Альманах Мир Приключений - Мир приключений. Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов

      Пойду домой, решила она. Надо будет придумать, куда отправиться на несколько дней так, чтобы не удивить родителей. Вечером ей повезло.
      Позвонила папина знакомая и стала рассказывать, какой замечательный фестиваль народных танцев всей планеты начинается на Гавайских островах. Она щебетала полчаса, а потом спросила:
      — Почему бы вам туда не слетать?
      — Мне некогда, — ответил профессор Селезнев, которому это щебетание уже надоело.
      — А Алисочка? — воскликнула знакомая. — У нее же каникулы.
      — Сомневаюсь. По-моему, она всерьез увлеклась космическими гонками, — сказал отец.
      — Почему же? — сказала Алиса. — Гонки еще только в августе. Я с удовольствием слетаю на фестиваль.
      А когда она сказала о фестивале Пашке Гераскину, тот заявил, что с детства только и мечтал наслаждаться народными танцами.
      Мать его отпустила на Гавайи, только умоляла не сражаться с акулами.
      На следующее утро мать застала его в тот момент, когда он опустошал холодильник. Глядя честными голубыми глазами, Пашка сказал матери, что не выносит гавайской пищи и потому вынужден тащить с собой на фестиваль целый мешок копченой колбасы, сыра, масла и консервов. Мать спросила:
      — Может, у тебя живот болит?
      — У меня железное здоровье, — ответил Пашка.

Глава 12. ДВА ЗАЙЦА

      Конечно, экспедиция была подготовлена не очень тщательно. Но Алиса с Пашкой рассчитывали, что она продлится недолго. Туда и обратно. Да и много ли нужно двум космонавтам отроческого возраста?
      С Аркашей в последние два дня перед отлетом они не виделись. Правда, Алиса как-то заглянула в лабораторию и увидела, что Аркаша в одиночестве сидит перед микроскопом. Они поговорили на разные темы, но основной и самой болезненной не касались.
      Стартовать решили днем. На виду у всех. Пашка где-то вычитал, что опытные преступники так всегда и делали. Допустим, хочешь ты ограбить старушку-миллионершу. Тогда ты переодеваешься молочником или почтальоном и открыто стучишь к ней в дверь. Никто не беспокоится, включая саму старушку.
      Алиса попросила Пашку самому поговорить с Лукьянычем. Дело в том, что Алиса ненавидит говорить неправду. Но в жизни детям время от времени приходится говорить неправду, в первую очередь из-за того, что родители их не понимают. В таких случаях Алиса предпочитала ничего не говорить вообще. А так как Пашка не имел таких железных принципов, он спокойно рассказал Лукьянычу, что они решили провести ходовые испытания Гай-до в атмосфере и совместить их с полетом на фестиваль народных танцев.
      Лукьяныч сам проверил, как работает пульт управления, похвалил ребят, что они привели его в порядок, проверил прочность кораллитовой заплаты и дал согласие на полет.
      — Только выше пятисот над поверхностью не советую подниматься, — сказал он. — И не гоняйте его на пределе скорости. Все-таки ему еще далеко до готовности.
      — Будет сделано, — сказал Пашка.
      Алиса, стараясь остаться честным человеком, молчала и укладывала посуду в ниши бортового шкафа, чтобы не побилась при маневрах.
      Когда Лукьяныч вышел из корабля, Гай-до, который не проронил до этого ни слова, произнес:
      — Странно, говорят, что ваш Лукьяныч разбирается в кораблях, а мне не доверяет.
      — Ты не прав, братишка, — сказал Пашка. — Если бы у него были сомнения, никуда бы он нас не отпустил.
      В последние дни Пашка называл Гай-до братишкой, а корабль не обижался. Чувство юмора у Гай-до было развито слабо, потому что оно было слабо развито у его конструкторов, но смеяться он умеет.
      Алиса села в кресло пилота, связалась с диспетчерской, получила «добро» на вылет за пределы атмосферы.
      — У тебя все готово? — спросила она Пашку.
      — Готово, — сказал он, пристегиваясь к креслу.
      И тут раздался леденящий душу крик. Он доносился снизу.
      Алиса и Пашка замерли, словно примерзли к креслам.
