Наладчик Джек (№7) - Перекрестья

Все беды, которые беспокоят человечество: войны, эпидемии, голод, алчность, ненависть, даже сама смерть, являются прямым результатом того, что человек потерял связь со своим двойником Хокано, отстранился от него и его кселтон спит.

Все беды, которые беспокоят человечество: войны, эпидемии, голод, алчность, ненависть, даже сама смерть, могут быть преодолены пробуждением внутреннего кселтона, восстановлением контакта с его двойником Хокано и слиянием с ним.

Эти истины оставались неизвестными человечеству до 1968 года, когда они стали открыты Куперу Бласко у Черного Камня в пустыне Невада, где перед ним предстал блистающий путник Хокано. Имя его было Ноомри, и он принес в жертву свою жизнь, когда пересек Стену Миров, чтобы принести на нашу сторону Благую Весть: все обитатели Хокано пробудили свои кселтоны и, полные волнения, ждут связи со своими двойниками в этом мире.

Но Ноомри сказал, что укрепление контактов через Стену Миров требует усилия с обеих сторон. Хокано озабочены и прилагают все усилия, дабы укрепить эти связи, но мир нашего Дома не озабочен этим. Без стараний с нашей стороны эти связи так и не оживут.

Ноомри открыл, что имеется десять уровней контактов и что если старательно пройти их один за другим, то в результате разделенные половинки кселтонов сольются. И человека, давшего им приют, ждут неслыханные благодеяния — успех, счастье, долгая жизнь, довольство и магическое могущество.

Но все это — лишь малая часть вознаграждения за слияние. Ноомри предсказал, что, как только кселтоны воссоединятся и произойдет слияние с потерянными половинами, как только две части превратятся в единое целое, Неведомая Сила преисполнится радости и уберет

Стену Миров. Произойдет Великое Слияние — когда две половинки Творения соединятся в Вечном Раю.

Ноомри предупредил, что те создания по обеим сторонам, равно во плоти или кселтоны, кто не соединится со своим двойником Хокано во время Великого Слияния, будут выброшены из существования и лишены Вечного Рая.

Ноомри печально добавил, что за это тысячелетие определенное количество половинок кселтонов пришли в такое состояние, что уже не могут пробудиться. Эти несчастные кселтоны и люди, в которых они обитают, именуются Ноли, и им никогда не испытать слияния. Сам Ноомри был Нолем, и, поскольку ему было не суждено увидеть Вечный Рай, он отважно пожертвовал собой ради своих соплеменников Хокано и людей из Мира Дома. Его время подходило к концу, ибо никто не может долго жить после того, как пересек Стену Миров.

Прежде чем он погиб во вспышке пламени, Ноомри попросил Купера Бласко донести его слова до всех людей, что обитают на стороне Дома.

Купер Бласко в точности исполнил его просьбу. Отказавшись от всех личных потребностей и целей, он создал церковь дорментализма, дабы нести в мир священную миссию.

Джек устало откинулся на спинку стула и медленно покачал головой. Как могли люди — десятки, а может, и сотни тысяч — поверить этому набору ерунды? Это не более чем плохая научная фантастика.

Он понимал, что ему надо вчитаться, но у него закрывались глаза.

Завтра... завтра он попробует еще немного...

Понедельник

1

В день Хеллоуина Джек проснулся рано. У него остались лишь слабые воспоминания о каком-то сне, в котором были кселтоны и Хокано... и все они имели странное сходство с Эйбом и Мамой Амалией.

Он уже направлялся к дверям, надеясь перехватить чашку кофе в гастрономии на углу, как зазвонил телефон. Код района 305 дал понять, кто ему звонит.

— Привет, пап.

После их встречи во Флориде они общались едва ли не еженедельно. Связь, которая тогда между ними установилась, не ослабла, несмотря на месяцы и мили, что разделяли их.

— Джек! Я так и надеялся, что успею застать тебя.

