Четвертая воздушная

      По возвращении П. А. Патрина на свой аэродром мы узнали, что на подходе к заданному району экипаж встретил четверку истребителей ПЗЛ-24, которая навязала ему бой. Отражая атаки противника, разведчик сбил одну машину. Остальные после неудачных попыток преградить "пешке" путь к цели скрылись.
      Доложив командующему фронтом о результатах разведки и мужественных действиях экипажа, я услышал в ответ:
      - Спасибо, командарм. Готовься к нанесению удара по противнику. А разведчикам передай мою благодарность. Молодцы соколы!
      3 июня снова отличилась эскадрилья Николая Антоновича Зуба из 7-го гвардейского штурмового авиаполка. Шестерка "илов" получила задание нанести удар по одному из аэродромов противника. Несмотря на сильный зенитный огонь, штурмовики отлично справились со своей задачей - за один налет уничтожили 23 и повредили 20 вражеских самолетов. Сильный взрыв на аэродроме был вызван, вероятно, прямым попаданием бомб в склад боеприпасов или горючего. Вскоре после этого налета капитан Н. А. Зуб был повышен в воинском звании и назначен командиром полка.
      К этому времени весь фронт облетела радостная весть о боевых успехах командира 131-го истребительного авиаполка майора В. И. Давидкова. На борту его самолета ЛаГГ-3 ярко сияли тринадцать звезд - символов победы. Вот история появления последней из них.
      Группа истребителей Виктора Иосифовича Давидкова сопровождала наших штурмовиков. В районе цели немцы открыли по самолетам ураганный зенитный огонь. На помощь зенитчикам подоспели вражеские истребители. Два "мессера" сразу же бросились на "ильюшиных". В бой с ними смело вступил ведомый командира полка - летчик Назаренко. Сам же Давидков схватился с другой парой Ме-109. А через несколько минут сюда подошли еще два "мессершмитта". Теперь майор дрался один против четверых. Огневое мастерство, смелость, собранность и хладнокровие позволили лидеру советских истребителей не только отражать атаки противника, пытавшегося прорваться к "илам", но и самому наносить по ним удары. Одного из "мессеров" Давидков сбил, а троих обратил в бегство.
      Выполнив задание, группа Ил-2 и ЛаГГ-3 благополучно возвратилась на аэродром. Полковой художник к алому созвездию на фюзеляже командирской машины добавил новый знак победы над врагом.
      В ночь на 9 июня женский полк принял первое боевое крещение. Провожать экипажи в полет пришли командир дивизии Д. Д. Попов и комиссар А. С. Горбунов. На задание вылетали экипажи Е. Д. Бершанской, командиров эскадрилий С. Амосовой и Л. Ольховской. Им предстояло нанести бомбовый удар по живой силе противника в районе Снежного и Никифоровки.
      При подходе к цели вражеские зенитки обстреляли самолет Бершанской. Маневрируя, она вышла к намеченному пункту и с высоты 600 метров сбросила бомбы. Ее примеру последовал экипаж Амосовой. В это время зенитный огонь усилился. Несколько осколков угодило в машину Бершанской, но летчица не растерялась и сумела вывести самолет из-под обстрела. Так же поступила и Амосова.
      А вот третьему экипажу не повезло. Во время бомбежки Л. Ольховская и В. Тарасова получили тяжелые ранения и в районе поселка Красный Луч произвели вынужденную посадку. Там местные жители и похоронили отважных девушек...
      В середине июня к нам поступил приказ Народного комиссара обороны "Об использовании самолетов Ил-2 как дневных бомбардировщиков". В нем указывалось: "Мы можем и должны значительно увеличить наши бомбардировочные дневные удары по противнику, но для этого надо немедля покончить с вредной практикой недооценки самолетов Ил-2 как дневных бомбардировщиков и добиться того, чтобы ни один самолет Ил-2 не вылетал в бой без полной бомбовой нагрузки".