      Послышался грохот.
      Люк, что ведет в трюм корабля, распахнулся, и оттуда выскочил бледный как смерть Аркаша Сапожков.
      Он даже трясся.
      Как только Алиса и Пашка сообразили, что это не привидение, а самый обыкновенный Аркаша, они накинулись на него.
      — Я могла умереть от страха, — заявила Алиса. — Ты об этом не подумал?
      — И вообще что ты здесь делаешь? Шпионишь? — спросил Пашка.
      — Я сам чуть не умер от страха, — сказал Аркаша, опускаясь в кресло. — Я решил: полечу все-таки с вами. А вдруг будут опасности, и я смогу вам помочь. Но мне не хотелось об этом раньше времени говорить… Я прошел в корабль, забрался в трюм и стал ждать, пока Гай-до поднимется.
      — Ты что, о перегрузках забыл? — удивилась Алиса.
      — Он, может, и забыл, — послышался голос Гай-до, — но я о таких вещах, как безопасность экипажа, никогда не забываю.
      — А чего же нам не сказал? — удивилась Алиса.
      — А вы не спрашивали, — сказал Гай-до. — Вы не спрашивали, а Аркадий попросил меня хранить молчание. Вот я и хранил.
      — Дурак, — сказал Пашка.
      — Вот это лишнее, братишка, — обиженно ответил корабль.
      — А чего же ты испугался? — спросила Алиса.
      — Я испугался? — удивился Аркаша. — Я почти не испугался.
      — Ты бы видел свое лицо, когда из люка лез, — засмеялся Пашка.
      — Нет… так просто… Я там в пустой контейнер для образцов залез и заснул. А потом мне показалось… наверное, мне показалось, что там что-то живое меня коснулось. Как крыса. Там же темно… Я спросонья и закричал.
      — Показалось? — спросила Алиса. — А может, там еще какой заяц есть? Может, какой-нибудь первоклашка забрался? Гай-до, скажи, в трюме больше нет ни одного человека?
      — В трюме больше нет ни одного человека, — сказал Гай-до. — Я бы заметил, если бы на борт поднялся еще один человек. В трюме есть органические вещества, но это, очевидно, те продукты, которые загрузили мои новые хозяева. Там есть десяток палок копченой колбасы, двадцать три батона, головок сыра разного размера… четыре.
      — Три головки сыра, — поправила корабль Алиса.
      — Хватит, — сказал Пашка. — Так мы никогда не взлетим. Аркаша, ты не раздумал с нами лететь?
      — Не раздумал, — сказал Аркаша.
      — Всем членам экипажа занять свои места! Даю старт.
      Прошли пояс околоземных лабораторий и городков на орбите, потом миновали громадный центральный космодром на полпути к Луне, где швартовались грузовые громады со всей Галактики, затем справа по борту прошла Луна. На ней были видны многочисленные огоньки городов, заводов и рудников. Гай-до постепенно набирал скорость, так, чтобы не было особых перегрузок. Он щадил своих пассажиров.
      Наконец орбита Луны была позади. Марс остался в стороне. Впереди плыл величественный полосатый Сатурн.
      — Скоро будем проходить то место, где меня подбили, — сказал Гай-до.
      — Как странно, — сказала Алиса. — Тут оживленно, будто на улице.
      — Может, позавтракаем? — спросил Пашка. — Что-то я давно не ел.
      — Мы же договорились как следует позавтракать дома! — возмутилась Алиса. — Почему на тебя нельзя положиться? Пишу надо экономить. Теперь нас не двое, а трое. С твоим аппетитом мы умрем с голоду раньше, чем долетим до Пять-четыре.
      — Я не рассчитывал на Аркашу, — сказал Пашка. — Мне бы хватило.
      Алиса увидела, что Аркаша побледнел. Он был гордый человек и понимал, что виноват — не подумал о еде.
      — Я вообще могу не есть, — сказал Аркаша.
      — Поздравляю, — съязвил Пашка.
      — Замолчи, умник! — возмутилась Алиса. — Я буду делить свою норму с Аркашей, а ты можешь о себе не беспокоиться.