— Как раз вовремя. Еще тридцать секунд — и я бы ушел. Как дела?

— На следующей неделе я еду на север, чтобы подыскать себе приличный кондоминиум.

— Вот как? И где же?

Джек закрыл глаза. Пожалуйста, только не говори, что в Нью-Йорке, — пожалуйста, только не в Нью-Йорке.

В той же мере, как он радовался вновь обретенной близости, он не хотел, чтобы отец жил в том же квартале... и вообще ни в одном из пяти районов города. Он был хорошим человеком, но его слишком интересовал образ жизни младшего сына и чем он зарабатывает себе на существование.

— Я подумываю о Трентоне.

Джек рубанул кулаком воздух. Да!

— Чтобы быть поближе к Рону и детям.

Рон Айверсон — бывший муж Кейт, сестры Джека. Развод прошел мирно и спокойно, и отец продолжал поддерживать тесные связи с внуками, с Кевином и Лиззи. Они стали еще теснее после смерти Кейт.

— Ты меня понимаешь. И я буду всего в часе езды на «амтраке». — Отец откашлялся. — Во всяком случае, пора искать новое место. Тут срок аренды кончается меньше чем через месяц.

— Кажется, во вторник перед Днем благодарения, да?

— Верно. И я не могу дождаться, когда вернусь.

Джек слышал, что его голос полон ожидания.

— Я думаю, — добавил отец, — что мы все вместе сможем пообедать в Трентоне. Там есть несколько прекрасных ресторанов. Кевин будет в колледже, но Лиззи на месте. Может быть...

— Может, тебе лучше приехать сюда, папа. У нас лучшие рестораны в мире.

Он сомневался, что сможет выдержать несколько часов за столом с Лиззи. Поскольку Джек был последним членом семьи, который видел Кейт живой, девочка задавала самые разные вопросы о матери, вопросы, на которые он не мог честно отвечать — ради самой же Кейт.

— Ты говоришь так, словно не хочешь видеть Лиззи. А ты ведь толком так и не знал ее, Джек. Она прекрасная девочка и...

— Она слишком напоминает мне Кейт... и я к этому не готов. Пока еще...

— Когда-нибудь ты мне расскажешь, что случилось с Кейт.

— Когда-нибудь. Но смогу рассказать только то, что знаю сам. Позвони мне, когда ты вернешься к благам Садового штата[10], и мы что-нибудь придумаем.

— Обязательно.

Джек повесил трубку и перевел дыхание. Порой его просто мутит от необходимости врать. С незнакомыми еще куда ни шло, но со своими близкими...

Что же до темы вранья... надо что-то придумать для Джейми Грант. Удастся ли так рано застать ее в офисе? — подумал он. Но попробовать не мешает.

Из беглого просмотра «Книги Хокано» он понял, что она не рассказывает о внутреннем устройстве церкви дорментализма. Вся книга — сплошная доктрина. А ему нужен человек, который поможет заглянуть под ее покров.

У него оставался при себе вчерашний номер «Лайт». Он снова нашел номер редакции и позвонил Грант.

Его несколько раз переключали с номера на номер, и наконец он услышал хрипловатый голос:

— Грант.

Она оказалась на месте. Ночует, что ли, в редакции?

Прежде чем Грант повесила трубку, Джек торопливо объяснил ей, что он частный сыщик, нанятый семьей пропавшего дорменталиста, чтобы найти их сына.

Не такое уж большое вранье. Почти правда.

— Дорменталисты все время исчезают, — сказала Грант. — Их посылают в МС, то есть в миссионерское служение к еще не верующим в дорментализм, но не сообщают семьям, куда именно. Большинство из них появляются спустя пару лет.

— Большинство?

— Кое-кто из них так и исчезает.

— Эта женщина говорит, что ее сын все еще в Нью-Йорке. Рассказывала, что он как-то странно ведет себя.

