Никогда не сдаваться! Лучшие речи Черчилля

«Всем, что у нее есть, аристократия обязана цивилизации»

17 декабря 1909 года

Виктория-Опера-Хаус, Бернли, Ланкашир

За день до этого выступления лорд Курзон произнес речь в городе Олдем, в том самом избирательном округе, где прежде баллотировался Черчилль. Курзон отстаивал принцип наследования титулов и власти и говорил об огромном значении невыборной части парламента – палаты лордов. В своей речи Черчилль возражает своему оппоненту, едко насмехаясь над его аргументами.

Начиная свою избирательную кампанию в Ланкашире, в порядке дискуссии я неоднократно обращался ко всем представителям Консервативной партии с одним и тем же вопросом: я умолял их объяснить мне, на каком основании палата лордов продолжает существовать как институт власти и реализует право управлять нами? На каком основании дети членов палаты лордов априорно располагают полномочиями повелевать нашими детьми? (Одобрительные восклицания.) Брошенный мной вызов был весьма отважно принят (смех) лордом Курзоном. (Недовольные возгласы.) Что и говорить: палата лордов вряд ли смогла бы найти себе более достойного и, я бы даже сказал, более заносчивого защитника! И вот в среду в Олдеме… Знаете, есть такой город Олдем? (Смех.) Кажется, я тоже кое-что о нем слышал. (Смех.) Так вот, в Олдеме лорд Курзон выступил перед широкой публикой, предложив всеобщему вниманию то, что у меня язык не повернется назвать иначе, как блестящим экскурсом в историю средних веков…

Вряд ли кто-либо стал бы возражать против палаты лордов как таковой, если бы она лишь предоставляла возможность потомкам выдающихся людей получить законодательные полномочия при условии, что их поддержат избиратели. Однако вместо этого суть сего института власти сводится к тому, что сыновья, внуки, правнуки и все грядущие потомки выдающихся людей до самого скончания веков могут заседать в парламенте независимо от того, нравятся они избирателям или нет. Из этого следует, что в нашей стране с давних пор существует некая элита, представители которой наследуют законодательные полномочия от предков и передают их всем своим, даже самым дальним, потомкам. При этом объем и характер таких полномочий никоим образом не зависит от характера, умственных способностей и опыта тех, кто ими наделяется (смех), и распоряжаться своим статусом парламентария они могут исключительно по собственному усмотрению, не задумываясь о нуждах и потребностях общества. Думаю, если изложить суть нашей политической концепции на заседании обычной британской коллегии присяжных заседателей, все ее члены сочтут эту самую концепцию никуда не годной и немедленно отвергнут. (Одобрительные восклицания.) Почему же эта система до сих пор действует в нашей стране? Полагаю, она сохранилась по той причине, что демократический электорат, который существует в Британии с 1885 года, никогда не принимал палату лордов всерьез. С ее членами обычно не слишком считались, ибо всем было ясно, что эта часть парламента пребывает в состоянии упадка, можно сказать, в глубокой коме, за которой со временем неизбежно последует кончина. И вдруг, ко всеобщему удивлению, палата лордов выходит на авансцену политической жизни, не просто реализуя свое право вето в отношении законопроекта, представленного на ее рассмотрение одной из партий палаты общин, и, разумеется, игнорируя значимость этого законопроекта и его популярность среди избирателей. Нет, нынче палате лордов этого мало: она претендует на новые полномочия, стремится контролировать государственный бюджет, фактически добивается статуса основного органа власти в нашей стране. (Одобрительные восклицания.) Вот почему стоит обратить пристальное внимание на эти притязания. Думаю, что, проанализировав сложившуюся ситуацию, вы поймете всю их абсурдность…