      Тут уж пришла Пашкина очередь возмущаться:
      — Значит, я — холодный эгоист, я могу бросить друзей на произвол судьбы, а вы хорошие? Как я жалею, что выбрал вас к себе в экипаж. Столько хороших людей на свете, а мне достались неблагодарные эгоисты.
      — Странно, — заметил Гай-до, — в рассуждениях моего братишки полностью отсутствует логика. Насколько я понял, его товарищи добровольно решили не ограничивать его питания, а он на них сердится.
      — Что ты понимаешь в человеческих отношениях! — взревел Пашка.
      — Боюсь, что ничего не понимаю, — грустно сказал Гай-до. — Я все время ошибаюсь. Когда я думаю, что люди должны вести себя по-одному, они тут же начинают вести себя иначе.
      — Извини, Гай-до, — сказала Алиса твердо. — Мы ведем себя как глупые дети, которых нельзя пускать в космос. Я предлагаю забыть о спорах и для начала выяснить, сколько у нас продуктов. Я пойду в трюм и все запишу.
      — У меня с собой есть две пачки жевательной резинки, — сказал виновато Аркаша.
      — Ими ты будешь угощать туземцев, — не удержался Пашка, потому что он всегда оставлял за собой последнее слово.
      Алиса отстегнулась от кресла и открыла люк.
      Гай-до включил в трюме яркий свет.
      Конечно, подумала Алиса, когда здесь было темно, Аркаша мог напугаться. А сейчас маленький трюм, в котором хранились инструменты, запасные части, продовольствие и снаряжение для экспедиции, фонари, веревки, лестницы, сверла и бурильная установка, которые приволок на корабль Пашка, казался обжитой мастерской. У стены стоял большой холодильник. Рядом на полках — контейнеры.
      Алиса сказала Гай-до:
      — Я буду тебе диктовать, а ты записывай, хорошо?
      — Зачем записывать? — удивился корабль. — Я и так все запомню.
      — Мне потом надо будет разделить пищу на дни и едоков, — сказала Алиса.
      Она открыла холодильник и начала вслух перечислять все продукты, что были в нем. Потом перешла к продуктам, что лежали на полках. На нижней полке, где недавно скрывался Аркаша, лежали сухие колбасы и головы сыра.
      — Записывай дальше, — диктовала Алиса. — Колбаса. Десять штук.
      — А какой вес? — спросил Гай-до.
      — Примерно по полкило.
      — Записал.
      — Три головы сыра.
      — Нет, — сказал Гай-до. — Четыре.
      — Но тут три. Можешь посмотреть.
      — Нет, четыре, — упрямился Гай-до. — Четвертая закатилась в угол, протяни руку.
      Алиса протянула руку и, хоть она ничего не боялась, вскрикнула от неожиданности, потому что голова сыра была мягкой, теплой и покрытой слизью. Голова вздрогнула от Алисиного прикосновения, покатилась по полке, упала на пол и помчалась к куче инструментов, чтобы в нее зарыться.
      Тогда Алиса сообразила: это был все тот же вездесущий серый мяч из Сахары.
      — Еще чего не хватало! — сказала Алиса вслух. — Как же мы его раньше не заметили?
      В люке появились головы Аркаши и Пашки — они услышали крик Алисы.
      — Что случилось? — спросил Пашка.
      — Этот сыр, — сказала Алиса, беря в руки кирку, чтобы защищаться, если мяч прыгнет на нее, — вовсе не сыр, а гадкое животное.
      — Вижу, — сказал Гай-до. — Узнаю. Я видел эту тварь в Сахаре. Виноват, что не заметил, как оно проникло на борт. Несу ответственность.
      — Не нужна мне твоя ответственность, — сказала Алиса. — Нам его надо поймать и посадить в какую-нибудь банку.
      Она приблизилась к мячу. Сверху спрыгнул Пашка, он притащил из камбуза большую кастрюлю.
      В тот момент, когда Пашка дотронулся до мяча краем кастрюли, он метнулся в сторону и исчез.
      — Где он? — Алиса оглядывалась. Шару негде было укрыться в трюме, но все же он скрылся.
      — Он над вашей головой, — сообщил Гай-до. — И постепенно перемещается к люку, чтобы выбраться наверх.
      Подняв голову, Алиса увидела шар. Только это уже был не шар. Он расползся по стене, превратившись в тонкий серый блин.
