Шестерки сатаны (Black Box - 7)

Разумеется, что при этом предполагалось, что все мы будем целы и невредимы, а в случае какой-либо непредвиденной встречи в лесу Богдан применит ГВЭП и поставит имитацию. Однако Чудо-юдо допускал, что по каким-либо причинам мы понесем потери. Разумеется, всех убитых полагалось уничтожать ГВЭПом - и меня в том числе. А вот насчет раненых была определенная дискриминация. Меня надо было, как говорится, "выносить в первую очередь", и даже в безнадежном состоянии переть на себе до тех пор, пока не помру. Богдана - только в том случае, если он не получит полостное ранение. Ваню и Валета надо было эвакуировать лишь в том случае, "если обстановка позволяет". А если не позволяет деструктировать. Отец прикидывал и возможность захвата нами автотранспорта, но при этом необходимо было опять-таки использовать ГВЭП и имитации. Такого случая, как измена Богдана, Чудо-юдо, по-моему, совсем не мог себе представить. Не говоря уже о той ситуации, в какой мы оказались: ГВЭП был разбит, оператор его стал трупом, и ни на какую имитацию рассчитывать не приходилось. Задерживаться на даче не стоило. Конечно, бояться надо было не людей Джавад-хана. Даже если кто-то из подручных Равалпинди сумел отсюда слинять, домчать до города и доложить насчет событий на даче, то вряд ли они тут же помчатся сюда на разборку. Потому что, во-первых, им еще надо будет самим между собой разобраться, а во-вторых, если они не дураки, то поймут, что их тут никто ждать не будет. И будут искать другие пути, чтоб отыскать свои денежки и посчитаться с их похитителями. Зато представители бригад Твистера, Кири и Коли, которые наверняка знают о месте проведения толковища, обязательно постараются поинтересоваться их самочувствием. И им будет очень неприятно найти здесь каких-то неучтенных товарищей. Так что линять отсюда надо, но сделать это не так-то просто. Той же дорожкой, что шли сюда, уходить сложно. Богдана, несмотря на всю его пакость, бросить здесь нельзя. А обломки ГВЭПа - тем более. И чемоданы надо унести. Хотя бы один, с компроматом. Доллары мне лично в таких размерах не требуются. Да и Чудо-юдо их не заказывал. Все это переть вдвоем? Валет-то ранен... - Как состояние Валета? - спросил я у Вани. - Удовлетворительно. Заживление идет нормально, через двадцать минут будет боеспособен. - Неужели? - удивился я. - Ты ж только-только бинтовать его закончил? - Через двадцать минут буду боеспособен, - подтвердил Валет. - Откуда ты знаешь? - Экспериментально проверено, - невозмутимо произнес "зомби". Вообще-то, конечно, Валету я должен был бутылку поставить, если б он, естественно, был нормальным человеком. Он мне сегодня жизнь спас. Теперь, после того, как Богдан перед смертью исповедался, мне стало ясно хотя бы в общих чертах, как и что происходило. Установив имитацию, этот сукин сын под ее прикрытием перескочил в комнату, где отсиживался информатор, уничтожил его по-тихому режимом "Д", подзаправив ГВЭП энергией, но не снимая при этом имитационную картинку (Вика мне, помнится, как-то говорила, что последние модели генераторов имеют двухзадачное действие, то есть могут какое-то время работать и в плюсовом, и в минусовом режимах). Потом, опять же прикрываясь имитацией, может быть, кошку из себя изобразил или вообще пустое место - подобрался к охранникам Джавад-хана, остававшимся у машин, и тут же их разнес на атомы. Затем он бесшумно сделал и тех, кто ожидал в "холле", то есть на веранде и в небольшой прихожей. А вот потом этот гадский гад, очевидно, дал команду Равалпинди и его людям расстрелять меня и "зомбиков". Должно быть, Богдан - явно не будучи дураком и понимая, что за такую заподлянку Чудо-юдо его через мясорубку пропустит, - поначалу хотел представить дело так, будто нас постреляли равалпиндевцы, а он их героически покосил, но не всех. При этом, дескать, ГВЭП случайно разбило пулей (это