это? — спросил у приятеля Виноградов, показывая глазами на плейер.

— «Крикун». Слыхал?

— Знаю. — Штуковина, замаскированная под отслужившую свой век безделушку, представляла собой специфическую разновидность радиомаяка. В случае опасности устройство выдавало в эфир сверхкороткий, но очень мощный импульс — сигнал опасности, способный преодолеть практически любые естественные и искусственные радиопомехи — говорят, вплоть до полярного сияния. Главное — успеть нажать на заветную кнопочку как раз в тот критический момент, когда справиться своими силами уже нельзя, но еще очень хочется сообщить об этом, кому следует.

Головин опять дисциплинированно переложил «крикуна» куда-то поближе к себе — и как раз в тот момент, когда водитель забрался в кабину.

— Все в порядке?

Человек за рулем пожал плечами, выключил аварийную сигнализацию, тронулся с места и, стремительно набирая скорость, двинул машину дальше по трассе.

Опять справа и слева от дороги замелькали полосатые столбики ограждения. Свет фонарей отсекал скуповато отмеренное автомобилям пространство от сонного мира молочных заводов, коровников и коттеджей.

— Приедем на место — сожру чего-нибудь. Мясного… — мечтательно сообщил Головин.

— Неплохо бы! — согласился Владимир Александрович. Выпитый в лесу кофе давно уже покинул желудок, оставив после себя только приятные воспоминания.

Проскочили очередную бензоколонку с неизменным буфетиком за стеклянной витриной, но никому из спутников даже в голову не пришло остановиться — судя по указателям, разогнавшийся рефрижератор скоро достигнет чисто выметенных пригородов одной из красивейших столиц Скандинавии.

— Красиво идет! — Виноградов загляделся на плоский, похожий на мыльницу автомобиль с тонированными стеклами и антенной на крыше. Без труда поравнявшись с российским «дальнобойщиком», скоростная машина какое-то время шла в соседнем ряду, а потом, издевательски полыхнув фарами, ушла вперед.

— Пижон…

— Дорогая штучка. Даже здесь не каждому по карману.

— Ну номера-то, кажется, немецкие… Нет? — покосился Виноградов на сидящего за рулем коллегу.

Тот кивнул, с тихой завистью профессионального автомобилиста наблюдая за стремительно удаляющимся чудом техники. Вскоре красные точки габаритных огней великолепной машины исчезли за поворотом трассы.

Еще некоторое время ехали молча.

— Во, гляди!

— Попа-ался… — высунул мятую физиономию из-за шторки капитан Головин. — А что? Правильно! За удовольствие надо платить.

— Ой, Вадик, ему этот штраф — как тебе высморкаться, — махнул рукой Владимир Александрович. — Выпишет чек…

— Ничего, богатые, как говорится, тоже плачут!

— Могут прав лишить, если пьяный. — Водитель со знанием дела оценил обстановку. — А то и посадят!

Они уже почти поравнялись с тем местом, где совершил вынужденную остановку пижон на «мыльнице».

Картинка получалась вполне очевидная. У бетонного столбика по-хозяйски расположился то ли черный, то ли темно-синий «фольксваген» — казенного вида, но без опознавательных знаков.

Рядом стоял мужчина в комбинезоне — в ритмичных отблесках укрепленной на крыше автомобиля «мигалки» его фигура с длинноносым полицейским радаром казалась' загадочным персонажем из какого-нибудь мультипликационного сериала про пришельцев. Напарник в штатском, но с портативной рацией на кожаном ремешке, наклонился над водительской дверью прижатого к обочине лихого автотуриста из Германии.

В момент, когда рефрижератор уже почти поравнялся с «фольксвагеном», из-за могучей спины того, кто держал прибор, высунулся третий полицейский. Дав короткую отмашку светя щимся жезлом, он потребовал остановить и их грузовик.

— Коз-злищ-щи! — в этом коротеньком слове-шипении сконцентрировалась почти вековая и интернациональная неприязнь человека за рулем к стражам порядка.

— Но мы же вроде не нарушали?

— Да, блин, кто же его… — Любой, даже самый хладнокровный водитель, когда его останавливает офицер дорожной полиции, теряет изрядную долю уверенности в собственной правоте.