      — Сейчас я до него доберусь, — сказал сурово Пашка. Он схватил швабру и угрожающе поднял ее.
      — Не надо! — раздался тонкий пронзительный голос — Я жить хочу. Я ни в чем не виноват!
      — Ах, вы разумные? — удивилась Алиса.
      — Тем хуже. Значит, он шпион, — сказал Пашка. — Пускай лезет в кастрюлю.
      — Я не шпион! — взмолился мяч. — Я жертва обстоятельств. Можно, я упаду на пол? Я обещаю, что не убегу. Мне же некуда убегать.
      — Пускай падает, — сказала Алиса.
      — Только без шуток, — предупредил Пашка.
      Шар плюхнулся на пол, собрался в комок и замер посреди трюма.
      — Признавайся, — сказал Пашка. — Шпионил?
      — А как я могу шпионить? — сказал шар. — Моя история такая простая и печальная, что вы должны меня понять. Вы же добрые люди.
      Шар откатился подальше от швабры, которую направил на него Пашка.
      — Я живу на планете, которую вы называете Пять-четыре, — сказал шар комариным голосом. — У меня есть жена и восемь маленьких детей, которые никогда меня не дождутся, если ваш страшный капитан убьет меня этой мохнатой палкой.
      — Не такой уж я страшный, — сказал Пашка и отставил швабру в сторону.
      — Я жил мирно, как все, но однажды на мою планету опустился большой корабль. Это была экспедиция. Они обследовали планету и собирали образцы. И забрали меня как образец.
      — А чего же вы не возражали? — спросила Алиса.
      — Меня погубило любопытство. Я решил, пускай они думают, что я неразумное существо, зато я увижу другие звезды. В душе я путешественник. Когда корабль прилетел к себе домой, я сбежал и пробрался в город.
      — Как называлась планета? — спросил сверху Аркаша.
      — Паталипутра, — быстро ответил шар.
      — Я там была, — сказала Алиса.
      — Ну вот, видите, — обрадовался шар. — Значит, я говорю правду. Я осмотрел Паталипутру и: решил лететь дальше. Мне это нетрудно. Я могу незаметно проникнуть на любой корабль. За пять лет я облетел много планет и захотел вернуться домой. Но как это сделать? Ведь на мою планету не летают корабли. И я отправился на Землю.
      — Почему? — спросила Алиса.
      — Потому что сюда прилетают корабли со всей Галактики. Здесь можно дождаться экспедиции в мои края. Ожидая случая, я облетал всю Землю. Я побывал в Сахаре на свалке кораблей и узнал, что ваш уважаемый корабль побывал на моей родной планете и вы собрались к нам снова. Но у меня нет денег на билеты. Пришлось спрятаться в трюм под видом головки сыра. Вот и вся моя история. Вы можете убить меня, а можете осчастливить.
      Скользкий мяч: покорно замер посреди пола.
      — Поверим? — спросил Пашка.
      — Не знаю, — сказал сверху Сапожков.
      — И я не знаю, — сказала Алиса.
      — Вы можете мне не верить, — сказал мяч. — Только довезите меня до дома. Меня уже не ждут… И мне суждено будет умереть на чужбине.
      — А где он будет жить? — спросила Алиса.
      — Пожалела? — понял ее Пашка.
      — А что делать? Лучше верить, чем не верить.
      — Я останусь здесь, в трюме, — сказал мяч. — Чтобы не попадаться вам на глаза. Я вам кажусь некрасивым и даже противным. Но я не обижаюсь. Я буду жить здесь, на нижней полке.
      — Если вы его оставляете, — сказал Гай-до, — то я за ним присмотрю.
      — Только чтобы продуктов не касался, — предупредил Пашка.
      — Я не ем колбасы и сыра, — ответил мяч. — Я извлекаю все, что мне нужно, из простой воды. Вы не откажете мне в глотке воды?
      — Не откажем, — сказал Пашка.

