Охота за царской казной (Его звали Герасим - 2)

      Глава двадцать четвертая
      Еще за обедом в ресторане Афанасий Сергеевич как-то замкнулся, ушел в себя, все время что-то записывал в своем блокноте. Весь путь до Красного Яра он молчит, думает.
      Катя ему не мешает, смотрит вторую серию "Унесенных ветром". Мне тоже не до разговоров - полил такой дождь, словно где-то наверху прорвало шлюзы, поэтому с неослабевающим вниманием слежу за дорогой.
      - Понял! - вдруг истошно вопит историк. Катя неохотно отрывается от экрана "филипса", с недоумением смотрит на Афанасия Сергеевича.
      - Прямо как Архимед, - смеюсь я, наблюдая за историком в зеркальце заднего обзора.
      - Я нашел связь, которую раньше не замечал в дневниках! - волнуется он, перелистывая свои записи.
      - И чем же нам это может помочь? - интересуюсь я, сбросив газ перед левым поворотом, и прижимаюсь к обочине.
      Навстречу летит лесовоз, доверху груженный длинными хлыстами кедрача. Шоферня в этих местах носится на КамАЗах, совсем как в Москве крутизна на "мерсах" - без всяких правил, только здесь подобный придурок может запросто смахнуть встречную машину с трассы, зацепив ее хлыстом на повороте. Нам повезло, лесовоз приходит мимо, не задев нас.
      - Понимаете, в записях полковника просматривается определенная тенденция... - говорит историк. - Долго объяснять, но если я прав, то... вот поглядите, сейчас я напишу то, что мы можем увидеть в Ачинске... - довольный собой, он что-то чертит в блокноте.
      - Мы и так все это узнаем, уж коли туда едем, - охлаждаю пыл историка. - По-моему, ваше открытие несколько запоздало...
      - Вы не поняли... - возражает он. - Есть определенная параллель! Понимаете? ПАРАЛЛЕЛЬ!!!
      Хрен с ней, с этой параллелью. Главное, чтобы в Ачинске нас не запараллелили к земле там, где мы обычно и берем эти чертовы отметки...
      Предсказания историка сбылись: последняя метка, найденная нами в Ачинске, совпала с его записями в блокноте. В этом городе слежки за нами я не заметил, и это странно. Если наши преследователи расшифровали украденные у историка документы, то должны были явиться и сюда, в Ачинск... Что ж, посмотрим, что будет дальше.
      Из Ачинска мы выезжаем ранним вечером. Сойдя с основной трассы, останавливаю машину на лесной дороге. Хочу спокойно перекурить.
      - Будем здесь ночевать? - спрашивает Катя, приоткрыв дверь и выглядывая из машины.
      - Нет, едем дальше. Остановку сделаем перед Абаканом в Черногорске, там есть где Отдохнуть, - отвечаю ей.
      Выбираюсь на свежий воздух, чтобы размять затекшие ноги.
      - Даже вещей никаких нет с собой, - сетует Катя. - Переодеться же нужно будет... Пожимаю плечами:
      - В Черногорске купим тебе все, что пожелаешь.
      Закурив, сажусь на траву. Потом ложусь на спину.
      Небо в звездах надо мной. Земля уже успела просохнуть, хотя здесь тоже недавно прошел дождь.
      Историк, включив в салоне подсветку, возится со своими записями.
      Текст последней тетради вбит в электронную записную книжку, которую ему подарил генерал. Эта хитрая вещица, наподобие тех, что производят япошки, сделана в России. Я думал, что, побывав в холодильнике, наша отечественная электроника выйдет из строя, но ошибся. Выходит, и наши умеют делать, когда захотят...
      Катя присаживается рядом со мной и молчит. Мне не хочется разговаривать. Девушка чувствует мое настроение.
      - Герасим! - зовет меня из машины Афанасий Сергеевич.
      Молча поцеловав Катю в щеку, поднимаюсь на ноги и иду на зов историка.
      - Я знаю теперь точные координаты, но нужно сделать привязку по нашим картам!..- сообщает он, поблескивая очками, долгожданную новость. Вот это уже дело! Забираюсь в салон "уазика" и открываю один из тайников. Достав необходимый пакет в специальном футляре, подаю его историку.