      Вместо 52 таких машин, предусмотренных штатами, мы располагали всего девятью, поэтому относились к ним с особой бережливостью. И все же приказ Наркома обороны довели до каждого авиатора 7-го гвардейского и 210-го штурмовых авиаполков. Там насчитывалось 35 готовых к бою экипажей, но 26 из них были "безлошадниками". Летчики, не имевшие самолетов, с горечью спрашивали:
      - А как же мы должны увеличивать бомбовую нагрузку?
      Приходилось успокаивать их, заверять, что в скором времени каждый будет иметь боевой самолет. Счастливчики же, за которыми были закреплены "ильюшины", тотчас начали выискивать новые пути повышения боевых возможностей штурмовиков. Полетный вес Ил-2 в перегрузочном варианте допускался до 5596 килограммов, то ость был на 200 килограммов больше нормального. Если раньше это превышение использовалось для создания определенного резерва горючего, то теперь летчики стали на 200 килограммов больше брать бомб и других боеприпасов. Некоторые горячие головы даже предлагали снять бронеспинки, дабы увеличить полезную нагрузку самолета, однако такие рискованные предложения не нашли поддержки у командования. Мы дорожили жизнью летчиков и воздушных стрелков.
      22 июня 1942 года были опубликованы в печати и переданы по радиовещанию "Политические и военные итоги года Отечественной войны". Командиры и политработники, партийные и комсомольские активисты довели этот важнейший документ до сознания всех авиаторов соединений и частей. Помимо того, политический и оперативный отделы подготовили для пропагандистов и агитаторов обширный материал об итогах боевых действий ВВС Южного фронта (4-й воздушной армии) за минувшие двенадцать месяцев, о мужестве и героизме воздушных бойцов и наземных тружеников, о сокрушительных ударах по врагу нашей крылатой гвардии. Пропаганда лучших примеров боевой отваги фронтовиков, образцов ратного мастерства и патриотизма благотворно действовала и на ветеранов и на молодежь, умножала их силы в борьбе с ненавистным врагом.
      Результаты проведенной работы особенно ярко проявились в период, когда наши воздушные силы обеспечивали отход своих наземных войск из Донбасса к Дону и далее к Тереку.
      Как известно, 10 июня началась оборонительная операция войск Юго-Западного фронта против 6-й и 1-й танковой немецких армий на волочанском и купянском направлениях. В результате ожесточенных боев наши войска 26 июня отошли на рубеж Никольское, Ольховатка, Купянск, река Оскол до устья. Двое суток спустя противник возобновил наступление против Брянского фронта и восточнее Курска продвинулся на 40 километров. Ж) июня ударом из Волчанска немцы прорвали оборону Юго-Западного фронта, вклинились на глубину до 80 километров и окружили основные силы двух армий. Создалась угроза потери Воронежа и прорыва противника за Дон. Однако благодаря мерам, предпринятым Ставкой, наступление врага на воронежском направлении было остановлено.
      6 июля немецкие войска вышли в район Каменки (35 километров юго-восточнее Острогожска), намереваясь окружить и уничтожить основные силы Юго-Западного и часть сил Южного фронтов. С этой целью противник готовился нанести два удара по сходящимся направлениям: из района южнее Воронежа и из района Славянок Артемовск на Беловодск (50 километров восточнее Старобельска). Чтобы избежать окружения, Верховное Главнокомандование приказало отвести войска Юго-Западного и правого крыла Южного фронтов на рубеж Новая Калитва - Попасная (27 километров восточнее Артемовска).
      С этого момента начались тяжелые испытания для воинов нашего фронта, в том числе и авиаторов 4-й воздушной армии. И продолжались они более месяца.