Грант фыркнула.

— Дорменталист странно ведет себя — а что еще ей оставалось говорить?

— Она рассказывает, что он начал требовать, дабы его называли другим именем и...

— Ага. Это значит, что он добрался до второй половины ЛС.

— Чего?..

— Лестницы Слияния.

— Послушайте... Думаю, что мне придется проникнуть внутрь, и я хотел бы задать вам несколько вопросов. Первым делом об организации церкви.

— Что я с этого буду иметь?

Он догадывался, что дойдет и до этого.

— Передам в ваше распоряжение все, что я там найду. А если вы захотите узнать что-то специфическое, постараюсь это для вас выяснить.

Она не торопилась с ответом, но Джек слышал, как она затягивается сигаретой.

— Как вас зовут?

Джек посмотрел на бизнес-карточку, с помощью которой звонил по телефону.

— Джек Робертсон.

Робертсона он встречал несколько лет назад и с тех пор не только сохранил его карточку, но напечатал еще несколько таких же.

— Вы лицензированы?

— Конечно.

Что ж, подлинный Джек Робертсон существовал. В каком-то смысле. Сейчас он был мертв, но Джек возобновил его лицензию частного сыщика.

— Лучше, чтобы так оно и было, потому что мне придется проверить вашу лицензию. Появляйтесь к полудню. Если у вас все в порядке, я расскажу вам, с чего начинать.

— Великолепно. Большое...

— У вас есть право на ношение оружия?

Он сомневался, имелось ли оно у подлинного Робертсона.

— Почему вы хотите это знать?

— Просто хочу честно предупредить: оставьте свою артиллерию дома, а то вам придется ответить на кучу вопросов, когда вы застрянете в металлодетекторе.

— О'кей. Конечно. Благодарю. Металлодетектор? Неужели в газетных редакциях

сейчас стоят металлодетекторы?

2

Было примерно десять часов утра, когда Джек появился в квартире Рассела Тьюта. Он виделся с ним несколько лет назад — до его отсидки, — когда еще не умел правильно произносить его фамилию. Она звучала у него как Туит. «Тьют, — поправил его Расс. — Как птичье щебетание».

— Привет, Джек, — сказал он, открывая дверь. Джек предварительно позвонил, так что Расс ждал его. Но явно не предполагал увидеть Джека в таком обличье. — Bay! Только глянь на себя. Надеюсь, ты не для меня так расфуфырился.

Джек облачился в синий блейзер в сочетании с серыми брюками, в синюю оксфордскую рубашку, украшенную полосатым галстуком, — все для встречи с Джейми Грант.

— О, черт! Значит, не стоило? Ты хочешь сказать, я должен был явиться в джинсах! Проклятье!

Расс засмеялся:

— Заходи.

Его маленькая двухкомнатная квартирка на третьем этаже многоквартирного дома выходила на Вторую авеню в районе Восточных Девяностых. Это пятиэтажное здание смахивало на перестроенный доходный дом — железные пожарные лестницы и все остальное. Пусть даже бар «Текс-Мекс» по соседству днем не работал, в комнате Расса стояло благоухание жареного мяса и древесного дымка. Снизу с улицы доносился ровный гул уличного движения.

Сам Расс был буквальным воплощением компьютерного фанатика: тридцать с небольшим, крупная грушевидная голова, короткий ежик рыжих волос, лоб в черных точках угрей, майка, мешковатые джинсы и разношенные шлепанцы — словно его нарисовал Гэри Ларсон.

Джек осмотрелся в комнате с убогой меблировкой и заметил на столе в дальнем углу ноутбук. Во время их краткого и подчеркнуто небрежного разговора по телефону Джек ни о чем не спрашивал, но не сомневался, что хоть какой-то компьютер у Расса имеется.

Кивком Джек показал на него:

— Ты не боишься, что полицейский, который контролирует твое условное освобождение, заглянет сюда и увидит его?