      - Здесь - дореволюционные карты Красноярского края, которыми пользовались тогдашние военные ведомства, а также имеются и наши современные, очень подробные, - поясняю Афанасию Сергеевичу.
      - Спасибо, Герасим. Я разберусь, - благодарит историк, принимая пакет. - Мы еще постоим?
      - Сколько вам будет нужно, столько и будем стоять... - обещаю я и вылезаю из машины. Катя стоит на краю дороги и смешно, как цапля, поджав одну ногу, чешет коленку. Взгляд у нее отрешенный.
      - Что с тобой? - спрашиваю, подойдя к ней.
      Катя, опустив ногу, смотрит на меня озабоченно.
      - Комары едят, - тихо говорит она. - И еще... Там, впереди... - Катя кивает в ту сторону, откуда мы недавно приехали. Зная, что зря говорить она не станет, гляжу в указанном направлении, но ничего не вижу, кроме темнеющего леса и старой леспромхозовской дороги.
      - Ты уверена?
      Девушка подходит ко мне, продолжая вслушиваться в пространство, окружающее нас. Обняв ее за плечо, жду, что она еще скажет. Назойливый комар пищит над ухом.
      - Там кто-то есть... - шепчет Катя, стряхивая оцепенение. - Они опасны... Они нас ждут...
      Она нервно вздрагивает. Отвожу ее к машине.
      Историк, разложив карты по всему салону, ползает по ним на коленях.
      - Афанасий Сергеевич, - обращаюсь к нему, - у нас могут возникнуть проблемы.
      - Да-да, обязательно... - бубнит историк, погруженный в свои вычисления.
      Хмыкнув, залезаю в машину и извлекаю из тайника "бизон". Историк не обращает на меня внимания, лишь машинально сдвигает карты в сторону, давая мне возможность заняться делом. Навинчиваю глушитель на ствол автомата и, взяв дополнительный шнек с боезапасом, выбираюсь наружу.
      - Катя, забирайся в машину и не высовывайся. Автомобиль бронирован, и пока вы внутри, вам бояться нечего... - говорю девушке.
      Катя забирается в салон. Пультом дистанционного управления блокирую в УАЗе дверцы и иду вдоль дороги.
      Не пройдя и пятидесяти метров, слышу шум двигателя. Темноту леса пронзают фары автомобиля, движущегося в нашем направлении. Занимаю позицию метрах в десяти от УАЗа. Катя задернула занавески, и теперь не видно, сколько человек находится в салоне.
      За аккумуляторы я не волнуюсь. Энергии в нашей крепости до черта. Два мощных компактных энергоблока, установленные в багажном отделении, способны работать без перезарядки в течение пяти лет, так как взяты из института, специализирующегося на обеспечении энергией луноходов и космических станций. У "бати" на его "волге" такой же блок работает уже грда три без проблем.
      Фары приближаются. "Гости" едут на 99-й модели "жигулей".
      Как только свет фар выхватывает из тьмы наш "уазик", машина останавливается. Снимаю автомат с предохранителя. Оставляя фары включенными, из "жигулей" выходят трое. В руках у них - автоматы УЗИ. Парни подбираются к "уазику" очень грамотно. Чувствуется опыт партизанских боев где-то в горячих точках. Впрочем, опыт чисто армейский. Двое заходят с флангов, третий подбегает к "уазику" и стучит кулаком в дверь.
      - Открывайте! ОМОН! - рявкает он, всматриваясь в окно.
      На омоновцев эти ребята уж никак не похожи.
      Катя с историком сидят в машине тихо и шторки не открывают. Парень отступает на несколько шагов и снова орет:
      - Выходите по одному! Оружие - на землю! Держать руки над головой! Даю одну минуту! Если не подчинитесь, открываю огонь! Время пошло!
      Надоел мне этот крикун. УЗИ в его руках - еще не повод считать себя самым крутым на свете.
      - Бросай оружие, суки! - рявкаю на них и тут же ныряю за большой выворотень.