— Спокойно, мужики, — подал голос капитан. — Нет проблем!

Действительно: с документами у всех троих порядок, легенда передвижения по маршруту абсолютно правдоподобная, машина «чистая», не то, что до остановки на мосту.

— Вадик, ты вообще, если что, спишь, понял?

— Понял… — Головин послушно втянулся обратно, на лежачее место, и уже оттуда подал голос: — Деньги не свои, на крайний случай — заплатим!

— Да было бы за что… — Они уже окончательно припарковались метрах в пятнадцати от полицейской «засады». Водитель сосредоточенно собирал воедино для предъявления офицеру многочисленные справки и документы на груз и машину.

— Надо будет вылезать?

— Сиди пока. Сам придет.

К кабине действительно приближался тот самый полицейский, который подал им сигнал остановиться. Шагал он довольно энергично, однако без суеты, по пути ощупывая глазами борт и огромные скаты рефрижератора.

— Хэллоу, офицер! — Водитель спрыгнул на дорогу, как раз так, чтобы оказаться лицом к лицу с представителем власти.

О чем они разговаривали, Виноградов, и настороженно посапывающий за шторой капитан могли только догадываться — дверь прикрылась сама собой, и снаружи проникали только отдельные неразборчивые реплики.

— Твой паспорт далеко? — в кабину просунулась голова «шофера». Сейчас она находилась примерно на уровне ботинок Владимира Александровича.

— Нет, с собой. — Майор с готовностью уважающего закон гражданина полез за пазуху, чтобы извлечь полученный от Головина при выезде из леса «документ прикрытия». — Надо?

Одновременно, одними глазами, он спрашивал: что случилось-то? Это не Россия, здесь не практикуются повальные массовые проверки «прописки» и «соблюдения правил паспортного режима».

— Дай ему! — громко распорядился коллега. А сам так же, без слов, ответил: ни черта пока не понятно…

По встречной полосе, непроизвольно сбросив скорость при виде происходящего, прошуршал тентованный грузовик.

Виноградов протянул темно-красную, в меру потрепанную книжечку с гербом несуществующей империи. По идее, оснований для беспокойства быть не должно — все подписи и печати на месте, .даже визы с отметками пограничных пунктов если и не совсем подлинные, то без экспертизы от. настоящих не отличишь. И хотя фамилия, имя, отчество чужие — с фотографии двухлетней давности смотрит собственная физиономия Владимира Александровича.

Собственно, люди Генерала еще ни разу не попадались на «липе», этой стороне обеспечения операций с самого начала уделялось исключительное внимание. Тем более что проблем с финансированием не было, и над документами работали специалисты высочайшего класса, подобранные и пригретые после развала и расформирования наиболее «деликатных» подразделений российских спецслужб.

Как-то, разглядывая перед очередной «командировкой» за рубеж полученное из начальственных рук американское водительское удостоверение, Виноградов пошутил:

— Послушайте, зачем вся эта канитель с политикой и разведкой? Давайте делать доллары — и наше качество будет ничуть не хуже, чем у Федерального казначейства США. Задействуем агентурную Сеть на сбыт продукции…

Генерал тогда странновато глянул на собеседника — так глянул, что Владимир Александрович моментально осознал необходимость сменить тему.

Значит, беспокоиться не о чем… И все же, отдавая паспорт в чужие руки, особой радости Виноградов не испытывал:

— Пли-из, сэр!

Представитель закона уже вернул документы водителю, и тот взгромоздился обратно на укрытое вытертым пледом сиденье. Мимо, в сторону близкой столицы, пронеслась стайка легковых машин.

— Рашен?

— Йес.

Полицейский лениво пролистал пестрящие разноцветными штампами странички и остановился на фотографии. Подняв глаза, сверил изображение со старательно улыбающимся из-за плеча соседа оригиналом.

— О'кей! — Не возвращая паспорта, он пару раз задумчиво постучал себя по ноге светящимся жезлом. Сейчас скандинав поразительно напоминал своего далекого российского коллегу-гаишника, который пока еще не нашел, к чему придраться у остановленной жертвы, но и без штрафа ее ни за что не отпустит.

— Йоп-тыть… — Судя по тому, как напрягся и закаменел лицом «шофер», он увидел в зеркало заднего обзора что-то из ряда вон выходящее.

