Посольство

      Он попытался вздохнуть, но его изуродованный нос пропустил лишь слабую струйку воздуха. Тем не менее, говорил он себе, кое-что понятно. Они держали его для кого-то еще, кто до сих пор не мог появиться в Литтл-Миссендене. Как только это произойдет, он получит то, что ему надо от Берта, и игра закончится. И смерть не заставит себя ждать.
      Берту не удавалось избавиться от мыслей о прошлом. У него были грандиозные планы. У них всех они были. Они предполагали стать в авангарде мировой революции и проложить путь к победе... Он отрезал «мюнстер» очень тонкими кусочками, чтобы бабушка не заметила. «Мюнстер» плавился, впитываясь в хлеб, и становился единым целым с ним.
      Что было бы хуже, спрашивал он себя, с трудом втягивая воздух: умереть без всякой мечты или сознавая, что твоя мечта умерла еще раньше?
      Хороший вопрос. Деревья вокруг Берта закачались. Он потерял сознание.

* * *

      Когда в десять утра вошла Джейн в зал совещаний и села, она увидела, что за окном сияет солнце. Даже эта унылая комната повеселела. Список лиц, присутствующих на утренних брифингах, никогда не был постоянным, но Мэри Константин была готова выступить с обзором прессы, Макс Гривс – помелькать на глазах у начальства, Энспечер – рассказать о политической сенсации. Какой-то не очень знакомый парень заменял отдыхающего в Штатах Карла Фолетта. Морис Шамун представлял военный атташат. Еще каких-то двое мужчин, которых Джейн не узнала, сидели в дальнем конце комнаты с Биллом Боссом из секции экономики и торговли.
      Ройс вошел, как всегда, с отсутствующим видом. Актерский талант Ройса заставлял их верить в то, что такую массу важнейших проблем, которыми он занимается, просто невозможно удержать в голове.
      – Мэри, извините, но сегодня у нас не будет времени для вашего обзора. Может быть, только заголовки. Мы их оставим на конец, хорошо? Кевин, представьтесь, пожалуйста.
      – Кевин Шультхайс, административная секция. Остался за Карла Фолетта.
      – Морис, также представьтесь.
      – Шамун, замещаю полковника Френча.
      – Отлично. Гас, вы сделаете объявления от административной секции или Кевин?
      – Сэр, – сказал Шультхайс. – Я здесь только в связи с воскресным мероприятием.
      – Хорошо, Гас, пожалуйста.
      – Они по-прежнему просят нас не парковать машины на близлежащих улицах, – сказал Гас Хефлин. – Мне посоветовали подсказать всем, кто ежедневно ездит на работу на машине, чтобы они позаботились о платной стоянке. Сейчас здесь просто кризисная ситуация. Нет места для парковки.
      – Хорошо, Гас. Переходите к следующему вопросу.
      Хефлин слегка покраснел, но продолжил.
      – Кафетерий будет закрыт в пятницу на переоформление и...
      – Для встречи нового шеф-повара? – спросил Босс.
      – Слышали, слышали, – в тон ему сказал один из его сотрудников.
      – Отлично. Продолжайте, Гас.
      – Замечания по мусору на улице. Полицейские многократно предупреждали наших людей о том, чтобы они не бросали на землю обертки от сандвичей, а...
      – Что-то еще есть, Гас?
      – Все. Да, пункт переливания крови Красного Креста будет работать всю вторую половину дня в пятницу. Любой, кто...
      – Спасибо, Гас. Морис? План обеспечения безопасности на воскресенье. Только общую картину, пожалуйста.
      Шамун переложил несколько бумаг в папке, но Джейн заметила, что он ни разу не взглянул в них, начав говорить.