      6 июля 1942 года мне довелось присутствовать на Военном совете и участвовать в выработке оперативной директивы. Заседание проводил генерал-лейтенант Р. Я. Малиновский. На нем присутствовали начальник штаба генерал А. И. Антонов, член Военного совета армейский комиссар 1 ранга А. И. Запорожец и другие военачальники. В оперативной директиве, принятой Военным советом фронта, говорилось, что отход войск начинается с наступлением темноты, под прикрытием сильных арьергардов, во главе со смелыми и опытными начальниками. Надо как можно шире использовать всякого рода заграждения, "сюрпризы", уничтожать за собой все мосты и линии связи. На занимаемом сейчас рубеже оставить разведку, чтобы создать у противника впечатление, будто здесь продолжают находиться наши основные силы. С рассветом 7 толя авиация должна воспрещать противнику ведение воздушной разведки в полосе отходящего правого крыла фронта и не допускать продвижения его войск.
      Не боясь повториться, замечу, что разведка 4-й воздушной армии работала в этот период вполне удовлетворительно. Она вела постоянное наблюдение за действиями противника, своевременно вскрывала его замыслы и непрерывно информировала об этом командование. Еще 6 июля воздушные разведчики установили интенсивную подготовку немцев к наступлению. Утром 7 июля они сообщили в штаб армии, что наблюдается подход вражеских резервов из района Днепропетровска. За эти дни было обнаружено на железнодорожных магистралях и станциях 69 воинских эшелонов, а также 1345 автомашин, 20 танков и 10 орудий на механической тяге.
      Очень ценные сведения доставили воздушные разведчики 8 июля. Из района Днепропетровска враг подтягивал на восток 53 железнодорожных эшелона и огромную мотомеханизированную колонну. В ее составе насчитывалось 2130 автомашин, 100 танков и 100 орудий. Кроме того, из Мариуполя в направлении Буденновки двигались еще две автоколонны по 250 машин в каждой. Большое количество боевой техники было замечено и на дорогах, ведущих из Артемовска к линии фронта.
      Когда я доложил обо всем командующему фронтом, он посмотрел на карту и уверенно сказал:
      - Завтра немец пойдет в наступление.
      9 июля противник действительно начал наступать. Его наземные войска активно поддерживала авиация. За этот день в полосе Южного фронта было отмечено 358 вражеских самолето-вылетов. Наши летчики поднимались в небо в общей сложности 350 раз. В воздушных боях они сбили шесть Ме-109 и четыре Ме-110, повредили два Ю-88. На земле было уничтожено до 15 танков, 270 автомашин и около 600 пехотинцев. Не избежали потерь и мы: три экипажа не вернулись с задания, пять погибли в боях. Положение на фронте с каждым днем становилось все напряженнее.
      Глава восьмая. Воздушный щит
      В связи с тем что противнику удалось глубоко охватить правый фланг Юго-Западного фронта и на его стыке с Южным фронтом сосредоточить сильную группировку, наши наземные части отступили на линию Новая Калитва, Чупринин, Новая Астрахань, Попасная. Но и здесь они не успели организовать оборону, поэтому Ставка Верховного Главнокомандования приказала им отойти на рубеж Богучар, Кантемировка, Беловодск. На командующего Южным фронтом генерал-лейтенанта Р. Я. Малиновского возлагалась ответственность за строительство сталинградского оборонительного рубежа между Суровикино и Нижне-Чирской.
      10 июля войска Южного фронта начали оборонительные бои на реке Миус, западнее Ростова-на-Дону против 17-й немецкой армии. В ходе кровопролитного сражения наши части, находившиеся на правом фланге, уже на следующий день отошли на рубеж Денежниково - Трехизбенка - Красный Луч. Трое суток в районе Кантемировки упорно дрались с врагом 38-я и 9-я армии, а войска 57-й и 28-й армий отдельными группами отходили за Дон. 15 июля 28, 38 и 57-я армии были переданы в состав Сталинградского фронта.
      4-я воздушная армия прикрывала отход наземных войск всеми наличными силами. Особенно эффективно действовала бомбардировочная авиация, в частности 219-я дивизия полковника И. Т. Батыгина. Летчики 8-го гвардейского, 188-го и 366-го бомбардировочных авиаполков работали с максимальным напряжением. По три-четыре вылета в день совершали они на самолетах Пе-2 и Су-2. На лисичанском направлении только с 9 по 12 июля они произвели 280 самолето-вылетов. Бомбардировочные удары по наступающему врагу, по скоплениям его танков и живой силы наносились группами от шести до девяти самолетов в сопровождении 12-18 истребителей.