Виноградов хотел проследить за взглядом соседа, но необходимость в этом уже отпала.

Очевидно, манипуляции человека с жезлом были самым простейшим сигналом-подтверждением. И теперь на дорогу, перекрыв с обеих сторон двери кабины, выскочили прятавшиеся в темноте за обочиной вооруженные люди. В ту же секунду колеса рефрижератора оказались намертво заблокированными специальными приспособлениями.

— Блин! Попали…

Неуловимо изменился и световой фон — Владимир Александрович даже не сразу сообразил, что организаторы нападения выключили «мигалку». Все логично: свое дело она сделала, и теперь «полицейский» автомобиль ничем не отличается от других, подобных ему легковушек.

Интересно только, как все это объяснят пижонистым немцам в скоростной «мыльнице»? Или с ними уже того… разобрались? Впрочем, сейчас стоило прежде всего подумать о собственной горькой доле.

Напавших было не меньше пяти — во всяком случае, именно стольких увидел майор. Может быть, остальные просто не попали в поле зрения…

Крепкие парни, одетые просто и непритязательно — джинсы, кроссовки, какие-то темных оттенков курточки. Всемирная молодежная униформа. У всех, кроме старшего, тупорылые бельгийские автоматы.

Старшим же, судя по всему, являлся тот, что подошел к машине первым — и теперь в дополнение к переложенным в левую руку жезлу и Виноградовскому паспорту в правой он держал пистолет, поразительно похожий на ТТ. Именно его стволом подставной «полицейский» и делал недвусмысленный жест, приказывающий обоим русским быстро-быстро покинуть кабину.

Сейчас стоило бы врезать ему ногой по черепу, захлопнуть дверь — и ходу! Тех, кто прямо напротив, размажет в лепешку, а остальные окажутся под очень неудобным для стрельбы углом.

Если бы не блокированные колеса… И если бы не дисциплинированность «шофера», по всем правилам конспирации избавившего их всех от опасной улики — оружия!

За спиной заворочался Головин. Прошептал:

— Наши действия, командир?

Начала шоу он не видел, но теперь, сквозь щель в шторке, запросто мог лицезреть агрессивно настроенных людей с автоматами.

— Нажимать?

— Пока не знаю…

Если это обычные грабители с большой дороги, то есть еще какие-то шансы выпутаться. Черт бы их всех побрал! Виноградов сталкивался с подобными штучками на голодных отечественных трассах и в Польше. Слышал, что мода потрошить челноков и груженые ценностями фуры постепенно проникла в солнечную Болгарию и другие бывшие братские страны… Но чтобы в цивилизованной Скандинавии!

Впрочем, против версии о банальном криминале говорило единообразие вооружения и почти армейская слаженность действий участников акции. С другой стороны, в войсках сейчас порядка куда меньше, чем в устоявшихся бандформированиях.

— Никак не уехать?

— Нет, — коротко ответил «шофер». Рука его, до белизны в суставах стиснувшая рычаг, слегка подрагивала, повинуясь вибрации двигателя. Видно было, что человек за рулем успел просчитать варианты.

— Стекла, блин, вряд ли выдержат, — сглотнул слюну Виноградов. Кабина считалась пуленепробиваемой, но если они начнут палить из автоматов, в упор…

Мужчине с пистолетом надоело ждать. Он молча зафиксировал поднятый ствол на уровне головы «шофера» и дал понять, что в следующую секунду нажмет на курок.

— Придется вылезать. Спокойненько так, без нервов… — принял решение водитель. — Там посмотрим, чего ребятам надо… Слышь, Головин? Ты сиди пока тихо, дальше — по обстановке.

Окончания фразы Виноградов не расслышал — дверь с его стороны рванули, и в следующее мгновение он сам был выдернут наружу за ворот куртки. Понимая бессмысленность всяких попыток сопротивления, Владимир Александрович только немного смягчил силу удара об асфальт — хотя все равно получилось болезненно и обидно. Одна рука у нахала, обошедшегося так бесцеремонно с российским майором, была занята автоматом, поэтому Виноградов без труда вырубил бы его ногой в пах или в горло, но такой вариант все равно не давал шансов… Может быть, чуть позже?

Поэтому, упав, он сделал вид, что уже не опасен.