— Никаких проблем. В решении по моему делу говорится, что я не имею права работать в сети и общаться с другими хакерами. Но чтобы я вообще не имел компьютера... нет, это странно и бесчеловечно.

— Не выходить в сеть... зная тебя, не представляю, как ты вынесешь двадцать пять лет такого запрета.

Расс был пойман за руку, когда взломал банковскую компьютерную сеть и дал ей указание — мелочь со счета после каждой международной сделки перекачивалась на его счет в Швейцарии. И хотя сам он, собирая за год шестизначные цифры, держался на заднем плане, кого-то наконец осенило, и Рассом заинтересовалось казначейство. Его адвокат все-таки вымолил для него всего два года в федеральной тюрьме открытого типа, но судья наложил на него запрет — двадцать пять лет не сметь выходить в сеть.

Он выдавил кислую ухмылку:

— Осталось всего двадцать два и три седьмых года. — Улыбка просветлела. — Но ты же слышал об интернет-кафе, не так ли?

— Приходилось. Ты не боишься, что тебя поймают?

— Я совершенно уверен, что они контролируют мои контакты, но у них нет столько людей и средств, чтобы следить за мной каждый раз, как я выхожу выпить чашечку кофе. — Он потер руки. — Итак. Что от меня требуется?

— Ты можешь кое-чем помочь мне.

— Запросто, если для этого не надо выходить в сеть. Посмотрю, что смогу сделать.

— О'кей. Мне надо найти способ стереть жесткий диск, чтобы это выглядело как несчастный случай.

Расс пристроился на стуле-вертушке у компьютера.

— Windows?

Джек попытался припомнить внешний вид компьютера, который в сентябре он видел на чердаке Кордовы. Тот вроде не походил на «Макинтош».

— Да. Совершенно верно.

— Что ж, его можно переформатировать и снова инсталлировать Windows, но такие действия случайно не происходят. Он все поймет. — Расс наклонился к Джеку. — Почему бы не рассказать, что тебе на самом деле надо?

Джек помедлил, прикидывая, стоит ли откровенничать, и решил, что лучше не надо.

— Понимаешь, я хочу стереть кое-какие файлы в компьютере этого типа, но, если исчезнут только они, он поймет, чьих рук это дело. Поэтому я хочу стереть все файлы.

— А что, если у него есть дубли?

— Я примерно представляю, где он их может хранить.

Расс ухмыльнулся:

— И ты хочешь выследить его хранилище.

— Ты все понял.

Ну, не совсем все, но зачем тратить время на объяснения с человеком, которому вовсе не надо все это знать?

На секунду задумавшись. Расс щелкнул пальцами:

— Нашел! Есть один жутко нахальный вирус. Стирает все виды файлов, как бы ты ни зашифровывал их, — но не повреждает программы. Строго говоря, он не столько стирает файлы, сколько переписывает их.

Отношения с компьютером все еще были для Джека относительно новыми. Свой первый компьютер он купил примерно год назад и продолжал испытывать перед ним некую робость.

— А в чем разница?

— Когда что-то устранено, оно, тем не менее, остается на диске. Ты не можешь добраться до этого файла с помощью операционной системы, потому что ссылки на нее исчезли из набора рабочего стола, но его нельзя считать полностью уничтоженным, пока он не стерт или поверх него не записан другой файл.

— Но если ты не можешь добраться до...

Расс покачал головой:

— Добраться можно. Все, что нужно, — это программа восстановления, которых существуют десятки.

Страшно представить.

— Но этот вирус переписывает все файлы и оставляет под своими именами на тех же местах. Во всех содержится одно и то же: «Надеемся, вы не забыли подстраховаться!»

Джек был поражен.

— Ты хочешь сказать, что кто-то сидит и проводит все время за составлением программы... этого самого вируса? Просто чтобы он мог уничтожить чей-то чужой жесткий диск? — Он покачал головой. — Кое у кого слишком много свободного времени.