      За три дня боевых действий на лисичанском направлении наши летчики сбили 20 самолетов противника, уничтожили до 50 танков, около 300 автомашин, 700 солдат и офицеров. Мы за этот период потеряли 10 самолетов.
      11 июля воздушная разведка обнаружила мотомеханизированные части противника, выдвигавшиеся на рубежи Бараниковка -Калитвинская; Тихожуравская Мешковской. Данные о прорыве нашей обороны севернее Харькова были немедленно доложены командованию фронта. Наступление со стороны Кантемировки развивалось стремительно. На следующий день воздушные разведчики выявили в районе Богучар большое скопление немецких танков и автомашин.
      К исходу 12 июля враг прорвал фронт, его мотомехчасти вышли в район Кашары, Дегтево, Криворожье. Вторая колонна противника двигалась из района Богучара на юго-восток. Таким образом, гитлеровцы оказались в тылу частей и соединений Южного фронта. Чтобы избежать угрозы окружения, наши войска вынуждены были отступать на юг, к Дону.
      В этот критический момент части 4-й воздушной армии бомбовыми и штурмовыми ударами уничтожали танки, колонны автомашин, перемалывали живую силу противника, вели разведку в районе Дебальцево, Чистякове. Только за 13 июля наши летчики уничтожили 25 танков, 140 автомашин и до 350 гитлеровцев.
      14 июля крупные мотомехчасти противника вышли к Морозовской, перерезав все коммуникации войск Южного фронта севернее железной дороги Лихая - Сталинград. А через два дня враг овладел Ворошиловградом и начал продвигаться на юго-восток.
      17 июля в районе Калитвинская немцы захватили плацдарм на правом берегу Северного Донца и начали сосредоточивать здесь танки, артиллерию и пехоту. Вторая фашистская группировка выдвигалась из района Тацинская на юг с целью прорваться к Дону у Константиновской.
      Наступление немецко-фашистских войск активно поддерживалось авиацией, особенно бомбардировочной. Она наносила удары не только по нашим войскам, но и по коммуникациям и переправам. Выйдя на оперативный простор, Кантемировская группировка противника начала быстро продвигаться на юг.
      Летчикам 4-й воздушной армии приходилось действовать в крайне сложной и напряженной обстановке. Они наносили удары по наступающему противнику, обороняли свои наземные войска от налетов вражеской авиации, следили за направлением их движения, выполняли другие важные задачи. Для того чтобы определить, наши это части или вражеские, разведчики, как правило, снижались до бреющего полета, а порой даже производили посадку, чтобы личным опросом узнать номера полков и дивизий.
      Из числа многих отважных разведчиков хочется выделить трижды орденоносца старшего лейтенанта Середу Петра Селиверстовича. Однажды он получил задание установить принадлежность воинской колонны, двигавшейся по проселочной дороге. Сев неподалеку от проселка, летчик, не выключая мотора, вылез из кабины И-16 и направился к солдатам. Едва успел сделать несколько шагов, как те начали стрелять. Поняв, что напоролся на фашистов, Середа побежал к машине. Две пули угодили ему в ногу и в спину. Однако летчик нашел в себе силы, чтобы добраться до самолета и сесть в кабину. Резко развернувшись в сторону вражеских автоматчиков, которые намеревались захватить его в плен, он сбил их и взлетел. Несмотря на тяжелое ранение и потерю крови, Петр довел самолет до своего аэродрома и доложил командиру о результатах разведки. За мужество и отвагу старший лейтенант П. С. Середа был удостоен звания Героя Советского Союза.
      Помнится, выкроив несколько минут, работники штаба армии собрались поужинать и заодно послушать сводку Советского информбюро. Радио сообщало о результатах боевых действий советской авиации за минувшие сутки.