Ребята, кажется, поверили. Оторвав расслабленное тело от земли, они уже вдвоем торопливо поволокли майора куда-то в сторону…

И в этот момент рвануло.

То есть сначала Владимир Александрович даже не понял, что происходит. Как обычно, звук ударил по ушам чуть позже, чем накатила воздушная волна, — ни до этого, ни потом майор так и не мог найти толкового объяснения этому феномену.

«Сопровождающих» буквально отпихнуло от Виноградова — самому же майору досталось значительно меньше, ведь он и так практически лежал на асфальте, да еще и ногами к взрыву.

Следом за первым взрывом одновременно и гулко прогрохотали еще два — эти уже оказались куда сильнее и беспощаднее. Перекатываясь через бетонный бордюр, Владимир Александрович против воли глянул назад — туда, где в клубах дымного пламени, не торопясь, разлетались куски кабины. Опережая их, в разные стороны уносило комья горящей плоти и еще что-то бесформенное и совсем не живое… Неотвратимо загораживая показавшееся неестественно крохотным небо, без единого звука вставал на дыбы сорванный с колес многотонный корпус рефрижераторной секции.

Воздуха вокруг будто не стало вообще, и вместо него легкие наполнил раскаленный, удушливый чад. Лицо, волосы, кисти рук припечатал к земле огромный утюг — а одежда моментально превратилась в шелушащийся панцирь.

Что-то прерывисто хлопало, трещало и со свистом проносилось над головой. Хорошо, что майор успел закрыть глаза… На какое-то время он выключился из реальности, а когда вновь начал воспринимать происходящее в полном объеме, ничего, вселяющего оптимизм, не увидел.

В нескольких метрах от Владимира Александровича истекал дымом и зловонием обрушившийся поперек автострады изуродованный корпус российского «дальнобоек». Еще два факела, поменьию, чадили на тех местах, где в момент взрыва стояли «фольксваген» и скоростная спортивная машина — без сомнения, их бензобаки вспыхнули разом, прошитые разметавшимися вокруг раскаленными клочьями металла.

Все пространство между бетонными разделительными бортиками и обочиной с краю дороги на несколько десятков метров в обе стороны от места катастрофы усеивали обугленные останки человеческих тел и механизмов. Впрочем, на удивление, виднелись и почти не тронутые огнем трупы.

Пахло смертью. Не успевшее до конца успокоиться пламя с натужным гулением поглощало окружающий кислород… Кто-то стонал, и издали, со встречного участка трассы, накатывался торопливый и не очень громкий пока еще сигнал полицейской сирены.

Виноградова вытошнило на асфальт.

Все просто, как бином Ньютона… Предусмотрительное начальство подстраховалось — зачем отдавать своих в лапы врага? Поэтому, нажав в самый последний момент на кнопочку тревожную, бедняга Головин не только сообщил куда следует, что они находятся в безвыходной ситуации. Тем же движением он должен был радикально и просто решить проблему самоликвидации провалившейся группы — того, что внутри «крикуна» вполне хватило, чтобы в клочья разнести кабину и вызвать дополнительную детонацию мощных зарядов, упрятанных в необъятное чрево рефрижератора.

Есть вещи и помощнее пластида… Дизельное топливо занялось моментально, не говоря уже о бензине оказавшихся поблизости легковушек.

Спасибо нетерпеливым ребятам, без церемоний вытащившим Виноградова наружу — мотивы их грубого поступка не отличались внутренней чистотой, но конечный итог превзошел ожидания. Бог нам всем судья…

Жаль, что слов благодарности они уже не услышат — тот, что первым схватил Владимира Александровича, распластался поблизости лицом вниз, и вместо затылка у него кровянело противное месиво. А напарника с автоматом взрыв отшвырнул на несколько метров и уже неживого впечатал в бетонное ограждение магистрали.

— С-суки… — безадресно подвел итог Виноградов.

Опыт подсказывал майору, что здесь больше взрываться нечему, — но лучше все-таки от «плохого места» оказаться как можно дальше. Он не был настроен ни на интервью, ни на допросы в следственных кабинетах.