— Скорее всего, этот парень находит себе оправдание в том, что дает своим жертвам ценный урок: всегда дублируй свои файлы. Держу пари, что если вирус один раз врежет тебе, то потом ты будешь автоматически дублировать файлы.

— И все же...

— Послушай, человече, это как Эверест. Ты лезешь на него потому, что он существует. Так и тут. Когда я был мальчишкой и вволю дурачился, как-то довелось взломать компьютеры телефонной компании — просто чтобы проверить, смогу ли я это сделать. Потом я полез в них еще дальше — посмотреть, удастся ли разобраться в тонкостях системы...

— Ладно, сэр Хиллари, каким образом мы запустим вирус в тот компьютер?

— Проще всего послать его по электронной почте. Человек открывает приложенный файл, и если у него нет антивирусной программы просмотра почты — все, он сгорел. Словом, всюду, и в аудио, и в видео, нужна антивирусная программа.

— Я не знаю адреса электронной почты этого типа. Даже не знаю, подключен ли он к сети.

Расс помрачнел.

— В сеть входят все. Все, кроме меня. — Он вздохнул. — В таком случае... что ж, тебе придется добраться до его компьютера и ввести вирус в систему. Непосредственно. Физически.

— Я и собирался навестить его офис.

— Отлично. Что у него за аппаратура? Новая? Старая?

— Если он ее не поменял, то я бы сказал, что прошла уже много миль.

— Великолепно. Значит, гибкий диск должен подойти. За разумный гонорар я могу скачать тебе на диск несколько программ, которые обойдут и любой его пароль, и защиту — и заразят его жесткий диск.

— Что значит разумный гонорар?

— Как насчет половины куска?

— У тебя неплохой аппетит.

— Эй, у меня же будут расходы.

Джек сделал вид, будто внимательно рассматривает окружающую обстановку.

— М-да... Это-то я вижу.

Он заметил на столе Расса несколько пустых бланков накладных и взял один из них. Поверху шло название «Желтые страницы»

— Что за игры с накладными?

Расс пожал плечами:

— Я ведь должен как-то сводить концы с концами. Поддельные накладные... мелкое жульничество по принципу «хватай и беги». Такие, как Расс, выписывали накладные разным компаниям, от средних до крупных, за услуги, которые так и не были оказаны. Если кто-то специально их не проверял, довольно часто такие накладные проходили через бухгалтерию, где и оплачивались.

— Ты освобожден условно-досрочно, Расс. Если поймают, снова сядешь — и, скорее всего, не в таком сельском клубе, как в прошлый раз.

— Сначала меня надо поймать. Затем сформулировать обвинение и вынести приговор. Никто не хочет вдаваться в подробности...

— То есть ты просматриваешь «Желтые страницы» и высылаешь счета компаниям за то, что они упомянуты в списках.

Парень ухмыльнулся:

— Лучше всего иметь дело с самыми большими, которые дают рекламу на страницу. Они так активно рекламируют себя, что и не помнят толком, где именно, но ждут появления кучи накладных, к которым особенно и не присматриваются. Работа идет как по маслу.

Джек бросил бланк накладной обратно на стол.

— И все же... ты ведь на условно-досрочном...

— А чем мне еще заниматься? Я как раз поступил в колледж Нью-Йоркского университета, когда меня поймали на хакерстве и выкинули. Я знаю лишь одно, приятель, — мне не разрешено работать с компьютерами. Даже в колледже. А мне нужны деньги на учебу.

— Учебу?

— Ну да. Я же должен делать вид, что пошел на исправление, вот я снова и записался на курсы в колледже. Начал с литературы... пусть думают, что я хочу получить степень. По крайней мере, мой контролер из полиции просто счастлив.

— Но не ты.