      - Короткая сводка,- с ноткой недовольства сказал начальник оперативного отдела Одинцов. - Да и фронт велик, обо всех подвигах не расскажешь. - Он вздохнул и отодвинул недопитый стакан чаю.
      - Да, в сводках обо всех не расскажешь, - согласился с ним начальник политотдела Федор Иванович Жмулев. - О своих людях мы сами должны рассказывать в полках и дивизиях.
      Работники управления хорошо знали, о каких героях может идти речь. Однажды группа штурмовиков нанесла удар по вражескому аэродрому в районе Артемовска. С боевого задания не вернулся капитан В. Ф. Васильев В штаб поступило донесение о том, что наши самолеты были встречены плотным огнем зенитной артиллерии. Один из снарядов попал в машину Васильева и поджег ее. Пожар потушить не удалось; прыгать с парашютом на территорию, занятую фашистами, летчик не стал, ибо гитлеровский плен - хуже смерти. Оставался один выход - направить объятый пламенем штурмовик на стоянку немецких самолетов. Бесстрашный авиатор так и поступил. Словно огненный метеорит, "ильюшин" протаранил скопище машин и в конце стоянки взорвался, похоронив под своими обломками десятки вражеских солдат и офицеров.
      - Ребята возвратились с задания без капитана Васильева, но имя и подвиг его никогда не забудутся, - убежденно сказал начальник политотдела армии.
      Боевые товарищи полной мерой воздали врагу за смерть Васильева. Три дня спустя летчики-штурмовики подполковника С. Г. Гетьмана, совершив два налета на вражеский аэродром, уничтожили 22 самолета.
      В частях и соединениях воздушной армии стал широко известен подвиг заместителя командира эскадрильи 131-го истребительного авиационного полка лейтенанта Ярового Филиппа Степановича. Возглавляемая им шестерка ЛаГГ-3 сопровождала восьмерку бомбардировщиков Су-2. Несмотря на сильный огонь вражеской зенитной артиллерии, они прорвались к целям, расположенным южнее Ростова, и выполнили задание. На обратном пути наши самолеты были атакованы двенадцатью Ме-109. Завязался бой. "Мессершмитты" разделились на две группы. Одна устремилась в атаку на "лавочкиных" и сумела отсечь их от Су-2. Вторая набросилась на бомбардировщиков, с которыми остался Ф. С. Яровой. Пятеро против одного. Однако это не смутило лейтенанта, он смело вступил с ними в схватку и первой же лобовой атакой сбил "мессера". Обозленные потерей, немецкие летчики усилили натиск на Су-2, но лейтенант не допускал их к бомбардировщикам. Он не только оборонялся, а сам атаковал. В результате противник потерял еще один самолет.
      Растерявшись, гитлеровские летчики дали возможность нашим бомбардировщикам плотно сомкнуть строй и снова взять курс на свой аэродром. Следом за группой Су-2 катился клубок сражающихся истребителей. У Ярового кончились боеприпасы, и он стал имитировать ложные атаки, обеспечивая бомбардировщикам заход на посадку. А тем временем пятерка "лавочкиных" дралась с первой группой "мессершмиттов". Особенно успешно действовали летчики Семенюк и Ковалев, не давая возможности противнику объединить усилия.
      Когда Су-2 благополучно приземлились, лейтенант Яровой подвергся особенно яростным атакам. Одному из "мессеров" удалось повредить мотор его самолета. Летчик на мгновение потерял управление машиной, но тут же выровнял ее и с убранными шасси посадил на поле, неподалеку от аэродрома. Немцы сделали два захода, но не смогли поджечь самолет. Экипажи бомбардировщиков, которых Яровой прикрывал от вражеского огня, подъехали к нему на машине. В знак благодарности авиаторы подняли героя и понесли домой на руках.