В общих чертах проинспектировав собственный организм, Владимир Александрович констатировал, что на этот раз удалось отделаться легким испугом и выпачканной одеждой. Кожу на открытых участках тела чуть-чуть пощипывало, как после первого пляжного дня на южном курорте — скорее всего, со стороны она смотрится лишь немного розовее, чем обычно.

Волосы присутствовали во всех отведенных для них природой местах — опаленные, во всяком случае, не более, чем после прикуривания от неудачно отрегулированной зажигалки.

Привести в относительный порядок джинсы и куртку было делом нетрудным и быстрым — куда больше огорчало полное отсутствие денег и каких-либо документов.

Если без сумки с вещами, которая, судя по всему, испепелилась на атомы в самом очаге возгорания, вполне можно было обойтись, то паспорт в чужой стране мог бы очень даже пригодиться. Ну а деньги — они вообще штука полезная!

Следовало, однако, поспешить. Вопли сирен уже резали уши, к тому же того и гляди еще раньше полиции и врачей появится какой-нибудь сердобольный скандинав.

Паспорт… Пересилив новый приступ тошноты, Виноградов добрался до того места, где по его расчетам смерть застала старшего из бандитов. Впрочем, лучше бы он этого не делал — то, что осталось от недавнего противника, вообще не подлежало идентификации. Очевидно, «полицейский» на свою беду оказался прямо на пути основного потока пламени.

Вообще майору иногда казалось, что его персональный ангел-хранитель отличается нравом отнюдь не кротким и предпочитает без промедления воздавать обидчикам по заслугам и полной мерой… Сколько раз бывало, что люди, собиравшиеся причинить Виноградову зло или уже успевшие сделать что-нибудь пакостное, неминуемо и довольно быстро за это расплачивались!


* * *

Давным-давно, еще во время первой блокады Наращена армянским ополчением, раненый прапорщик позавидовал Владимиру Александровичу:

— Господь таких, любит… Видать, есть у Него в отношении тебя какие-то планы на будущее!

Тогда не крещеный еще старший лейтенант Виноградов только отшутился — не слишком весело, да и не очень прилично… Потом, однако, он не раз мысленно возвращался к тому солнечному, прочерченному пулеметными трассами утру в горах, на берегу пограничной реки Араке.

Божий промысел угадать невозможно. Но хотелось верить, что ничего кощунственного в словах потрепанного временем и людьми служаки не было. Хотелось верить!

Тем более что ведь недаром и в Писании сказано: «Мне отмщение — и Аз воздам…»


* * *

К искренней досаде Владимира Александровича, вместе с покойником огонь без сомнения уничтожил и документ, удостоверявший личность Виноградова.

Впрочем, долгое уныние было бы сейчас непозволительной роскошью. Перемахнув через каменное ограждение, майор вломился в густой придорожный кустарник как раз в тот момент, когда желтовато-красный полумрак затухающего пламени сменился истеричными сполохами многочисленных спецсигналов.

Полицейские автомобили и микроавтобусы «скорой помощи» прибывали к месту трагедии со всех сторон — ревя и стеная. В обрушившуюся на ночную трассу разноголосицу то и дело вплетались басовые гудки и пыхтение пожарных машин, а где-то на ближних подступах нахально проталкивались через все преграды фургоны съемочных бригад неизбежного и вездесущего телевидения.

Следовало поторопиться… Тем более что в небе уже стрекотал и кружил пульсирующий мертвенно-голубыми огнями патрульный вертолет.

Виноградов протиснулся через переплетение стволов и веток:

— Мать его… так!

Проволочная сетка. Надежное средство, предохраняющее заблудившихся коров и мел-кик лесных зверюшек от столкновения с несущимися на бешеной скорости по автостраде машинами…

Конечно, полтора метра — не высота. Но после взрывной волны тело повиновалось командам далеко не так радостно, как обычно. Поэтому преодолеть препятствие удалось только со второй попытки. Хорошо, что позор Виноградова не видели ребята с «Динамо»!

Дальше было значительно легче.

Он даже не стал воровать ни один из велосипедов, доверчиво оставленных на виду местными жителями — во-первых, потому что не очень любил брать без спросу чужое, а во-вторых, из-за сомнений в том, что выдержит ушибленная спина и что подрагивающие от напряжения ноги смогут достойно справиться с вращением педалей.