      Парни реагируют мгновенно. Три очереди вспарывают ночную тишь, пули лупят по стволам деревьев, на землю сыплются щепки, кора. Пистолеты-пулеметы у них без глушителей. Поэтому легко укладываю двоих, целясь на огоньки, вспыхивающие во мраке. Пальба стихает. Третий на брюхе пытается покинуть зону обстрела. Куда это он, интересно, собрался? Разговор по душам только начался...
      - Не двигайся! Брось оружие и подними лапы! - приказываю ему.
      В ответ - снова длинная очередь. На этот раз он стреляет на звук точнее, но выворотень с засохшими на мощных корнях пластами земли гасит все пули. Долго возиться с этим горе-снайпером я не намерен. Ответной очередью заставляю парня замолчать навсегда.
      Передвигаясь короткими перебежками, осматриваю всех троих. Стрелял я качественно. Ни один не дышит. Подхожу к "уазику".
      - Катя, это я... - негромко говорю в дверь и брелоком снимаю блокировку дверей.
      Вид у моих спутников - бледнее не бывает. Катя сидит на диване, судорожно сжимая в руке подаренный мной "вальтер ППК". Улыбаюсь:
      - Все в порядке, сейчас поедем... Отойдя на шаг от "уазика", даю очередь по горящим фарам "жигулей" и таким бесхитростным способом вырубаю совершенно излишнюю иллюминацию. Забираюсь в салон и сажусь за руль.
      - Афанасий Сергеевич, вы все закончили? - как ни в чем не бывало спрашиваю историка, - или, может, мы еще постоим?
      - Нет, нет! У меня все готово! - спешит заверить меня историк. - Вполне можем, ехать.
      Приоткрыв окно, сплевываю в темноту. Включаю двигатель и вывожу машину на дорогу.
      - А что с теми? - спрашивает историк немного дрожащим голосом.
      - Они получили то, чего- добивались, - отвечаю туманно.
      Через десять минут мы уже несемся по направлению к Ужуру. Красноярск нам не нужен, и лучше объехать его стороной. Ведь не случайно же в крупных городах неизменно оказываемся в зоне чьего-то пристального внимания. Уверен, что хозяева тех, кто нас преследует, задействовали серьезные каналы, чтобы отследить наш маршрут. Возможно, для этого используются посты ГАИ, откуда поступает информация о нашем движении. Задействовать власти напрямую теневики пока не пытаются. Впрочем, откуда мне знать, что происходит у нас за спиной. Документы мы имеем солидные, но это только пока. Стоит, я чувствую, пересечь определенную границу, как за нами пустят всех собак... Границей, скорее всего, должен стать Абакан. Дальше - тайга, и держать нас под контролем будет почти невозможно. Отсюда вывод: именно на этом участке следует ожидать повышенной активности посланных за нами исполнителей. Что ж, я к такому повороту событий давно готов. Поэтому ..мне и нужно как можно быстрее выскочить на периферию. Катя и историк - не бойцы, оставить их даже на короткое время одних я не могу. Вдавливаю педаль акселератора почти до полика. Стрелка спидометра давно ушла за отметку сто двадцать км в час. Спидометр совдеповский и больше показывать не рассчитан, все остальное в УАЗе от "мерседеса", поэтому расстояние до цели стремительно сокращается.
      - Герасим, - перебирается ко мне из салона историк, - нам нужно будет идти от Абакана на Сисим. Это такая речка в высокогорье, которая протекает по Козинскому перевалу. Там самая высокая точка между Абаканом и Тайшетом.
      - Задача ясна, - киваю. - Золото там? Историк как-то неуверенно пожимает плечами.
      - Кто его знает, этого полковника, - задумчиво говорит он, глядя в темноту за лобовым стеклом. - Может быть, и там. А может быть, и нет...
      Глава двадцать пятая
      В пятом часу утра подъезжаем к городу шахтеров Черногорску. До Абакана около восемнадцати километров.
      По неплохой (по российским, конечно, меркам) дороге поднимаемся на высокий холм. Открывается вид на огромную котловину, которую со всех сторон обступили зеленые сопки. Над котловиной, несмотря на солнечное утро, - какая-то странная дымка, сквозь которую с трудом просматривается растянувшийся на несколько километров город. Преимущественно малоэтажные строения, частные дома.