чтоб объяснить Чуду-юду, почему не смог уничтожить их всех сразу), самого Богдана ранило (самострел он бы себе организовал, но уже после того, как закопал бы ящик где-нибудь поблизости). Наверно, соврал бы, что, мол, двое-трое убежали, сели в джип и увезли деньги и компромат. Ну а потом, когда страсти поутихли, нашел бы время съездить сюда и все откопать. А потом - шмыг! - и в Западный Иллинойс на крупное дело. Наивный, конечно, был мужичонка, но напакостил изрядно. Как бы там ни было, но для начала я решил посмотреть, что творится в доме и во дворе дачи. Первое, что меня порадовало, - это то, что у ворот осталась одна из синих "шестерок". И вторая, и оба "Ниссан-Патрола" испарились. Это подтверждало мою версию насчет Богдана. Небось оставил эту машинку для себя? Кроме того, с другой стороны - хрен ведь докажешь, что остальные деструктированы ГВЭПом, а не угнаны неприятелем. Уехали, ищите! Впрочем, разбираться в психологии покойника - дело неблагодарное. Правда, ключей в "шестерке" не было, но для советского человека это не проблема. Заведем как-нибудь, если тут какой-нибудь противоугон не стоит. Ваню - за руль, Валета - на правое переднее сиденье. Я - сзади, чемоданы в ноги. Труп и обломки ГВЭПа придется пихнуть в багажник, причем не худо бы и завернуть их во что-нибудь. Багажник ведь тоже заперт, наверно, взламывать придется, значит, крышку плотно не закроешь. Лишний повод придраться гаишникам. А в ЦТМО по проселкам не доберешься. Надо выезжать на дорогу. Все-таки голова у меня соображала плохо. От удара головой о стену и память, говорят, ухудшается, и ощущения притупляются. Но тем не менее, я очень вовремя вспомнил о документах группы "Пихта". Наверно, можно было их и оставить. В конце концов, у меня не было особого желания еще раз переживать такую чертовщину, которая произошла в прошлый раз. То, что я был возвращен, как говорится, "на исходную", вовсе не означало, что мне еще раз так повезет. В конце концов, у этих самых "зеленых ежей" могло и терпение лопнуть. Деструктируют в пыль - и прощай, Родина! Но мне подумалось, что если я еще раз перескажу Чуду-юду всю историю прошлой экспедиции, сопроводив ее документами 1936 года, то он будет вести себя осмотрительнее и сдержаннее. Гораздо хуже будет, если вдруг эти документы когда-нибудь обнаружит кто-то другой, и повторит ту же лобовую атаку на этот "космический шлюз", какую предприняли мы под руководством Сергея Сергеевича, да еще и придет к тому же результату. У меня до сих пор не было полной уверенности в том, что для всего остального человечества, проживавшего в том потоке времени (исключая меня, естественно), дело не закончилось мировой катастрофой. Уж пусть лучше эти самые документики будут лежать в сейфах ЦТМО, чем на воле. Всегда приятнее знать, что запал "бомбы" в руках у тебя, а не у дядя Феди из соседнего подъезда. Именно поэтому я забрал у Вани фонарь, с которым мы лазили в подвал накануне прибытия Равалпинди, и приказал Ване упаковать труп Богдана с обломками ГВЭПа в какую-нибудь обертку, открыть багажник и спрятать туда упаковку так, чтоб даже при неплотно закрытом багажнике никто не мог подумать, будто в нем лежит покойник. Далее Ване предписывалось открыть и завести машину, а также перенести в нее чемоданы, усадить Валета и ждать моего появления, если я не вернусь раньше. С очень сильным волнением я спускался в подпол. Несколько раз меня останавливали сомнения, а один раз я даже сделал шаг назад по лестнице. При этом, правда, речь уже не шла о боязни еще раз совершить экспедицию на объект "Котловина", а об элементарной опасности проканителиться здесь на даче и дождаться появления преемников Кири или Твистера. Подумалось мне и о том, что на даче все-таки была кое-какая стрельба Правда, я так и не слышал ни одного выстрела, но продырявленное плечо Валета подсказывало, что они были. Если у нас все оружие было