      Командир полка подполковник В. И. Давидков, старший политрук М. С. Токарев тепло поздравили Филиппа Степановича с успешным выполнением боевого задания и представили его к высшей правительственной награде. Спустя некоторое время Ф. С. Яровой стал Героем Советского Союза.
      На страницах этой книги мне уже приходилось говорить о штурмане 88-го (159-го гвардейского) истребительного авиаполка майоре В. Б. Москальчуке. Это был настоящий ас, летчик-истребитель большого таланта, мужества и героизма. Отлично владея техникой пилотирования, он постоянно искал новые тактические приемы. Любой бой, в какой бы обстановке он не протекал, Москальчук завершал победой.
      Василий Борисович погиб смертью храбрых в июле 1942 года под Ростовом, когда прикрывал свои наземные войска. Однополчане с почестями похоронили героя в поселке Койсгут. Его именем еще в годы войны была названа одна из средних школ в Батайске.
      Примерно в то же нелегкое время отдал свою жизнь за Родину и другой летчик, известный далеко за пределами 4-й воздушной армии, - гвардии капитан Мосьпанов Илья Петрович. На его боевом счету было 33 танка, 21 самолет противника, 4 броневика, 13 полевых орудий, 2 зенитные точки, 3 дзота, 2 командных пункта, 12 товарных вагонов, 140 автомашин, 2 переправы через реки, более 1000 истребленных гитлеровцев. Самолет Мосьпанова был поистине летающим танком, "черной смертью" для врага.
      Когда боевые друзья отдавали последние почести Герою Советского Союза И. П. Мосьпанову, в небе над станицей Кагальницкой кружил штурмовик, пилотируемый лейтенантом Александром Руденко. Поэт Иосиф Уткин посвятил памяти погибшего летчика стихотворение "Клятва". Вот его заключительные строки:
      ...Над свежей могилой героя
      Клянутся сурово друзья.
      И клятвы, чем эта, суровей
      Придумать, должно быть, нельзя!
      Приказом Народного комиссара обороны И. П. Мосьпанов был навечно зачислен в списки первой эскадрильи 7-го гвардейского ордена Ленина штурмового авиационного полка.
      Воздушный щит фронта. Сколько сыновей нашего многонационального Отечества, сплоченных братскими узами дружбы, обрели здесь славу крылатых бойцов, бесстрашных соколов, настоящих героев! Русские и белорусы, украинцы и дагестанцы, казахи и грузины, дети других народов Советского государства - все они жили единым стремлением: остановить и наголову разгромить полчища зарвавшегося врага.
      Летом 1942 года, когда войска нашего фронта отходили на юго-восток, с невероятным напряжением работала инженерно-авиационная служба 4-й воздушной армии, которую возглавлял военный инженер 1 ранга П. В. Родимов - энергичный, высокообразованный человек с большим опытом работы в войсках.
      Чтобы наметить конкретный план действий этой службы, я пригласил на совещание кроме Родимова его заместителя П. В. Лебедева, начальника ремонтного отдела Антонова, инженеров Вазингера, Красных, Ефимова, Уварова, Орлова, Пухальского и других специалистов.
      - Быстрое продвижение противника в районе Лисичанска и по направлению к Дону, - сказал я собравшимся, - создало угрожающее положение для наших ремонтных органов. Необходимо принять срочные меры к эвакуации мастерских, сохранению ремонтного фонда, материальных ценностей и, самое главное - к сохранению личного состава. Ваши предложения, товарищи?
      Первым взял слово Родимов.
      - Как известно, - сказал он, - у нас имеются три стационарные авиамастерские и четыре передвижные. И все они, кроме шестнадцатых САМ, находящихся в Сталинграде, должны эвакуироваться одновременно. Для этого потребуется несколько эшелонов.
      - Транспортом обеспечим, - заверил мой заместитель по тылу генерал П. В. Каратаев. - Успели бы демонтировать оборудование и погрузить в вагоны.