Глава 13. ПОЛЕТ С ПРОИСШЕСТВИЯМИ

      Постепенно быт на борту наладился. Серый мяч мирно сидел в трюме, порой вылезая напиться. Двигался он с удивительной ловкостью. Он объяснил Алисе, что жизнь на планете Пять-четыре суровая. Слабому там не выжить. Разумные мячи могут прыгать, плавать, нырять, расплющиваться в блин, даже превращаться в червей. Опасаясь землетрясений, они обитают по берегам озер и речек, на открытых местах, чтобы успеть укатиться от опасности. И уж, конечно, не строят никаких городов. Если озеро вдруг высохнет или провалится сквозь землю, они спешат к другому озеру или реке. Аркаша, которому мяч разрешил себя осмотреть, сказал, что мячи — растения. Но они не лишены чувств и привязаны к своей семье.
      Из своих пассажиров Гай-до более других выделял Алису. Когда Алиса была на вахте, они подолгу разговаривали, и Пашка даже посмеивался: о чем можно часами разговаривать с кораблем? Но Гай-до не обижался. Он к Пашке привык и знал ему цену. Он придумал для Пашки прозвище: «Наш опасный друг». И объяснял его так: Пашка ради друзей готов жизнь отдать. Человек он благородный и верный. Но настолько увлекающийся, что в решающий момент может забыть о долге, обязанностях и друзьях. Его несет, как быка на красную тряпку. Правда, про быка и красную тряпку Гай-до не говорил, потому что на Вестере не знают о бое быков, — так его поняла Алиса.
      На третий день все космонавты заняли свои места, и корабль совершил прыжок. Как известно, притяжение передается гравитонами, особыми частицами, которые были открыты в начале XXI века великим чешским физиком Ружичкои и его женой Анитой Сингх. Гравитоны, в отличие от прочих частиц, движутся быстрее скорости света, то есть почти мгновенно. И когда удалось обуздать и подчинить гравитоны, люди смогли создать гравитонные двигатели: любой корабль может пронестись через половину Галактики в считанные минуты.
      Но гравитонные двигатели очень сложны и дороги. Далеко не на всех, даже больших, кораблях их устанавливают. А уж на маленьких — никогда. Гай-до был исключением.
      Три с половиной часа, за которые Гай-до совершал прыжок к планете Пять-четыре, космонавты были без сознания. Для Алисы и ее друзей этих часов не существовало. Она закрыла глаза, потом открыла их снова. Часы над пультом показывали, что прошло три часа и тридцать одна минута.
      Алиса услышала голос Гай-до:
      — Прыжок прошел нормально. Система назначения видна на экранах.
      Очнулся Пашка, включил экран. Несколько тусклых звездочек горели в его центре.
      — Ищи там, где четыре солнца, — сказал Аркаша.
      Алиса отстегнулась и спустилась в трюм проверить, как перенес прыжок серый мяч.
      Тот был невредим, сидел в углу на полке, хотя трудно сказать, сидел, лежал или стоял, раз уж он совершенно круглый.
      — Ты обо мне беспокоилась? — спросил он Алису.
      — Разумеется, — сказала Алиса.
      — Зря, — сказал мяч.
      Алиса увидела, что он волнуется. Когда мяч волновался, по его телу пробегала дрожь, как будто мелкая рябь по воде.
      — Я тебя не понимаю, — сказала Алиса. — Это же естественно.
      — На свете нет ничего естественного, — ответил пронзительным голоском мяч. — Потому что ты не должна меня жалеть. Ты должна желать моей смерти.
      — Я ничьей смерти не желаю, — сказала Алиса.
      — Ты еще не знаешь жизни. Ты еще детеныш. Как и мои детеныши, ты думаешь, что все взрослые должны быть хорошими. Но если бы твоему отцу сказали: выбирай — что тебе дороже: жизнь своих детенышей или чужих? Он бы выбрал своих и стал убивать чужих.
      — Ты говоришь странные и неприятные вещи, — сказала Алиса. — Я тебя не понимаю.
      — Вот будут у тебя свои дети, тогда поймешь, — сказал мяч.
      — Постараюсь, — согласилась Алиса. — Прости, мы давно знакомы, а я не знаю, как тебя зовут.
      — Зачем тебе мое имя? — сказал шар. — Оно опозорено. Шар забился в угол и замолчал.