      – Мы ограничиваем въезд транспорта в обоих направлениях. Южные ворота, сейчас закрытые, откроем. Транспорт со стороны Бейкер-стрит будет въезжать через них. Транспорт с севера будет въезжать в северные ворота. Также через проверочный пункт. Лондонская полиция обещала дать людей, чтобы перекрыть дороги. Кое-кто из нас будет участвовать в проверке пропусков. Весь остальной транспорт направится по Аутер-Серкл к соответствующей части кольцевой дороги, окружающей Риджент-парк. Парковка будет категорически запрещена. Никаких перекуров у водителей рядом с резиденцией. Они должны высадить гостей и ехать дальше. Таксисты не станут возражать. Что касается водителей лимузинов... ну, здесь ничего не поделаешь. Жизнь есть жизнь.
      Он замолчал, и Ройс спросил:
      – Это все?
      – Наблюдение с вертолетов. Наблюдение за периметром. Как обычно.
      – А что по поводу пропусков? – спросил Шультхайс.
      – Хм?
      – У вас хватит времени, чтобы доставить их гостям? – спросил Ройс.
      – Сегодня только четверг. Технически у нас есть время, скажем, до полудня воскресенья, чтобы доставить их.
      – Хорошо. Кевин? Макс? Что-нибудь еще?
      Все чувствовали, заметила Джейн, что Ройс гонит совещание на бешеной скорости, даже не останавливаясь на важных вопросах. Так как никто не ответил, Ройс собрался продолжать, но Шультхайс все же бросил:
      – Как-то уж слишком неформально все, правда?
      – Вы так считаете? – Ройс удивленно поднял брови.
      Шамун кивнул.
      – Все правильно, Кевин. Мы не хотим, чтобы уже на этой стадии наши планы были жестко очерчены. Нам нужна подвижность и гибкость.
      – Отлично, – согласился Шультхайс, – но и слишком большая гибкость до добра не доведет. Знает ли каждый свои обязанности? Не считаю такие требования слишком высокими, поскольку до воскресенья осталось всего ничего.
      Ройс повернулся к Шамуну:
      – Кевин повторяет старый армейский девиз: простые планы для простых мозгов. Ничего слишком изощренного, и все как следует прописано. Я правильно говорю, Кевин?
      – Совершенно точно, сэр.
      – То, как это представляется сейчас, – сказал, обращаясь к ним, Шамун, и его печальное лицо не выражало эмоций, а темные глаза стали похожи на капли чернил, – подтверждает, что подобный план вы получите не раньше субботы.
      – Ты это обещаешь? – настаивал Шультхайс.
      Шамун приложил правую руку к сердцу и не без скрытого сарказма произнес:
      – Кевин, я обещаю сделать это.
      – Билл, – тут же переключился на другую тему Ройс, – проинформирует нас о встрече посла с бизнесменами – она запланирована на сегодня.
      – Одни сплошные любезности, и больше ничего, – сказал Восс недовольным голосом.
      Джейн давно распознала в нем бывшего алкоголика. Говорят, что и посол принадлежит к той же категории. Им непросто было бы поладить. Восс был руководителем, который терпеть не мог обстоятельности и перспективного планирования. Он так небрежно упомянул о предстоящей встрече, что никому и в голову не пришло, какую блестящую возможность она открывает для установления более тесных отношений между правительством и бизнесом. Джейн интересовало, почему на этот раз Восс недоволен, но очень скоро она узнала об этом.
      – ...и для пущей убедительности мы берем эту толпу избранных мультимиллионеров мирового уровня и тащим в личную столовую посла, где потчуем их проклятым стандартным ленчем из чертова кафетерия.
      Ройс выглядел озадаченным, но не для постороннего, а для Джейн, которая хорошо знала и любила его. В последнее время он начинал мигать, когда что-то удивляло его. Эта привычка могла перейти в тик, если учесть множество сюрпризов, которые преподносила ему жизнь.
      – А ты предпочел бы заплатить по сотне долларов из денег налогоплательщиков за каждого из этих моголов, чтобы они поели в «Гавроше»? – спросил Ройс.
      – Я думаю, это почти оправдало бы их надежды.
      – Если они предпочтут не задумываться об этом, то конечно. А потом нас обвинят в том, что мы попусту тратим деньги наших граждан.
      На лице Восса одно выражение быстро сменялось другим.