…К утру он все-таки оказался в Столице — усталый, злой, и к тому же успевший проголодаться.

Одеждой Владимир Александрович не выделялся, в этой стране общественное положение и материальный достаток граждан труднее всего определить по тому, что на них надето. Во всяком случае, на неискушенный взгляд россиянина, привыкшего к двубортным костюмам отечественных бизнесменов, к обязательным золотым «хомутам» на бандитских шеях и кожано-джинсовой униформе широких масс трудящихся.

Тут основными критериями являлись — где ты живешь и на какой машине ездишь. Поэтому, чтобы полюбоваться с уверенностью на действительно богатых людей, достаточно просто перейти из многоэтажного района муниципальной застройки в квартал утопающих среди зелени кирпичных коттеджей.

По мере же приближения к центру города, социальная однородность публики на улицах размывалась. Здесь, наряду с респектабельными госслужащими, можно было встретить и торопящихся с ночного приработка домой молодых иммигрантов, и студентов, бредущих на лекции в Университет, и священников, и заспанных проституток… Все местные жители, вне зависимости от социальной и профессиональной принадлежности, выглядели по-северному неброско, но очень практично и аккуратно.

Увы! Отросшая за последнее время колючая щетина придавала облику Виноградова оттенок разгильдяйства и даже некоторой неблагонадежности. А уж этого-то хотелось меньше всего… Самое главное сейчас было — не поддаться, устоять перед уютным соблазном бесчисленных бульварных скамеечек. Ведь именно на таких вот бесцельных бродяг, выбившихся из общего ритма просыпающегося города, в первую очередь и обращает внимание полиция любой страны.

Ау-у, господин Генерал! Где-е вы?

Известно только, что где-то в Столице — покойный Вадик сказал, что старик с таким нетерпением ждет их прибытия, что даже специально для встречи с Виноградовым в кои-то веки выбрался прямо сюда, за границу.

Город, однако, большой… И одних приличных отелей в нем, не считая домашних пансионов и сдаваемых в аренду квартир, столько, что обойти их под силу только всему поднятому по тревоге личному составу местного уголовного розыска. А на случайную встречу рассчитывать нечего — скорее, напорешься на вежливые вопросы бдительного полицейского патруля или дубинку гостиничной секьюрити.

Конечно, имелся вариант. С тех пор, как изобрели международную телефонную связь…

Но прежде надо было раздобыть хоть немного денег — голодный обморок в планы Владимира Александровича не входил, к тому же и таксофонная карточка чего-то стоила.

Отшагав по центру города около получаса, Виноградов с удивлением понял, что ноги сами несут его в сторону главной набережной. Туда, где располагались морские пассажирские терминалы.

Столица, на чистеньких мостовых которой наслаждался сейчас прелестями прохладного летнего утра Владимир Александрович, по праву считается жемчужиной северной Балтики. Мягкий климат, фиорды, далекие сопки и вечная дымка над шпилями и башенками еще несколько веков назад навсегда сформировали неповторимо-очаровательный облик города.

Расположенная в окружении вечно враждующих между собой соседей, маленькая страна на окраине Европы воевать не любила и не хотела, поэтому поросшие мхом береговые укрепления столицы давным-давно не оглашал грохот чужих пушек — и даже варварские бомбардировки Второй мировой практически не коснулись ее соборов, дворцов и площадей.

Виноградову приходилось несколько раз бывать здесь — и по делам, и с семьей. И непременно забредал он на великолепную, просторную набережную, красивейшую на континенте — к которой чуть ли не ежечасно швартовались круизные и линейные теплоходы.

Это было великолепное, неспособное утомить зрелище! Величественные, многопалубные паромы, белоснежные туристические суда под флагами всей планеты, ярко раскрашенные катера-«пароходики» экскурсионных фирм… Кажущаяся суета в гавани подчинялась своим, непонятным сухопутному зрителю правилам и законам.

Таким же, непонятным и даже неизвестным постороннему правилам подчинялась и береговая криминальная жизнь пассажирского порта.

…Оказавшийся в далеком городе скучающий миллионер запросто может позвонить в местное отделение «Ротари-клуба». Там его с удовольствием примут… То же и со студентом-бродягой, добравшимся автостопом до чужих краев и рассчитывающим на ночлег в общаге первого же попавшегося на пути университета — на улице всяко не оставят! А кого искать в подобной ситуации одинокому офицеру российской спецслужбы?