      «Странно, — подумала Алиса, выбираясь из трюма. — Сам говорил, что тоскует по своей семье. Казалось бы: повезло, подлетает к дому. А чем-то недоволен, говорит о смерти…»
      Гай-до словно угадал ее мысли и сказал:
      — В мяче пробудилась совесть.
      — А разве он до этого был бессовестным? — спросила Алиса.
      — Не знаю, — сказал Гай-до. — Но у меня дурные предчувствия. Мне кажется, что он не тот, за кого себя выдает.
      — Ты думаешь, что он не с планеты Пять-четыре?
      — Не в этом дело…
      Постепенно одна из горящих точек на центральном экране увеличивалась и, становилась ярче. К исходу второго дня уже можно было различить на ней кольца вулканических кратеров. Алиса с тревогой наблюдала, как уменьшаются запасы пищи. Но пока говорить об этом ей не хотелось — она боялась, что мальчики начнут нервничать. И Аркаша вообще откажется есть. А мужчины, как учила Алису бабушка, должны быть сытыми. Даже самый хороший мужчина становится невыносим, если он голодный.
      Мяч больше с Алисой не разговаривал. Но она как-то услышала, что он беседует с Аркашей, который собирался написать о мяче статью.
      — А зачем вы-то летите на нашу планету? — спросил он Аркашу.
      — Нам интересно, — ответил Аркаша.
      — Что может быть интересного? — спросил мяч. — Ничего у нас интересного нет.
      — Для ученого любой новый мир интересен, — сказал Аркаша.
      — Изучаете, значит? — пронзительно произнес мяч.
      «Неприятный голос, — подумала Алиса. — Сквозь переборки проникает».
      — А я думал, вы клады ищете, — вновь послышался голосок мяча.
      — Почему? — спросил Аркаша.
      — Больше незачем лететь на пустую планету.
      — Нет, — сказал Аркаша, — дело не в кладах.
      — Да разве в вас разберешься, — сказал мяч. Помолчал. Потом спросил: — Ну и какая у меня температура?
      Алиса заглянула в кают-компанию. Аркаша изучал мяч. Мяч сидел (или лежал, или стоял) на столе. Он был обклеен датчиками. Аркаша просматривал данные на дисплее.
      — Температура тела, — сказал Аркаша, — повышается и понижается от настроения.
      — Правильно. Как-то мой дядя с семьей попал на Северный полюс — занесло их потоком, и там они проспали три года во льду. Пока не разморозило. И ничего, живы. У нас климатические условия ужасные.
      — Знаю, — сказал Аркаша.
      — А то еще попадете в землетрясение. Тоже ужасно. Значит, клад ищете?
      — Не ищем мы клада.
      — Не люблю я вас, кладоискателей, — сказал мяч. — Таинственные вы. Вот я знаю — вас на борту четверо. Трех я видел, а Гай-до прячется. Почему? Где?
      Послышался смех Гай-до. Ему показалось забавным заблуждение мяча, но спорить он не стал, а объявил, что начинает торможение.
      Аркаша освободил мяч от присосок и датчиков, отнес его в трюм, где Пашка проверял снаряжение, потому что был уверен, что ему придется опускаться в пропасти и подниматься на вулканы.
      — Типичные кладоискатели, — сказал мяч, увидев Пашку, обмотанного тросом, с альпенштоком в руне и ранцевым ракетным двигателем за спиной.
      — Я альпинист, — сказал Пашка.
      И тут они услышали голос Гай-до.
      — Тревога, всем членам экипажа собраться на мостике. Аркаша и Пашка выскочили из трюма и кинулись к креслам.
      — Что случилось? — крикнул Пашка.
      — Смотри на экране! — сказала Алиса.
      По экрану быстро ползла зеленая точка.
      — Вижу катер, — сказал Гай-до. — На мои позывные не отвечает.
      Зеленая точка резко изменила курс и через несколько томительных минут скрылась за расплывчатым туманным краем атмосферы.
      — Я полагаю, — сказал Гай-до, — что разумно повернуть назад.
      — Предлагаешь вернуться? — удивился Пашка. — В минутах от цели?
      — Я не знаю, что нас отделяет от цели, — сказал Гай-до. — Может, скорая гибель.
      — Наверное, Гай-до прав, — сказал Аркаша. — У нас на борту девочка. Я считаю, что мы должны вернуться обратно и сообщить обо всем взрослым. Я и раньше так считал.