      Джейн заметила, как он едва удержался от грубого возражения, но его злость быстро прошла.
      – Что же, это наглядно демонстрирует разницу между настоящим временным поверенным и убогим чиновником вроде меня.
      – Совершенно с тобой согласен, – парировал Ройс. – Джейн, у тебя есть что-нибудь для нас?
      – В данный момент – нет. – Кое-что у меня есть, но только не для «ушей» типа Шультхайса, подумала она и спросила себя: почему по всему миру, везде, где есть американские посольства и консульства, на таких совещаниях всегда сидит какой-нибудь человечек, докладывающий обо всем в ЦРУ?
      – Дэн?
      Энспечер прокашлялся. Джейн знала, что имя его вовсе не Дэниел, но почему-то друзья звали его Дэном: Ройсу следовало бы прояснить это. Рука Энспечера, словно ища защиты, дотронулась до кармана твидового пиджака, где лежала трубка. Ройс запретил курить на всех совещаниях в посольстве, где собиралось более двух или трех человек. На рабочих местах курить не возбранялось, если не возражали соседи по кабинету.
      – У меня сегодня ничего нет, Ройс.
      – А как насчет видеозаписей?
      Страх отразился в глазах Энспечера: они забегали вправо и влево, словно в поисках видеозаписей, о которых спрашивал Ройс.
      – Видеозаписи?
      – Записи выступлений президента по разным проблемам. Вы о них, конечно, слышали?
      – Конечно, – сказал Энспечер и сразу пожалел об этом. – Дома. Я слышал, они сделаны очень профессионально.
      – Как вы знаете, их собираются показать в воскресенье на приеме.
      Джейн воспринимала Энспечера как тонкую и совсем неинтересную книжку. Он постоянно остерегался неприятностей, но из-за недостатка ума у него возникали проблемы.
      – Да, конечно, – согласился Энспечер не очень убедительно, но неуклюже пытаясь доказать уверенность в себе. Его рука лихорадочно шарила в кармане пиджака в надежде ощутить успокаивающее прикосновение трубки.
      – Вы можете просветить нас насчет их содержания? – продолжал настойчиво допытываться Ройс.
      – Да, конечно. – Через всю комнату Джейн услышала, как что-то судорожно щелкнуло в глотке Энспечера. Ну, сейчас он выложит им чушь, почерпнутую из заметок в «Геральд трибюн».
      – Мы не очень уверены, – начал он во множественном числе, как бы снимая с себя часть ответственности, – много ли этих видеозаписей. Но среди них есть одна, связанная с военным присутствием в Карибском бассейне. Другая, как мы полагаем, относится к проблемам Средиземноморья. Говорят, что есть пленка, подтверждающая необходимость сокращения расходов на социальные нужды, а еще одна указывает на необходимость либерализации процедуры выдачи разрешений на проведение тайных операций в стране. Есть несколько видеозаписей, слишком специальных для демонстрации на приеме вроде воскресного.
      Браво, сказала про себя Джейн. Несмотря на все эти «мы» и «они», Энспечер свой домашний урок выполнил.
      – Выясните, какие пленки планируют показать, – предложил ему Ройс. – И вы, конечно, должны получить мнение Вашингтона относительно того, стоит ли так политизировать наш традиционный исторический праздник Четвертого июля.
      – Я уверен... – Снова в глотке Энспечера что-то явственно щелкнуло.
      – Ты шутишь, – вмешался в разговор Восс со своим густым голосом.
      – Извините, не понял?
      – Это все равно, что подбросить им пару дохлых крыс, – пояснил Восс. – Мы никогда не политизировали никакие посольские мероприятия, а особенно День неза...
      – Отлично сказано, Билл, – поддакнула Джейн. Она повернулась к Энспечеру. – У тебя не слишком много времени, чтобы прокрутить все это дома.
      Чтобы не слишком спешить с ответом, Энспечер посмотрел на часы.
      – Сейчас еще рано звонить в Вашингтон. Я не смогу там ни с кем переговорить по крайней мере до полудня по лондонскому времени.