Теперь я перехожу к третьему основополагающему доводу лорда Курзона. «Всеми своими достижениями, – помнится, сказал он, цитируя великого французского писателя и агностика Эрнеста Ренана, – цивилизация обязана аристократии». (Смех.) Слушателям в Олдеме этот афоризм наверняка пришелся по вкусу. (Смех.) Без сомнения, каждый тамошний герцог, граф, маркиз и виконт принял сей комплимент на свой счет. (Громкий смех.) Вот только интересно знать, кого лорд Курзон имел в виду под аристократией? Из его аргументации явно следовало, что он подразумевал вовсе не аристократию «духа», к которой, насколько я понимаю, относятся самые талантливые и умные представители каждого поколения, самые мудрые, смелые, щедрые, одаренные, красивые, сильные и активные люди. Если бы Курзон говорил о них, нам, вероятно, пришлось бы с ним согласиться. Демократия как таковая как раз и подразумевает всеобщее единение под руководством лучших из лучших. Однако в контексте приведенной лордом Курзоном цитаты и исходя из его аргументации, явно направленной на то, чтобы доказать необходимость сохранения палаты лордов в ее нынешнем виде, можно сделать однозначный вывод: под аристократией оратор понимает наследственных законодателей, баронов, графов, герцогов и прочую знать. Я далек от намерения оскорбить эту самую «прочую знать» (смех), равно как и представителей благородного сословия в других странах. Я просто хочу отметить, что именно Курзон имел в виду, говоря о пользе аристократии в своей олдемской речи. И я вынужден повторить, что его доводы следует признать бессмысленными и абсурдными. (Одобрительные восклицания.)

«Всеми своими достижениями цивилизация обязана аристократии». Пожалуй, скорее наоборот: всем, что у нее есть, аристократия обязана цивилизации. (Громкие одобрительные восклицания и просьбы повторить сказанное.) Ведь именно простые люди чаще всего порождают великие идеи, которые ведут человечество к прогрессу, и именно народ берется за любую масштабную и тяжелую работу, результатами которой пользуются все последующие поколения.

«Если солдаты начнут стрелять по мирному населению, это будет катастрофа»

7 февраля 1911 года

Палата общин

Черчилль произнес эту речь, находясь на посту министра внутренних дел. Поводом для выступления послужила критика в его адрес со стороны консерваторов и социалистов – первые обвиняли Черчилля в том, что в горнодобывающие районы Южного Уэльса во время забастовки шахтеров, сопровождавшейся массовыми беспорядками и погромами, не были оперативно введены войска, тогда как вторые, напротив, упрекали министра в злоупотреблении силовыми мерами. Возглавлял атаку консерваторов лидер оппозиции – Артур Бальфур.

Вчера на меня обрушился с обвинениями не кто-нибудь, а сам лидер оппозиции, и, представьте себе, он критиковал меня вовсе не за чрезмерное применение силы, а, наоборот, за недостаточность принятых мер, за то, что усмирять бастующих изначально были посланы полицейские, а не военные – дескать, войска следовало направить в Уэльс гораздо раньше. При этом в ходе своей вступительной речи, в начале сессии, уважаемый коллега уделил данному вопросу столько внимания, что я искренне удивился, не услышав от представителей оппозиции в ходе развернувшихся дебатов ни слова поддержки в адрес оратора и ни слова критики в адрес правительства и министра внутренних дел, хотя я намеренно дал возможность высказаться всем желающим. Позвольте мне в таком случае просто процитировать слова достопочтенного коллеги. Как вы помните, он сказал следующее:

«Большинства плачевных последствий можно было бы избежать, если бы в критический момент он (то есть ваш покорный слуга, Уинстон Черчилль) не отказался от тех действенных мер, которые изначально планировалось предпринять. Если бы он не отозвал войска, не засомневался и не проявил нерешительность в самую ответственную минуту, можно было бы предотвратить многие преступления, остановить беспорядки и прекратить распри, которые, что бы там ни говорили, должны рассматриваться как позорное пятно на репутации любого цивилизованного общества».