      — Ты не о девочке думаешь! — вскипел Пашка. — Я все понял! Трусишь — сиди на Земле. А об Алиске не беспокойся, она смелее тебя!
      Алиса понимала, что Пашка думает только о приключениях. Она готова была уже поддержать Аркашу, но странное дело: слова Пашки о том, что она смелая, заставили ее промолчать. Как будто хитрющий Пашка заткнул ей рот большой конфетой.
      — У кого сколько смелости, мы еще посмотрим, — тихо сказал Аркаша. — Я высказал свое мнение, но сам я не возражаю, чтобы спуститься на эту планету.
      «Ну и Пашка, — подумала Алиса, — он и Аркашу перехитрил. Ну какой нормальный парень будет настаивать на возвращении, если его обвинили в трусости?»
      — Возвращайтесь! — услышала она пронзительный комариный голосок. Оказывается, серый мяч каким-то образом выбрался из трюма. — Вам с ними не справиться. Вы погибнете, как погибли все остальные.
      — Что ты знаешь? — спросил Гай-до. — Отвечай, что ты знаешь?
      — Я ничего, не знаю. Я ничего не сказал, — шар превратился в бесконечную серую нить и скользнул в люк.
      — Настойчиво рекомендую, — сказал Гай-до, — вернуться на Землю.
      — Голосуем, — быстро сказал Пашка. — Я за демократию. Твой голос, Гай-до, считается. Кто за то, чтобы опуститься на планету Пять-четыре? Я — раз, Алиса — два, Аркадий — три. Кто против?
      — Я против, — сказал Гай-до.
      — Я против, — послышался комариный голосок из трюма.
      — Три — два в нашу пользу, — сказал Пашка. — Решение принято демократическим большинством. Начинаем посадку.
      — Хорошо, — сказал Гай-до. — Но я предлагаю спуститься подальше от базы странников.
      — Почему? — спросил Пашка. — Мы быстро спустимся, быстро осмотрим подземелье, моментально заберем, что нам нужно, и улетим.
      — Моментально — это неправильное слово, — сказал Гай-до.
      — Пока ты будешь моментально лазить по подземелью, — сказала Алиса, которая поняла, что Гай-до прав, — нас тридцать раз увидят, найдут и, если захотят, убьют.
      — А что же ты предлагаешь? — спросил Пашка.
      — У меня есть одна идея, — сказал Гай-до. — Смотрите.
      Гай-до зажег большой экран на пульте, и на нем показалась объемная карта. На ней — путаница скал, ущелий, гор и кратеров.
      Загорелась зеленая стрелка, которая поползла по ущелью.
      — Вот здесь, — сказал Гай-до, — мы нашли Тадеуша. Рядом со входом в подземелье. Но сюда мы опускаться не будем. Здесь… — зеленая стрелочка переместилась в соседнее ущелье, — выходы железной руды. Под этим обрывом большая ниша, там можно уместить пассажирский лайнер. Навес над нишей — железная руда. Что это означает?
      — Это означает, — сказал Аркаша, — что, если мы незаметно ляжем в ту нишу, нас нельзя засечь сверху.
      — Если не возражаете, я начинаю маневр, — сказал Гай-до.
      — А оттуда до базы далеко? — спросил Пашка.
      — Километров двадцать. Но дорога через горы.
      — А поближе нельзя?
      — Братишка, ты нетерпелив, как маленький ребенок, — сказал Гай-до.
      — Ну ладно, если другого выхода нет…
      Пашка умеет всем сделать одолжение.

Глава 14. НЕУЮТНАЯ ПЛАНЕТА

      Если бы кто-то наблюдал за Гай-до сверху, он страшно удивился бы, каким запутанным курсом тот идет над планетой. Корабль петлял, делал зигзаги длиной в тысячу километров, замедлял движение, так, словно вот-вот остановится, и потом снова срывался с места. Внутри корабля все трещало, и Алиса побаивалась, выдержит ли коралловая заплата.
      Разумеется, Гай-до был бы последним дураком, если бы полагал, что его маневры кого-то обманут. Ведь тот, кто следил за ним, мог спокойно ждать, пока он сядет. Гай-до рассчитывал на другое: вертясь над планетой, он хотел сам засечь наблюдателей.