бесшумным, то у охраны Равалпинди оно могло быть без глушителей. Даже если им удалось выстрелить всего несколько раз, это могли слышать в дачном поселке. Разумеется, это вовсе не означало, что все граждане дружно побегут к телефонам вызывать милицию, но исключать то, что кто-то один, особо отважный, найдется и стукнет, - не стоило. Далеко ли находится ближайшее отделение, я не знал, но не хотел, чтобы меня перехватили на выезде с чужой дачи, на чужой машине, с оружием, обломками сверхсекретного прибора, да еще и с завернутым трупом в багажнике. Вступать в перестрелку с ментами было очень стремно, поскольку это могло по максимуму привести к летальному исходу, а по минимуму - даже если б нам удалось удрать в лес и оторваться от преследования - к необходимости бросить на милость ментов чемоданы с деньгами и компроматом, труп и обломки ГВЭПа. В нынешней ситуации лучшего подарка для врагов Чуда-юда и представить невозможно. Но, помешкав чуть-чуть, я все-таки спустился в люк. Дорогу до груды бочек нашел без труда, нащупал защелку, отпиравшую дверцу-донце, и, выставив фонарь вперед, вполз в затхлое нутро бочки. Более-менее благополучно пролез до тайника, осветил его. Воздух и впрямь был тяжелый, кислорода не хватало Это было что-то вроде склепа: низкое прямоугольное помещение площадью два на один метр, высотой меньше полутора, обложенное красным кирпичом и перекрытое бетонной плитой. Да и сундук немного напоминал гроб. Ясно было, что его сперва затащили сюда, а уж потом замуровали стенку. Через лаз он никак не пролез бы. Теперь надо было его открыть, то есть, как рассказывал ныне разнесенный на атомы информатор, оттянуть шляпку одного из гвоздей на уголке. Кованый уголок сундука был прибит двумя рядами гвоздей - всего их было двадцать - десять крепили его к длинной стенке сундука, десять - к короткой. И столько же было на трех остальных уголках. Я, правда, еще тогда, когда в тайник лазил информатор, приметил, что крышка сундука откидывается в противоположном от лаза направлении. А это значило, что петли находятся ближе к глухой стенке. Поприкинув возможную конструкцию замка, я решил, что со стороны петель он находиться не может, и стал выбирать из двух оставшихся уголков. Затем я вспомнил, как информатор рассказывал о том, что случайно нашел нужный гвоздь, зацепившись за него штанами. За гвозди в дальнем от лаза уголке зацепиться было очень трудно. Туда и протиснуться-то не удалось бы. Стало быть, надо было выбирать из двадцати гвоздей, находившихся на ближнем к лазу уголке. Три нижних пары вряд ли могли запирать сундук, а потому я стал прощупывать только оставшиеся семь пар. Поскольку дышалось все труднее и труднее - надышал углекислого газа г-н Баринов! - то, экономя время, я стал прощупывать гвозди сразу по обеим сторонам уголка. Счастливым оказался четвертый сверху гвоздь на длинной стенке сундука. Оттянув его, я услышал легкий звон, и крышка под действием какой-то пружины откинулась. В этот самый момент у меня уже вовсю прыгало сердце и стучало в висках, а потому, дабы не свалиться в обморок, я поспешил выползти через бетонную трубу и бочку в подвал. Там мне кое-как удалось отдышаться и подумать над тем, что бы случилось, если б я там, в тайнике, потерял сознание. А это - верная хана, между прочим. До ужаса исполнительные Ваня и Валет честно ждали бы меня в машине, выполняя мой собственный приказ, и не рыпнулись бы, даже если б меня месяц не было. Впрочем, может, Чудо-юдо заложил им на этот счет какое-нибудь "программное указание"? Ничуточки не жалею, что не смог это уточнить. Здоровье дороже... Наверно, именно поэтому вторично лезть в дыру очень не хотелось. Хотя сундук уже был открыт, я прекрасно понимал, что смогу проторчать в "склепе" намного меньше, чем в первый раз. А если упрусь, то могу действительно вырубиться. И ради чего? Ради того, чтоб еще раз посмотреть на те документы, которые уже однажды видел? Но все-таки я полез к сундуку. Стараясь пореже дышать, пробрался через лаз и вновь очутился в склепе. Осветив сундук, я почти сразу же увидел ручку чемодана-вьюка, торчащую из-под заполнявших сундук старых книг, брошюр, журналов и газет Глаза успели зафиксировать лишь отдельные надписи на корешках, обложках, страницах - в основном названия издании и заголовки крупных статей. "Большевик", "Красная звезда", "За оборону", "Речь т. К.