      - Успеем, - ответил главный инженер и посмотрел на Антонова, начальника ремонтного отдела. Тот молча кивнул. - Для оказания помощи начальникам мастерских мы пошлем в Ворошиловград, Новочеркасск, Морозовскую и Обливскую представителей от инженерно-авиационной службы армии. Что же касается ремфонда, то здесь имеется несколько вариантов.
      Родимов предложил создать нечто вроде ударных ремонтных бригад для восстановления материальной части, не требующей капитального ремонта. Самолеты и моторы, имеющие серьезные повреждения, должны быть эвакуированы к новому месту дислокации мастерских. В исключительных случаях принимать крайние меры уничтожать технику. Лучше ее сжечь или взорвать, чем оставить врагу.
      Кроме инженеров выступили представители тыла и других служб. Они внесли немало конкретных предложений. В конце совещания я выразил надежду, что товарищи справятся с поставленной задачей. В тот же день мы подготовили приказ об эвакуации реморганов.
      Надо сказать, что четыре мастерские удалось без особых осложнений отправить на новые места. Работая день и ночь, полностью отдавая себя делу, авиаторы с честью выполнили свой долг. Труднее пришлось личному составу 59 НАМ и 48 ПАРМ.
      Немцы уже, по существу, окружили станцию Лихую, и специалисты 48 ПАРМ не имели никакой возможности эвакуировать ремонтный фонд - три поврежденных в бою самолета. И тогда начальник мастерских принял решение уничтожить производственное здание и машины. Сами пармовцы вырвались из окружения, не потеряв ни одного человека.
      Чрезвычайно трудное положение сложилось в 59 передвижных авиамастерских. ПАМ - это, по существу, завод, имеющий самолетный, моторный, прибороремонтный, слесарно-механический цехи, радиоцех, цех вооружения и другие. Несмотря на огромный объем работы, инженеры, техники, механики, мотористы и вольнонаемные специалисты демонтировали все оборудование и погрузили его в железнодорожные вагоны. Когда эшелон был готов к отправке, на станцию Морозовская неожиданно налетела группа немецких бомбардировщиков - 37 Хе-111. Вскоре фашисты нанесли по станции еще три таких же удара. В результате бомбардировки пять человек было убито, 17 ранено, сгорело 11 вагонов с оборудованием, выведены из строя входные и выходные стрелки, взорваны пути.
      Подвергаясь смертельному риску, воины спасли 22 вагона с драгоценным имуществом, затем своими силами восстановили железнодорожные пути и отправили эшелон в Сталинград.
      Теперь оставалось принять меры к спасению ремонтного фонда. Инженеры определили, что 18 самолетов можно отремонтировать и перегнать летом. Среди них - "илы", "миги" и "лаги". Шесть "ильюшиных" ожидали замены моторов -в масле была обнаружена металлическая стружка. В условиях, когда противник уже приближался к Морозовской, о таком ремонте не могло быть и речи.
      - Летчики-испытатели, - заявил капитан Бабичев, - берут на себя ответственность за перегонку "ильюшиных" на аэродром Котельниково.
      - Перегоним, - поддержал его капитан Завгородний.
      Они сдержали свое слово, хотя лететь на таких самолетах было рискованно. Позже из Котельниково шестерку "илов" перегнали дальше в тыл.
      Оставалось 12 машин, подлежащих восстановлению. Однако ремонтировать их было некогда: на северной окраине Морозовской появились немецкие танки. Уже под огнем противника авиаторы погрузили самолеты на бревенчатые сани и другие самодельные приспособления и вывезли их. Сильно поврежденную боевую технику пришлось уничтожить. Личный состав 59 ПАМ был выведен на юг через Дон.
      В сложнейших условиях эвакуировались за Дон и тыловые части 4-й воздушной армии. Порой батальоны аэродромного обслуживания ве покидала мест своей дислокации до тех пор, пока противник не начинал обстрел летного поля. И тогда воины спешно грузили оборудование, техническое имущество, горючее, продовольствие иа автомашины и под огнем уходили в заранее намеченный район. Оставленные площадки перепахивались или минировались.