Не в местную же контрразведку идти, елки-палки!

Могут понять неправильно…

У построенного к давно минувшей Олимпиаде причала швартовался похожий чем-то одновременно и на холодильник, и на утюг пятипалубный теплоход «Профессор Теплухин», гордость одной из бывших союзных республик. По какому-то недоразумению малоопытные, но жадные национапьные кадры не успели еще ни утопить его, ни продать за бесценок, вот лайнер и возил теперь туда-сюда по Балтике и Черному морю шоп-туристов и челноков из ближнего зарубежья.

— О, Сурен! Джа-ан…

Вопреки расхожему убеждению, в памяти редко остается первая учительница. Вполне можно забыть за хлопотной чередой событий и лиц даже ту женщину, с которой потерял невинность… Но оперативника, который тебя завербовал, будешь и помимо воли помнить всю оставшуюся жизнь.

— Здрас-сте… — Сероватое, несмотря на врожденный кавказский загар, лицо мужчины, стоящего в небольшой толпе зевак и встречающих, особой радости по поводу Владимира Александровича не выразило.

— Ты совсем не изменился, Сурен! — с

ностальгией в голосе проговорил майор. И это

"Казалось почти правдой: те же неестественно впалые щеки, тот же затравленный взгляд из-под бровей, нечесаная шевелюра. При росте почти в метр восемьдесят человек выглядел даже ниже Виноградова, — Сколько мы не виделись?

— Да уж года три… — Собеседник воровато осмотрелся, убеждаясь, что посторонних ушей поблизости нет.

Бывший старший оперуполномоченный оказался один, и это мужчину немного успокоило:

— Какими судьбами, Владимир Александрович? Неужели по путевочке?

— Да нет… Служба! — туманно ушел от ответа майор.

— Встречаете кого-нибудь? — показал Сурен в сторону наползающего на берег теплохода.

— Нет. Просто надо поговорить.

— Со мной?

— Да. Сурен. С тобой!

Собеседник опять покосился в сторону усыпанного пассажирами высоченного борта и с большим трудом скрыл досаду:

— Неужели так вот — специально приехали?

— Специально пришел, — стараясь не погрешить против истины кивнул Виноградов. И с пониманием добавил: — Да ты не волнуйся. Я подожду.

— Пять минут, Владимир Александрович… От силы — пятнадцать, ладно?

— Нет проблем. Бизнес — это святое! — Виноградов потрепал собеседника по плечу и показал в сторону стеклянной витрины расположенного неподалеку ресторанчика: — Посижу, позавтракаю пока… Закончишь тут — сразу приходи. Вопрос серьезный! Можно и дело доброе сделать, и заработать неплохо.

— Заработать? — сделал стойку Сурен.

— Да в любом случае побольше, чем тут… — последнюю фразу Владимир Александрович бросил уже через плечо, на ходу.

В ресторанчике с поэтическим и, видимо, французским названием «Мэр блю» он сел так, чтобы наблюдать за только что покинутым участком набережной. Заказал омлет с ветчиной, хлеб и огромную кружку кофе.

Женщина за стойкой привыкла к разному портовому люду, поэтому ни вид, ни акцент раннего посетителя ее не заинтересовали. Главным, однако, было то, что платить за еду полагалось не сразу, а после подачи счета.

— Киитос! — на всякий случай по-фински поблагодарил Владимир Александрович. Стараясь не чавкать и не торопиться, он приступил к долгожданной трапезе.

А там, у причальной стенки, уже изрыгал из себя пестрые и шумные пассажирские потоки ошвартовавшийся «Профессор Теплухин» — два широченных металлических трапа вываливали людей на заасфальтированное пространство между бортом судна и павильонами иммиграционных властей.

Монолитная толпа перед границей дробилась после прохождения всех таможенных и паспортных формальностей на несколько притихших, обиженных, но очень целеустремленных ручейков. Периодически в поле зрения Виноградова возникал человек, которого он называл Суреном, — кого-то о чем-то спрашивал, озабоченно качал головой, улыбался… Видно было, что с течением времени матерчатая сумка его наполняется и заметно тяжелеет.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20