      – Но есть же и домашние телефоны, – подсказал ему Ройс. – Мы всегда прибегаем к ночным звонкам в чрезвычайных случаях. Дэн, вы ведь можете сказать, что это чрезвычайный случай?
      – Н... я имею в виду, конечно. То есть в смысле разницы во времени... – Его губы несколько секунд беззвучно шевелились. Наконец он сказал:
      – В Вашингтоне все сейчас спят. Я не могу никого будить до двенадцати по здешнему времени, правда?
      – Вы абсолютно правы, Дэн. Позвоните в полдень. – Ройс взглянул на часы и повернулся с обворожительной, но грустной улыбкой к Мэри Константин. – Мне ужасно жаль, Мэри, но у нас вышло время. – Он поднялся и направился к двери.
      Восс тоже неторопливо поднялся, на его губах играла злорадная усмешка.
      – Ха, Дэн, любишь ты с красотками дело иметь.
      – Что?
      – Миссис Ф. страшно обрадуется, когда ей скажут, что она не может пропагандировать своего дорогого закадычного дружка из Белого Дома.
      – А кто ей это сказал? – поинтересовался Энспечер.
      – Ты употребил неправильное время, Дэн. Речь идет о будущем. Ей скажут. И это сделаешь ты.
      Глаза Энспечера расширились. Ему так хотелось своими попытками ускользнуть от текущих проблем, что он даже не догадался, какое будущее ему уготовано. Он вытащил трубку из кармана, постучал по ней пальцами.
      – Но разговаривать с миссис Фулмер – не моя задача. Это дело советника-посланника.
      – Если ты так думаешь, – сказал Восс, подмигнув одному из сотрудников, стоявших у него за спиной, – то ты не знаешь Ройса Коннела.

Глава 17

      Ленч доставили горячим из отличного ливанского ресторана в Найтсбридже. Лейла сама подавала двум мужчинам, подчеркнуто заботясь о том, чтобы лучшие куски кебаба  попадали Элиасу Латифу, водяному магнату. Правда, она ожидала, что он помоложе и поздоровей, а не такой высохший сучок. И почему, когда брат приводит в дом холостяка, он всегда оказывается либо безнадежно юным, либо таким древним, как этот? Да еще лошадиная улыбка!
      Ей до сих пор не удалось рассказать брату Махмету о том, что двое из гостей на вечеринке во вторник скрывались под фальшивыми личинами. Лейла не смогла связаться с ним по телефону. Ну да ничего страшного. По тому, как он обращался с Латифом, Лейла поняла, что этот ленч имеет огромное значение и может принести хорошие барыши, поэтому брат должен быть спокоен. Чтобы угодить гостю, Махмет заказал несколько бутылок минеральной воды: французские, итальянские, одну бельгийскую и две английских. Маленькие бутылки образовали впечатляющее каре на низком столике для коктейлей в огромной гостиной.
      – Самую лучшую воду в Англию не поставляют, – сказал Латиф, накалывая несколько стручков турецкого горошка на вилку и медленно пережевывая их один за другим. – Лучшая вода – на крайнем юге Италии – «Манжаторелла». Италия не выходит у меня из головы, потому что после нашей вчерашней встречи я виделся с вашим другом, кинопродюсером.
      Лицо Махмета выразило удивление, но наконец он сообразил, о ком идет речь.
      – Альдо Сгрои? Он мне вовсе не друг.
      – Однако в любом случае вы должны признать, что его предложение звучит намного привлекательнее, чем предыдущее, – продолжил торговец водой.
      – Мой дорогой Латиф, – сказал Хаккад, позволив себе небольшую резкость. – Сгрои сделал предложение от моего имени? Это невозможно.
      – Отлично. Эта баба ганнудж очень вкусна.
      – Я рад, что она вам нравится. – Доктор, казалось, погрузился в раздумья. – Надо оставить место дляму-бальбии с лябаном . – Он снова помолчал. – Вы знаете, любая сделка, направленная на защиту чьих-то интересов, в сущности негативна. Пожалуйста, вот отрицательные примеры. В республике Ирландии правительство обвиняют в том, что оно ежегодно откупается пятью миллионами от подпольных террористов ИРА во избежание похищений, взрывов, перестрелок и других акций, в ходе которых может пострадать гражданское население. Французы имеют аналогичное тайное соглашение с ООП. Но так деньги не делают. Займы, дорогой Латиф, только займы имеют смысл. – Он снова замолчал. На этот раз пауза была еще длиннее.
      – Нормальная банковская ссуда требует только того, чтобы банкир признал дополнительное обеспечение, какую бы форму оно ни имело. Один банкир ищет под ссуду собственность, другой наркотики, третий золото. Это обычный подход. Но Панъевропейский кредитный трест всегда был открыт для любых форм дополнительного обеспечения. Особенно удачными были наши операции, например, когда мы ссужали деньгами нарождающиеся политические движения. В один прекрасный день должник просто восстает против существующего режима. А часто, примерно через месяц, должник становится правителем, вложения оказываются удачными, и ваши деньги возвращаются с огромными процентами.
      – Но почему ваш друг Сгрои, – спросил Латиф с легкой укоризной, – предлагает аналогичное предприятие, но на более выгодных условиях?
      – Более выгодных? Мой дорогой Латиф, – сказал доктор тоном, в котором звучала обида, – я предлагаю вложить полмиллиона фунтов в дело, обещающее спонсору пять миллионов. Это десятикратный доход. И всего на неделю.
      Тощий старик собрал с тарелки остатки острого соуса кусочком питы .
      – Но послушайте, Сгрои рассчитывает на прибыль в десять миллионов с такого же первоначального вложения. А это уже двадцатикратный доход, дорогой Хаккад. – Он долго, по кусочку отламывал хлеб, его крупные зубы легко перемалывали мякоть.
      Наконец он проглотил все, и доктор Хаккад впервые увидел, как задвигался его кадык, пропуская пищу.

* * *

      Джейн постучала в запертую дверь офиса Неда Френча. Она и сама знала, что то, чем занимались Нед и Морис Шамун, значительно отличалось от работы других сотрудников военной секции. Именно поэтому у них не было ни секретарей, ни клерков, ведущих файлы.
      – Кто там? – спросил Нед из-за двери.
      – «Вестерн Юнион» .
      Она слышала, как щелкнул замок. Дверь распахнулась, и она увидела темные глаза Шамуна, смотревшие на нее. Всепонимающая улыбка была как будто взята у кого-то напрокат. Нед нахмурился, не отнимая пальцев от дверной ручки.
      – «Вестерн Юнион» уже сто лет не доставляет телеграммы. Но даже в те счастливые годы, когда это было, у них не работали стройные брюнетки.
      Месяцами они осторожно лгали, избегали друг друга на публике, а если и сталкивались, говорили на нейтральные темы. И вдруг теперь Нед, кажется, вздумал предать огласке их отношения. Она заметила синие тени под его глазами. Какие-то проблемы?
      – Мо, ты мне не дашь потолковать с этой леди пять минут.
      Но Шамун и так уже молча направлялся в свой кабинет.
      – Даю тебе десять, – сказал он, исчезая за дверью.
      – Он догадывается, – прошептала Джейн.
      Нед отрицательно покачал головой и закрыл дверь, когда она уселась на стул.
      – Что случилось?
      – Случилось? Просто хотелось взглянуть на тебя.
      – Не заставляй меня краснеть. – Нед вздохнул. – Была тяжелая ночь.
      – Лаверн?
      Его усталые глаза расширились, когда он взглянул на нее. Она поняла, что он не спал.
      – Уехав от тебя, я всю ночь занимался всякой ерундой, – проворчал он. – Один гражданин США скончался, и оказалось, что это тот самый бегун, о котором я тебе рассказывал в понедельник. Помнишь мое нападение на «мини»? Этот Риордан был...
      – Энтони Риордан?
      – Друзья звали его Тони. – Он уставился на нее. – Ты его знаешь?
      – Только по репутации. – Она рассказала Неду то, что узнала от молодого юриста Пола Винсента несколько дней назад. – Очевидно, – заключила она, – Риордан и Вимс могут выйти из любого положения, поскольку длинная рука Компании защищает их.
      – Вимс? – Нед начал перебирать бумаги на столе. – Ты слишком молода, чтобы помнить руководителя танцевального оркестра Теда Вимса. Он в Чикаго играл. Вместо вокалиста у него в ансамбле был свистун по имени Эймо Тэннер.
      – Слушай, мне кажется, у меня лучше получается, если я работаю от «Вестерн Юнион».
      – Нет, честное слово, был свистун. Так, Вимс. Вот. – Нед поднял толстую пачку скрепленных вместе бумаг и стал листать последние страницы. – Вот список гостей Пандоры, моей крохотной цикады. А вот и фамилия Вимса в конце. Джеймс Ф. Вимс.
      – Это он. Его пригласили на воскресенье?
      – Один из трудолюбивых «жучков» Ларри Рэнда. – Нед нашел еще пачку бумаг и пролистал их. – Нет, он не проходит как человек Компании. Рэнд превзошел самого себя. Ну и суслик. – Он заметил, как она взглянула на часы. – Побудь еще немножко.
      – С превеликим удовольствием. Только Шамун не так глуп, чтобы поверить, будто мы все еще говорим о делах.
      – С ним все в порядке, но этим я не хочу сказать, что ему можно все рассказывать. Просто если даже он и догадается, он будет вести себя как надо. Он надежный друг.
      – Скажи, а не поэтому ли идут служить в армию? Чтобы завести дружбу на всю жизнь? – Она встала и уже открывала дверь кабинета. – Так вот, общая численность гостей сегодня на одиннадцать утра – двести семь. – Ее голос звучал уверенно, никаких признаков сомнения. Миссис Ф., кажется, теряет почву под ногами. Причем обратите внимание, что отказы добровольные. Еще много будет людей, которые просто тихо не придут.
      Нед беззвучно изобразил поцелуй, когда она закрывала дверь. Он взял трубку телефона, набрал номер Рэнда, а услышав ответ, включил скрэмблер.
      – Это Нед Френч, Ларри.
      – Тебя-то я и ищу. Что за чушь насчет новых пропусков?
      Поскольку Шамун уже рассказал о стычке на десятичасовом совещании, Нед спокойно ответил:
      – Шультхайс так быстро успевает доносить?
      На другом конце провода на несколько секунд замолчали.
      – Ну, и что дальше?
      – Все гости должны иметь соответствующие пропуска, – сказал Нед.
      – У них есть приглашения. Разве недостаточно показать их у въезда?
      – Так-то ты понимаешь безопасность, Ларри? А я говорю о самых современных пропусках – на уровне лучших образцов, голографических, считываемых лазером.
      – Не дури меня, Френч.
      – Слушай, а кто такой Тед? Ой, извини, Джим Вимс?
      – Повтори.
      – Джеймс Ф. Вимс. Один из двух клоунов, которые участвуют в одной финансовой афере. Он должен быть из твоих людей, Ларри. А если и не твой, то Лэнгли – наверняка.
      – Короче, Френч. Ты получишь ровно столько, сколько даешь по поводу пропусков. Что это значит: считываемые с помощью лазера?
      – Это так, ради смеха, Ларри. Но Вимс – это не шутка. Особенно теперь, когда убили Риордана.
      – Слушай, ты темнишь, Френч.
      – Это дело тебе не удастся прикрыть, Ларри. Им занимается Спецотдел. А Скотленд-Ярд разбирается именно с убийством.
      – Скажи, а Шерлок Холмс в этом деле не участвует? Ладно, исчезни. – Телефон отключился.

* * *

      Только после того, как Ларри Рэнд набрал номер телефона в третий раз, он наконец дозвонился – и стали слышны гудки в США. Он повернулся в специально приподнятом кресле, в котором казался выше благодаря дополнительной шестидюймовой ножке, но его короткие ноги болтались в воздухе.