      Пример самоотверженности показывая личный состав 471, 464, 348, 343-го БАО и других тыловых частей. Они уходили с аэродромов после арьергарда наземных войск, сдерживая своими силами натиск передовых частей противника. Имущество уничтожалось лишь в самом безвыходном положении, когда, например, воинам приходилось вплавь преодолевать водные преграды под ураганным артиллерийско-минометным и танковым огнем или бомбежкой с воздуха.
      Майоры Жерновой, Белоусов, Бабков и многие другие командиры БАО показывали образцы самообладания, организованности и военной сметки. Б любых условиях, порой немыслимых, они обеспечивали боевую работу авиации в степях за Доном.
      Что говорить о тыловых частях, если сам штаб воздушной армии с 11 июля но 10 августа перебазировался 11 раз. По существу, мы все время были на колесах, в походном положении. И тогда не теряли связи с дивизиями, полками и батальонами, управляли ими, руководили боевыми действиями. Заслуга в этом прежде всего принадлежит начальнику войск связи нашей армии военному инженеру 1 ранга К. А. Коробкову и его подчиненным: Н. М. Лобанову, П. Н. Трусову, А. Т. Гострику, А. И. Голику, Н. Н. Бирюкову, И. И. Иванову, Кулакову и другим специалистам.
      Противник шел за нами по пятам. Чтобы сдержать его, мы бросили основные силы воздушной армии на разрушение переправ через Северный Донец, на бомбардировку мотомехчастей на правом берегу реки, на уничтожение живой силы в Каменске, Бело-Калитвинской и других населенных пунктах. Только с 17 по 20 июля 1942 года летчики разрушили 7 переправ, уничтожили 90 танков, 400 автомашин и до 1500 гитлеровцев.
      Активные действия наших авиационных частей, особенно ночных бомбардировщиков, вынудили противника отказаться от форсирования Северного Донца с ходу и совершить обходный маневр по правобережью от устья реки. Тем временем наземные войска Южного фронта планомерно отходили в направлении Ростова.
      В ночь на 20 июля противнику удалось форсировать Северный Донец в 15 километрах северо-западнее Константиновской, а на следующий день - в районе Каменска. Над правым флангом фронта снова нависла угроза. Около 300 немецких танков и бронетранспортеров, перерезав железную дорогу Шахты - Новочеркасск, двинулись на Ростов. Одновременно враг начал наступление на этот город и с таганрогского направления. Фашистская авиация совершала массированные налеты на наши переправы через Дон.
      События развивались стремительно. К 22 июля передовые части противника на широком фронте вплотную подошли к Дону и стали готовиться к переправе на левый берег. В этой сложной и напряженной обстановке требовались чрезвычайные меры. И они были приняты. Части 5-й воздушной армии{19} также были нацелены на уничтожение переправ. Это дало возможность усилить бомбовые и штурмовые удары по врагу.
      23 июля меня вызвал командующий войсками фронта генерал-лейтенант Р. Я. Малиновский.
      - Ознакомься, Константин Андреевич, с директивой Ставки, - сказал он.
      Директива была адресована Р. Я. Малиновскому, Маршалу Советского Союза С. М. Буденному и генерал-лейтенанту В. Н. Гордову. В ней говорилось: "...Если немцам удастся построить понтонные мосты на Дону и получить таким образом возможность перевезти на южный берег Дона артиллерию и танки, то это обстоятельство создаст большую угрозу Южному, Сталинградскому и Северо-Кавказскому фронтам. А если же немцам не удастся перекинуть понтонные мосты и они перебросят на южный берег только отдельные пехотные части, то это не составит большой опасности для нас, так как отдельные пехотные части немцев, без артиллерии и танков, легко будет уничтожить нашими войсками. Ввиду этого, главная задача наших частей на южном берегу реки Дон и нашей авиации состоит в том, чтобы не дать немцам построить понтонные мосты на Дону. А если им все же удастся построить их, обязательно разрушить их ударом артиллерии, наземных войск и всей массой нашей авиации..."