      На втором витке он засек спутник связи, который ходил на высокой орбите над планетой и координировал наблюдение. Затем он два раза прошел над одним местом, где ему показалось, что над кратером натянута маскировочная пелена. На всякий случай он отметил этот кратер в памяти.
      Неожиданно Гай-до снизился. Он сделал это в тот момент, когда спутник связи находился на другой стороне планеты. Гай-до буквально прополз по ущелью, прижимаясь ко дну и порой задевая за скалы, отчего внутри корабля раздавался отвратительный скрежет. Алиса стиснула зубы, чтобы не вскрикнуть от страха.
      Затем корабль замер.
      — Все? — шепотом спросил Пашка.
      — Нет, не все, — ответил Гай-до. — Если они нас не потеряли, пускай думают, что я лежу здесь.
      — И сколько ждать?
      — Пока их спутник снова уйдет за горизонт, — сказал Гай-до.
      Потянулись томительные минуты ожидания.
      Вдруг корабль снова рванулся и полетел дальше.
      На экране внешнего обзора мелькали страшные зубцы железных скал. Как ножи они тянулись к Гай-до. Он с трудом ускользал от них. Затем замер, резко метнулся вправо, отчего посудный шкаф распахнулся и чашки покатились по полу. Послышался глухой удар. Экраны потемнели.
      — Все, — сказал Гай-до. — Приехали. Пока мы в безопасности. Они, конечно, знают, в каком районе мы затаились, но им потребуется некоторое время, чтобы нас отыскать.
      — Неаккуратно ты спускался, — проворчал Пашка. — Всю посуду побил.
      — Неаккуратно? — Гай-до был обижен.
      — Гай-до, не слушай его, — быстро сказала Алиса. — Ты все сделал великолепно. Ни один другой корабль в мире не смог бы так спрятаться.
      Она отстегнулась от кресла.
      — А какой здесь воздух? — спросил Аркаша. — Скафандры надевать?
      — Не надо, — сказал Гай-до после некоторой паузы. Видно, рассуждал, обижаться на Пашку или не стоит. — Воздух здесь пригоден для дыхания.
      — Можно выйти? — спросил Пашка. — Я хочу начать разведку.
      — Подожди, — ответил Гай-до. — Ждем час. Если я не увижу и не почувствую ничего подозрительного, тогда выходите.
      — Давайте пообедаем, — сказала Алиса.
      Аркаша помог Алисе убраться. Чашек осталось две на всех, но тарелки были небьющиеся, так что ничего страшного.
      Пашка сказал, что пойдет в трюм, чтобы подготовиться к походу.
      Он открыл люк, и только тогда вспомнили о сером мяче. Серый мяч сидел на полке, кожа его ходила мелкой рябью. Он волновался.
      — Ой, прости! — воскликнула Алиса. — Ты так хочешь к своей семье, а мы тебя держим. Иди скорей. Передавай привет своим детишкам.
      Мяч не тронулся с места.
      — Что такое? — удивилась Алиса. — Ты ушибся? Тебе плохо?
      — У него нервный шок, — сказал Аркаша. — Мяч так долго ждал этого момента, что нервы не выдержали.
      — Нервы у меня не выдержали, — сказал шар. — Я хочу остаться здесь. То есть я не хочу остаться здесь, но вам лучше, если я останусь здесь. Я не такой плохой, каким я вам кажусь, но я могу быть куда хуже, чем я вам кажусь.
      Сказав эту загадочную речь, мяч застыл.
      — Что он говорит? — удивилась Алиса. — То он стремится, то он не стремится!
      — Заприте меня! — закричал шар. — Я знаю, какие вы добрые! Заприте меня так, чтобы я, не смог выскользнуть, потому что я могу выскользнуть через самую узкую щель. Заприте меня, запакуйте — лучше всего в холодильник. Да, лучше всего в холодильник, потому что мне оттуда, наверно, не выбраться.
      — Логика хромает, — сказал Аркаша, который сидел на краю люка. — Если вы не хотите уходить, то оставайтесь. Если хотите уходить и даже намерены выбраться через любую дырочку, тогда уходите.