Он помотал головой:

— Взял курс по литературе. Теперь-то я понимаю, почему в свое время бросил его. Проф заставляет нас читать Марселя Марсо.

Джек удивленно моргнул:

— Хмм... Марсель Марсо — мим. Можно сказать, человек без слов.

— Ну, словом, Марсель какой-то там... Жуткая зануда — миллионы слов ни о чем. Такой скукоты никогда не читал. — Снова усмехнулся. — Жизнь кончилась.

— Если ты хотел разбить мое сердце, считай, добился своего. Значит, пятьсот за дискету. Половину сейчас, половину после того, как пойму, что она сработала.

Расс расплылся в широкой улыбке:

— К вечеру она будет для тебя готова. Джек, ты озарил мой день!

Джек невозмутимо полез за бумажником.

— Да, я такой. Джекки Солнышко. И вообще я живу лишь ради таких минут.

3

Шагая по городу без всякого оружия, Джек чувствовал себя не совсем голым, но раздетым до нижнего белья. В полдень он явился в редакцию «Лайт», которая размешалась к западу от Таймс-сквер. Глянув через стеклянную панель парадном двери, он мог только порадоваться, что у него при себе ничего нет. Джейми Грант не шутила: внутри его ждали вооруженный охранник и металлодетектор.

Убедившись, что Джона Робертсона в самом деле ждут, охранник незамедлительно пропустил его сквозь детектор. Затем Джеку сказали, что ему придется подождать, пока за ним не спустится кто-нибудь из редакции.

Вскоре появилась коренастая, крепко сбитая женщина с короткими вьющимися рыжеватыми волосами и пухлым лицом. Она протянула ему руку, и Джек сразу же узнал этот голос.

— Робертсон? Джейми Грант.

Когда они обменивались рукопожатиями, Джек окинул ее взглядом: тридцать с небольшим, рост примерно пять футов и пять дюймов, мускулистые плечи и широкая грудь, а вот руки и ноги тонковаты. На ней была свободная белая рубашка, ниспадавшая на темно-коричневые брюки. Маленькие золотые серьги, тонкое золотое ожерелье, никаких колец. Покрасневшие глаза. Благоухало от нее как от пепельницы. Если бы не эти мелочи, ее можно было бы считать принцессой Грёзой.

— Спасибо, что встретили. — Он протянул ей одну из визитных карточек Робертсона и ткнул большим пальцем в сторону металлодетектора. — А я было подумал, что вы шутите. Зачем вам такой уровень безопасности?

— Он установлен недавно. Мы постоянно подвергаемся угрозам. «Лайт» злит кучу народу, так что мы непрерывно слышим то одну угрозу, то другую. Но после моей статьи о дорментализме началось такое, что мы и представить себе не могли. — Джейми Грант расплылась в улыбке, показав потемневшие от никотина зубы. — И теперь у меня рекордное количество смертных приговоров. Аллилуйя. — Повернувшись, принцесса Грёза позвала его за собой. — Расположимся в моем будуаре.

Будуаром оказался ее маленький кабинетик на третьем этаже, где парил такой хаос, словно его только что разгромили обкуренные грабители. Повсюду валялись книги, журналы, газеты, распечатки. Когда Грант смахнула со стула пачку бумаг, перетянутых резиновым колечком, Джек заметил, что от мизинца правой руки остался только обрубок — двух фаланг как не бывало.

Бумаги полетели на пол.

— Садитесь.

Сама Грант шлепнулась на стул и, облокотившись на стол, заваленный бумажным мусором, закурила. Джек заметил, что кожа на правом указательном и среднем пальцах имеет цвет иссохшей лимонной корки, и невольно опять уставился на обрубок мизинца.

По пути сюда он заметил одно из объявлений «Здесь не курят», но сейчас не стал напоминать о нем. Он не представлял, как такая женщина смогла бы соблюдать его.

— Итак, — сказала Грант, откидываясь от спинку стула и выпуская в воздух длинную струю дыма, — вы говорили, что ищете пропавшего идиота дорменталиста.