Е.Ворошилова", "Извергам пощады не будет!" В другое время я, может, и полистал бы с удовольствием все эти древности, которыми могут нынче похвастаться лишь немногие библиотеки. Но увы, на это времени не было. Я безжалостно разворошил книжный завал и вытащил вьюк из сундука. Затем пихнул его в лаз, кое-как сумел дотянуть его до самого обреза бочки и... застрял. Точнее, конечно, застрял не я, а чемодан-вьюк. Поперечник горловины бочки был сантиметров на пять уже, чем нужно. Наверно, если бы оба сужения бочки были одинаковые, то я застрял бы еще при переползании из трубы в бочку. Но горловины, как оказалось, были разные. Там, где бочка состыковывалась с бетонной трубой, ее укоротили сантиметров на двадцать. От нее отпилили донце вместе с концами боковых клепок, поперечное сечение стало шире, а потому вьюк легко через него пролез. Но через другую сторону бочки он не мог пролезть при всем желании. В первый момент я этого не усек, и почти две минуты с упорством идиота пытался протолкнуть вьюк вперед. Результат оказался усугубляющим. Торцевая часть вьюка, где документы не были напиханы достаточно туго, немного смялась и все-таки высунулась из бочки. Но середина с ручкой, металлическими кольцами и боковыми ремнями прочно засела. Теперь ее и назад не удавалось оттянуть. А я уже вовсю ощущал недостаток кислорода. Если было бы за что зацепиться ногами, хотя бы носками кроссовок, я бы, наверно, смог бы посильнее дернуть вьюк на себя. Но уцепиться было не за что, даже на месте соединения бочки с трубой. На несколько секунд мной овладел самый настоящий ужас. Положение казалось совершенно безвыходным. У меня уже давило в висках, сердце колотилось изо всех сил, пытаясь за счет ускоренного прогона крови восполнить недостаток кислорода. Казалось, что еще чуть-чуть - и я потеряю сознание от удушья, а дальше и летальный исход себя ждать не заставит. Решил отползти обратно в склеп, по-рачьи, задом наперед. Получилось, хотя воздуху здесь тоже было немного. Еще раз посветил фонариком в дыру и только тут вспомнил, что бочка не намертво вцементирована в кирпичную стенку склепа, как труба, а всего лишь вкопана в земляную стенку подвала. Правда, сверху на нее были нагромождены еще несколько бочек, но все же я решил попытаться. Влез ногами вперед в трубу, подогнул, насколько труба позволяла, колени и изо всей силы толкнул бочку в края. Раз, другой, третий, четвертый... И ни фига! Приросла она там, что ли? Корни пустила? Сил почти не было. Даже была предательская мысль - а стоит ли возиться? Все равно когда-то помирать. Эта смерть, конечно, не самая лучшая, но кто его знает, до какой я дотопаю, если все-таки отсюда выберусь? Очень кстати где-то поблизости пискнула крыса. Мысль о том, что эти твари меня сожрут после того, как я отдам концы, показалась очень неприятной. И потому я, собрав последние силы, так толкнулся ногами в края бочки, что она вылетела из земляной стены. Те, что лежали сверху, с гулом и грохотом свалились, и еще через минуту я сумел-таки вылезти из своей несостоявшейся могилы. После этого мне показалось сущей ерундой поставить бочку на попа, крепко двинуть кулаком по торцу застрявшего вьюка и выбить его вниз. Дальше осталось только вновь повалить бочку, подобрать вьюк, вытащить его из подпола и выбежать во двор, где меня чинно дожидались Ваня и Валет, уже сидевшие в синем "жигуленке". Вообще-то я не ожидал, что они сумеют открыть