      - С чего это вдруг туман? - говорит Катя, глядя в окно.
      - Это не туман, это - смог, - поясняю ей.
      - Как это смог? Здесь что, Детройт?
      - Хуже... - ухмыляюсь я. - А ты была в Детройте?
      Катя смущенно мотает головой:
      - Конечно, нет. Но я читала...
      В открытое окошко влетает чистый утренний воздух, в котором еще нет угольной пыли и песка. Слева, на пологом склоне сопки, пасется отара овец.
      Спускаемся долго. Навстречу проходит несколько грузовых машин с прицепами для перевозки животных. Почему-то сразу вспоминается тушенка, которой мы питались на тренировочных занятиях в тайге, - на банках было обозначено место изготовления - Абакан. Обгоняю молоковоз. Сворачиваю с Абаканской трассы и въезжаю в Черногорск. Еду по главной, почти пустой, улице, разделенной широкой аллеей, засаженной деревьями, листва которых зачахла от солнца и угольной пыли. Возле центрального парка сворачиваю влево и рулю дальше, читая названия улиц на табличках домов. Снова поворот вправо. За окном тянутся низкие серые одноэтажные домики с хилыми садовыми деревцами в палисадниках. Доезжаю до переезда. Шлагбаум закрыт, стоим в ожидании. Чертовски хочется спать.
      - Ты едешь так, как будто все здесь знаешь, - удивляется Катя.
      - Нужно знать свою страну... - отшучиваюсь я.
      Девушка замолкает и смотрит на небольшой дизельный тягач, который тащит мимо нас штук пять крытых вагонов.
      Переезд открыт, катим дальше мимо совсем уже убогих домишек, среди которых лишь изредка попадаются двух- или трехэтажные. Во дворах и на пыльных, незаасфальтированных улочках полно цыганских детишек. У водонапорной колонки толпятся взрослые цыгане с ведрами и несколько лошадей пьют из большого корыта.
      - Почему здесь так много цыган? - спрашивает Катя.
      - Шанхай... - бросаю я, Катя смеется:
      - Шанхай в Китае!
      Объясняю ей, что такие убогие районы, заселенные в основном рабочим или бродяжим людом, существуют почти во всех более или менее крупных городах и везде их называют одинаково - Шанхай. Почему? Вот этого я не знаю. Проехав поселок почти из конца в конец, еле втискиваюсь в узкий переулок с покосившимися, мешающими проезду высокими заборами. На следующей улице сворачиваю вправо и, проехав с десяток метров, останавливаю машину возле большого трехэтажного дома из белого кирпича. Возле расписных деревянных ворот возится в пыли стайка чумазых черноголовых детишек. Наша машина моментально привлекает их внимание, и тотчас вокруг начинается суета и галдеж. Поднимаю стекла и вылезаю из машины.
      - Дядя, дай монету! Я тебе погадаю! - подскакивает ко мне босоногая смуглая девчушка лет восьми в длинном запыленном сарафане.
      Потрепав девчонку по голове, иду к воротам. Она бежит вслед за мной.
      - Хозяин дома? - спрашиваю ее.
      - Дома! А вы к нам?
      - Конечно, к вам, - отвечаю я. В воротах открывается калитка, и навстречу мне выходит атлет в джинсах, обтягивающих бугрящиеся мышцами ноги, и расстегнутой на груди, черной шелковой рубашке. На заросшей курчавыми волосами груди - массивная золотая цепь и мощный, грамм под сто, золотой крест старой работы, усыпанный бриллиантами. Мужчина седой, но никто ему не дал бы его пятьдесят четыре года, выглядит он гораздо моложе. Удивленно улыбаясь, он подходит ко мне. Молча обнимаемся.
      - Вот уж не ожидал... - смеется цыган.
      - .Работа у меня такая - появляться неожиданно... - объясняю ему.
      - Ты, я вижу, с друзьями, Волк? - спрашивает он, кивая в сторону УАЗа.