Сразу подчеркну, что данное обвинение кажется мне весьма серьезным…

В связи с этим я бы хотел обратить внимание палаты на тот факт, что силы, направленные правительством в долину Ронты по просьбе начальника полиции и местных властей, во всех отношениях лучше подходили для той задачи, которую им предстояло выполнить, нежели армейские пехотные подразделения, о которых нам говорили утром. Как ни крути, опытные полицейские, умеющие усмирять толпу, значительно более эффективно справляются с такого рода поручениями, чем солдаты, особенно пехотинцы. Стоит отметить, что мы послали в район конфликта столько пеших и конных констеблей, что они с лихвой могли бы заменить две пехотные роты, о которых тут шла речь. Кроме того, в поддержку полицейским мы дополнительно направили два эскадрона кавалерии. Таким образом, обвинения в том, что правительство недооценило масштаб трагедии и не направило на борьбу с бунтовщиками достаточное количество надлежащим образом подготовленных блюстителей порядка, не имеют под собой никаких оснований. Напротив, мы послали туда больше полицейских и военных, чем просили тамошние власти, и это были очень опытные и надежные люди…

Нас можно обвинять в чем угодно, только не в нерешительности. Допустим, в неуступчивости, но уж точно не в нерешительности. Мы ни минуты не сомневались в необходимости использовать полицию в авангарде, а военных – в качестве подкрепления. Меня всерьез беспокоила мысль о том, что воинские соединения, спешно переброшенные по железной дороге на значительное расстояние, прибудут ночью на станцию назначения и окажутся не готовы к противостоянию с разъяренной толпой. Я представил себе, как солдаты выйдут из вагонов, построятся в шеренги и, исполненные решимости и волнения, отправятся на борьбу с бунтовщиками, а потом растеряются, увидев перед собой своих сограждан, которые прежде никогда не имели дело с военными и которые, скорее всего, даже не знают, чем те вооружены и в каких обстоятельствах им разрешается применять оружие. Именно такой непредсказуемой и сложной ситуации я хотел по возможности избежать, в то же время ни на минуту не забывая о необходимости обеспечения законности и порядка…

Как, должно быть, известно уважаемым членам палаты, шахтеры Южного Уэльса – это хорошо образованные, миролюбивые, разумные и законопослушные люди, на долю которых, позволю заметить, выпало немало суровых испытаний – пожалуй, даже гораздо более суровых, чем нынешнее, – причем, по моему мнению, в происшедшем вряд ли стоит винить только их самих. Полагаю, основными зачинщиками беспорядков выступили молодые головорезы и забияки из других районов страны, а потому мне представляется необходимым официально выступить в защиту репутации шахтеров Южного Уэльса. В последнее время эти несчастные работяги регулярно подвергались критике и нападкам со стороны людей, не имеющих ни малейшего представления о реальном положении дел. Вообще, как мне кажется, местные власти и руководители предприятий иногда слишком поспешно и без достаточных на то оснований призывают на помощь войска. Помощь армии им, как известно, ничего не стоит, тогда как на содержание полиции расходуются средства из местного бюджета. Вдобавок ко всему довольно распространено мнение о том, что чуть ли не вся британская армия готова когда угодно и где угодно помочь любому горе-администратору, не поладившему со своими подопечными. Местные власти просят прислать военных, ни минуты не сомневаясь в том, что солдаты непременно придут им на выручку, часто не задумываясь о специфике армейского вооружения и о тех трудностях, с которыми может быть сопряжено использование военной силы в мирное время. Разумеется, мы должны блюсти закон и порядок, но я также искренне убежден в том, что одной из главных задач государственной политики является сглаживание противоречий и предотвращение столкновений между солдатами и простыми рабочими, вовлеченными в трудовые конфликты. Думаю, члены палаты не могут не отдавать себе отчета в том, что любое подобное столкновение, каким бы безобидным оно ни казалось, всегда сопровождается применением огнестрельного оружия и гибелью людей, тем самым пороча репутацию нашей армии, которая комплектуется на добровольных началах и для которой вследствие этого весьма важен ее престиж среди гражданского населения страны. Кроме того, часто в результате подобных столкновений в людях просыпаются враждебность и озлобленность, которые затем отравляют жизнь целых поколений. Если наши солдаты начнут стрелять по мирному населению, это будет катастрофа. Пожалуй, только нашей нации – из великого множества других наций – удавалось в течение долгого времени избегать печальных и, я бы даже сказал, противоестественных происшествий такого рода. И в нынешних обстоятельствах я как министр внутренних дел, в силу служебных обязанностей облеченный ответственностью за разбитые головы и окна своих сограждан, вынужден был решиться на дополнительные расходы и, кажется, сумел надлежащим образом организовать работу полиции. Я также готов взять на себя ответственность за то, что попытался избежать ситуации, в которой британским солдатам пришлось бы пролить кровь мирного населения нашей страны. Слава Богу, нам удалось предотвратить подобного рода трагедию в Южном Уэльсе.