машину, не выбивая стекол. И того, что багажник оказался невзломанным, - тоже. - Как вы открыли машину? - спросил я, бросая вьюк в левую заднюю дверцу и усаживаясь на сиденье. В ногах у меня стояли чемоданы с компроматом и миллионами. - Ключом, - ответил Ваня. - Ключ находился у Богдана в кармане. Нет, эти "зомби" вовсе не такие болваны, как кажется! Получив задание, они способны шевелить мозгами, производить какие-то логические построения и даже лучше, чем такой "нормальный" человек, как я. Не сообразил же я, что Богдан, приготовив себе машинку для драпа, должно быть, еще утилизируя покойников, позаботился и о том, чтобы отыскать ключики. А эти детки-малолетки сообразили. - Вперед, - скомандовал я, и машина тронулась с места. Едва она выкатила из ворот дачи, как на меня навалилась жуткая расслабуха. Глаза сами собой закрылись, я откинулся на заднее сиденье и начисто вырубился. Вот такие пироги... ПРИВЕТ, АГАФОША! Нет, никаких "дурацких снов" я не увидел. Спал вмертвую, ни хрена не ощущая, как под общим наркозом. И, разумеется, беспробудно, то есть на протяжении всей дороги ни разу сам по себе, как мне казалось, не проснулся. Проснулся я только тогда, когда меня довольно ощутимо тряхнули за плечо, а потом еще дружески похлопали по щеке. Я открыл глаза и очень удивился. Наша "шестерка" стояла во дворе очень знакомой мне дачи, но не той, с которой мы уехали. Это была та самая дача, на которую я попал после того, как меня захватили в заложники Агафон и его ребята. Без малого год назад, но в другом потоке времени. Да, теперь эти, однажды убитые, ребята были, как выражаются детишки, "за нас", и опасаться их не стоило, но почему юные "зомби" прикатили сюда, где вообще никогда не бывали? Неужели я отдал им такой приказ и объяснил, как сюда доехать? Не помню. Ничего я не объяснял, и приказ отдал только один: "Вперед!" А куда именно - сказать не успел, это точно. По идее ребята должны были ехать вперед и вперед, но только до первой развилки. Там они, наверно, должны были разбудить меня и поинтересоваться, куда сворачивать. Но они не поинтересовались. В то, что от одной дачи до другой, расположенной в совершенно ином районе Московской области, идет прямая дорога, я сильно сомневался. Даже не сомневался, а просто-напросто помнил по карте, что при самой извращенной фантазии и самом широком понимании слов "прямая дорога" такого быть не может. Судя по тому, что солнце уже заходило, прокатались мы довольно долго. Валет и Ваня сидели на своих местах с невозмутимыми рожами. Других у них, впрочем, и быть не могло. Тем не менее, биороботы вели себя так, как будто в точности и без помех выполнили поставленную задачу. Рядом с машиной были знакомые все лица: Гребешок, Луза, Налим, ветеран блатного движения дядя Саня, а разбудил меня Агафон, очень удивленный таким "необъявленным визитом". - Здорово, крестный! - сказал он. - Сморило? - Привет, Агафоша! - ответил я, вылезая из "шестерки". - Заснул с устатку. А эти бойцы меня к тебе привезли. - Хорошо, конечно, приятно свидеться. Только чего ж не предупредили? - Может, в доме потолкуем? - Как скажешь... - Чемоданы в дом! - приказал я Ване и Валету. Те поняли, вытащили из машины весь груз, за исключением того, что лежал в багажнике. За год без малого Агафон с ребятами привели обиталище дяди Сани в более-менее пригодный для жилья вид. На дачу вернулось электричество, все окна обзавелись стеклами и ставнями, крыша обрела новое шиферное покрытие, пол в комнате покрасили, приобрели стол, стулья, установили телик и видачок AKAI. Печку переложили и зимой топили без дыма. Впрочем, газовую плиту тоже купили. Соорудили гараж на три машины из досок и жести. В одном боксе держали хорошо памятную мне серую "Волгу", в другом - иномарку "Запорожец", принадлежавший дяде Сане. Третий бокс с радостью отдали нашей трофейной "шестерке". Вообще-то этот третий бокс предназначался для других целей. В нем Агафон с ребятами иногда прятали угнанные машины. За это им платили деньги те, кто угонял. За парковку брали по твердой таксе, за устранение повреждений, типа выбитых стекол и сломанных замков, перекраску кузова, замену и перебивку номеров - соответственно объему работы. Подолгу машины здесь не держали - если пригоняли днем, то ночью она уже отсюда уезжала, если пригоняли ночью, то уезжала днем. Что и как, ребята, конечно, не знали, это мне было известно, что они суть филиал бывшего заведения покойного Джека, ныне возглавляемого господином по кличке Морфлот. Точно так же их не просвещали и относительно судьбы автомобилей. Одни из них - чаще всего дорогие иномарки коммерсантов - угоняли на продажу, другие - в основном наши, те, что поскромнее и неприметнее, - брали на киллерские и прочие боевые цели. Сработав по клиенту, киллер отходил на угнанной машине, а потом, отъехав за несколько кварталов, оставлял свой "прокатный" автомобиль где-нибудь во дворе или даже на улице и, прогулявшись пешочком еще пару кварталов, садился в приличную машину, которая увозила его на базу. Мысль создать загородный филиал "автосервиса" появилась у Чуда-юда где-то в августе прошлого года, то есть еще задолго до моего второго возвращения в Москву. Именно тогда он решал вопрос о том, что делать с четверкой провинциалов, которые, по словам самого Сергея Сергеевича, оказали ему значительную услугу. Какую - он не рассказывал, но я догадывался, что действительно ценную - Чудо-юдо никогда и никого не перехваливал. Гиперболизировать чью-то вину - это он мог, но превознести кого-то сверх меры - черта с два. Сложность ситуации состояла в том, что по ходу дела ребята сильно нагадили одному из старых "друзей-соперников" отца, господину А. Б. Соловьеву. Сам Соловьев, понимая, что при таких отношениях с Чудом-юдом он будет ощущать себя мишенью, даже сидя на толчке, благоразумно выехал на Запад, где и пребывал поныне. Но при этом нельзя было исключать, что он начнет разбираться с ребятами, которых пригрел Чудо-юдо. Кроме того, северяне область, откуда они прибыли, лежала к северу от столицы - при оказании услуги Чуду-юду чисто случайно узнали много интересного и необычного. Судя по всему, перед отцом тогда стояло несколько вариантов решения. Первый вернуть ребят на прежнее место, то есть в родную область. Второй - наглухо засмолить их в ЦТМО, превратить в спецсубъектов. Третий - самый печальный - ликвидировать, невзирая на заслуги, как шибко много знающих. Он выбрал четвертый вариант, оказавшийся, на мой взгляд, оптимальным: прошелся ГВЭПом по их мозгам, стер все лишнее из памяти, но не превратил в кретинов, не помнящих, кто они такие. Для страховки, правда, он зарядил в них побольше исполнительности и трудолюбия, загрузил табу на несанкционированный отъезд в родные места и всякую иную нездоровую самодеятельность. Организовать им паспорта на подмосковную прописку было вообще делом простым. Почему Чудо-юдо приспособил их именно к тому делу, которым они сейчас занимались, а не к какому-то иному - мальчики вообще-то были неплохими боевиками, - мне не объясняли. Я, как и положено, не старался в этом разобраться. Мои нерегулярные наезды сюда были своего рода инспекциями, призванными определить, насколько точно северяне выполняют задачи, не появляется ли соблазн что-нибудь отчебучить, нет ли вокруг лишних людей, и как постояльцев дяди Сани воспринимает посторонняя публика, живущая в дачном поселке. Приезжал я сюда, как правило, в сопровождении одного или двух ребят Морфлота, тех, которые пригоняли сюда тачки и увозили их по назначению. Конечно, самым памятным был первый визит. Он состоялся вскоре после моего второго возвращения, но я уже успел рассказать отцу о том, что пережил в первый раз. Причем упомянул в своем рассказе и о том, как меня захватили в заложники "майор Агафонов" со товарищи. Перечислил ему по кличкам почти всех, кроме Гребешка, который в тот раз мне не представился. Более того, я сообщил ему, что вторично мельком видел серую "Волгу" со знакомыми пассажирами уже в этом потоке времени. Чудо-юдо все выслушал, высказал предположение, что всю эту фигню засунули мне в память некие недоброжелатели, потом, как уже говорилось, кое-что проверил... Но примерно через неделю, отправляя меня к Морфлоту с задачей проинспектировать его подмосковный "филиал", даже не предупредил, что от Морфлота придется ехать к людям, которых я уже однажды убивал. Конечно, если б я к тому времени не знал, что они живы, то мог бы изрядно поволноваться. Дружески встречаться с людьми, одному из которых ты раскромсал горло битой бутылкой, одного подставил под выстрел его же товарищей, а прочих завалил из трофейного "глока", согласитесь, не так-то легко. Насчет того, что мне все время мерещился шрам на горле Агафона, я уже упоминал. Да и воспоминания о том, как они засадили меня в подвал с крысами, о том, что угрожали со мной разделаться, если выкупа не привезут, были не самыми приятными. Поэтому при той, условно говоря, "новой первой встрече" с "гостями столицы" мирно и по-деловому беседовать было очень сложно. Конечно, я усерднейшим образом старался не показывать неприязни, но при этом все время ощущал боязнь какого-то подвоха, подставы, облома. Несмотря на то, что Агафон и все остальные держались самым корректным и даже немного подобострастным образом, понимая, что имеют дело с не самой простой фигурой, я никак не мог расслабиться и поверить в то, что разговариваю с людьми, которые со мной раньше не встречались и в мыслях не имеют ничего против меня. Постоянно чудилось, будто Агафон или Луза, выбрав момент, когда я утрачу бдительность, начнут сводить со мной счеты. Говорил я с ними очень осторожно, не забывая поглядывать по сторонам, и слава Богу, что они эту мою подозрительность восприняли лишь как необходимый элемент первого знакомства "начальника" с подчиненными. Впоследствии все эти сложности сошли на нет. Я притерпелся, постепенно перестал воспринимать их как оживших покойников, а затем стал испытывать к этим ребятам почти те же приятельские чувства, какие испытывал к давно знакомым командам. Даже, пожалуй, более теплые, чем к некоторым отдельным личностям в этих "старых" бригадах. Допустим, в команде Морфлота было несколько мужиков, которые явно стремились настучать на своего босса, желая, должно быть, подняться повыше. С чисто деловой точки зрения это было очень полезно, потому что инспектору необходимо пользоваться и конфиденциальной информацией, а не только слушать то, что исходит от бригадира. Иначе перестанут бояться, а значит, уважать. Подшефный должен быть убежден, что ни один его шаг не останется без внимания и ни одно отклонение по жизни не сойдет с рук. Поэтому я не только не засвечивал перед бригадирами стукачей, но и, наоборот, стремился поощрить их благополезную деятельность. Однако благодаря оставшейся с детдомовских времен врожденной неприязни к осведомителям за людей я этих "дятлов" не считал. Были такие, которые работали слишком жестко при проведении силовых мероприятий, были натуральные садюги, которым хотелось не столько добыть нужные сведения, сколько просто помучить беззащитного. Опять же в некоторых случаях они были очень полезны, поскольку могли даже мертвого разговорить, но подспудное чувство омерзения и брезгливости я все-таки испытывал. А вот среди северян и примкнувшего к ним дяди Сани я отдыхал душой. Они всегда и все говорили друг другу в лицо, иногда не шибко вежливо, но всегда по делу. Ничего в принципе от меня не утаивали, но при этом были очень осмотрительны с окружающими. Они не заводили опасных и непродуманных шашней, не пытались изображать из себя крутых и наводить свой порядок в поселке. Напротив, они строго следовали доброй традиции не высовываться. Охотно и бесплатно помогали разным дачникам: кому машину ремонтировали, кому крышу чинили или стекла вставляли, кому дрова кололи, прямо как гайдаровские тимуровцы. При этом они - не без помощи бутылки, конечно, но тем не менее - произвели очень хорошее впечатление на местного участкового, нашли с ним общий язык и зимой патрулировали поселок, дабы какие-нибудь бомжи не забрались на пустующие дачи и не подожгли их по пьяни. Возможно, что налаживание контактов с ментом удалось еще и потому, что двое из четверых - Агафон и Гребешок - в прошлом сами служили в милиции. Обычно Чудо-юдо посылал меня на эту точку не чаще двух раз в месяц. Как правило, без каких бы то ни было конкретных указаний, просто так, чтоб служба медом не казалась. Все конкретное доходило до них через людей Морфлота, и лишь в некоторых случаях я доводил до них какие-то прямые указания Чуда-юда, но, конечно, без ссылки на источник. Они, конечно, понимали, что я стою где-то посередине между ними и Богом, но не имели представления ни о Морфлоте, ни о Чуде-юде. Да, теперь я считал свои отношения с Агафоном и компанией вполне приятельскими. Тем не менее, мне все еще было непонятно, зачем я сюда приехал. С напряжением перебирая в памяти все, что предшествовало отъезду с Кириной дачи, я никак не мог вспомнить, когда мог отдать команду ехать к Агафону. Тем более что Ваня, сидевший за баранкой, как и Валет, впрочем, дороги туда не знали. Когда мы вошли в дом, Агафон поинтересовался: - Пожрать не хотите, братки? - Есть такое мнение... - кивнул я, вспомнив, что Чудо-юдо мне сегодня даже позавтракать не позволил. - Как раз к ужину поспели, - просиял Агафон, - мы как раз ужинать собирались, картошки с мясцом нажарили. Сто грамм примем? - Можно... - ответил я задумчивым тоном, хотя выпить почему-то очень хотел. И не сто граммов, а гораздо больше. Во всяком случае, после всех приключений прошедшего дня, в течение которого у меня было минимум три возможности отправиться на тот свет (могли застрелить равалпиндевцы, мог деструктировать Богдан, и мог задохнуться в тайнике), мне надо было снять стресс. - А вы чего стоите? - обратился Агафон к Валету и Ване. - Неужели не узнаете? - Могли и забыть, за два года-то... - заметил Луза, устанавливая на стол огромную чугунную сковородку, заполненную жаренной на сале картошкой с зеленым луком, густо перемешанной с говяжьей тушенкой. Я как-то не вспомнил о том, что биороботы были знакомы с северянами. - Вы знакомы? - спросил я у Вани. - Бывали здесь раньше? - Нет, - ответил Ваня, - мы здесь не бывали. Но с ними знакомы. - Может, заочно, по переписке? - пошутил, даже скорее съехидничал Гребешок. - Почему? - возразил Ваня, причем почти человеческим голосом. - Мы вас лично знаем по кличкам, вы из "Белой Куропатки". Два года назад вами командовал Фрол. - Ну, молодцы. А я уж думал, загордитесь, не вспомните, - хмыкнул Гребешок. - Да поставьте вы чемоданы, у них ног нет, не сбегут... Я сообразил, что бойцы без моей команды не сядут, и постарался как можно естественнее произнести фразу: - Ваня, Валет - садитесь. Будем принимать пищу. - Куда чемоданы поставить? - спросил Валет. Только тут я вспомнил, что он несколько часов назад был ранен в плечо. Темные пятна бурого цвета на камуфляжке были не очень заметны. Но через пробоину виднелся бинт, наложенный Ваней. Значит, мне его ранение не во сне приснилось, тем более что он меня из-под этой пули вытолкнул. Башку, правда, крепко ушиб, шишку набил, но шишка - это лучше, чем мозги по стенке. А вполне могло быть и так. - Вон туда, к дивану, в угол, - показал Агафон. "Зомбики" не подчинились бы, но я сделал разрешающий кивок головой, и они направились к дивану. По идее, Валет после такого ранения должен был несколько дней ничего не поднимать левой рукой. Даже пошевелить ею нормальный раненый мог бы только ценой скрежета зубовного.