      - Мы ненадолго. Нужно отдохнуть до темноты... Но только чтобы... - не договариваю. Цыган понимающе кивает:
      - Все сделаем, как надо. Считай, все уже забыли, что здесь твоя машина проезжала, - обещает он.
      Я ему верю. Если Барон сказал, значит, так в этом огромном оседлом таборе и будет.
      С Бароном я познакомился в зоне.
      Цыган досиживал свои шесть лет по статье, достойной настоящего цыгана. Он воровал дорогих племенных лошадей с местного, под Черногоркой, конезавода.
      В зоне цыган "стоял" довольно круто, и его откровенно побаивались даже самые горячие головы. Но если у тебя много врагов, ты всегда ходишь по лезвию ножа, тем более в таком месте, как лагерь. Так и было с Бароном. Однажды, когда наш отряд работал на промышленной зоне в вечернюю смену, к Барону пришли на разбор. Я тогда еще считался новичком, ко мне пока присматривались, что, мол, за птица, а цыган уже давно катил в отряде и в зоне за авторитета. На разговор с ним собралось двенадцать человек.
      Когда в воздухе замелькали заточки, я не раздумывая врезался в толпу. Двоим вогнал в сердце их же оружие, двоим свернул шеи, остальные отделались переломами.
      Администрация тогда так и не дозналась, что же произошло на самом деле, и удовлетворилась нашей версией, - дескать, заключенные ввалились в бригаду и учинили между собой небольшой скандальчик. Вот поэтому у нас неожиданно и набралось в бригаде немного лишних трупов... А мы, то есть цыган и я, здесь ни при чем, тем более что оставшиеся в живых это подтвердили.
      Тогда Барон и дал мне погоняло - "Волк". Мы скорешились, и больше ни один пес даже не помышлял померяться силами, в одиночку или с командой, против нашего с Бароном тандема.
      Незадолго до освобождения цыган нарисовал мне схему, как его найти в Черногорске, я ее запомнил и теперь могу ходить по этому городу без проводников. Цыган говорил, что в таборе его отец был бароном и что он тех же кровей. Я не очень-то этому верил, но не высказывался вслух, чтобы не обидеть приятеля.
      Но похоже, я действительно вижу перед собой Барона.
      Загоняю машину в огромный сарай. Цыган усмехается, заметив мое удивление при виде новенького шестисотого "мерседеса".
      - Так ты теперь немецкими копытами занимаешься? - смеюсь я. Цыган довольно щерится:
      - "Чистая" машина! Куплена исключительно на трудовые сбережения моего табора!
      - Приятно встретить хоть одного честного человека... - усмехаюсь я, помогая Кате выбраться из "уазика".
      - Проходите, гости дорогие! -приглашает нас Барон в дом. - Чем богаты, тем и рады...
      Он запирает сараи и цыкает на вьющихся под ногами детей:
      - Джа ромалэ! Идите на улицу!
      Те со смехом разбегаются по двору.
      Барон выделил нам комнаты, куда мы после невероятно сытного угощения и удалились на полусогнутых. За все время нашего визита цыган ни разу не поинтересовался, откуда и зачем мы свалились на его голову, такие все из себя таинственные. Я ценю его тактичность - не каждый способен помогать другу, не спрашивая ни о чем. Барон считает так: если человек захочет, то расскажет сам, не захочет - значит, так надо. Вольному - воля...
      Ближе к вечеру выгоняю УАЗ из сарая.
      - Жаль, друг, что не можешь остаться на недельку-другую, - сожалеет Барон. - Могу я тебе чем-нибудь помочь?
      - Спасибо, ромалэ. Кроме времени, у нас все есть.
      Обнимаемся на прощание.
      - Не забывай сюда дорогу, Волк. Здесь у тебя много друзей, теперь ты об этом знаешь, - напутствует меня цыган.
      Историк и Катя уже забрались в машину.
      - Не буду ничего обещать, сам понимаешь, как судьба нами распоряжается, - говорю приятелю и открываю дверцу машины.
      - Подожди, брат... - останавливает он меня, снимает с пальца массивный золотой перстень с замысловатым вензелем по черному камню и подает его мне. Это наше фамильное, и тот, кто его носит, просто обречен на удачу. Носи, брат, и пусть удача тебя никогда не покидает!
      Выезжаем за ворота. Вся семья Барона выходит провожать нас на улицу.
      - А машина-то у тебя на УАЗ только седлом и похожа... - лукаво улыбается Барон, идя рядом с открытым окном автомобиля и держась рукой за дверцу, - он как будто коня ведет на поводу...
      - С конями у нас все в порядке, - усмехаюсь я и втапливаю педаль газа.
      В зеркальце заднего обзора вижу, как Барон обнимает свою женщину, а его детишки еще какое-то время бегут за нами с крикам, но, наглотавшись пыли, быстро отстают .
      - Интересные у вас знакомые, - говорит мне историк. - Вот уж не думал, не гадал, что когда-нибудь мне придется останавливаться на отдых в доме самого настоящего цыганского барона...
      - Считайте, что еще и не останавливались... - говорю ему. - Мой друг не собирал на встречу своих родственников, вы ни песен не слышали, ни музыки и не видели, как они танцуют и веселятся. Возможно, когда-нибудь мы заедем сюда просто отдохнуть на недельку, и вот тогда...
      - Это было бы прекрасно... - размечтался историк.
      Катя тоже в восторге от цыган и говорит, что теперь в Москве всегда будет давать деньги цыганской детворе.
      - Они такие шустрые и веселые, - удивляется она.
      - Деньги можешь давать, только сумочку держи покрепче в руках, - смеюсь я над ее наивностью.
      Цыгане люди вольные и живут чисто по-вольному: было ваше - стало наше... Так уж повелось. Воровство у них в крови - тем и существуют...
      Глава двадцать шестая
      Увязавшуюся за нами машину я заметил сразу, как только мы миновали Абакан. Нас остановили на посту ГАИ, но долго не задерживали. Взглянув на удостоверение ФАПСИ, тут же пропустили. Но на выезде из города тормознули снова. Старший лейтенант сделал вид, что никак не может разобрать, что у меня написано в документе. Через пару минут, извинившись, он дал нам зеленую улицу, и вот тогда нам села "на хвост" темная "девятка".
      До Минусинска я иду спокойно, а потом пробую оторваться. Возможен ведь вариант, что следом катит случайная машина, которой просто по пути с нами...
      Но в случайности меня учили не верить. "Девятка" могла нас обогнать, когда я сбавил скорость. Она этого не сделала. На выезде из Минусинска я врубаю, не стесняясь, по газам. "Девятка" не отстает. У меня уже нет сомнений, что у нее отличный форсированный двигатель. Такая пойдет и под двести, если ее кузов и ходовая подготовлены к подобной скорости.
      Восемьдесят километров до Курагино пролетаем по пустой трассе за считанные минуты. "Жигуль" нагло висит "на хвосте". Въезжаю в поселок городского типа, являющийся здесь местным районным центром, мчусь к автовокзалу, от него, свернув влево, метров через двадцать упираюсь в гостиницу.
      Оставив своих в машине, иду узнать насчет свободных мест. "Девятка" проехала к маленькой привокзальной площади и там остановилась. Я так быстро шмыгнул в дверь гостиницы, что преследователи в "девятке" вряд ли успели меня идентифицировать. Свободных мест в гостинице полно. Выхожу на улицу и, проскочив вдоль стены, ныряю в кусты акации. Выпрыгиваю далеко от "уазика", быстро иду вперед и, найдя переулок, сворачиваю направо. Через пару минут оказываюсь возле поликлиники, разместившейся в большом бревенчатом здании. В просветах между деревьями вижу здание автовокзала. В это время суток автобусы уже не ходят, народа на площади нет. Начало двенадцатого ночи, пора спать, но я все-таки решаюсь потревожить покой людей, сидящих в "девятке", которую водитель поставил в тени высокого кустарника. Свет уличных фонарей сюда не доходит, а слабая лампочка над закрытым входом в кассу автовокзала освещает практически только саму себя да еще вьющихся вокруг нее комаров.
      Незаметно подойти к "девятке" через площадь не получится. Подкрасться через кусты с другой стороны - тоже. Вариант не из лучших: те, кто сидит в машине, не могут не услышать треск раздвигаемых веток.
      Стекла в "девятке" тонированы, и не разглядеть, сколько людей в салоне. Ладно, рискнем.
      Продираюсь через кусты, громко матерясь и качаясь из стороны в сторону. Пересекаю площадь.
      Походкой ужравшегося вдрызг алканавта подвалиливаю к "жигулям" и ногой пинаю дверь:
      - Г-ген-ка!! Вы-л-л-ла-зь!
      Дверь открывается, но только с другой стороны, и наружу выбирается парнишка с фигурой штангиста.
      - Слышь ты, козел, а ну свали на хер отсюда!! - рычит он на меня.
      - Эт-то я ко-зел, ик?! - удивленно смотрю на него, как бы не в силах сфокусировать на нем пьяный взгляд. - Ты, че, па-ад-дла, баз-заришь?
      Щелкает замок двери с моей стороны. Делаю шаг назад. Теперь открывается задняя дверь, и из "девятки" вылезает второй боевик, еще здоровее, чем первый. Успеваю заметить, что всего их четверо. Даже при открытых дверцах свет в салоне они не включают, то есть действуют вполне грамотно.
      - Ты что, плохо понял, урод? - шипит второй.
      За поясом у него торчит массивная рукоять многозарядного пистолета, поэтому он чувствует себя хозяином в этой стране - от Москвы до самых до окраин. Сейчас я докажу ему, что он несколько самонадеян. Парень даже не понял, что произошло. Его пистолет уже в моей руке. Пока он растерянно хлопает глазами и ушами, я уже нахожусь в салоне. Выстрел в спину переднего сиденья, еще один в голову сидевшего рядом с водителем. Крепыш, который выбрался из машины первым, мгновенно уяснив ситуацию, резко пускается наутек. Боевик, у которого я позаимствовал пистолет, все еще не может прийти в себя от изумления.
      Стреляю навскидку - выстрел в ночной тишине поселка гремит, как раскат грома. Отбежавший довольно далеко крепыш спотыкается и, выгнув спину, заваливается боком в кусты.
      - Быстро вперед! - приказываю оставшемуся в живых, кивнув в сторону УАЗа.
      Через пару минут мы уже выезжаем из поселка.
      Боевик в "браслетах" лежит в салоне мордой вниз.
      Дорога до перевала идет вдоль железнодорожного полотна. Миновав по пути переезд, неподалеку замечаю на возвышении своеобразный памятник неосторожному водителю: искореженная при столкновении с поездом машина непонятной марки, выставленная в назидание всем, кто ездит в этих местах.
      Дорога петляет по невысоким холмам. У подножия одного из них, возле реки, замечаю маленькую деревушку.
      Останавливаю "уазик". К дороге вплотную подступает тайга. Вытаскиваю пленника из машины. Судя по всему, он смирился со своей участью. Приказываю ему присесть возле заднего колеса машины. Парень выполняет приказ.
      - Кто послал? - задаю банальный вопрос.
      Он усмехается и сплевывает.
      - Дай закурить!
      - Обойдешься. Кто послал? - повторяю еще раз.
      Его "стечкин" у меня в руке, но с предохранителя я пистолет не снимаю. Катя и историк затаились в машине, ожидая, чем закончится наш разговор.
      - Все равно вам никуда не деться, придурки, - любезно сообщает парень, меряя меня презрительным взглядом.
      Мой палец на спусковом крючке, но я нахожу в себе силы думать о другом.
      - Лучше расскажи по-хорошему, без посторонней помощи, - советую ему хмуро.
      - Вы не понимаете, идиоты, с кем связались... - говорит он спокойно. Все ваши дерьмовые "корочки", которыми вы можете прикрыть себя в столице, здесь не прокатят. Один хер вас возьмут и вывернут наизнанку.
      - Не думаю, что у них это получится, - отвечаю спокойно.
      - Тут все поставлены на уши. Хочешь поглядеть, с кем ты, козел, разговариваешь? - усмехается он.
      - Конечно, хочу, - говорю я, времени? прощая ему "козла".
      Парень изгибается, пытаясь залезть в задний карман джинсов. Рывком переворачиваю его мордой вниз и достаю запаянное в целофан удостоверение. Открыв корочку, читаю: "Старший лейтенант Федеральной службы безопасности г. Кемерово". Далее ФИО и прочее. Удостоверение подлинное. Прячу его в карман.
      - Нам нужен от Сперанского, - фээсбэшник кивает на салон УАЗа, - точный расклад по картам. Нам пока не удалось установить последнюю искомую точку. Сперанский должен передать нам все имеющиеся у него сведения. Это золото вас не должно касаться. Сейчас вы поедете со мной и до выяснения всех обстоятельств дела будете находиться у нас...
      - Неужели в самом деле? - искренне изумляюсь я его наглости.
      В другой ситуации его взгляд означал бы для меня приговор...
      - Не юродствуй, - цедит он сквозь зубы. - Ты что, совсем идиот? Не понимаешь, какая мы сила?
      Как тут не понять. Удивительно все же, что этому молокососу так много известно о цели операции, в которой он принимает участие. Но если рассуждать логически, то почему бы и нет? Он хоть и пешка, но пешки тоже бывают разные.
      Дальше происходит нечто незапланированное. Нет, я чувствовал, что этот парень не промах и способен на неожиданные поступки, я даже ждал их от него, но он оказался на редкость проворным. Фээсбэшник резко бросается мне в ноги, сбивает с ног, и пока я лечу спиной в канаву, стараясь сгруппироваться и упасть грамотно, он стремглав кидается в другую сторону и исчезает за бугром. Когда я подбегаю к противоположному краю дороги, беглеца уже не видно и не слышно. За бугром, в низине, топорщатся высокие заросли дикой малины, а дальше темнеет сплошная стена леса.
      Возвращаюсь к машине. Катя вышла на шум на дорогу и за ней выбирается историк.
      - Что случилось? - спрашивает Афанасий Сергеевич. Катя выжидательно смотрит на меня. Засовываю пистолет за пояс.
      - Вам нужно как можно быстрее возвращаться домой, - говорю им. Вернее, не домой, а в более безопасное место. По нашим следам идут бандиты, облаченные в форму и с максимумом полномочий, оружия, техники...
      - Но ведь вы же можете вызвать подкрепление? - недоумевает старик.
      Вздохнув, присаживаюсь на ступеньку машины и закуриваю.
      - В том-то и дело, Афанасий Сергеевич, что не могу...
      Историк и Катя изумленно смотрят на меня.
      - Наша фирма, - с горькой усмешкой поясняю им, - не имеет официальных полномочий проводить спецоперации на территории страны. Мы можем использовать как прикрытие другие силовые структуры, но в данном случае именно они и мечтают закопать нас в этой земле. Легально воевать с такими конторами, как ФСБ или ФСК? Нонсенс...
      - Но ведь ваши люди могут и умеют делать все нелегально... - удивляется Катя.
      - Тогда против нас бросят специальные части антитеррора, подтянут спецназ внутренних войск. Прольется столько крови... Никакое золото не стоит такой дорогой цены...
      - Вы правы, - соглашается историк задумчиво. - А если мы прекратим поиски? - вдруг озаряется он идеей.
      Отрицательно качаю головой:
      - Машина запущена... Хищники почуяли запах крови и будут тропить след до последнего. Поздно, Афанасий Сергеевич, поздно. Пока золото не найдено, вам придется скрываться всю оставшуюся жизнь. Не думаю, что это выход...
      - Но как поступить? Если вы останетесь один, это равносильно самоубийству! - восклицает Сперанский, нервно прохаживаясь взад-вперед по обочине. - Вы не справитесь с таким количеством противника в одиночку!
      - А у меня и не будет "такого" количества, - улыбаюсь я. - Чтобы убрать одного человека, посылают лишь небольшие группы доверенных людей из личного запаса...
      - Я понимаю Геру, - тихо говорит Катя историку. - Из-за нас у него связаны руки. Придется нам, Афанасий Сергеевич, сделать так, как он советует.