Не упоминая никаких имен. Джек передал ей все, что Мария Роселли рассказала о своем пропавшем сыне.

Грант криво усмехнулась, качая головой:

— И вы думаете, что, вступив в ряды этой церкви, сможете найти милого мальчика? Забудьте — разве что в самом деле хотите потратить на это кусок жизни и кучу баксов.

— То есть?

— Вы станете КП, то есть окажетесь на самой низшей из низких ступеней, и вам придется очень долго карабкаться на ЛС, прежде чем окажетесь настолько близко от КХ, что сможете бросить взгляд на досье членов.

Джек поковырял пальцем в ухе.

— Я думал, что мы говорим по-английски.

Грант засмеялась:

— На дорменталезском. У них все идет под инициалами. Я переведу вам. Вы станете Кандидатом на Пробуждение, и вам придется долго подниматься по Лестнице Слияния, прежде чем приблизитесь к Контролеру Храма.

Джек понял, что усваивать ему придется гораздо больше, чем он предполагал.

— А при чем тут «куча баксов»?

— Именно это вам и надо усвоить, если уж будете заниматься этим идиотизмом: сия церковь создана лишь для того, чтобы выжимать из своих членов все до последнего доллара. Она обещает самореализацию, максимальное увеличение потенциальных способностей — о чем говорят миллионы книг серии «помоги себе сам», — но дорменталисты идут еще дальше.

В самом конце их радуги — сверхъестественный горшок с золотом. Вот тут и кроется самая главная зацепка: в одиночку у тебя ничего не получится. Надо стать членом церкви, надо обзавестись проводником, который поможет тебе преодолеть десять ступенек лестницы, которая ведет к Полному Слиянию.

— Наверно, оно будет именоваться ПС.

— Пр-р-равильно! Лестница Слияния — те ступени, которые необходимо пройти, дабы добиться слияния твоего кселтона с его двойником на стороне Хокано. Сначала первые пять, потом семь и, наконец, десять ступеней. Получение инструкций, книг, лент и всего прочего на каждой новой ступени стоит дороже, чем на предыдущей. ВС — то есть Взыскующему Слияния — обещают, что по мере того, как он будет подниматься по ЛС, силы его будут возрастать. И, кроме того, перед носом висит большая морковка в виде Полного Слияния — вам внушают, что по достижении его вы станете кем-то вроде полубога.

— Способного одним прыжком перемахнуть через небоскреб?

— Без труда. Но это учение отличается от всех прочих религий одним важным аспектом: да, оно обещает вечное блаженство, но в нем нет понятий добра и зла, нет добрых богов, противостоящих злым, нет Иисуса и Сатаны, нет инь и ян. Поскольку вы были отделены от вашего кселтона в Хокано, для вас и речи не может быть о совершенстве. Если вы ошибались в прошлом, то тут нет вашей вины. И все, что от вас требуется, — это выдержать длинный процесс слияния двух половинок вашего кселтона, и со всеми вашими проблемами будет покончено. Из гомо сапиенс вы станете сверхчеловеком.

— "Нет вашей вины..." Могу понять, как это действует.

— Да. То есть каждый может считать себя невинной жертвой духа времени. Но чтобы избавиться от его проклятия... это может стоить до четверти миллиона. Дабы добраться до Высшего Совета, вы должны достичь десятой ступени слияния... но практически никто не может преодолеть и восьмую, разве что человек очень богат, очень решителен и у него более чем основательно съехали мозги. Члены церкви настолько поглощены ЛС, что они второй и третий раз закладывают свои дома, дабы финансировать подъем. Те же, у кого уже ничего нет на счетах, или оставляют втуне все свои старания и начинают рекрутировать новых членов церкви, или добровольно предоставляют себя в распоряжение церкви.

— Что это им дает?