      – Хэлло? – В трубке послышался голос недавно разбуженного человека. В Лондоне был уже полдень, но в Лэнгли, штат Вирджиния, было всего семь утра.
      – Кто это? – Ворчливо поинтересовался Рэнд.
      – А кто это? – Ответил раздраженный голос.
      – Кончай комедию. Это Рэнд, резидентура в Лондоне.
      – Ларри? Это Дурлэчер.
      – А что же ты не сказал сразу? – спросил Рэнд брюзгливо. – Давай, что у тебя есть по Джеймсу Ф. Вимсу.
      – В архиве никого не будет еще по крайней мере еще час. Я распоряжусь, чтобы тебе послали факс часа в два по вашему времени. Шифр Луни-Тьюнс, о'кей?
      – Поищи заодно в связи с Вимсом следы Риордана.
      – Нужен какой-нибудь ключ.
      – Может, подделка ценных бумаг? – высказал предположение Рэнд.
      – Но это сфера ФБР.
      – Отвали, Дурлэчер. Мне нужны они оба. Можешь сказать, что это международная преступная группировка, которая угрожает...
      – ...государственной безопасности. – Закончил за него Дурлэчер.
      – Ну и толковая же ты ж...а! – Рэнд бросил трубку красного телефона и так резко откинулся в кресле, что оно даже скрипнуло. Гнев его владельца обратился на Неда Френча. Он был прав насчет этого гада с самого начала. Одиночка. Совершенно определенно – одиночка, которого давно пора вышвырнуть.
      Но надо отдать должное этому типу. Задержка с выпуском пропусков до последнего момента – умный ход, о котором он, Ларри Рэнд, обязательно подумал бы, будь он на его месте. В этой ситуации твоим противникам совсем не оставалось времени на то, чтобы вовремя отреагировать. Умный мужик этот Нед Френч, раз дошел до этого.
      Именно поэтому он так опасен. Это не обычный вояка, который тянет лямку, получает звезды, зарабатывает пенсию. С Френчем все иначе. Он – фанатик. Даже немного жаль пускать его в расход, чтобы проучить Коннела и щелкнуть по носу других спесивых индюков из посольства. Но с этим уж ничего не поделаешь.
      Ничего. Всегда лучше без фанатиков. В конечном счете лучше иметь дело с тихонями. Они не возникают. Они слушают и слушаются тебя. К Френчу это не относится. Он слишком самобытен, чтобы выжить.

* * *

      Хотя Баду Фулмеру никогда не приходилось руководить предприятием, он часто приходил в офис к отцу. Ему даже выделили собственный кабинет, когда он был помоложе и еще не понял, что все это игра, а на самом деле никто не позволит ему занять хоть какое-то положение в управлении «Фулмер Сторз». Это стало в конце концов одним из многих мест, где он чувствовал себя бесполезным.
      Весь жизненный опыт Бада был накоплен им благодаря мимикрии – так же, как у охотника. Бесшумно крадясь по лесам за животным, охотник имитирует приемы своей жертвы, использует ее укрытия и военные хитрости. То же ощущал Бад, расхаживая по своему офису в канцелярии после того, как попрощался с бизнесменами, приглашенными Биллом Боссом на ленч. Он подражал поведению руководителя.
      Все эти парни моложе, чем он. Почти всем до сорока, думал Бад Фулмер. Но у них отточенная техника, как у руководителей фирм. Они напомнили ему о Джиме Вимсе. Даже жаргон у них был один и тот же. Говорили шутливо, но иронично. Очень своеобразная манера говорить, никогда и ничего не называя своими именами, а то и вовсе меняя смысл. Он вспомнил, как двое из гостей вступили в спор, как называло это новое поколение; ни у кого из них не было четкой позиции ни по одному вопросу. В лучшем случае – зрители футбольного матча, болевшие за одну команду.
      – Это было бы прекрасно, – сказал один из гостей по поводу замечания Билла Босса о том, что под давлением английское правительство, как и любое другое, будет вынуждено ввести ограничения на импорт.
      – Это было бы прекрасно. – Он думал, что это было бы совсем не прекрасно. – И не слишком беспокоило бы Белый дом. – Он думал, что беспокоило бы, и очень сильно.
      Один из других гостей назвал первого сторонником свободной торговли с такой гадливостью, словно речь шла о форме СПИДа, и добавил:
      – Попробуйте сейчас продать американское электронное оборудование. – Он считал, что не стоит и пробовать. – Попробуйте рекламировать наш контроль за качеством и сравните его с тем, что у младших желтых братьев. (Все равно проиграете, думал он.) А после этого расскажите мне о свободной торговле. (Он был убежден, что о ней и слышать не хотят.)
      «Время в моих руках», – вспомнил Бад название старой песни. А разве это не стало девизом жизни? Если говорить о его жизни, конечно. Когда постоянно слышишь от своего отца, что ты никчемный выродок, то поневоле транжиришь время, словно избавляясь от него, стараешься его не замечать.
      До шести вечера ничего мало-мальски важного в его ежедневник не внесено, а вот места прикорнуть в канцелярии нет.
      Он поднял трубку и попросил соединить его с Ройсом Коннелом.
      – Это Бад Фулмер, – начал он, имитируя тон руководителя. – Я мог бы поговорить с вами насчет одной проблемы?
      – Я сейчас зайду.
      – Нет, я сам зайду к вам, – начальственно возразил Бад. – Мне надо размяться. Все как-то недосуг сегодня.
      Без спиртного было еще хуже, чем предполагал Бад. Без выпивки встреча с ведущими бизнесменами – просто смертельная скучища. Не пропустив рюмки, он не мог днем и заснуть толком.
      Увидев, что он вышел из офиса, его секретарша, ширококостная девица из Орегона, вскочила из-за стола так резко, что опрокинула корытце для исходящей корреспонденции.
      – Мисс Пэтч, извините, пожалуйста. Вы не скажете, как найти офис мистера Коннела?
      Было заметно, что мисс Пэтч никак не могла решить, стоять ли ей или броситься подбирать разлетевшиеся бумаги. Ее глаза забегали, выражая безмолвное отчаяние.
      – Он как раз по... извините, пожалуйста, за это... Прямо через холл... какой ужас. Я очень виновата, ваше превосходительство.
      – Через холл направо или налево?
      – Налево. Второй угловой офис.
      Бад Фулмер вошел в приемную Ройса, когда тот открыл дверь своего кабинета, словно идя навстречу ему. Ройс вышел, подумал Бад, предупредить свою секретаршу о визите важной персоны.
      Фулмер еле заметно улыбнулся при мысли о том, что бесполезный Бад Фулмер вызвал такую лихорадочную активность лишь перемещением в пространстве своего мощного костяка. Для него было внове ощущать свой вес. Его улыбка расплылась от двусмысленной фразы. Раньше он был уверен, что должность посла заставит его только скучать. Теперь он видел, что в ней были свои преимущества. Впервые ощутив себя человеком номер один, Бад Фулмер, кажется, действительно приобрел вес в этом мире. Интересно, именно этого добивалась от него Пандора?
      После того как его церемонно провели в офис Ройса, обшитый теплым деревом, и предложили чашку кофе или чего-нибудь, как выразился Ройс, «для улучшения пищеварения», Бад наконец устроился в большом ореховом кресле со спинкой, обитой тканью.
      – Нужен один совет, – объяснил он цель своего посещения. – Я знаю, что вы очень заняты, Ройс, а это даже и не посольское дело. Тем не менее это может оказаться серьезным и вызвать неприятности.
      – Ого! Я весь внимание.
      Бад осмотрел своего заместителя, не вглядываясь в детали. Если кто-то и был идеально сложен, то это Ройс Коннел. Да, это были греческие пропорции и воспринимаемые белым человеком как эталон совершенства. Узкая аристократическая голова с жестким подбородком. Плоский живот, длинные ноги. Господи, подумал Бад, как только бабы не съедят его живьем?