Страхование по безработице

22 мая 1911 года

Палата общин

Черчилль выступал за принятие мер, которые гарантировали бы материальную помощь британским семьям, чьи кормильцы остались без работы. Вместе с канцлером казначейства Дэвидом Ллойд Джорджем они стали основными вдохновителями социальной реформы, которая имела далекоидущие последствия для всего населения Великобритании.

Ни один вопрос в сфере политики не заботит меня так сильно, как вопрос о создании масштабной системы страхования. Я убежден, что с введением страхования по безработице больше медлить нельзя, причем лучше сначала реализовать эту программу и лишь потом заняться проблемой страхования на случай потери трудоспособности. Сколь бы вескими ни были доказательства необходимости скорейшего введения страхования на случай потери трудоспособности, аргументы в пользу высокого приоритета страхования по безработице ничуть не менее – и скорее даже более – убедительны. Несколько лет назад все мы наконец осознали, насколько неудовлетворительно положение дел в этой сфере и насколько наша цивилизация беззащитна перед лицом данной проблемы, которая регулярно возникает в тех случаях, когда люди, которые хотят работать и обеспечивать свою семью, не имеют возможности трудоустроиться и в результате оказываются лишены средств к существованию. Разумеется, такое положение дел не могло не вызвать озабоченности среди мыслящих представителей нашего общества. Так уж устроены люди, что им свойственно быстро забывать пережитые страдания и страхи. Но значит ли это, что нашему обществу надлежит продолжать балансировать между паникой и апатией?

Нынче принято говорить о недальновидности и ограниченности рабочего люда. Без сомнения, часть ответственности действительно лежит на самих безработных, но разве можно ожидать от простого труженика, у которого нет особых радостей в жизни и которому приходится постоянно напрягать все свои силы для того, чтобы заработать на хлеб насущный, что он будет анализировать циклы деловой активности и, подобно чиновникам министерства торговли, делать на основе наблюдений выводы о факторах и тенденциях развития мировой экономики? Недальновидность обычных работяг вполне простительна. А вот можно ли сказать то же самое о палате общин? Ведь мы, парламентарии, обладаем всеми необходимыми знаниями и опытом, и именно в наших руках будущее страны. Значит, мы обязаны предпринимать нужные меры и заботиться о тех, за кого несем ответственность. Что о нас подумают избиратели и как мы станем оправдывать собственную недальновидность, если очередной кризис опять застанет нас врасплох? Простому рабочему может казаться, что он не нуждается в страховании по безработице – ведь она может миновать его. Большинство наемных тружеников, занятых в отраслях, на которые распространяется страхование, действительно, скорее всего, сохранят свои рабочие места. Но если один трудяга способен избежать горькой участи, то целое государство, а равно и палата общин, в конце концов неизбежно столкнутся с этой проблемой. Рано или поздно она наверняка станет главным вопросом на повестке дня, она заставит нас всех задуматься, но выхода уже не будет. Какой смысл вводить страхование по безработице, когда она уже нагрянула и от нее никуда не деться? Вряд ли мы сможем убедить безработных застраховаться от того, что с ними уже произошло. Нам нужно прямо сейчас, пока в стране наблюдается относительное экономическое благополучие, позаботиться о накоплении фонда страхования, который в будущем поможет нам пережить кризисные годы. Мы должны учесть как благоприятный, так и неблагоприятный сценарий дальнейшего развития событий. И к решению этого вопроса пора приступить без промедления, пока проблема безработицы не столь актуальна и не является темой активных политических дебатов. Если мы хотим успеть создать резервный фонд финансирования, надо действовать немедленно. В разработке полноценной системы страхования нам очень помог канцлер казначейства. Именно он составил проект этой системы и предложил его на суд общественности. Этот человек сделал все от него зависящее, чтобы дать нам возможность реализовать все наши благие начинания, и я полагаю, что разработанная господином канцлером модель со временем станет залогом единства британского общества и процветания нашей страны. Изучение вопросов страхования неизменно вызывает у меня некоторый трепет, потому что всякий раз, обратившись к этой теме, я чувствую, что имею дело с абсолютно новой силой, которую можно использовать во благо человечества. Эта сила не только способна обеспечить порядок в стране и предотвратить смуту, она не только демонстрирует способность нации как единого коллектива поставить себе на службу бережливость и самоотверженность отдельно взятой личности – нет, это воистину волшебная сила, использующая магию усредненных расчетов во имя благополучия миллионов людей.

Общенациональная забастовка железнодорожников

22 августа 1911 года

Палата общин

Между тем волнения среди рабочих промышленных предприятий продолжались. В конце концов министру внутренних дел и правительству пришлось иметь дело не с отдельно взятым локальным конфликтом, как это было, например, в шахтерских районах Южного Уэльса в начале того же года, а с общенациональной забастовкой, грозившей привести к полному прекращению поставок продовольствия и товаров первой необходимости в масштабах целой страны. В ходе столкновений с бастующими рабочими правительству пришлось задействовать войска, и во время инцидента в городе Лланелли, что в Уэльсе, были убиты четыре человека.

У меня есть законное право обратиться к палате с просьбой принять во внимание те чрезвычайные обстоятельства, в которых мы оказались и которые, как мне кажется, могут несколько оправдать принятые нами кардинальные меры. Я прошу членов палаты как следует проанализировать сложившуюся ситуацию. На территории огромного промышленного четырехугольника, простирающегося от Ливерпуля и Манчестера на западе до Халла и Гримсби на востоке, от Ньюкасла до Бирмингема и далее до Ковентри на юге, по моим оценкам, проживают 15–20 миллионов человек. Это трудолюбивые и порядочные граждане, обеспечившие нашей промышленности безусловное лидерство на мировых рынках. В результате забастовки железнодорожников благополучие и жизнь этих людей оказались под угрозой: социальная и экономическая инфраструктура региона изрядно пострадала, и в результате его население оказалось лишено самого необходимого. Если бы нам не удалось прекратить забастовку, жители промышленных центров, безусловно, поддались бы массовой панике, о последствиях которой лучше не думать…

В начале нынешнего года меня резко критиковали за то, что я постарался урегулировать конфликт с шахтерами Южного Уэльса, не прибегая к помощи военных. Я полагаю, члены палаты помнят, что тогда я действительно сделал все возможное в рамках своих полномочий и, несмотря на значительные расходы, пошел на серьезный риск ради того, чтобы избежать ввода войск в этот регион и ограничиться менее радикальными методами наведения порядка. Я могу заверить палату, что по-прежнему считаю выбранный мной курс единственно верным. Но то, что произошло в Тоунипанди, было незначительным происшествием, не вызвавшим резонанса в масштабах страны, и на тот момент мы располагали почти неограниченными ресурсами. Лично я имел полномочия на то, чтобы – в самом крайнем случае – отправить целую 1000, а то и 2000 лондонских полицейских в Южный Уэльс, где бы они встали между бунтующими гражданами и нашими войсками и постарались урегулировать конфликт своими силами, так что ввод действующей армии в регион можно было отложить на случай самых чрезвычайных обстоятельств. Сейчас, однако, дела обстоят совсем по-другому: волнения охватили всю страну, нарушения общественного порядка имеют место в десятках городов, и лондонская полиция уже ничем не может помочь блюстителям порядка на местах. Хотя даже если бы она могла это сделать, ее все равно нельзя было бы задействовать, ведь нынче в самой столице каждый полицейский на счету…

Бессмысленно делать вид, будто забастовка прошла мирно и в результате нее никто не пострадал. За те 48 часов, что она длилась, по меньшей мере в четырех городах прошли массовые беспорядки, а незначительные выступления граждан зарегистрированы более чем в 20. Атакам подверглись шесть железнодорожных станций и бесчисленное количество сигнальных постов. Думаю, нет нужды объяснять, насколько опасным мог стать выход из строя этих самых сигнальных постов даже для того незначительного числа поездов, которые продолжали курсировать, несмотря на забастовку. В настоящее время мы также располагаем информацией о девяти диверсиях на железнодорожных путях, имевших целью пустить поезд под откос или самовольно перевести стрелки, чтобы направить состав в другом направлении. Также было зарегистрировано огромное – практически не поддающееся подсчету – количество случаев, когда граждане пытались останавливать поезда, забрасывая их камнями. Участники акций протеста вряд ли осознают, что в соответствии с законом правонарушения такого рода в нашей стране караются каторжными работами, причем за некоторые из них даже полагается пожизненное заключение. Я уж не говорю о том, что практически повсеместно бастующие обрывали телеграфные линии и сигнальные провода…

В этой непростой ситуации мы старались придерживаться заранее выбранной тактики и направлять на помощь местным властям достаточное количество солдат для того, чтобы само их присутствие способствовало установлению порядка в регионе и чтобы военным при этом не приходилось применять против своих сограждан то ужасное оружие, которым оснастила их современная наука. Мы изо всех сил старались избежать человеческих жертв. Я считаю, что эта тактика оправдала себя. Однако полностью избежать жертв нам, к несчастью, не удалось. Во время акции, которую уважаемый коллега, представляющий Лестер, назвал «бездумным применением силы», было сделано всего 20 выстрелов, чтобы доказать бастующим серьезность наших намерений. В результате этого столкновения с войсками погибло около пяти человек. Без сомнения, членам палаты известны все детали этого происшествия, ведь новости о нем в последнее время не сходят со страниц газет. Эта трагедия произвела на нас всех огромное впечатление. Но при этом никто не думает о том, сколько жизней было спасено ценой этих жертв, никто не пытается оценить, насколько ужасных последствий нам удалось избежать, – всего этого теперь уже не узнаешь! Однако есть неоспоримые факты, доказывающие пользу привлечения военных для установления порядка в стране. Всем нам известно, что люди умирают по многим причинам. Так вот, по статистике, во время беспорядков смертность в Ливерпуле увеличилась в два раза. При этом уровень смертности в районе Токстет остался неизменным. Общий показатель возрос в основном в связи с увеличением детской смертности в семьях рабочих, ведь именно на долю несчастных детей выпали самые суровые испытания. И эти малыши могли пострадать еще сильнее, если бы к таким несчастьям, как анархия и беспорядки, добавились бы еще остановка промышленного производства и прекращение поставок продовольствия.

Члены палаты должны понять, что если бы бунтовщики в Лланелли почувствовали свою безнаказанность, если бы им не противостояла полиция, в помощь которой были направлены вооруженные силы, то на улицах этого небольшого города разбушевавшаяся толпа в пьяном угаре могла бы натворить страшных бед и пролить больше крови, чем все те 50 000 солдат, которые за последние дни были направлены в разные районы страны для подавления беспорядков. Таков мой ответ на критические замечания, высказанные уважаемым членом палаты, представляющим Лестер. И я хотел бы также заявить от имени правительства, что мы всегда готовы противостоять любым упрекам, нападкам и ложным обвинениям, которые порождает людская злоба. Ведь мы несем ответственность за благосостояние и безопасность народа, доверившего нам свою судьбу, и мы должны постоянно помнить об этом и учитывать самые насущные потребности наших сограждан ради всеобщего блага. В любых обстоятельствах мы в первую очередь стараемся честно выполнять свой долг.

«Поддержание военного превосходства на море имеет для нас первоочередное значение»

9 ноября 1911 года

Званый обед у лорда-мэра, Гилдхолл, Лондон

Лондон был обеспокоен обострением отношений между Францией и Германией, а также значительно возросшей мощью немецкого военно-морского флота. Одним из поводов для тревоги стало неожиданное появление немецкой канонерской лодки «Пантера» неподалеку от порта Агадир в июле 1911 года. К октябрю Уинстон Черчилль подготовил и представил коллегам по кабинету министров обстоятельную служебную записку под названием «Военные аспекты континентального вопроса». После этого он был в срочном порядке переведен на должность первого лорда адмиралтейства. В течение последующих четырех лет ему предстояло отвечать за боеспособность военно-морских сил Великобритании.

У нас сильный флот, и он должен таким оставаться! (Громкие и продолжительные одобрительные восклицания.) Ведь лишь по-настоящему сильный флот сможет выполнить все возлагаемые на него задачи. Кроме силы как таковой, важна также постоянная готовность флота мгновенно приступить к решению боевых задач… В связи с этим позвольте вам кое о чем напомнить. Развивая свой флот, мы должны обязательно принимать во внимание внешнеполитический фактор и контролировать действия других мировых держав в этой сфере. Было бы притворством, и притом совершенно бесполезным притворством, утверждать, будто быстрое наращивание мощи германского флота не является главной причиной, по которой мы увеличиваем бюджет своего военного ведомства и строим все новые и новые корабли. Если бы мы стали отрицать этот факт, тем самым мы бы продемонстрировали свою неготовность признать потрясающие успехи, достигнутые немцами в развитии военных технологий за последние годы благодаря кипучей деятельности этой нации и выдающимся научным достижениям. Еще бессмысленнее отрицать ту простую истину, что гонка вооружений между нашими могущественными империями, у которых довольно много общих интересов и не так уж много поводов для разногласий, лежит в основе почти всех противоречий, препятствующих взаимному примирению, несмотря на все попытки установления дружеских связей, предпринимаемые заинтересованными сторонами при активной поддержке Лондона. До тех пор, пока мы не перестанем играть мускулами и бряцать оружием, будет сохраняться атмосфера взаимного недоверия и тревоги. Всякое зло неизбежно влечет за собой другое зло – и эта цепочка бесконечна. Мы не настолько циничны, чтобы перекладывать вину за все совершенные ошибки (а людям вообще, как известно, свойственно ошибаться) на наших партнеров по внешней политике. Однако в то же время мы должны помнить, что поддержание военного превосходства на море в нынешних обстоятельствах имеет для нас первоочередное значение. На этом стоит наша империя. От этого зависит не только благосостояние нашего народа и лидерство нашего государства на мировой арене – от этого зависит наша жизнь и наша свобода, которую нам удается сохранять на протяжении почти целого тысячелетия.

В соответствии с законом о военно-морском флоте, в случае реализации положений которого Германия получит прекрасно оснащенную армаду, уступающую по своей численности и мощи только нашему флоту, в следующем году немцы достигнут лимита увеличения своих ВМС, после чего годовая квота на выпуск новых военных кораблей будет сокращена в два раза по сравнению с квотой, действовавшей в последние годы. До настоящего времени показатели, закрепленные в этом законе, в том виде, в каком он был принят парламентом, не были превышены ни по одному из направлений, и я с удовлетворением подтверждаю тот факт, что реальные события доказали предельную честность германских министров. Нынешнее положение дел в мире таково, что простое соблюдение этого закона и недопущение превышения установленных им ограничений позволило бы Европе вздохнуть с облегчением. Мы должны понимать, что, сколь бы огромными ни казались нам расходы на военно-морские силы, – а они, безусловно, являются таковыми, – судя по всему, апогей гонки вооружений уже позади, а значит, вскоре ситуация должна улучшиться: нам станет легче дышать и легче дружить с остальными странами. Нам нужно всячески способствовать этому, поскольку если, вопреки вышесказанному, уже и без того масштабные программы мировых держав по развитию морских вооружений будут еще раздуты за счет добавления новой и модернизации имеющейся боевой техники, то это, как мне кажется, господин лорд-мэр, станет серьезным разочарованием как для нас, так и для остальных государств. При этом, однако, я со всей ответственностью заявляю от имени правительства Его Величества, что из всех стран мира именно Британия наверняка будет лучше всего подготовлена к любым предстоящим испытаниям. Если этого потребует долг, мы будем бороться и обязательно выстоим! (Одобрительные восклицания.)