— Помогает расплачиваться за ту ступеньку ЛС, на которой они остались. Но вместо наличности они получают всего лишь скидки. Кроме того, скидки дают и за каждого нового члена церкви, которого они приводят.

— Напоминает схему многоуровневого маркетинга.

Джейми Грант кивнула:

— Как любая религия. «Охотникам за головами», то есть вербовщикам, штатным работникам, платят наличными. Не надо отчислять ни на социальное страхование, ни на медицинскую страховку.

— Прекрасно.

— Но во всем этом есть и более зловещая сторона. Находясь фактически в рабстве, вы постоянно общаетесь с другими идиотами — и тем самым сводится на нет возможность возникновения спорных мнений. Но мало того. Церковь выжимает волонтеров до последней капли, поскольку отлично понимает — в состоянии полного изнеможения человек становится особенно податлив к внушению.

— Похоже, что они настоящие маги и колдуны. Поэтому вы их и преследуете?

Джек почувствовал, что Грант напряглась. Дверца захлопнулась.

— Разговор идет об идиотизме или обо мне?

— Конечно, об идио... о дорментализме, но я просто...

— Никаких просто! Обо мне вы не узнаете ни слова. И клянусь, если вас заслали сюда разнюхивать!..

Ну и ну, подумал Джек. Чувствуется, я задел какой-то больной нерв.

Он вскинул руки:

— Эй, эй, полегче. Я здесь не из-за вас и даже не из-за дорментализма. Я просто хочу найти этого мальчишку.

Похоже, Грант расслабилась, но только слегка. Джек видел, как она напряжена. И напугана.

— Простите, если кажусь вам параноиком, но вы не знаете, каково было жить в таком состоянии после выхода статьи. Телефонные звонки — пришлось поменять домашний номер, угрозы, судебные иски, постоянное преследование... словом, все, что вы только можете себе представить.

— Вас нельзя считать параноиком, если они вас в самом деле преследуют.

— О, и еще как! Когда я вступала в члены, то дала им ложные имя и адрес. Они довольно быстро все выяснили. Я получила клеймо НЛ — Нежелательной Личности — и была вышвырнута. Но после появления статьи мой ранг повысился до Противника Стены...

— То есть вы стали ПС?

— Именно. Но не просто ПС. Я получила титул ВЦ — Врага Церкви, против которого можно пускать в ход все, что угодно, любую грязь и клевету. Вплоть до убийц — главное, опорочить тебя и в личном плане, и профессионально. Действуют они безжалостно. И еще мне довелось услышать, что какой-то человек... или группа интересовались моими личными делами — финансовыми, прошлыми отношениями, черт возьми, даже кассетами, которые я беру напрокат. Вот почему об этом идиотизме так мало известно. Репортеры и редакторы боятся, что после публикации поднимутся волны дерьма.

— Но не «Лайт».

Она позволила себе сдержанную усмешку:

— Нет. Не «Лайт». Вот почему я и сотрудничаю с этим не очень заметным еженедельником — впрочем, он был незаметным. Те эксклюзивные материалы о Спасителе, что прошли у нас прошлым июнем, резко подняли наш тираж, который так и держится на этом уровне.

Интересно, что бы она сделала, подумал Джек, знай, что говорит с так называемым Спасителем.

— Я получала предложения от всех остальных газет города плюс из «Вашингтон пост» и «Таймс», даже из «Сан-Франциско кроникл», но осталась здесь. И знаете почему? Потому что «Лайт» никого не боится. За ее спиной нет какой-нибудь крупной корпорации, которая всегда может прикрыть тебе задницу. Джордж Мешке как редактор — жуткий сукин сын. Но он совершенно бесстрашен. Да, он может вымотать душу — мол, откуда факты и надежные ли источники, — но, если все в порядке, он будет стоять до конца.

— Он продолжает поддерживать, когда вам угрожают, когда подают в суд?

Грант кивнула: